Текст книги "Злобный леший, выйди вон! (СИ)"
Автор книги: Илья Аведин
сообщить о нарушении
Текущая страница: 18 (всего у книги 33 страниц)
– Погоди гневаться, староста…
– Я наместник, ты, чернь! Обращайся, как положено!
– Ваше наместничество, – поклонился Олег в пол, – я к вам с делом пришел. Я вольный охотник. Свободу получил еще от отца, что выкупил себе кусок земли, и стал сам себе головой. Я тут в ваших лесах выслеживал зверя одного. Это лось был. До чего же красивый…
– Мне дела нет до лося твоего!
– Так и мне теперь дела до него нет. Я думал, что еще годен охотиться, а оказалось, нет. Старость сжимает мои жилы и не дает им ходу. Я это так и понял, когда от Лешего по лесу бежал.
Бокучар приподнялся, услышав о хозяине леса.
– Так, а от меня тебе, что нужно, старик? – спросил Бокучар и свел брови в известную всей округе гусеницу.
– Хочу я, наконец, свои кости старые бросить где-нибудь. Думаю, почему бы не у вас? Конечно, не просто так, иначе бы я не пришел к вам ни свет ни заря. Я щедро отплачу.
– Чем же? У тебя даже карманов нет, чтобы хранить где-нибудь свои жалкие гроши.
Мокроус многозначительно прокашлялся. Бокучар это заметил и приказал старику говорить.
– Когда я бежал через лес, я наткнулся на опрокинутую телегу. Подле нее сундук лежал, а из него на траву рассыпались несметные богатства.
– Так... – сказал Бокучар и наклонился вперед, отчего его пузо выперло словно утес.
– Так я отведу вас туда. К этому самому месту.
– А с меня тебе что надо?
– Всего лишь небольшой домик и клочок земли, чтобы век свой дожить. Намотался я уже, находился. Буду смерти ожидать у окошка.
Бокучар задумался, да так, что глаза забегали из стороны в сторону. Он остановил взгляд на старике. Перевел взгляд на советника. Мокроус показал ему еле заметный жест, который говорил о том, что надо бы переговорить. Бокучар решил выслушать советника, ведь дело было очень странное и непонятное, а потому отправил старика вниз, в обеденный зал, дожидаться его решения.
– А поесть-то мне можно чего-нибудь?
– Да-да. Попроси Фёклу, чтобы принесла тебе чего-нибудь съестного.
Старик поклонился в ответ и потопал вниз.
Олег не был голоден. Он сказал так лишь для того, чтобы убедиться, что Бокучар заинтересован. Наместник никогда бы не позволил простому человеку поесть за его счет. Олег просидел в пустой обеденной зале, которую смутно помнил еще из детства. Именно в ней заседали опричники, когда Сизый привел его. За окном показались первые лучи солнца, правда, Олег не успел даже поморщиться глядя на них, ведь небо тут же заволокли новые дождевые облака.
«Еще не сегодня, – подумал Олег. – Не сегодня».
Сверху доносился гулкий бас Бокучара, Мокроуса же не было слышно совсем. Один раз Олегу показалось, что он услышал голос советника, но это была лишь мышь за стенкой. Наконец, половицы заскрипели, и Бокучар спустился вниз. Мокроус шел следом, пряча улыбку. Что-то опасное заметил в ней Олег.
– Что же, старик. Ты меня завлек своей историей о сундуке, но сначала можно мне кое в чем убедиться?
– Отчего же нельзя? Конечно, убеждайся.
Бокучар в два шага оказался возле Олега, схватил за бороду и потянул в сторону. Олег хотел было ударить наместника чуть выше толстого живота, но сдержал порыв.
– А ты говорил, борода не его, – сказал Бокучар Мокроусу и отпустил бороду. – Прости, старик. Теперь-то я не сомневаюсь, что ты настоящий старец. Пойми, времена нынче такие, что и бороды не бороды, и люди не люди.
«Ты точно не человек», – подумал Олег. Из глаза покатилась слеза, и он тут же стер ее рукавом.
Борода, которая волшебным образом выросла за одну ночь, действительно была настоящая. Леший принес настойку от ведьмы, которая могла обратить и младенца в старика. Кожа на глазах старилась, борода росла, но внутри Олег остался таким же молодым.
– Виноват, – проскулил Мокроус.
– И чем вам борода моя не угодила, любезный советник?
Бокучар поднял Олега за локоть.
– Давай-ка теперь выйдем на улицу, и ты мне докажешь то, что ты действительно охотник. Ванька, неси лук со стрелами! Одной достаточно, весь колчан не тащи.
Олег не сразу заметил, мальчишку, который после указа наместника скрылся где-то в глубине усадьбы, только и слышно, как босые пятки застучали.
– Вы теперь прикажете мне от стрелы увернуться?
Бокучар рассмеялся.
– Посмотрел бы я на это, – сказал он, проведя рукой по бороде, – но нет. Идем.
Олег потер свою бороду и последовал за наместником во двор.
– Видишь, вон на том дереве, на самой высокой ветке сапог вист? – сказал Бокучар, когда они вышли на крыльцо.
– А как же не увидеть.
– Зорок что-то ты больно для старика.
– Так я же не горшки лепил, а в зверей стрелял всю жизнь, вот и глаз набил, – сказал Олег, все еще не отпуская бороды.
– Вот в этот сапог отсюда попади, коль горазд. Где там лук-то? Ну? Хотя чего же я! Может ты с самострела стрелять мастак?
Олег чуть было не ответил, что самострел ему привычней, да вовремя одумался. В то время самострелы имели лишь люди военные, состоящие при богатых и знатных людях. Вольный охотник мог раздобыть такой только через дела лихие и подсудные.
– Эгей, вы скажете. Самострел, – сказал он важно. – Я такой вещицы в жизни не держал. Лук, вот это наше дело, – сказал он, объединив последние три слова в одно.
В этот момент на крыльцо выбежал мальчишка и протянул лук наместнику, но тот не говоря ни слова, толкнул мальчика к старику. Олег взял у мальчика лук и одну единственную стрелу, похлопал его по голове и слегка ущипнул за шею.
– Ну что Мокроус, если он попадет, то ты все зря навыдумывал, получается?
Мимо головы наместника с веселым свистом пролетела стрела. Настоящее сокровище, вышедшее из-под рук очень умелого кузнеца, вонзилось в серую утреннюю дымку, и на миг пропало, но лишь затем, чтобы вновь появиться у самой высокой ветви указанного дерева. Раздался глухой удар, сапог подпрыгнул и, найдя себе дорогу через ветви, повалился на землю у самого ствола.
– Во дела, – сказал наместник и подпер руки в необъятные бока. – И правда, охотник. А что же ты оленя то упустил?
– Лося же, а не оленя. Рога вот такие вот были, – Олег развел руки. – Да кто же знает, то ли рука дрогнула, то ли зверь меня учуял. Да, теперь то уже, небось, волки его съели. Что и говорить. Жаль, конечно. Рога загляденье.
– Ты прости, старик, что я так с тобой. Времена такие, никакой веры нет в людей, все обманут. Даже крестьяне мои меня обмануть пытаются, утаивают вечно что-нибудь в своих норах, словно полевки. Так если у меня к ним веры нет, то к тебе я, понятное дело, с осторожностью и отнесся. Да и мой советник сказал, что лицо твое ему знакомо, а он только с гадами подобными себе и водится, потому надо было убедиться, что правду ты говоришь.
– Теперь верите?
– Теперь верю. Мокроус, иди до барака. Позови ко мне двух мечников, что покрепче, а мы пока со стариком Нежданом чаю отопьем.
Мокроус тяжело вздохнул, выглянул из-под крыши, поморщил нос от мелких, еле ощутимых капель дождя, и подумал, что от всей этой сырости у него уже руки несколько дней ноют. Он прижал кисти поближе к груди и побрел к бараку.
– Расскажи мне, много ли там богатства, в том сундуке, – спросил Бокучар.
– Я столько в жизни не видывал. Да что, я? Готов голову дать на отсечение, что и вы столько не видывали никогда!
– Это ты зря, Неждан. Богатств у меня у самого столько, что я и сам не упомню сколько.
Олег решил подразнить наместника.
– А зачем вам тогда тот сундук-то?
– Чего?
– Ну, раз вы такой богатый, что и сами не упомните, сколько у вас богатств. Вы же так сказали. Значит, у вас их больше чем нужно. Я так разумею. Может и этот сундук вам не нужен вовсе?
– Неверно ты разумеешь. Богатств не бывает слишком много. Я даже скажу так: богатств может быть слишком много, чтобы их считать, но их не бывает слишком много, чтобы не добавить к ним новые богатства.
Наместник задумался, правильно ли он донес свою мысль, но Олегу было все равно. Перед их встречей Олег думал, что будет переполнен яростью, когда увидит Бокучара. Однако, когда они сидели напротив друг друга и пили чай, Олег не ощущал абсолютно ничего. Ни злости, ни ярости, ничего. Он лишь хотел как можно быстрее покинуть Лысовку, хотя что-то подсказывало ему, что он еще вернется.
– Я бы тебе тоже предложил варенье, – сказал Бокучар.
Олег ожидал, услышать какое-то оправдание, почему наместник не предложил гостю сладости, но тот решил не продолжать свою речь. Вместо этого, он положил себе еще одну ложку в чай. По мелким зернышкам и алому цвету, Олег решил, что это малиновое варенье, а по довольным причмокиваниям наместника понял, что оно было вкусное.
Наконец появился Мокроус, а вместе с ним два здоровяка. Лица их не отражали большого, или хоть какого-нибудь ума. У здоровяка слева было поломано ухо. Оно превратилось в сморщенный рогалик из теста, где там слуховой проход, оставалось лишь гадать. У здоровяка справа был разбит нос, отчего тот походил на ступеньку, ведущую ко лбу. Больше ничего примечательного в этих двоих не было. Разве что размер. Рост у них если не богатырский, то очень близкий к этому.
– Ну что, увальни? Хотите подзаработать?
– Хотим, – ответили они в один голос.
– Еще бы не хотите! Запрягите телегу пока, а я…
– Простите, но у нас, точнее у вас нет телеги, – напомнил Мокроус.
– Как нет? Ах, и правда, нет.
– Я напомню вам, что мы телегу брали у Прохора. Крестьянина, что в поле ею правит.
– Так и сейчас возьми. Нет, ты постой Мокроус. Ты в усадьбе останься. Придумай, как огненников отвлечь, если чего учуют, а мы с Нежданом в лес поедем.
– Как в лес? – удивился Поломанное Ухо.
– Там же Лешой! – сказал Перебитый Нос.
– Я тропку припомнил одну, узкую такую, но мы пройдем. Там недалеко от поля вашего. Совсем рукой подать.
– Вот, слышали, что вам наш Неждан сказал? – обрадовался Бокучар. – Там совсем близко. Так что, кто-нибудь из вас пусть сходит и телегу у Прохора возьмет. Скажите ему, что я ему два златца дам за это, хотя нет. Один златец, а то два совсем неприлично. Как считаешь, старик?
– Неприлично, батюшка, неприлично.
– Вот и я о чем. А второй, – обратился он снова к мечникам, – второй, пусть самострелы возьмет, на случай какой. Я пока дорожный кафтан накину. Ждите меня на улице.
Бокучар пошел наверх, ступая так тяжело, что весь дом зашатало. Мокроус вздохнул и сел на то место, где только что сидел наместник.
– Вечно он меня оставляет. Как чувствует наживу где-то, так сразу «Мокроус останься тут, а то мало ли что случится». Старый пузырь, – хотел он, было поругать Бокучара, но запнулся, когда понял, что еще не один. – Чего встали? Идите, вам уже все велено было!
Мечники потоптались на месте, столкнулись друг с другом в сенях и побежали в разные стороны.
– А мне куда идти прикажете?
– Иди воздухом подыши, старик, тут дышать уже не чем от вас всех.
«И правда, – думал Олег, – дышать нечем. Это все ваше нутро смердит, так что сами задыхаетесь. Поскорей бы уже покинуть это место».
***
Где-то вдалеке послышался гром. Олег открыл глаза. Все вокруг заполонил густой туман. Серые кружева окружили его грудь и в один момент стиснули ее, не давая вдохнуть. Олег попытался раздвинуть туман руками, но тот был до того густой, что подхватил его, словно волна, и повлек за собой. Он оказался на поверхности молочно-серого моря. Туман стал еще плотнее, так что по нему можно идти. Шаг за шагом Олег ступал все быстрее и перешел на бег. Синяя вспышка и треск, который раздался после нее, чуть не разорвали весь мир, словно сухой лист. Олег замер. Высоко над ним послышался крик. Он посмотрел наверх. Среди облаков, летела большая птица. Лишь иногда между серыми волокнами показывались широкие черные крылья, и больше ничего. Что-то еще пыталось найти путь в его памяти. Откуда из глубины рассудка вылезло небольшое зерно страха. Пока неясное. Неоформленное. Но чего ему здесь бояться? Да и где он вообще? Олег не знал. «Вниз!», – указал ему взявшийся из-ниоткуда шипящий голос. «Вниз!». Олег опустил взгляд, и в памяти всплыл образ. Голова змеи. Огромной змеи. Он замер. Несколько раз что-то мелькнуло под ногами, и тут же пропало в глубине. Вдруг серые кудри тумана разлетелись в стороны, и что-то пронеслось между ними далеко вперед, вместе с новой вспышкой и треском, который больше походил на хруст стекла. Олег пошел дальше. Он никого не видел, но чувствовал, что был не один. Снова вспышка, снова треск. Впереди из тумана показалась змеиная голова. Она поднялась на пять саженей над туманом, тело ее было толще ствола самого большого дуба, что Олег видел в Глухом Бору. Морду ее укрывала черная чешуя, издалека похожая на зерна подсолнуха. Олег потянул руку к поясу, чтобы достать меч, но ухватил пустоту. Тогда из-за головы змеи показалась вторая голова. Точно такая же огромная змеиная голова, только чешуя у нее была, словно из красных рубинов. «Две головы не всегда лучше одной», – подумал Олег и потянулся к самострелу, что всегда висел на спине. Но и его там не оказалось. Из-за рубиновой головы показалась третья голова с изумрудной чешуей. Снова синяя вспышка. В этот раз Олег увидел молнию, что ударила куда-то за горизонт. Когда послышался треск, вдали показались очертания дерева, какое обычно рисуют дети на песке. Ветвистое, без листвы, с тонким стволом. Оно тут же распалось на мелкие искры, и все они полетели к Олегу. Он попытался убежать, но не смог пошевелиться. Черная змеиная морда обнажила клыки. Как только искры достигли трехголовой твари, она ринулась к Олегу в окружении огненного роя. «Не ждал?», – услышал он голос. Олег не мог обернуться, а змея все приближалась. «Не ждал!», – донеслось еще громче. Кто-то схватил Олега за плечо, потянул вниз и он провалился под тонкую корку туманного озера.
***
– Неждан! Неждан! Старик заснул, вы поглядите.
Олег очнулся. Перед ним стоял Бокучар и тряс его за плечо.
– Просыпайся! Пора выдвигаться, пока еще не вся деревня встала.
Олег протер глаза. Неподалеку стояла телега, в ней сидели Перебитый Нос и Сломанное Ухо.
– Ох уж эти старики, – сказал Бокучар и попытался поднять Олега за шиворот одной рукой, но у него это не вышло, – В тебе откуда столько веса, отец? Кажешься совсем легким.
– Так я же старик сбитый, вон жилы какие, все равно, что деревянные. Это все от долгих хождений по лесам да полям.
– Как скажешь. Полезай в телегу, да говори куда ехать.
– Так прямиком к лесу и едем, туда, где вышка ваша стоит. Оттуда недалеко совсем.
– Слышал его? – обратился он к Сломанному Уху. – Поторопись!
Телега тронулась с места, спугнув черную кошку, что улеглась под ней, и двинулась к лесу.
Часть II – Глава 20
– Стреляй в него скорее, чего ты ждешь?! – сказал Бокучар Перебитому Носу.
– Нет, не стреляйте. Не надо. Я столько по лесам ходил, что со зверьем теперь знаю, как разговоры вести. Дайте мне отвести их.
– Их? – спросил Бокучар и завертел головой.
– Лучше не шевелись, наместник. Вы же не думаете, что волк один охотится, правда? Вон за тем кустом, – указал Олег, – вон там, за холмиком еще двое, прямо позади вас несколько перебежали из тени в тень.
Бокучар отобрал у Сломанного Уха самострел и прицелился в ближайший куст.
– Дайте же мне отвести их. Ну, Бокучар.
– Вперед. Делай, что умеешь.
В десятке шагов впереди на небольшом камне стоял волк. Вожак, как понял Олег. Зверь сделал шаг вперед и кусты вокруг зашевелились.
– Защищайте меня! Вы двое, поняли? – завопил Бокучар. Те закивали головами, да только отошли подальше от наместника.
– Только не стреляйте, иначе защищать будет некого, – сказал Олег и сделал шаг навстречу вожаку.
«Только бы он меня признал, – думал Олег. – Да ведь если бы признал, не стал бы окружать. Давай же, дружище, учуй мой запах, вспомни меня».
Их разделяло шесть шагов, или один хороший волчий прыжок. Тогда Олег решился на хитрость. Каждое животное в лесу признавало тот знак, что даровал Олегу Леший. Не раз метка спасала ему жизнь, в те времена, когда не каждый зверь признавал в нем друга.
– Тише, – сказал Олег, – Вот так. Спокойно волчок. Давай мы не будем вредить друг другу, – сказал он нараспев тихим старческим голосом.
Волк вытянул морду, принюхиваясь, и едва заметно завилял хвостом.
– Глядите, – сказал Поломанное Ухо, – он волка заговорил!
Когда Олег ушел от Бокучара с мечниками достаточно далеко вперед, он, наконец, раскрыл ладонь перед хищником.
Волк еще сильнее завилял хвостом, поняв кто перед ним. Отбросив недоверие, он подошел к Олегу и понюхал руку, так, что тот почувствовал мокрый нос зверя. Волк лизнул ладонь, совсем как домашний, и, издав последний рык, скрылся в тени деревьев. Кусты вокруг зашумели и заплясали, но очень быстро успокоились: стая ушла.
– Во даешь, старик, – сказал Бокучар. – Как ты это его так? Колдун что ли?
– Куда мне до колдунов? Они в такой глуши не сидят. Это я вот по лесам брожу.
– И верно сказал, что бродишь. Ты сказал, что до сундука недалеко совсем. Где он? Сколько можно идти?
– Мой дорогой, откуда же я мог знать, что ваш Леший тут такие чары наводит, что я не могу места узнать, которыми шел. Но вот, погоди, там впереди, вижу дерево знакомое, я его сук нижний обломал, когда несся. Пошли, пошли. Теперь уж точно близко.
То дерево, которое Олег увидел, в народе называли сон-древом. Очень старое и могучее. Как только вдохнешь аромат ветвей, тут же впадешь в дрему долгую. Говорили также, что запах отбивает память напрочь, хотя в некоторых деревнях из него чай варили. Правды единой, как всегда, не было. Леший же сказал, что оно усыпит мечников, пока он будет занят Бокучаром, а потом само их разбудит, когда время придет.
– Пусть твои молодцы пойдут вперед. Вот за тем деревом и стоит сундук, – указал Олег пальцем на сон-древо.
Два мечника вросли в землю, уподобившись соснам.
– Да побыстрее бы, а то Леший, забери Боги его душу, нас сцапает, коли медлить будем.
Эта мысль не понравилась Бокучару. Он ударил увесистым сапогом сначала Сломанное Ухо, а затем и Перебитый Нос. Мечники зачастили к дереву, держа перед собой самострелы. Бокучар аккуратно ступая, словно медведь-шатун, пошел следом. Олег замыкал шествие.
Мечники выглянули из-за дерева, убедились, что там не прячется новая стая волков, и только потом обошли его. Бокучар не спешил обходить следом. Послышался шум ломающихся веток и натужное пыхтение обоих здоровяков.
– Ну что? – нетерпеливо закричал Бокучар. – Нашли сундук?
– Да нет тут ничего.
– А это что?
– Погоди, не трожь.
– А-а-а!
Дерево, за которым находились мечники, зашевелилось. Длинные ветви потянулись вниз, и, судя по сдавленным крикам мечников, сломали и перебили что-то еще помимо уха и носа.
– Что за дьявольщина? – крикнул наместник. Он сделал шаг назад, но уперся в кого-то. – Ты куда нас завел? – сказал он, оборачиваясь.
Перед наместником ниоткуда, а на самом деле из-под валежника, возник хозяин Глухого Бора.
– Провалиться мне сквозь землю! – вымолвил Бокучар. – Ты еще кто?
Леший не стал отвечать, а решил показать несведущему деревенскому наместнику, кто он такой. Он схватил того за воротник и провалился под землю. Тушу наместника исчезла в высокой траве.
Олег оттряхнул руки и достал из-за пазухи пузырек с прозрачной жидкостью, выпил содержимое до капли и обратился в свой привычный вид. Ушел он под громовой храп мечников.
***
Мечники проспали в тугих объятиях сон-древа до вечера. Их не разбудил даже дождь, который колотил их неприкрытые макушки, сквозь листву. Так крепко они никогда в жизни не спали.
Первый пробудился Сломанное Ухо. Очнулся он оттого, что дерево ослабило хватку, и он повалился лицом в землю, чуть не превратившись в своего товарища. Голова заполнилась сладким дремным туманом, и мечник какое-то время пролежал на влажной земле устремив взгляд в никуда. Следом на землю повалился Перебитый Нос. Он страшно выругался, ведь упал покалеченным носом на камешек покрытый мхом, что хоть смягчил удар, но приятного все равно было мало. К удивлению обоих, они обнаружили, что находятся не так далеко от окраины леса. Мечники устремились на ватных ногах к просвету среди деревьев, и вышли к полю.
– Телега, – указал Перебитый Нос.
Они подошли и обомлели. В телеге лежал Бокучар. Они переглянулись, мол, делать нечего, и покатили в деревню.
Когда они подъехали к усадьбе, к ним выбежал Мокроус. Через окно, из которого он следил за дорогой, он не увидел Бокучара в телеге.
– Где Бокучар? – закричал он. – Куда вы дели наместника?
Сломанное Ухо и Перебитый Нос одновременно мотнули головой. Мокроус оббежал телегу и завопил:
– Что с ним такое? Что там с вами случилось? Где старик? Это все его вина, старика? Где ваши самострелы? Немедленно вооружайтесь и идите искать старика! Чего смотрите? Бегом!
Советнику давненько не удавалось покомандовать, а потому он так увлекся, что в конце сорвал голос и «Бегом!» уже пропищал.
– Мокроус, – донеслось из телеги.
Советник наклонился и прислушался к голосу.
– Мокроус, – еще раз прохрипел Бокучар.
– Да, Бокучар, я здесь. Я рядом. Вы дома, вам больше ничего не угрожает. Я повелел этим дубам найти старика. За то, что он с вами сделал, мы его казним.
– Не надо его искать. Занесите меня в дом.
– Но как же?
– Несите!
Мокроус указал мечникам на Бокучара и сказал:
– Хоть на это вы сгодитесь.
– Мокроус!
– Да, наместник.
– Где мы поселили энтих? Огников?
«Отбил голову, – подумал Мокроус. – Да еще и слова путает. За лекарем бы послать, а то до утра не дотянет».
– Вон в том вот доме, – указал он тощим пальцем.
Бокучар обернулся. Это движение далось ему с великим трудом. Он посмотрел мутными глазами на указанный дом и что-то буркнул себе в бороду.
Ночью Мокроус и вся прислуга, что жила в усадьбе слышали страшный гром в комнате Бокучара. Торопливый топот, затем удар такой, что посуда попадала со стола в зале, снова топот, снова удар и так много раз кряду.
Мокроус несколько раз стучал в дверь к Бокучару, но тот кричал, что никто ему не нужен, пусть проваливается.
«Все еще путает слова, – подумал Мокроус. – Крепко же ему там досталось».
Чуть позже топот перешел на мерный шаг, и затем и вовсе и пропал. Усадьба погрузилась в дрему, к облегчению Мокроуса, который и так мало спал по ночам из-за боли в руках.
***
– Как мне ужа надоела их медовуха, – сказал Анис и допил очередную кружку.
– Так чего же ты глушишь ее, уже какой день подряд?
– А ты, Пожар, покажи мне, что тут еще делать? Пока дожди идут, мы делать ничего и не можем.
– Завтра, – сказал Харитон.
– Харитон вон, уверен, что завтра дождя не будет. После полудня, верхушки просохнут, и мы спалим там все к такой-то матери. Эй, Анис, не кури ты в доме трубку, сколько я тебе могу говорить!
– Ладно, ладно, – сказал Анис и убрал трубку в карман.
– А что с наместником? Сказали мне, что он вернулся из лесу еле живой, и весь позеленел. Что это такое?
– Да грибов объелся. Пожар, ты ел когда-нибудь бесовий гриб? А я вот ел. И не советую. Там не только позеленеть можно. Я вот покойного брата видел. Сидел он на берегу озерца, того самого в котором утоп, и песню пел. Я сзади к нему подхожу, руку на плечо кладу и говорю Илюша, пошли домой. А он оборачивается, да так, словно голова к телу не пришита, лицо у него все синее, опухшее, глаза буро-красные, и волосы так шевелятся, словно под водой. Он сказать мне что-то хочет, а изо рта пузыри идут. Я оборачиваюсь, кругом рыбы плавают и понял я, что я сам на дне того озера оказался.
– А как ты выбрался со дна?
– Спустя какое-то время меня вывернуло, и остатки гриба покинули чрево. Так и выбрался. Но мокрый я был, словно был на дне озера взаправду. Такая вот жуть бывает после бесовьего гриба.
Анис снова достал трубку и огниво, чтобы как-то расслабить разум после неприятного воспоминания.
– Иди на улицу, а то спалишь всю хату! Тут медовуха везде разлита, вспыхнем, как сухое сено.
Анис нехотя поднялся со скамьи и вышел на улицу.
– Дверь прикрой! По ногам дует, – сказал Харитон.
– А ты что думаешь? Что там случилось с Бокучаром в лесу? – спросил его Пожар.
– Леший.
– Не думаю. Тут про местного Лешего никто ничего плохого сказать не может. Кроме наших баек только. Погоди-ка. Ты сказал «Леший», чтобы мы могли…
Харитон улыбнулся и слегка приподнял брови.
– Вот ты лис, а! Хорошо придумал. Леший напал на наместника. Это же с лихвой оправдывает поджег целого леса.
Харитон в ответ кивнул.
***
Звезды пробились сквозь дождевые облака. Следующий день обещал быть солнечным и теплым. Анис выдыхал клубы сизого дыма и вспоминал о брате, глядя в далекую ночь. Деревня спала, кругом было тихо, только в их доме до сих пор слышались голоса.
На мгновение Анису показалось, что он услышал шаги.
– Кто идет?
Шаги раздались все отчетливей.
Анис достал из-за пояса клинок, и направил в темноту.
– Крестьянин, лучше уйди, отсюда. Нечего бродить у нашего двора.
Шаги затихли у куста сирени.
– Проваливай, тебе говорят!
Кто-то пробрался прямо через куст, ломая ветви, но в темноте Анис не смог различить кто. Следом раздался щелчок, за ним короткий свист, и больше Анис не услышал ничего. Далекая ночь неожиданно приблизилась.
***
– Анис там кричит что ли? Слышал?
Харитон покачал головой.
– Показалось. Так вот, я слышал, что далеко к югу, уже давно из недр земли, в самых глубоких ее карманах, находят черную воду, которая горит, точно наше масло. Ты представь. То, что для нас ученые мужи творят, там, на юге, просто берут из земли. Чудеса! Вот сейчас точно Анис что-то сказал. Сходи-ка, на улицу, проверь его. Мнится мне, что он уже там бредит в кустах каких-нибудь.
Харитон поднялся из-за стола и вышел.
– Анис…
Харитон потянулся за мечом, когда увидел лежащего возле дома огненника. В голове Аниса торчал болт. Вытащить меч Харитон так и не успел. Он потерял сознание от удара сырым поленом в висок, и повалился на стену дома.
– Какого лешего? Что там у вас происходит? – крикнул Пожар, когда услышал шум снаружи.
Только он подошел к двери и ухватился за ручку, как кто-то ударил ее снаружи с такой силой, что дверь влетела внутрь, накрыв собой главного огненника. Скинуть с себя он ее не успел. Кто-то встал на дверь сверху.
– Мы царские люди… – прохрипел он с последним выдохом.
Человек стоял над самой грудью Пожара. Вдруг между полом и дверью показалось знакомое лицо. Только светящиеся глаза были словно из другого мира.
«Бокучар, – подумал Пожар. – Что ты делаешь?»
Сказать он больше ничего не мог. В груди не осталось воздуха. Неожиданно, тяжесть, сдавившая грудь, исчезла, но лишь на миг. Хруст дерева, а может и костей, были последними звуками в жизни царского огненника – Пожара.
***
Мокроус в ту ночь таки не уснул. Даже когда Бокучар угомонился и перестал изображать из себя младенца, только вставшего на ноги, и дрема пришла чтобы опуститься на уставшие веки советника, кто-то учинил драку неподалеку.
«Утром проверю», – подумал он, когда тишина вновь заполонила все вокруг.
Но дрема не вернулась. Руки сковала глубокая зудящая боль, от которой спасала лишь работа ума. Только в моменты, когда он напрягал рассудок, его навсегда покалеченные челны успокаивались. Утро наступило незаметно, как это бывает. Пока Мокроус был увлечен потайными мыслями и мечтаниями, густой сумрак превратился в призрачную дымку нового дня.
«Так и не уснул», – подумал Мокроус.
Он с трудом натянул невзрачную одежду, окунул лицо в таз с прохладной водой и покинул комнату.
Прокричали вторые петухи. Мокроус выглянул в окно и сделал вид, что не заметил, как сын стряпчей побежал через кусты к ближайшему крестьянскому дому, в котором жила девчушка тех же лет. Они часто встречались самым ранним утром. Мокроус знал тайну мальчика, и никому о ней не говорил. Уже немолодой советник ощущал причастность к сердечным делам, только потому, что хранил их секрет. Но главное, это то, что он чувствовал власть. Он позволял им видеться втайне от всех. Только с его немого согласия эти встречи все еще случались.
«Бегите друг к другу, встречайтесь, милуйтесь этим холодным весенним утром, ведь пока я берегу вашу тайну, вы в безопасности», – думал он.
Мокроус налил чашку остывшего отвару, который приготовили специально для Бокучара, но тот к нему так и не притронулся. Отвар делали на травах, которые ныне покойная Чаруха, называла сбором покойника. Они не должны были убить наместника вопреки названию, а лишь успокоить. Единственный способ, которым крестьяне могли подействовать на наместника. Мокроус знал об этом. Он лично убедился в том, что травы эти никаким образом не навредят наместнику, а потому не противился, когда кухарки подавали его к столу.
Где-то неподалеку раздался детский крик. Он прислушался, но крик не повторился. Советник налил себе еще одну чашку отвара и пошел на крыльцо.
Уже на улице, он услышал детские голоса, похожие больше на воробьиный говор. Из-за кустов выбежал сын стряпчей. Он держал за руку светловолосую девочку.
– Первая ссора, да? – спросил Мокроус. – Смотрите, как бы никто не узнал нашу тайну, а не то, прощай встречи среди росы.
Как только девочка заметила советника, она вырвала ручку и убежала обратно. Мальчик не заметил, как его подружка пропала. Он поднялся на крыльцо и молча встал перед Мокроусом.
– Что ты там такое увидел? Наверное, что-то очень серьезное, раз уж решил раскрыть свои хождения к этой девчонке.
Мальчик попытался ответить, но рот его искривился в судорожной гримасе, которая предшествует слезам.
– Что-то настолько ужасное? Отвечай же.
Мальчик обернулся и уставился куда-то сквозь кусты.
– Да что с тобой?
– Наместник, – вымолвил мальчишка.
– Еще спит, – сказал Мокроус.
Мальчишка закрутил головой.
– Нет. Он там, – указал он пальцем куда-то в сторону крестьянских изб. – И мертвяки там.
Слезы покатились из детских глаз.
– Ты что-то не то увидел. Какие еще мертвяки? Мертвецки пьяные может? Такие мертвяки?
– Там кровь черная на траве. Дверь выбита в избу. И Бохчар, – произнес он так, как говорит его мать, – сидит на двери выбитой, а под ней еще кровь и ноги торчат. И глаза у него светятся.
– У кого?
– У Бохчара!
Мальчик закрыл лицо руками и побежал в усадьбу.
«К маме под одеяло», – подумал Мокроус.
– Конечно, его там не может быть. Он и в лучшие дни ходил так, словно перекормленный бык, а после вчерашней поездки в лес так вообще, – рассуждал он, поднимаясь в комнату Бокучара. – Нет, он точно там. Спит. Не буду будить. Наверняка там ничего страшного.
Он не спеша дошел до первого крестьянского дома, где жила та самая девочка. Двор был пуст. Ни крови, ни мертвяков. Рядом стоял дом, в котором разместили огненников. Мокроус отправился к нему. Он зашел во двор и обомлел: на траве лежал огненник Анис. Посредине его лба торчал, словно вбитый гвоздь, снаряд от самострела, а от него к виску шла черная запекшаяся дорожка. Неподалеку лежал и самострел.
