Текст книги "Злобный леший, выйди вон! (СИ)"
Автор книги: Илья Аведин
сообщить о нарушении
Текущая страница: 31 (всего у книги 33 страниц)
Олег оказался на расстоянии шага от охотника, и нанес косой удар. Реакция Остроглаза не подвела. Он прижал к себе вплотную самострел, отчего удар пришелся в деревянный корпус оружия, едва задев пальцы. Ударом колена чуть ниже груди он отбросил Олега назад. Охотник выкинул самострел и достал второй кинжал, чуть длиннее первого.
– Что, теперь поговорим на равных? – спросил Олег, видя, что Остроглаз никак не может ухватить раненой рукой оружие.
– Знаю я вас, тварей, – прошипел охотник. – Небось, не терпится превратиться в гигантского змея о трех головах?
Теперь не по себе стало Олегу.
Остроглаз атаковал. Олег ушел от первого удара, второй прошел вскользь по куртке.
– Что ты знаешь о змее? – спросил Олег, когда они разошлись в стороны.
– Зубы мне заговариваешь? Больше не выйдет! – крикнул охотник и повторил атаку.
На этот раз Олег закончил начатое, и перерубил сухожилия у самой кисти охотника.
– А! Черти!
– Что ты знаешь о змее?
– Пропади ты в бездне, тварь лесная!
Охотник подбросил ногой рыхлый снег, чтобы скрыться на миг из виду. Олег сделал шаг назад и наугад нанес широкий удар, ожидая атаки, но Остроглаз поступил иначе. Сквозь оседающую стену снега пролетел кинжал. Острая боль разлилась возле прежней раны. Олег вырвал из груди оружие. Лишь кончик его окрасился в алый цвет – укреплённая куртка приняла большую часть удара. Охотник, тем временем, зарядил самострел и уже вскинул его, чтобы выстрелить, но не успел. Его же собственный клинок по рукоять вошел в здоровый глаз.
– В голову метать надежней, – сказал Олег.
Он подошел к телу и склонился над лицом врага. Из тела Остроглаза выскочил синий фантом и набросился на Олега. Юноша сделал шаг назад, и приготовился к защите, но фантом пробежал сквозь него и исчез.
– Ну и дела.
Бодрящий холод пробежал по телу. Он осмотрелся, фантома как не бывало. Олег присел возле тела охотника и осмотрел диковинный самострел. Железная трубка, установленная поверх направляющей, служила подзорной трубой. Он посмотрел на округу сквозь трубу и увидел, что никакой это не зеленый гриб возвышался над крышами Лысовки, а гигантское сон-древо.
***
Для Фарсина, хозяина постоялого двора «Под черным камнем», утро выдалось необычным. Он не мог сказать, было ли оно хорошим, но и не спешил утверждать обратного, а потому остановился на «необычное». Одна за другой, приехали четыре кареты, каждая в сопровождении десятка всадников. Знатные господа, что приехали в богатых экипажах, разместились в главном зале, всадникам же они приказали остаться во дворе. По разговорам за наспех распитой бутылкой медовухи гости раскрыли чины. То были наместники из ближайших деревень: Зеленый Яр, Полпути, Прибрежная, Троицкая. Но ожидался еще один гость, о котором наместники говорили со смешанными чувствами, ни то с презрением, ни то с насмешкой, а кто-то со страхом.
– Куда это такая толпа движется? Не на войну ли? – спросил Пробка, который с начала зимы отрабатывал у Фарсина за пропажу веневского вина.
– Язву на твой язык, да побольше. Какая война, Пробка? – вспыхнул Фарсин.
– Паломники, что ходили отсюда на запад, говорят, что купец Соломон, тот, что выкупил у прежнего царя земли, собирает целую армию в Примедногорье. Конные, пешие, стрелки и даже орудия есть.
– Твои паломники такие же пьянчуги, как и ты. Чего они там увидеть могли?
– А вот, что я говорю, то и увидели. Ты, дорогой Фарсин, про крестьянский набор слышал?
– Слыхал.
– Ну. Отчего думаешь, князья собирают крестьян? Потехи ради? Нет. Что-то зреет в южных землях. И наместники, вот, гурьбой собрались не просто так.
– Сказочник ты. Разве же один купец может супротив целого царства пойти?
– Коли златом богат, то и может. Сам посуди, на что живет и одевается солдат? На золото. А у кого его больше: у новоизбранного царя или у купца заморского?
– У царя, конечно.
– Мне бы твою уверенность. Скажи, ты знаешь, где золото добывают?
– В шахтах, все это знают.
– А шахты эти где?
– В Медных Горах.
– Это в тех, у подножья которых стоит армия Соломона?
Во время разговора во двор заехал еще один экипаж, в сопровождении вооруженных всадников. Когда топот прекратился, в залу вошла женщина.
– Глупости все это. Ерунда, – отмахнулся Фарсин. – Иди с кухни лепешек теплых принеси господам.
– Время покажет, глупость или нет, – поучительным тоном сказал паломник Пробка и побрел на кухню.
Только он взял поднос с лепешками, как раздался стук. Паломник увидел за окном большого ворона. В клюве тот держал скомканную записку.
– А ну, кыш. Лети отсюда! – закричал Паломник, на ворона, опасаясь проклятий, которые, по слухам, эта птица разносит.
– Что там, опять мыши? – забежал, перепуганный Фарсин. – Чего ты ор поднял?
– Ворон сидит. Гляди, вон, – указал он подносом с лепешками, отчего одна полетела на пол.
– Поставь поднос, голова дырявая! Сейчас я его прогоню.
Хозяин приоткрыл дверь, ведущую на задний двор, и направил метелку на ворона, но птица запрыгнула на верхушку двери и бросила под ноги хозяина скомканный клочок бумаги, после чего перелетела на ветку ближайшей сосны.
– Что это? – спросил Пробка.
– Ворон кинул. Давай сожжем и делу конец.
– Эгей, погоди. А вдруг это записка для наших гостей. Вдруг они ее ждут очень? Давай прочтем.
– Иногда, ты дельные вещи говоришь. Читай тогда.
– Фарсин, ты же хозяин, ты и читай.
– Не обучен я. Читай, давай!
Паломник двумя пальцами поднял записку, и на вытянутой руке донес до стола. Там, он развернул ее деревянными ложками, на всякий случай, отпрыгнув в сторону, как только листок раскрылся. Когда Пробка убедился, что в листе не прячется какое-нибудь злопакостное существо, он прочел содержимое.
«Прошу вас, любезный человек, который прочтет эту записку, немедленно скрыться в каком-нибудь укромном уголке, вместе с теми людьми, что не имеют отношения к вашим гостям, кои являются наместниками. Предупреждаю, я не хочу навредить безобидным крестьянам и работникам, а потому даю вам время покинуть постоялый двор. Если вы попытаетесь предупредить наместников – ругайте только себя».
– Что? Что нам делать? – спросил Пробка.
На дереве прокаркал ворон.
– Иди за конюхом, и мальчонку веди, скорее! Спрячемся в винном погребе.
Ворон прокаркал еще раз.
– Скорее, Пробка, молю скорее.
Через минуту конюх с мальчишкой уже спустились в погреб, а Пробка все не решался сделать первый шаг.
– А вдруг там винные бесы, Фарсин? Вот ты же не знаешь наверняка, – сказал паломник. Хозяин помог ему спуститься тяжелым пинком.
Дубовая крышка погреба захлопнулась. Ворон каркнул в последний раз и взлетел. Пока Фарсин с работниками спускался в погреб, Сияна нашла на кухне записку.
Когда ворон взлетел, она выбежала через заднюю дверь, и на бегу произнесла слова, чуждые человеческому уху, отчего под ее ногами возник черный, с клубящимся дымом под копытами и струями пара из ноздрей, жеребец. В следующий миг Леший увидел, взлетевшего ворона, и черную тень, что скрылась, в роще за постоялым двором.
«Кто хотел уйти – ушел», – подумал он.
Хозяин леса вытянул руку вдоль саней, в ответ деревянные копья задрожали, радостно звеня наконечниками. Леший сжал руку в кулак, сконцентрировав все внимание на одном копье. Дрожь в санях утихла, лишь один наконечник еле заметно дрожал. Леший откинул руку назад, словно хотел метнуть камень, и древко ударилось о борт саней. Вместе с тем, как хозяин леса выкинул руку вперед, копье взвизгнуло и вылетело прочь.
***
– Да, странные ты вещи говоришь, – сказал и потянулся в седле мечник Полпути.
– Глаза не обманут. Все это видели. Бежит, бежит и хрясь! Прибила его рукой. А спустя миг закинула в рот.
– Боги! – воскликнул неподалеку мечник Зеленого Яра.
– Да, – продолжил мечник из Беззнаменовки, – много всякого она натворила. А все началось с того, что в главный дом молния попала. Мы все переполошились. Забегаем, а она лежит на кровати, как ни в чем не бывало. Словно и не было ничего.
– А вдруг, тебе это и в правду померещилось? Известно же, что гроз зимой не бывает, – заметил мечник Полпути.
– Всей деревне померещилось?
– А хоть и так.
– А дыра в крыше, прямо над кроватью наместницы? Это тоже померещилось?
Мечник Полпути пожал плечами и отошел к другой группе воинов, что обсуждали, возможна ли битва с Бокучаром, или нет.
– Дурак, – сказал ему в след мечник Беззнаменовки.
– А я тебе верю. В жизни ведь всякое может быть. Вот моя тетка говорила, что видела, как вдоль берега поганки, парень шел, а за ним следом русалки плыли. Она только крикнула ему, чтобы он обернулся, что беда за ним попятам. А он, что думаешь, взял и ушел с головой в воду. И русалки за ним, бултых, только чешуей и сверкнули.
– И ты дурак, – ответил он мечнику Зеленого Яра и отошел в сторону.
Мечник из Зеленого Яра остался один. Из-за врождённой мягкотелости, он частенько оставался в одиночестве. Должность мечника он получил от отца. Больше он сыну ничего не оставил. Грубый, суровый, местами злобный отец оставил мальчика на воспитание матери, отчего тот вырос порядочным толстяком, рыхлым не только снаружи. Поздно отец спохватился. Характер устоялся, жир улегся. Вот отец умер, и пухлый добряк оказался вынужден носить кольчугу и меч, а теперь и двигаться верхом. Но мечником он пробыл недолго – пика пробила несчастного насквозь, выбила из седла, и пригвоздила к холодной земле.
Лошади встали на дыбы, и попятились от трупа – толстяк погиб в тот же миг, как тело коснулось земли. Мечники, что духом послабее спешились и попрятались за лошадей, те же, что меч носят не просто так, достали оружие и завертели головами в поисках врага. Самые умные припали к земле. Следующая пика, прилетела откуда-то из-за солнца, и пронзила сначала лошадь, а следом и мечника, что за ней прятался, и прибила обоих к стене постоялого двора. Мечники ринулись в дом. Больше четырех десятков человек забежали внутрь, под удивленные взгляды наместников.
– Что происходит? – завопил один из них и тут же получил ответ на свой вопрос – последний мечник влетел в комнату нанизанный на пику. Еще живой он пролетел полкомнаты и остановился перед наместниками. Пика вонзилась в пол, у подножья стола, мечник упал на колени, испустил последний вздох и опустил голову на стол.
– Все от окон! – закричал глава мечников Зеленого Яра – первый, кто пришел в себя.
– Я вижу! Вижу его! Там на холме, под солнцем! Машет рукой вона, – закричал один из мечников.
– Его? Это один человек?
– Да, – ответил тот и вновь обернулся к окну, но больше ничего не увидел. Пика пролетела через голову самого зоркого мечника, задела плечо стоящего позади воина и рухнула на пол у ног наместника Полпути. От ужаса, что застрял в горле, наместник даже не пискнул.
Мечники смотрели на растерянных наместников, ожидая команд. Положение в свои руки взял глава мечников Зеленого Яра.
– Переверните столы и к окнам их. Скорее!
Наступило затишье. Мечники расселись на полу по углам залы. Наместники так и остались стоять на своих местах. Из ступора их вывел командный голос:
– Любезные, – обратился к ним глава мечников Зеленого Яра, имя которого Авдей, – что тут творится, не подскажете?
– А нам откудова знать, – пробубнил наместник, – мы, как и ты внутри сидим.
– А ты, что скажешь? – обратился Авдей к своему наместнику.
Никто не заметил этого «ты». Трупы снаружи и внутри уровняли в правах наместников и мечников. Каждый мечтал воспользоваться правом на жизнь.
– А где Сияна? – спросил мечник Беззнаменова. – Где наместница?
Часть III – Глава 34
– Кто вы? – повторил Теодор Кительсон.
– Помогите, прошу, – сказала женщина дрожащим голосом. – На нас напали. Боги, мой супруг, кажется, погиб. Я… я не понимаю, что случилось, кругом столько крови. Вы поможете?
– Где на вас напали?
– Тут недалеко, – она указала рукой на деревья. – На дороге. Вы поможете?
– Вы сбежали оттуда?
Женщина упала на колени и закрыла лицо руками.
– Там все погибнут, если вы не поможете! – завопила незнакомка.
– Послушайте, – начал спокойным голосом Теодор Кительсон, – если нападение произошло на ближайшей отсюда дороге, значит, оно случилось глубокой ночью, ведь иначе вы бы не добрались сюда так быстро пешком. Тем более в этих замечательных красных сапожках. Или, быть может, я не заметил прекрасного скакуна, что проскакал по заметенным лесным тропкам? К тому же, почему вы решили углубиться в лес, ведь вернее было бы вернуться на дорогу и поискать помощи там?
Ученый встретился взглядом с женщиной. Бесстрастный взгляд шел вразрез с обликом обреченности, который она только что навела.
– Ну? – поторопил ученый.
– Я растерялась, не знала куда идти.
Теодор Кительсон наклонил голову и улыбнулся. Женщина поднялась. Печаль сменилась ехидной улыбкой. Гримаса казалась ядовитой.
– Что же, – сказала она, все с той же дрожью в голосе, которую ученый сначала принял за последствия страха, – тогда я тоже задам тебе вопрос. Ответишь – хорошо. Уйдешь на своих двоих.
– А если не отвечу? – с вызовом спросил Теодор Кительсон.
– Лучше ответь.
«Может у нее такой голос от холода», – подумал ученый.
– Хотелось бы, все-таки знать, с кем я говорю.
– Где книга?
Внезапный вопрос застал ученого врасплох. Кому могла понадобиться книга, хранящаяся у иноземца?
«Книга Златовласки? Нет, вряд ли», – подумал он.
– Какая книга?
– Ого, – воскликнула женщина, – да у нас здесь великий ум! Неужели у тебя там много книг?
– Вы не поверите.
В холодных глазах что-то пошевелилось.
– Ведьмин том. Книга ведьмы.
Мимолетная мысль, упущенная только что, непонятая, вернулась, соединив воедино сразу столько всего. Вечная писанина Златовласки. Ее покрытое тайной прошлое. Происшествие в лесу, после которого пропала Ивовая Ведьма. Разные события свернулись тугим клубком, который еще предстояло развернуть.
« Ведьмин том. Тот, что искали три ведьмы в старой иве. Может ли быть, что передо мной одна из них?».
Женщина улыбнулась. По лицу собеседника она догадалась о карусели мыслей, что привела к замешательству, за которым последовал настороженный взгляд и едва заметное движение рукой к кинжалу, спрятанному за поясом.
– Какой пытливый ум, – восхитилась она. – Что же, раскроем карты? Прятаться мне больше нет смысла.
Не успел ученый ответить, как голова женщины разлетелась на две части, а за ней следом в клочья разорвалась и шуба, вместе с остатками истощенного тела. Страшное действо напомнило ученому рождение бабочки, только вместо прекрасного насекомого родилось лысое человекоподобное существо с торчащими из спины паучьими лапами, каждая длинной в сажень, и разорванным человеческим телом вместо кокона, ошметки которого разбросало вокруг места отвратительной метаморфозы. Из-за костлявых плеч создания торчала ржавая рукоять меча.
Скудный завтрак поспешил покинуть тело ученого, но усилиями последнего так и не достиг цели.
– Неприятное зрелище? – засмеялась ведьма.
Ученый услышал настоящий голос незнакомки. Звуки, что он ошибочно принял за страх и холод.
– Одно из самых, – сказал ученый, все еще борясь с собой.
Ведьма завертела головой.
«Если конечности у нее от пауков, то позвоночник точно совиный, – подумал ученый».
– Ты помнишь условия человек? Говоришь где книга, и уходишь живым. Больше мы с тобой никогда не встретимся.
– Не знаю ни о какой книге, уж простите.
Ведьма перебежала поближе к ученому и замерла, растопырив ноздри. Она поднялась на нижних лапах, и расставила верхние, как делают крохотные пауки, чтобы казаться больше.
– В тебе есть золотой гриб, человек. Как чудесно. Находясь в человеческом теле, я не смогла его учуять, но теперь. Откуда он в тебе? Лишь следы. Да, ты почти исцелился. Почти.
«Неужели она связана с Выселками?».
– Как много ты думаешь, человек. Пришло время говорить, – прострекотала ведьма, а именно такой у нее был голос – стрекочущий, точно песня кузнечика.
Она закатала рукав ветхого балахона, что покрывал человеческую часть тела. Испещренная десятками углублений, на подобии пчелиных сот, рука ее изобразила неизвестный жест, и соты засветились.
Теодор Кительсон схватил рукоять клинка, но вытащить оружие так и не смог. Тело замерло. В голове раздался писк, который перерос в настоящий звон. Следом, раздался другой звук – стрекотание. Послышались слова.
«Ах, вот ты кто. Теодор сын Кителя. Господин Кительсон. Ученый-ренегат. К тому же иноземец. Да, сестер теперь нет в ваших землях, кроме старой Гиаваль-Кар, да и та, бедняжка выжила из ума».
Ученый перевел глаза на ведьму – это стоило ему последних сил.
Ведьма, как и он, застыла в одной вычурной позе, с вытянутой в магическом жесте рукой, и разведенными в стороны лапами. Губы ведьмы не шевелились, но она говорила. Говорила в голове Теодора Кительсона.
«Чудесные приключения на пути сюда. Действительно, на что ни пойдет человек, цепляясь за жизнь. Ты и правда мог умереть, если бы остался на родине? – продолжала ведьма, читая мысли ученого, – А, вот откуда в тебе златогриб! Как интересно, надо поведать сестрам об этом. А это кто?».
Губы ведьмы на миг раскрылись, обнажив тонкие и острые, в несколько рядов, зубы, какие встречаются у щук.
«Олег. Я запомню это имя. А это, что у нас? А, вот он! Кокон, в котором ты нашел… ее… вот и всё».
Ведьма опустила руку, и за ней ученый рухнул на снег.
– Уходи Теодор. Твой ум действительно намного занятней всех тех, что я прочла. Я даже не хочу его разрушать – такое впервые. Не хочу трогать этот чудесный алмаз.
Теодор Кительсон поднялся и закончил начатое – достал кинжал.
– Полагаю, что ты, – он решил, что после такого тесного контакта ни о каком «вы», не может идти речи, – никого не оставляла в живых после этого обряда, – сказал ученый не зная, какое слово подобрать для испытанного. – Когда ты читала мои мысли, я видел отклики твоих. Слабое эхо, призраки, но я видел.
– Чудесный ум, – прострекотала ведьма.
– Убить Олега, что связан с ведьмой теснее, чем я думал. Убить Лешего, руками наместников, чтобы стереть с лица земли последние следы бунтовавшей сестры, что перешла грань дозволенного.
– Какой прекрасный и ловкий ум! Жаль, он тебя и убьет.
Ученый бросился на ведьму, но остановился в двух шагах. Другой жест уродливой руки что-то изменил в его теле. В этот раз голова осталась ясной. Никакого шума и звона. Но рука, с занесенным кинжалом зашевелилась и медленно, против воли ученого, направилась в его сторону. Другой рукой он схватил себя за кисть и попытался отстранить лезвие. Непреклонное приближение кинжала замедлилось.
– Кто окажется сильнее? Златогриб или жилы ученого? Узнаю на обратном пути, – сказала ведьма и побежала мимо Теодора Кительсона на восьми лапах.
Раздался грохот. Ведьма выбила дверь в убежище. Часть обломков прилетела в спину ученого, приблизив его к лезвию еще сильнее.
Пот бежал по лбу и заливал глаза. Такого сильного напряжения Теодор Кительсон давно не испытывал. И даже в таком, казалось бы, безвыходном положении, когда собственное тело стало врагом, «прекрасный и ловкий ум», продолжал искать выход. И нашел его. Прямо перед собой. Рукой, что осталось подвластна, он держал кисть, в том самом месте, где близко к коже шли сухожилия мышц, а самое главное нерв, что ими движет. Ученый сдвинул послушную руку, чуть выше к лезвию, обнажив тем самым нужное место. В следующий миг, он ослабил хватку и вцепился зубами в руку с кинжалом, лезвие которого все-таки достигло шеи. После укуса пальцы разжались, и кинжал упал в снег, оставив красную струйку среди белизны. Ученый схватился за шею. Крови мало, ранение пустяковое – крупный сосуд не задет.
«Жить буду», – подумал он.
Миг спустя, самострел, так предусмотрительно заряженный, был в руках ученого, а сам он бежал наверх по холму. Он стряхнул снег с окна. Сквозь заиндевелое стекло он увидел, как за спиной Златовласки стояла ведьма наперевес с ржавым тесаком.
– Только бы не промазать, – сказал Теодор Кительсон и приготовился стрелять.
Златовласка достала из кармана стеклянный флакон и поставила поверх книги. Тот самый флакон, что он подарил. Флакон, в котором спала ползучая роза.
– Этого не может быть, – тихо сказал он. – Это же неправда.
Прежде чем он выстрелил, ведьма обрушила на Златовласку тесак, но промахнулась. Девушка увернулась, каким-то неестественным, кошачьим движением и вся мощь удара пришлась на флакон. Стекло треснуло.
– Нет! – вскрикнула ведьма, увидев, как расползается трещина.
– Красиво, – сказала Златовласка.
Болт пробил окно и со свистом влетел в пол, пролетев между лапами ведьмы. Паучиха успела поднять удивленные глаза, прежде чем в один миг выросший осколок минерала размозжил ее голову, а второй прибил дергающееся тело к стене.
Теодор Кительсон скатился с холма, который следом покрылся бледно-розовыми, местами красными иглами, подобно сказочному ежу. От распирающего нутра холм увеличился в размере. Ученый закрыл голову руками, но холм лишь треснул в нескольких местах, ухнул и замер.
«Погибла, – понял он, – бедняжка погибла».
Горячая слеза покатилась по щеке.
Трещины в холме засияли так, словно, солнце взошло внутри. Раздался еще одно громкое «ух», отчего через щели полетел золотой пепел. Холм подпрыгнул, а через разбитое окно что-то взлетело и приземлилось неподалеку от ученого.
– Златовласка! – крикнул он и попытался подняться, но рухнул без памяти.
***
Олег добежал до околицы и закрыл нос платком. Он прошел через заставный двор, где застал спящего Прохора и побежал к усадьбе. Улицы, дворы, крыши домов – все плыло в призрачно-голубом пепле, застывшем в воздухе. Неподалеку от центра деревни, где величаво стояло сон-древо, Олег заметил ноги, торчащие из-за забора.
– Кузнец! – узнал Олег любителя поспать в снегу.
– Зврвре, – пробормотал Горан в ответ, надувая губы.
– И тебя спасать надо. Давай, руки, дотащу до дома.
Кузнец досмотрел волшебные масляные чары сна-древа на ковре из медвежьей шкуры, заваленный горой теплой одежды, на полу кузницы.
Олег забежал в свою избу, чтобы как следует обработать рану. Однажды, когда Леший еще не принял форму человека, ученый попросил несколько капель его крови, чтобы сделать эссенцию живицы духа. Получилось всего три флакона. Олег, после боя с Остроглазом, использовал один из них. Плечо зажило на глазах. Олег осторожно вытянул руку вперед.
– Как новая, – обрадовался он и побежал в усадьбу.
Первое, что бросилось в глаза Олегу, в комнате Бокучара – это пустая бутыль дурман-травы.
– Что же ты наделал?
Олег оглядел комнату. Тут и там на полу пестрели багровые пятна, едва различимые на темном ковре.
«Сколько же крови он потерял? – ужаснулся Олег, – человек бы уже лежал без сознания. А вдруг и он лежит без сознания среди полей?».
Олег схватил записку, и прочитал заветные слова.
***
– Авдей! Придумай, что-нибудь, ты же с псоглавцами воевал, – сказал один из мечников.
Под одобрительный гул, Авдей обратился к наместникам, что сидели на полу у дальней стены зала.
– Господа, тут меня в главы всех мечников выдвинули. Что скажете?
– Делай, что знаешь, – сказал один из них.
– Прекрасное напутствие. Итак, тот несчастный, что лежит теперь с пробитой головой сказал, что на холме, с солнечной стороны стоял мужик и махал руками. Полагаю махал он не нам, а стрелкам. А те уже притаившиеся на том же холме вели обстрел, – сказал Авдей.
– Стрелки? Ты погляди на копье – почти с меня ростом! Кто таким выстрелить сможет?
– И хоть, ты и не самый высокий, но все же прав. Такие снаряды могут лететь только из пороков. Похоже, на холме баллиста. Как еще расположились-то, собаки...
– Как, Авдей? Расскажи.
– Так, чтобы мы против солнца оказались. Сейчас солнце еще выше будет и вообще никого на холме не увидим. Надо действовать сейчас, либо ждать пока солнце уйдет за полдень.
– Против кого воюем то? Кто сгубил уже четверых наших, да еще плечо вон разорвал Карташу.
– Собака драная! Вот кто! – сказал Карташ.
Авдей осмотрел пику, на которую нанизало мечника.
–Древко и наконечник сделаны очень плохо. Почти не обработаны. Наконечник заточен наспех, видно по царапинам. Это успокаивает. Скорее всего, на том холме не настоящие солдаты.
– А кто, Авдей, кто? – спрашивали мечники.
– Может быть, тот самый Бокучар из Лысовки, раскошелился на баллисту и пригнал ее сюда, чтобы нас перебить? – обратился он в свою очередь к наместникам.
Те не ответили.
– Сколько у нас самострелов?
Кто имел самострел, поднял руку.
– Пятнадцать, – сосчитал он. – Значит так, есть у нас несколько путей. Мы можем подняться на второй этаж и вести ответную стрельбу из окон, но вариант плохой. До холма слишком далеко и солнце не даст прицелиться, считай, зря снаряды переведем.
– А какой еще путь? – спросили мечники.
– Второй путь – это выйти на улицу и штурмом брать холм.
Недовольный шепот прошел по рядам мечников.
В этот момент из кухни выбежал мечник по имени Ухай с радостным лицом.
– Мужики! Есть еще выход. На задний двор, а там чуть выше лес начинается, – затараторил он, – Путь есть, можем бежать!
– Во! – закричали одни.
– Это дело, – подхватили вторые.
Наместники самыми первыми забежали на кухню. Двое из них застряли в двери, не желая уступать дорогу. Наместник Полпути оказался сильнее наместника Зеленого Яра, и выбежал на улицу. Оглядевшись по сторонам, он ринулся к деревьям.
Ворон на крыше постоялого двора каркнул, дав сигнал. Глазами ворона Леший увидел бегущего наместника. Когда до деревьев оставалось два шага, пика пробила спину наместника и прибила к сосне.
Наместники и мечники, что следили за ним через окна кухни, с ужасом отвернулись.
– Боги, он еще жив! Как же он кричит. Душа рвется.
Глава мечников Полпути, – мужик суровый и неразговорчивый, – выхватил у одного из своих самострел и выстрелил. Болт попал в затылок наместника. Крик оборвался.
– Это же убийство, – тихо сказал наместник Зеленого Яра.
– Спасение, – буркнул в ответ глава мечников Полпути.
– Вернемся в зал, – сказал Авдей, – надо хорошо все обдумать.
***
Леший простоял неподвижно какое-то время. Никто больше не появился у окон или во дворе. Пару раз ему показалось, что тряпки, которыми завешали окна второго этажа, пошевелились, но тратить снаряд он не стал. Тем временем тень Лешего становилась все короче.
– Я ожидал битвы, а получил что? Пора заканчивать.
Леший знаком позвал Черноклюва.
– Вот, возьми этот мешочек и брось его в ту дымящую трубу. После этого, ты можешь лететь.
Ворон вцепился клювом в узелок и взлетел. Сделав несколько кругов над постоялым двором, он приземлился на крышу, и вприпрыжку добежал до дымохода, куда и сбросил мешочек.
Раздался хлопок. Следом еще один. Затем еще несколько, слившихся в одно громкое шипение. Через щели первого этажа потянул густой дым.
Леший размял задеревеневшую руку и вытянул влево. Крайнее копье задрожало.
В этот момент мечник, незаметно для Лешего прокравшийся к лошади, вскочил в седло, чем себя и обнаружил.
– А вот и первый смельчак, – сказал Леший и вытянул руку вперед.
***
– Кто-то должен поднятья на второй этаж и посмотреть в окна. Может уже видать холм, – сказал Авдей.
Начался спор. Каждый нашел немало доводов, почему он не должен идти к окнам. Тогда Авдей махнул рукой и пошел сам. Ползком он забрался в пустую комнату и добрался до окна. Сердце застучало, как в былые времена. Знакомый, заставляющий шевелиться страх, вернулся. Дрожащей рукой он отодвинул тряпку вбок, и тут же откатился к другому окну, закрыв голову руками. Но ничего не произошло. Второе окно прикрывал кусок старой ткани, такой старый, что даже отодвигать не было нужды, все видать насквозь.
– Кто ты такой? – спросил вслух Авдей у неподвижной фигуры на холме.
– Ну что там? Сколько их? – спросили мечники, когда он вернулся.
– Только одного увидел. А позади него стоит орудие, что стреляет. Очень похоже на сани. Наверняка все не так просто.
– Что теперь? – спросили мечники.
– Есть у меня мысля. Нужно вытащить стол на улицу и нести перед собой как щит. Таких столов тут три, а значит получится три щита. Пять человек будут нести стол, а еще пять идти за ними с самострелами. Как только доберемся поближе, стол поставим на землю и будем вести из-за него обстрел. Под градом болтов, тот, кто засел на холме, будет вынужден укрыться, тогда те, кто несут стол, достанут мечи и доберутся до стрелка. Главное – своих не перебить.
Все призадумались. Застывший в воздухе вопрос озвучил глава мечников Полпути.
– Как выходить будем? – спросил он.
– Нужно отвлечь.
Все замолчали, потому как поняли, что кто-то из них должен это сделать.
– Как отвлечь?
– Кто-то должен выйти через заднюю дверь и добраться до моего коня. Он стоит привязанный у угла дома. А потом что есть мочи скакать прочь отсюда. Конь верный, не подведет, – заверил Авдей, но никто не изъявил желания.
– Я пойду, – сказал глава мечников Полпути.
– Эй, отец, постой! Уважаю твою храбрость, но нужен кто-то более юркий, – вступил в разговор Ухай. – Да и ты стрелок вон какой меткий! Как наместника избавил от мучений, любо дорого, – сказал он и улыбнулся, обнажив золотые зубы.
– Ты чего, змей, зубы заговариваешь? Ты что ли пойдешь отвлекать?
– А хоть и я. Почему нет? Мне конь Авдейский давно приглянулся, – засмеялся Ухай. – Да и вряд ли кто здесь ловчее меня.
– Хорошо. Тогда иди к двери и жди команды. А вы, мужики, давайте ножки пообломаем, чтобы держать столы сподручней было.
Когда мечники закончили приготовления, Авдей обернулся к Ухаю и сказал:
– Пошел.
Мечник кивнул, и хотел было открыть дверь, но замер, смотря куда-то вглубь кухни.
– Чего застыл? – крикнул ему Авдей. – Беги!
В следующий миг раздался хлопок, после которого всю кухню заволокло едким дымом. Ухай выбежал через заднюю дверь. Толпа побежала к выходу, но Авдей встал поперек двери с криком:
– Стоять, ублюдки!
Кто-то попытался подвинуть его, но отступил после тяжелого удара в подбородок.
– Взять столы! Достать самострелы! Ждать команды! – крикнул он и уставился в небольшую щель в окне. Глаза от дыма заслезились, но сверкнувшее на солнце копье он увидел. Стрелок отвлекся на Ухая.
– Вперед! – закричал он, встав подле мечников.
Авдей выбил ногой дверь и потащил крышку стола на улицу. Как только первая группа мечников выбежала на улицу и укрылась за столом, Ухаю вслед полетела второе копье. Конь оказался лучше, чем сказал Авдей. Верный конь спас бы от смерти один раз, этот же спас от грозного снаряда дважды, а значит, конь был поистине сказочный. Ухай махнул рукой и скрылся за деревьями, отделяющими двор от дороги.
– Стреляй в холм!
Мечники с самострелами выглянули из-за стола и одним залпом разрядились в сторону Лешего, который скрылся за санями. Вместе с этим вторая группа мечников побежала вперед и повторила все то же самое, дав время третьей группе выбежать дальше всех. Пока проходил маневр, первые стрелки успели перезарядить самострелы. Все началось заново.
