Текст книги "Злобный леший, выйди вон! (СИ)"

Автор книги: Илья Аведин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 32 (всего у книги 33 страниц)

Так залп за залпом мечники подходили все ближе к Лешему, а болты летели все точнее. Один из них, пролетел между досками телеги и порвал рукав шубы.

– Веселей мужики, холм близко! Готовьте мечи!

Один из мечников встал в полный рост и поднял меч в героическом жесте.

– Рано, баран! Сядь! – завопил Авдей, но новоявленный храбрец уже вылетел из строя с копьем в животе, пробившим и стрелка, стоявшего позади.

– В укрытие! – крикнул Авдей и все вплотную прижались к столам и друг к другу.

Леший обрушился градом из пяти копий на ближайшую группу мечников, среди которой находился глава мечников Полпути. Стол разлетелся в щепки от первого же столкновения. Следующие четыре пики пробили живую плоть, убив или покалечив почти всех.

– Стреляйте! – скомандовал Авдей другой группе, что с ужасом смотрела на пробитые тела товарищей. – Сучьи дети, стреляйте!

Стрелки опомнились и выстрелили в Лешего, но тот вновь спрятался за санями.

Группа Авдея первой добралась до подножия холма.

– Что за дьявол? Как он выпустил сразу четыре снаряда, Авдей? – спросил его, стоящий позади стрелок.

– Вот как доберемся до него, так и спросим. Стреляйте!

Болты забарабанили об дерево, а тем временем вторая группа поравнялась с первой.

– Авдей, чего делать то? – закричали мечники из второй группы.

– Немного осталось, мужики. Чуть выше заберемся и он наш. Стреляйте братцы! – скомандовал он.

Стрелки второй группы приподнялись из-за стола, но ни один не выстрелил. Раздался страшный грохот. Сани налетела на укрытие. Тех, кто держал стол, вмяло в землю, стрелки же успели отбежать на несколько шагов, но не более. Так и замерли прибитые к земле.

– Чтоб тебя, тварь! – зарычал Авдей. – Дай сюда самострел!

Он выглянул из-за стола и выстрелил в фигуру на холме. До его уха донесся звон и фигура пропала.

– Перезаряди, – сказал он, возвращая самострел стрелку, а сам достал меч и побежал вверх по холму. Мечники последовали за ним.

Когда до вершины осталась пара шагов, Авдей жестом приказал мечникам остановиться.

– Эй, там, – крикнул он противнику, – выходи, трус! Не будешь брыкаться – убьем быстро!

Стрелки тем временем направили самострелы на верхушку.

– Ну? Выходишь? – спросил Авдей.

– Лучше вы уходите! – донеслось сверху.

Голос врага озадачил мечников. При очевидной грубости, звук был полон непонятной вежливости. Если бы наступающие знали, что Леший выпил целый флакон дурман-травы за один день, то смятения бы не возникло.

– Ваши хозяева мертвы, – продолжил голос. – Эти недостойные своего чина люди предпочли смерть в дыму, смерти в бою. Теперь, когда они мертвы, мне нет толку губить вас. Уходите! Я не буду стрелять в спину.

– Как в того наместника, что повис скворечником на дереве? Как же, спасибо, кланяюсь в пол!

– Дело твое. Тогда подходи поближе смелый человек. Закончим уже. Времени у меня не так много.

Только Авдей собрался двинуться дальше, как мечник потянул его вниз.

– Ты чего? Отпусти! – сказал Авдей и вырвал рукав.

– Гляди, – указал он на разбросанные тела, – Мертвяки шевелятся, – сказал он и добавил с широко раскрытыми глазами, – Колдун. Точно тебе говорю. На холме колдун. Пошли отсюда, Авдей, молю!

На глазах мечника выступили слезы.

– Погоди бежать, – сказал, приглядываясь на двор, Авдей, – это не мертвецы, это копья из-под них выходят.

Мечники сжали оружие так, что рукавицы заскрипели, но ноги при этом еле стояли.

– Последний раз говорю, – донеслось с верхушки.

– Мы уходим, – пропищал один из мечников.

Авдей посмотрел на него таким взглядом, что лучше всех слов разъяснил, что будет, сделай он хоть один шаг от холма.

– Я хочу услышать ответ другого человека, – донеслось сверху.

– Подожди немного. Я тебе в лицо отвечу, – прокричал Авдей.

Все это время копья освободились от назойливых человеческих тел, и медленно, описывая полукруг, улеглись наконечниками к холму. Как только Леший услышал ответ Авдея, копья как пришпоренные, вырвались из снега и полетели в мечников. В тот же миг с верхушки вылетело еще пять копий. Мечники попадали на землю, некоторые попытались убежать в сторону и только Авдей, остался стоять, зажмурив глаза. Один за другим, донеслись звуки падающих тел, а он все стоял. Разлетевшиеся после столкновения пики, забарабанили по спине щепками. А он все стоял. Все ждал, когда же холодная сталь пронзит его сердце и вырвет душу из этого, в общем-то неплохого мира. Последний миг его жизни затянулся. То ли смерть наступила не так, как представлялось, то ли он остался невредим.

– Что стоишь? – раздался знакомый голос, – Хотел в лицо сказать, так поднимайся.

Голос звучал вовсе не угрожающе, а скорее доброжелательно, будто хозяин звал к себе на обед. Только теперь Авдей открыл глаза. Не только двор, но и подножье холма покрылось трупами. Только теперь он понял, чего стоил прорыв. Особенно последние его шаги, когда был шанс спасти хоть кого-нибудь, а он отказался. Оставалось только заплатить свою цену. Заплатить убийце его же монетой, или прибавить свое тело к остальным.

***

Как бы не был Ухай себе на уме, но оставить в беде столько человек, не позволяла совесть мечника – сама по себе вещь легендарная. Верный конь Авдея повернулся на дыбах  и поскакал обратно, вдоль пролеска, к постоялому двору. Ухай на скаку заряжал самострел, а потому не заметил, как над ним пролетел черный аист.

Море тел и реки крови встретили мечника жутким молчанием, что заставило его усомниться в решении.

«Помогать то, похоже, не кому», – подумал он.

Словно услышав его мысль, на холме показался Авдей, а перед ним мохнатое чудище, выше мечника на голову, в стальных сапогах и рукавицах. Воины ударились мечам, после чего оба кубарем слетели с холма. Когда противники поднялись, Авдей встал ровно между Лешим и Ухаем, отчего тот не мог как следует прицелиться.

– Отойди родненький, отойди же, – шептал он, боясь выдать свое присутствие.

Враг Авдея отступил на шаг назад и скинул шубу. Под ней засверкал латный доспех, каких прежде Ухай не видел, а потому нашел повод прицелиться получше. Ведь повредить доспех означало одно – продать придется на пару златцев дешевле.

Авдей в свою очередь тоже отошел назад, чтобы перевести дух.

– Замри Авдей! – крикнул Ухай.

Мечник замер. Не шевелился и Леший, он пытался разглядеть источник звука, глазами полными дурманной пелены.

Прежде чем Ухай нажал на курок, он услышал короткий свист, оборвавшийся хлопком где-то возле виска. Конь Авдея беспокойно заржал, когда обмякший всадник упал на землю.

Авдей с Лешим обернулись на выстрел. На холме возникла другая фигура.

– Олег? – с опасением произнес Леший.

Авдей воспользовался замешательством врага и нанес удар в область шеи. К удивлению атакующего меч застрял. Леший пошатнулся.

– Стой! – закричал Олег.

Мечник, недолго думая, достал из сапога нож и с размаху ударил противника чуть пониже уха. В этот раз сталь прошла глубоко в ткани и уперлась в позвоночник. Леший кое-как отмахнулся мечом от Авдея, и рухнул на спину. Мечник не заметил, как его штанина порвалась и на коже выступила алая, точно ягодка клюквы, капля крови. Авдей вырвал из шеи меч и, сделав несколько шагов назад, приготовился встретить нового противника.

Олег подбежал к телу Лешего и упал на колени. По клинку, торчащему из шеи друга, текла темная струйка.

– После такой раны не выживет даже колдун, – сказал Авдей.

Олег быстрым взглядом оценил мечника.

– Что ты наделал, дурак? Что ты наделал? – сказал Олег то ли Лешему, то ли Авдею.

– Как я разумею, после прощания с другом, ты захочешь расквитаться с его убийцей? Тогда поспеши. Мне еще друзей хоронить, – сказал Авдей, но Олег его не слышал.

– Зачем ты пошел один? Почему не сказал нам с Тео? Ты держись только, – сказал Олег и достал из поясной сумки флакон с живицей духа, но открыть не успел. Авдей подскочил и пинком выбил целебное средство.

– Чего удумал, проклятый?

Олег схватил меч и напал на Авдея. Очень быстро последний лишился оружия и равновесия. Олег же вернулся к другу.

– Что? Добивать не будешь? В благородную кровь играешь? – крикнул Авдей вслед.

– Ты уже мертв, просто еще не понял, – сказал Олег и вырвал нож из шеи Лешего, после чего вылил целый флакон живицы духа на рану.

Леший тихо застонал. Рана на шее тотчас затянулась тонкими изумрудными волокнами.

– Что ты несешь, собака? Это я-то умираю? Я? Тот, кто поразил кол… колду…

– Смотри, язык уже опух. Скоро отечет глотка, а за ней и гортань – тогда ты перестанешь дышать. Что глаза выпучил? Не понимаешь, что случилось? Меч моего друга отравлен, и ты задел лезвие. Вон, чуть выше колена.

– Цар.. цара… пина, – сказал Авдей, после нескольких коротких вздохов.

– Тебе хватит, – сказал Олег и отвернулся.

С каждым вздохом, все меньше воздуха проходило по отекшей гортани. Мечник сел на колени и согнулся. Одной рукой он оперся на землю, а другой схватился за шею, словно пытался снять невидимые оковы. Губы его посинели. Глаза налились кровью. Последние звуки вырвались из груди и вместе с облаком пара улетели в небо.

– Олег, – тихо позвал Леший.

– Я здесь, друг.

– Там, в доме… Сходи…

– Ты хочешь пить? Тебе нужна вода?

– Наместники. Проверь... Пятеро. Их пятеро.

– Боги! – воскликнул Олег, – зачем ты все это начал? Почему ты пошел один? Почему не поговорил с нами?

– Я это начал…

Леший не договорил, но Олег понял, что тот хотел сказать. Он укрыл друга лежащей неподалеку шубой и побежал к дому. Олег прошел через ряды трупов. Что-то холодное и неприятное скользнуло внутри, когда он переступал через тела с зияющими дырами от копий, что прошли навылет.

В обеденной зале бархатистым одеялом разлегся серый пепел. Знакомый Олегу запах каменной пыли и аммиачной воды пропитал деревянные стены, пол, каждую крохотную щель. Олег поморщился и пошел дальше. В дальнем углу, у самой стойки, он обнаружил тела, лежащие в ряд. Длинные, не по-крестьянски роскошные шубы выдали хозяев с потрохами.

– Вот и наместники, – сказал Олег и проверил биение алчных сердец. – Эти мертвы. Где еще двое?

Он зашел на кухню, где пепел лежал прям-таки горой. Через окно, он увидел прибитое к сосне тело.

– Вот четвертый, – сказал он и вышел на задний двор, но больше тел не обнаружил, но увидел почти исчезнувшие следы на снегу. Несколько человек проследовали от заднего крыльца к погребу. Олег потянул за крышку и отскочил в сторону, ожидая выстрела, но только кто-то заохал внизу.

– Вы кто будете?

– А вы сами кто? – ответил Фарсин.

Дружескую, пропитанную доверием, беседу прервал паломник Пробка.

– Мы рабочие здешние! Да хозяин Фарсин с нами.

Раздался шлепок – это Фарсин одарил болтуна затрещиной.

– А в углу кто сидит? – спросил Олег.

– Мальчишка наш, тоже рабочий, – ответил Пробка, потирая голову.

– Скажите, добрые люди, наместника среди вас нет, случаем?

– Нет, батюшка.

– Тогда поднимайтесь, мне нужна ваша помощь.

Первый выбрался Фарсин.

– Разорви меня леший, – прошептал он.

– Что там? – спросил Пробка.

Увидев тело, прибитое к дереву, слабый желудком паломник побежал за угол дома.

– Кто же его так? – спросил Фарсин.

– Хозяин, – начал Олег, оставив без внимания вопрос, – ты человек толковый, как мне кажется, а потому послушай внимательно. Постоялый двор пострадал в междоусобной войне наместников, в чем ты сейчас убедишься. Если именно это ты будешь, говорить тем, кто спросит о случившемся, ты получишь средства, на которые сможешь поправить хозяйство.

– А кто меня может спросить?

– Неважно кто. Ты всем так говори. Без исключения. Собрались, мол, наместники обсудить дела насущные, да в пылу спора схватились за клинки, вот и пошла резня. А если будут что-то еще спрашивать, то так и скажи, что спрятался с работниками в погребе, как только началась драка, а когда вылез, то нашел лишь трупы.

– Лишь трупы? Значит, никто не выжил? Но их же был не один десяток!

Олег пошел в дом и жестом позвал хозяина. Конюх с мальчиком пошли следом.

– Чем это пахнет? Что за кислятина?

– Каменная пыль и  аммиачная вода. Придется потрудиться, чтобы избавиться от запаха. Вот, – указал он на тела, – еще трое.

– Но где кровь? – заметил Фарсин.

– Они отравились дымом.

– Все окна выбиты, батюшки, поглядите. А столы где?

– Идем.

Они вышли на улицу. При виде разбросанных по красному снегу тел Фарсин ощутил тяжёлую пустоту внутри. Конюх закрыл лицо руками от ужаса, а мальчишка забежал обратно в дом.

– Я… мы ведь могли умереть вместе с ними, если бы не записка.

– Записка?

– Перед этим побоищем на задний двор прилетел ворон и передал сообщение. Потому мы и скрылись в погребе.

– Записку ты сожги, и о вороне забудь. Чем больше ты забудешь – тем больше я заплачу.

– Можно ли оценить это побоище? – недоумевал Фарсин.

– Сорок златцев.

То, как сдержано и уверено вел себя Олег, заставило Фарсина думать о нем, как о человеке высокого положения. Свободное распоряжение таким богатством только усилило эффект.

«Это же можно не только поправить хозяйство, – подумал Фарсин, – а прямо-таки начать новое».

– Но ведь погибли люди, – озвучил он голос совести.

– Послушай, останься ты в доме, ты бы погиб. Быть может вместо твоих столов, тебя бы взяли живым щитом. И не тебя одного. Всех вас. Подумай, кто здесь лежит? Наместники, что душат крестьян поборами, и их верные мечники, что, словно бешеные псы, вгрызаются все в тех же несчастных крестьян. Никто по ним горевать не будет. Или ты забыл, какого это, быть крестьянином?

– В Лысовке говорят, жизнь не такая, – сказал конюх.

При виде трупов в голову Фарсина лезли самые мрачные мысли.

– Меня же за это в железо закуют.

– За что? Никто не поверит, что четверо добрых молодцев перебили такую армию. По десятку человек на брата? Вы же не богатыри. Они сами перебили друг друга. Вот и вся история.

– А что случилось на самом деле? Кто их всех? – осторожно спросил Фарсин.

– Как я тебе сказал, так все и было.

Фарсин задумался.

– Сорок златцев, – повторил он.

– Сорок пять, – сказал Олег – если выдашь мне двух коней и сани.

– Так тут вон кругом сколько коней осталось. Бери, сколько хочешь, и кареты вона. Пять штук.

«Карет пять, а наместников четверо, – подумал Олег, – кто-то сбежал».

– Нет, этих коней с каретами оставь себе, в доказательство того, что наместники прибыли сюда сами. Мне нужны твои сани и твои лошади. Так, что?

– Данька, вывози сани, – сказал Фарсин конюху.

– Хорошо. А ты, пойдем со мной, подсобишь, – сказал Олег и пошёл к холму.

– С чем это?

– Кое-кого я заберу с собой.

Фарсин зачесал затылок. Он никак не мог понять, что же тут случилось и чем может обернуться помощь неизвестному господину. Олег выдернул его из рассуждений.

– Ты сейчас лучше думай о том, как хозяйство наладить.

Фарсин принял этот аргумент и пошел следом. Каждый труп, мимо которого он проходил, подталкивал его к мысли, отказаться от предложения, но,  онговорил он себе: «Хозяйство-то наладить, и правда, надо».

– Вот его надо поднять в сани, – указал Олег на высокого крепкого старика, укрытого шубой.

Полностью одеревеневший без движения Леший, погруженный в целебный сон живицей духа, выглядел точно мертвец. Фарсин так и подумал, что грузит покойника. Незнакомец подобрал со снега меч, причудливой формы и забрал с собой.

– Кстати, тела тебе бы лучше припрятать куда-нибудь. Ты же не хочешь, чтобы гости из леса пришли пировать к тебе во двор?

– Куда же мне их деть?

– Лучше всего, схоронить в одном месте. Хоть в том же погребе. Чтобы чуть-что выдать их по первому требованью.

– Что будем делать?  – спросил конюх, когда сани с незнакомцем и стариком скрылись за холмами.

– Неси лопаты. Тут недалеко есть старый грот.

Часть III – Глава 35

Когда Олег добрался до Лысовки, сон-древо лишилось большей части зеленого одеяния, а голубая дымка и вовсе пропала. Жители деревни только недавно проснулись, и полные смятения бродили по деревне, выясняя у соседей, что же случилось, и отчего вся деревня проспала почти весь день. В итоге собрались две толпы: первая окружила возникшее из ниоткуда дерево, и толковала о его природе, вторая – обступила крыльцо усадьбы и жаждала услышать ответы из уст наместника. Оборону крыльца держала мужественная стряпчая, а вскоре к ней присоединился Прохор.

– Успокойтесь же, – взывал он к толпе. – Усадьба пуста. Вам тут нечего делать.

– Как же, конечно! – возразил кто-то, – Вся деревня продрыхла почитай до сумерек. И мало того, вот те на, еще и древо какое-то поперек деревни встало. Что за колдунство? Пусть наместник ответит нам! Нечего прятаться за спиной бабы!

Одобрительный гул захлебнулся, когда стряпчая спустилась на ступеньку.

– Ух, я ему покажу! – сказал она, замахиваясь чугунным горшком.

На радость толпе, Прохор поймал руку стряпчей.

– Вот вы значит какие, да? Давно ли вы получили свободу, чтобы спрашивать с наместника, а? Забыли, как еще недавно посмотреть на него боялись? Где же раньше была ваша смелость. И вместо благодарности, вот вы что вытворяете, глядите. Пришли ко двору, и требую, требуют! Тьфу! Вот какой монетой вы платите, за покой, что вам дарован. Хотите вернуть прежний порядок? Тогда вперед! Идите! Заходите! – указал он на дверь и отошел в сторону.

Зря кухарка загородила коренастым телом проход, толпа замерла, стыдливо опустив головы.

 В этот момент из-за ближайших домов показалась вторая толпа. Мужики шли, скорбно сняв шапки, позади них шли женщины, скрывая слезы в ладонях.

– Что там такое? – крикнул Прохор.

– Погиб небось кто-то? – предположил кто-то.

– Тихо вы, чего хоронить заранее?

Прибывшая толпа расступилась и ко двору подъехала телега.

– Умер, батюшка! Помер! – закричал мужик, когда заглянул в телегу.

– Не умер он, – оттолкнул его Олег. – Как вы спали, так и он спит. Только и всего. Прохор, помоги мне.

 Они подняли Лешего в спальню.

– Скажи, он правда спит, как ты сказал? Он весь каменный как мертвец.

– Жив он, жив.

Прохор попытался выяснить, что за неведомые вещи произошли в деревне, но в ответ услышал только: «Позже».

Прохор ушел – он был из понятливых. Толпа во дворе немного погудела да тоже разошлась по домам. Олег остался наедине с другом. Он прислонил пустой флакон из под живицы духа к носу Лешего. На стекле выступило бледное пятнышко.

Олег потянул с друга доспех, но тот словно прирос к телу. Тогда Олег попытался стащить хотя бы перчатки, но и тут не преуспел. Лишь приглядевшись, он заметил, что сковзь доспех Лешего торчали грубые зеленые волокна. Пришлось оставить как есть.

– Где же ты взял такой доспех? Наши кузнецы сроду такого не выкуют. Разве что Горан, быть может, – сказал Олег и вспомнил, как застал кузнеца на улице. – Значит, Горан выковал его для тебя? Как же он его ковал втайне от всех? Интересно. Выходит, ты давно уже задумал этот поход, да? Что же, кузнец и в правду искусный. Только зачем ты его среди снега оставил, голова деревянная?

Грустная улыбка пробежала по губам Олега потому как, только голова Лешего и осталась не покрыта корой. Он прищурился. В сумерках, пронизанными последними багровыми лучами, он попытался разглядеть хоть одно движение мускула на лице друга, или слабое движение ноздри, раздуваемой от воздуха. Ничего. Тогда Олег еще раз прислонил стеклянный флакон к носу Лешего. И без того небольшое пятнышко стало еще меньше. На смену грусти пришла злоба.

– Зачем ты это сделал?! Даже в теле человека ты остался одиноким духом. Повел себя так, будто обязан за все отвечать один! Нет! Нет, скажу я тебе! Не обязан! Когда ты разрушил крестьянские оковы, вопреки нашим с Тео советам, я решил, что ты стал куда человечнее нас… – Олег сдержал слезу.

– Ты не стал человечнее. Ты все также считал себя пастухом среди глупого стада, не способного о себе позаботиться, ведь так? Раньше, до того, как крестьяне подняли головы, так и было, но теперь – нет. Мы бы смогли дать отпор  вместе. Мы бы пошли всей деревней! Но нет! Ты предпочел в одиночку справиться с целой армией! – воскликнул Олег. – Будто ты до сих пор единственный могучий дух в лесу. Нет! Ты теперь заключен в тело человека и связан с нашим миром, с миром людей! Ты не должен был идти один. Мы должны были биться вместе, за нашу свободу, за нашу жизнь. Однако великий Леший решил иначе. Он дал нам свободу, но не дал право ее отстаивать. Чем ты тогда лучше? А? Что молчишь? Нечего сказать?

Олег подошел к окну и прислонился лбом. Холодное стекло немного остудило горячую голову. Он обернулся в надежде, что пламенные речи смогут вырвать разум лешего из тех сумерек, среди которых он витает. Багровый свет, катящегося за горизонт солнца, разлился по неподвижному телу наместника. Олег вновь поднес флакон. Пятно стало еще меньше.

– Где, черт возьми, Тео? Все никак не может отделаться от этой девки. Чего он в нее вцепился? Ты прислал ему письмо, потому что знал, что он не пойдет за тобой, я прав? – спросил он Лешего, – А меня ты хотел усыпить вместе с оставшейся деревней. Но ты просчитался. Ты ведь не знал, что я в тот день не вернулся из леса. Не будь меня рядом, ты бы сейчас лежал там, с болтом во лбу.

Олег сел на стул в углу комнаты. Закат скользнул по стене и исчез.

– Я всегда остаюсь один. Всегда. Тео не верит в судьбу, но что же это тогда такое? Какая злая сила забирает дорогих мне людей?

– Прости, – продолжил он, когда справился со слезами, – не только людей.

Злобу сменило отчаяние. Олег вцепился в волосы, чтобы боль телесная вытеснила боль душевную. Он сжал голову до того, что в ушах раздался глубокий отзвук сердца. Три удара, а за ними тишина. Следом еще три удара и опять тишина. Олег решил, что от волнения сердце потеряло привычный ритм. Только он опустил руки, чтобы нащупать пульс, как в дверь постучали. Три раза.

– А? Кто там?

– Там это, господин Китель пришел, – замялась стряпчая, потому как ей было не по силу выговорить иноземное имя.

– Явился. Скорее зови его сюда.

– А он того… тюкнулся и лежит там.

– Чего? – спросил Олег и выбежал из комнаты.

– Тюкнулся говорю, вон он.

– Скорее, помоги мне его поднять.

 Вдвоем они занесли ученого в спальню, и погрузили в кресло. Стряпчая покосилась на темную фигуру в кровати и спросила:

– Помер батюшка?

– Типун тебе, баба! Иди отсюда! Пироги лепи, или еще что-нибудь!

– Так ночь на дворе, какие пироги?

– Тогда спать иди, чего стоишь?

Теодор Кительсон приоткрыл глаза.

– Это заняло больше времени, чем я ожидал.

– Ты что же шел пешком?

– Было настроение прогуляться. Но как Леший?

– Еще дышит.

Прогноз Олега уместился в одном слове «еще».

– Помоги мне, – сказал ученый, и попытался встать, опираясь на ручки кресла.

– Неужели такая слабость от пешей прогулки, друг? Или это оттого, что ты слишком далеко от Златовласки? Что же ты ее не взял с собой?

– Потому что ее больше нет, – ответил ученый и начал осмотр.

– Куда же она делась?

Теодор Кительсон не ответил. Он весь погрузился в мысли и спустя пару секунд вернулся в кресло.

– Ты сам знаешь, он не доживет до утра, – сказал Теодор Кительсон, отвечая на немой вопрос Олега. – Я давно заметил, что деревянные наросты прорастают кожу и вплетаются в мышцы. Судя по его дыханию, которого почти нет, пораженная диафрагма не справляется.

– Мы настолько бессильны? – спросил Олег.

– Олег. Вижу, ты зол на все на свете, но поверь, если бы я мог помочь, я бы не сидел, сложа руки. Но это все, что нам остается. В последнее мгновение быть рядом. Если угодно, то да. Мы бессильны.

Устами ученого прозвучала правда, которую Олег боялся осмыслить. Держать слезы сил не осталось. Он сел на стул у кровати и заплакал.

Из-под одеяла раздался треск, за которым последовал глубокий вдох умирающего.

– Что это Тео?

– Тело борется.

– Это же хорошо! Есть надежда!

– Увы. Ты помнишь, что каждый раз, как он разрывал наросшую кору, он кровоточил? Так вот, теперь это кровотечение внутри. И добраться до него мы не сможем.

– Боги...

– Если они есть, то только они и могут нам помочь. Но думаю, что сегодня ночью они заняты своими, только им известными делами. Что им, до нас, смертных.

– Тео, не время для твоих толков.

– Прости. Послушай дыхание над его ртом, – сказал ученый.

– Будто бурлит что-то вдалеке. Это плохо?

– Крупны сосуд, или несколько мелких разорвались и кровь теперь изливается прямиком в легкое. Осталось немного.

– Как ты можешь так спокойно говорить? Неужели тебе все равно?

– Я бы пополз за лекарством от его недуга, если бы оно было…

– Ты просто мог прийти, когда был нужен, но не пришел, – сказал Олег, но не смог посмотреть в глаза ученого.

– Олег, я не мог оказаться рядом только по той причине, что на меня напали.

– Кто, интересно?

– На вид, какая-то богатая женщина. В кошелек я ей не смотрел, но судя по одежде, она не из бедного сословия.  Может купчиха, хотя в ваших краях это не очень принято.

– Или наместница.

– Что?

– Нет, продолжай. Она напала в одиночку? Чего она от тебя хотела?

– Да, напала в одиночку, но тут кроется подвох. Она оказалась коконом, для того, что скрывалось внутри. Помнишь, как ты побывал внутри старой ивы? Там была членистоногая ведьма.

– Паучиха?

– Да. Несчастную женщину разорвало на куски, и передо мной во всей своей мерзкой красе предстала Паучиха. Она искала то же, что и тогда. Книгу. Ведьмин том.

– Которого у нас нет.

– Я тоже так думал.

– Погоди, та книга...

– Да. Думаю, что Златовласка была лишь инструментом. Своего рода писчим пером для Ивовой Ведьмы. Если так, то неудивительно, что кроме «красиво», она ничего и не могла уразуметь. Но давай по порядку, – сказал ученый и поведал о случившемся.

– Получается, что ведьма хитростью выманила Лешего подальше от леса, – сказал Олег, когда Теодор Кительсон завершил рассказ. – Выманила, чтобы добраться до ведьминой книги. Опять эти ведьмы! Перебить бы их всех! Хорошо хоть Паучихи больше нет.

– Погоди, Олег. Мы не знаем, ведьма ли организовала нападение наместников.

– Ты еще сомневаешься? Все наместники мертвы! Все их мечники мертвы! Леший ранен. Она одна сбежала с поля боя.

– И все же, нельзя быть уверенным. Но ты я гляжу, все решил для себя.

– Да.

Вновь раздался треск, и следом тяжелый, хрипящий вдох.

– Он не сдастся так просто, – сказал Теодор Кительсон.

– Но где теперь та книга? – спросил Олег.

– Признаюсь, я выкинул ее по пути. И не один раз.

– Как это «не один раз»?

– Я и сам не пойму. Она чудесным образом вновь оказывается в моих руках. Я закинул ее в свежий сугроб, а спустя пару десятков шагов обнаружил у себя под мышкой. Последний раз я выкинул ее в поле, недалеко от землянки. Она еще не вернулась.

– Но ты пытался ее открыть?

– Конечно. Но после того, как книга вылетела через окно убежища, она превратилась в сплошной твердый кусок ведьминого колдовства. Монолит, а не книга.

– Кусок, но не колдовства, – сказал Олег. – Значит, она не открылась?

– Ни одна страница.

– Правильно, что ты ее выкинул. Лучше держать такие вещи подальше. А если еще раз вернется, бросим ее в сундук, а сундук в колодец. Так надежней.

– Не думаю, что это поможет.

Тем временем сумрак проглотил остатки дня. Олег зажег пару свеч. Где-то далеко приветствуя первые звезды, завыли волки.

– Олег, нам надо решить, что будем делать дальше.

– Не хочу я ничего решать.

– Придется. Здесь дело не в охоте. Я никогда не задумывался, как принято хоронить покойников в ваших краях. Как это обычно происходит?

– Плотник мастерит подобие лодки. Ее ставят на краду из березы и сжигают. Все, что останется закапывают там, где сожгут. Если кому не сидится, так еще и холм сверху насыплют, но обычно, просто закапывают.

– Изящно.

– Шутки шутишь? – спросил Олег.

– Нет же. И вправду изящно. Ты знаешь, почему умершему нужна лодка? Олег? Ты слышишь?

– Мне кажется, волки воют как-то очень близко к деревне, – сказала он, – теперь затихли. Что ты спросил? Зачем покойнику лодка? Ясно зачем. Чтобы переплыть через огненную реку.

– А что за рекой?

– Сам узнаешь, как помрешь.

– Справедливо.

Друзья помолчали какое-то время, погруженные в думы, как вновь раздался вой.

– Волки что уже в деревне воют? Совсем же у порога! Как люди еще не вышли.

Олег встал, но не успел сделать и шагу, его правую кисть пронзила жгучая боль. Он сжал ее в кулак. Сквозь пальцы на пол закапала кровь.

– Что с тобой? – спросил ученый и сам схватился за грудь.

– Тео, что происходит? Рука разрывается!

Ученый тем временем порвал на себе рубашку. Старый рубец – след давнего боя с кикиморами разошелся, обнажив алую плоть.

– Частицы Лешего… гибнут… вместе с его духом...

Стены задрожали от воя. Попадала утварь со стола. В глазах у Олега задвоилось от гула, что накатил со всех сторон. Окно распахнулось. Ворвавшийся ветер потушил свечи. Вслед за ветром, через раскрытое окно в комнату вошла черная тень, очертаниями напоминающая огромного филина. Тень прошла к кровати умирающего. Как горный орел хватает теленка, так и черная птица-тень, подняла за доспех Лешего и двинулась в сторону окна, но Олег загородил ей проход.

– Ты не заберешь его! – сказал он.

Птица расправила крылья, и одним рывком прошла сквозь Олега, и вылетела в окно, унеся с собой Лешего. Жгучая боль из кисти разлетелась по всему телу и сбила его с ног, только в груди родилось иное чувство. Будто воронка разрослась в том месте, сквозь которое пролетела птица.

– Ну, уж нет! – сказал Олег и выпрыгнул вслед за птицей.

Кольцо не сработало. Олег упал в остатки сугроба.

– Олег!

– Тео, бери самострел и стреляй в неё!

– В кого стрелять? Что с тобой?

– В тварь, схватившую Лешего!

– Он в кровати, никто его не хватал.

– Но она схватила его!

– Никто никого не хватал. Ты сам выпрыгнул в окно. Олег, впереди, смотри!

Между домами, молчаливым строем шла стая лосей, окруженная десятком волков. Хищники шли, потупив морды в землю, изредка озираясь на лосей, те же вовсе не поднимали головы.  Словно ведомые незримым кукловодом, они подошли к самому крыльцу и остановились.

«А вам, чего надо?», – подумал Олег.

– Олег, – донесся сверху голос ученого. Ноты печали не оставили сомнений. – Леший скончался, – сказал он, когда Олег вошел в комнату.

– Это все та птица.

– Олег, не было никакой птицы. Мы ведь знали, что этим кончится.

– Все птица… – сказал Олег и  сел на пол.

Теодор Кительсон отошел к окну, чтобы дать время Олегу прийти в себя. Когда тот поднялся, ученый сказал:

– Звери пришли за хозяином.

– Пусть забирают.

– Мне нужна помощь, чтобы спустить его.

Друзья спустили тело, и погрузили его в сани, в которые запрягли смиренных лосей. Это были те же лесные великаны, что привезли Лешего к постоялому двору «Под черным камнем», а до того в рощу Отца.

– Пойдем за ними? – спросил Олег.

– Не стоит. Лес без Лешего – это совсем другой лес. Нам там делать больше нечего. Зато наш друг вернется домой. Но нам все равно надо похоронить его. По вашим порядкам. Чтобы крестьяне не задавали вопросов.