Текст книги "Авантюристы (СИ)"

Автор книги: Игорь Свеженцев

Соавторы: Андрей Турбин
сообщить о нарушении

Текущая страница: 25 (всего у книги 33 страниц)

Глава пятая
НЕ ПОМИНАЙТЕ ЛИХОМ!

«Тотчас дым, стремившийся подняться, но, не могущий проникнуть сквозь металл, стал толкать сосуды вверх и таким образом поднял с ними и человека»

(Сирано де Бержерак, «Путешествие на Луну»)

Двор ланжероновой мызы был окружен народом. Окрестные обыватели, грузчики с гавани, торговки рыбой и всякая мелкая босота норовили заглянуть в щели забора, повиснуть на покосившихся воротах, забраться на деревья. Предметом общего любопытства и острых споров была похожая на огромный кабачок, раздувшаяся до неприличия оболочка дирижабля, повисшего над разобранной крышей мастерской.

– Почикайте, бабоньки, якой справный ливер! К ему б ищщо пару пузырев – и совсем как той антон!

– Да ты уж, поди, и забыла який он бывет!

Нарышкин и Моня еле пробились во двор инженеровой хаты, по пути затеяв ссору с компанией каких-то портовых огольцов.

– Ша, босота! – вполне по-одесски огрызнулся на них Нарышкин, тяжело дышавший от долгого бега.

Прорвавшись во двор и кое-как затворив за собой калитку, Сергей первым делом кинулся к Зауберу.

– Плохи наши дела, Иоганн! Мой грех, послушал этого пейсатого краснобая да и полез за длинным рублем!

– Что случаться? – с тревогой поинтересовался немец.

– Случаться то, что с минуты на минуту сюда могут явиться либо полиция, либо наши приятели – кредиторы! – шумно дыша, объявил Гроза морей.

Убираться нам надо отсюда подобру-поздорову!

Он хлопнул по плечу подошедшего инженера:

– Как, Яков Аркадьевич, все ли готово к полету?

– Катенарная подвеска меня беспокоит! – Ланжерон озабоченно поскреб козырек фуражки. – Может и не выдержать!

– Выдержит! – уверенно произнес Сергей и тихо бросил Зауберу:

– Грузите наши вещи, Иоганн. Будем отсюда выбираться!

– Как! Дирижабль надо испытывайт, – удивился Иоганн Карлович. – Он не готов к перелет.

– К черту! – взвился Сергей. – Или летим сей же час, или уже никогда!

– Но как быть с ветер? Нам нужен попутный, в сторону Истанбуль!

Нарышкин послюнявил палец и поднял его вверх.

– Ветер есть. Приятный, легкий бриз… и, может быть, даже в сторону турецкого берега. Вот и славно! Грузитесь, Иоганн Карлыч, или нам с Вами не видать константинопольских реликвий, как своих ушей!

Узнав о предстоящем отлете, Ланжерон вскричал на всю арбузную гавань:

– Не допущу!!!

Инженер заметался по мастерской и, брызжа слюной, принялся что-то доказывать, однако слушать его Нарышкин не стал. Он кивнул Терентию, вдвоем они повалили непокорного строителя дирижабля на диван и спеленали его полотенцами, не забыв и про кляп.

– Послушайте, милый Яков Аркадьевич, – быстро заговорил Сергей. – Не обессудьте, обстоятельства сложились так, что мы вынуждены лететь. Ваше изобретение попадет в газеты, пусть даже и в скандальную хронику, за это я Вам ручаюсь! Мы сами опробуем Ваш аппарат… Считайте, что Вы ненадолго сдали его нам в аренду!

Он порылся в карманах и извлек оттуда жидковатую стопку оставшихся ассигнаций. Отсчитал часть и сунул их инженеру за пазуху.

– Вот. Здесь около тысячи рублей. На первое время Вам хватит… Простите, все, что могу!

Он повернулся, чтобы выйти из хаты.

– И еще… Советую Вам какое-то время не развязываться. Так, по крайней мере, вы обеспечите себе алиби. Понимаете меня?

Инженер поднял на Сергея красное заплаканное лицо и энергично кивнул.

– Вот и хорошо. Не поминайте лихом! – бросил Нарышкин и вышел из комнаты.

– У нас есть готовность! – отрапортовал Заубер, с тревогой глядя на собравшееся у гондолы товарищество.

– Ну и с Богом! – кивнул Сергей. – Полезайте в корзину!

Все, кроме Катерины, поспешили исполнить его приказание.

– Ни в жисть не полезу! – заартачилась она. – Хошь обеими руками перекрестите, а я туда не ногой!

– Надо, Катя! – пытался увещевать Нарышкин. – Другого выхода нет.

– Сердце мое непереносчиво подобных страстев! Где это видано, чтобы в этакой малипусенькой кошелке люди по небу летали?!

– Полезай, Катя, прошу тебя! – прикрикнул Сергей. – Нам тут не до твоих белоснежностей! Лезь, или я тебя силой туда засуну!

– А Вы на меня ор-то не подымайте! Вы мне не муж еще! Вот кабы женились, тогда и горло драли бы!

«Ишь, ощетинилась, не хуже той пантеры, – подумал Сергей. – Того и гляди вцепится!»

Со стороны гавани уже явственно слышались переливы полицейских дудок.

– Катя я прошу тебя, – сказал Нарышкин, стараясь сохранять спокойствие.

– Так что, женитесь? – с вызовом бросила девушка.

– Ну, хорошо… Бог с тобой, пожалуй, что и женюсь!

– Жаловать опосля будете! Говорите сей же час, мучитель души моей, женитесь иль нет?

– Хорошо, я согласен! – негромко ответил Сергей.

– Ну, вот и славно! – крикнул из гондолы Степан. – Смотрите же сударь, чтоб без коварства! Слово не воробей. Пообещались – стало быть, и молодец!

– Молодец в лавке при прилавке! – хмуро буркнул Сергей, помогая сразу ставшей покорной Катерине влезть в корзину.

– Дывись, бабоньки: и девка с ими, – ахнули за воротами. – Совсем страмоту потеряла!

– А что ж, видать без женского полу не один огурец кверху не подымется!

– Ты хоть знаешь, как этой штукой управляют? – спросил Нарышкин у немца, задирая голову и с сомнением глядя на огромную, нависшую над двором оболочку.

– Я немного понимайт, – пожал плечами Заубер, перелезая через борт гондолы.

– О, майн гот! – добавил он и, несмотря на то, что был лютеранином, перекрестил себя православным троеперстием.

Немец запустил двигатель, работающий на светильном газе, открыл какие-то клапаны, и дирижабль, еще пуще раздувшись, на добрую сажень оторвался от земли. Зрители восхищенно ахнули.

– Ой, вэй! – заорал молчавший доселе Брейман. – Вы что, оставите мене на растерзание етим волчкам?! Как делать гешефт – так вместе, а как подыхай ни за что, так один Моня, с нашим удовольствием!

Он ухватился за волочившийся по земле фал и потянул дирижабль на себя. Однако махина уже рвалась вверх, и родственник инженера, смешно дрыгая ногами, повис в воздухе.

– Возьмем его? – спросил Нарышкин у Заубера.

– Аппарат слишком тяжелый, – с сомнением ответил немец, ковыряясь с двигателем. – Мы все иметь шанс упасть!

– Черт с ним! Возьмем! – махнул рукой Сергей. – Не оставлять же его и впрямь кредиторам! Общими усилиями судорожно болтавшегося на конце фала Моню затащили в корзину, и он повалился на ее дно, словно тюк с мануфактурой.

– Вай-мэ! – запричитал Брейман, едва отдышавшись. – Издрасьте вам, нашел пятый угол!

Заубер высыпал немного песка из балластного мешка, и дирижабль стал подниматься быстрее.

Освободившийся фал еще какое то время поскакал по пыльному двору, взъерошил кроны яблонь и приветливо помахал задравшей головы толпе обывателей, как бы прощаясь с землей, но вскоре сильный порыв ветра потянул дирижабль вверх, словно мячик подбросил его в небо и неумолимо понес над землей. Двор стал быстро уменьшаться в размерах, люди внизу сделались не больше мизинца, а потом и того меньше. По каракулевым папахам каштанов, соломенным и черепичным крышам домов заскользила вытянутая веретенообразная тень и поползла в сторону гавани. Нарышкин посмотрел вокруг и поразился открывающейся красоте. Впереди была безбрежная морская синева. Позади раскинулась утопающая в зелени акаций и каштанов Одесса. Внизу – не больше ракитового листа – силуэты многочисленных «дубков», заполнивших арбузную гавань.

Наверху сила ветра совсем не ощущалась, здесь было тихо, и воздухоплавателям показалось, что аппарат просто висит в воздухе.

Только пляшущая на волнах тень и удаляющийся берег говорили о том, что дирижабль движется. Выглянувший из гондолы Моня смертельно побледнел и запричитал, тряся Заубера за плечо.

– Ой-вэй, поворачивай! Нам же всем здесь придет кадухис!

Он опустился на четвереньки и забился в угол корзины.

– Как в…вы себе понимаете, этот мотлох с…способен долететь до К. константинополя? – спросил он, выбивая зубами чечетку.

Никто ему не ответил. Воздухоплаватели тревожно озирались вокруг, стараясь свыкнуться с новой обстановкой.

– Пяченый-то жидок, кажись, резонт говорит! – зашипел Степан на ухо Терентию. – Как есть, накроемся мы все одной кадушкой! Вот такой, значит, нам леестр выйдет!

– Будет тебе мозоль на душу натирать! – с раздражением отмахнулся дядька, у которого разыгралась рана. – Не пропадем! А еврейчик этот – он и у турка на колу тетю встретит. Помяни мое слово!

Терентий – один из немногих, кто чувствовал себя в гондоле аппарата как в своей тарелке. Сергею было неуютно в плывущей по воздуху зыбкой соломенной корзине, а, кроме того, его слегка подташнивало от непривычного отсутствия твердой земли под ногами. Степан, по-видимому, руководимый тем же чувством, со стонами принялся травить за борт. Катерина, заботливо придерживала его за полу, и весь вид ее служил явным и живым укором Нарышкину. Заубер был слишком сосредоточен на поведении пресловутых катенарных подвесок, чтобы чувствовать что-то, кроме напряжения. Лоб его был мокрым от пота.

– Не имейте беспокоиться, – заметив озабоченность немца, попытался утешить его Терентий. – Канат надежный! Манильской. Я покудова эти самые подвески крепил да узлы плел, семь потов с себя спустил. Прямо как на флоте в прежние времена…

Выглянув из корзины, дядька приложил ладонь козырьком ко лбу и осмотрелся.

– Эх, море-окиян! – крякнул он удовлетворенно. – Вот она, бескрайность природная!

Заходящее солнце вызолотило море и нагрело оболочку дирижабля. Он поднялся еще выше и парил теперь примерно на расстоянии полверсты от поверхности воды. Пронзительно-ясное закатное небо пятнала только легкая тучка, севшая на горизонт…

Неожиданно Терентий указал рукой на длинный белопенный след на волнах.

– Вона она! Яхта та самая – «Калифорния»! В аккурат к турецкому берегу подалась!

Нарышкин, оглядев еле видимый вдали силуэт яхты, нахмурился.

– Ага, господин Трещинский тоже желает осмотреть стамбульские достопримечательности! А мы летим как раз наперерез его курса. Как это понимать, Иоганн Карлович?

Заубер развернул карту и, сверившись с ней, оглянулся на тающий вдали берег.

– Нас выносить в сторону Крым! – пробормотал он озабоченно. – Если ветер не будет измениться, то мы приземляйся прямо на вершину Аю-даг.

– А мы можем идти против ветра? – поинтересовался Гроза морей, не спуская глаз с яхты.

– Только под угол к ветер, – развел руками Иоганн Карлович. – Мотор не иметь отшень большой мощность. Мы можем делать семь – восемь миль в час. При сильный противный ветер, это есть совсем немного. Запас газ тоже не велик. Я запускать мотор только в самый крайний случай!

– И что нам делать?

– Молиться! – улыбнулся Заубер. – Господь да помогать всем нам!

Однако аппарат все больше сносило в сторону открытого моря и тяжелых свинцовых туч, не весть откуда взявшихся на горизонте. Слегка оправившийся Моня приподнял голову над краем корзины и тронул немца за плечо.

– А ше это там, профессор? Сдается мене, вон та большая куча хорошей погоды идет прямо до нас!

– Это есть гроза, – педантично пояснил Заубер.

– Перестаньте меня нервничать! – снова побледнел Брейман. – Давайте уже ее объедем.

– Ой, матерь божья! – неожиданно взорвалась Катерина – Да что Вы на всех мерихлюндию-то напускаете! У нас, поди, не корабль с парусом! Куда ветер дунет, туда и летим!

– Злые вы, – пожаловался Моня. – Хужее только верблюды в зоологическом саду, ше плюются слюной на себе подобных.

– Ну, будет бакланить! – оборвал его Терентий. – Бог не выдаст, свинья не съест!

Заубер запустил двигатель и подтянул несколько строп, но это не помогало. Дирижабль продолжал двигаться в сторону приближающейся грозы.

И вот она разыгралась. Ветер превратился в шквал. Дождь забарабанил по обшивке. Аппарат подбросило еще выше, и свирепая стихия понесла его прочь от родных берегов со скоростью курьерского поезда.

Воздухоплаватели принялись молиться каждый своему богу. И, пожалуй, что три раза молитвы их были услышаны. Первый раз помог еврейский Яхве. Когда аппарат вдруг стал стремительно опускаться к белым шапкам волн, беснующихся на море, Моня сообразил ухватить один из мешков с песком и сбросить балласт за борт. И вовремя. Штормовая волна успела-таки лизнуть корзину. Все, кто был в гондоле, ахнули, но дирижабль так же быстро, как и опускался, взмыл к тучам.

Второй раз Зауберу помог его лютеранский Христос.

Задрав голову вверх, немец углядел в грозном движении воздушных масс какое-то едва заметное изменение. Иоганн Карлович схватил Нарышкина за локоть и указал на небольшой просвет, возникший среди туч.

– Вот там, наверху, ветер может иметь другой направлений. Мы должен сбросить весь балласт и взлетать выше туча!

– Но если у нас не станет балласта, а воздух в пузыре остынет, как же мы потом поднимемся? – вытирая мокрое от дождя лицо, резонно спросил Сергей.

– Это есть риск, – согласился Заубер. – Но это есть наш шанц!

– А, шут с ним. Была – не была! – Сергей подал пример остальным и стал вытряхивать за борт песок из мешков. Терентий, морщась от боли в ране, пришел ему на помощь. Дирижабль вздрогнул и слегка поднялся вверх.

– Гут! – одобрил немец. – Надо еще! Аппарат сильно намокайт и стать весьма тяжелый.

– Ах, ты, тундерветер! – заскрипел зубами Гроза морей и, ухватив сразу два мешка, выкинул их из корзины.

– Молодцом Вы, сударь! – похвалил его Терентий. – Там в аккурат вся наша провизия была.

И в третий раз спасла терпящих бедствие воздухоплавателей Матерь Божья, которой вознес православные молитвы Нарышкин. Избавившись от балласта, дирижабль прошил грозовую пелену и взмыл над тучами, туда, где в чистом небе теплым золотистым закатным светом светило солнце, окрашивая в немыслимые цвета и оттенки гривы облаков.

Вскоре стемнело, и небо украсили крупные, с кулак, близкие звезды.

– Я думать, что ветер будет поменяться – удовлетворенно отметил Иоганн Карлович. – Вот только боюсь, что мы будем падать быстрее, чем увидать берег!

– Сумели подняться, сумеем и сесть, – беспечно хмыкнул Сергей.

– А там-то как? – встрял в разговор Терентий. – Янычары нас завидят, чирик по горлышку сабелькой и прощевайте, православные!

– Да выкрутимся как-нибудь! – улыбнулся Нарышкин. – Главное – летим!

– Вы есть настоящий авантюрист, – впервые за весь полет засмеялся Заубер. – А теперь, как это говорить в России, «Утро вечер мудренее»! Вы укладываться спать, а я буду дежурить…

В эту ночь Нарышкину снились одалиски. Они, смеясь, кружились в восточном танце, старались затащить Сергея в свой круг и манили его за собой, обещая тайные наслаждения.

– Кыш, черноглазые! – прикрикнул на них Гроза морей. – Знаю я вас, чертовок! Меня не проведешь! Сначала хороводы водить будем, а потом вы меня жениться на себе заставите! Нет, шалишь, Сережа Нарышкин не таковский будет!

Девушки рассыпались серебряным смехом, одна из них приподняла вуаль, закрывающую лицо, и Сергей узнал в ней… Анастасию Нехлюдову.

– Вот чертовщина! – подумал он и сдернул покрывало у другой танцовщицы – опять Анастасия!

– Не иначе как нечистый ворожит, – подумал Нарышкин.

– Не узнаете меня, корсар? – голосом Анастасии усмехнулась третья.

– Дьявольщина какая-то, – подумал Сергей, тронул вуаль очередной одалиски… и замер, словно громом пораженный.

Из-под вуали ухмылялся, кривя рот, Царь всея Руси Иоанн Васильевич Грозный! Борода и губы его были почему-то измазаны сметаной.

– А ты, Сережа, зело шалун! – облизнувшись, сказал самодержец и зашелся противным клокочущим смехом…

…Нарышкин проснулся оттого, что стало неожиданно тихо. Шум кашляющего двигателя смолк, и слышался только мерный рокот волн где-то далеко внизу.

Сергей резко поднялся, качнув гондолу, и, не удержавшись на ногах, брякнулся навзничь.

– Что происходит? – пытаясь прогнать остатки сна, пробурчал Гроза морей.

– Ничего особенного. Просто мы падать, – спокойно сказал Заубер. – Газ у нас кончаться, и оболочка остывать.

Нарышкин выглянул наружу. На чистом, ясном горизонте гасли последние звезды, и уже вовсю разгоралась алая полоска рассвета. Шторм, так безжалостно оторвавший наших героев от родной земли, стих, и море спокойно и величаво несло свои волны, которые с шипением накатывались на незнакомый скалистый берег внизу.

– Где это мы? – протирая глаза, поинтересовался Нарышкин.

– Как знать? – пожал плечами немец. – Может, это есть Крым, а может и Кавказ!

– Слава Богу, таки не в раю – попытался пошутить Моня. – А может, ше это уже земля обетованная?

– Я не знать, где мы точно находиться, – печально усмехнулся Заубер, с тревогой оглядываясь по сторонам.

– Ветер меняется, – констатировал Терентий. – Отжимной дует с берега. Ежели так и далее будет продолжаться, то нас неуклончиво в море унесет!

– Что можно сделать, Иоганн Карлович? – спросил Сергей.

Надо быстро посадиться! – серьезно сказал Заубер. – Пока мы есть недалеко от берег! Иначе может быть совсем швах!

Немец дернул за трос, прикрепленный к клапану для выпуска газа, но, видимо, он перетерся, или узел был затянут неправильно, только веревка оторвалась и осталась в руках у Заубера.

– О, майн гот! – вырвалось у немца.

Гроза морей быстро оценил обстановку, сдернул с головы свой щегольской полуцилиндр и, перекрестившись, полез по стропам вверх. Гондола стала опасно раскачиваться.

– Осторожнее! – вскрикнула Катерина – К чему балаганство затеяли! Угробитесь до свадьбы – и вся недолга!

– Не переживай, Катенька! – заскрипел зубами Сергей, пытаясь подтянуться по мокрому, скользкому тросу. – Найдется кто-нибудь и повыгодней меня!

– Ну уж нет! Ишь, чего удумал, лопни твоя утроба! Слазь сей же час, мутитель спокойствия!

Нарышкин, ругая про себя на чем свет стоит глупую бабу, медленно – вершок за вершком – продвигался вверх. Налетевший откуда-то сбоку порыв жаркого, пахнущего степью ветра едва не сбросил его в море. Изо всех сил, в кровь разрезая ладони, Сергей цеплялся за веревки и, барахтаясь в катенарных подвесках, словно муха в паутине, полз к намеченной цели. Вот он уже оказался под самым брюхом оболочки. Здесь тросы сплетались в сеть, и двигаться стало легче. Нарышкин изловчился и, дотянувшись до выпускного клапана, дернул за обрывок веревки что есть сил.

Клапан раскрылся с треском, и Сергея обдало тугой струей теплого газа, который стал с шипением стремительно вырываться наружу. Задыхаясь от кашля, Нарышкин удерживался из последних сил, чувствуя, как слабеет с каждой секундой. Оболочка быстро съеживалась, и дирижабль стал терять высоту. Приближалась прозрачная изумрудно зеленая поверхность воды с мерно шевелящимися на дне водорослями. Не в силах больше держаться, Сергей разжал руки и ухнул вниз, сопровождаемый горестным истошным женским воплем.

– Не много в женихах ходил! – подумал он со странным удовлетворением.

Полет был долгим, и Нарышкин смог даже разглядеть резвящихся неподалеку от берега дельфинов и чаек, облепивших прибрежные скалы.

«Надо бы воздуха набрать», – успел подумать он, прежде чем бултыхнуться. Его сразу потянуло вниз, ко дну. В ушах возникла резкая боль. Вспомнив свой купальный сезон в Аркадии, Сергей развел руки в стороны, замедлил погружение и стал медленно, очень медленно, как показалось ему, выбираться на поверхность. Наконец зеленоватый туман вокруг рассеялся и в лицо ему хлынул солнечный свет.

– Жив!

От радости он заорал и, отплевываясь, принялся хохотать и бестолково колошматить руками по воде.

– Жив!!!

На солнце набежала тень. Сергей поднял голову и увидел приближающийся изрядно похудевший дирижабль. Потерявший свои размеры аппарат несло вдоль полоски прибоя, мимо острых скал, словно зубы огромного морского существа торчавших из воды. У Сергея перехватило дух, но Создатель видимо решил вмешаться и здесь…

Корзину протащило над каменным гребнем и бросило в тихую, спокойную песчаную бухту позади него. Воздухоплаватели кубарем выкатились из гондолы и повалились на мелководье. Сдутую оболочку дирижабля проволокло еще саженей триста и прибило к скале.

Сергей, морщась от боли в разъедаемых солью, порезанных ладонях, доплыл до бухты и, пошатываясь, выбрался на теплый песок.

– Живой! – Катерина со слезами кинулась Нарышкину на шею, замолотила кулачками по его груди. – Дурень этакой! Черт безголовый! Я чуть апоплексическим ударом не скончалась, когда ты упал!

Первым делом было осмотрено воздушное судно. От удара у корзины отвалилось дно, а сам шар сильно изорвало о прибрежные камни.

– Дело шлехт, – констатировал Заубер. – Наш аппарат приказать долго жить!

– Ну и как вам это понравится? – пытаясь выжать промокший сюртук, пробурчал Моня. – Сдается мене, ше это даже не шлехт. Это полный тухес!

– Хватит причитать, – улыбнулся Нарышкин. – Главное, что мы все живы! Давайте лучше посмотрим, куда это нас занесло.

Сергей мягко отстранил от себя Катерину и, несмотря на смертельную усталость, принялся решительно взбираться на крутой берег.