Текст книги "Тайными тропами (СИ)"

Автор книги: Игорь Осипов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 22 страниц)

Глава 17
Ночной след и красные шапочки

Прошли уже целые сутки. Генерал сидел за столом, подперев подбородок руками. На лице, как говорят местные, воцарилась печать скорби. А на душе было муторно. Пропавшего курьера найти пока не получалось. Как бы ни оказалось, что человека будут использовать в качестве ритуальной жертвы. Был уже один такой – с него хотели вылить всю кровь и получить эльфийское долголетие, но благо, вовремя перехватили. В этот же раз ничего не понятно. Как в воду канул.

Похоже, придётся ещё больше разворошить это дело. Хотя куда уж больше? И так уже все гудят, как опрокинутый улей с пчёлами.

– Чёрт побери! – процедил генерал и швырнул в стену гранёный стакан. Стекло разлетелось по кабинету, а на подоконнике за окном встрепенулся чёрный ворон. – Что ты смотришь? – заорал на него Пётр Алексеевич. – Хоть бы раз помог чем-нибудь!

* * *

– Аманда! – раздался громкий возглас стражницы, и в допросную комнату башни вбежала запыхавшаяся женщина, волоча за собой высокую и нескладную девочку-подростка. Однако, несмотря на свой внешний вид, девочка не была из бедных: на ней были новые туфли и плащ с капюшоном из тонкой и дорогой шерсти, окрашенной в красный цвет. В руках плетёная корзинка, а на поясе – ножны с охотничьим ножом. И девочку Аманда знала – то было дочка маркизиной лесничихи, живущей чуть дальше по улице от дома самой Аманды.

– Что⁈ – тут же воскликнула сорванным за день голосом начальница стражи, хлопнув рукой по столу, на коем был разложен скудный поздний ужин: несколько кусков ещё тёплого хлеба, горшочек с перепелиной похлёбкой, полфунта сыра и кувшинчик свежего молока, перекипячённого с мёдом. Всё это умещалось на чистом полотенце вместе с деревянной ложкой. – Ты опять в храмовый сад за яблоками лазила?

Вопрос к девчонке сорвался в кашель.

Ибо женщина за день сбилась с ног, ища пропавшего пришлого. Пришлось орать на площади и городских рынках, как простая глашатая, объявляя награду и обещая кары тем, кто скроет увиденное или услышанное. Но целый кошель серебра и золота придавал сил, которые сейчас иссякли, хоть палками бей. И наступивший собачий час, когда посаженные на привязь псы и суки начинают выть и лаять на догорающий закат, не помогал, а напротив, усугублял дело. Час накидывал на глаза сонную пыль, отчего хотелось растереть щиплющие глаза ладонями и зевать.

Руки и ноги ныли, словно по ним били, а горло зудело, как простуженное.

Масла в огонь подливало время, потраченное на дурацкие двухколёсные повозки пришлых. И ведь отказаться не получилось бы – настоятельница храма не менее скора на расправу, чем госпожа маркиза, но куда более искушена в интригах. Маркиза бы просто повесила на воротах башни, а настоятельница сгноит в этой же башне, приковав к стене по горло в нечистотах.

– Нет, госпожа Аманда, – начала ответ худышка. – Я видела пропавшего халумари.

– Где? – тут же подбежала к девчушке начальница стражи, схватив за ворот платья.

– Старый охотничий домик госпожи маркизы. Матушка послала бабку-егерку проведать, а там волшебные зелёные огни, как на лесных трухляшках, и ходит кто-то. Я осторожно заглянула через щёлочку. Там две женщины в странных одеждах и связанный пришлый, – тут же ответила девчушка в красном плаще.

– Тебя не заметили?

– Нет, меня матушка учила ходить тихо.

– А что матушка сама не пошла? – переспросила Аманда, заглянув в корзинку, где лежала бутылка с вином и завёрнутые в ткань пироги. Желудок тут же свело от голода.

– На ужин гости пришли, госпожа Аманда.

Начальница стражи стукнула кулаком по столу и почти шёпотом просипела:

– Какая наглость. В домике маркизы. У всех на виду.

Затем, выразительно посмотрев на стражницу, женщина проронила:

– Собрать всех, кто есть. И пусть живее громыхают на этих… бездна их побери… на халумарских повозках. А я пока сообщу пришлым, что нашли.

– Может, не стоит, – жалобно проговорила стражница.

– Что не стоит?

– На повозках. Рычат страшно. Так и чудится, что сейчас за пятки укусят. Я всё время ноги поджимаю.

– Страшно, – согласилась начальница и добавила: – Но на них быстрее, будь они неладны.

Схватив шляпу и плащ и поправив ножны с полуторником, женщина направилась к выходу, где её застал жалобный голос девчонки:

– Госпожа Аманда, мне же денежка причитается. Я же пришлого нашла.

– Пойдём, по дороге домой расскажешь всё, что видела, а утром зайди, и, если пришлый взаправду там, дам денежку. Не бойся, не обману, мы же соседи.

Тяжело и устало прогромыхав по деревянной башенной лестнице, начальница стражи выскочила на ночную улицу. И там поцокала подкованными сапогами сперва по каменному крыльцу, потом по мостовой в сторону дома. Впрочем, идти было недалеко – всего-то о́ктицу, то бишь восьмую долю часа.

Следом побежала девчонка.

Собачий час сменился часом нетопыря, тихо попискивающего над головой в поисках мошек и комаров в тёплом после жаркого дня ночном воздухе. Редкие облака уже не освещались севшей за горизонт небесной парой, но на небе средь прочих звёзд горела яркая красноватая Лампада, роняя тусклый свет на дома и брусчатку. А вот когда она восходит днём, почти теряясь в светлом небе, ночами становится совсем уж чёрно.

Женщина влетела в дом почти бегом и тут же подскочила к волшебной халумарской коробочке, стянув с неё расписное полотенце.

Барон, как узнал, что Аманда укрывает коробочку, долго смеялся и с укоризной смотрел на одного из своих подданных. Хотя причин для смеха женщина не видела – она и так выбрала самое дорогое полотенце, чтоб ненароком не оскорбить его милость.

– О, Небесная Пара, помоги, – встав в нерешительности перед коробочкой, забормотала Аманда. Ей было немного страшно. Мало ли какое колдовство, сокрыто внутри коробочки, там было, хотя даже дула на ладонь с горстью освящённого пепла, чтоб тот попал на коробочку. Нарочно для этого в храм заскочила. И вроде бы ничего не произошло. Демон не вырвался, а злые чары не убили.

Женщина засопела и нерешительно ткнула в небольшой выпуклый кругляш.

Коробочка несколько раз пискнула, а потом небольшое зеркальце вспыхнуло, словно витраж на рассвете, и в нём показалось лицо халумари.

Аманда быстро осенила себя знаком Небесной Пары и принялась рассказывать, изрядно жестикулируя от избытка чувств.

Когда завершила и повернулась, то столкнулась взглядом со взволнованным мужем, одетым в ночную рубаху и длинный ночной колпак с помпоном на конце, болтающийся у самого пупа.

– Тебя ждать? – тихо спросил он, понимая, что ночь будет долгой. И ведь даже если сказать, что не надо, всё равно сядет у открытого окна и будет вглядываться в ночь покрасневшими от сонливости глазами.

– Утром, – отозвалась Аманда и побежала к выходу, но на середине пути подхватила со стола кувшин с водой, сделала несколько больших глотков и кинулась дальше.

– Да пребудет с тобой милость Небесной Пары, – со вздохом прошептал муж в спину, осенив знаком.

Уже на улице Аманда застыла, дабы перевести дух и собраться с мыслями. А потом подскочила к привязанной к крыльцу халумарской повозке. Сев сверху, задрала руки и начала ругаться.

– Бездна тебя побери, как же сделать, чтоб начало урчать? А как лампа зажигается? Совсем из головы вытряхнулось.

Но пальцы сами вспомнили дневные уроки, и повозка заурчала, а стоило оттолкнуться ногой от мостовой и покрутить рукоять, подножка сложилась, и повозка покатилась, подрагивая на неровной мостовой и унося женщину меж засыпающих домов.

* * *

– Товарищ генерал! Разрешите⁈ – ворвался с громким криком в кабинет дежурный по базе в звании майора.

– Ты сказки помнишь? – тут же язвительно выпалил Пётр Алексеевич, оторвав голову от брошенной на раскладушку подушки. Он даже не раздевался, лишь скинул с себя обувь, потому как из-за дневной беготни ноги горели, словно их кипятком облили. На столе стояла кружка с кофе и сделанный из нержавейки столовский судочек с остывшими котлетами. Прямо из котлет торчала вилка.

– Какую сказку? Красную Шапочку? – тут же переспросил дежурный.

– Нет. Из Пушкина: и гонца велел повесить. Докладывай, но если будут плохие новости, покрою матом.

– А у нас «Красная Шапочка», товарищ генерал. Красная Шапочка нашла пропавшего курьера в лесном домике маркизы. И эльфов.

Пётр Алексеевич сел на раскладушке, положил руки на колени и уставился на дежурного.

– Каких эльфов?

– Судя по описанию, самых настоящих, кельтских.

– С длинными ушами? – переспросил генерал, а потом указал на стол: – Подай кофе, а то что-то туго соображаю. Не могу переварить такую новость.

– Про уши ничего не сказано. Слово «эльф» местные не употребляли. Я тоже сомневался, но, когда зачитал доклад вслух, у меня самый последний дневальный сказал, что это эльфы. Точнее, эльфийки, – ответил дежурный и быстро протянул кружку начальнику, а тот отхлебнул глоток и помассировал пальцем висок. Лишь через минуту громко и витиевато выматерился и стал приводить мысли в порядок.

Сперва был ходячий скелет, и снайпер видел двух личностей, которые сумели скрыться. Говорит, деревья их ветками прикрыли. Наклонились и прикрыли. И снайпер подумал, что это хитрый механизм: тяжёлый камень и верёвки с клиньями в земле. Потом нападение на патруль стражи. Дознаватель говорил, что там тоже была ахинея с растениями и зелёными клинками, но списали на панику и темноту. Затем напали на шпионок Магистрата, и методы те же. В заключение – парочка в плащах похищает курьера, используя чары. И вряд ли это нежные худышки из мультиков, скорее гренадёрки в зелёных трико, отобранных у Робина Гуда.

Генерал закрыл глаза и вздохнул.

Если есть драконы и единороги, почему бы не быть эльфам. Пусть они без ушей, но что мешает тому, чтоб в этом мире был ещё один народ, а у народа – своя гильдия магов. Даже если это просто местные кельты. Негры же здесь есть. Вот только какого хрена этим эльфам надо?

Пётр Алексеевич открыл глаза и посмотрел на дежурного.

– Поднимай по тревоге дежурный взвод. Вместе с техникой.

* * *

Аманда катилась по лесной тропинке. За спиной, между деревьями, на украшенном искрами звёзд небе, словно нанесённая чёрными чернилами гравюра, виднелся силуэт золотых холмов, на коих и стоял Керенборг и окружающие его пшеничные поля. Лес в этой округе был небольшой, лежащий в низине. По низине же, что боги провели южнее города, текла небольшая речушка, в которой даже в самые дождливые годы, вода достигала едва ли до пояса. На берегу сей реки, на красивейшем изгибе с омутами и камышами, где водились жирные гуси и утки, а в воде – не менее жирные сомовые саламандры под полсотни фунтов весом каждая и полосатые окуни, и стоял охотничий домик.

Маркиза посещала его не столь для охоты, сколь для иных утех, а потом по замку бегал ревнивый маркиз, низвергая на слуг свою желчь и бессильную злобу. Жёнушке-то он ничего не мог поделать, вот и страдали незадачливые подданные, у которых малейший изъян, даже выдуманный, подмечался, а потом раздувался, словно жаба на соломинке до невозможных размеров с последующим наказанием в виде порки или колодок на площади.

Мягкая лесная дорога, устланная песком и листьями, по которой могла проехать даже широкая и тяжёлая карета, вела прямо к домику. Небольшие колёсики урчащей повозки пришлых не гремели, как обитые железом дубовые, а тихо шелестели, лишь изредка подбрасывая начальницу стражи на кореньях и камушках.

Дорогу освещала белая волшебная лампа, притороченная на грудине повозки под рогами, которые пришлые называли рулём.

Когда до домика оставалось всего полмили, повозка-скутир начала нездорово кашлять, словно чахоточная, и дёргаться. Не будь она волшебной, можно подумать, что болеет и вот-вот скоропостижно сдохнет.

Через десяток шагов она и в самом деле сдохла, и даже лампа потускнела, хотя и не погасла.

– О, Небесная Пара, помоги, – взмолилась Аманда, а потом огляделась и перешла на шёпот: – О, Ника́та, владычица ночи и тварей ночных, будь ко мне милосердна.

Женщина слезла с покосившейся повозки и поправила подпорку, что была под брюхом, затем вынула из ножен клинок, а в левой сжала рукоять пистоля.

Когда же из мрака совсем рядом с ухом раздался голос, Аманда вздрогнула, взвизгнула и направила оружие на звук.

– Бензин кончился, – повторила стоящая у кустов тёмная фигура женским голосом с очень сильным халумарским говором. Аманда несколько раз видела издалека ночных охотниц, и это, несомненно, была одна из них. Тихие. Невидимые. Смертоносные. А на глазах женщины имелись словно крышечки из чёрного стекла, и со внутренней стороны крышечек, в уголках глаз просачивался едва заметный зеленовато-призрачный свет.

– Ах да, бизин, – через силу выдохнула начальница стражи, вспоминая слово. Когда учили ездить, говорили, что повозка урчит, покуда есть этот вонючий бизин, подобно масляной лампе, горящей, пока не кончилось масло.

– На базе можно получить ещё, – проговорила халумарская охотница.

Халумарка вышла на тропинку и указала рукой в сторону домика.

– Мои спутницы остановили ваших стражниц, чтоб не лезли внутрь сами. Они стоят чуть в стороне. Лесничиху нашли без сознания на тропинке. Наши врачи ей уже помогают.

Аманда сделал глубокий вдох, чтоб успокоиться. Она не считала себя трусливой, напротив, и в огонь, и на дуэль, но это же ночь… время призраков и полупризраков. А тут эта из кустов голосит, как сова из темноты.

Начальница стражи осенила себя знаком и вытянула шею, чтоб найти подчинённых, но в таком мраке, да средь густой листвы, не поможет ни небесная Лампада, ни лампа повозки-скутира. А тем временем стоящая рядом охотница протянула руку, на которой лежал ободок с двумя крышечками, такими же, как были на её собственном лице.

Аманда недоверчиво посмотрела на протянутое. Ей хотелось достать из-за пазухи сделанный из рыбьего пузыря мешочек со святым пеплом и дунуть на подарок. Но она понимала, что барон дал ей столь много денег, в том числе и ради надетых на лицо крышечек. Начальница стража обеспокоенно огляделась, ища пути к бегству, на случай, если вдруг проснутся злые чары, а потом взяла протянутое. Нелепо нацепив на лицо, застыла, а затем почувствовала пальцы ночной охотницы, и перед глазами стало ярко. Лес, тропинка и скутир высветились тем самым призрачным сиянием, каким сверкают глаза кошек в свете факелов и свечей. На мгновение даже стало страшно, а не останутся ли её собственные глаза навсегда кошачьими, это же как она будет жить при свете Небесной Пары? Впрочем, кошки-то живут и радуются.

Охотница поманила Аманду за собой и двинулась сама к лесному домику, погасив по пути лампу на морде скутера. Голова начальницы стражи с непривычки закружилась, но идти всё же было легче и проще, чем во мраке.

А вот и домик. А из щелей бил яркий свет, как будто там пожар. Приподняв одну крышечку, Аманда хмыкнула, ибо в окне виделся лишь тусклый отсвет камина.

Вскоре из кармашка на пятнистой халумарской бригантине защебетала коробочка, такая же, как у того зверомужа, что чуть драку не полез. Аманда не поняла ни слова, но чудная речь складывалась в нечто похожее на: «Снапир на точе. Техинка на потходи».

Охотница коротко ответила и ускорила шаг, остановившись лишь на самом краю поляны. Сперва ничего не происходило, но через четверть часа откуда-то со стороны слышалось грозное рычание. Будто драконы ворочаются после ночного сна.

Рык становился громче и громче, и между деревьев показались три остроносые железные не то лодки, не то повозки, стоящие на больших чёрных колёсах. И колёс было по четыре с каждой стороны.

Достигнув края поляны, лодки-повозки остановились. С них стали спрыгивать зверомужи, одетые в те же зелёные толстые тканевые доспехи, что и охотница. В руках у каждого был хитрый мушкетон.

Люди попрятались за деревьями, а из кустов раздался неестественно громкий голос, заставлявший вздрогнуть, всполошивший уклавшихся на ночь птиц, отчего из леса донеслось нестройное карканье и чириканье.

– Сдавайтесь! Вы окружены!

Охотница, которая проводила сюда Аманду, быстро скользнула в сторону и присоединилась к четверым таким же. Женщины стали перебежками приближаться к домику, встав у одного из углов, а затем присели и гусиным шагом двинулись вдоль стены к ближайшему окну. Двигались так слаженно, словно были единым целым.

Начальница стражи вздохнула и поджала губы. Ей бы таких стражниц, она бы вмиг переловила всех городских убийц и воришек.

– Сдавайтесь! – повторно прокричал голос.

В ответ не прозвучало ни звука.

Тем временем охотницы замерли у окна, и первая достлала из кармашка на поясе что-то похоже на банадальерку с порохом для мушкета. Послышался тихий хлопок, и из бандальерки повалил густой дым, после чего охотница кинула вещицу в окошко.

А одна из лодок-повозок двинулась вперёд и ткнулась острым носом в дверь, выламывая её.

Аманда затаила дыхание, глядя на работу пришлых, а в следующий миг принялась раз за разом осенять себя знаком, ибо дверь лопнула изнутри подобно корке на переспелой тыкве, и оттуда выскочил-выплеснулся толстенный – не тоньше годовалого телёнка, корень. И корень под растерянными взглядами хаулумари свернулся в тугой клубок и бросился вперёд, отчего уподобился змее. Он быстро схватил повозку за переднее колесо и потянул внутрь дома.

– Гонь! Гонь! – пронёсся промеж пришлых торопливый возглас на чужом языке. А затем поляна наполнилась грохотом частых-частых выстрелов.

Но корень словно не чувствовал пуль. Покрытый множеством мелких белёсых отростков, он сжимал переднее колесо повозки ещё сильнее и продолжал тянуть. Лодка-повозка натужно заревела, пуская позади себя большие клубы едкого дыма. Свободные колёса закрутились, вспарывая дёрн, но усилия были тщетными. Корень лишь скручивался в тугие петли, складываясь в клубок и увлекая за собой добычу.

Из повозки начали выскакивать возницы, а вскоре та упёрлась носом в дверной проём, но и там не остановилась. Громко затрещали брёвна стены, сломалось деревянное крыльцо, покосилась крыша, отчего сверху на повозку посыпалась черепица, разбиваясь о железо.

– Небесная Пара, сохрани, – залепетала начальница стражи, пятясь. Она даже забыла, что на её глазах ночные крышечки, а когда вспомнила, побоялась снять. Чтоб не оказаться в страшной ночной тьме.

Тем временем один из халумари подбежал на середину поляны со странным большим тубусом на плече, похожим на те, в которых хранят старые свитки. Но тубус был действительно большой, словно свиток рассчитан на великана.

Громко рявкнуло, отчего аж уши заложило, а потом была яркая вспышка и грохот, будто совсем рядом взорвался бочонок с порохом. Только сейчас корень забился в конвульсиях, и на нём стала видна большая рана с разлохмаченными краями.

Но это был не весь кошмар: на повозках стояли большие мушкеты, похоже на ружья для охоты на слонов, и те тоже загрохотали быстрыми выстрелами. И даже были видны мелькающие в волшебном свете крышечек яркие пули, вырывающие из корня клочья и пробивающие в стене дома дыры. Аманда просто замерла, выпучив глаз от страха. И она ещё хотела наброситься на того наглого зверомужа у повозок. Напади взаправду, от такого количества пуль она бы стала похожа на кольчугу – вся в сплошных дырочках.

Но и это было не всё. Крыша дома с утробным стоном лопнула. В разные стороны полетели обломки черепицы, а верх взмыл ещё один корень, который замер на высоте верхушек деревьев, а потом с силой рухнул на вторую лодку-повозку, отчего та просела, а колёса выгнулись в разные стороны. Люди бросились в стороны.

Но даже этого было мало, ибо лес пришёл в движение, и на людей с разных сторон набросились полчища летучих мышей, стараясь залезть в глаза и уши, а тем временем корень извивался и неуклюже раскидывал зверомужей, словно щенков, и даже удивительно, что никто не оказался раздавленным, как жаба под сапогом.

А ночные охотницы всё же были неробкие и постарались перебежать к другому окну. Они даже несколько раз заглянули внутрь, но залезть не получилось. В доме начал разгораться настоящий пожар. Лезть внутрь – смерти подобно. И тут Аманда вспомнила, что у неё остался ещё один амулет для защиты от огня. Она сперва дёрнулась вперёд, потом остановилась, прикусила губу и несколько раз стукнула по бедру. В её душе вели борьбу благоразумие и желание помочь. Не стоять же в стороне, как указательный столб. И женщина в итоге сделала выбор в сторону храбрости и кинулась к охотницам, срывая с шеи сделанный из вулканического стекла талисман. Подбежав, швырнула в окно. Огонь сразу же притих, а ночные охотницы переглянулись и ловко заскочили в оконный проём, пока остальные халумари сражались с чудовищными кореньями.

Сама Аманда не полезла, а лишь заглянула внутрь.

В свете приглушённого пламени горящего балдахина, тлеющей кровати и разворошённого неведомой силой камина виднелись фигуры ночных охотниц, а из дыма выскочила ещё одна фигура, в руке которой вспыхнула длинная светящаяся спица. Но после нескольких выстрелов фигура вскрикнула и отскочила назад, а пол на том месте, где она только что стояла, вздыбился и сломался, и из дыры выскочил, подобно освободившейся пружине, толстый и гладкий стебель и тут же свился в петли. И на петлях неимоверно быстро проросли большие, как щиты стражниц, листья лопухов, закрывая собой хозяйку. Ночные охотницы несколько раз выстрелили, но продырявив листья, попали лишь в стены – фигура скрылась в соседней комнате.

– Разбиться по парам! – прокричала та охотница, что привела Аманду к домику, и сама прильнула к стене. Остальные сделали так же, но две женщины тут вскрикнули, ибо из деревянных стен мгновенно выросли длинные и острые иглы, как на пустынных колючках, и пронзили ноги женщин.

А главная охотница вынула новую бандальерку и кинула в соседнее помещение. Оглушительно грохотнуло и ослепительно вспыхнуло.

Оставшиеся охотницы тут же скользнули внутрь, но через мгновение выскочили. Старшая охотница громко выругалась и заорала в коробочку на своём языке что-то вроде: «Оню шли торну рики!»

Аманда снова прикусила губу и двинулась вдоль стены, как те охотницы раньше, и осторожно, со всей опаской, выглянула из-за угла.

Халумари, кто смог отмахаться от летучих мышей, быстро подбежали к омуту, но тут же отскочили, ибо вода встала горбом, а затем обернулась огромной прозрачной пастью с длинными зубами. Пасть кинулась к берегу, а тяжёлые пули, выпущенные из больших скорострельных мушкетов, не причиняли ей никакого вреда. С тем же успехом можно высечь плетями море.

А потом всё стихло, оглушив тишиной. Водяная пасть опала в омут, словно дохлая медуза, а за ней и коренья рухнули на траву, как и полагается кореньям. И даже летучие мыши исчезли, будто не бывало.

Зато с новой силой стал разгораться огонь, но несколько халумари подскочили с большими кувшинами и сделали громкое «пш-ш-ш!», отчего огонь оказался окутанным белым облаком, а потом и вовсе погас.

Ноги Аманды предательски подкосились. Женщина села на траву и прислонилась спиной к деревянным стенам охотничьего домика. Очень сильно захотелось просто напиться, а то слишком уж много чудес было сегодня.