Текст книги "Тайными тропами (СИ)"

Автор книги: Игорь Осипов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 22 страниц)

Дмитрий хотел возразить, мол, не лучше ли свобода, чем служение? Но не стал. Это другой мир. Это на Земле человек, если он не в дикой отсталой стране, живущей по дремучим традициям, то может существовать в полном достатке, будучи одним.

Здесь всё не так. Если ты не часть общины, артели, цеха, гильдии, терции или же свиты знатного господина или купца – ты никто. Тебя могут просто так убить. Могут избить и ограбить. Могут угнать в рабство. И никто не вступится – ибо ты даже не человек, а закон писан только для своих.

Подмастерье может без сна лепить горшки, строгать деревянные заготовки или бить молотом по железяке. Младшие дети в семье могут от рассвета до заката работать наравне со взрослыми в поле, но это работает вся семья. И ключевое здесь – вместе. И никто не выгонит на холод. Никто специально не будет морить голодом. Никто не даст в обиду перед чужими. А от умеренной работы ещё никто не умирал.

Конечно, есть исключения, о которых потом рассказывают страшные сказки, например, как мачеха выгоняет падчерицу в мороз волкам на съеденье. Или пьяный мастер забивает до смерти помощника. Но это действительно исключения из правил – долбанутых везде хватает.

А крепостное право – отдельная история, зависящая от самодурства барина, но человек всё равно в общине.

Дмитрий вздохнул и достал из кармана немного серебряных и медных монет.

– Иди, купи себе чего-нибудь приодеться. А то непристойно сопровождать барона в таком виде.

Девчонка улыбнулась и поклонилась, растерев остатки слёз. И ей лучше не говорить, что это её аванс, потому как рекомендовали не давать всю сумму на руки, а только вот так – по мере надобности.

– Спасибо, ваша милость, – произнесла Гвен и выскочила из комнаты.

Из коридора тут же послышался визг и бормотание с извинениями, а также возглас знакомого голоса, принадлежащего братцу Авроры:

– Тебя бы высечь лечебными розгами, чтоб зрение поправить, а то не видишь, куда бежишь!

Не успел Дмитрий дойти до двери, как в ней показался Максимилиан с бутылками вина руках.

– Ваша милость, позвольте угостить и побеседовать.

Капитан замер, соображая, как поступить. Похоже, хоть и немного, но опять придётся отыгрывать знатного сноба голубых кровей.

– Заходите, – кивнул он.

И Максимилиан скользнул в помещение. За ним вошла Аврора, тащившая в руках спёртого со стола таверны глиняного поросёнка. А личные вещи она заранее закинула в комнату для прислуги.

– О силы небесные, осторожнее! – воскликнула баронета, когда следом юркнул слуга Максимилиана со сверками, а затем и скользнула раболепно улыбающаяся хозяйка постоялого двора вместе с девчонкой ещё моложе Гвен – наверняка дочкой. Трактирщица несла поднос с жареными куропатками и печёными грибами и овощами. А также кувшин молока.

И как только умудрялась не уронить?

– Живее! – недовольно воскликнул Максимилиан.

Оставалось только изумлённо изогнуть брови, наблюдая, как на столе возникла льняная скатерть, а поверх неё ужин на три персоны с серебряными ложками и вилками.

Когда стол был накрыт, баронет встал у своего стула, но не сел, ожидая, когда более знатная задница опустится на место, ибо поспешить и сесть раньше – проявить верх неприличия.

– Через час ожидаю кальмаров в меду, – небрежно махнув рукой в сторону трактирщицы, протянул Максимилиан, потом закатил глазки, вытянул кисть для поцелуя и замер. К его перстам, обильно украшенным золотыми и серебряными кольцами, тут же припала трактирщица, а затем и дочка.

Причём от взгляда не укрылось, что женщина сначала неуверенно глянула в сторону Дмитрия. Но причина понятна – по этикету положено приложится сперва к длани более знатной особы, а капитан не проявил даже малейшего намёка на благосклонность.

«Блин», – мысленно выругался Дмитрий и попытался скорчить такую же снисходительно-брезгливо-недовольную физиономию, что и баронет. Не уверен, что получилось, ведь Максимилиан с рождения варился в этом средневековом бульоне правил и полунамёков. Но здесь засчитывается и попытка.

Капитан немного отвёл руку в сторону и едва удержался, чтоб не отдёрнуть, когда рядом с ним на колени опустилась трактирщица, припав губами к золотой печатке. Затем и дочка, которую явно с малолетства натаскивали на трактирный бизнес, замешанный на сословных рамках.

– Всё, прочь отсюда! – нетерпеливо рявкнула Аврора, и знатные особы остались втроём. Но что приметно, трактирщица с дочкой не стали лобызать перста́ баронете да Вульпа, а лишь сделали глубокие поклоны с приседом. Наверное, так в земном средневековье мушкетёры и гусары целуют женщинам ручки, а перед мужским полом только цокают каблуками и размахивают шляпами.

Максимилиан быстро разлил вино по кубкам, а затем взял с лавки оставленную слугой сумку.

– Ваша милость, я к вам за советом.

Дмитрий неподдельно удивился, но смолчал, а баронет предложил:

– Поддавшись искушению, да простит меня пречистая Аква, купил в лавке, что при вашей цитадели, много разных безделушек, но что это, не удосужился спросить и лишь сложил в корзину. Теперь меня съедает изнутри жгучее любопытство. Надеюсь, вы его утолите.

И он принялся раскладывать на столе не только сувениры для местных, но и вещи, предназначенные исключительно для землян: пальчиковые батарейки, колода игральных карт, зажигалка, спички, калькулятор на солнечных батарейках, небольшой кипятильник, наушники и алюминиевая банка с газировкой, в общем, вещей, назначение большинства из которых очень сложно объяснить средневековому человеку.

А ведь объяснить придётся. И к месту вспомнилась фраза-упрёк генерала: «Прогрессор ты, или где?»

К тому же севшая рядом Аврора как-то непривычно для неё щеголяла очень глубоко распахнутой рубахой, отчего виднелась упругая, покрытая мягким загаром грудь приятного размера с тёмными сосками. Щёки баронеты были пунцовыми. А мимика отражала сильнейшую бурю эмоций: то нахмурится и подожмёт губы, уткнув глаза в стол, то криво улыбнётся, пробежавшись взглядом по потолку, то непонятно почему хмыкнет, а затем уткнёт в братца хитрый взор. И так по кругу, словно внутри шла тяжёлая борьба.

Лишь через пяток минут она глубоко вздохнула, расплылась в широкой улыбке, подняла кубок и низко, нарастяг, с намёком на томные нотки в голосе, проговорила, пристально глядя на Дмитрия:

– За вас, ваша милость.

Глава 13
Планка притязаний

Без стакана не разберёшься, и Дмитрий медленно пригубил принесённое Максимилианом вино. На удивление оно оказалось неплохим, да к тому же ещё и прохладным.

Взяв в руки бутылку, капитан покрутил и обнаружил нанесённые на стекло руны. Причём сделанные не во время отливки сосуда, а вырезанные на небольшом, специально сделанном для этого утолщении. И если правильно перевёл, то эти руны были заклинанием холода, а значит, бутылка стоила очень дорого.

Но надо вернуться к пояснениям, тем более что на физиономиях рыжей парочки светилось нетерпение и любопытство, вдобавок Аврора усердно выпячивала грудь, наигранно небрежно держала кубок с вином и часто стреляла в землянина глазами, периодически закатывая их так, словно пыталась рассмотреть черепную коробку изнутри.

Дмитрий старательно пытался не обращать внимания на эти неуклюжие знаки внимания, потому что такое резкое изменение в поведении наёмницы несколько настораживало. Мало ли чего она до этого выпила.

Но, как говорил генерал, «надо от простого к сложному». И потому Дмитрий молча взял коробок спичек, несколько раз встряхнул его, как погремушку, достал одну и чиркнул по боковинке. Спичка с шипением воспламенилась, и капитан неспешно поджёг стоящую перед ним свечу.

– Изумительно, – проговорил баронет и повторил за капитаном. Получилось не с первого раза, ведь он совершил классическую ошибку и сломал спичку неправильным движением. – Я думаю, на это будет спрос. Хорошо, что я взял полную корзину, и вышло недорого.

– Они могут отсыреть и испортиться.

– Олаф! – тут же закричал баронет и несколько раз звонко хлопнул в ладони. В комнату тут же скользнул худенький слуга, сидевший всё это время в прихожке. – Коробочки с палочками спрятать в хорошо просушенный суповой горшок и залить воском! Немедленно!

И он кинул слуге серебряную монету, а затем радостно потёр руки друг о друга и даже немного поёрзал от нетерпения на стуле.

– Лисьим нюхом чую, на этих огненных палочках можно собрать серебра не меньше, чем на специях и тканях. Лёгкие, удобные, весьма полезные.

– Дай один, Ми-Ми, – схватив коробок, проговорила Аврора и тоже запалила спичку. С девушки мгновенно слетел налёт нелепого флирта, вернув прежнюю живую баронету. И такой она Дмитрию куда больше, чем этот нелепый спектакль.

Капитан улыбнулся, разглядывая лицо рыжей дворянки-телохранительницы. Даже немного залюбовался.

А вот её братец чем-то он напоминал главного персонажа из старой, ещё чёрно-белой киносказки про Буратино, разве что нос не такой длинный, но сам по себе столь же живой. Было и ещё одно отличие от киногероя: Максимилиан, в отличие от деревянного мальчика, наверняка сам бы обхитрит кота Базилио и лису Алису, оставив с обоих носом и вогнав в ипотеку.

Затем капитан щёлкнул прозрачной одноразовой зажигалкой, заставив заплясать перед лицом голубой огонёк горючего газа, и подпалил вторую свечу.

– Всё любопытнее и любопытнее, – произнёс Максимилиан, разглядывая вещицу. – Какое чистейшее ламповое масло.

– Дай, – снова вмешалась Аврора.

– Своё иметь надо, – проронил баронет с недовольной физиономией, но всё же протянул сестре вещицу.

Девушка тут же извлекла из петли на перевязи кремнёвый пистолет. Стряхнув с запальной полочки затравочный порох, поднесла к зажигалке, нажала на кнопку, а затем спустила курок. Кремень клацнул по огниву. Полетели искры и, разумеется, подожгли невидимый газ.

– Пахнет незнакомо, – поморщился баронет, глядя, как Аврора заставила зажигалкой загореться последнюю свечу. – Изумительно. Такой тонкий механизм. У вас невероятные мастера, если смогли обработать столько малый, почти невидимый кремень.

Дмитрий снова улыбнулся, но на этот раз улыбка вышла кривой, а сам решил даже не пытаться разъяснить ни принципа действия пьезоэлемента, ни понятия жидкого газа. Всё равно не получится.

Аврора некоторое время с прищуром вглядывалась в мелкие детали зажигалки, а потом вдруг замирала и словно бы спохватилась, потому как снова подобралась, выпятила грудь и вежливо поглядела на землянина. Девушка подхватила со стола бутылку и неспешно долила Дмитрию вина.

– Что же вы не пьёте сей чудесный напиток, ваша милость? Выдохнется же, потеряет свои чары, – проворковала она с улыбкой.

Капитан с подозрением глянул на свой кубок, сделал вид, что пригубил немного, и отставил вино в сторонку, вернувшись к пояснениям.

На очереди оказались игральные карты, с которыми было проще всего: концепцию игры баронет принял весьма легко, и даже не став вдаваться в многочисленные правила. А вот с калькулятором оказалось куда сложнее.

– Это устройство для счёта, – пояснил капитан, поклацав кнопками.

Баронет долго разглядывал предмет и попросил показать его в работе. Очень изумился появляющимся цифрам. Но в итоге отложил вещь в сторону.

– Ваши символы совершенно непонятны, – подытожил он и был прав.

Местная математика оперировала буквенным обозначением чисел, как у земных древних греков и древних русичей. И концепция разрядов цифр и нуля на Реверсе неизвестна. Вот если бы калькулятор имел клавиши со здешними рунами – другое дело, но для этого нужна огромная клавиатура, вмещающая весь объёмный алфавит, которую, впрочем, на первом этапе прогрессорства ввести в обиход гораздо проще, чем переучитывать жителей Реверса на земную арифметику.

Затем Дмитрий пожал плечами и задумчиво поглядел на пальчиковые батарейки. К этому его не готовили. Он просто не знал, как пояснить местным концепцию электрической энергии и химических реакций. Пришлось вдохнуть и отложить элемент питания в сторону.

– Максимилиан, вы уж простите, но это вам не нужно. У вас нет вещей, для работы которых нужен искровой болт.

– Жаль. А выглядит очень благопристойно, – расплылся в улыбке баронет. – Но вы хоть расскажите, что это.

– Там… – капитан скривился, подбирая слова. – Там алхимические соли, и они испаряют очень-очень крохотную молнию. Эта молния приводит в действие механизмы, как ветер или вода заставляют работать мельницы и кузни.

– Вяленая молния? – удивлённо переглянулись брат с сестрой.

– Нет-нет-нет, не так… – снова начал капитан, а потом сдался: – Да, там очень и очень маленькая вяленая молния. Размером с блоху. Но как она крутит шестерни, не смогу пояснить. А ведь оно и свет даёт.

– Силы небесные, – радостно приподнялась на лавочке Аврора, с которой опять слетела маска наигранности, – да всё понятно. Вот, во время грозы с молниями мельница так крутится, что чуть ли не ломается, и это тоже крутит.

Ответ заставил проснуться внутри Дмитрия внутреннего сноба и тролля, дабы изложить очень злобную шутку, но в последний момент рассудок взял верх, и потому капитан спорить не стал, решив оставить лекцию по электричеству на потом.

А на очереди оказались наушники, с коими было просто – Дмитрий достал смартфон и подключил наушники к нему. Из наушников полилась тихая музыка, едва пробивающаяся через доносящиеся снизу горластые песни солдаток и хохот, и у баронета вытянулось лицо.

Максимилиан долго прислушивался, а когда в комнату постучался и спросил разрешения слуга, баронет вытянул в его сторону руку с вытянутым указательным пальцем, призывая к тишине.

– Чудесно, – прошептал Максимилиан. – Обязательно куплю подобную музыкальную шкатулку.

– Глупость, – пробурчала Аврора, – с ней и драться неудобно, и в дозоре ничего не слышно.

– Это тебе глупость, а мне чудесно. Ты только представь, едешь в повозке, и музыка с тобой. Не надо ни менестреля, ни даже лютни с флейтой.

Дмитрий улыбнулся – ему было интересно наблюдать за рыжей парочкой, которые, хоть и брат с сестрой, но совершенно разные.

Вскоре баронет вздохнул, на свет для обсуждения показалась вещь, не лежавшая на столе. Её извлеки из сумки. И Дмитрий жалостно скривился, ибо не знал, как отреагирует на новость баронет. А это были ярко-красные стринги.

– Это… – начал землянин, со скрипом подбирая мысли. – Это женское исподнее.

– Да? – изумился баронет, покрутив элемент гардероба перед собой. – Я сперва думал, это подарочная праща для битья птицы. Вот сюда кладут камешек или свинцовую пулю. Потом раскручивают и мечут. Всего лишь хотел узнать о том, для кого такие подарки по чину. Но то, что это исподнее, вы меня поразили. И как оно прикрывает… э-э-э… срам?

– Почти никак. Оно для того, чтоб изобразить некую видимость пристойности при почти полной наготе. У нас так принято.

– Занятно, – пробормотал под самый нос баронет и убрал вещь в сумку, а после пододвинул взятый из кучки на столе кипятильник: – Ваша милость, а это что?

Дмитрий глянул на электроприбор, однако его пришлось отложить без долгих рассказов, ограничившись тем, что это такая мешалка для воды.

На очереди оказалась банка газировки, и с ней было достаточно легко, вот только баронет категорически отказался понимать, что сосуд по факту одноразовый. Буквально зубами и мозгами скрипел, когда Дмитрий пояснял, что после опорожнения банка за ненадобностью выкидывается. И это он ещё про полиэтиленовые пакеты не знает, и пакетики с чаем.

Затем же настало время банковской карты. Капитан хотел уже молча отложить вещь в сторону к батарейкам и кипятильнику, но баронет прищурился и выдал:

– Ваша милость, я слышал, это халумарские деньги.

И здесь Дмитрий понял, что отвертеться не получится, и сделал большой глоток вина. И даже почесал в затылке, размышляя и вспоминая пособия по прогрессорству.

– Ты где это украл? – пробурчала Аврора.

– Не надо на меня лить грязь клеветы и пачкать моё доброе имя! – громко возмутился Максимилиан, встав со стула. – Я ничего не крал! Мне подарили.

Надутый баронет очень натурально изображал обиду. Он сел, подставил руки под подбородок и приготовился внимательно слушать Дмитрия, делая вид, что сестры здесь нет.

Дмитрий вздохнул и заговорил:

– Это не сами деньги. Это такая долговая расписка. Банк… вам знакомо слово банк?

Максимилиан покачал головой и продолжил внимать словам.

– Думаю, уместнее тогда сказать, казна богатой и влиятельной особы.

Баронет кивнул, давая понять, что уяснил, и Дмитрий продолжил:

– Вы отдаёте золото и серебро в эту казну, где их число записывается в грамоты. И вот эта штучка запоминает, сколько ваших монет в казне. А потом, когда вы хотите за что-то заплатить, запоминает, сколько вы заплатили, и казначей узнает и вносит в грамоту изменения, перекладывая серебро из кучки в кучку, или отправляет сундук с золотом тому, кому вы обещали заплатить.

Баронет немного подумал, а потом покачал головой.

– Ваша милость, я весьма часто пользуюсь долговыми книгами у различных торговцев и менял, но не имею никого желания нести своё золото, заработанное долгим честным трудом, решительным образом никому, – проговорил он.

– Ну, вы же, например, доверяете герцогине да Айрис, – предложил вариант капитан.

– Я доверяю налоги, армию и власть, а золото – нет. Сегодня у власти одна королева, но завтра она умрёт, а другая скажет, что никакого золота не видела. Нет и ещё раз нет. Золото я не отдам.

– Ну, тогда гильдия магов.

– Уж точно не этим канальям, – усмехнулся баронет. – Я им даже ломаный медяк не понесу.

– Я бы тоже не отдала деньги магам, – проронила Аврора и медленно положила раскрытую ладонь рядом с рукой братца.

Тот глянул на руку сестры и отвернулся.

– Хорошо, я беру оскорбление назад. В этот раз ты ничего не крал, – выдавила из себя девушка.

Баронет закатил глаза, осмотрел комнату и лишь через минуту высказался:

– Иглоноса. Я хочу сочного-сочного иглоноса в тушёной капусте и залитого лимонным вином.

– Будем в Галлипосе, куплю.

– Хорошо, – до сих пор негодуя, произнёс баронет, но всё же опустил свою руку на ладонь младшей сестрёнки и победно улыбнулся. А через мгновение совсем уж расплылся в хитрой улыбке и посмотрел на Дмитрия:

– Орден, ваша милость. Если Орден захочет подобные волшебные расписки, то подумаю и даже не сразу скажу нет. Однако, сдаётся мне, ни один казначей не станет удружать себя той горсткой монет, что у меня есть, ибо их слишком мало, чтоб удостоить вниманием и уделять силы и время. Вот богатые купчихи, с десятками галер и большими обозами в сотню волов, графини или же герцогини с целыми городами – вот они достойны внимания. Но у богатых есть своя казна. Как и деньги на её охрану. И я даже не буду спрашивать, как вещица способна запомнить мои монеты. А тем более, понимает, кому я должен.

Капитан замолчал и снова приложился к кубку с прохладным некрепким вином. По столу и яствам медленно ползли двойные тени Небесной Пары, готовой скрыться за горизонтом. За окном чирикали поздние ласточки и воробьи, заливисто пели соловьи и древесные лягушки. Начинали тонко пищать первые летучие мыши. Вдали протяжно мычали вернувшиеся с лугов коровы, отягощённые полным молока выменем и ждущие, что их подоят.

Прогуливающие жалование солдатки продолжали тянуть похабные песни.

На городишко неспешно надвигалась ночь.

* * *

– Иди и живее принеси кувшин тёплой воды и пустую кадку, – проговорила Аврора и торопливо вытолкала служанку-ведьму из комнаты. Та даже на ощупь костлявая, как обглоданная гиенами коза. Когда ладони упёрлись в спину, сквозь одежду чувствовались лопатки и позвоночник.

После долгого застолья разошлись. Братец был сильно пьян, ибо позволил слабости возобладать над собой, и вино победило. И сейчас Максимилиан уже спал в комнате, расположенной по соседству с племянником барона. А что до Авроры, то её пронять теми тремя кубками слабого винца – что черепаху щекотать.

Девушка поставила плошку со свечой на край длинной лавки, на которой обычно спят слуги. Слабый огонёк дрожал от сквозняка, словно продрог, но тьму разгонял, в отличие от небольшого, больше похожего на бойницу окошка, прикрытого сейчас ставнями простенькой работы – без резьбы и краски.

– Не только ты, Ми-Ми, в той лавке покупки делал, – пробурчала под нос Аврора и достала из своей сумки зачаруньку от беременности и длинный халумарский пояс из очень красивой ткани цвета перезрелой вишни. И соткан так, что стоит упасть на него свету с разных сторон, и узоры проступали разные.

Затем девушка достала новенькую белую рубаху и халумарское душистое мыло и прислушалась. Нет, не спит ещё баронский племянник, но и плескаться в большой умывальной кадке уже завершил.

А ещё сильно чесался нос. От волнения, наверное.

– Почему так не вовремя? – снова тихим шёпотом пробурчала девушка, быстро потёрла нос и скинула с себя одёжку, оставшись нагишом. Затем стала перебирать склянки с благовониями, откупоривая пробки и принюхиваясь. – Нет, и эта нет. Вот эта подойдёт, – прошептала, отложив в сторонку маленький сосуд с маслом садовой розы, разбавленным диким шиповником.

Когда дверь с едва заметным скрипом открылась, и в неё вошла служанка, Аврора опять забурчала:

– Что ты так долго ходишь? Утро настанет раньше, чем тебя дождёшься.

– Простите, госпожа.

– Что ты орёшь? – зашептала Аврора, стиснув кулаки, в желании стукнуть служанку.

Молодая леди да Вульпа на цыпочках подбежала к двери и приложилась ухом. Барон не спал. Было бы обидно, если она, такая красивая, войдёт, а он храпит.

Аврора вернулась на место и схватило мыло.

– Что стоишь? Ставь кадушку, лей на меня. Да не всё сразу, не хватит же.

Зажурчала вода, и Аврора намылила волосы и намылилась сама.

– Соблазнять не умеешь, – передразнила Аврора брата. – Я тебе докажу, что ты не прав.

Завершив омовение, девушка уставилась на белую рубаху и насупилась. Затем, рыкнув на саму себя и свою нерасторопность, Аврора опоясалась халумарским вишнёвым поясом, подвязала ситцевым лоскутом к бедру ножны с посеребрённым стилетом, накинула на шею вязанку с амулетами, зачаруньку и помандер с ароматным маслом, который в цитадели пришлых почему-то все называла ёлочкой-вонючкой. И почему так чешется нос? В самом деле от волнения.

Подхватив бутыль со слабеньким-преслабеньким грушевым сидром, баронета да Вульпа повернулась к служанке и погрозила кулаком.

– Смотри, чтоб никто не вошёл, не то поколочу.

– Да, госпожа.

Аврора сделала глубокий вдох, улыбнулась и постучала в дверь.

– Ваша милость, позвольте войти, – насколько можно мягко вопросила девушка, а в следующее мгновение отпрянула от двери, ибо за ней раздался выстрел.

Затем ещё один.

– Бездна! – выругалась Аврора, откинула в угол бутылку с сидром, подскочила к лавке, схватила шпагу и халумарский двуствольный пистоль. А затем выбила плечом дверь, отчего с девушки чуть не слетела подвязка со стилетом.

Баронский племянник был в одних подштанниках болотного цвета и с хитрым мушкетоном с поворотным барабаном для зарядов, зажатым в руках, и целился в дальний угол, причём под самый потолок. Испуга на лице, как обычно бывает у кисейных юношей, не было, лишь злой и сосредоточенный взгляд.

Комнату заполнил едкий дым халумарского пороха.

А в углу, цепляясь крючковатыми пальцами за деревянные балки, оскалилась и бешено таращила бельма глаз сухая старуха, закутанная в лохмотья серой мешковины, как в платье. Причём, казалось, что это существо уже видели той ночью в Гнилом Березняке.

Так вот почему чесался нос – в дом пробралась нечисть, а Аврора, как дура, пребывающая в постельных заботах, совсем потеряла осторожность.

– Отдай, – зашипела старуха, глядя на человека.

Недоумение на лице баронского племянника возникло только при виде Авроры, одетой лишь в амулеты и вишнёвый пояс. Но он быстро вернул свой взгляд в сторону старухи.

– Пошла на… падла! – проорал баронский племянник и снова выстрелил. И попал.

Во всяком случае тварь дёрнулась и завизжала, а из светящихся ран потекло бледно-зелёное липкое пламя.

Вот врал, барон, что Аврора халумарских слов не знала. «Пошёл на» и «падла» она часто слышала в казарме при цитадели.

Но сейчас не об этом.

– И почему ты так не вовремя, выползок тьмы? – зло закричала девушка, проведя стволом перед лицом сверху вниз. – Идемони!

Воздух дёрнулся под силой изгоняющего заклинания.

– Не прогонишь! – злорадно захохотала старуха.

Баронский племянник и Аврора выстрели в ответ одновременно. На стену полетели, прилипнув, как комки сырой глины, клочья белёсого мяса. Вдобавок к пулям баронета выхватила стилет, перехватила поудобнее и метнула. Серебряный клинок вошёл точно в горло твари, но старуха лишь кашлянула, резко вытащила кинжал из раны и откинула от себя подальше.

Где-то рядом завизжала девчонка-служанка. Она бросилась прочь, громко топоча.

– Моя! – завизжала старуха и спрыгнула с потолка на пол, словно паук-переросток. Она подобралась и прыгнула к двери, сбив с ног, появившегося там баронского дуэнью, одетого в штаны и рубаху с синими и белыми полосками. Старуха победно захохотала и рванула следом за девчонкой.

– Твою мать! – выругался спутник его милости, отползая в сторонку.

А тем временем в коридоре послышался топот и крики.

– На клинки её! На клинки насаживай!

И снова выстрелы целым залпом, будто в коридоре не менее половины терции.

Аврора выставила вперёд шпагу и попятилась, прикрывая собой баронского племянника.

– Я всё равно заберу своё! – противно закричала старуха. Затем донёсся звук ломающихся дверей и выбитых ставней, словно кто-то ломился наружу. И вскоре в таверне всё стихло. Слышалось лишь частое дыхание многих людей и осторожный скрип половиц.

А потом в комнату, не спрашиваясь разрешения, вошла Виолетта да Мишель, тащившая взятую под локоть бледную и трясущуюся девчонку. Рыцарка грубо затолкала Гвен внутрь и смерила Аврору с ног до головы насмешливым взглядом, хотя у самой рубаха нараспашку, отчего обе тугие сиськи были открыты всеобщему взору.

Голая Аврора покраснела от злости и поджала губы, а затем вскинула шпагу и направила на гостью.

– Я, по-вашему, смешно выгляжу? Может, клинок в вашем брюхе будет не так смешон?

– Это дуэль? – спокойно переспросила рыцарка и небрежно оттолкнула девчонку в угол. Сама же неспешно вынула из ножен фальшион.

– Если не объясните насмешку, то да!

– Мне отрадно ваше рвение, чтоб вы лишь в доспехах младенца побежали закрыть своим телом своего господина, – ехидно и весьма двусмысленно ответила Виолетта и добавила: – Но от дуэли не откажусь. С удовольствием попорчу вам личико. Слишком уж оно нежное.

– Довольно! – громко произнёс баронский племянник, стоя немного в стороне, – отложите все разногласия до возвращения.

– До возвращения! – процедила Аврора, зло звякнув кончиком своей шпаги по кончику клинка Виолетты. Будет ещё всякая падаль насмехаться над девой рода да Вульпа.

В это время дуэнья, коего барон звал прапором, быстро подскочил к девчонке и стал выпытывать, схватив за плечи.

– Кто это была⁈ Что она хочет от тебя⁈

Служанка зашлась слезами и невнятно залепетала сквозь вой плача.

– Я ду… ду… думала, сбежала. А она за мной пришла.

– Кто?

– Хо… хо… хозяйка-а-а-а. Я кочергой по голове, а она стала не… не… нежитью. – У девчонки подкосились ноги, и она рухнула на коленки. А дуэнья-прапор быстро наклонился и стал внимательно слушать. Девчонка же продолжала лепетать: – Я не хотела убивать. Я просто кочергой. Она меня би… би… била всегда. И… и… вот.

Девчонка протянула руки запястьями вверх, где виднелись следы от браслетов

– Она мне на ночь рот затыкала и руки связывала туго. И верёвка была заговорённая.

Вскоре слова девчонки совсем потонули в надсадном плаче. И тряси – не тряси, без толку.

– Заберу её с собой, – проговорил прапор, помогая девчонке подняться и часто кидая взгляд на голую Аврору. – Отпою чаем, потолкую.

– Да гнать её прочь, – проговорила рыцарка.

– Нет, надо сперва понять, что происходит, – проговорил баронский племянник.

– Только я сам, хорошо? – тут же проговорил прапор и продолжил, перемежая слова королевского наречья с халумарскими. И послышалось что-то вроде «допрос» и «разведка». А ещё он почему-то называл барона не его милостью, а странным словом «командир».

Рыцарка, от которой обильно пахло вином, пожала плечами и вышла. Следом и дуэнья-прапор со служанкой покинули комнату, оставив Аврору наедине с господином.

Девушка скосила взгляд на себя голую, на глупый вишнёвый пояс, и ей стало как-то неуютно и обидно. Ведь всё, что можно сделать неправильно, неправильно и сделала: и соблазнение, и охрану.

Аврора еле пересилила себя, чтоб громко, пинком, не захлопнуть за ушедшими дверь.

– Простите, ваша милость, этого больше не повторится. Я вас больше не оставлю наедине с тварями и буду оберегать ваше ложе, – проронила девушка, подошла к кровати и положила повдоль посередине свой клинок, как знак чистых помыслов и преграду между мужчиной и женщиной, а потом и сама легла на самый краешек, положив на живот пистоль. Так было правильно. Так было в кодексе рыцарства и легендах.

Барон со вздохом сел рядом, искоса поглядывая на голую девушку, и серьёзно нахмурил брови, постукивая пальцами по своему мушкетону.

Краешек губы Авроры коротко дёрнулся в горькой ухмылке. Неужто она настолько ему не нравится?

– Вообще-то, галстук не так надевается, – проговорил барон после затянувшегося молчания.

– Галстук? – тихо спросила Аврора, скосившись на него.

– Это не пояс. Он носится на шее вместе с рубахой, у которой высокий ворот отгибается нужным образом. А ещё галстук носится с особливой заколкой.

Оба снова замолчали.

Аврора быстро встала, резким движением стянула с себя пояс-галстук и вышвырнула его в комнату для прислуги. Затем прямо на голое тело накинула патронташ и перевязь с оружием и вернулась к кровати, где перезарядила халумарский пистоль.

На пол аккуратно легли пустые гильзы, которые можно потом заново начинить. Удобные, всё же, вещи делают пришлые.

Тем временем его милость отвёл барабан мушкетона вбок и тоже вытащил пустые патроны. Он подошёл с другого края кровати, немного постоял, глядя то на шпагу, разделяющую половинки ложа, то на голую девушку, и плашмя со стоном плюхнулся на ложе. И Аврора слегка улыбнулась, ибо видела, что нравится ему – ведь гульфик обманывать не умеет.

Его милость же начал молвить о другом:

– Мой хороший знакомый, маг Юрий, говорил, что в этом городке на него напали твари Гнилого Березняка, погнавшись следом, и я даже подготовился – снарядил оружие серебром. Но он говорил, что охотились, потому что маг. Я даже немного надеялся, что тоже чародей, но оказалось, пришли не по мою душу. И даже не знаю, радоваться или нет.

– Это какая-то неправильная тварь, – покачала головой Аврора. Она тоже легла на том краю, что ближе к двери, и уставилась в потолок.