Текст книги "Сталь и песок. Тетралогия"

Автор книги: Игорь Мороз

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 103 страниц)

Создавая программное обеспечение для бортовых систем, Череп зачастую выкидывал целые блоки из аппаратуры, сам заказывал новые схемы подходя к вопросу с принципиально другой точки зрения. Складские инженеры, поставляющая новые схемы, пытались выпытать у Черепа чем он таким занимается, что ему потребовались настолько эксклюзивные и дорогущие комплектующие. На, что Череп отшучивался и на следующий раз заказывал еще, что-нибудь, от чего местные "гуру" в очередной раз чесали затылки и криво пожимали плечами.

Спустя несколько дней пришли люди из службы безопасности заинтересованные фактом возросшего трафика, с сервера технической службы на малоизвестный терминал техника.

Со всеми разбирался Дед, он хотя и слыл местным чудаком, но пользовался определенным уважением и влиянием у командования Батальона. И когда троица забросила все развлечения и отмечалась у дежурного только звонками, Ряхлов попытался прижать экипаж к ногтю, посадив тех на стандартное для всех расписание. На, что Дед устроил настоящую бурю – дойдя до командования Батальона, добился личной аудиенции у Командующего. Жалуясь на "срыв проекта", на "преступный карьеризм", он пригрозил разрывом своего контракта. На, что никогда не видевшие Петко в таком возбуждении ответственные лица надавили на Ряхлова, чтобы тот не препятствовал "чудо-проекту".

Троица уже ночевала прямо в ангаре. Петко, зараженный порывом, часто оставался с курсантами и завтракая, обедая и ужиная сухими пайками, ночевал в военных спальных мешках. Забросив обычные посиделки с техниками, пропадал в ангаре вместе с курсантами днями… да, что днями… неделями.

К пропавшим с уровня курсантам заходили другие экипажи, заинтригованные слухами о "чуде", уважительно поглядывали на начавший обретать плоть танк. Все попытки разговорить осунувшийся от усталости экипаж наталкивались на неопределенные фразы о том, что много работы и сейчас не до разговоров. Пришедший с предложением отдать долг Носорог был удивлен тем, что кто-то не хочет "нажраться пивом и покувыркаться с девками", тем более на халяву.

Через два месяца установили собранные по спецзаказу мощные генераторы. Вчетвером, почти на руках, втягивали "сердца" танка в корпус; установив последние крепления, затаив дыхание, запитали бортовой компьютер от автономного источника. И когда ожившие индикаторы панелей управления, нарастающий и установившийся на ровной ноте свист вкупе с индикаторами тестирующей стойки запищали положительными результатами, ни у кого не было сил даже радоваться.

Только у Петко немного заблестели глаза, когда вместе с Черепом они выползали из двигательного отсека. В тот вечер Петко принес "чекушку" лично выгнанного самогона, и они все вместе, не забыв смочить пока "необутые" дуги машины, выпили за рождение долгожданного детища.

С каждым днем заприметить Милашку на просторах ангара становилось все легче. Выступающая из общего ряда на пять метров дальше, она выпирала из бокса обросшими стальной плотью дугами, поблескивая свежими швами на стыках бронепластин. Окутанная технологическими лесами, подсвеченная сполохами сварочных аппаратов чудо-машина всем своим видом внушала уважение. Над ее корпусом без устали сновали манипуляторы, обшивая корпус различными по форме и составу деталями, угрожающе шипел под лазерными лучами металл, по ангару уворачиваясь друг от друга сновали грузовые кары, подвозя к боксу все новые комплектующие.

Рядом с машиной, на полу, покоился оружейный блок, разбитый на две многосекционные башни, он зиял пустыми слотами орудийных ячеек, словно хищная, но беззубая челюсть в ожидании вставных клыков. Работа кипела.

Как-то к ним заглянула делегация. Петко с Дыбой тогда как раз проверяли распределение энергии на силовые установки. Дед, выбравшись на окрик Косяка, удивленно присвистнул:

– Ба… какие люди?!

Спускаясь по трапу, Петко тщательно вытер руки о пропитавшийся смазкой комбез. И, подходя к суховатому старичку, вокруг которого суетливо толпились помощники, уважительно склонившись и поздоровавшись ухватив его руку двумя своими, проговорил:

– Здравствуйте, здравствуйте Иван Сергеевич! Рад видеть, честно рад… какими ветрами вас занесло в нашу берлогу?

– Мыхайло, ты все такой же. – Довольный старичок похлопал наклонившегося техника по плечу. – Зашел бы в гости, пропустили бы по чарке.

– Да вы теперь всегда заняты, а общаться с вашими оболтусами уже надоело.

Насмеявшись, давние знакомые довольно обнялись. Затем старичок, окинув Милашку взглядом, сказал:

– Дошли до меня слухи, что ты разоряешь мои склады. Кладовщики уже трепещут перед твоими приходами!

– Да вас разве разоришь? – шутливым тоном ответил Петко и, хитро улыбаясь, продолжил: – раньше вы так не боялись за свои склады, а теперь-то шо так взволновались, Иван Сергеевич? У вас шось е, и вы это ховаете от бедного Петко?

– Ну ты плут! – отсмеявшись старичок вопросительно глянул на не ожившую еще Милашку. – Тебе палец в рот не клади… Есть, есть, только вот не развяжется ли пупок – унести?

– Обижаете, – ехидно улыбаясь, Петко обижено развел руками, – шо не унесу, то перепрячу!

Раздавшийся дружный смех, эхом пролетел по пустому ангару. Старичок подошел поближе к оружейным башням, и принялся с интересом ощупывать пустые слоты и разглядывать энерговоды, контакты которых Косяк любовно натирал тряпочкой смоченной, в применяющейся для этих целей испокон века, жидкости, после чего с мягким щелчком вгонял их в начищенные до блеска платиновые разъемы.

– Ну, а если серьезно? – спросил старичок, пронзительно вглядываясь в покатые обводы хищно наклоненного вперед корпуса. – Сколько у твоей ласточки уходит энергии на стандартное разветвление?

– Иван, ты это лучше спроси у энергетика… начинка вся его! – подзывая Черепа, Петко гордо надулся. – Если я ничего не путаю, то соотношение тридцать на ходовую, сорок на оружейный, а в боевом сорок на сорок, а вот куда двадцать деть – еще не придумали…

Услышав данные, старичок удивленно вскинулся на зардевшегося Черепа. Выслушав особенности нового принципа построения энергетического контура, старичок нахмурился, собрав седые брови в бурелом. Ухмыльнувшись, недоверчиво покосился на Черепа. Взяв у помощника терминал, подключался к тестовым консолям и в течение получаса снял все показания с контрольных точек энергетического контура машины.

Одобрительно похмыкав еще раз, обошел вокруг Милашки, а затем в сопровождении свиты и Петко, ушел к лифту.

Вернувшийся, Петко, довольно потирая руки, весело сказал:

– Ну хлопцы… заживем, Сергеич пообещался "эксперементалки" надавать!

– А, что это было за явление? – спросил Косяк, не разделяя оптимизма Деда.

– Эх ты, темнота! Это же Главный конструктор оружейников! Вот такой мужик! – Петко стиснув кулак, потряс им в воздухе. – Мы с ним, как-то посидели над "Рысью". Он ушел к оружейникам – и вона каких высот добился! Было время… сколько горилки было выпито… ух!

– А чего он так вдруг расщедрился то? – Косяк ревниво обслуживал башенные приводы недовольно дулся.

– Так у него проблемы были. Как это… о… с "мобыльностью", а тут мы ему подвернулись с таким избытком лишней мощности…

На следующий день начали поступать обещанные "гостинцы". Косяк уже тоже считал "Сергеича" – "вот таким мужиком", любовно распаковывая длинные ящики с экспериментальными орудиями, влюблено ворковал над ними, ежечасно натирая пустынной смазкой. Закончив монтаж, часами пропадал в оружейном блоке.

Распугивая друзей криками "поберегись" и резкими поворотами башен, добивался идеальной ровности хода и синхронности поворота башен.

После установки главного орудия у Косяка начала пропадать осмысленная речь. А когда еще поставили две бобины ракетных установок, Косяк вообще перестал нормально разговаривать, только пищал от восторга и восхищенно хлопая глазами, носился вокруг Милашки.

Ползая следом за сварочными автоматом, Дыба постепенно покрывался специфичным "загаром". Доводя Петко до белого каления, постоянно спорил, тыкая пальцами в мерцающий терминал. Петко громко вскрикивал, хватался за сердце, но, тем не менее, продолжал до хрипоты убеждать "дубок" в своей правоте. Уже порядком измотанный спорами, Дед в итоге садился рядом, и яростно размахивая руками и световым пером, все таки искал компромисс и к взаимному удовлетворению находил с "внучком" общий знаменатель.

Постоянно дергая Черепа, "земляки" возились с гидравликой, попутно добиваясь от замотанного "программера", чтобы автоматика откликалась на малейшее движение рук водителя. Череп решал вопрос, и мучители довольно улыбаясь, тут же требовали такого же результата, но уже по другой проблеме.

Осунувшийся энергетик только глубоко вздыхал и устало массировал глаза, но брался за персональное поручение – ловить очередные баги в свеже-написанном "софте". Создаваемая оболочка упорно не хотела радовать "папу" безупречной работой; зачастую психуя, тот выдирал целые блоки и начинал делать все с нуля.

И вдруг, однажды настал торжественный миг. "Милашка" воплотилась из красивой картинки в подпирающую потолок стальную красавицу. Покрывавшие всю машину, переплетения ремонтных манипуляторов с тихим шелестом убрались в боковые колонны бокса. Трое курсантов, с пятнами от сварочных ожогов на комбезах, перепачканные разводами серой смазки, напряженно застыли рядом с замершим Дедом. На чумазых лицах выделялись блестящие глаза, беспокойно следящие за легкими движениями отсоединяющихся креплений. Одновременно с чавкающим стуком последнего отсоединившегося разъема, в боксе раздался дружный выдох.

От своих предтеч Милашка отличалась как бабочка от гусениц, упрекая "предков" изящной обтекаемостью форм сегментированного бронекорпуса, и внушительной мощью экспериментального вооружения.

Головная часть, угрожающе наклоненная вперед, выделялась изогнутым разрезом ячеек фронтальных видеодатчиков, походивших на глаза хищного зверя.

Средний сегмент корпуса, расширяясь к середине, перетекал в боковые башни, с тусклым блеском выпирали тупоносые спарки "гостинцев от Сергеича".

Задний сегмент корпуса венчала башня с упрятанным в компенсаторы главным орудием. Венчая башню ушами ракетных барабанов с ленточными подводками к кассетным магазинам, бобины завершали последний штрих к хищной оснастке Милашки.

– Дождался… – тихо прошептал Петко.

Вытирая набухшие от недосыпа глаза, техник устало присел на один из разбросанных по боксу ящиков. Повернувшись к застывшей в столбняке троице, усмехнувшись, сказал:

– Хлопцы, вы дышите, а то помрете ненароком…

Очнувшись, Дыба растерянно похлопал глазами. Довольно щурясь от якобы яркого освещения, встряхнул головой. Измученно опускаясь рядом с Дедом, развалился на ящике.

С блуждающей по лицу глуповатой улыбкой Косяк тормошил Черепа за плечо:

– Черепун, чего уставился, давай внутря сейчас ее обкатаем!

Бросившись к призывно открытому люку, он шустро взлетел по трапу и растворился в зеленоватом свечении оживших индикаторов Милашки.

Череп повернулся к Петко:

– Деда, айда с нами?

– Не… хлопцы. Я лучше здесь, с бочка. На вас полюбуюсь.

Довольно разглаживая усы, любуясь Милашкой, Петко ласково пхнул Дыбу.

– Дубок, чого разлегси… Вставай. Негоже шо бы гарна дивчина… застаивалась.

Вглядывался в смеющиеся глаза, Дыба стиснул Деда в объятиях.

– Спасибо Деда! За все…

Рывком поднявшись, и забросив Черепа на плечо, проорал:

– Черепун! Хватит стоять, а то Косяк дырку протрет от нетерпения. На "капиталку" придется вставать.

Вместе с ношей легко взбежал по пружинящему трапу и, забросив орущего Черепа в бортовой люк, сам с осторожностью втиснулся в ходовой отсек.

Петко отошел к стене, освобождая место для выезда. Подперев спиной стену, он с трепетом в сердце, наблюдал за оживающей машиной.

Досадливо поморщившись в ответ на свист не отрегулированных силовых установок, тем неимение засмотрелся, как слегка вздрогнув, и будто оживив, машина плавно поднялась на массивных дугах. Мягко шелестя псевдо-каучуковыми протекторами по бетону ангара, пятнадцатиметровая махина осторожно выбиралась из ремонтного бокса. Даже не вздрогнув, под протестующий хрустом забытых на полу титановых ящиков машина одолела свои первые метры.

На технический смотр, устраиваемый по случаю ввода новой техники в строй, прибыли командиры всех застав Батальона. Непринужденные разговоры наполнили гулом обширное помещение смотровой площадки. Увлечено переговариваясь, офицеры кидали за интересованные взгляды на раскинувшееся во всю стену панорамное окно.

Постоянно прибывающие наемники, представляясь рослому, грузно восседающему в окружении свиты адъютантов, Командующему Механизированным Соединением, постепенно занимали свободные места, и с интересом осматривались. Кроме обычных для смотра новобранцев, заинтересованных лиц, в зале, оживленно общались редкие гости такого рода мероприятий.

Глава Обеспечения оживленно переговаривался с Главным Конструктором Оружейников. Яростно шепчущий старичок убеждал скептически настроенного полного мужчину в своей правоте. Тот недоверчиво посматривая на Оружейника, хмурился и бросал косые взгляды на панорамное окно залитое непроницаемым ковром темноты. Кое-где уже теплились огни прожекторов, но сумерки не собирались отступать с полигона.

По долетавшим до них обрывкам речи "высоких особ", командиры смогли понять, что широко известный механик Петко собирается в очередной раз всех удивить, но на этот раз не привычным бредом, а на удивление чем-то стоящим. Новость наполнила зал оживленными разговорами. Даже те, кто обычно дремал на такого рода мероприятиях, стали пересаживаться поближе к окну, а те, кому уже не доставалось места, скапливались перед многочисленными проекторами, показывающим пока только не освещенные участки пустого полигона.

Командующий взглянул на запястье, повернулся к адъютанту и барским кивком дал добро. Адъютант раскрыв терминал, придерживая трубку коммуникатора, затараторил команды. Шустро порхающие над терминалом пальцы, наполнили притихший зал шелестящими звуками.

Многочисленные прожектора, размещенные рядами на стенах естественного разлома, бывшего руслом древнего ледника, уменьшили причудливые тени, а затем вспыхнули маленькими светилами, разом растворяя ночную темень красным отблеском вездесущего песка. Оживая искрящейся поверхностью с причудливо спутанными следами машин, песок полигона накалялся и, отражая свет, окрашивал стены с бетонированными трещинами в бурые раскраски.

У дальней от смотровой площадке виднелись импровизированные мишени, по оплавленным формам которых уже никто не мог установить класс машин к которым они когда-то принадлежали. Расставленные в боевом порядке на марше, они служили для первых показных стрельб, по результатам которых подразделение уже готовилось к учениям с ветеранами с последующим распределением по заставам. Поэтому на первую "показуху" и приглашались командиры застав – "купцы"., чтобы уже на месте присмотреться и, если возможно, повлиять на состав пополнения…

Офицеры заскучали, впереди предстояли долгие часы ничем не примечательных стрельб. Обычный выезд корпуса, только с большим количеством "ляпов". В зале возобновился приглушенный разговор. Отмечая ехидными замечаниями очередной промах или неудачный маневр, офицеры улыбались и давали курсантам совсем не ласковые характеристики.

– Щербатый, смотри, вон шестой "рысеныш" так же завалился, как и ты на своей показухе… забирай себе, пока не перекупили.

– Ты смотри, что творит… Ой, ее. Все, спалил вставки, теперь его только буксиром уберут…

– Рыжий, у тебя не хватает "Медведей", забирай всех!.. Они и на "Рысях" так же косолапят…

– Ты смотри, как палит… у меня пьяные и то точнее уложат…

Часы скучного ожидания заканчивались, и настроение в зале постепенно поднималось.

Поднимая пыльный след, с полигона умчался последний "Медведь". Выехавшие из ремонтного ангара тягачи, зацепив застрявшие машины, буксировали их в гостеприимно открывшиеся ворота переходных шлюзов. Беспомощные машины вяло сопротивлялись заклинившими колесами или произвольными срабатыванием поворотных тяг.

Когда последний тягач встал на положенное инструкцией место, вновь открылись ворота шлюза. В зале мигом прекратились все разговоры, многочисленные пары опытных глаз с нетерпение вцепились в открывшийся проем.

На осевший после обычной "показухи" песок, плавно покачиваясь, выехал необычный на вид танк. Переливаясь и мерцая бурыми бликами, пузырь силового поля не давал четко разглядеть подробности конструкции. Остановившись в начале песчаного покрова, ореол, обтекающий машину, поалел и слился с окружающим песком.

Корпус осел, будто проваливаясь между дугами, сложился в некое подобие раковины, ощерившийся грозно выставленными орудиями. Окрасившийся полностью под цвет окружающего песка, танк замер, превратившись в обычный песчаный бархан.

Показав свои возможности по маскировке, бархан дождался закрытия ворот. Скинув маскировку, машина мощно покачивалась под рывками еле сдерживаемой мощи. И без обычной для техники подобного размера медлительности, поднимая четыре фонтана песка, сорвалась с места.

Обходя препятствия, не сбавляя скорости, машина аккуратно вписывалась во все повороты периметра. Грациозно покачиваясь на ухабах, лихо взлетала над барханами, безукоризненно ровно держа в прыжке корпус над поверхностью. С легкостью кружа и преодолевая все преграды, Милашка летела к огневому рубежу…

Зрители замерли. На вошедших в зал девушек с прохладительными напитками никто не обратил внимания. Не ожидавшие такого холодного приема, и привыкшие к обильному мужскому вниманию, девушки непонимающе переглядывались. Недовольно поджав губки, они накрыли столик для маленького "фуршета", и так никем и не замеченные, расселись на галерке, пытаясь привлечь внимание уткнувшихся в проекторы наемников томными вздохами и кокетливо разбрасываемыми взглядами…

Взмыв на возвышенность, с которой как на ладони представали все мишени, машина сотрясла обзорное стекло гулом первого залпа. Выполняя маневры обычно характерные для более легких танков, Милашка начала выписывать стандартный комплекс упражнение по быстрой смене позиций.

Полыхающие голубые росчерки энергетических выстрелов наполняли полигон нарастающим воем, а при попадании в мишени – вспышка ослепительного сияния дополнялась громким чавканьем расплавленного металла.

Прекратив стрельбу, машина замерла в центре возвышенности. Закончив знакомое превращение с посадкой в песок, укрылась маскировочным барханом. Прозвучала частая серия громовых раскатов главного орудия. Сотрясающий стены полигона грохот, сгонял со стен мелкие камни и зачастую вызвал каменные обвалы сдавшихся скал.

Ревущие звуки, сопровождавшие вылет из стволов управляемых снарядов, слились в непрерывный стон, от которого панорамное окно завибрировало с нарастающей амплитудой.

Резко наступившая тишина болезненно навалилась на зрителей. Не привыкшие к подобному шквалу офицеры сидели, ошеломленно рассматривая друг друга. Подобной мощи от машины никто не ожидал.

Милашка плавно поднялась с песка, резко сдавала назад, скатилась с возвышенности и пижонским разворотом сделала полный оборот вокруг оси. Выбрасывая фонтаны песка, танк взлетел на бархан прямо напротив смотрового окна. Оторвавшись от песка, многотонная махина пролетела с десяток метров, в полете выдав совмещенный залп, из всех орудий. Попала… Стоявшую на траектории движения мишень, ранее бывшую тяжелым танком, класса "Медведь", разорвало в клочья. Приземлившаяся машина плавно покатилась по направлению к шлюзу. Остановившись у ворот, развернулась, и направив на панорамное окно еще не остывшие стволы, выжидающе замерла.

В зале перестали дышать; оторопевшие при демонстрации огневой мощи наемники сейчас с трудом проталкивали воздух во вдруг сузившееся горло. Смотрящие в лицо провалы с раскаленными краями, разорвавшие все мишени на полигоне, вопросительно смотрели с проекторов в лица зрителей.

Затянувшаяся пауза прервалась хлопками пришедшего в себя Командующего. Стареющий генерал, сурово поджав губы, сотрясал воздух частыми хлопками. Повернувшись к двум главам служб, он встал и аплодировал им стоя. Вместе с ним встали восхищенные зрелищем офицеры. Зал наполнился шумом нарастающих аплодисментов.

Поочередно обнимая глав служб, генерал со слезами на глазах благодарил Конструкторов за потрясающую работу. Смущенные свалившимися на них поздравлениями, Главы отвели генерала от восторженных ветеранов и стали, что-то объяснять.

Генерал непонимающе смотрел то на одного, то на другого. Удивленно задрав бровь, недоверчиво прислушивался к нашептыванию конструкторов. Пораженно хекнув, подозвал адъютанта и, отдав распоряжение, в сопровождении оправдывающихся конструкторов направился к столу.

Мягко урча разогревшимися силовыми установками, Милашка выезжала из ворот шлюза. Вдоль покрытых пылью машин, она аккуратно двигалась под ритмичные удары ладоней о сталь корпусов. Отраженные стенами ангара, звуки сливались в рокот, перекрывающий свист работающих двигателей.

Рядом с машинами стояли экипажи, и, стуча о броню машин, восхищенными взорами провожали проплывающую мимо "стальную мощь".

Состыковавшись с технологическими зажимами, Милашка замерла. Вздрогнув от остановки силовых генераторов, с затухающим урчанием "расслабляемых" дуг, улеглась на пол ангара.

Взволнованный Петко, наблюдавший трансляцию выступления "детища" запершись у себя в каморке, еле пережил состоявшееся первое выступление.

И не успело отзвучать эхо последнего пижонского залпа Косяка, как техник наплевав на расстройства и репутацию помчался в ангар заставляя редких техников испуганно жаться к стенам коридоров.

Ворвавшись в ангар бешеным быком, он бесцеремонно растолкал пузом толпившуюся молодежь, и первым поймал слетевшего с трапа Косяка. На радостях стиснув того до хруста в костях, Петко отпустил жертву, только тогда, когда по трапу спустился Череп. Энергетику досталось еще больше; ослабленный каторжными работами над доводкой машины, Череп едва не потерял сознание. "Спас" Черепа от конфуза спускающийся следом Дыба, который сам подхватил нелегкого Петко и стиснул в объятиях и его, и всех, кого мог захватить двухметровым размахом рук.

Дружеские объятия прервали сбегающиеся со всех сторон курсанты. Охваченные восторгом и до сих пор находившиеся под впечатлениями, орущие курсанты подхватили экипаж "тринашки" вместе с техником и попытались подбрасывать вверх.

Крики "ура" сливались с криками "учебный корпус – сила", охватывая собравшихся радостным возбуждением и гордостью за курсантов, создавших детище, одним внешним видом вселяющее страх и уважение.

– По экипаж-а-а-а-м, ст-а-а-ановись! – перекрывая рев сотни глоток, в ангаре загрохотал голос Лома.

Опустив экипаж на землю, курсанты поспешили среагировать на команду. Топот множества бегущих ног огласил начало построения. Экипажи выстроились "по крыльям" и, поедая лейтенанта возбужденными взорами, ожидали выражения каких-либо эмоций на бесстрастном лице Лома. Не угадав настроения, строй замер.

– До обеда подготовить машины к полевым учениям. После обеда, старшим экипажей согласовать с Дежурным время получения скафандров. Тринадцатый экипаж на месте, остальным разойтись!

Подошедший Лом критически оглянул замасленные, прожженные комбезы и ровным голосом сказал:

– Привести себя в порядок и через пятнадцать минут жду вас здесь. Выполняйте.

Удивленно переглянувшись, друзья полезли в машину, в которую предварительно сложили новые комбезы. С утра было решено не одевать "обновку" до тех пор пока не удастся вычистить внутренности Милашки до зеркального блеска. Но обстоятельства сложились как всегда иначе, и переодевшаяся троица, спускаясь, застала Лома вместе с Петко за разглядыванием вскрытых панелей гидравлических блоков. Петко увлеченно "разжевывал" новому "дубку" хитрый ход, с применением еще не отживших свое гидравлических приводов.

Завидев курсантов, Лом убрал блеск глаз заядлого механика и отчеканил:

– Господа курсанты, Вас желает видеть Командующий. Следуйте за мной.

Услышав такую новость, Косяк удивленно присвистнул. Череп понятливо улыбнулся и, толкая Дыбу, локтем проговорил:

– Ну, теперь Косяк у нас в гору пойдет. Ромбики так и посыплются. Загордится, перестанет здороваться. Будем ему козырять, а он на нас плевать.

– Не, ромбиков ему не скоро дадут, – поддерживая игру, с полной серьезностью на лице, Дыба продемонстрировал Косяку свой мощный кулак, – а если опозорит, то звездочек в глазах наделать обещаю!

– Да ну вас, что, я не понимаю?! Буду вести себя прилично, – Косяк состроил на лице ангельское выражение, – а при бранных словах краснеть, как девочка!

Услышав про "ангела", Лом отвернулся пряча ухмылку, просто махнув троице следовать за собой. Двигаясь между застывшими машинами, на которых "шуршали" курсанты, экипаж отвечал на веселые шуточки и пожелания удачи, где солененьким словцом, где благодарными улыбками.

Пользуясь многочисленными внутренними коридорами и лифтами, ребята очень скоро окунулись в скрытый от лишних глаз сектор Обеспечения, отличительной особенностью которого были щедро обработанные антикоррозийными химикатами стены коридоров, запахи которых не давали нормально дышать и щекотали ноздри неповторимой атмосферой затхлости и серы

– Теперь я понимаю, почему технарей зовут "вонючками", – зажимая нос, гнусавил Косяк.

– Косяк, ты себе льстишь, – прокашлял Череп. – Когда ты объешься любимого соевого супа, то ночью я завидую счастливчикам, которые еще не подвергались такому потрясению.

– Мда?… Странно, а я думал, что это Дыба улегся, не помывшись после спортзала… – делая серьезное лицо, обеспокоено обернулся Косяк, – …а ты ничего не путаешь?

– Да твоя еженощная канонада уступает разве, что устроенной сегодня! – ухмыльнулся Череп. – И скажи-ка мне, с какого перепуга ты пушки выставил на смотровую панораму?

– Ну не знаю… Просто так, чтобы не расслаблялись.

– Ну, тогда будь готов, что на "губе" мы не расслабимся точно, – ответил Череп, нахмурившись своим предположениям о причине вызова к высшему командованию Механизированного батальона.

Проходя последний пост, они остановились перед лифтом на смотровую. Окинув придирчивым взглядом не успевшее разгладиться комбезы с еще не успевшим выветриться запахом складов, Лом осуждающе покачал головой и начал инструктаж:

– Господа курсанты, не заставляйте меня краснеть перед генералом. На все вопросы отвечать односложно без лишней патетики и выражений. Стоять по стойке смирно, – и глядя на заскучавшего Косяка, как всегда не знающего куда девать руки, специально для него уточнил: – не засовывать руки в карманы и не ковыряться пальцами во всяких дырках!

– Ну не в дырках, а в отверстиях, – обиженно оправдываясь, чуть слышно пробурчал Косяк, – дырка у меня одна, и ее я только подтираю.

– К-а-а-роче… если опозорите, – угрожающе просипел Лом, – то до выпуска будите натирать дыры во всех нужниках гауптвахты.

Выждав паузу, Лом просверлив взглядом каждого из троицы, убедившись, что сказанное им услышано, положил ладонь на считывающий сканер лифта.

Пискнув, сканер окрасился зеленоватым сиянием. Распознав биохимию и узор ладоней, экран украсился разрешающей надписью. Двери лифта разошлись в стороны, открыв просторную кабину, отделанную качественным дорогим пластиком.

Проинформировав пассажиров о доставке приятным женским голосом, лифт плавно раскрыл створки. Атмосфера в помещении резко контрастировала с общим "амбрэ" сектора обеспечения. Запах дорогого одеколона дополненный ароматом не дешевого коньяка, врывался в кабину мощным лавинным потоком, окружая пассажиров подзабытым духом расслабленности и приятного времяпрепровождения.

Вокруг столиков стояли небольшие группы офицеров, оживленно спорящих о недавней премьере «штучки». Оживленно переговариваясь, бравые командиры в полевых комбезах с усеянными знаками различий и отметками участников серьезных сражений, кучковались вокруг проекторов, транслирующих запись выступления.

Кто не участвовал в беседе, так это девушки, с обиженным выражением глаз и натянутыми улыбками разносившие напитки по залу, вместо ожидаемых внимания и заработков им… действительно приходилось разносить напитки.

Присутствие девушек на мероприятиях подобного рода брало корни с уголовного прошлого многих из присутствующих. Еще когда прообраз Наемного Батальона состоял сплошь из этапированных на планету заключенных со всех Земных исправительных учреждений, принесших с собой и привычки из старой жизни. Многое конечно изменилось под влиянием армейской дисциплины, но не все было вытравлено жесткими статьями уставов и корпоративных правил.

Вошедших вслед за лейтенантом курсантов провожали слегка недоумевающими взглядами: на подобных мероприятиях было не принято заниматься служебными и воспитательными делами. А для чего еще можно привести сюда эту "зелень" никто не знал. Под шелестом затихающих за спиной разговоров и обстрелом любопытно щекочущих затылок взглядов, троица курсантов, стараясь подражать поставленной годами кадровой службы выправке Лома, прошла по оперативному залу. Остановившись перед Командующим, вытянувшийся по стойке смирно, Лом затрубил слова рапорта:

– Мой Генерал! Лейтенант Колосовский с вверенным экипажем по вашему приказу прибыл!

– Вольно, лейтенант, – раздался барственный с хрипотцой голос седеющего генерала.

Поздоровавшись с лейтенантом за руку, дав ему этим понять, что здесь не плац, генерал показал взглядом на девушек с подносами. Упорствуя в своих принципах, тот вежливо отказался от напитков и с выражением собачей преданности застыл чуть позади генерала. Грузный дядька с мощными надбровными дугами и проницательными кристалликами льда на волевом лице с легкой улыбкой рассматривал стоявший перед ним экипаж.

В глазах генерала, что-то мелькнуло, он узнал своего протеже. Всматриваясь в остальных, легко улыбался и искал какую-то особенность.

– Господа офицеры, минуточку внимания! – окинув взглядом без просьбы, подтянувшихся офицеров, продолжил: – Хочу вас познакомить с экипажем сегодняшнего чуда! Зал замер.

Смысл сказанного отразился на лицах присутствующих глубоким сомнением в здравомыслии генерала. Не последовавшей после такого заявления ожидаемой бурной реакции, довольный генерал добил:

– Более того, они и есть создатели данного проекта, о чем Вам могут рассказать Главы Служб, – добавил он, указывая на подпирающих стену гражданских специалистов.

Один довольный собой старичок с наклоном головы поднял бокал, а второй – угрюмый лысеющий мужчина, кивнул с неприкрытой завистью на экипаж.