Текст книги "В июне тридцать седьмого..."

Автор книги: Игорь Минутко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 27 (всего у книги 33 страниц)

Вошедший быстро окинул взглядом комнату, улыбнулся.

   – Э-э-э! – обрадованно воскликнул он. – И товарищ Орджоникидзе здесь! Всех приветствую! Немного задержался. Работа... – Он, поскрипывая сапогами, подошёл к столику секретарши, извлёк из кармана плаща апельсин, положил его возле пишущей машинки. – Вам, Ольга Борисовна!

   – Напрасно вы! – несколько растерянно сказала Ольга, взглянув на Каминского, как бы спрашивая его: «Что делать?» – Мне ничего не нужно...

   – Не обижай, дорогая! – перебил пришелец. – Кавказский человек – щедрый человек, гостеприимный. А вы с супругом – наши гости. Замечательно! Дружная семья из России – во главе нашей партии!..

   – Где Багиров? – оборвал его Орджоникидзе.

   – Товарищ Багиров, – последовал спокойный ответ, – поехал по северным уездам. Мусаватисты, понимаешь, зашевелились...

   – С каких это пор, – перебил Каминский, – для Багирова вызов в ЦК партии – не приказ партии?

   – Э-э-э! Григорий... – Была выдержана порядочная пауза, – ...Наумович, наша национальная специфика. Вы человек новый, нэ совсем в курсе. Надо действовать энергично. Враги зашевелились – поезжай, пока горячо!

   – Мы разберёмся с Багировым, – резко сказал Орджоникидзе. – Что на промыслах?

   – Наши люди работают. Найдём! Обязательно найдём диверсантов-поджигателей. Не уйдёт!

   – Расследованием причин пожара занимались вы? – Было видно: говорить спокойно Каминскому стоит большого труда.

   – Нет. У меня сейчас другая работа...

   – Товарищ Берия! – сорвался на крик Каминский. – Вы заместитель начальника Азербайджанской чрезвычайной комиссии по борьбе с контрреволюцией или нет?

   – Я заместитель, – с достоинством ответил Берия.

   – Вчера вечером вы получили лично распоряжение ЦК расследовать причины пожара на промыслах и доложить немедленно? – Каминский отошёл к окну и теперь стоял спиной к кабинету.

   – Получил. – В голосе Берии прозвучало плохо скрытое раздражение.

   – Так в чём же дело? – Каминский резко повернулся и теперь в упор смотрел на заместителя начальника Азербайджанского ЧК.

   – Э-э, товарищ Каминский, не горячитесь! Наша национальная специфика...

   – Национальная специфика? – перебил Григорий Наумович. – В Гяндже по распоряжению местного отдела ЧК выпускают из тюрем агентов мусаватистов, обвинённых в диверсионных действиях...

   – Нэ подтвердились обвинения! – поспешно перебил Берия. Лицо его порозовело. – Зачем невинных людей дэржать в тюрьме? Только злить народ. А народ у нас горячий...

   – Хорошо... – Каминский помедлил. – Но почему не согласовано освобождение арестованных с Центральным комитетом? Не представляются необходимые документы? И почему о решении ЧК я узнаю постфактум, от третьих лиц?

   – Отвечай, Лаврентий! – жёстко сказал Орджоникидзе.

   – Я отвечу, – сказал Каминский. – Мы располагаем сведениями, правда, ещё не проверенными до конца, что гражданин Берия, когда англичане хозяйничали в Баку, сотрудничал с мусаватистской разведкой...

   – Ложь! – яростно выкрикнул Берия. – Клевета! – На его лбу выступила испарина.

   – Разберёмся, – сказал Каминский, встретив быстрый, осуждающий взгляд Серго Орджоникидзе, который говорил: «Нет прямых доказательств – молчи». – Я не утверждаю окончательно. Однако пойдём дальше. В южных уездах уполномоченные по продовольствию забирают скот в посёлках одной национальности и отдают их в сёла другой национальности. И эту противозаконную акцию поддерживают военной силой местные чекисты. Что это? Тоже национальная специфика?

   – Трудности революционной борьбы... – Берия рукавом вытер пот с лица.

   – В Куше в органы ЧК приняты три бывших пристава, – продолжал Каминский. – Как это понять? Снова национальная специфика? И почему списки работников уездных ЧК не поступают к нам на утверждение?

   – Не успеваем...

   – Не успеваете! – Каминский еле сдерживал себя. – В Карабахе вы без нашей санкции арестовываете коммунистов, членов уездкома! Это вы успеваете! Кто вам дал такое право?

   – Рэволюция! – вдруг перешёл на крик Берия. – Всё быстро меняется... Нэ сразу поймёшь, кто за кого. Пока докладывать... Враг может уйти! Горячее время! А мы, чекисты, как сказал товарищ Дзержинский, карающий меч революции!..

   – Вот что, Лаврентий. – Орджоникидзе говорил совершенно спокойно, – сейчас отправляйся к себе, достань хоть из-под земли Багирова, и завтра с утра быть с полным отчётом здесь, со всей документацией. Мы дадим партийную оценку вашим действиям. И крепко запомни, товарищ Берия, да, ЧК – карающий меч революции, но только в руках партии!

Берия молча пошёл к двери.

И, уже резким движением открыв дверь, замер, повернулся, стёкла его пенсне блеснули как бы одновременно на Каминского, Орджоникидзе, Ольгу Розен.

   – Я запомню... – чётко прозвучал голос Лаврентия Павловича Берии.

Хлопнула дверь. Энергичные удаляющиеся шаги в коридоре.

За окнами, на улицах Баку, неистовствовал ураганный ветер...

«Бакинский рабочий», 9 августа 1921 года. От Баксовета. Разрешение на уличную торговлю. Всякого рода уличная торговля как в разнос, так и на местах, на улицах и площадях города Баку может производиться лишь по разрешению эксплуатационной секции отдела хозяйственного управления домами Коммунхоза. Лотки и столы для торговли фруктами и другими съестными продуктами должны иметь размеры не более 3 кв. аршин, а столы для продажи других товаров не больше 1 кв. аршина. Лица, виновные в нарушении сего постановления, подлежат аресту на срок не свыше одного месяца с конфискацией товара.

Председатель Баксовета Гр. Каминский.

В Советской России. Цены ввозного рынка. Москва, 5 августа. В Лебедянах Тамбовской губернии картофель стоит 45 000 рублей за пуд, топлёное масло 10 000 рублей за фунт, мясо – 3000 рублей, косы старые по 70 рублей штука, точильные бруски 1000 рублей за штуку, ситец 9000 рублей аршин и мыло 5000 рублей кусок.

Культурная жизнь. Тюркский театральный отдел при Баксовете отправил труппу артистов Центрального рабочего клуба для постановки спектаклей в пятнадцати селениях Бакинского уезда. Первый день будут ставить пьесу «Аль Байрак» в 4-х действиях, второй день – «Алулар» в 5 действиях.

Борьба с голодом. Москва, 8 августа. «Известия» ВЦИК указывают на тяжёлое положение южных прикамских кантонов. Голод уже начался. Хлеб везде употребляется с суррогатами. Потребляют жёлуди, конский щавель, глину и льняные жмыхи. Имеется особый сорт глины, цена которой повысилась до 40 тысяч рублей за пуд. На почве голода развиваются болезни. Есть случаи голодной смерти.

У работников общественного питания Баку. Устная газета. В пятницу состоялось чтение изданной союзом общества первой устной газеты «Вестник народного питания». На чтении присутствовало восемьдесят человек. Газета была посвящена памяти Фридриха Энгельса.

Помощь голодающей России. Лондон. Сенатор Кинг внёс законопроект об ассигновании 5 000 000 долларов на помощь России.

Стокгольм. Шведская лига спасения детей послала первое пособие голодающим России – 5000 крон. Лига призвала шведских купцов жертвовать в пользу русских детей.

Берлин. Меньшевик Абрамович предложил создать международный рабочий комитет помощи России.

Рига. Семь датских судов с продовольствием находятся на пути в Петроград.

Берлин. Германский Красный Крест посылает пароход с врачами и медикаментами в Петроград.

Баку. На культурном фронте. 10 августа в Театре военных моряков (бывший «Пель-Мень») состоится исторический вечер камерной музыки Первого Госколлектива, посвящённый произведениям Чайковского. Исполнители: товарищи Блювштейн, Гольштейн, Окороков, Зубарев. Аккомпанирует Гроссман. Лектор Смирнов.

«Коммунист», 21 августа 1921 года. Комсоюз молодёжи. По постановлению бюро горкома Аз.КСМ все члены райкома обязаны являться не реже трёх раз в неделю в помещение горрайкома для ведения той или иной работы по юношескому движению. За неподчинение к неявившемуся будут применяться самые строгие меры как за неподчинение союзной дисциплине.

Разное. Москва, 18 августа. Президиумом Московского Совета постановлено разделить все зрелищные предприятия Москвы на советские и сдаваемые в аренду, но с контролем советской власти. В числе советских театров оставлены: Большой, Малый, Художественный, Музыкальная драма и др.

Чай – народу. 16 августа сего года упродкомом Баксовета вновь открыт чайный пункт № 4, помещающийся в доме № 31 по Мариинской улице (между Торговой и Гоголевской). Отпуск чая всем сотрудникам и красноармейцам бесплатный. Чайпункт открыт с 4 часов утра до 3 часов дня по местному времени.

Театр военных моряков. (Бывший «Пель-Мень»), В понедельник 22 августа оперная труппа с участием товарища Амираго ставит в театре популярную музыкальную драму Кальмана «Цаган-премьер». В четвёртом действии тов. Амираго исполнит известный романс «У камина».

Последние новости. Телеграммы Аэроста. Нигде не принимают. Врангель заявил, что останется в Голландии вместе с войсковыми частями генерала Кутепова.

Будут уничтожены. 4000 белогвардейцев, бежавших от преследования Красной Армии, перешли китайскую границу. Так как белогвардейцы отказались разоружиться, китайские солдаты вступили с ними в бой.

Крики уже не помогут. В то время, когда Красная Армия кончала разгром врангельских банд, социал-предатель Бурцев писал в одной из константинопольских газет: «Положение наше тяжёлое; но армия генерала барона Врангеля сделала своё дело – спасла в этом году Европу от нашествия большевизма. Не будь Врангеля, Красная Армия разгромила бы Европу, и большевизм распространился бы по всему культурному миру. Теперь, в связи с крымской катастрофой, мы должны обратиться ко всем цивилизованным народам с криком о спасении».

* * *

Ольга Розен. «...Неужели он не понимает, – в отчаянии думала я, – что всё началось там, в Баку?»

Григорий сидел на диване, не отрываясь смотрел на меня. Нас разделял стол с дурацкой бутылкой шампанского и закусками.

   – Ну, хорошо... – сказала я. – Если ты не понимаешь того, что всё случилось в Баку...

   – Что, что случилось в Баку? – перебил он.

   – Ладно, скажу по-другому. – Безмерная усталость (или апатия?) до краёв заполнила меня. – С тех пор как мы переехали в Москву, мы – чужие. Ты мне – чужой. Мы живём в одной квартире, в одной комнате, у нас дочь... Но она не объединяет нас...

   – Оля! – снова перебил меня Григорий. – Ты права: нам необходимо разобраться, выяснить всё... Но почему именно сейчас? Я думал... Поживёшь в Германии, будем писать друг другу... Всё станет на место. Мы поймём...

   – Что поймём? – закричала я, и истерика была в моём голосе.

И тут взорвался он:

   – Я! Я должен понять – что произошло? В чём я виноват перед тобой? Нет, ты ответь: в чём я виноват перед тобой?

   – В чём? – кричала я. – Ты не знаешь? Не помнишь? Не догадываешься?

   – Нет! Нет! Нет! – исступлённо кричал Григорий. – Объясни!

И растерянность обуяла меня: действительно, как объяснить? И – что?..

   – Прости, – прошептала я. – Я сама во всём виновата. Я не выдержала этого испытания – быть твоей женой... Тебя нет для семьи, ты нас почти не видишь. Жена для тебя не я, а твоя работа.

Григорий молчал, изумлённо, потерянно, затравленно смотрел на меня.

«Нет, не то говорю. Не то...»

Я отошла к открытому окну. Над московскими крышами шумел тёплый августовский дождь. Над мокрым хаосом домов вздымалась громада храма Христа Спасителя, и даже в тусклом свете сиял золотом огромный купол.

«Неужели ты ничего не понял? – кричал внутри мой голос. – Не почувствовал? Вспомни, Гриша, вспомни! Тогда, в Баку, в двадцать первом... Двадцать первого августа я родила Ленку, мы жили в нашей коммуне. Была жара. Какая же стояла невыносимая жара! Уже всё переменилось в твоей бакинской жизни: в июне первым секретарём ЦК Азербайджанской компартии избрали Кирова, ты ещё возглавлял Бакинский Совет, вопрос о нашем переезде в Москву был решён. Конфликт с азербайджанскими националистами не прошёл даром. Да, ты доказал свою партийную правоту: с работы в Азербайджанской республике были сняты наиболее активные участники фракционных группировок, многие получили партийные взыскания. Пятнадцатого августа на заседании Кавбюро ЦК РКП(б) в Тифлисе ты добился этого... Ценой своего ухода со всех постов. Казалось, всё ясно, я уже готовилась к отъезду в Москву. И вдруг...

Помнишь, что ты мне сказал однажды вечером? Наверно, уже было начало сентября, но проклятая бакинская жара не спадала. Я кормила Ленку, молока не хватало, девочка капризничала... А ты стоял у окна и сказал, не оборачиваясь... О, я и сейчас помню, как ты это сказал! Беспечно, легко... Ты сказал: «Оленька, я очень устал». Да, да! Так и сказал: «Я очень устал и решил отдохнуть. На три дня уезжаю в Тифлис. Там замечательные памятники архитектуры, – сказал ты. – Надо ими полюбоваться». И ты уехал в Тифлис на три дня любоваться этими памятниками, будь они прокляты!.. Ты бросил меня и Лену, которой не было и десяти дней от роду, в чужом городе... Ты оскорбил меня, оттолкнул... В тот миг я возненавидела тебя! А потом... Ты стал мне чужим, ненужным. Я не могла простить. Я и сейчас не могу простить...

...Нет, я не сказала ему всё это тогда, 18 августа 1925 года, перед отъездом в Берлин. Стояла у распахнутого окна, слушала монотонный шорох дождя, мой бредовый монолог звучал во мне, а я боялась повернуться к дивану, на котором сидел он.

Почему не сказала? Не знаю... Гордость. Гордость, обида... Все последующие годы нашей жизни, полные мук... Да, те муки, те невыносимые муки начались в Баку... Они разрывали моё сердце. Если бы он ничего не скрывал от меня! Разве я не поняла бы его? Я терзалась сомнениями, воображала соперниц. Что только не лезло в голову!.. Признаюсь: мне померещилась ясновельможная Ядвига Санковская, жена Александра Фадеевича Михайлова-Станкевича, мне представлялось, как она и Гриша вдвоём в одном купе едут в Тифлис... Если бы он ничего не скрывал от меня!..

Но он скрыл. Скрыл! Уже после Двадцатого съезда партии... После всего-всего... Я хотела знать всё. До конца, до малейших подробностей... Для себя, для его детей. Да, да! И для его детей – тоже...

После Берлина я не вернулась к нему. В двадцать шестом году Каминский женился на Надежде Анатольевне Булгаковой, прекрасной русской женщине, враче. У них родилось двое детей – дочь Светлана и сын, названный в честь Кирова и Орджоникидзе Сергеем. Григорий был замечательным отцом. Он постоянно заботился о Лене, часто встречался с ней. Обычно местом этих встреч был Александровский сад у Кремлёвской стены. Помню, однажды осенью, Лене уже было лет десять, наверное, мы встретились втроём, как обычно в Александровском саду, сидели на скамейке, Лена убежала на детскую карусель, украшенную разноцветными лампочками. Мы с Каминским обсуждали её дела... И неожиданно Григорий сказал: «Володька недавно в компании прочитал стихи...» Да, надо пояснить. Каминский в ту пору близко сошёлся с Владимиром Владимировичем Маяковским, можно сказать, они стали друзьями, знаменитый поэт называл Григория ласково и шутливо Камушком. Так вот, тогда, сидя рядом со мной на скамейке Александровского сада, Григорий сказал: «Володька недавно в компании прочитал стихи. Там есть такая строчка: «Любовная лодка разбилась о быт...» Но ведь наша с тобой лодка не о быт разбилась, как ты считаешь?» Тогда я не ответила ему.

Обо что разбилась наша любовная лодка?..

В архивах я прежде всего искала документы тридцать седьмого года. Но сначала мне попалась папка двадцать первого года... Я листала пожелтевшие листы. Документ за документом... Багиров и Берия сфабриковали кляузу, гадкую кляузу... Они обвиняли Григория в развале партийной работы в Азербайджане методом избиения кадров и насаждения палочной дисциплины...

«Коммунист», 20 октября 1920 года. Из речи Григория Каминского на II съезде Азербайджанской партии коммунистов: «Во многих наших партийных организациях, а точнее сказать, во всей нашей системе сильно развит бюрократизм. Всюду мы наблюдаем конфликт между руководящими товарищами и рядовой партийной массой. По существу мы наблюдаем соединение партийной главнократии, которую характеризуют оторванность ответственных работников от масс, злоупотребление своим положением с целью создания личных привилегий. Только один пример. Нефтяной центр в Баку, квартиры наших ответработников великолепно отапливаются, а в пятидесяти вёрстах от Баку крестьяне и рабочие совершенно не получают керосину. То же мы наблюдаем среди командного состава армии, создалась самая настоящая военщина, которая использует своё ответственное положение в целях личного обогащения. Выход один: создание при Центральном Комитете партии контрольной комиссии, которая займётся рассмотрением всех дел и жалоб, руководствуясь законами революционного и военного времени».

«Коммунист», 6 декабря 1920 года. Из речи Григория Каминского в Бакинском Совете по случаю провозглашения советской власти в Армении: «Приветствую народную власть в Армении от имени партии, которая, когда надо, снимает головы дашнакам и мусаватистам и, когда надо, продолжает дело освобождения угнетённых народов. Теперь мы вправе сказать: отныне нет почвы для многовековой национальной розни народов Закавказья. Вспомните последние события этого года: майская резня, давшая тридцать тысяч трупов, сентябрьские события. Больше подобное никогда не повторится! Ибо если мы будем погибать, то мы погибнем вместе, если победим, то победим вместе! И это должен понимать не только Бакинский Совет – надо, чтобы национальный вопрос, теперь разрешённый советской властью, стал абсолютно ясным для каждого рабочего, каждого амбала».

«Известия ЦК Азербайджанской партии коммунистов», № 10– 12, 1 сентября 1921 года.

Всем уезжающим, Бакинскому комитету, ответственным руководителям-коммунистам советских профессиональных, военных и других учреждений АССР.

В дополнение к ранее изданным циркулярам ЦК АПК разъясняет и ещё раз напоминает для неуклонного руководства и исполнения следующее:

   1. Откомандирование коммунистов из пределов АССР производится только через учётно-распределительный отдел ЦК АПК.

   2. Откомандирование коммунистов в пределах АССР из одного уезда в другой производится в том же отделе ЦК АПК.

   3. Коммунисты, получившие отпуска или командировки вне пределов АССР, с места работы регистрируют свои мандаты, удостоверения и другие документы в Учётно-регистрационном отделе ЦК АПК.

   4. Ни одна местная партийная организация не имеет права давать командировки отдельным партийным работникам по делам партии из одного уезда в другой или из пределов АССР помимо ЦК АПК.

   5. Всё бюро пропусков, действующие на территории АССР, обязуются строго следить за исполнением настоящего циркуляра при предъявлении коммунистами документов на право получения пропусков на выезд из пределов АССР, и всех товарищей, нарушивших настоящий порядок, препроводить в распоряжение ЦК АПК для привлечения к ответственности.

   6. Неисполнение настоящего постановления повлечёт за собой предание партийному суду как за нарушение партийной дисциплины.

Секретарь ЦК АПК Каминский, зав. уч.-распред.отд. Авакян.

Там же. Из циркуляра «Плановое распределение работников»:

ЦК АПК предлагает к неукоснительному исполнению местных партийных организаций следующий порядок планового распределения работников:

...Необходимо начать систематическое осуществление постановлений ещё VIII съезда партии об откомандировании к станку и плугу работников, долго работавших на советской и партийной работе, причём они должны быть поставлены в обычные условия жизни рабочих.

В целях борьбы с ведомственностью необходимо систематическое перемещение товарищей с одной отрасли работы на другую, с тем, однако, чтобы по правилу каждый такой товарищ мог пробыть определённое количество времени на одном и том же месте и таким образом показать результат своей работы и быть за неё ответственным перед партией.

Откомандирование ряда работников к станку и плугу должно быть произведено в ближайший месяц.

Секретарь ЦК АПК Григорий Каминский.

Ольга Розен. Они обвинили Григория в травле национальных кадров, в семейственности. Там было много обвинений. Двадцать третьего августа Кавбюро ЦК... Оно переехало из Баку в Тифлис сразу после установления советской власти в Грузии. В тот же день там обсуждалось «Дело Каминского». Я держала в руках ветхие листы бумаги... слёзы мешали читать. На заседание бюро приехал Сталин, тогда нарком по делам национальностей. Он поддерживал Багирова и Берию... Он уже тогда поддерживал его! Но за Григория стоял Серго Орджоникидзе. Они были друзьями... Верными друзьями на всю оставшуюся недолгую жизнь. Только в архиве, среди пыльных папок я поняла: Гриша не мог не быть там в тот день! Он поехал отстаивать своё честное имя. Свою честь коммуниста. И он отстоял её! Там есть стенограмма выступления Серго... Уже тогда он клеймил Берию! Он называл его провокатором. Почему, почему не услышали? Ни тогда, ни после...

Я знаю... Теперь я знаю почему. Они сиамские близнецы – Сталин и Берия. Вот почему! Они не могли друг без друга. Вернее... Сталин не мог без Берии. В тридцать первому году он отдыхал в Цхалтубо. Берия в ту пору возглавлял ГПУ Грузии и обеспечивал безопасность вождя. Всё время были неразлучны... И очень хорошо поняли -друг друга. В том же году Сталин «короновал» Берию на новый пост: первый секретарь Компартии Грузии... И сразу начались расправы. Все, кто протестовал против назначения Берии, сначала были отправлены на работу в разные концы страны, а потом... Никто из этих людей не умер своей смертью. Автомобильные катастрофы, отравления, репрессии, суды. Выжил только один из них, Снегов, бывший заведующий отделом Закрайкома. Выжил... после восемнадцати лет лагерей.

Господи! Господи! От всего этого можно сойти с ума... Передо мной были все эти материалы... И прямо на глазах развеялась в пепел розоватая легенда, специально пущенная сталинистами в те годы: Берия якобы был злым гением Сталина, который, оказывается, ничего не знал о репрессиях. Берия – сколько в этой версии цинизма! – обманывал вождя, сбивал с толку, использовал доверчивость Иосифа Виссарионовича. Кстати, подобную легенду пустили по свету и о предшественнике Берии – Ежове. Я читала документ за документом и – задыхалась... Я как бы попала в ЦК партии тех лет... Да, это так: архивные документы – ожившая в твоих руках эпоха. Я ощутила ту атмосферу: невероятная, всепропитывающая и всеохватывающая концентрация власти в руках Сталина. И его просто животный, патологический страх потерять эту власть. Подозреваются все и вся. Малейшее подозрение, почти всегда ни на чём не основанное... Кроме доносов, конечно, – и человек исчезает. Члены ЦК не имеют права защищать своих заместителей, бывших друзей, в верности которых убеждены, своих жён и даже детей... И всё это исходит от Сталина. Но руки у него, если можно так сказать, в крови не замараны. Он действует через своих верных и преданных исполнителей, садистов, палачей и подонков – Ягода, потом Ежов, за ним Берия...

А всё началось тогда в Баку, в двадцать первом году! Гриша уже в ту пору понял, раскусил этого человека! Но почему, почему, уезжая в Тифлис, он не сказал мне правду? «Поехал любоваться памятниками архитектуры...»

Впрочем, я знаю, почему он не сказал мне правду. Он не хотел меня тревожить, волновать: окончательно пропадёт молоко, Ленка и так слабенькая. И потом... Для него партия всегда была святыней. Наверно, он считал, что та грязь, клевета – ошибка, случайность. Он ещё был так молод! Двадцать шесть лет...

...Сколько я стояла у открытого окна? Дождь перестал. Небо над московскими крышами светлело, в золотом куполе храма Христа Спасителя отражались лучи закатного солнца.

Я обернулась. Григорий сидя спал на диване. Ему всегда не хватало времени. Систематически не высыпался. Четыре-пять часов в сутки...

Я осторожно подошла к нему. Ровное глубокое дыхание.

«Бедный!.. – Сердце сжалось от любви и тоски. Подумалось: – Какой у него крепкий, беспробудный сон!»

Но ведь надо будить. Скоро приедет машина.

«И Ленка разоспалась, – подумала я. – Не слышно её. В дождливую погоду хорошо спится».

Я подошла к дубовой тумбе, на которой стоял граммофон, подняла головку с иголкой, перевела рычажок. Медленно закружилась коричневая пластинка.

Сквозь потрескивания, шорохи, вздохи саксофона томный мужской баритон:

 
Я поднимаю свой бокал
За наши души,
За голос, что для нас звучал
Всё глуше, глуше...
 

POST SCRIPTUM

«Московская правда», 26 июня 1987 года.

Бабушкинский РК КПСС, партийная организация ДЭЗ № 16 с глубоким прискорбием извещают о смерти члена КПСС с 1917 года, персонального пенсионера, кандидата технических наук, лауреата Государственной премии ОЛЬГИ БОРИСОВНЫ РОЗЕН и выражают искреннее соболезнование родным и близким покойной.