Текст книги "Контракт с Господом (ЛП)"
Автор книги: Хуан Гомес-Хурадо
сообщить о нарушении
Текущая страница: 23 (всего у книги 24 страниц)
РАСКОПКИ. Четверг, 20 июля 2006 года. 13.52
Пустыня Аль-Мудаввара, Иордания
Пещера у входа в каньон была чуть шире, чем трещина в скале, но места хватало, чтобы могли уместиться два человека, плотно прижавшись друг к другу. Они втиснулись туда за мгновение до того, как на каньон обрушился самум, и это маленькое укрытие спасло их от теплового удара, хотя говорить им приходилось на повышенных тонах.
– Расслабьтесь, сеньорита Отеро. Мы пробудем здесь не более двадцати минут. Этот ветер несет смерть, но, к счастью, дует недолго.
– Вы ведь уже бывали здесь раньше, ведь правда, падре?
– Да, несколько раз. Но никогда прежде не видел самума. Всё, что я об этом знаю, я почерпнул из атласа Рэнда МакНелли.
Андреа немного помолчала, пытаясь восстановить дыхание. К счастью, бешено кружившийся в каньоне песок почти не проникал в трещину, хотя температура значительно выросла. Журналистка дышала с трудом.
– Поговорите со мной, падре. Расскажите что-нибудь, иначе я просто упаду в обморок.
Фаулер попытался сменить позу, чтобы размять болевшие ноги. Раны нужно было продезинфицировать и как можно быстрее принять антигистамины, хотя сейчас это было не самым важным. Главное – вызволить отсюда Андреа.
– Когда ветер утихнет, мы доберемся до хаммеров, и вы отправитесь прямо в Акабу, прежде чем кто-нибудь откроет по нам стрельбу. Вы ведь умеете водить машину, правда?
– Если честно, то я уже давно была бы в Акабе, – соврала Андреа, – если бы смогла найти этот чертов домкрат в хаммере, на котором ехали мы с Док. Но боюсь, что его кто-то спер.
– У этих машин под запасным колесом есть специальный отсек, там и хранится домкрат.
Да, конечно, это было единственное место в машине, куда она не заглядывала.
– Не уклоняйтесь от темы. Вы сказали: "вы отправитесь в Акабу", а не "мы отправимся". Разве вы не поедете со мной?
– У меня есть миссия, и я должен ее исполнить, Андреа.
– Вы ведь приехали сюда ради меня, верно? И теперь можете вернуться вместе со мной.
Священник немного призадумался, прежде чем ответить. Наконец, он решил, что девушка имеет право знать правду.
– Нет, Андреа. Меня послали, чтобы я любой ценой заполучил Ковчег, но я не собирался выполнять этот приказ. У меня была причина привезти сюда взрывчатку в чемодане. И причина эта находится здесь, в этой пещере. Я никогда не верил в то, что Ковчег существует, и поэтому согласился участвовать в этом деле лишь при условии, что вас не станут втягивать. Мой шеф нас обоих обвел вокруг пальца.
– Но почему, падре?
– Андреа, это очень сложное дело, но попробую объяснить в нескольких словах. Мы в Ватикане уже давно пытались предугадать, что произойдет, если Ковчег Завета будет доставлен в Иерусалим. Для людей он – прежде всего символ. Символ того, что храм Соломона вновь возродится в своем первозданном величии.
– На Храмовой горе.
– Религиозный пыл в регионе вырастет многократно. Они вытеснят палестинцев и в конце концов снесут мечеть аль-Акса. Это не просто воображение, Андреа. Это основной сюжет. Если у кого-то появляется сила и оправдание, чтобы раздавить другого, то он непременно это сделает.
Андреа вспомнила одну из первых новостных заметок, над которой работала в начале своей карьеры, семь лет назад. Стоял сентябрь 2000 года, и она всего месяц провела в качестве испуганной практикантки в международном отделе газеты. Тогда и появилась новость, что Ариэль Шарон просто прогулялся, в окружении сотен полицейских, на Храмовую гору. На границу между Израилем и Палестиной в центре Иерусалима, самые священные и спорные квадратные метры в истории, то место, где стоит мечеть аль-Акса, третья по значимости святыня в исламе.
Эта обычная прогулка привела ко второй интифаде [30]30
Интифада аль-Аксы – вооруженное восстание палестинских арабов против израильской власти на территории Западного берега реки Иордан и Сектора Газа. Также известна как «Вторая палестинская интифада», в продолжение первой интифады, начавшейся в 1987 году и завершившейся с подписанием Соглашений в Осло (август 1993) и созданием в 1994 году Палестинской автономии. Была начата 27 сентября 2000 года. Интифада переводится с арабского дословно как «потрясение».
[Закрыть], которая до сих пор не закончилась. Тысячи погибших, террористы-смертники, новое усиление вечной ненависти без надежды на примирение. Если Ковчег означает, что на месте аль-Аксы воздвигнут новый храм Соломона, против Израиля поднимутся все исламские страны, возникнет конфликт с немыслимыми последствиями. Сейчас, когда Иран находится в шаге от обладания ядерным оружием, их даже сложно себе представить.
– Так это и есть оправдание? – спросила Андреа дрожащим голосом. – Заповеди Господа милостивого?
– Нет, Андреа. Договор о праве собственности на Землю Обетованную.
Журналистка пошевелилась, пытаясь занять более удобную позицию.
– Теперь припоминаю, как называл это Форрестер... Контракт с Господом. И Кира Ларсен тоже мне говорила об истинном значении и силе Ковчега. Но чего я до сих пор не могу понять, какое отношение ко всему этому имеет Кайн?
– У Кайна извращенный ум и в то же время глубоко религиозный. Похоже, отец оставил ему письмо, в котором велел выполнить семейную миссию, это всё, что мне известно.
Андреа, получше знакомая с этой историей благодаря интервью с Кайном, не стала его прерывать. Если Фаулер хочет узнать остальное, придется ему купить книгу, которую я напишу, когда выберусь отсюда, подумала она.
– И с тех пор, как родился его сын, он бросил все ресурсы своей компании на то, чтобы найти Ковчег, и чтобы его сын...
– Исаак.
– ...чтобы Исаак исполнил семейное предназначение.
– Вернуть Ковчег в храм?
– Вы не понимаете, Андреа. В соответствии с конкретным толкованием Торы, тот, кто вернет Ковчег и восстановит Храм (а именно к этому и стремился мистер Кайн), будет провозглашен Мессией.
– О Боже! – Андреа побледнела от ужаса, когда последний кусочек мозаики занял свое место, и картина предстала перед ней во всей своей полноте. Его заблуждения. Его навязчивые идеи. Ужасная травма, полученная в детстве, когда он жил, практически замурованный в тесном душном подземелье. Религия как абсолютная истина.
– Именно. И даже смерть собственного сына Исаака Кайн воспринял как жертву Господу, который требует, чтобы он сам выполнил эту миссию.
– Но, падре... Если Кайн знал, кто вы такой, почему же он, черт побери, пустил вас на раскопки?
– Есть в этом определенная ирония. Он не мог заняться этим делом без одобрения Рима, без его заключения, что Ковчег действительно существует. Так что ему волей-неволей пришлось включить меня в состав экспедиции. Но был кое-кто еще, столь же информированный. Кое-кто из властных структур, кто устроился на службу к Кайну после того, как его собственный сын проболтался об одержимости отца поисками Ковчега. Полагаю, что сначала это было для него просто работой, которая давала возможность доступа к секретной информации. Но потом, когда выяснилось, что одержимость Кайна имеет под собой реальные основания, он начал строить собственные планы.
– Расселл! – в изумлении выдохнула Андреа.
– Это он столкнул вас за борт, а потом убил Стоува Эрлинга, когда тот весьма неуклюже попытался скрыть свое открытие. Возможно, Эрлинг собирался достать Ковчег позже? Ох, и ведь это они с Кайном ответственны за протокол "Ипсилон".
– Так значит, это он запустил скорпионов ко мне в постель? Какой же он мерзавец!
– Нет, скорпионов запустил Торрес. А у вас, знаете ли, целый штат поклонников.
– Это с тех пор, как я познакомилась с вами, падре. Я только не могу понять, для чего Расселлу так нужен Ковчег.
– Возможно, чтобы уничтожить. Если бы я точно знал, что он хочет именно этого, я не стал бы ему мешать. Но в том-то и дело, что я отнюдь не был в этом уверен. Скорее всего, он собирался вывезти его отсюда, а потом с его помощью как-то шантажировать правительство Израиля. Нелепый, конечно, план. Хотя я еще не успел связать воедино все звенья цепочки, однако никто не сможет мне помешать довести это дело до конца.
Андреа сделал над собой усилие, чтобы поднять голову и рассмотреть лицо священника из своей неудобной позиции. Его выражение заставило журналистку похолодеть.
– Вы и в самом деле собираетесь взорвать Ковчег, падре? Уничтожить столь священную реликвию?
– А я считал, что вы не верите в Бога, – насмешливо заметил Фаулер.
– В последнее время моя жизнь пошла кувырком, – с грустью призналась Андреа.
– Дело в том, что законы Божии записаны вот здесь и вот здесь, – произнес священник, последовательно коснувшись пальцем сначала лба, а потом сердца. – А Ковчег по сути своей – всего лишь ящик из дерева и металла, который, тем не менее, может стать причиной многолетних войн и гибели миллионов людей, если позволить ему выйти на свет. В сравнении с этими ужасами то, что мы до сих пор видели в Ираке и Афганистане, покажется просто цветочками. Вот поэтому Ковчег не должен покидать пещеру.
Андреа лишь промолчала в ответ, и в этом молчании до них вдруг дошло, что бешено ревущий в скалах ветер утих.
Самум проследовал дальше.
РАСКОПКИ. Четверг, 20 июля 2006 года. 14.16
Пустыня Аль-Мудаввара, Иордания
С большой осторожностью они прошли внутрь каньона, где их глазам предстала ужасная картина. Палатки были вывернуты с корнем, их содержимое в беспорядке разбросано повсюду. Фары всех четырех внедорожников пошли трещинами – их разбили мелкие камешки, которые самум вырвал из скалы, и они, словно шальные пули, испещрили все вокруг крошечными щербинами. Андреа и Фаулер как раз направлялись к машинам, когда двигатель одного из внедорожников неожиданно взревел.
Хаммер без всякого предупреждения на полной скорости помчался прямо на них.
Фаулер резко толкнул Андреа в сторону, а сам прыгнул в другую. На долю секунды перед ним мелькнуло лицо сидящей за рулем Марии Джексон со стиснутыми зубами и выражением ярости на лице. Огромные задние колеса машины прошли возле самого носа Андреа, обдав девушку целой тучей песка.
Прежде чем они успели подняться на ноги, хаммер исчез за поворотом каньона.
– Думаю, теперь мы остались совсем одни, – сказал священник, помогая Андреа встать. – Это одна из наемников Деккера – понеслась, словно грешная душа в гости к дьяволу. Не думаю, что кто-то из ее товарищей уцелел.
– Боюсь, падре, что не только она одна унеслась в гости к дьяволу, – ответила журналистка, указывая в сторону трех оставшихся внедорожников. – Полагаю, что наши с вами планы тоже полетели ко всем чертям.
Все двенадцать шин были сплошь покрыты огромными сквозными порезами.
Пару минут они бродили среди разрушенных палаток, пытаясь отыскать воду. В конце концов им удалось найти три полупустых бутылки с водой и – о радость! – полузасыпанный песком рюкзак Андреа с ее жестким диском.
– Надо же, во что тут всё превратилось! – прокомментировал Фаулер, тревожно оглядываясь по сторонам. Он ступал с величайшей осторожностью, как если бы на каждом шагу их подстерегал стрелок, затаившийся на вершине скалы. Андреа же была настолько потрясена этим зрелищем, что вконец растерялась. – Я не смогу вывезти вас отсюда, так что держитесь поблизости от меня, пока что-нибудь не придумаем.
Наконец, они добрались до ВА-609, который завалился набок, словно птица с перебитым крылом. Фаулер забрался в кабину и через полминуты снова выбрался назад, держа в руках несколько оборванных проводов.
– Теперь мы знаем, что Расселл совершенно точно не сможет вывезти на нем Ковчег, – сказал он, бросая на землю порванные провода и спрыгивая на песок. Он невольно поморщился от боли, когда его ноги коснулись земли.
Это же просто безумие, подумала Андреа. Он же еще не пришел в себя.
И тут же спросила вслух:
– У вас есть какие-либо соображения, где он может быть?
Фаулер уже собирался ответить, как вдруг остановился и, обогнув самолет сзади, бросился к другому его борту. Возле одного из шасси лежало какой– то черный и плоский предмет. Священник поднял его.
Это был его чемодан.
Внутренняя часть была полностью разодрана, так что виднелась полость со взрывчаткой, которую Фаулер использовал для взрыва цистерны с водой. Священник прикоснулся к чемодану в определенном месте, и в верхней крышке обнаружилось секретное отделение.
– Как жаль, что кожа потрескалась! Сколько лет этот чемодан служил мне верой и правдой, – добавил он, вынимая из чемодана оставшиеся четыре пакета со взрывчаткой и кое-что еще. Это был небольшой металлический предмет размером примерно с часы, состоящий из двух маленьких колец. Фаулер завернул всё это в одну из тряпок, валявшихся по всему каньону, и протянул Андреа. – Спрячьте это к себе в рюкзак, пожалуйста.
– Еще чего не хватало! – ответила Андреа, невольно отступая на шаг назад. – Мне пока еще жить не надоело.
– Без установленного детонатора это вещество безвреднее пластилина.
Андреа нехотя согласилась.
Когда они обошли самолет с той стороны, где помещалась платформа, то вдруг наткнулись на пятерых террористов, окруживших Марию и Деккера перед тем, как налетел самум. В первую секунду Андреа охватила паника, пока она не увидела, что они мертвы. Тем не менее, когда они с Фаулером поднялись на платформу, на лице Андреа застыла гримаса ужаса. Тела лежали в самых странных и нелепых позах – один из мертвецов так и замер с поднятой рукой и широко открытыми глазами.
(словно наяву увидел представшую перед ним картину ада),
с выражением величайшего изумления, застывшим на его лице.
Вот только глаз у него больше не было.
Пустые глазницы, широко разинутые рты, словно черные провалы, и серая кожа, жесткая и сморщенная, как пергамент. Андреа достала из рюкзака камеру и сделала несколько снимков этих мумий, в которые за считанные минуты превратились живые люди.
Поверить не могу. Похоже, что жизнь покинула их, даже не предупредив. Они просто высохли. Боже, какой кошмар.
Она повернулась, чтобы уйти, и рюкзак слегка коснулся головы первого трупа. Перед изумленным взором Андреа его превращенное в картон тело рассыпалось, оставив после себя лишь смесь серой пыли, одежды и костей.
Она с отвращением обернулась к священнику, но тот явно был не столь же щепетилен. Фаулер нашел способ, как использовать трупы. Он подобрал один из Калашниковых террористов и извлек несколько обойм из их карманов. Дулом автомата он указал на платформу, ведущую ко входу в пещеру.
– Расселл там.
– Откуда вы знаете?
– Когда он решил наконец показать свое истинное лицо, он призвал сюда своих друзей, – Фаулер кивнул в сторону трупов. – Я не знаю, есть ли здесь еще его люди и сколько их, но знаю точно, что Расселл – там, потому что нет никаких следов возле платформы. Все прежние следы уничтожил самум, а новых так и не появилось. Если бы они вышли раньше, мы бы их заметили. Так что Расселл в пещере, и Ковчег тоже.
– И что нам теперь делать?
Какое-то время Фаулер раздумывал, опустив голову.
– Ну, если вы готовы засыпать вход в пещеру и уморить их голодом... Но я боюсь, что там и другие люди, которые ни в чем не виноваты – Айхберг, Кайн, Давид Паппас.
– В таком случае, вы пойдете туда?
Фаулер кивнул.
– Передайте мне взрывчатку, пожалуйста.
– Позвольте мне пойти с вами, – сказала Андреа, подчиняясь.
– Сеньорита Отеро, вы останетесь снаружи и будете ждать, пока я не выйду. Если же вместо меня выйдет кто-то из них – умоляю вас, молчите. Спрячьтесь. Если получится, можете сделать несколько снимков, чтобы потом поведать всему миру о том, что здесь произошло.
В ПЕЩЕРЕ, ЗА ЧЕТЫРНАДЦАТЬ МИНУТ ДО ЭТОГО
Избавиться от Деккера оказалось даже проще, чем он рассчитывал. Этот тип был настолько ошарашен, увидев, как Расселл застрелил пилота, и так хотел обсудить с ним это, что бросился в туннель, даже не приняв элементарных мер предосторожности, где и словил пулю у подножия платформы.
Это было гениальной идеей – осуществить протокол "Ипсилон" за спиной старика, удовлетворенно подумал Расселл.
Это стоило ему почти десяти миллионов долларов. Деккер был тертым калачом и на первых порах вел себя очень осторожно, пока Расселл не согласился выплатить ему восьмизначную сумму авансом, а еще столько же – после того, как дело будет сделано. И это намного больше тарифов компании "Блэкуотер".
Секретарь Кайна довольно улыбнулся. На следующей неделе бухгалтеры "Кайн индастриз" заметят дыру в пенсионном фонде компании и начнут задавать вопросы. Но к тому времени он будет уже далеко, с Ковчегом, в тайном убежище в Египте. Там будет очень легко затеряться. А потом ненавистный Израиль заплатит за унижения, которые претерпел ислам.
Расселл проследовал по туннелю, ведущему в глубину пещеры, и заглянул внутрь. Кайн всё так же наблюдал, как Айхберг и Паппас разбирают последние камни стены, преграждающей вход во внутреннюю пещеру, расшатывая их то собственными руками, то при помощи электродрели. Не было сомнений, что в этом грохоте никто из них не услышал выстрелов. А уж он-то не станет терять времени и пристрелит обоих, как только они расчистят путь к Ковчегу и станут ему не нужны.
А вот что касается Кайна... – это особый разговор.
Он не мог даже подобрать слов, которые бы выразили во всей полноте ту необоримую силу ненависти, которую Расселл питал к этому старику. Ненависть полыхала в его душе адским пламенем, пульсировала нестерпимой болью; сравнить ее можно было разве что с кабелем высокого напряжения, где электронами были все те обиды и унижения, которые он перенес по милости Кайна. Он провел рядом с ним шесть лет, и каждая минута была для него невыносимой пыткой. Каждый раз, собираясь помолиться, он вынужден был прятаться в ванной; он сплевывал алкоголь в горшки с цветами, поскольку время от времени ему всё же приходилось пить спиртное, чтобы не вызывать подозрений. Все эти годы он лелеял мечту о мести, изображая при этом нежную привязанность и заботу.
Всё это было ложью.
Твое лучшее оружие – это такия [31]31
Такия – исламский термин, которым обозначается «благоразумное утаивание своей веры», один из руководящих принципов шиизма. Коран допускает в случае крайней необходимости внешнее отречение от веры, дружбу с неверными, нарушение ритуальных предписаний.
[Закрыть], обман воина Аллаха. Джахадист может лгать о своей вере, притворяться, скрываться, лжесвидетельствовать неверным, в этом нет греха, так сказал ему имам пятнадцать лет назад. И не думай, что это будет легко. Ты будешь рыдать каждый раз, твоя душа будет разрываться, так что тебе даже сложно будет понять, кто ты такой.
Теперь он снова стал самим собой.
Со всей ловкостью молодого и натренированного тела Расселл спустился по веревке без помощи страховочной системы, как пару часов раньше поднялся. Его белое одеяние развевалось и привлекло внимание Кайна, который обернулся к своему секретарю с изумленным выражением на лице.
– Что означает весь этот маскарад, Джекоб?
Расселл ничего не ответил, направляясь прямо к нише. Она была примерно полутораметровой высоты и двухметровой ширины.
– Он там, мистер Расселл. Мы все его видели, – сказал Айхберг, который был настолько взбудоражен, что только сейчас обратил внимание на одежду Расселла. – А правда, что это на вас за хламида?
– Заткнись и позови Паппаса.
– Мистер Расселл, нужно еще немного...
– Не вынуждайте меня повторять дважды, – сказал секретарь, выхватывая пистолет из складок одежды.
– Давид! – прохрипел Айхберг, перепуганный, как мальчишка.
– Джекоб! – крикнул Кайн.
– Заткнись, кусок дерьма!
Услышав оскорбление, Кайн побледнел, миллиардер не привык слышать подобное, тем более от человека, который всегда так внимательно к нему относился. У него не было времени ответить, потому что в это мгновение из ниши вышел Давид Паппас, прищурив глаза и пытаясь привыкнуть к тому, что видит перед собой.
– Какого черта... – начал было Паппас, однако, увидев пистолет в руках Расселла, понял всё. Понял самым первым из всех троих, но при этом нельзя было сказать, что слишком удивился. Кто был по-настоящему ошеломлен, так это Кайн. – Это были вы, – продолжал Давид. – Теперь я всё понял. Вы имели доступ к программе магнитометров. Это вы изменили данные. И это вы убили Стоува.
– Маленькая ошибка, которая чуть было дорого мне не обошлась. Я думал, что лучше контролирую ход экспедиции, – признался Расселл, пожимая плечами. – А теперь отвечайте: вы можете вытащить оттуда Ковчег?
– Иди в задницу, Расселл.
Без единого слова тот прицелился Паппасу в ногу и выстрелил. Правое колено археолога превратилось в кровоточащее месиво, Паппас упал на землю, взвыв от боли, его крики отразились эхом от стен пещеры и смешались с эхом выстрела.
– Следующая пуля окажется у тебя в голове. Отвечай, Паппас.
– Можно, сэр, – сказал вдруг Айхберг, покорно поднимая руки кверху. – Путь свободен.
– Это всё, что я хотел знать.
Затем последовали два выстрела, потом – движение руки по диагонали, и вновь два выстрела. Айхберг с простреленной головой рухнул на Паппаса. Их кровь смешалась на каменном полу пещеры.
– Ты убил их, Джекоб, – ахнул Кайн. – Убил их обоих.
Кайн забился в угол, пытаясь сжаться как можно теснее. Его лицо выражало ужас и непонимание.
– Ну надо же, старикашка. Для выжившего из ума ты слишком хорошо улавливаешь очевидное, – сказал Расселл. Он заглянул в нишу, не сводя нацеленного пистолета с Кайна. Когда он снова повернулся, на его лице читалось удовлетворение. – Ну что, дело близится к завершению, да, Рэй? Дело всей твоей жизни. Какая жалость, что она долго не продлится.
Секретарь подошел к своему шефу, делая короткие осторожные шаги. Кайн сжался в углу еще плотнее, отступать ему было некуда. Его лицо покрылось испариной.
– За что, Джекоб? – всхлипнул он. – Я любил тебя, как родного сына.
– Ты это называешь словом "любил"? – заорал Рассел, нанося ему удары рукояткой пистолета по лицу, по голове, по рукам. – Я вкалывал на тебя, как раб, старая сволочь! Сколько раз ты будил меня среди ночи лишь для того, чтобы снова и снова изливать мне душу, хныча при этом, как девчонка! Всё это время я строил планы, как с тобой поквитаться.
Кайн растянулся на полу, его лицо обезобразили удары. Кровь стекала из открытого рта и по сломанной скуле.
– Посмотри на меня хорошенько, старая сволочь, – продолжал Расселл, встряхивая Кайна, как куклу, за воротник и приближая к нему вплотную свое лицо. – Посмотри в лицо своей неудаче. Через несколько минут сюда придут мои люди и заберут твой Ковчег. Мы дадим хороший урок этому миру. И всё будет так, как и должно быть.
– Увы, мистер Расселл, – раздался у него за спиной чей-то голос. – Жаль вас разочаровывать.
Расселл резко обернулся. На противоположной стороне пещеры стоял Фаулер. Он только что спустился по веревке и теперь направлял на Расселла автомат Калашникова.
