Текст книги "Контракт с Господом (ЛП)"
Автор книги: Хуан Гомес-Хурадо
сообщить о нарушении
Текущая страница: 17 (всего у книги 24 страниц)
МР3-ФАЙЛ, ИЗВЛЕЧЕННЫЙ ИЗ ДИКТОФОНА АНДРЕА ОТЕРО ПОЛИЦИЕЙ ИОРДАНИИ ПОСЛЕ ПРОВАЛА ЭКСПЕДИЦИИ «МОИСЕЙ»
(...)
ВОПРОС: Профессор Форрестер, есть кое-что, что меня особенно интригует, и это сверхъестественные события, которые связывают с Ковчегом Завета.
ОТВЕТ: И мы опять с ними столкнулись.
– Профессор, в Библии упоминается целая серия непонятных событий, как, например, этот свет...
– Что еще за "этот свет"? Это шехина, явление Господа. Говорите с должным почтением. И да, евреи верят, что между двумя херувимами через определенное время появляется свечение, безошибочный сигнал, что рядом с ними Бог.
– А что насчет того израильтянина, который упал замертво, прикоснувшись к Ковчегу? Вы и правда считаете, что в этой реликвии заключена мощь Бога?
– Мисс Отеро, вам следует понять, что три с половиной тысячи лет назад человечество относилось к внешнему миру совсем иначе, чем мы с вами. Если Аристотель, живший на тысячу лет ближе к нам, представлял себе небо как нагромождение концентрических сфер, можете себе представить, что думали иудеи о Ковчеге.
– Боюсь, что я вас не понимаю, профессор.
– Дело просто в применении научных методов для поисков рационального объяснения. Или отсутствия такового. Иудеи не могли понять, почему этот золотой сундук излучает собственное сияние, и просто дали ему имя и религиозное объяснение, которое можно понять, лишь понимая античность.
– И что это за объяснение, профессор?
– Вы что-нибудь слышали о багдадской батарейке? Конечно же нет. Об этом не говорят по телевизору.
– Профессор...
– Багдадская батарейка – это найденный в 1938 году объект, находящийся в музее одноименного города. Она состоит из глиняных горшков, покрытых смолой, железных стержней и медных цилиндров. Другими словами, это примитивная, но эффективная электрохимическая батарея, предназначенная для того, чтобы покрывать различные предметы слоем меди с помощью электролиза.
– Это не так уж и удивительно. В 1938 году этой технологии исполнилось уже девяносто лет.
– Если бы вы мне дали договорить, то не выглядели бы идиоткой. Исследователи проанализировали багдадскую батарейку и обнаружили, что ее изготовили древние шумеры, а датируется она 2500 годом до нашей эры. Это на тысячу лет старше Ковчега и на сорок три столетия до того, как Фарадей объявил себя первооткрывателем электричества.
– Ковчег – это подобного же рода артефакт?
– Ковчег – это электроконденсатор. Его устройство крайне продумано, он предназначен для того, чтобы собирать внутри статическое электричество: две золотые крышки, разделенные изолятором – деревом, и соединенные между собой двумя золотыми херувимами, служащими положительным и отрицательным полюсами.
– Но это и правда конденсатор, накопитель электричества?
– Ответ весьма прозаичен. Предметы скинии и храма были сделаны из кожи, льна и козьего волоса – трех из пяти материалов, которые лучше всего притягивают статическое электричество. При соответствующих атмосферных условиях Ковчег может испускать заряды до двух тысяч вольт. Неудивительно, что дотрагиваться до него могли лишь "избранные". Даю голову на отсечение, что эти "избранные" носили толстые перчатки.
– Значит, вы утверждаете, что Ковчег – не творение рук Господа?
– Ничего подобного не входило в мои намерения. Я утверждаю, что Бог попросил Моисея сохранить его заветы в безопасном месте, в таком предмете, который почитали бы многие столетия, который стал бы центром иудейской веры. И чтобы люди искусственно превознесли легенду о Ковчеге.
– А как насчет всяких бедствий, например, разрушения стен Иерихона, песчаных бурь и огненного дождя, которые стерли с лица земли целые города?
– Выдумки и легенды.
– Так значит, вы отрицаете, что Ковчег может спровоцировать несчастья на своем пути?
– Полностью.
РАСКОПКИ. Вторник, 18 июля 2006 года. 13.02
Пустыня Аль-Мудаввара, Иордания
За восемнадцать минут до своей смерти Кира Ларсен не думала ни о чем другом, кроме детских салфеток.
Это был своего рода рефлекс. Когда два года назад она впервые купила их для малютки Бенты, тут же обнаружились их несомненные преимущества перед обычными носовыми платками: их не нужно было стирать, они были влажными и хорошо пахли.
Имелось у них и еще одно бесспорное достоинство: муж Киры их ненавидел.
Нельзя сказать, чтобы Кира была плохим человеком. Но для полного супружеского счастья ей было необходимо выискивать уязвимые места в броне мужа и наносить по ним легкие булавочные уколы, чтобы затем посмотреть, что же из этого выйдет. Сейчас, конечно, Алексу волей-неволей приходится иметь дело с этими столь ненавистными ему салфетками, ибо, пока Кира не вернется из экспедиции, маленькая Бента остается целиком на его попечении. Когда же Кира вернется домой с победой, с каким же удовольствием она утрет нос своему Законному Супругу Перед Богом И Людьми!
Быть может, я – плохая мать, если так беззаботно уехала, бросив ребенка на мужа? Неужели я и вправду такая плохая мать? Нет, черт возьми, это не так!"
Когда два дня назад вконец измученная Кира услышала, как уста профессора Форррестера изрекли, что работать им отныне придется в удвоенном темпе, а душ отменяется, она была согласна на всё. Никогда и ни о чем она так не мечтала, как о карьере знаменитого археолога. К сожалению, действительность крайне редко оправдывает наши ожидания.
Она стоически перенесла унизительный обыск, который произвели после происшествия с цистерной. Стоя по уши в грязи, она наблюдала, как солдаты переворачивают ее бумаги и роются в нижнем белье. Участники экспедиции возмущались, но когда обыск закончился безрезультатно, все почувствовали определенное облегчение. Моральный дух всей группы сильно упал после смерти Эрлинга, а уж после подрыва цистерны и вовсе стал ниже плинтуса.
– По крайней мере, это не был один из нас, – повторял Давид Паппас, когда погасили свет, и страх притаился в каждой тени внутри палатки. – И то хорошо.
– Кто бы это ни был, ему неизвестно, чем мы здесь заняты. Наверное, это бедуинам не нравится наше присутствие. Но больше они ни на что не осмелятся, учитывая все наши пулеметы на вершине скалы.
– Все эти пулеметы не очень-то помогли Стоуву.
– Поверьте мне, доктор Харель что-то знает о его смерти, – настаивала Кира, которая еще прежде поставила в известность кого только можно, что, когда она проснулась, докторши не было в постели, однако потом та упорно делала вид, будто никуда не выходила. Однако никто не обратил внимания на ее слова.
– Тихо все! – рявкнул профессор Форрестер, который после учиненного Деккером обыска отказался от своей личной палатки и перешел в общую – опять-таки, по просьбе наемника, который стремился уменьшить периметр лагеря, чтобы его легче было охранять. – Самое лучшее, что вы можете сделать для Эрлинга – это подумать о том, как будем рыть туннель. Так что подумайте об этом, прежде чем уснете.
Кире было страшно, но она, как и все остальные, злилась на профессора.
Нет уж, никто нас отсюда теперь не вытурит! У нас есть миссия, и мы сделаем всё, что от нас зависит. И тогда всё будет просто замечательно, думала она, при этом машинально застегивая молнию спальника до самого верха, в смехотворной попытке скрыться от опасности.
Спустя сорок восемь изнурительных часов группа археологов наконец-то уточнила направление, по которому следовало рыть туннель, чтобы по диагонали добраться до Объекта. Кира не решалась пока называть его как-то иначе, пока они не будут уверены, что это действительно именно то, что они ищут... а не что-то другое.
Во вторник на рассвете завтрак затянулся надолго. Все участники экспедиции помогли построить стальную конструкцию, которая позволила миниэкскаватору найти то место, где он набросится на склон горы. Неровная форма и наклон поверхности не позволяли маленькой, но мощной машине работать без постоянного риска перевернуться, так что Давид Паппас придумал платформу, откуда они могли начать рыть туннель на высоте семидесяти метров над уровнем каньона. Туннель длиной в пятнадцать метров, а потом диагональ в противоположном направлении, в сторону Объекта.
Таков был их план. Однако смерти Киры этот план не предусмотрел.
За восемнадцать минут до трагедии Кира Ларсен с отвращением думала, что ее кожа стала жесткой и липкой, словно ее тело заковали в вонючий гидрокостюм. Любая другая на ее месте потратила бы часть своей ежедневной порции пресной воды, чтобы хоть немножко помыться. Но только не Кира. Она больше других страдала от жажды (поскольку очень сильно потела, особенно после родов), и даже порой позволяла себе украдкой приложиться к чужой бутылке и отхлебнуть глоточек-другой, если была уверена, что никто ее не видит.
Закрыв на миг глаза, она мысленно перенеслась в комнату маленькой Бенты, где стоял угловой шкаф, полный этих самых влажных детских салфеток, и этот шкаф показался ей настоящим раем. Она представила, что этих салфеток у нее полная сумка, и она протирает ими всё тело, смывая пыль и грязь; вот она тщательно протирает волосы, вот трет под локтями, грудь под бюстгальтером. А потом обнимает дочку, играет с ней, сидя на кровати, как делала раньше каждое утро, и рассказывает, как ее мамочка нашла сокровище.
Самое главное среди всех других сокровищ.
Сейчас Кира таскала деревянные сваи, которые Гордон Дарвин и Эзра Левин вбивали по обеим сторонам туннеля, чтобы предотвратить обвал его стен. Туннель должен был быть три метра в ширину и два с половиной в высоту, по этому поводу профессор и Давид Паппас ожесточенно спорили на протяжении нескольких часов.
– Но это же займет вдвое больше времени! И ты называешь это археологией, Паппас? А по-моему, это больше похоже на какую-то спасательную операцию, и время у нас на исходе, если ты еще не заметил!
– Если ширина будет недостаточной, мы не сможем убирать из туннеля землю, экскаватор разрушит его стены, и мы все провалимся вниз. Даже если мы и не разобьемся о каменную подошву скалы, в любом случае, потеряем два лишних бесценных дня.
– Да иди ты на хрен, Паппас, вместе со своим гарвардским дипломом!
Но в конце концов Давид настоял на своем, и туннель сделали таким, как он хотел – три на два с половиной метра.
Кира рассеянно вытащила из волос жука и направилась к началу туннеля, где Роберт Фрик сражался с земляной стеной. Тем временем Томми Айхберг лопатой кидал землю на транспортную ленту, бежавшую в основании туннеля и заканчивавшуюся в полуметре за платформой, откуда облако пыли низвергалось на поверхность каньона. Там собралась горка земли, извлеченной из склона, которая уже почти достигла уровня туннеля.
– Привет, Кира, – хмуро поприветствовал ее Айхберг. – Ты Хэнли не видела? Он должен меня сменить.
– Он внизу, готовит освещение. А то мы внутри просто ничего не увидим.
Семь метров вглубь холма. Уже к двум часам дня там будет слишком темно, чтобы можно было работать. Айхберг крепко выругался.
– Так, по-твоему, я должен еще целый час махать лопатой? А вот хрен вам! – заявил он, бросая лопату на землю.
– Не уходи, Томми, – попросила Кира. – Если ты уйдешь, Фрик не справится один.
– Ну что ж, прекрасно, Кира. В таком случае, берись за лопату сама. А мне пора облегчиться.
И он тут же удалился.
Кира уставилась под ноги. Нет хуже работы, чем ворочать землю лопатой на этой платформе. К тому же приходилось еще и следить за ковшом экскаватора, и успевать наклоняться, чтобы он ее не ударил. Но ей страшно было даже представить, что скажет профессор, если увидит, что в такую минуту она стоит без дела. Он всегда нагружал ее работой сверх меры. Кира подозревала, что в глубине души профессор ее ненавидит.
Может быть, потому что догадывался об ее отношениях со Стоувом Эрлингом. А быть может, потому что сам хотел бы оказаться на месте Стоува. Хоть бы ты сейчас оказался на его месте, замшелый старый козел, подумала Кира, поднимая брошенную лопату.
– Эй, осторожней!
Экскаватор Фрика дал задний ход, и его кабина чуть не ударила девушку по голове.
– Смотри, куда прешь!
– Я предупреждал тебя, голубушка. Так что извини!
Кира с отвращением посмотрела на экскаватор, но не могла злиться на Фрика. Тощий экскаваторщик был вульгарным, непристойно выражался, да еще и пердел во время работы. Он был человеческим существом во всех смыслах слова, таким настоящим. Это Кира ценила больше всего, в особенности по сравнению с теми бледными имитациями жизни, которыми являлись помощники Форрестера.
Клуб жополизов, называл их Стоув. Ему было плевать, что он один из них.
Она начала набрасывать землю на транспортную ленту. Через некоторое время пришлось добавить еще один модуль, поскольку туннель продвинулся вглубь горы.
– Эй, Гордон, Эзра! Хватит ставить подпорки, принесите лучше еще один модуль транспортной ленты.
Ее коллеги машинально повиновались. То, что они пережили за эти дни, уже превысило пределы того, что они могли вынести.
Опустошены, как карман игрока, сказал бы мой дед, подумала Кира. Но это не страшно. Мы уже так близко к цели, что я почти ощущаю запах креветок в коктейле, которым нас встретят в Иерусалимском музее. Еще парочка лопат – и меня начнут осаждать журналисты. Еще одна лопата – и я смогу послать этого мистера Работать-До-Ночи-Вместе-С-Моей-Секретаршей далеко и надолго. Клянусь Создателем.
Вернулись Дарвин и Левин, таща очередной модуль. Транспортная лента состояла из десятка таких модулей, напоминавших огромные колбаски полуметровой толщины, соединенные между собой при помощи электрического кабеля. По сути, это было не что иное, как рулоны пластиковой ленты; тем не менее, они превосходно работали, перенося ежечасно сотни килограммов песка.
Кира бросила на конвейер последнюю порцию песка – просто ради удовольствия – и направилась к своим коллегам, которые уже дожидались с тяжелым модулем в руках. Лопата погрузилась в песок, издав противный металлический скрежет.
На секунду перед глазами Киры предстал образ свежевырытой открытой могилы.
Потом земля поползла у них под ногами. Кира потеряла равновесие, и оба археолога повалились наземь, выронив модуль, который упал совсем рядом с головой Киры. Девушка закричала, но это не был крик паники. Это был крик величайшего изумления и страха.
Земля под ногами снова вздрогнула. Эзра и Гордон внезапно в самом буквальном смысле провалились сквозь землю, словно фигурки в детском мультфильме. Возможно, они кричали, но Кира уже не слышала, как не слышала звуков падения огромных кусков земли, что с глухим стуком отваливались от стен; она даже не почувствовала, как сверху упал острый камень, погребая под собой окровавленную жертву. И уж конечно, она уже не слышала скрежета сминаемого металла, с которым с десятиметровой высоты обрушился экскаватор.
Ничего этого Кира не замечала, ибо все ее пять чувств были в эти секунды сосредоточены в кончиках пальцев. А именно – на одиннадцати сантиметрах кабеля, связывающего модуль с остальной лентой, за который она ухватилась в попытке удержаться на краю обрыва.
Она засучила ногами, пытаясь куда-то их поставить, но безуспешно. Пальцы ее цеплялись за самый край обрыва, а земля медленно оползала под ее весом. Пот стекал по ее ладоням, одиннадцать сантиметров кабеля превратились в девять, и Кира отчаянно вцепилась в него мертвой хваткой.
Она заскользила еще быстрее, и вот осталось лишь шесть сантиметров.
По какой-то странной причуде человеческого разума Кира в эти минуты проклинала себя за то, что заставила Дарвина с Левином слишком долго ждать. Если бы они оставили модуль в туннеле, этот кабель не застрял бы между стальными роликами.
Но вот кабель совсем исчез, и Кира рухнула в черную пустоту.
РАСКОПКИ. Вторник, 18 июля 2006 года. 14.07
Пустыня Аль-Мудаввара, Иордания
– У нас снова трупы.
– Кто на этот раз?
– Ларсен, Дарвин, Левин и Фрик.
– Черта с два! Левин жив. Его достали живым.
– Доктор там, наверху.
– Точно?
– Точно вам говорю, черт бы вас побрал.
– Что с ними случилось? Еще одна бомба?
– Нет, обычный оползень. Никакой мистики.
– Это саботаж, точно тебе говорю. Саботаж!
Вскоре пространство вокруг платформы наполнилось озабоченными лицами и встревоженными голосами. Возмущенный гул усилился, когда у входа в туннель появился Паппас, за которым следовал профессор Форрестер. Замыкали шествие братья Готтлибы. Оба были опытными скалолазами, и Деккер отрядил их для спасения пострадавших, если, конечно, кто-то еще остался в живых.
Вскоре немцы-близнецы доставили на носилках первый труп, покрытый одеялом.
– Это Дарвин. Это его ботинки.
Профессор присоединился к остальной группе.
– Из-за естественной полости, о которой мы не знали, произошел оползень. Спешка, с которой мы делали туннель, не позволила... – он замолчал, не в силах продолжать.
Андреа подумала, что это всё, на что он способен, когда следует признать свою ошибку. Она стояла в центре группы с камерой в руке, собираясь снимать, но узнав, что произошло, снова одела крышку на объектив и повесила фотоаппарат за спину.
Близнецы бережно поставили носилки с телом, переложили труп с носилок на землю и снова начали подниматься.
Спустя час на краю платформы лежали в ряд тела трех археологов и экскаваторщика. Последнего, Левина, смогли достать из туннеля лишь через двадцать минут после остальных. Он был единственным, кого достали оттуда живым, однако Док ничем не могла ему помочь.
– У него внутренние повреждения, – прошептала она Андреа, подойдя поближе. Ее руки и лицо были заляпаны землей, она медленно спустилась по образованному сталью склону, почти без страха упасть. – Я бы предпочла, чтобы...
– Не продолжай, – сказала Андреа, с силой сжав ее руку и быстро ее отдернула, чтобы надеть на голову кепку, как и все остальные. Лишь солдаты не последовали этому еврейскому обычаю, возможно, по незнанию.
Стояла полная тишина, лишь теплый ветер играл на вершине скалы. Внезапно ее прервал человеческий голос, становящийся всё громче и громче, и явно не слишком довольный. Андреа повернула голову и не могла поверить своим глазам.
Голос принадлежал Расселлу. Он шел за Раймондом Кайном, от платформы их отделяло не больше тридцати метров.
Миллиардер шел сгорбившись, с опущенными плечами и скрещенными руками. Его помощник следовал за ним с недружелюбным видом и замолчал лишь когда понял, что остальные могут его услышать. Он явно был чрезвычайно встревожен, что Кайн покинул свою палатку.
Тем временем лица остальных участников экспедиции повернулись в сторону двух приближающихся фигур. Помимо Андреа и Деккера лишь Форрестер лично встречался с Раймондом Кайном, да и то только однажды, во время длинного и напряженного совещания в башне Кайн, где археолог без раздумий принял странные предложения своего нового мецената. Разумеется, ведь его ждала огромная награда.
Как и расходы. Вообще-то в то время они находились еще в самом начале пути, погребенные под грузом проблем.
Кайн остановился в четырех метрах от остальных – дрожащая, нерешительная босая фигура с кипой на голове, столь же белой, как и вся остальная его одежда. На свежем воздухе его худоба и низкий рост придавали ему еще более хрупкий вид, однако Андреа пришлось подавить порыв опуститься на колени. Она ощутила, как все вокруг переменились, словно попали в невидимое магнитное поле. Брайан Хэнли, стоящий в полуметре от нее, переминался с ноги на ногу. Давид Паппас слегка наклонил голову, даже у Фаулера заблестели глаза. Священник находился с краю, немного поодаль.
– Дорогие друзья, до сих пор я не имел возможности представиться. Меня зовут Раймонд Кайн, – произнес старик, чей звонкий голос никак не вязался с хрупким сложением.
Кое-кто из присутствующих кивнул, но старик, казалось, даже не заметил этого, продолжая говорить.
– Я сожалею, что мы знакомимся при столь скорбных обстоятельствах, и прошу всех вас прочесть молитву, – с этими словами он опустил глаза, склонил голову и начал читать нараспев: – Эль мале рахамим шохен бэ миромим а маце менуха нахона тахат канфей а шехина бэ маалот кедушим вэ теорим кэ зоар аркия мазирим эт нишмат шэ аллах лэ уламо... [23]23
Господь милостивый, сущий на небесах, прими душу наших товарищей, чтобы покоились на крыльях твоей чудотворной сущности, в божественных высотах святости и чистоты пусть дух их сияет на пути к тебе.
[Закрыть] Амейн.
– Амейн, – повторили все.
Удивительно, но Андреа почувствовала себя намного лучше, несмотря на то, что не верила в услышанное, да и воспитывалась она в другой вере. На несколько секунд воцарилась печальная тишина, пока голос доктора Харель не разорвал ее в клочья.
– Надеюсь, теперь мы вернемся домой, сэр? – спросила она, сложив руки в жесте немой мольбы.
– Сейчас мы должны соблюсти галаху [24]24
Галаха – еврейский юридический канон, основанный на интерпретации письменных и устных источников и обычаев. Громадный корпус халаки составляют Талмуд, Тосефта, часть мидрашим, а также многочисленные теоретические и практические руководства различных эпох.
[Закрыть] и похоронить наших братьев, – ответил Кайн, и его голос прозвучал твердо и убедительно, по контрасту с нервным кашлем Док. – После этого мы немного отдохнем и снова продолжим работу. Мы не должны допустить, чтобы жертва этих героев оказалась напрасной.
После этих слов Кайн повернулся и направился к своей палатке. Расселл последовал за ним.
Андреа огляделась и с изумлением увидела, что на всех лицах написано согласие.
– Не могу поверить, чтобы они купились на такую дешевку, – прошептала Харель. – Он ведь даже не подошел к нам. Он стоял вдалеке, в нескольких метрах, как будто мы больны чумой или вот-вот заболеем.
– Тех, кого он боится, среди нас нет.
– О чем это ты, черт возьми?
Док не ответила. От Андреа не ускользнуло направление ее взгляда, как и жест понимания, которым она обменялась с Фаулером. Побледневший священник кивнул.
– А если это не кто-то из наших, то кто же?
