Текст книги "Пятая женщина"

Автор книги: Хеннинг Манкелль

сообщить о нарушении

Текущая страница: 25 (всего у книги 36 страниц)

27

Только когда дверь за ним захлопнулась, он понял, что произошло. Он сделал несколько шагов до машины и сел за руль. Потом произнес вслух свое имя: Оке Давидсон.

Оке Давидсон с настоящей минуты стал очень одиноким человеком. Он не думал, что такое когда-либо с ним произойдет. Что женщина, с которой они так много лет были вместе, хотя и жили каждый сам по себе, в один прекрасный день скажет, что больше не может терпеть, и выгонит его.

Он заплакал. Ему было больно. Он не мог ничего понять. Но она говорила серьезно. Она просила его уйти и никогда не возвращаться. Она встретила другого, и он не против жить с ней вместе.

Была почти полночь. Понедельник 17 октября. Темно. Он знал, что в темноте ему лучше не ездить. У него слишком плохое зрение. Вообще-то машину он мог водить только днем в специальных очках. Щурясь, он смотрел вперед. С трудом различал контуры дороги. Но простоять здесь целую ночь он не мог. Ему надо обратно в Мальмё.

Он завел машину. Он был очень расстроен и не понимал, что случилось.

Потом он куда-то свернул. Он действительно плохо видел. Наверно, станет легче, когда он выберется на главную дорогу. Самое важное – это выехать из Лёдинге.

Но он поехал не в ту сторону. Многочисленные узкие дорожки в темноте казались совершенно одинаковыми. В половине первого он понял, что окончательно заблудился. Он был у какого-то дома, где дорога, по всей видимости, обрывалась. Он стал разворачиваться. Вдруг в свете фар заметил какую-то тень. Кто-то двигался к машине. Он сразу почувствовал облегчение. Ему объяснят, как ехать.

Он открыл дверь и вылез из машины.

Потом наступила кромешная тьма.

За пятнадцать минут Сведберг отыскал бумагу, которую просил Валландер. Когда Сведберг без четверти десять вошел к нему в кабинет, Валландер был настроен очень решительно.

– Быть может, мы действуем вслепую, – начал он. – Разыскиваем женщину с инициалами К.А., которая только что родила или скоро родит здесь, в Сконе. Сначала мы думали, что в Лунде. Но ошибались. Возможно, она родила в Истаде. Если не ошибаюсь, здесь используют какие-то особые методы, благодаря которым истадский родильный дом известен даже за границей. И вот однажды ночью в этом роддоме происходит что-то странное. И потом опять. Повторяю, возможно, мы действуем вслепую. Но я должен знать, что произошло.

Сведберг нашел бумагу со своими записями. Он вернулся в комнату, где его с нетерпением ждал Валландер.

– Ильва Бринк, – сказал Сведберг. – Это моя двоюродная сестра. Вернее, как говорят, троюродная. Она работает в роддоме акушеркой. Как-то она пришла ко мне и рассказала, что однажды ночью у них появилась незнакомая женщина. Это ее обеспокоило.

– Почему?

– Потому что по ночам в роддоме не должно быть посторонних.

– Так, давай разберемся, – сказал Валландер. – Когда это случилось в первый раз?

– В ночь на 1 октября.

– С тех пор прошло уже почти три недели. Так, значит, ее это обеспокоило?

– На следующий день, в субботу, она пришла сюда. Мы с ней поговорили. Именно тогда я и сделал эти записи.

– Незнакомая женщина приходила еще раз?

– Да, в ночь на 13 октября. Так совпало, что Ильва опять дежурила. И тогда-то ее ударили. Меня вызвали туда утром.

– Что произошло?

– Женщина снова была там. Когда Ильва попыталась остановить ее, та ее ударила. Ильва сказала, что ощущение было такое, словно ее лягнула лошадь.

– И эту женщину она никогда раньше не видела?

– Нет.

– На ней был халат?

– Да. Но Ильва уверена, что она у них не работает.

– Как она может быть уверена? Она же не знает всех, кто работает в больнице.

– Она была абсолютно уверена. Я, к сожалению, не спросил, почему.

Валландер задумался.

– Эта женщина интересуется роддомом между 30 сентября и 13 октября, – произнес он. – Она совершает два ночных визита и, не задумываясь, сбивает с ног акушерку. Зачем она все-таки приходила?

– Ильва тоже об этом думала.

– И она не нашла никакого объяснения?

– Они проверили отделение оба раза. Но все было как обычно.

Валландер посмотрел на часы. Почти без пятнадцати одиннадцать.

– Позвони ей, – сказал он. – Я знаю, что поздно, но ничего не поделаешь.

Сведберг кивнул. Валландер указал на телефон. Он знал, что Сведберг, несмотря на забывчивость, отлично запоминал телефонные номера. Он набрал номер. Прозвучало много гудков. Никто не отвечал.

– Значит, она на работе, – сказал он, повесив трубку.

Валландер поспешно встал.

– Что ж, еще лучше, – сказал он. – Я не был в роддоме с тех пор, как родилась Линда.

– Старое отделение снесли, – сказал Сведберг. – Теперь там все новое.

На машине Сведберга они за каких-то пять минут доехали от полиции до приемного отделения больницы. Валландер вспомнил, как несколько лет назад ночью он проснулся с ужасными болями в груди и решил, что у него инфаркт. Приемное отделение находилось тогда в другом месте. В больнице все, похоже, было перестроено. Они позвонили в дверь. Тут же подошел охранник и открыл им. Валландер показал свое удостоверение. Они поднялись по лестнице в родильное отделение. Охранник доложил об их приходе. У дверей отделения их ждала женщина.

– Ильва Бринк, – сказал Сведберг. – Моя кузина.

Валландер поздоровался. В конце коридора прошла медсестра. Ильва провела их в маленький кабинет.

– Сейчас довольно спокойно, – сказала она. – Надолго или нет, неизвестно.

– Я сразу перейду к делу, – ответил Валландер. – Я знаю, что все сведения о пациентах должны держаться в секрете. И в мои намерения не входит нарушать это правило. Единственное, что мне пока надо знать, это не лежала ли здесь между 30 сентября и 13 октября беременная женщина с инициалами К.А. «К» как, например, Карин, и «А», как Андерсон.

На лице Ильвы Бринк промелькнула тень беспокойства.

– Что-нибудь случилось?

– Нет, – сказал Валландер. – Мне только нужно кое-кого найти. Вот и все.

– Я не могу ответить на ваш вопрос, – сказала Ильва Бринк. – Это совершенно конфиденциальная информация. Только если роженица специально не заявляла, что сведения о ее пребывании в больнице держать в тайне не обязательно. Думаю, инициалов это тоже касается.

– Рано или поздно кому-то все равно придется мне ответить, – сказал Валландер. – Проблема только в том, что ответ мне нужен сейчас.

– И все же я никак не могу помочь вам.

Сведберг сидел молча. Валландер заметил, что на лбу у него появилась морщина.

– Здесь есть туалет? – спросил он.

– Да, за углом.

Сведберг кивнул Валландеру.

– Ты вроде хотел в туалет. Может, сходишь пока что?

Валландер понял намек. Он встал и вышел из комнаты.

Подождав пять минут в туалете, вернулся. Сведберг был один. Он стоял у стола, склонившись над какими-то бумагами.

– Что ты ей сказал? – спросил Валландер.

– Сказал, чтоб не позорила семью, – ответил Сведберг. – К тому же, я объяснил ей, что она может получить год тюрьмы.

– За что? – удивился Валландер.

– За препятствование выполнению служебного долга.

– Разве есть такая статья?

– Она этого не знает. Здесь все имена. Думаю, нам лучше поторопиться.

Они просмотрели список. Инициалов К.А. не было. Валландер понял, что случилось как раз то, чего он боялся. Они промахнулись.

– Может, это никакие не инициалы? – задумчиво произнес Сведберг. – Может, К.А. значит что-то другое?

– Что?

– Здесь, например, есть Катарина Таксель, – указал Сведберг. – Буквы К.А. могут быть всего лишь сокращением имени Катарина.

Валландер посмотрел на ее фамилию. Потом снова на весь список. Никого другого с буквами К.А. в имени не было. Никаких Карин или Каролин.

– Возможно, ты прав, – неуверенно сказал Валландер, – запиши ее адрес.

– Здесь нет адреса. Только имя. Думаю, тебе лучше подождать внизу, а я еще раз поговорю с Ильвой.

– Аргумента про честь семьи достаточно, – сказал Валландер. – Не говори ничего про наказуемость. Потом могут возникнуть сложности. Спроси, выписалась ли Катарина Таксель. Узнай про ее посетителей. Нет ли в ее случае чего-нибудь необычного. Отношения в семье. Но в первую очередь узнай, где она живет.

– Это может затянуться, – сказал Сведберг. – Ильва принимает роды.

– Я подожду, – ответил Валландер. – Если потребуется, хоть всю ночь.

Он взял со стола сухарик и вышел из отделения. Спустился в приемное отделение, куда «скорая» только что доставила окровавленного пьяного человека. Валландер его узнал. Его звали Никлассон, он держал склад металлолома недалеко от Истада. Обычно он был трезвый. Но иногда, когда у него случались запои, он нередко ввязывался в драки.

Валландер кивнул знакомым врачам «скорой».

– Плохо дело? – спросил Валландер.

– Никлассон крепкий, – ответил старший из врачей. – Выдержит. Драка произошла в доме в Сандскугене.

Валландер вышел на улицу. Было холодно. Надо еще выяснить, есть ли какая-нибудь Карин или Катарина в Лунде. Этим придется заняться Бирку. Часы показывали полдвенадцатого. Он попробовал открыть машину Сведберга. Но дверца была заперта. Может, ему взять ключи и вернуться? Ждать наверняка еще долго. Но он все-таки остался.

Он начал прохаживаться взад и вперед по стоянке.

Неожиданно он снова оказался в Риме. Впереди, чуть поодаль от него, шел отец. Одна из его тайных ночных прогулок в неизвестном направлении. Сын наблюдает и крадется за отцом. Лестница на площади Испании, фонтан. Глаза отца блестят. Старый человек один гуляет по Риму. Знал ли он, что скоро умрет? Что, если ехать в Италию, то ехать сейчас?

Валландер остановился. Он почувствовал комок в горле. Когда же пройдет боль? Жизнь швыряет его из стороны в сторону. Скоро ему стукнет пятьдесят. Сейчас осень. Ночь. Он бродит по заднему двору больницы. Холодно. Больше всего он боялся, что жизнь станет настолько непонятной, что справиться с ней будет уже невозможно. Что ему тогда останется? Досрочная пенсия? Заявление с просьбой о менее напряженной работе? Посвятить пятнадцать лет тому, чтобы ездить по школам и рассказывать о наркотиках и правилам безопасности на улицах?

«Дом, – думал он. – И собака. И, наверно, Байба. Внешние перемены необходимы. С них и начну. А там посмотрим, что со мной будет. Нагрузка на работе всегда большая. И если наплевать на себя, то мне с ней не справиться».

Стрелки часов перевалили за двенадцать. Валландер расхаживал по автомобильной стоянке. «Скорая» уехала. Все стихло. Валландер знал, что ему многое надо обдумать. Но он слишком устал. Сейчас он мог только ждать. И двигаться, чтобы не замерзнуть.

В половине первого появился Сведберг. Он шел быстро. Валландер понял, что у него есть новости.

– Катарина Таксель живет в Лунде, – сказал он.

Валландер был весь внимание.

– Она еще здесь?

– Она родила 15 октября. И уже выписалась.

– Ты узнал адрес?

– И не только адрес. Она мать-одиночка. Фамилия отца не указана. За все время, пока она лежала здесь, ее никто не навещал.

Валландер замер.

– Тогда это, наверно, она, – произнес он. – Наверняка. Женщина, которую Эужен Блумберг называл К.А.

Они поехали обратно в участок. Прямо у въезда Сведберг резко затормозил, чтобы не задавить зайца, заплутавшего в городе.

Они уселись в пустой столовой. Где-то тихо играло радио. У дежурных полицейских то и дело раздавались телефонные звонки. Валландер налил себе кружку горького кофе.

– Вряд ли это она запихнула Блумберга в мешок, – сказал Сведберг и почесал ложкой лысину. – Мне с трудом верится, что женщина, только что ставшая матерью, стала бы кого-то убивать.

– Она промежуточное звено, – сказал Валландер. – Если все действительно так, как я думаю. Она стоит между Блумбергом и самым важным для нас на данный момент человеком.

– Ты имеешь в виду медсестру, которая ударила Ильву?

– Именно.

Сведбергу было не так просто следовать за ходом мыслей Валландера.

– Так, по-твоему, эта неизвестная медсестра появляется в истадском роддоме, чтобы увидеть Катарину Таксель?

– Да.

– Но почему ночью? Почему ей не прийти в обычное время посещений? Ведь есть же установленные часы? И никто обычно не следит за тем, кто приходит и к кому?

Валландер знал, что Сведберг задает очень важные вопросы. И чтобы двигаться дальше, Валландер должен на них ответить.

– Она не хотела, чтобы ее видели, – сказал он. – Это единственное возможное объяснение.

Но Сведберг не сдавался.

– Кто ее мог увидеть? Она боялась быть узнанной? Может, она и от Катарины Таксель скрывалась? И приходила в больницу ночью посмотреть на спящую женщину?

– Я не знаю, – сказал Валландер. – Это действительно странно.

– Есть только одно возможное объяснение, – продолжил Сведберг. – Она приходит ночью потому, что днем ее могут узнать.

Валландер обдумывал слова Сведберга.

– Например, кто-то, кто работает днем?

– Едва ли она приходит в роддом именно ночью без причины. Рискуя попасть в ситуацию, в которой она вынуждена ударить мою ни в чем не повинную кузину.

– Есть, наверное, еще одно объяснение, – сказал Валландер.

– Какое?

– Она просто-напросто не может приходить в роддом днем.

Сведберг задумчиво кивнул.

– Это, конечно, возможно. Но почему?

– Мало ли почему? Мы же не знаем, где она живет. Кем работает. И к тому же, она, наверно, хочет сохранить свои посещения в тайне.

Сведберг отодвинул кружку.

– Ее посещения наверняка были важными, – сказал он. – Она приходила дважды.

– Можно расположить эти события на временной шкале, – сказал Валландер. – Сначала она приходит в ночь на 1 октября. В час, когда дежурные как раз наиболее утомлены и невнимательны. Задерживается на несколько минут и потом исчезает. Через две недели все повторяется. То же время. Ее задерживает Ильва Бринк, но женщина бесследно исчезает, ударив акушерку.

– Через пару дней Катарина Таксель рожает.

– Женщина больше не приходит. Зато убит Эужен Блумберг.

– Может ли за всем этим стоять медсестра?

Они молча посмотрели друг на друга.

Валландер вдруг вспомнил: Сведберг не уточнил у Ильвы Бринк одну важную деталь.

– Помнишь, мы нашли пластиковую табличку в сумке Ёсты Рунфельдта? – спросил он. – Типа тех, что носят в больницах.

Сведберг кивнул. Он помнил.

– Позвони в роддом, – сказал Валландер. – Спроси Ильву, может, она обратила внимание, не было ли у женщины на халате такой таблички.

Сведберг встал и позвонил с прикрепленного к стене телефона. Подошел кто-то из коллег Ильвы. Сведберг ждал. Валландер выпил воды. Потом Сведберг говорил с Ильвой. Разговор был коротким.

– Ильва точно помнит, что у нее была табличка, – сказал он. – Оба раза.

– Она запомнила фамилию?

– Ей показалось, что на табличке не было ничего написано.

Валландер задумался.

– А что, если она потеряла первую, – сказал он. – А новую взяла там же, где халат.

– Не думаю, что мы найдем отпечатки пальцев, – сказал Сведберг. – В больнице все время убирают. И потом, она могла вообще ни к чему не прикасаться.

– Но она совершенно точно была без перчаток, – сказал Валландер. – Ильва это хорошо запомнила.

Сведберг постучал себе по лбу ложкой.

– А вдруг? Если я правильно понял объяснения Ильвы, перед тем как ударить, женщина схватила ее.

– Она схватила ее за халат, – возразил Валландер. – А на халате искать отпечатки бесполезно.

На минуту им овладело бессилие.

– И все же поговорим с Нюбергом, – сказал он. – Может, она дотрагивалась до кровати Катарины Таксель? Надо проверить. Если мы найдем отпечатки, совпадающие с отпечатками на сумке Ёсты Рунфельдта, то для расследования это будет большим шагом вперед. Тогда начнем искать те же отпечатки у Хольгера Эриксона и Эужена Блумберга.

Сведберг пододвинул Валландеру записку с адресом Катарины Таксель. Валландер прочел, что ей 33 и что она частный предприниматель, хотя чем она занимается, не сообщалось. Живет она в центре Лунда.

– Поедем к ней завтра в семь утра, – сказал он. – Раз мы все равно работали ночью, можем поработать и завтра утром. А сейчас, пожалуй, самое лучшее немного поспать.

– Странно, – сказал Сведберг. – Сперва мы искали наемника. Теперь медсестру.

– И, скорее всего, ненастоящую, – добавил Валландер.

– Совсем необязательно, – заметил Сведберг. – Из того, что Ильва ее не узнала, еще не следует, что она не медсестра.

– Ты прав. Нельзя исключать такой возможности.

Валландер встал.

– Я тебя подвезу, – сказал Сведберг. – Как продвигается ремонт твоей машины?

– Наверное, придется покупать новую. Только вот где взять деньги?

В комнату быстро вошел дежурный полицейский.

– Я знал, что найду вас здесь, – сказал он. – Случилось несчастье.

У Валландера внутри все сжалось. «Только не убийство, – думал он. – Нам с этим не справиться».

– У обочины дороги между Сёвестадом и Лёдинге найден тяжело раненный мужчина. Его обнаружил шофер грузовика. Попал ли он под машину или стал жертвой какого-то другого насилия, мы не знаем. Туда сейчас едет «скорая». Я подумал, что это недалеко от Лёдинге и…

Он не успел закончить. Сведберг и Валландер уже выходили из комнаты.

Они приехали на место как раз, когда врачи укладывали раненого на носилки. Валландер узнал врачей, – немногим раньше он их видел у больницы.

– Мы с вами как корабли в ночном море, – сказал водитель «скорой».

– Он попал под машину?

– Если так, то шофер удрал. Но это больше похоже на насилие иного рода.

Валландер огляделся. Дорога была пуста.

– И кто здесь разгуливает по ночам? – спросил он.

Мужчине сильно изуродовали лицо. Он тихо хрипел.

– Мы поехали, – сказал водитель. – Надо поторопиться. У него могут быть внутренние повреждения.

«Скорая» исчезла. Они осмотрели место происшествия, освещенное фарами машины Сведберга. Сразу после этого прибыл ночной патруль из Истада. Сведберг и Валландер ничего не обнаружили. И уж, конечно, никаких следов, что здесь тормозила машина. Сведберг рассказал вновь прибывшим полицейским, что случилось. Потом они с Валландером вернулись в Истад. Поднялся ветер. Сведберг посмотрел на термометр, указывающий уличную температуру воздуха. Плюс три.

– Это не имеет отношения к нашему делу, – сказал Валландер. – Высади меня у больницы, а сам поезжай домой и ложись. Хоть один из нас немного отдохнет.

– Где тебя завтра забрать? – спросил Сведберг.

– На Мариагатан. Скажем, в шесть. Мартинсон встает рано. Позвони ему и расскажи, что случилось. Пусть узнает у Нюберга про табличку. Скажи ему, что мы едем в Лунд.

Второй раз за эту ночь Валландер оказался у дверей приемного отделения больницы. Когда он туда приехал, пострадавшим занимались врачи. Валландер сел и стал ждать. Он очень устал. И даже сам не заметил, как уснул. Проснувшись от того, что кто-то назвал его по имени, он сначала не понял, где находится. Ему снился сон. Рим. Он ходил по темным улицам и искал своего отца, но не находил.

Перед ним стоял врач. Валландер тут же проснулся.

– Он будет жить, – сказал доктор. – Но его сильно избили.

– Так, значит, это никакая не авария?

– Нет, его избили. Но, насколько я могу судить, внутренних повреждений нет.

– При нем были какие-нибудь документы?

Врач протянул ему конверт. Валландер вынул из него бумажник, где, кроме прочего, лежало водительское удостоверение. Пострадавшего звали Оке Давидсон. Валландер обратил внимание, что водить машину ему разрешается только в очках.

– Могу я с ним поговорить?

– Лучше все-таки немного подождать.

Валландер решил, что разобраться с этим он поручит Хансону или Анн-Бритт Хёглунд. Если это жестокое избиение не имеет отношения к их делу, то его расследование придется временно отложить. У них слишком мало времени.

Валландер собрался уходить.

– Мы тут нашли кое-что среди его вещей. Думаю, вас это может заинтересовать, – сказал доктор.

Он протянул ему листок бумаги. Валландер прочел корявые буквы: «Вор, обезвреженный ночными стражами».

– Какие еще стражи? – не понял он.

– Об этом же писали в газетах, – ответил доктор. – Об организующейся народной дружине. Видимо, они также называют себя ночными стражами.

Валландер недоверчиво посмотрел на текст.

– Есть одно доказательство, – продолжил доктор. – Записка была у него прямо на теле. Ее прикрепили степлером.

Валландер покачал головой.

– Черт, это просто невероятно, – сказал он.

– Да, – согласился доктор. – Невероятно, как далеко все это зашло.

Вызывать такси Валландер не стал. Он пошел домой пешком по пустому городу. Он думал о Катарине Таксель. И об Оке Давидсоне с запиской, прикрепленной к телу.

Поднявшись в свою квартиру на Мариагатан, он только снял ботинки и куртку и лег на диван, укрывшись пледом. Будильник был заведен. Но он не мог уснуть. Начинала болеть голова. Он пошел на кухню и растворил в воде таблетки. За окном ветер раскачивал фонарь. Потом он снова лег. Беспокойно проворочался, пока не зазвонил будильник. Валландер сел. Усталость не только не прошла, но стала еще сильней, чем когда он ложился. Он сходил в ванную и ополоснул лицо холодной водой. Потом переодел рубашку. Поставил варить кофе и позвонил домой Хансону. Хансон долго не брал трубку. Валландер понял, что разбудил его.

– С эстерсундскими бумагами я пока еще не готов, – сказал Хансон. – Просидел вчера до двух. Осталось примерно четыре килограмма.

– Поговорим об этом после, – оборвал его Валландер. – А пока съезди в больницу и поговори с пациентом по имени Оке Давидсон. Вчера вечером или ночью где-то недалеко от Лёдинге на него напали. По всей вероятности, это были члены народной дружины. Займись этим.

– А что мне делать с бумагами из Эстерсунда?

– Придется тебе выполнять два задания одновременно. Мы со Сведбергом едем в Лунд. Подробности потом.

Хансон не успел больше ничего спросить, так как Валландер повесил трубку.

У него не было сил что-либо объяснять.

В шесть Сведберг остановил машину у его дверей. Валландер стоял у кухонного окна с чашкой кофе в руке и видел, как он подъехал.

– Я говорил с Мартинсоном, – сказал Сведберг, когда Валландер сел в машину. – Он попросит Нюберга разобраться с табличкой.

– Он понял суть дела?

– Думаю, да.

– Тогда поехали.

Валландер откинулся на спинку сиденья и закрыл глаза. Лучшее, что он мог сделать по дороге в Лунд, это поспать.

Катарина Таксель жила в обыкновенном жилом доме на площади, названия которой Валландер не знал.

– Наверное, лучше позвонить Бирку, – сказал Валландер. – Чтобы не было потом никаких проблем.

Сведберг набрал номер и застал Бирка дома. Он передал трубку Валландеру, который быстро объяснил, что произошло. Бирк пообещал приехать через двадцать минут. Они сидели в машине и ждали. Небо было серого цвета. Дождь не шел. Но ветер усилился. Бирк затормозил сзади них. Валландер подробно объяснил, что выяснилось из разговора с Ильвой Бринк. Бирк внимательно слушал. И все же Валландер чувствовал, что история кажется ему сомнительной.

Они вошли в подъезд. Квартира Катарины Таксель находилась на втором этаже слева.

– Я буду стоять сзади, – сказал Бирк. – Ты начинай.

Сведберг позвонил. Дверь почти сразу же открылась. Перед ними стояла женщина в халате. От усталости у нее под глазами были черные круги. Она напомнила Валландеру Анн-Бритт Хёглунд.

Валландер поздоровался, стараясь говорить как можно любезнее. Но услышав, что он полицейский и приехал из Истада, она насторожилась. Они прошли в квартиру, казавшуюся маленькой и тесной. Все напоминало о том, что в доме новорожденный ребенок. Валландер вспомнил, как выглядела его собственная квартира, когда родилась Линда. Они вошли в гостиную, обставленную светлой мебелью. На столе лежала рекламная брошюрка, привлекшая внимание Валландера. «Продукция для ухода за волосами Таксель». «Так вот, чем она занимается», – подумал он.

– Извините за ранний визит, – сказал он, когда они сели. – Но наше дело не терпит отлагательства.

Он не знал, что говорить дальше. Она сидела напротив и в упор смотрела на него.

– Вы недавно лежали в истадском роддоме, – сказал он.

– Я родила мальчика, – ответила она. – Пятнадцатого числа. В три часа дня.

– Примите мои поздравления, – сказал Валландер. Сведберг и Бирк тоже что-то пробормотали.

– Приблизительно за две недели до этого, – продолжил Валландер, – а точнее, в ночь на первое октября, где-то после полуночи, вас навестили, не знаю, ожидали вы этого визита или нет.

Она непонимающе на него посмотрела.

– Интересно, и кто же это мог быть?

– Медсестра, которую вы, возможно, не видели раньше?

– Я знала в лицо всех, кто работал по ночам.

– Эта женщина появилась еще раз две недели спустя, – продолжил Валландер. – И мы полагаем, что она приходила к вам.

– Ночью?

– Да. Где-то после двух.

– Ко мне никто не приходил. К тому же, я спала.

Валландер задумчиво кивнул. Бирк стоял за диваном, Сведберг сидел на стуле у стены. Вдруг стало очень тихо.

Все ждали следующего вопроса.

Он обязательно задаст его.

Только сначала он должен сосредоточиться. Он все еще чувствовал усталость. На самом деле, надо бы спросить, почему она так долго пролежала в роддоме. Осложнения? Но он не спросил.

Было кое-что поважнее.

От Валландера не укрылось, что она говорит неправду.

К ней приходили, в этом Валландер не сомневался. И Катарина Таксель знала эту женщину.