Текст книги "Пятая женщина"

Автор книги: Хеннинг Манкелль

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 36 страниц)

16

Сердце у Валландера сжалось от страха. Но было поздно. Сведберг уже открыл дверь. Мгновение Валландер в ужасе ждал, что вот-вот произойдет взрыв. Но ничего не случилось, Сведберг продолжал шарить рукой по стене и бурчал, что никак не найдет выключатель. Валландер устыдился своего страха. Почему он решил, что Ёста Рунфельдт вмонтировал в дверь взрывное устройство?

Сведберг зажег свет. Они вошли в комнату. Дневной свет проникал сюда только через ряд узких окон, расположенных вровень с тротуаром. Первое, что бросилось Валландеру в глаза, – это решетки на внутренней стороне окон. Обычно их ставят снаружи, значит, внутренние были сделаны по специальному заказу Рунфельдта.

Комната была оборудована под офис. Письменный стол. Вдоль стен шкафы с папками. На маленьком столике у стены – кофеварка, салфетка, на ней несколько чашек. Факс, телефон и ксерокс.

– Посмотрим сами или будем ждать Нюберга? – спросил Сведберг.

Его вопрос прервал размышления Валландера. Поэтому тот, хотя и слышал слова Сведберга, ответил не сразу. Он все еще пытался сформулировать свое первое впечатление от комнаты. Зачем Ёста Рунфельдт снял это помещение и почему хранил квитанции об оплате за него отдельно от остальных бумаг? Почему никогда не упоминал о нем при Ванье Андерсон? И самый главный вопрос: как он использовал это помещение?

– Кровати нет, – продолжал говорить Сведберг. – На место для тайных свиданий не похоже.

– Какая женщина сможет настроиться на романтический лад в этом подвале? – скептически произнесла Анн-Бритт.

Валландер все еще не ответил на вопрос Сведберга. Безусловно, самое главное для них сейчас – узнать, почему Ёста Рунфельдт скрывал от всех свой офис. А здесь наверняка был офис. В этом Валландер не сомневался.

Он обвел взглядом стены. Увидев еще одну дверь, кивком головы указал на нее Сведбергу. Тот прошел вперед и потрогал ручку. Дверь подалась. Сведберг заглянул во вторую комнату.

– Похоже на фотолабораторию, – сказал Сведберг, – со всей необходимой аппаратурой.

И тут Валландеру пришло в голову, что Рунфельдт арендовал это помещение по одной простой и вполне понятной причине: он много фотографировал. Его кабинет завален фотографиями орхидей со всех уголков земного шара. Людей он не снимал. И почему-то предпочитал делать черно-белые снимки, хотя яркая окраска цветов должна была бы представлять интерес для человека с фотоаппаратом.

Валландер и Анн-Бритт заглянули в дверь через плечо Сведберга. Перед ними действительно была маленькая лаборатория. Валландер решил, что Нюберга ждать не стоит. Они сами могут осмотреть эту комнату.

Первым делом он поискал дорожную сумку Рунфельдта. Ее нигде не было. Потом подошел к столу и стал листать бумаги, разложенные на нем. Сведберг и Анн-Бритт занялись стенными шкафами. Валландеру вспомнилось, как когда-то, давным-давно, они с Рюдбергом, как это частенько бывало, сидели вечером у Валландера на балконе. Рюдберг тогда сравнил работу полицейского с работой ревизора. Обоим приходится прочитывать огромное количество разнообразной документации. Если Рюдберг был прав, то сейчас они проводят ревизию у мертвого человека, в бумагах которого, как на тайном счете, обнаружено офисное помещение в городе Истад на Харпегатан.

Валландер выдвинул ящики письменного стола. В верхнем лежал ноутбук. Валландер не слишком хорошо умел обращаться с компьютерами. Даже с собственным, стоящим у него в кабинете, он часто не мог справиться без посторонней помощи. Но Валландер знал, что и Сведберг, и Анн-Бритт были с компьютерами на «ты» и активно пользовались ими в работе.

– Ну-ка посмотрим, что у нас здесь, – сказал Валландер и поставил ноутбук на стол.

Он поднялся и уступил Анн-Бритт место. На соседней стене была розетка. Анн-Бритт открыла крышку компьютера и включила его. Через мгновение экран засветился. Сведберг все так же разбирался в стенных шкафах. Анн-Бритт нажимала на кнопки клавиатуры.

– Пароль не нужен, – пробормотала она. – Вход свободный.

Валландер наклонился поближе, чтобы лучше видеть экран. При этом он оказался так близко от Анн-Бритт, что почувствовал легкий запах ее духов. Вспомнил про глазного. Сколько можно тянуть. Нужно наконец заказать себе очки.

– Это список, – сказала Анн-Бритт. – Разные фамилии.

– Проверь, нет ли среди них Харальда Бергрена, – попросил Валландер.

Она удивленно взглянула на него.

– Вы думаете, он может здесь быть?

– Я ничего не думаю, – ответил Валландер. – Но нужно проверить.

Сведберг прервал разборку шкафов и подошел к Валландеру. Анн-Бритт поискала в регистре. Потом покачала головой.

– А Хольгер Эриксон? – предположил Сведберг.

Валландер кивнул. Анн-Бритт поискала, но тоже безрезультатно.

– Открой любую фамилию, – сказал Валландер.

– Здесь есть некий Леннарт Скуглунд, – прочла Анн-Бритт. – Посмотрим, что есть на него?

– Черт, возьми, это же Накка! – воскликнул Сведберг.

Валландер и Анн-Бритт удивленно посмотрели на него.

– Был такой известный футболист – Леннарт Скуглунд, – объяснил Сведберг. – Его называли Накка. Слышали про такого?

Валландер кивнул. Но Анн-Бритт это имя ни о чем не говорило.

– Мало ли Леннартов Скуглундов, – сказал Валландер. – Открой, посмотрим.

Анн-Бритт открыла файл. Валландер сощурился, чтобы самому прочесть короткий текст:

«Леннарт Скуглунд. Файл открыт 10 июня 1994 года. Закрыт 19 августа 1994 года. Отметок о выполнении поручений нет. Дело закрыто».

– Что это значит? – удивился Сведберг. – Что значит «дело закрыто»? Какое «дело»?

– Так мог бы написать кто-нибудь из нас, – сказала Анн-Бритт.

И тут для Валландера все встало на свои места. И аппаратура, купленная Ёстой Рунфельдтом в Буросе по почте, и фотолаборатория, и тайный офис. Предположение казалось невероятным, но возможным и, кстати, вполне правдоподобным, если принять во внимание список фамилий в ноутбуке. Валландер выпрямился.

– Может, у Ёсты Рунфельдта были в жизни и другие интересы, кроме орхидей? – проговорил он. – Может, он к тому же был частным детективом?

Предположение отнюдь не бесспорное. Но Валландер хотел его проверить и проверить немедленно.

– Думаю, я не ошибаюсь, – продолжал он. – Попробуйте убедить меня в обратном. Переройте здесь все. Смотрите в оба глаза и не забывайте про Хольгера Эриксона. Нужно также переговорить с Ваньей Андерсон. Может быть, она случайно видела или слышала что-нибудь, имеющее отношение к этой стороне жизни Ёсты Рунфельдта. Сам я поеду в участок и поговорю с детьми Рунфельдта.

– Как быть с пресс-конференцией в половине седьмого? – спросила Анн-Бритт. – Вы просили меня присутствовать.

– Лучше, если ты останешься здесь.

Сведберг протянул Валландеру ключи от машины. Но Валландер покачал головой.

– Я дойду до своей. Мне нужно размяться.

Оказавшись на улице, он сразу пожалел, что не взял машину. Ветер усилился и с каждой минутой становился все холоднее и холоднее. Какое-то время Валландер взвешивал, не зайти ли сначала домой за теплым свитером. Но потом решил, что обойдется и так. Он спешил и, кроме того, нервничал. Получены новые данные. Но как вписать их в общую картину? Почему Рунфельдт занимался частным сыском? Валландер торопливо шел по улицам города. Вот наконец и его машина. Он сел за руль и увидел, что бензин на нуле – на щитке мигала красная лампочка. Но заправляться Валландер не поехал. Нетерпение подгоняло его.

В половине пятого он уже был в участке. Забрал у Эббы пачку листков с телефонами звонивших ему людей и, не глядя, сунул их в карман. Войдя в кабинет, сразу принялся звонить Лизе Хольгерсон. Она подтвердила, что пресс-конференция состоится в половине седьмого. Валландер пообещал вести ее. Но сделал это, скрепя сердце. Он не умел оставаться спокойным, если считал, что журналисты задают провокационные или бестактные вопросы. Несколько раз его резкость вызывала нарекания со стороны самого высокого стокгольмского начальства. В такие минуты Валландер действительно ощущал, что его знают далеко за пределами узкого круга друзей и знакомых. Он был известным человеком со всеми плюсами и минусами этого положения.

Валландер быстро рассказал Лизе Хольгерсон о подвале Ёсты Рунфельдта на Харпегатан. О том, что, по его предположениям, Рунфельдт был частным детективом, он решил пока умолчать. Закончив разговор с Лизой, Валландер позвонил Хансону. Тот как раз беседовал с дочерью Рунфельдта. Валландер попросил его ненадолго выйти в коридор.

– Сын от меня уже ушел, – сказал Хансон. – Поехал в «Секельгорден».

Валландер кивнул. Он знал, где находится эта гостиница.

– Ну и как побеседовали?

– Так себе. В основном он подтвердил то, что мы знали и без него: Ёста Рунфельдт страстно любил орхидеи.

– А что он рассказал о матери? О жене Рунфельдта?

– Несчастный случай. Тебе нужны подробности?

– Пока нет. Что говорит дочь?

– Мы только-только начали. Я долго занимался с сыном. Хотел разговорить его как следует. Кстати, он живет в Арвике, а дочь в Эскильстуне.

Валландер взглянул на часы. Без четверти пять. Пора готовиться к пресс-конференции. Но, пожалуй, он еще успеет несколько минут побеседовать с дочерью Рунфельдта.

– Ты не возражаешь, если сначала я задам ей несколько вопросов?

– Нет, конечно.

– У меня сейчас нет времени вдаваться в объяснения. Поэтому не удивляйся, если мои вопросы покажутся тебе странными.

Они вошли в кабинет Хансона. Там сидела молодая женщина лет двадцати четырех, не больше. Валландер подумал, что она, должно быть, похожа на отца. При их появлении женщина встала. Валландер улыбнулся и поздоровался с ней за руку. Хансон остался стоять у дверей, притулившись к косяку, а Валландер занял его место за столом. Садясь, он заметил, что стул у Хансона был совершенно новый, и удивился, как тому удалось выбить себе новую мебель. В его собственном кабинете мебель уже давным-давно не меняли.

На столе лежал листок с именем: Лена Лённерваль. Валландер быстро взглянул на Хансона, тот кивнул. Валландер снял куртку, положил ее возле себя на пол. Женщина, сидевшая напротив, сопровождала взглядом каждое его движение.

– Позвольте сначала принести вам мои соболезнования по поводу случившегося, – произнес Валландер. – Я очень сочувствую вам.

– Спасибо.

Валландер с облегчением отметил, что она держит себя в руках и не похожа на человека, готового того и гляди разразиться рыданиями.

– Итак, вас зовут Лена Лённерваль, вы живете в Эскильстуне, – продолжил он. – Вы дочь Ёсты Рунфельдта.

– Да.

– Все остальные формальности, которые, увы, необходимо соблюсти, возьмет на себя инспектор Хансон. У меня к вам только несколько вопросов. Вы замужем?

– Да.

– Ваша профессия?

– Тренер по баскетболу.

Ее ответ удивил Валландера.

– Вы преподаете физкультуру в школе?

– Я тренирую баскетбольную команду.

Валландер кивнул. Он решил не развивать дальше эту тему – оставил Хансону. Хотя ему никогда прежде не доводилось встречать женщин – тренеров по баскетболу.

– Ваш отец занимался продажей цветов?

– Да.

– Всю жизнь?

– В молодости он был моряком. Но, когда они с мамой поженились, оставил службу.

– Если я не ошибаюсь, ваша мать утонула?

– Да.

Секундное колебание, предшествовавшее ответу, не укрылось от Валландера. Он сразу насторожился.

– Когда это случилось?

– Около десяти лет назад. Мне было всего тринадцать.

Валландер заметил, что она нервничает. Он осторожно задал следующий вопрос.

– Не могли бы вы рассказать подробнее о том, что с ней случилось? Где?

– Какое это имеет отношение к тому, что случилось с отцом?

– В обязанности полиции входит установление точной хронологии событий, – сказал Валландер, стараясь, чтобы его слова прозвучали как можно весомее. Стоящий у дверей Хансон изумленно слушал его.

– Я почти ничего не знаю, – ответила Лена.

«Неправда, – быстро подумал Валландер. – Знаешь, но говорить не хочешь».

– Расскажите то, что знаете, – предложил он.

– Это случилось зимой. Они поехали на выходные в Эльмхульт, отдохнуть. Там мама провалилась под лед. Отец пытался ее спасти. Но не смог.

Валландер замер. Он думал над тем, что она сказала. Это имеет какое-то отношение к их расследованию. Но какое? Наконец он понял. Ее слова напомнили ему про Хольгера Эриксона. Тот тоже провалился, только в канаву, на острые колья. А мать Лены Лённерваль провалилась под лед. Чутье Валландера подсказывало ему, что это неспроста, здесь есть связь. Но какая, он пока не знал. Не знал он и того, почему женщина, сидящая по другую сторону стола, не хочет говорить о смерти своей матери.

Валландер сменил тему. И перешел к главному.

– Ваш отец владел цветочным магазином. Кроме того, он страстно любил орхидеи.

– Это первое, что мне приходит в голову, когда я вспоминаю о нем. Как он рассказывал нам с братом про цветы.

– А почему он так любил орхидеи?

На лице женщины отразилось внезапное удивление.

– А почему люди вообще что-то любят или не любят? Разве это можно объяснить?

Вместо ответа Валландер покачал головой.

– Вы знали, что ваш отец занимается частным сыском?

При этих словах Хансон, все так же стоявший возле двери, вздрогнул. Валландер, не отрываясь, смотрел на молодую женщину. Казалось, ее удивление было неподдельным.

– Разве мой отец занимался частным сыском?

– Да. Вы об этом знали?

– Это какая-то ошибка.

– Почему вы так считаете?

– Я не знаю, что вы имеете в виду. И даже не очень представляю, что значит «заниматься частным сыском». Разве в Швеции есть частные детективы?

– Давайте пока отложим обсуждение общих вопросов, – сказал Валландер. – Что же касается вашего отца, то нам доподлинно известно, что он занимался частным сыском.

– Как Туре Свентон? Я не знаю других шведских частных детективов.

– Комиксы тут не при чем, – сказал Валландер. – Я говорю серьезно.

– Я тоже. Я никогда не слышала, чтобы отец занимался чем-либо подобным. Что конкретно он делал?

– Пока об этом говорить рано.

Валландер понял, что она действительно не знала о тайной деятельности отца. Конечно, он мог ошибаться, и его догадка могла оказаться ложной. Но в глубине души он не сомневался в своей правоте. Конечно, обнаружив тайный офис Ёсты Рунфельдта, они еще не получили ответа на все вопросы. Таинственная комната на Харпегатан – лишь первое звено в длинной цепочке тайн, которые им предстоит разгадывать. Но Валландер чувствовал, что эта находка повлияла на ход расследования. Произвела пусть маленький, пусть едва заметный, но переворот. Все пришло в движение.

Он встал со стула.

– У меня больше нет вопросов, – сказал он и протянул Лене руку. – Мы еще наверняка увидимся.

Она серьезно посмотрела на него.

– Кто это сделал? – спросила она.

– Не знаю, – сказал Валландер. – Но уверен, мы поймаем того человека или людей, которые убили вашего отца.

Хансон вышел вместе с ним в коридор.

– Частный детектив? – спросил он. – Это была шутка?

– Нет, – ответил Валландер. – Мы нашли тайный офис, принадлежащий Рунфельдту. Я потом расскажу обо всем подробнее.

Хансон кивнул.

– Туре Свентон – не герой комиксов, – добавил он, немного погодя. – Была такая серия книг.

Однако Валландер уже спешил дальше. Налив себе кофе, он зашел в кабинет и закрыл дверь. Раздался телефонный звонок. Валландер снял трубку, но разговаривать не стал. Ох уж эта пресс-конференция! И без нее забот хватает. С гримасой неудовольствия Валландер придвинул к себе блокнот и начал записывать тезисы своего выступления перед журналистами.

Потом откинулся на спинку кресла и стал смотреть в окно. Ветер неистовствовал.

«Если убийца пытается нам что-то сообщить, мы можем попробовать ответить ему, – думал Валландер. – Допустим, я прав, и он действительно хочет привлечь наше внимание. Тогда нам следует дать ему понять, что мы увидели и что запугать себя не позволим».

Он сделал еще несколько пометок в блокноте. Потом встал и направился к Лизе Хольгерсон. Изложил ей свои соображения. Лиза слушала внимательно, в конце кивнула. Договорились действовать по его плану.

Для пресс-конференции был отведен самый большой зал в здании полицейского участка. На какое-то мгновение Валландеру показалось, что снова вернулось лето и он опять попал на ту бурную пресс-конференцию, которую тогда в бешенстве покинул. Сейчас на него смотрели те же лица.

– Спасибо, что согласились принять удар на себя, – прошептала Лиза Хольгерсон.

– Это тоже работа – ответил Валландер. – И кто-нибудь должен ее делать.

– Я начну. А потом передам слово вам.

Они заняли свои места в зале. Лиза Хольгерсон поздоровалась с собравшимися и представила им Валландера, который почувствовал, что сразу вспотел.

Он начал выступление с рассказа об убийствах Хольгера Эриксона и Ёсты Рунфельдта. Сообщил журналистам ряд подробностей, и от себя лично добавил, что считает это преступление одним из самых жестоких в практике городской полиции Истада. Про то, что Ёста Рунфельдт тайно занимался частным сыском, Валландер решил пока не говорить, так же как и про то, что подозрения падают на человека, который, будучи наемником, воевал в далекой африканской стране и вел дневник под именем Харальда Бергрена.

Зато Валландер сказал кое-что другое. Об этом они заранее договорились с Лизой Хольгерсон.

Он сказал, что полиция напала на след преступника и что детали пока не подлежат разглашению. Но у полиции есть прямые и недвусмысленные улики. Есть четкая версия. К сожалению, большего он рассказать не вправе. Интересы следствия пока требуют сохранения тайны.

Идея родилась тогда, когда Валландер вдруг почувствовал, что расследование – не на поверхности, а в глубине – пришло в движение, пусть слабое, почти незаметное. Но все-таки движение.

Идея, пришедшая в голову Валландера, была очень проста.

Когда земля под ногами начинает качаться, люди спасаются бегством. Убийца хотел, чтобы мир заметил его тщательно спланированные, жестокие преступления. Он добился своего, полиция может подтвердить это. И не только подтвердить, но и добавить кое-что от себя. Потому что знает больше, чем рассчитывал убийца.

Валландер хотел спровоцировать преступника на какие-то действия. Движущуюся дичь видно лучше, чем ту, что стоит неподвижно и прячется в собственной тени.

Конечно, Валландер понимал, что эффект может получиться прямо противоположный. Вдруг преступник, которого они ищут, решит залечь на дно. И все же он считал, что попробовать стоит. А для этого заручился разрешением Лизы Хольгерсон говорить вещи, не вполне соответствующие истине.

В действительности они не вышли на след преступника. Улики, которыми располагали оперативники, были разрозненными и не поддавались систематизации.

Когда Валландер закончил, посыпались вопросы. Большинство из них были довольно стандартными. Их уже много раз задавали Валландеру и будут задавать до тех пор, пока он работает в полиции.

Пресс-конференция подходила к концу, Валландер начинал проявлять признаки нетерпения, и Лиза Хольгерсон кивком головы дала ему понять, что пора закругляться, когда вдруг произошло непредвиденное. Руку поднял мужчина, сидевший в самом дальнем углу. Не заметив этого, Валландер хотел было закрыть пресс-конференцию, но Лиза остановила его:

– Газета «Наблюдатель», – начал репортер. – Я бы хотел задать вам еще пару вопросов.

Валландер покопался в памяти. Про газету «Наблюдатель» он слышал впервые. Его раздражение усилилось.

– Как называется ваша газета? – переспросил он.

– «Наблюдатель».

Зал заметно заволновался.

– Должен признаться, я не знаю такой газеты. Какой у вас вопрос?

– «Наблюдатель» имеет давние традиции, – невозмутимо начал мужчина. – Газета с таким названием выходила еще в начале девятнадцатого века. Оппозиционная газета. Вскоре мы собираемся возобновить ее выпуск.

– Пока один вопрос, – сказал Валландер. – После выхода первого номера отвечу на два.

Зал немного оживился. Но репортер остался все так же невозмутим. Казалось, все происходящее его нисколько не задевает. Глядя на него, можно было подумать, что еще не изданный «Наблюдатель» является религиозной газетой. «Принадлежащей какой-нибудь тайной секте», – подумал Валландер. Новые религиозные течения добрались и до Истада.

– Как относится полиция к решению жителей Лёдинге создать народные дружины? – спросил мужчина.

Выражение его глаз ускользнуло от Валландера.

– Я впервые слышу о том, что жители Лёдинге намерены совершить коллективную глупость, – ответил Валландер.

– Не только в Лёдинге, – невозмутимо продолжал газетчик. – Это движение ширится по всей стране. Планируется создание координационного центра народных дружин. Народных отрядов полиции, которые смогут защитить граждан. Взять на себя обязанности, которыми полиция пренебрегает или с которыми не справляется. Одним из региональных центров должен стать район Истада.

В зале воцарилась полная тишина.

– Почему Истад удостоился такой чести? – спросил Валландер. Он все еще не мог решить, стоит ли принимать этого репортера всерьез.

– За последние месяцы здесь произошло несколько серьезных преступлений. Правда, нельзя не признать, что летом полиции удалось навести порядок. Но теперь все началось заново. Люди хотят жить. И, между прочим, не только в памяти близких. Шведская полиция оказалась бессильной перед преступниками, которые вдруг полезли изо всех щелей. Кроме народных дружин сегодня никто не может обеспечить безопасность граждан.

– Если граждане возьмут правосудие в свои руки, проблема не будет решена, – сказал Валландер. – Вы хотите знать мнение городской полиции? Оно совершенно определенно и недвусмысленно. И не допускает никаких вольных толкований. Мы считаем, что любая инициатива по созданию параллельных силовых структур является незаконной, и будем привлекать участников к ответственности.

– Означает ли это, что вы против народных дружин? – спросил репортер.

Наконец-то Валландер смог разглядеть его бледное худощавое лицо. Он решил, что этого газетчика нужно запомнить.

– Да, – ответил он. – Это означает, что мы против любых попыток создания народных дружин.

– Как, вы думаете, воспримут ваши слова люди в Лёдинге?

– Мне, конечно, интересно, что они скажут, но я их ответа не боюсь.

И Валландер поспешил закрыть пресс-конференцию.

– Неужели это серьезно? – спросила Лиза Хольгерсон, когда они остались в зале одни.

– Кто знает, – ответил Валландер. – Нужно присмотреться к Лёдинге. Если население действительно начнет открыто требовать организации народных дружин, ситуация осложнится. И у нас могут появиться проблемы.

Было семь часов вечера. Валландер расстался с Лизой Хольгерсон и пошел к себе в кабинет. Сел на стул. Задумался. Казалось, у него никогда не было так мало времени для размышлений и обобщений, как сейчас, когда он вел это расследование.

Раздался телефонный звонок. Валландер быстро снял трубку. Это был Сведберг.

– Как прошла пресс-конференция? – спросил он.

– Немного хуже, чем обычно. Как у вас?

– По-моему, тебе стоит приехать. Мы нашли фотоаппарат с пленкой. Собираемся ее проявить. Нюберг уже здесь.

– Можно ли считать установленным, что Рунфельдт вел двойную жизнь и занимался частным сыском?

– По-видимому, да. Но мы обнаружили и еще кое-что.

Валландер напряженно ждал продолжения.

– Мы думаем, что на пленке снят его последний клиент.

«Именно, что „последний“, – подумал Валландер. – Других уже не будет. Все».

– Сейчас приеду, – сказал он.

Валландер вышел из здания полиции. В лицо ему ударил порывистый ветер. По небу одна за другой быстро неслись тучи. Пока Валландер шел к машине, он подумал про птиц: интересно, летят ли они ночью в такой сильный ветер?

По дороге на Харпегатан Валландер заехал на бензозаправку. Он чувствовал себя усталым и опустошенным. Ему вспомнился дом, который он никак не соберется посмотреть. Отец. Захотелось увидеть Байбу.

Валландер взглянул на часы. Что же в действительности проходит – время или его жизнь?

Однако он слишком устал, чтобы долго думать над этим.

Валландер завел мотор. Часы показывали без двадцати пяти восемь.

Вскоре он уже припарковал машину на Харпегатан и спустился в подвал.