Текст книги "Голодная (ЛП)"

Автор книги: Х. А. Суэйн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 23 страниц)

Я подмигиваю ему: – Вероятно, компьютерная программа просчитала оптимальное животное, которое застряв в человеческом сознании, заставит вас купить больше продуктов.

– Ну, хм, конечно, но – бормочет он, – кто-то же должен был написать эту программу.

– Кто-то, похожий на моего папу, – говорю я, что на мгновение отвлекает его, так как ему нужно посмотреть в свой Гизмо, чтобы выяснить, кто мой отец. – Но это другое. Я говорю о том, что люди создавали вещи, не предназначенные для покупки или продажи. Иногда они просто делали подарки, не думая ни о какой выгоде.

– А что не так с выгодой? – спрашивает другой сотрудник, женщина.

– Выгода заставляет мир двигаться вперёд, – цитирую я, используя ещё один девиз Единого Мира, как бы подзадоривая их не давать мне очки. – Но что не так с искусством ради искусства?

– Искусство? – фыркает женщина. – Так иди и создай что-нибудь. Никто тебя не останавливает. – Это звучит враждебно, от чего я чуть не смеюсь, а Мика вздрагивает.

– Благодарю. Обещаю вам! – широко улыбаюсь я.

Язя качает головой, но я вижу, что она едва сдерживает смех.

– Давайте попробуем вернуться к нашему разговору, – смогла, наконец, выдавить Мика дрожащим голосом.

– Да, давайте, – говорю я, сочась сарказмом.

* * *

На следующий час, когда, предположительно, мы будем дискутировать о новых продуктах, я отключаюсь. Я не могу сымитировать интерес к любой игре, фильму или прибору, призванному сделать мою жизнь более полноценной, если не считать генератора запахов, который изобрёл Бэзил. Я вспоминаю прошлый вечер, но не могу досконально воссоздать в памяти его лицо. Я изо всех сил пытаюсь вспомнить, как его волосы вились над его лбом. Они были чёрными или тёмно-каштановыми? Я помню, что его глаза сияли, когда он улыбался, но я не помню, были ли они голубыми, зелёными или ореховыми. Хотелось бы мне увидеть его ещё раз, чтобы снова выжечь его образ в сознании. Мне интересно, что он сейчас делает. И почему мне привиделось, что я видела его сегодня. На мгновение, я представила, что я сегодня захожу в свой класс, а он уже здесь. Что бы я сделала? Что бы я сказала? А вдруг он бы не признался, что мы знакомы? Мне стало интересно, если бы мы честно отвечали на свои вопросники, могли бы мы оказаться в одном классе? Скорее всего, нет, потому что данные не слишком точны. Если кто-нибудь хочет узнать меня получше, ему придётся искать больше, чем те три продукта, которые я недавно приобрела, используя виртуальные магазины, или предпочитаю ли я развлекательные военным стратегиям. Плюс, я понятия не имею, живем ли мы с ним в одном районе.

Про себя я повторяю информацию с листочка бумаги: Аналоги… Пятница... 18:00... 1601 Южный Холстед

Он сказал, что это будет просто встреча, но это должно быть чем-то интересным. Мне интересно, используют ли они его аппарат? Мои щёки начинают гореть, когда я вспоминаю соблазнительный запах жареного цыпленка и райский аромат шоколада. Мне интересно, сможет ли аппарат воссоздать запах яблок. Бабушка говорит, что у самых лучших он был сладким и терпким. Что они хрустели на твоих зубах и наполняли рот соком. У меня начинают течь слюнки, когда я пытаюсь представить, на что это было похоже. Пока я раздумываю над всем этим, из глубин моего желудка снова раздается этот странный звук. Я опять чувствую пустоту, как будто кто-то выдолбил дыру во мне.

Я вполуха слушаю, когда Мика начинает дискуссию по поводу только что увиденного материала, но я слишком отвлечена ощущением в моём желудке, чтобы участвовать а разговоре. Мика смотрит в мою сторону: – Талия? – спрашивает она.

– Мммм, да? – бормочу я в ответ.

– Что ты думаешь по этому поводу?

Я ёрзаю на стуле, пытаясь сесть прямо и сделать вид, что я была увлечена беседой: – О чём?

Я замечаю, как уголки губ Мики слегка напрягаются.

– Как мы можем улучшить многоуровневые социальные игры, такие как новейшая Big Battle Cyborg Defenders, чтобы они лучше служили обществу?

– Ну... – бормочу я, как будто готовлюсь разразиться тирадой о том, что такие игры только подрывают само понятие общества, бесконечно вмешиваясь в нашу личную жизнь, это происходит. Из моего желудка раздаётся урчание. Оно становится всё более настойчивым. Я чувствую бульканье сжимаю губы, чтобы сдержать его, но у меня нет над ним власти, и внезапно раздаётся самое громкое, самое неприятно рычание. Все начинают оглядываться.

– Что это было? – один из рекрутеров Единого Мира смотрит на потолок.

– Может, это был чей-нибудь Гизмо? – спрашивает Мика. Она смотрит на Джедари, который неистово качает головой.

Под столом я сжимаю свой живот и умоляю своё тело прекратить, никогда ещё я не была так смущена. Перед всеми этими людьми, включая сотрудников ЕМ. Какой кошмар! Дедушка Питер сказал, что дополнительная доза синтамила успокоит урчание у меня в животе, но он ошибался. Я чувствую приближение очередного всплеска и начинаю паниковать. Язя смотрит на меня. Она догадалась, что происходит что-то не то.

– Мика! – громко произносит она, подпрыгивая. – Не могла бы ты рассказать нам о запуске нового Fun-Time Hedgehog Dance Part? Эта гигантская голограмма Хеджи на лестнице восхитительна! Не терпится узнать о ней побольше!

– Конечно, – говорит Мика с облегчением от того, что кто-то перебил меня прежде, чем я начала высказываться. – Как раз вовремя, Язя. Пора нам поговорить об этом.

* * *

Каким-то чудом до конца урока мой желудок больше не издает никаких звуков. К тому времени, как нам пора уходить, я вспотела и истощена от беспокойства, что это может повториться. Я так рада, что когда Язя просит пойти с ней в Арену Развлечений, я соглашаюсь. Она в шоке, что ей не пришлось умолять меня, но я скорее пойду с Язей в АР, чем домой к маминому допросу по поводу состояния моего желудка.

Как обычно, в Арене Развлечений творится безумие. Когда наши Разумобили подвозят нас ко входу и отправляются на поиски парковки в гараж, Джилли начинает трещать, добавляя хаоса.

– Эй, Язя! Так чудесно снова прийти сюда, – говорит она чрезмерно жизнерадостным голосом, который наши маркетологи посчитали подходящим для девочек нашего возраста. – Мы не были здесь целую вечность. Здесь так много всего! Как же нам выбрать, чем заняться?

– Ты не устала от неё? – Спрашиваю Язю, пока мы пробираемся сквозь сотни людей, снующих по галерее с её фальшивыми фонтанами и гигантскими голограммами, рекламирующие новейшие игры и последние фильмы.

– Я редко к ней прислушиваюсь в последнее время,– замечает Язя, пока мы уклоняемся от гонщиков в новейших симуляторах, проносящихся мимо нас, и голограммных солдат из какой-то военной игры, бегающих вокруг, прячущихся за скамейками и колоннами. Над головой 3D трейлер очередного цикла 45 части The World’s Lost Treasures занимает целый двухуровневый экран. Как раз тогда, когда он заканчивается, и мы заходим в здание, начинается короткая тридцатисекундная сводка новостей.

Всю дорогу через набитый людьми коридор, Джилли пытается заманить нас в различные кибер миры.– Ой, – визжит она при виде изящного фасада с аккуратным навесом, расписанным старыми дизайнерскими логотипами, типа Шанель и Прада. «”Fashion-Forward Fashion Fun” – удовольствия фонтан!»

– Ни за что! – говорю я.

Когда мы проходим мимо арки из искусственного камня, охраняемой стражами в тогах, Джилли информирует: – Эй, Язя, твоя подруга Миюки Шапиро играет здесь в Rugged Racers of Ancient Rome: Chariots on Fire, потрясающий триллер ушедшей эпохи!

– Отстой, – бормочет Язя. Затем она останавливается перед закрытой дверью в очередной кибер мир, и Джилли снова начинает рекламировать.

– Скоро в продаже, Мир Хеджи! Прохождение через английский лабиринт, похож на маленького древнего дикобраза.

– "Древние дикобразы"? – кто написал этот бред?

– А мне нравится, как звучит, – говорит Язя. – Специально создали целый мир с реалистичными растениями и гигантскими животными, чтобы ты могла себя чувствовать как песчинка в океане природы. Я, наверное, займу очередь в ночь перед выходом так чтобы оказаться одной из первых, кто сможет это увидеть.

– Ради Бога, зачем тебе это нужно? – я снова чувствую тошноту и головокружение, и всё начинает меня раздражать.

– Я могу получить полную спонсорскую поддержку благодаря этому, если достаточно людей подключится к моему ЛРК. А сегодня Мика сказала, что если я получу достаточно спонсорства и рекламных продуктов, я смогу получить предложение о партнерстве от Моды Единого Мира.

Я опираюсь на стену, так как ноги меня не слушаются: – Это то, чем ты бы хотела заниматься всю свою жизнь?

– Мне кажется, что я должна быть модным дизайнером. – Язя поднимает руки, как бы говоря "та-дам"! – Мой рабочий алгоритм это доказал. Но есть всего несколько вакантных мест, так что я должна пробить себе дорогу к цели, и Мика говорит...

– Что твоя Мика может знать? – ворчу я.

– Больше, чем ты думаешь, – отвечает Язя. – Кроме того, я могу воспользоваться её помощью. Не каждый же может получать лучшие оценки, иметь таких родителей как у тебя и называть гендиректора ЕМ тетушкой Ахимсой. Я должна задействовать все возможные связи.

Я хмурюсь на неё: – Я не использую связи своих родителей чтобы получить привилегии.

– Я знаю, что ты так не поступаешь, но тебе и не нужно. И знаю, что ты думаешь, что Динозавры ставят палки в колёса Единому Миру только ради развлечения, но большинство из нас не может позволить себе такого.

– Именно поэтому мы сохраняем анонимность, – перебиваю я её.

– Это не аргумент, – говорит она. – Ты сможешь получить любую работу, которую захочешь, потому что ты чертовски умна и талантлива, и, нравится тебе это или нет, с хорошими связями, а такие люди, как я, не могут кусать руку, которая нас кормит. – Я начинаю протестовать, но Язя трясёт головой и говорит – Просто этот мир так работает.

Я скрещиваю руки на груди как капризный ребёнок: – Но он не должен так работать!

– Ну да, – говорит Язя со смехом. – А люди всё так же должны есть пищу и иметь неограниченное количество детей. Но мир не работает так, как хотелось бы каждому.

– Если тебе интересно моё мнение, то в целом ситуация глупая! – Я прижимаю кончики пальцев к вискам, чтобы унять грохот у меня в голове.

– Ты в порядке? – спрашивает меня Язя. – Ты странно выглядишь.

– Ты имеешь в виду страннее, чем обычно, – фыркаю я. Я думала, что получится смешно, но прозвучало грубо. – Прости, – бормочу я.

– Не бери в голову. – Язя изучает моё лицо. – Что-то случилось?

– Тут есть место, где шума поменьше и толпа пореже?

– Ты же в Арене Развлечений.

– Я знаю, где нахожусь, – говорю я, с усталым вздохом.

– Знаю, что тебе нужно. – Язя хватает меня за руку и начинает тащить. Она смотрит по сторонам, и когда убеждается, что никто не смотрит на нас, проскальзывает в проём между стенами Мира Хеджи и Rugged Racers, чтобы войти в незаметную дверь, спрятанную между двумя кибер мирами. Я стою, как идиотка с отвисшей челюстью, пока она не добирается до двери и втягивает меня.

* * *

– Что это за место? – шепотом спрашиваю я, когда мы оказываемся по другую сторону в чистом и малошумном белом зале.

– Кратчайший путь, – возбужденно шепчет она в ответ. – Ты взламываешь, а я ищу лазейки. – Она подмигивает и спешит дальше, а я следую по пятам.

Но опять останавливаюсь и смотрю на неё, восхищенная тем, что Язя, оказывается, не всегда играет по правилам: – Почему ты никогда раньше не показывала мне это?

– Потому что ты никогда не ходила со мной в АР.

– Если бы я знала об этом... Вау, глянь! – Я останавливаюсь и показываю на панели доступа к базам данных для каждого кибер мира, мимо которых мы проходим, расположенные на противоположных входу стенах, – Динозавры свихнутся, если узнают. Тебе нужно выложить это на свой ЛРК.

Она закатывает глаза и тащит меня дальше: – Ты хоть представляешь, сколько будет проблем от этого?

– Ага, – говорю я, улыбаясь до ушей.

Мы спускаемся по каким-то ступенькам, проходим ещё через один пустой зал, а затем протискиваемся в скрытую дверь в пустой кибер мир. – Угадай, куда мы пришли? – спрашивает Язя с видом триумфатора.

Я смотрю на огромную чёрную дыру, которая выглядит странно знакомой, но в моём одурманенном состоянии я не могу сообразить что это. Даже Джилли кажется в замешательстве оттого, что ей нечего сказать.

И тут механический голос со старомодным южным акцентом начинает говорить: – С возвращением, толпа! Давненько вас не видел. Проходите и чувствуйте себя как дома.

– Да ладно! – с полустоном-полусмехом выдавливаю я. – Неужели это Мерзкий Пити?

Язя лопается от смеха: – Это единственное место во всей Арене Развлечений где постоянно тихо, потому что больше никто сюда не ходит. Я слышала, его собираются демонтировать и заменить чем-то новым.

Голограммный опоссум в старомодном котелке и галстуке-бабочке появляется на краю дыры и танцует джигу, напевая:

"Поймайте-поймайте-поймайте меня.

Я маленький старый опоссум, друзья.

Вишу на хвосте, за деревом прячусь.

По мне попади, проиграешь иначе!"

– Последний раз я играла в эту игру в десять лет, – говорю я. Яркие огни освещают чёрную пустоту ямы. Поверхность поднимается и опускается, создавая череду гор, долин и высоких пиков, торчащих вверх и создающих впечатление, что мы натолкнулись на остатки старого сгоревшего леса. Через секунду или две аниматоры превращают платформу из ямы в виртуальное поле с заросшими травой холмами, лиственными деревьями и чистым ручьём, журчащим под мутно-розовым небом.

Я смеюсь: – Это выглядит так... так... так...

– Старомодно? Я знаю. Ты посмотри на это? – Она показывает на уродское голограммное создание с острой мордой, которое бежит перед нами через поле и поёт под звонкую музыку "Поймайте-поймайте-поймайте меня!". – Также возможен формат 2D.

Я вспоминаю как бегала до изнеможения со всеми своими виртуальными знакомыми, преследуя Пити, который казался тогда очень реалистичным. Он был писком моды, когда мы были маленькими и все любили его. Мне почти ненавистно видеть его снова, потому что сейчас он кажется таким допотопным.

Со стеллажа рядом с дырой Язя хватает два комично преувеличенных молотка которые светятся и жужжат, словно бы они рады, что кто-то пришёл сюда поиграть с ними. – Пошли, посидим у пруда, – говорит Язя.

Я иду за ней, тяжело передвигая ноги вверх по холму, проходя мимо какого-то мерцающего кустарника, подходим воде, которая никогда не плещется. Краем глаза я вижу, как к нам подкрадывается опоссум, подзадоривая нас поймать его, но никто из нас даже не собирается начинать погоню.

Я забросила руки за голову и откинулась спиной на несуществующую траву, которая заставила меня вспомнить про видео, которое я на днях загрузила в PlugIn. – Тут было бы намного лучше, если бы добавили пасущихся животных, – сказала я Язе. – И если бы они использовали генераторы запахов, чтобы воссоздать аромат свежей травы. Или... О, я знаю! – Я резко сажусь, отчего моя голова начинает кружиться. – Кто-то должен создать игру, где нужно охотиться или выращивать собственную виртуальную пищу.

Язя морщит нос: – Даже простое описание не захватывает.

– Но ты можешь вырастить что угодно, приготовить и почувствовать запах! – Я задумываюсь, сможет ли прибор Бэзила воспроизвести аромат жареного ягнёнка или только что собранных овощей. Когда я пытаюсь представить запах жарящегося мяса, мой желудок громко урчит. Я сжимаюсь в комок, притянув колени к груди.

– Бог ты мой! – говорит Язя. – Что, чёрт возьми, с тобой происходит?

Я продолжаю сидеть, сжавшись в комок, избегая её взгляда, желая, чтобы это всё исчезло.

– Нет, правда, – мягко произносит Язя. – С тобой всё в порядке?

Я смотрю на неё: – Это все ещё происходит. – Шепчу я, сжимая свой живот. Моё сердце бешено бьётся, я боюсь, что Язя отстранится от меня. Но она поступает наоборот: она придвигается ближе. – Мама пробует давать мне больше синтамила, вот уже пару дней, но это не помогает. – Я вздыхаю, потому что это почти облегчение, признать правду. – Но я не могу сказать ей; если она всё выяснит, она отправит меня к врачам.

Язя смотрит на меня и тихо произносит: – Мою кузину Эдит пришлось показывать врачам.

Я пялюсь на неё: – Почему?

– Она стала одержима едой. Она только об этом и говорила. Затем ей стало так плохо, что она начала есть странные вещи, такие как грязь или вату. – Её передергивает. – Тётя с дядей таскали её по разным специалистам, но никто не смог помочь. Её пичкали всякими лекарствами, она стала похожа на зомби.

Язя должно быть увидела ужас на моем лице, потому что быстро добавила: – Но у Энид была ещё куча других проблем....

– Например?

–С психикой, кажется. Она старше меня и это было несколько лет назад, так что я мало что помню. Мама рассказывала, что она выдумывала басни о том, что Единый Мир это настоящее зло, и что никто кроме неё не знает правды.

– Что с ней случилось? – спрашиваю я.

Язя покусывает нижнюю губу, как будто не хочет мне отвечать, затем произносит: – Она исчезла. Испарилась. Они получали о ней какие-то известия пару раз. Последнее, что они знают, это то, что она была во Внешней Петле. Потом они перестали использовать её Гизмо. Они думают, она присоединилась к чему-то вроде культа или группы сопротивления и просто исчезла с лица земли. Это разбило сердце моей тети. Но с тобой такого не произойдёт! Твоя мама разберется, в чём проблема. Она же умнейший человек в мире.

– Она определённо согласится с тобой, – бормочу я.

– Я не думаю, что тебе нужно волноваться, – говорит Язя, затем усмехается и показывает пальцем на Пити, который плывет на лодке перед нами. – Посмотри на этого глупого опоссума.

Я делаю глубокий вдох и распрямляюсь: – Знаешь, если ждать достаточно долго, программа направляет его к тебе ближе и ближе. – Пока я говорю, он крадется вдоль края пруда в нашу сторону. Я узнала это, когда ребёнком наблюдала за игрой снова и снова. Я запомнила привычки Пити и выяснила слабые места в алгоритме, затем рассказала папе о том, как можно улучшить игру. Если бы он был более непредсказуем, игра была бы намного интереснее, вспоминю я. Папа сказал, что для этого есть слово. Достоверность. Чем более реалистична игра, тем больше стимулов в неё играть. – Причина в том, что он запрограммирован на то, чтобы быть избитым. Как будто это заложено в его ДНК.

– Бедный Пити, – говорит Язя, отшвыривая свой молоток на землю. – У него никогда не было шанса на победу.

– Ты когда-нибудь думала, что это относится и к людям? – спрашиваю я.

– Что? Что твоя ДНК определяет твою судьбу?

– Нет, – отвечаю я. – ДНК не определяет. Есть множество других вещей, которые задействованы в игре, например динамика развития. Я думала о чём-то более тайном. Как если бы наша судьба была прописана в каком-нибудь космическом коде, над которым мы не властны.

– То есть, типа твоя смерть была предопределена и ты ничего не можешь с этим поделать?

– Что-то вроде того. – Я смотрю в фальшивое розовое небо. – Но есть и другие вещи, например, что нам судьбой было предначертано стать друзьями или...– я замолкаю, не зная как сформулировать свою мысль.

– Или что? – переспрашивает она.

– Я не знаю. Как ты думаешь, может ли быть так, что двум людям было суждено встретиться и влюбиться? – Как только я произношу это, мы обе начинаем смеяться.

– Звучит как сюжет фильма!

Моё тело начинает покалывать по мере того как мысли о Бэзиле заполняют мой мозг: – Ты никогда не думала, что такое может произойти в реальной жизни?

Язя начинает было отвечать, но затем останавливается и пристально смотрит на меня. У неё всегда было то, что наши личностные тесты называют Средне Преувеличенной Эмпатией. Вроде как она может прочитать чьи-то мысли, просто посмотрев на тебя или догадавшись по твоей интонации. – Что-то случилось? – Она придвигается ближе. – Ты кого-то встретила? Это тот парень, о котором ты недавно упоминала?

Медленно я киваю. Затем по моему лицу расплывается широкая улыбка, и прежде чем я осознаю, слова выскакивают из меня и я рассказываю, как встретила Бэзила в «АРОМАТАХ», о его генераторе запахов и как он пригласил меня на встречу. Наконец я произношу: – Я не могу объяснить почему, но я всё время думаю о нём, и у меня это странное чувство...– Я сажусь и прижимаю руку к груди.

– Какое чувство? – подозрительно смотрит Язя.

– Такая ноющая, тяжёлая боль в груди. Это не рана. Это почти прекрасно. И мой желудок будто свихнулся. И моё сердце бешено бьётся, а ладони потеют и я постоянно его вижу. И не могу перестать думать о нём.

Язя смотрит на меня слегка озадаченно и удивленно: – Тебе нужно сказать об этом твоей маме. Может быть, как раз из-за этого твой желудок издает все эти странные звуки.

– Урчание началось до того, как я его встретила, но ты хотела бы услышать самую странную часть?

– А есть ещё что-то более странное?

Я колеблюсь.

– Говори, – требует она.

– Ладно, – говорю я, – Но ты должна пообещать мне, что не взбесишься.

– Что? – она придвигается ко мне ещё ближе.

– То же самое происходит с ним.

Язя отодвигается и качает головой: – Это ненормально.

Разочарование ползёт по мне, словно тень, и я чувствую, что спускаюсь с небес на землю. – А мне плевать! – кричу я в фальшивое небо надо мной. – А может, нам суждено были встретиться.

– Ха! – смеётся Язя и хватает свой молоток. Краем глаза я вижу, как Пити ползёт в нашу сторону. Она приседает, затем быстрым движением ударяет Пити по голове: – Похоже, что моему молотку было суждено встретиться с его черепом.

Я смеюсь, когда мы смотрим, как бедный Пити бегает по кругу, переваливаясь с ноги на ногу, а над его головой летают искусственные голубые сойки. – Ай, ты меня сделала! – кричит он и падает в траву и исчезает, превратившись в букет завядших жёлтых цветочков.

– Остаётся надеяться, что моя судьба уготовила мне лучшую участь, – говорю я.

* * *

После посещения Арены Развлечений я глотаю ещё одну голубую дозу синтамила, так что мой желудок будет молчать, пока я нахожусь рядом с мамой. Когда я захожу в гостиную, вижу что всё семейство собралось вместе с лучшей подругой родителей Ахимсой ДюБуа.

– А вот и ты, наконец-то! – восклицает папа. – Мы уже заждались тебя.

– Зачем, что происходит? – спрашиваю я, опасаясь что они знают, о моих планах. Но папа сияет от радости, и меня осеняет: – Запуск нового продукта?

Мой папа никогда не выглядит более счастливым, чем когда выпускают его новое детище. Я клянусь, его зелёные глаза сияют ярче, а песочного цвета вьющиеся волосы даже подпрыгивают, как будто заряжаются его энергией. Ахимса же, напротив, впитывает каждый киловатт его возбуждения, будто она является чёрной дырой, поглощающей свет. Как всегда, она спокойная и элегантная, с длинными, изящными руками, красивым носом и огромными серо-зелёными глазами, подчёркнутыми подводкой, которые внимательно впитывают каждую деталь её окружения. С тех пор, как я себя помню, её густые чёрные волосы всегда были подстрижены в одном и том же стиле: зачёсанные назад короткие волосы, создающие летящий образ. Бабушка Эппл называет её Женщина-птица. Как и мои родители, она хранит молчание. Они все вместе учились в университете, но она быстро продвинулась по карьерной лестнице в Едином Мире, таща за собой моих родителей, пока её не назначили гендиректором два года назад, и она не сделала моих родителей лидерами проектов в своих областях.

– Мне необходимо было увидеть нашу первую группу испытуемых, – Говорит Ахимса, потрепав меня по щеке прохладной рукой. – Как твои занятия? – спрашивает она, делая шаг назад и изучая меня, скрестив руки на груди.

– Нормально, – говорю я, пожимая плечами.

– А твое межличностное общение?

Я закатываю глаза, отчего она начинает смеяться.

– Да, я знаю, говорит она, – необходимое зло для личностей выше среднего. Нам нужно делать исключений для таких одарённых детей как Талия, – говорит она, обращаясь к моей маме.

– Для неё полезно общаться с детьми её возраста, – произносит мама, переводя взгляд с меня на бабушку Эппл.

– Хватит болтать! – папа ведёт себя, как ребёнок, которому не терпится показать свою любимую игрушку. – Идите, смотрите, что я вам покажу.

Мы все собираемся вокруг низкого столика в гостиной. Мы напоминаем детей на праздничной вечеринке в ожидании распаковывания подарков, когда папа достаёт маленькую серую коробку и кладет её на ладонь. – Вот, – говорит он, торжественно поднимая крышку, – это последнее поколение Гизмо Единого Мира. – Он достаёт маленький чёрный аппарат, размером с половину его ладони и толщиной с палец. Я смотрю на Ахимсу. Её глаза сияют от гордости.

– Выглядит точно так же, как и нынешний, – говорит бабушка Грейс.

– Да, этот так, – оправдывается папа. – Но он может делать то, чего не мог ни один другой Гизмо.

– Он может делать кое-что, на что не способно ни одно устройство на планете вне стен лаборатории, – добавляет Ахимса.

– Излечивать мужское облысение? – шутит дедушка Питер, поглаживая себя по лысой голове. Мы все смеёмся, даже бабушка Грейс.

– Нет, на это мы ещё не способны, – отвечает папа, но его энтузиазм не уменьшается ни на йоту из-за наших шуток. Он продолжает крутить Гизмо в руках

– Что тебя раздражает больше всего в твоём Гизмо? – спрашивает папа.

– Нам нужно назвать что-то одно? – спрашиваю я в ответ. Дедушка, бабушка Эппл и я со смехом переглядываемся.

– Да! – подталкивает меня папа. – То, что больше всего выводит из себя.

На несколько секунд я задумываюсь, затем произношу. – То, что мне вообще нужно его иметь.

– Именно! – говорит папа. – Вот поэтому ты и была вдохновителем этой идеи. – Он держит Гизмо на ладони, так чтобы мы все могли видеть, затем проводит рукой по поверхности и он исчезает. Все в изумлении уставились на него.

– Что? Где он? Куда он делся? – спрашиваем мы друг у друга.

Папа смеётся: – Все ещё на месте. – Он опять проводит рукой по поверхности и Гизмо появляется снова.

Мы охаем и ахаем. Ахимса хлопает в ладоши, в восторге от нашей реакции. Я наклоняюсь, чтобы рассмотреть поближе, потому что даже я под впечатлением.

Папа широко улыбается: – Мы наконец-то изобрели нанотехнологию, которая позволяет делать вещи невидимыми!

– А он работает одинаково, вне зависимости, видим ли мы его или нет? – мама отбирает аппарат у папы и практикуется, заставляя его исчезать и появляться.

– Функции остаются неизменными, – отвечает Ахимса.

– Может ли режим невидимости обмануть локатор? – спрашиваю я.

– Отличный вопрос! – говорит папа, явно гордясь собой. – Большая часть работы по маскировке до сих пор заключалась в запутывании сигналов радара, которые не смогут быть обнаруженными другими приборами. Но мы сделали кое-что совершенно другое. По всей поверхности мы разместили кристаллические молекулы, как бы вращающиеся на шарнирах. Одной стороной они рассеивают электроны[8]8
  Исправлено. В оригинале (“On one side they absorb light and microwaves so you see the object”) по описаниям получается абсолютно чёрное тело, что, как мне кажется, не соответствует мысли автора. И, потом, то, что прибор становится невидим, не исполняет объявленное желание главной героини. Ведь Гизмо всё равно придётся носить с собой, пусть и невидимый.


[Закрыть], так что ты можешь видеть объект, но когда ты переворачиваешь их, эти наночастицы отражают свет и микроволны таким образом, что ты видишь то, что расположено за объектом. Другими словами, это преломляет свет вокруг объекта и твой мозг думает, что его здесь нет.

– Объясни-ка ещё раз то, что ты только что сказал, – просит со смехом дедушка, затем машет рукой и добавляет, – Хотя, забудь, я всё равно никогда не пойму, но я уверен, это восхитительно.

Он отбирает Гизмо у мамы, и играет с ним, прежде чем отдать его бабушке Грейс, которая также находится под впечатлением.

– И самая лучшая часть, – говорит папа, доставая свою сумку, – это то, что у каждого будет достаточно времени разобраться с ним, потому что его получит каждый из вас.

Он достает ещё пять серых коробочек: – Но сначала, нам нужно отключить свои старые Гизмо. Все присутствующие с радостью достают свои старые Гизмо и кладут их на стол.

– Нам, разумеется, нужно исправить все возможные ошибки, прежде чем представить его общественности, – объясняет Ахимса, пока папа раздаёт аппараты. – Так что, пока вы будете пользоваться вашими, мы будем собирать данные.

– Ничего сверх ординарного – говорит папа. – Просто обычный поиск возможных ошибок.

Ахимса поворачивается ко мне. – Разумеется, мы хотим, чтобы ты показала свой всем своим друзьям.

Очевидно, думаю я, она не слишком хорошо меня знает, если считает, будто у меня много друзей или что мне нравится демонстрировать новинки.

– Мы хотим создать шумиху в твоей демографической группе, – говорит Ахимса, – так как это создаст спрос, а ты знаешь, что спрос повышает... – она ждёт от меня, чтобы я закончила фразу.

– Прибыль, – бормочу я.

– И...? – спрашивает она. Когда я не отвечаю, она смотрит на моих родителей, которые заканчивают хором: – Прибыль правит миром.

– Я их все утилизирую, чтобы загрузить ваших новых помощников, – говорит папа, собирая старые аппараты, затем он осознаёт, что держит в руках только четыре. Он смотрит на меня. – А где твой, Тал?

– Мой? – нервно переспрашиваю я. – Хм, уверена, он где-то в моей комнате. Я позже поищу его.

Он качает головой: – Мы должны уничтожить его.

– Могу я оставить его себе? – спрашиваю я.

Ахимса хмурится: – Хранить устаревшую технологию? Зачем?

Я не могу сказать правду, чтобы не разоблачить себя как хакера перед гендиректором Единого Мира.

– Не переживай, – жизнерадостно говорит папа. – И на твоём новом аппарате Астрид будет работать.

Повезло мне, думаю я, но в ответ говорю: – Пойду, поищу его, – и тащусь к себе в комнату. Всё то время, которое я потратила за прошедший год на то, чтобы переделать свой Гизмо полетело в трубу. По крайней мере, теперь я знала, чем буду развлекаться следующие несколько недель. Переделывать новый.

Я нахожу Гизмо в кровати под грудой одеял. «Прости, старушка, – говорю я, пока несу аппарат на смерть. – Ты уже – прошлый век»

* * *

Сидеть перед моим домашним экраном следующим вечером оказалось тщетной попыткой, потому что я не могла сфокусироваться на своих заданиях. Я перепробовала всевозможные позы – валялась на постели в одеялах, сидела за столом, сворачивалась вокруг подушки на полу. Ничего не помогало, моя голова раскалывалась, желудок грохотал, а мысли были заняты Бэзилом. Я множество раз пыталась найти информацию о нём или об Аналогах, но все попытки были тщетными. Аналогов как будто не существовало, также как и никто с именем Бэзил (первым или вторым)[9]9
   У них так водится; отчества нет, зато два имени


[Закрыть] никогда не регистрировался ни на одном сайте ЕМ. Никаких записей в Аренах Развлечений, PlugIns, TopiClubs или в межличностном общении. Никаких историй покупок. Никаких записей о рождении с таким именем от пятнадцати до двадцати лет назад, и никаких Бэзилов в чатах Динозавров. Либо он ещё больший призрак-одиночка чем я, отчего у меня по позвоночнику пробегает дрожь удовольствия, либо же он соврал мне обо всём, и при мысли об этом я ощущала тошноту.