Текст книги "Голодная (ЛП)"
Автор книги: Х. А. Суэйн
сообщить о нарушении
Текущая страница: 18 (всего у книги 23 страниц)
ЧАСТЬ 4
ФЕРМА
Человек распространяет убеждения, как дерево делится яблоками
Ральф Уолдо Эмерсон
Я приняла душ на улице, в кабинке без крыши, в отверстие сверху были видны деревья, покрытые кудзу. Ледяная вода подавалась через насос. Я колебалась, желая чтобы она была не такой холодной, но мне не могла слишком привередничать. Впервые в жизни я была настолько грязной, что душ мне был действительно необходим, и по правде говоря, мне даже понравились ощущения. Я собралась с духом, обрушила на себя половину холодной воды, и долго тёрла себя толстым куском мыла такого же цвета, как и листья кудзу. Когда вымылась, я нашла свою одежду влажной, но зато свежевыстиранной и висящей на деревянном гвозде на маленькой укрытой площадке позади душа. Рубашка, которую я взяла у матери Бэзила исчезла, её заменило бесформенное платье из колючей коричневой ткани, которое носили все женщины, кроме Гайи. В дополнение к нему были женские сандалии, которые хорошо сидели на моих ногах и были удобны для моей ноющей лодыжки, которая всё ещё была немного опухшей и бледной.
Я никогда особо не заботилась о том, как я выгляжу, но почувствовала легкую досаду, оказавшись одетой в мешок. Язя бы умерла, если бы ей пришлось надеть это. Я подумала о видео, которое она сняла в PlugIn 42 в своём пушистом фиолетовом комбинезоне, объявив себя хроникером революции. Мне стало интересно, загрузила ли она ещё какие-нибудь политические видео на свой ЛРК.
Я искала свой кисет, но нигде не могла его найти. Нерешительно я выглянула из-за занавески. Девочка, которой дали задание заботиться обо мне, была примерно моего возраста и на большом сроке беременности. Она сидела на лавочке и болтала ногами, ожидая меня.
– Привет, эм, ты случайно не знаешь, где мои вещи? – спросила я.
– Рубашка?
– Вообще-то, – я окончательно вышла наружу, – я ищу маленькую сумочку, – она непонимающе моргнула. – Она красного цвета. Вязаная. Примерно такого размера. – Она покачала головой. – Это очень важно для меня.
– Внутри что-то было?
– Нет, – призналась я, так как бросила свой Гизмо в бесконечные заросли кудзу. – Просто моя бабушка сделала её для меня и...
– Ой, – произнесла она ни капли не сочувствуя. – Вся ткань идёт на переработку.
– Но она принадлежала мне, – сказала я. Она склонила голову, как будто слово было непонятным, и до меня дошло. Я действую как богачка. Здесь нет ничего моего.
Неторопливой походкой подошел Бэзил, который выглядел, как древний охотник в своей землисто-коричневой рубашке и брюках.
– Мы подходим друг другу, – сказала я, переводя взгляд со своей одежды на его.
Он улыбнулся: – Классно, правда? Здесь нет никакой моды!
Я не ответила, не понимая, был ли он серьёзным, или говорил с сарказмом.
– Готова? – девушка встала, с нетерпением желая заняться своими собственными делами.
– К чему? – спросила я, но она не ответила. Бэзил предложил мне локоть, потому что я всё ещё прихрамывала, но я заколебалась – Это твоя здоровая рука?
– Сейчас со мной всё в порядке, – ответил он мне. – А как ты?
Я медленно повертела стопой. – Всё ещё не гнется и ноет, – отвечаю я. – Но уже лучше, чем было. – Для устойчивости я опираюсь на его руку, и мы следуем за девушкой через шумную поляну.
Каждый человек, мимо которого мы проходим, тащит из лесу огромные корзины в плетьми кудзу или переносит вещи в странные коричневые дома, окружающие открытое пространство. Все строения представляют собой одинаковые прямоугольники, сложенные из больших блоков высушенных лоз, которые моя бабушка могла бы назвать брикетами, они уложены на высоту восемь футов, и накрыты остроконечной крышей из ковриков, сделанных из плотного материала. Дети, а здесь их достаточно много, поделены на небольшие группки. Самые маленькие очищают лозы от листьев, другие сортируют их по размеру, подготавливая для старших ребят, которые очищают их маленькими ножами, затем бросают в чаны с водой для замачивания. Осмотревшись, у меня зарождается подозрение, что всё здесь сделано из кудзу, даже моё вызывающее зуд уродливое платье.
– Там дальше находятся поля, на которых фермеры выращивают зерно, – рассказывает девушка, неопределённо махнув рукой в сторону зарослей кудзу футах в пятидесяти позади зданий. – А в другой стороне, в лесу, люди собирают то, что может расти и без человеческой помощи. – Она опять машет рукой в противоположную сторону, к другим зарослям, позади лагеря. С воздуха это место, должно быть, выглядит как проплешина с коричневыми пучками посреди бескрайнего зелёного моря.
– А ты к кому относишься? – спросила я. – К фермерам, или к собирателям?
– Ни к тем, ни к другим – она бросила на меня косой взгляд. – Я делаю всю домашнюю работу для Гайи. Готовка. Уборка. Всё, что ей потребуется. Вон там находится насосная станция и туалеты. – Она показала на три длинных здания вдоль края поляны.
– А что такое туалеты? – спросила я.
– Это место, где ты справляешь нужду, – пояснила она.
– В смысле писаю?
– Да, – медленно произнесла она, – и когда тебе нужно, ну ты понимаешь... испражниться.
– Испражниться? – я пытаюсь понять, о чём она говорит. – Аааа, – наконец до меня доходит, – Серьёзно?
Бэзил начинает хохотать. Он смеётся так сильно, что его щёки становятся красными.
– Да, серьёзно, – весь ответ девушки. Она продолжала идти, показывая на одинаковые здания, через каждые десять футов. – Здесь работают строители. Тут швеи. Здесь ткачи.
– А что это такое? – я затормозила возле чуть большего, более легкого строения с большими окнами под крышей.
– Столовая! – ухмыльнулся Бэзил. – Это место, где все собираются, чтобы вместе поесть.
– Ты имеешь в виду настоящие блюда? – Я пытаюсь вообразить, как я сижу за столом, ем еду, в точности как описывала бабушка Эппл. Бэзил кивает. – А где находится школа? – нетерпеливо спрашиваю я.
Девушка качает головой. – Гайя говорит, что, работая, мы учимся.
– А как же дети? – недоумевала я. – Как они учатся читать?
Она бросила на меня взгляд через плечо. – Ты задаешь слишком много вопросов.
– Что ж, – ответила я ей, – здесь многому нужно научиться, разве не так?
Она снова посмотрела прямо на меня. – Гайя говорит: Учись на практике, а не задавай вопросы.
Её слова задевают меня, но я понимаю, о чём она говорит, так что перестаю доставать её.
Когда мы подошли к развилке, оба пути которой вели к выходу с поляны, я оглянулась назад. Весь лагерь – от общего хозяйства в дальнем конце, до рабочих строений в центре и общей столовой на этом конце – занимает не более сотни футов в ширину и около полумили в длину. – Это невероятно, как много можно вместить на столь маленькой территории, – говорю я.
– Это ещё не всё, – говорит девушка. – Внизу есть ещё амбар для хранения урожая и госпиталь. – Она машет рукой вправо.
– Это интересная сочетание, – шепчу я Бэзилу.
– Может быть, они смогут сделать что-нибудь с твоей ногой, – предполагает он.
– А что там? – я указываю рукой влево.
– Там живет Гайя, – отвечает она. – Пошли.
– Она подводит нас к зданию, которое отличается от всех остальных. Оно похоже на фотографию фермы моих бабушки и дедушки, добротная старинная постройка, с настоящими стеклянными окнами.
– А что, у Гайи большая семья? – спрашиваю я, потому что это здание больше чем любое другое строение, кроме разве что столовой.
Девушка задумывается над ответом, затем произносит: – Мы её семья.
– Но весь этот дом полностью принадлежит ей одной? – я чувствую незнакомое чувство в животе. Может быть это ревность?
– Уважаемый доктор останавливается здесь, когда посещает нас.
– Кто?
Она медлит, прежде чем нажать на дверную ручку, но ничего не говорит, и до меня опять доходит – я снова задаю слишком много вопросов.
Внутри я глазею с отвисшей челюстью, когда мы проходим через гостиную с высокими потолками и плюшевой мебелью и заходим в освещённую солнцем комнату. – Вы можете подождать здесь. – Она указывает на длинный деревянный стол со скамейками по бокам и большим креслом, накрытым мягкой жёлтой тканью. Здесь нет ничего, сделанного из кудзу. Девушка толкает двойную раздвигающуюся дверь в дальнем конце комнаты. Врывается тёплый ароматный воздух. От запаха мой желудок начинает урчать. Я сжимаюсь и скрещиваю руки на своём животе.
Бэзил тянется ко мне, и легонько массажирует мне плечи. – Тебе не нужно стесняться, когда ты здесь. – Он подтаскивает для нас скамейку. – Ты же стремилась к этому.
Хотела бы я быть такой спокойной, как он, но по какой-то причине я не могу расслабиться и чувствую какую-то таинственность.
Девушка опять появляется в комнате, на этот раз, неся в руках поднос с двумя дымящимися тарелками. Когда она ставит их перед нами и кладет ложки, я ловлю на себе её косой взгляд, но она быстро отводит глаза, прежде чем я успеваю поблагодарить её.
Как раз когда я собираюсь спросить, что в моей тарелке, в раздвинувшиеся двери врывается Гайя, её длинное голубое платье развивается за ней. – Ваша первая в жизни еда! – объявляет она и усаживается в мягкое жёлтое кресло. – Можете вы в это поверить?
Я пялюсь на дымящуюся жидкость, не зная, что и сказать.
– Это чудесный бульон из кудзу, – говорит мне Гайя. – Нужно начинать с чего-нибудь лёгкого. Пусть твоя пищеварительная система научится работать. Плюс ваш вкус не слишком изысканный, потому что всю жизнь вы знали только приятный, чуть солоноватый вкус синтетического питания. – Она скорчила гримасу. – Брр, ужасная вещь, по правде говоря. В мире существует так много ароматов. – Она ласково улыбается нам. – А теперь, когда вы здесь, с нами, я покажу вам их все! Ешьте быстрее, пока он не остыл.
Я окунаю ложку в тарелку и глотаю немного бульона.
– Ну и что ты думаешь? – спрашивает Гайя.
– Вкусно! – восклицает Бэзил, набирая полный рот.
Насколько я могла сказать, вкуса было не так уж и много. По большей части, было похоже на чуть тепловатый, солоноватый синтамил, но я полагаю, что если бы мне пришлось сражаться за любую возможность питаться, как Бэзилу, то в таком случае, даже миска какой-нибудь бурды, похожей на эту, показалась бы мне восхитительной.
– Вы привыкнете к подобной жизни достаточно быстро, – произнесла Гайя, наблюдая, как мы едим. – Многие из тех, кто попадает к нам, поначалу боятся. Большинство из них жестоко истязали за то, что они интересовались чем-то кроме синтамила. В них глубоко укоренилась мысль, что настоящая еда может навредить им. Они сопротивляются или пытаются есть тайком, потому что опасаются нарушения закона.
– А мы разве не делаем этого? – спросила я, съев очередную ложку. – Нарушаем закон, я имею в виду.
Лицо Гайи становится жёстким. – Какой закон?
– УАОЗП – говорю я. – Универсальный Акт...
– Закон жадности? – горько спрашивает она. – Корпоративного давления, продиктованного культом наживы? Нет, спасибо! Здесь мы следуем только законам Матери Природы.
Бэзил кивнул, соглашаясь с ней.
– А Единый Мир вас не трогает? – спросила я.
Гайя запрокидывает голову назад и громко и долго смеётся. – Единый Мир с радостью добрался бы до меня. Я публичный враг номер один. Она гоняются за мной с тех самых пор, как я ушла. – Она посмотрела на нас и вызывающе подняла бровь. – В другой жизни я занимала там значительную должность, ну вы понимаете. Когда я ушла, поднялась большая буря. – Она смотрела на нас, пока мы переваривали информацию.
Бэзил с восхищением смотрел на неё, но у меня были вопросы. Мне было интересно, знала ли она моих родителей или Ахимсу, и почему я никогда не слышала о ней, если она работала в верхах ЕМ, но потом я подумала, что, наверное, в моих же интересах не стоит распространяться, кто я такая. – Так Единый Мир не знает, что ты здесь? – спросила я вместо этого.
Она вздёрнула подбородок и понимающе усмехнулась. – Ох, ты очень умна, Делайла.
– Талия, – поправила я, но она, казалось, не обратила внимания.
– Знают ли они, где я, или, – она хитро улыбнулась, – они держатся на расстоянии? – Она смотрела мне в глаза достаточно долго, чтобы я начала чувствовать себя неуютно. Я отвела взгляд, и она продолжила говорить.
– Было время, когда я купила целое предприятие в Кругах. Как и все остальные, я верила утверждениям Единого Мира, что у него есть ответы на вопросы как спасти человечество. Разумеется, дурманящие наркотики, которыми они нас пичкали, делали невозможным освободиться от этих убеждений, так глубоко укоренившихся с того момента, как пуповина заменялась на подключение к сети! – Она рассмеялась над собственной шуткой. – Разве что, если ты очень, очень сильный, как я. Я смогла разглядеть их ложь. Для меня правда была так же прозрачна, как вот это оконное стекло. – Она показала рукой на большое, глубоко посаженное окно, выходящее на буйные заросли кудзу. – Я знаю, на что они способны, – сказала она, наклоняясь к нам поближе. – И, если бы я захотела, я бы смогла их уничтожить! – Она хлопнула ладонями по столу, заставив наши ложки подпрыгнуть от её крика.
Я отодвинулась подальше, не уверенная, в себе ли она, или просто настолько необычна.
– Не бойтесь, мои дорогие, – произнесла она с ласковой улыбкой. – Я здесь, чтобы защитить вас. Как мама-тигрица – большая бродячая кошка – жестокая в своём стремлении защитить детёнышей. Но вы ещё не понимаете этот животный инстинкт, так как вы пока далеки от своей истинной природы. Со временем это придёт. Это появится. – Она откидывается в кресле, изучая нас. – Вы двое счастливчики. Вы знаете это?
– Да, нам повезло, что вы нашли нас, – вырывается у Бэзила. – Мы могли бродить тут неделями...
– Да, разумеется, но кроме этого, – продолжает Гайя, отмахиваясь от его благодарностей. – Счастливчики, потому что вы нашли друг друга. – Она складывает руки, и наклоняет голову вправо. – Я наблюдала за вашим воссоединением. Вы очень привязаны друг к другу, не так ли?
Кровь подступает к моим щекам, и я отвожу взгляд.
– Не смущайтесь! Подобные чувства абсолютно естественны для вашего возраста. Предполагается, что вы должны испытывать сильные страсти. – Я смотрю на неё с робкой надеждой, и вижу печаль мелькнувшую по её лицу, но сменившуюся доброй улыбкой. – Я вижу по вашим глазам, что кто-то, вероятно, сказал вам, что это неправильно – испытывать подобные чувства к другому человеку. Или, может быть, речь шла о ком-то конкретном? Кто-то ведь пытался разделить вас, так?
Мы с Бэзилом посмотрели друг на друга, удивляясь тому, как много о нас она знает.
Гайя встаёт и становится позади наших кресел. Она кладет руки нам на плечи. – Но вы двое, вопреки всему, нашли друг друга. Несчастные влюблённые, как мне кажется! – Она склоняется между нами. – Пирам и Фисба![17]17
Ромео и Джульетта древнего Рима
[Закрыть] Ромео и Джульетта! Тристан и Изольда! Кэти и Хитклифф![18]18
Герои романа Эмили Бронте «Грозовой перевал»
[Закрыть] – она шёпотом произносит все эти имена из давно забытых романов, которые я нашла на бабушкиной книжной полке. Гайя выпрямляется и медленно обходит стол. – Вы двое, должно быть, самые большие счастливчики в мире. Кто ещё может похвастаться тем, что смог влюбиться естественным путем, сбежал и оказался здесь, где вы можете жить свободно, любить того, кого захотите, завести семью, быть частью нового мира, который я создала на Ферме? – Замогильным шёпотом она сама отвечает на свой вопрос: – Никто.
Гайя усаживается на подоконнике. Солнце пробивается сквозь оконное стекло, освещая длинные седые кудри, обрамляющие её лицо. – Больше нигде в мире это не было бы возможным, – говорит она нам. – Если бы вы вернулись, они бы определённо разделили бы вас. Напичкали бы стабилизаторами настроения и антипсихотическими средствами и средствами для подавления аппетита, чтобы заглушить ваши чувства. Сказали бы вам, что ваши чувства незаконны, аморальны и являются угрозой для общества. Вас назвали бы одержимыми. Вас заперли бы и, в конце концов, забыли о вас. Это и правда чудо, что я нашла вас. И за это мы должны благодарить Мать Природу. – Она закрыла свои глаза и подняла подбородок, подставляя своё лицо под тёплые лучи солнца, пробивающиеся сквозь стекло.
На мгновение я была полностью захвачена её историей. Она права. По крайней мере, частично. Возможно, мне не так уж и повезло, учитывая всё, что произошло с нами за последние несколько дней, и я не уверена, что Мать Природа имеет ко всему этому хоть какое-нибудь отношение, но я была рада снова быть с Бэзилом, и рада тому, что больше не нужно убегать. Это правда, что я с большей радостью останусь здесь, чем окажусь в ловушке, как беглец, или меня запрут в клинике, или, что ещё хуже, в тюрьме, но кое-что из того, что она говорила, не слишком мне нравилось. Я посмотрела на Бэзила. Его глаза были закрыты, как и у Гайи, как будто он тоже общался с Матерью Природой. Казалось, что она могла просидеть так бесконечно долго, но мне хотелось, чтобы она поняла, что это не может продолжаться вечно. – Гайя, – начала я, – ты знаешь...
Она внезапно открыла глаза и спросила, – Делайла, дорогая, когда у тебя были последние регулы?
– Прошу прощения? – я запнулась, задумавшись, кто такая Делайла.
– Твои регулы. Твои месячные. Ежемесячный цикл, который вообще-то можно назвать благословением, – со смехом пояснила она.
Мои щёки заалели. – Мне только семнадцать. Я ещё не посещала Фонд Размножения, так что мои гормоны не отрегулировали для подобного процесса, – пробормотала я, смущаясь от того, что мне приходится говорить о таких вещах в присутствии Бэзила. – И моё имя – ...
– Ага, понятно, – произносит она, перебивая меня. – А когда тебе делали последнюю прививку?
– Около трёх месяцев назад. А что? – спросила я, удивляясь, зачем ей знать о таких вещах.
– Мм-хм,. – Кивает она. – Итак, вещества, подавляющие твои гормоны, через три месяца выведутся из твоего организма, и у тебя будет первая менструация.
Меня передергивает от нежелания этого разговора. Разговаривать с незнакомкой о подобных вещах в присутствии Бэзила даже хуже, чем разговор о моих генетических проблемах между мамой и доктором Деметер. Я настолько смущена, что даже не могу найти слов, чтобы сказать ей, что через три месяца меня здесь уже не будет.
– О, да не смущайся ты так! – вскрикивает Гайя и подбегает ко мне. Она наклоняется, обнимает меня за плечи. Я сижу в её объятиях прямо, желая, чтобы она отстала от меня. – Это же такая прекрасная вещь. Мы даже организуем особый праздник по этому случаю. Все будут поздравлять тебя! Ты будешь сидеть на пьедестале с ленточками в волосах.
Я даже не могу представить себе, что может быть хуже. Возможно тюрьма?
– А потом, – Гайя перекидывает ногу через скамейку и садится лицом к лицу со мной. Она берёт мои руки в свои. – Тебе будут дарить невероятные подарки.
Я смотрю на неё в полном недоумении. – Я понятия не имею, о чём ты говоришь.
Она склоняется и кладёт руку мне на живот. – Твой ежемесячный вклад, – отвечает она с сияющим взглядом.
Я вздрагиваю от её прикосновения и отодвигаюсь.
Она поднимается и подходит к Бэзилу. – Даже не думай, что я забыла о тебе, мой милый мальчик. – Она протягивает руку и треплет его по щеке. – Ты тоже можешь предложить нам много чего.
Бэзил смотрит на неё с обожанием. Похожий взгляд я видела у него, когда он смотрел на Ану, но теперь он ещё более восторжен, что беспокоит меня. Особенно потому, что Гайя как-то особенно жадно она осматривает его, как её пальцы задерживаются на его челюсти. У меня по коже бегут мурашки.
– Мне бы очень хотелось связаться с моей семьёй, – быстро говорю я. – Они должны знать, что со мной всё в порядке и ...
Гайя медленно поворачивается. Она нависает надо мной и качает головой. – Теперь твоя семья это мы, моя дорогая.
Я чувствую, как кровь отхлынула от моего лица, и голова начинает кружиться.
– А сейчас, – говорит она, направляясь в сторону двойных дверей, я оставляю вас двоих, мои голубки, наедине. Доедайте свой суп. Элла принесёт вам чудесный чай. Очень полезный для животиков. Затем, для каждого из вас мы найдем занятие, потому что все должны отрабатывать свое содержание. Помните, на Ферме нет благотворительности.
* * *
Когда Гайя исчезает, я разворачиваюсь и хлопаю Бэзила по руке. – Ты слышал?
– Она абсолютно невероятна, правда ведь? – говорит он, не отрываясь от своего супа, на который он незамедлительно набросился.
– Нет! В смысле, она и правда, интересная личность. Но кое-что было странным, тебе так не показалось?
– Она может читать в наших сердцах, – сказал он, как будто это было определённым фактом.
– Нет, она не может этого.
– А как ещё она может знать, что твои родители пытались разделить нас?
– Она не знала этого, – уточнила я. – Она сделала общее предположение почему мы убежали, что, вероятно, является достаточно частым случаем, если задуматься. Парня и девушку застают вместе и...
Бэзил качает головой.
– И что, чёрт возьми, значит мой ежемесячный взнос? – Я не могу даже просто произнести это, не покраснев. – Или её разговоры о том, что мы можем завести семью. Или то, как она меня называла то Делией то Делайлой? Она вообще знает, кто я такая?
– Просто потому что все во Внутреннем Круге знают твою семью...
– Это не то, что я имела в виду, – прорычала я, но покраснела, потому что в чём-то он был прав.
– Послушай, – произнес чуть мягче. – Здесь живет где-то около двух сотен людей, а она не слишком хорошо запоминает имена. Велика проблема. – Он посмотрел на мою полупустую тарелку. – Ты собираешься это доедать?
– Нет, больше не хочу. – Я отодвигаю тарелку. – А она была частью Аналогов? Ты слышал о ней раньше?
– Нет. Это безумие, не правда ли? Она была здесь всё время, а мы и знать об этом не знали. Если бы я узнал об этом месте раньше...– Он посмотрел на мою миску.
Я подтолкнула свой бульон к нему, и он набросился на тарелку. – Но разве тебя не насторожило хоть что-нибудь в том, что она говорила? Хоть немного? Она считает, что мы останемся здесь на достаточно долгое время и заведём детей!
Это привлекло его внимание. – Она всего лишь хотела сказать, если мы захотим. Со временем.
– Я не уверена в этом, – сказала я, думая обо всех девушках моего возраста, которых я видела на площадке. Как минимум четверть из них выглядели беременными. – Здесь бегает очень много маленьких детей.
Он слегка смущённо ухмыльнулся. – Я думаю, именно так и должно происходить, Эппл, когда люди не делают прививок и не принимают синтамил.
– Разумеется, я понимаю это, но я не хочу, чтобы это произошло с нами. По крайней мере, не сейчас.
– А я вообще не хочу детей, – сказал он, вычерпывая последние капли жидкости из моей миски.
Это удивляет меня почти так же сильно, как и слова Гайи о том, что мы должны завести семью. – Правда? Вообще никогда?
– И закончить, как мои родители?
– Не все родители такие плохие, – ответила я ему. – Посмотри на мою семью...
– Ага, давай посмотрим на твою семью, – со смешком говорит Бэзил. – Они заперли тебя в реабилитационном центре, затем назначили цену за мою голову.
– Да, но... – пытаюсь протестовать я.
– Разве это как-то отличается от того, что сделала моя мать?
– Они так поступили, потому что думали, что так будет лучше для меня.
– Ты что, шутишь? Ты же первая сказала, что они прикрывали свои задницы, чтобы не скомпрометировать Единый Мир.
– Но...
– Эти люди спасли нас, – со злостью сказал он. – Мы могли бродить здесь дни, недели или месяцы. Или мы могли оказаться в тюрьме, благодаря твоей семейке. Мы должны быть благодарны за то, что Гайя приняла нас с распростёртыми объятиями.
– С распростёртыми объятиями? Они тащили тебя через лес как преступника. Я всё видела.
– Они должны были соблюдать осторожность. Люди приходят сюда и воруют кудзу.
– Типа здесь её не хватает! – вырвалось у меня.
– А что, если бы я был агентом Единого Мира?
– Но у тебя нет общего видения ситуации. В Кругах положение изменилось, и кое-что из того, что здесь происходит, странно.
– Слушай, Эппл, – он поворачивается и смотрит мне в лицо. – Ты в бегах всего пару дней. Но я провел так всю свою жизнь. – К его щекам подступает кровь, глаза начинают сверкать. – Многие здесь – вторые дети в семье, как я. Мы жили в страхе. Скрывались от агентов безопасности. Никогда не знали, как мы сможем достать очередную порцию синтамила.
– Я знаю, – сказала я ему. – Именно поэтому мы должны вернуться и бороться, чтобы изменить систему, потому что есть вторые дети в семье, как ты, а есть такие, кто голоден, как я. Как мы.
Он качает головой. – Я всю свою жизнь боролся с системой, которая убила моего брата, и которой было плевать, жив я или умер, ты жила иначе. Теперь я наконец-то могу расслабиться.
Я опустила глаза, пристыженная.
– Я знаю, что для тебя это большие перемены. – Он прикоснулся к моей руке. – Но впервые за всю мою жизнь мне не нужно о чём-то беспокоиться, оглядываться. Я уверен, если ты попробуешь, ты увидишь, как здесь чудесно. Гайя любит нас. Всех нас.
Я покачала головой.
– Она послала за тобой поисковую группу после того, как они нашли меня. Они могли оставить тебя там, но не сделали этого.
– Я знаю, – пробормотала я.
– И я был так счастлив, что они тебя нашли. – Он обнял меня и покрепче прижал к себе. – Я даже не могу представить себя здесь без тебя. – Когда он наклонился и поцеловал меня в лоб, я почти ощутила, как допамин проникает в мой мозг, унося прочь всё то, почему я хотела уйти. – Пожалуйста, дай этому месту шанс, – попросил он. – Для меня.
Я обняла его за талию и вдохнула его аромат. На короткие секунды часть меня согласилась, что он может быть прав. И тут девушка по имени Элла прошла через двойную дверь с ещё одним подносом. Заметив, что мы обнимаемся, она споткнулась и, гремя чашками, выплеснула горячую жидкость себе на пальцы. Она вскрикнула и уронила поднос, разливая по полу всё содержимое.
– С тобой всё в порядке? – я схватила тряпку со стола и опустилась на колени, чтобы вытереть чай.
– В порядке, – ответила она, собирая осколки разбившихся чашек.
– Позволь, я взгляну на твои руки, – я потянулась к ней, чтобы убедиться, что она не обожглась и не порезалась.
Когда я держала её руки, я не искала отметки на её коже. Вместо этого я посмотрела в её невинные голубые глаза, на пухлые щёки, и осознала, что она очень молода. – Сколько тебе лет? – шёпотом спросила я.
Она отодвинулась, усевшись на пятки. – Пятнадцать.
Я втянула в себя воздух и показала на её выпирающий живот. – Но... но...
Она вызывающе подняла подбородок. – Но что?
– Ты не...? Ведь это...?
Она погладила живот руками. – Я надеюсь, что на этот раз это девочка, – робко сказала она. – У меня уже родился маленький мальчик.
– Уже? – я изумлена, и прежде чем я смогла остановиться, у меня вырвалось, – Зачем?
– Потому что, – Элла собрала разбитые кусочки на поднос. – Гайя говорит, что так хочет Мать Природа. – Она с усилием поднимается на ноги. – Я принесу ещё чая.
Когда она исчезает за двойными дверьми, я поднимаюсь с пола и смотрю на Бэзила. – Теперь даже не вздумай говорить мне, что тут всё в порядке, – громко шепчу я. – Этой девочке пятнадцать, а у неё на подходе уже второй ребёнок.
– Может быть, это то, чего она хочет, – говорит Бэзил, равнодушно пожимая плечами.
– Нет, – говорю я. – Никто бы не захотел, будь у него выбор.
Он схватил меня за руку. – Эппл, – произнёс он. – Ты ведь даже не пробовала.
Я падаю на скамейку с тяжёлым вздохом. – Я даже не знаю, смогу ли я.
– Не говори так, – умоляет он.
– Слушай, Бэзил, в любом случае я должна дать знать родителям, где нахожусь.
Он с отвращением затряс головой.
Я уставилась на свои руки, пытаясь найти способ, чтобы объяснить, но тут вернулась Элла с новым чаем. Она поставила поднос на стол.
– Гайя говорит, что вы должны это выпить. Потом я отведу вас на ваши рабочие места.
– Рабочие места? – переспросила я. – На вы ведь даже не знаете, что мы умеем.
– Гайя знает, – ответила Элла, деловито меняя местами суповые тарелки и чашки.
– Откуда? – спросила я, но Элла не ответила. Я попыталась поймать взгляд Бэзила, но он больше не смотрел в мою сторону.
* * *
Несмотря на то, что нас с Бэзилом разделили, и я застряла в странной, скудно обставленной комнате с восемью девушками, которых я раньше никогда не встречала, той ночью я спала крепко. Я была такой измученной, что, наверное, заснула бы даже на голых камнях. Но в моём распоряжении была какая-никакая кровать, и я проснулась более свежей, чем чувствовала себя последние несколько дней, и я не могла дождаться встречи с Бэзилом. Но у Шило и Рен, двух девочек, с которыми я делила трёхъярусную кровать, были другие планы. Они потащили меня заниматься утренним туалетом, как только открыли глаза.
В уборной возле круглой дырки, прорезанной в деревянной скамье, где мы справляли нужду, я заметила стопку маленьких пластиковых стаканчиков с закручивающейся крышкой. Пока я мылась в общей раковине, я заметила, как девушки друг за другом выносили чашку с собственной мочой. Они поочерёдно карандашом писали длинный номер на боку чашки и ставили её на поднос, стоящий возле двери.
Когда Шило подошла к стойке со своей чашкой, я растерянно спросила – Неужели мне нужно писать в чашку? – опасаясь, что моча может не попасть в отверстие.
– А Гайя говорила тебе сдавать образцы? – спросила она.
– Вроде бы нет.
– Вот это и есть ответ на твой вопрос.
– А зачем нужно писать в чашку? – спросила я.
Шило моргнула, как будто не поняла смысл вопроса, затем ответила, – Потому что Гайя мне так сказала.
Я чуть не засмеялась, вспомнив слова моей бабушки, Если бы Язя сказала тебе прыгнуть с моста, ты бы сделала это? Разумеется, здесь предполагаемый ответ – «да». Если Гайя говорит тебе писать в чашку, ты писаешь в чашку.
Когда мы вышли из уборной и пошли по направлению к столовой, из насосной станции вышла женщина. Лёгкий ветерок подхватил дверь и удерживал её открытой несколько секунд, что дало мне возможность заглянуть внутрь. То, что я увидела, заставило меня вздрогнуть и, смущаясь, я быстро отвела взгляд. Когда я посмотрела снова, кто-то уже захлопнул дверь, и я подумала, что, скорее всего, мои глаза сыграли со мной злую шутку.
– Здесь все женщины ходят полуобнажёнными? – спросила я Шило и Рен. Они хмуро на меня глянули. – Просто выглядит так, будто они не носят топов. Даже лифчиков! – От этих слоя я глупо захихикала. – Чем конкретно они там занимаются?
– Откуда мы можем это знать? – ответила Шило вопросом на вопрос.
– Там работают только матери, – добавила Рен. – А мы ими пока не стали.
– Гайя говорит, что для всего есть причина, но нам не обязательно знать их все, – вставила Шило.
Всё верно, думаю я. Если Гайя говорит вам идти в насосную станцию и снимать с себя одежду, вы идёте в насосную станцию и снимаете с себя одежду. Это место с каждой минутой становилось все страннее.
* * *
В столовой, пока мы завтракали утренней порцией супа из кудзу и чашкой странного сладковатого, дымящегося чая, я пыталась отыскать Бэзила, но нигде его не видела. Когда я спросила, Рен сказала, что, скорее всего, он поел с более ранней сменой, так как столовая не может вместить всех сразу. При этом я осознала, что я понятия не имею, где он спит, или какую работу ему поручили, так что я даже не могу пойти и поискать его после завтрака. Вместо этого, я проследовала за своими соседками к выходу из столовой. Позже я поспрашиваю, где можно его найти.
