Текст книги "Голодная (ЛП)"

Автор книги: Х. А. Суэйн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 23 страниц)

– Ты знаешь, кажется, я могу представить тебя ребёнком, – пробормотала я с лёгкой улыбкой при мысли о милом кудрявом малыше, пробирающемся сквозь все эти завалы. – Могу поспорить, что ты мог создать все те вещи, которые не было возможности купить.

– Разумный дикарь, – ухмыльнулся он.

– Ты должен стать инженером, – ответила я ему.

Он бросил на меня сердитый взгляд. – Боже, ты что, совсем ничего не поняла?

Я отшатнулась, как будто его слова оттолкнули меня. – Ты о чём? Я просто имела в виду, что у тебя бы отлично получилось. Ты ведь гений. Генератор запахов, транспондер, велосипед-тележка, тот водяной насос.

– Почему ты до сих пор ничего не можешь понять? Я не такой как ты, – произнёс он, глядя на меня ледяным взглядом. – Но, видимо, с высоты твоего положения тебе сложно рассмотреть, что происходит внизу.

Я заморгала от удивления. – Что ты хочешь этим сказать?

Он топнул ногой. – Личностные классы, Виртуальные школы, стажировки, семейные связи, всё это часть огромной машины, созданной, чтобы закреплять существующее положение для кучки богачей, которые не позволят, чтобы такой, как я, пробил себе путь наверх. Я не могу стать инженером, как бы гениален я ни был, потому что мне никто никогда не поможет, а вот ты прошла уже половину пути просто благодаря тому в какой семье ты родилась!

Я попыталась вставить хоть слово, чтобы он знал, что впервые в жизни я начала осознавать, как несправедлив этот мир, но Бэзил продолжал вываливать на меня новые подробности.

– Когда Единый Мир поглотил весь рынок продовольствия, он занялся другими предприятиями и купил всех политиков, они убили все возможности пробиться к лучшей жизни для таких, как я. Лучшее, что я могу получить, это мелкую работу по починке неисправностей в системе, которой безразлично жив я или умер. Неудачник! В точности как мой отец.

– Ты не неудачник, – заспорила я, но разозлившись на его слова, добавила, – И не вываливай на меня свои обиды на систему. Я не создавала её, но я хотя бы...

– Ты получаешь все её преимущества! – перебил он. – О чём я только думал, когда связался с богатенькой!

– Почему ты орёшь на меня? – закричала я в отчет. – Я не заслужила этого.

– Тогда отправляйся домой! – проорал он.

Его слова ранили меня. – Ты ведь не имел в виду то, что сказал.

– Нет, именно это я и хотел сказать, – ответил он спокойно и четко.

Я изучала его лицо, пытаясь найти того парня, который вызывал у меня такую бурю эмоций, что я была согласна идти с ним хоть на край света, но он смотрел на меня ничего не выражающими чужими холодными глазами, как будто не узнавая меня.

– Бэзил, – я сделала шаг к нему, но он отвернулся, распахнул двери и протопал по разваливающейся лестнице на второй этаж. – Отлично, – прокричала я ему вслед, поняв, что не настолько хорошо изучила его до сих пор. – Раз ты так считаешь, мне, наверное, стоит вернуться назад!

– Отлично! – прокричал он сверху. – Вали!

Я стояла посреди лабиринта его дома, опираясь на костыли, натирающие мне подмышки, изо всех сил желая убежать отсюда, а не медленно ковылять. Я не могла поверить, что после всего, через что мы прошли, он так со мной обошёлся!

На одной ноге я допрыгала до дряхлого кресла, наполовину скрытого в тени, и в изнеможении рухнула на него. Набивка посыпалась из подушки, как кишки из открытой раны. Я устала. Я грязная. И мои ноги болят. В этот момент больше всего на свете я хотела принять ванну, выпить воды и сменить одежду. После этого, наверное, я смогла бы мыслить здраво.

Я слышала, как в другом конце дома мама Бэзила шаркает по комнатам и что-то бормочет. Моя мама, конечно, была эгоцентричной, с ней трудно иметь дело, но она, по крайней мере, заботилась обо мне. И не имело значение, как сильно я была зла на неё сейчас, я знала, что она любит меня. Мои родители внесут за меня выкуп, если меня отправят в тюрьму, и не заставят меня платить, если я останусь на пару ночей в нашем доме. И они никогда не будут говорить со мной так, как она говорила с Бэзилом. Я и подумать не могла, что родители могут так обращаться со своим ребёнком. Если бы сейчас я не была так зла на Бэзила, я бы пожалела его, но он не имел никаких причин вести себя со мной подобным образом, особенно после того, как я бросила всё, лишь бы быть рядом с ним.

Абсолютно очевидно, что я не могу остаться. Я уставилась на лестницу, думая, каким образом он смог заставить меня хотя бы на минуту поверить, что мы в безопасности. Ведь бабушка говорила мне, что Бэзил может оказаться не таким, каким я хочу его видеть. Мне нужно было слушать, когда была возможность.

Я увидела ещё одну дверь позади лестницы. Она была приоткрыта, и можно было рассмотреть раковину, ванну и старомодный побитый унитаз. Я подумала, что я смогла бы там помыться, «одолжить» какую-нибудь одежду из груды на полу и отправиться восвояси. При мысли о том, что всё пережитое было зря, мою грудь сдавило, но неожиданно от мысли о том, что мне нужно будет остаться здесь, с Бэзилом, мне стало ещё хуже. Так что я взяла себя в руки и начала рыться в ящиках среди футболок и юбок. Большая часть одежды была изношенной или не подходила по размеру, но, немного покопавшись, я отыскала вещи, которые могли бы подойти. Затем я прохромала в ванную, закрыла дверь и начала мыться.

Когда я мылась и переодевалась, открылась входная дверь и со стуком захлопнулась. Наверху раздавались шаги Бэзила, потом заскрипела лестница. Передняя дверь снова стукнула. Я услышала крики, как будто Бэзил и его мать ссорились, затем зашумел двигатель машины и кто-то уехал. В доме стало очень тихо.

И тут я поняла, что Бэзил не собирается возвращаться и извиняться, как я надеялась. Он уехал со своей матерью и оставил меня одну. Несмотря на мои показные заявления о том, чтобы уйти, внезапно моё шаткое положение стало казаться ещё более затруднительным. У меня не было денег, не было друзей, не было вообще никого, к кому бы я могла обратиться за помощью. И что хуже всего, мама Бэзила, эта ужасная, омерзительная женщина, вероятно, была права. Ничтожный маленький протест Динозавров и Аналогов, как и их последователей не разрушит гигантскую систему управления обществом. Бэзил тоже прав. Я просто хорошо обеспеченная дурочка, которая, наконец, поняла, что мир дерьмо, и думала, что может изменить его. Слёзы застилали мне глаза. Я была слишком измучена, чтобы сдерживать их.

Я стащила через голову небесно-голубую футболку из псевдохлопка, подвернула чёрные штаны до своей надувной повязки и подпоясала их ремнём, чтобы не спадали. Вступила в Язины туфли и вытащила свою сумочку из кучки, в которую свалила Язино оранжевое платье, рваные серебристые леггинсы и грязный зелёный свитер. Внутри сумочки я нащупала свой спящий Гизмо. Моя семья наверняка волнуется обо мне. Если бы они знали хоть немного о том, что происходит во Внешнем Круге, они, скореё всего, сошли бы с ума. Я могла бы вернуться в клинику и позвонить домой. В этом случае Бэзил и его мама не пострадают. Неважно, как сильно я обижена, я не хочу, чтобы его посадили в тюрьму из-за меня. Моим родителям потребуется меньше часа, чтобы найти меня, что кажется абсолютно несправедливым, учитывая то, как сложно мне было попасть сюда. Дело не в расстоянии, отделяющем меня от моего дома, а в том, что я узнала, насколько сильно ограничена жизнь, которую Единый Мир создал для таких, как я.

Я взялась за свои костыли и побрела к задней двери. Снаружи, на едком воздухе, я зашла за угол дома, но резко остановилась и прижалась к стене, когда увидела Бэзила, сидящего на мёртвом дереве возле водяного насоса. Моё сердце забилось. Часть меня желала подойти к нему и снова спросить, хотел ли он сказать то, что сказал, но потом я вспомнила его взгляд, ненависть, с которой он смотрел на меня. Он ясно дал понять, что связаться со мной было ошибкой. И самое обидное, в глубине души я не разделяла его мнения.

Я знала, что должна уйти, но я не хотела, чтобы он видел меня, так что я повернулась и пошла в сторону русла реки, которое вело к городу. Всё это зря, думала я, ковыляя мимо полуразрушенных скульптур. Как жаль.

* * *

Несмотря на то, что клиника была недалеко, у меня ушло полчаса на то, чтобы добраться туда на своих дурацких костылях. Я была настолько уставшей и отчаявшейся, что была почти счастлива, когда прошла через двойные двери остановилась в углу в переполненном зале ожидания, где толпы людей тупо смотрели на экран, транслировавший тридцатисекундные ролики из наиболее популярных ЛРК. Я повернулась лицом к стене, чтобы никто не увидел, и разблокировала свой Гизмо. По тому, как говорили Гарви и мама Бэзила, складывалось впечатление, что все вокруг только и ждут подходящего момента, чтобы ограбить меня. Я заколебалась, включать ли Гизмо. Я предполагала, что папа сразу же узнает, что мой локатор включился, так что нет смысла звонить сначала Язе или бабушке Эппл. Лучше всего сразу же позвонить родителям и попросить забрать меня, и не посылать при этом спасательную бригаду с сиренами. Я сломала себе мозги в поисках другой альтернативы, но без денег или чьего-нибудь содействия, у меня нет другого выхода, кроме как просто сдаться.

Астрид потребовалось несколько секунд, чтобы проснуться и сориентироваться. Я поставила самую минимальную громкость, но экран телевизора был настолько громким, что я в любом случае могла не переживать, что кто-нибудь услышит. – Игнорировать, игнорировать, игнорировать, – командовала я, пока Астрид показывала сотни сообщений, полученных за прошедшие полтора дня, большинство из которых были не слишком важными сообщениями из школы, личностного класса, куча видео от моей семьи после того, как мы с Бэзилом исчезли, письмо от Язи с темой «Не верь этому!» и ещё одно сообщение, вызвавшее мое удивление.

Оно было от AnonyGal и послано непосредственно на мой Гизмо. Я посмотрела на время и увидела, что оно пришло вчера поздно ночью. Я уставилась на экран, соображая, как такое возможно, не особо вчитываясь с текст. Откуда она знает кто я? Я всегда использовала частные сети и никогда не выдавала свою личность на чатах Динозавров, но она отправила сообщение именно Талии Эппл. Моё сердце бешено забилось. Если она знает кто такой HectorProtector, то кто ещё может быть в курсе? Я сконцентрировала внимание на тексте, и была просто поражена.

Используй эту ссылку, чтобы взломать ОС своего Гизмо.

Дрожащими руками я нажала на ссылку, и пока шло соединение, я боялась, что откроется вирусная программа, но мне нечего было терять, так что я рискнула. Потребовалось всего несколько секунд, чтобы установить программу и открыть лазейку к настройкам моего Гизмо. У меня отвисла челюсть. Она сделала это. Кем бы ни была AnonyGal, она взломала код. Я быстро отключила свой локатор и прижала Гизмо к груди. Теперь у меня появились другие варианты, отличающиеся от звонка родителям.

Как раз в тот момент, когда я собиралась связаться с Язей, чтобы узнать сможет ли она найти транспорт, чтобы забрать меня, я услышала «Талия Эппл», резко выпрямилась и сглотнула. Я медленно оглянулась, чтобы посмотреть, кто смог узнать меня, но в мою сторону никто не смотрел. И тут я увидела своё фото «до-Файо» на большом экране и вздохнула с облегчением. Просто очередные новости о пропавшей богатенькой девочке. Из любопытства я прислушалась, подумав, что они могут сказать что-нибудь новое.

Моё фото сменилось журналисткой, стоящей среди толпы народа возле тюрьмы. – Сейчас мы переходим к материалам с пресс-конференции Ахимсы ДюБуа, которая состоялась ранее этим утром.

Ахимса величественно стояла на подиуме перед входом в главный офис Единого Мира. Моих родителей не было видно. – Этим утром, – сказала Ахимса, – службе безопасности удалось установить личность хакера под псевдонимом HectorProtector, который организовал гражданский протест в поддержку лидера группы повстанцев Аны Гиньон.

– Только не это, – прошептала я внезапно севшим голосом. Комната закружилось. Моя голова, казалось, отделилась от тела.

– Талия Эппл, дочка наиболее уважаемых сотрудников Единого Мира, которые безустанно работают для усовершенствования благополучия нашего общества в сфере безпродуктового питания и сетевых коммуникаций, оказалась лидером подпольной группы хакеров, призывающей к протестам против законного задержания мисс Гиньон, – сказала она.

Лидер? Сурово. Я присела и спрятала голову между коленями, пытаясь успокоить дыхание.

Снова заговорила журналистка. – Несмотря на раннее предположение, что мисс Эппл была похищена, оказалось, что она добровольно объединила усилия с лидером Аналогов, которого вы видите на этой фотографии. – Я подняла голову, чтобы увидеть все то же размытое изображение Бэзила, которое они использовали с тех пор как мы исчезли. – Эти двое воодушевили последователей Аны Гиньон, известных как Аналоги с подпольной анти-корпоративной хакерской группой, известной как Динозавры, которые терроризировали город с тех пор, как она исчезла из реабилитационного центра во Внутреннем Круге две ночи назад. Мы получили эксклюзивные материалы и смогли поговорить с жертвами этих преступлений.

Жертвами преступлений?

Они перешли к видео, где мы с Бэзилом проталкиваемся сквозь хаос АР, затем увеличенные кадры того, как Бэзил запустил ветку, ударившую по груди лысого охранника. Камера крупным планом показала его перевязанное лицо, а журналистка объяснила, – Мистер Лаудер получил многочисленные раны и сломанные рёбра, пока преследовал преступников.

– Они были жестоки, – произнес он. – Это не пара невинных ребятишек в поисках приключений, это пара анти-корпоративных террористов, чья деятельность направлена на подрыв нашего общества.

Террористы? От этого слова у меня пересохло во рту.

Затем журналистка перешла к видео с девушкой, которую я никогда не видела, она медленно обходила вокруг разбитого красного автомобиля, трясла головой и рыдала. – Преступники притворились Эли Сауконисс, украли её Разумобиль и сбежали из Арены Развлечений Западного Округа после нападения на мистера Лаудера.

Это же не правда, подумала я. Мы не крали её, просто воспользовались машиной, когда она была уже разбита.

Когда я снова посмотрела на экран, журналистка продолжала: – Мисс Эппл с пособником похитили эту студентку. – Экран заполнило лицо Язи. Она выглядела уставшей и испуганной. Журналистка продолжала вещать. Они смогли уйти от преследователей и отправились в салон во Внешнем Круге.

– Она была моей лучшей подругой, – объясняет Язя. – Но она хакер. Она занимается этим ради развлечения. Она может взломать всё что угодно. – Её речь резкая, порывистая. Она постоянно двигается, дёргается, будто не может усидеть на стуле. – Она взломала операционную систему моего Гизмо. И тайно общалась с другими повстанцами. Они использовали какой-то прибор, чтобы проехать через шлагбаум и их нельзя было отследить. Это было ужасно. Я никогда бы не подумала, что она способна на такие вещи. Кто знает, что они ещё могут.

Я сидела, полностью ошарашенная. Что они сделали с Язей, чтобы заставить её сказать всё это?

Затем картинка сменяется на изображение с видео агентов безопасности, толпящихся снаружи дома Файо. – Считается, что эти ставшие на путь преступлений подростки силой заставили работника этого, не имеющего лицензии салона, изменить их внешность для того, чтобы они могли ускользнуть от властей.

Появляется Файо в своей процедурной, она выглядит потрясённой. – Они хотели, чтобы я абсолютно изменила их внешность, чтобы никто не мог их узнать. – Кто-то, находящийся вне поля обзора камеры, задал ей вопрос, который я не услышала. Она со смешком покачала головой. – Нет, они мне не заплатили.

Затем на экране появляется неряшливая скользкая парочка. – Они забрали его прямо отсюда! – со злостью говорит женщина, указывая на гаражные ворота, свисающие на петлях. – Украли наш мотоцикл посреди ночи. – Камера приближается, и я вижу, что гараж странно пустой, не видно ни следа наркотических принадлежностей. – И как нам теперь добираться на работу? – вопрошает мужчина, грустно покачивая головой.

Парочку сменяют Пико и Айрис, стоящие на фоне заправочной станции. – Он пришёл в поисках возможности нелегального прохода через шлагбаум, – объясняет Айрис. – Но я не торгую подобными вещами.

Пико, морщась, смотрит заплывшим глазом. – Так что они не заплатили за топливо, украли транспорт и смылись.

Появляется трёхсекундное видео на котором мы выбегаем из дверей, а Пико корчится на полу. Я скручиваюсь на корточках, чтобы никто не обратил внимание на мои розовые волосы, по крайней мере, на мне больше нет того оранжевого платья, так явственно видного на видео. Я обхватываю себя руками, задумавшись, не настучала ли на нас и Бетта, но о ней не упоминают.

На экране снова появляется Ахимса. – Фактом, который вызывает наибольшее беспокойство, является то, что в отличие от людей, которым она причинила вред, Талия Эппл это образованная, имеющая привилегии личность, со всеми преимуществами, – говорит она. – Вместо того, чтобы помогать создавать лучший мир, она обезображивала сайты Единого Мира и подстрекала тяжело работающих граждан к незаконному протесту по защите Аны Гиньон и её последователей, которых уличили в нарушении Универсального Акта о Защите Питания. Такого рода необдуманные поступки ставят под угрозу все поставки питания.

Последняя фраза слегка озадачила меня. Я пыталась понять, к чему она ведёт, но затем на экране снова появилась журналистка, на этот раз стоящая возле парня моего возраста, держащего плакат «ОСВОБОДИТЕ АНУ!» посреди протестующих возле тюрьмы. – Изменил ли ваше отношение к происходящему тот факт, что лидером этого движения является дочка сотрудников Единого Мира? – спрашивает она его.

– Конечно, изменил! – говорит он в микрофон. – Если бы я знал, что она просто не хочет подчиняться мамочке с папочкой, я бы не пришел сюда. Она может позволить себе быть арестованной, а я не могу. А ведь её даже здесь нет! – Он разламывает свой плакат пополам и бросает половинки на землю.

Кадр, когда мы бежим из заправочной станции, появляется на экране. – Любой, кто располагает информацией, которая позволит арестовать этих двух вооружённых особ, должен немедленно связаться с властями, – говорит журналистка.

Когда это у нас появилось оружие?

На экране опять появляется Ахимса. – Само собой разумеется, – говорит она, – любой, кто будет содействовать их поимке будет вознагражден должным образом.

От её слов у меня по позвоночнику пробегает холодок. Теперь нас будет искать каждый, но только один человек знает, где мы. Я медленно поднимаюсь и, опустив голову, шаркаю через зал ожидания в сторону выхода. Все обсуждают новость о том, какие проблемы я создала. Пытаюсь сохранять спокойствие, ища логический выход из положения, поэтому я не паникую.

Во-первых, мне нужно убраться отсюда, потому что кто-нибудь во Внутреннем Мире мог поймать сигнал локатора, когда я включила свой Гизмо. Больше нет необходимости просить родителей приехать за мной. Очень скоро агенты службы безопасности и добровольцы заполонят это место, и неважно, что думают люди, когда меня арестуют, я сомневаюсь, что родители смогут оплатить мою свободу, даже если они захотят. Затем мне нужно предупредить Бэзила. Несмотря на то, как дерьмово он со мной обошёлся, я обязана дать ему шанс выбраться отсюда, пока его мать не выдала его. А вот что мне делать дальше, у меня не было никаких мыслей, потому что все люди, в которых я была уверена, включая Язю и Файо, повернулись ко мне спиной.

Оказавшись снаружи, я отбросила костыли, потому что они только мешали мне. Я не знаю, то ли это из-за адреналина, или подействовало лекарство в пластыре, но я не чувствовала боли, пока брела по дороге. Или, может быть, я ничего не чувствовала, потому что боль из-за предательства стольких близких была слишком велика.

* * *

Через город я шла, низко опустив голову. Переходя дорогу недалеко от ржавой синей машины, припаркованной возле дома, я опасалась, что мама Бэзила где-то поблизости. До тех пор, пока я не свернула за угол и не достигла жалкой речушки и мёртвых деревьев, я не чувствовала себя в безопасности, но я всё ещё спешила, потому что, кто бы ни жил на футбольном поле, они могли быть так же опасны, как и люди в городе. Вдалеке я слышала сирены, но не видела никаких вспышек на грязной дороге. Я представляла, как агенты безопасности в этот момент обыскивают клинику, вытягивая пациентов из каталок, переворачивая кровати и разбивая оборудование, требуя от удивлённых врачей и сестёр найти меня. Кто-то бежит по дороге навстречу мне Может быть, любитель острых ощущений жаждет узнать, почему воют сирены. Я делаю шаг в сторону, чтобы освободить дорогу, но, пробежав, он останавливается, разворачивается и бежит ко мне.

Поражённая, я делаю рывок влево, прочь от реки, но из-за ноги не могу двигаться быстро. Оглядываясь через плечо, вижу, что человек в шляпе, скрывающей лицо, уже догоняет меня. Может быть Рибальд, которого послала мать Бэзила, чтобы найти меня? Я пытаюсь бежать быстрее, но спотыкаюсь и падаю. Растянувшись на обочине дороги, я оглядываюсь и вижу, что человек нависает надо мной. Начинаю кричать и отбиваться, и тут понимаю, что это Бэзил протягивает мне руку. Он сменил куртку и брюки, которые ему дала Файо, на неопределённого цвета комбинезон и тёмно-серую кепку механика.

– Слава Богу, я тебя нашёл, – прокричал он и сжал меня в объятиях. Он держал меня так крепко, что я едва могла дышать. – Я думал, что потерял тебя. Я думал, что ты ушла, – бормотал он мне в волосы, и снова и снова целовал меня в макушку.

– Бэзил, – я попыталась освободиться из его объятий. – Отпусти. Отпусти меня.

– Мне так жаль, – сказал он охрипшим от волнения голосом. – Я совсем не хотел сказать то, что сказал.

Я схватила его за плечи и оттолкнула, крича: – Ты должен уходить отсюда! Они знают, как мы выглядим.

Он сжал меня ещё крепче: – Я знаю, я всё видел на экране моей мамы.

Я перестала вырываться и позволила себе прижаться к нему. Я ненавидела то, как хорошо было в его объятиях, и когда, наконец, из глаз полились слёзы, я прорыдала, – Все предали меня!

Здоровой рукой он отстранил меня так, чтобы видеть моё лицо. – Это было подстроено. Они либо заплатили тем людям, либо заставили их сказать все эти вещи, либо вырвали их слова из контекста. Язя. Файо. Тот идиот с табличкой. Всё это неправда.

– Откуда ты знаешь?

– Потому что они всегда так поступают. Они притворяются, что СМИ независимые, но это не так. Они манипулируют людьми. Перевирают слова и редактируют картинку так, как им выгодно. – Он приподнял моё лицо. – К тому же Язя никогда бы так не поступила с тобой. Она бы просто не смогла, и ты знаешь это.

Я пытаюсь восстановить прерывистое дыхание и перестать плакать. – Ты уверен?

– Абсолютно, – отвечает он.

– А как насчёт тебя? Как насчёт всех тех ужасных вещёй, которые ты говорил?

– Я ошибался, – произнёс он и прижал меня к себе. Поверх его плеча я увидела облако пыли, двигающееся вниз по дороге из города. – Я пошёл искать тебя, потому что, когда я перестал быть идиотом и вернулся, чтобы извиниться, тебя уже не было.

– Я видела тебя, когда ты сидел на дереве. – Облако пыли приближалось, и уже можно был слышен рёв двигателя.

– Я подумал, что разозлил тебя так сильно, что ты ушла. Но потом я увидел новости и понял, что должен найти тебя и убедиться, что ты в безопасности.

Я прижалась к нему ещё теснее. – Я тоже.

Облако пыли пронеслось по дороге мимо. Мы отвернулись, прикрыв глаза, а затем услышали, как машина заскользила на повороте. Мы посмотрели туда и увидели, как мама Бэзила тычет в нас пальцем через окно. Водитель начал разворачиваться. Грязь и камни летели из-под колёс.

– Нам нужно убираться отсюда! – прокричал Бэзил. Я побежала в сторону от реки, но он схватил меня за руку и потащил за машиной через дорогу.

– Что ты делаешь? – я изо всех сил старалась не отставать, пока он почти тащил меня вниз по реке и на другой берег в сторону футбольного поля. – Мы не можем идти туда!

– У нас нет другого выхода! – прокричал он.

Голубая машина развернулась, съехала с дороги и, подскакивая и прыгая на ухабах, неслась прямо на нас. Не доехав, она с громким шумом и треском съехала в канаву. Как раз когда мы подбегали к скоплению лачуг, из буксующей машины выбрались двое мужчин и бросились за нами вдогонку. Я оглянулась ещё раз и увидела, как мама Бэзила стоит возле машины со скрещёнными руками, ожидая пока нас поймают.

* * *

Быстро и осторожно мы пробираемся по лабиринту покосившихся лачуг, выхватывая обрывки жизней обитателей сквозь хлипкие стены и самодельные окна. Кто-то моется в ведре, спит, две женщины выясняют отношения, обнимающаяся парочка. Все люди тощие и измождённые. Когда, проходя мимо, мы задеваем кого-нибудь локтем, кто-то огрызается или бормочет ерунду, но большинство предпочитает не обращать на нас внимания. В свою очередь, сворачивая за очередной угол, мы пытаемся увеличить расстояние между нами и преследователями, пока внезапно не оказываемся на открытом пространстве: что-то вроде двора в центре беспорядочного нагромождения домов, на котором люди собрались отдельными группками. Некоторые сидят в одиночестве, уставившись в землю. Я увидела мужчину, набравшего горсть земли и засунувшего её в рот.

– Бэзил, – пыхтя, произношу я. – Я больше не могу идти. – Я не могу наступать на ногу.

Он кладёт мою руку себе через плечо, чтобы помочь мне.

– У тебя рука болит, – говорю я.

– С ней всё в порядке, – отвечает он. – Если мы переберёмся на другую сторону, я знаю, где мы можно укрыться.

Мы медленно движемся, держась края двора, готовые нырнуть обратно в лабиринт, если возникнет необходимость. Я ловлю обрывки разговоров, когда мы проходим мимо людей.

– Говорят, что она умерла от недоедания.

– ... нет, какой-то вид аллергической реакции.

– Он забирает их яйца.

– Вы знаете, что они убили её.

– ... говорят это ферма.

– А что с остальными?

– Они были глупцами, даже просто попытавшись.

И тут я замечаю знакомое женское лицо с пурпурными кончиками волос. Я пытаюсь вспомнить её. – Зара? – неуверенно спрашиваю я. Она поворачивается и, нахмурившись, смотрит на меня. – Хм, мм, привет. – Неловко бормочу я. Бэзил тянет меня дальше, но я отрицательно мотаю головой. – Мы встречались в реабилитационном центре, – объясняю я ей, видя, что она не узнаёт меня, но, надеясь, что всё-таки поможет.

– Когда это? – фыркая, спрашивает она.

– Совсем недавно, у доктора Деметер.

– Прости, говорит она. – Я не помню.

– Ничего страшного, – отвечаю я. – Как ты здесь оказалась?

Она пожимает плечами. – Если коротко, то я улизнула, когда однажды ночью началось светопреставление. Встретилась с этим землеедом. – Она пихает локтем парня рядом с ней, который нервно улыбается. – Он рассказал мне об этом месте, где никто нас не побеспокоит. Я решила, что лучше попытать шанс здесь, чем и дальше торчать у этого мерзкого докторишки. А ты? Как ты выбралась оттуда?

Пока я пытаюсь придумать правдоподобный ответ, во двор вбегает мужчина. Он смотрит на нас, тычет пальцем и кричит: – Попались! – и меня осеняет. – Это Гарви из клиники. С другой стороны выбегает ещё один. Он большой и уродливый, с татуировкой на лице. – Рибальд! – вопит Гарви. – Вот они!

Все поворачиваются посмотреть. Безил, не раздумывая, хватает меня и мчится прочь. На этот раз мы не сможем убежать от них, но Бэзил умный. Он огибает угол и ныряет в открытую дверь чьей-то лачуги. По счастью, дома никого. Мы прижимаемся к стене, затаив дыхание до тех пор, пока не слышим, что Рибальд и Гарви пробегают мимо. Бэзил выжидает, пока не затихнут их шаги, затем выглядывает, и мы двигаемся в противоположную сторону. Мы быстро пересекаем двор, проходим мимо Зары и остальных, на которых погоня, кажется, не произвела никакого впечатления. Бэзил просовывает голову внутрь каждой открытой двери, пока мы сами не запутываемся в лабиринте.

– Чего тебе нужно? – кричат люди. – Убирайся!

– Простите! – отвечает он.

В конце концов, мы находим пустой дом. Он больше остальных, гигантская голубая коробка, сделанная из гофрированного металла со словом MAERSK, написанным поблекшими белыми буквами на стене. Окна грубо вырезаны в металле и прикрыты хлипкой пластиковой плёнкой.

– Ты же говорил, что есть какое-то другое место, куда мы можем пойти, – говорю я.

– Мы туда не доберёмся.

– Но что случится, когда вернётся владелец? – протестую я, отходя от двери.

– Разберёмся, когда вернётся. А сейчас нам нужно где-нибудь спрятаться. – Мы заходим в коробку. Там нет почти ничего, кроме груды одеял в углу, пары импровизированных стульев и куч всякого хлама.

Я следую за ним, опираюсь о стену. Моя нога пульсирует, а сердце бешено стучит.

– Как твоя лодыжка? – спрашивает он.

– Я в порядке, – вру я, и он, вероятно, догадывается об этом, потому что здоровой рукой вытаскивает небольшую металлическую коробочку с забавной маленькой крышкой, с кнопками, с цифрами и надписями «Начать», «Разогревать» и «Попкорн». Через окошко видно, что она наполнена обувью. – Вот, – говорит он и осторожно поднимает мою ногу. – Обопрись. – Он усаживается рядом со мной.

На некоторое время мы замираем, прислушиваясь к шагам и звукам, доносящимся снаружи, но никто не приходит, и моё сердце потихоньку успокаивается. Наконец Бэзил нарушает тишину, произнося: – Эппл, прости меня, я просто взбесился дома у мамы.

– Слушай, ты совсем не обязан оставаться со мной, если мы выберемся из всего этого, – сказала я. – Я справлюсь. Ты же не думаешь, что такая как я может...

– Нет, ты вообще не понимаешь меня, – говорит он. – Я вообще не имел в виду всё то, что наговорил тебе. Просто, когда моя мама недалеко, ей всегда удаётся заставить меня чувствовать себя полным ничтожеством и ...

– Ты не ничтожество!

– Но возвращение домой, её присутствие пробудило во мне всё самое худшее, – продолжает Бэзил. – Я хотел оттолкнуть тебя, прежде чем ты смогла спасти меня, как и всех остальных в моей жизни. Никто так долго не находился рядом со мной как ты за последние несколько дней. Кроме моего брата, до того как он умер.

– Ох, Бэзил, мне так жаль. – Я собиралась было прильнуть к его плечу, но резко отстранилась, боясь причинить ему боль.

– Всё в порядке, – пробормотал он. – Нет ничего, с чем бы не смог справиться кожный имплантант. Как насчёт тебя? – он кивнул на мою лодыжку.

– Немного болит, – ответила я. – Но скоро пройдёт.

Мы слушали, как мимо проходят люди. До нас долетали обрывки фраз.

– Я не могу поверить в это.

– Я не верю. Они лгут.