Текст книги "Голодная (ЛП)"

Автор книги: Х. А. Суэйн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 23 страниц)

– ... они просто говорят так, чтобы люди сидели по домам.

– О ком они говорят? – спросила я, но Бэзил глубоко погрузился в свои мысли.

– Там, на заднем дворе дома, – пробормотал он. – Когда ты видела меня сидящим на дереве, я пытался представить тебя. Как ты выглядела, когда мы впервые встретились. Ты помнишь? Когда ты вошла в двери «АРОМАТОВ»

– Разумеется, помню.

– Ты вышла из темноты, и это сразило меня. Буквально! – Произнёс Бэзил. – Помнишь? Я свалился со стула. Ты, должно быть, подумала, что я довольно чудной.

Я засмеялась.

– Ты была такой...– Он замолчал и сделал глубокий вдох. – Прекрасной, – произнёс он на выдохе.

Меня всю охватил жар, как будто кто-то набросил пальто мне на плечи. В моей голове возникло чёткое видение той ночи. Бэзил, поднимающийся на ноги. Кулаки, сжатые челюсти, каштановые волосы, спадающие на его тёмные глаза, и момент сомнения, когда он оценивал меня.

– Я никогда тебе не говорил этого, – произнес Бэзил. – Но когда ты ушла той ночью, я около часа бродил по Западному Округу, надеясь, что смогу наткнуться на тебя. В поисках тебя я даже сунулся в какойто PlugIn. – Он тихо засмеялся. – Каким же я был идиотом. Даже если бы я встретил тебя там, что бы я делал? Притворился бы, что я случайно там оказался без Гизмо?

Я вспомнила, как той ночью бегала, как лунатик по пустынным улицам. Я чувствовала, как будто внутри меня щёлкнул выключатель, и я не могла успокоиться, пока он снова не включится.

Он посмотрел на свои руки, зажатые между коленями.

– Прости меня, – тихо сказал он. – Если бы я не встретил тебя тогда, я бы не втянул тебя во всё это.

– Ты ни во что меня не втягивал.

– Нет, это я виноват!

– Нет, я же добровольно пришла. Разница есть.

– Но ты ведь не знала, во что ввязываешься.

Я кивнула. – Это правда, но сейчас...

Он не дал мне закончить фразу. – Это все моя вина и...

Я приложила свою ладонь к его губам, чтобы заставить его замолчать. Он схватил моё запястье и поцеловал ладонь. В тишине этого места, где мы наконец-то остались наедине, я желала, чтобы это длилось вечно. Ни Внешнего, ни Внутреннего Круга. Никаких богатых и рабочих. Никакого Единого Мира и повстанцев. Просто я и Бэзил – одни. Может быть, именно поэтому такие люди, как Зара и остальные, оказывались в подобных местах. Может быть, это единственное место, где никто не будет их беспокоить.

Он наклонился ближе. Мы склонили головы, соприкоснувшись лбами, обняли друг друга за плечи. – Я вытащу нас из этого, – проговорил он.

– Нет, – ответила я, – Мы оба найдём способ выбраться. – Потом я поцеловала его. – Мне нравится твой вкус, – прошептала я.

– Лучше чем синтамил? – смеясь, спросил он.

– Намного лучше, – ответила я, и мы снова поцеловались.

Снаружи проходило всё больше и больше возбужденно говорящих людей.

– Ты думаешь это правда?

– ...они наверняка лгут.

– Но что, если на этот раз нет?

– ... мы должны попасть туда, пока его не закрыли.

Мы с Бэзилом посмотрели друг на друга. – Что-то случилось, – произнёс он.

– Наверное, нам нужно выяснить, что происходит?

– Ты остаёшься здесь, я иду. – Он поднялся.

– Нет, – я попыталась встать. – Мы не должны разделяться.

– Я не уйду далеко, – успокаивал он меня. – А твоей ноге нужно дать отдохнуть как можно дольше, пока мы не пойдем дальше...

– А что если кто-нибудь войдёт?

– Я буду рядом. Просто закричи, и я тут же вернусь.

Я кивнула и снова села, а он вышел за дверь.

* * *

Как только Бэзил ушёл, я достала свой Гизмо и начала искать сигнал. Теперь, когда локатор отключен, я могу узнать, какую ещё ложь о нас распространяет Ахимса. Может быть даже получится узнать, что думают Динозавры. Пока я искала возможность соединения с сетью Динозавров, появилось ещё одно сообщение от Язи. Мой желудок немедленно сжался, когда я вспомнила, что она говорила обо мне, но потом сообразила, что для Язи немного необычно писать мне сообщения. Она это ненавидит. Тема сообщения гласила «Не верь этому!» как и в предыдущем, пропущенном мной сообщении. На этот раз я решила прочитать его.

Не уверена, что смогу найти тебя, поэтому пишу. Надеюсь, ты знаешь, что я не против тебя. ЕМ переврал мои слова. Сначала угрожал нам, потом предлагал деньги. Я полностью на твоей стороне!

Я прижала Гизмо к груди. Бэзил был абсолютно прав. Язя никогда не предавала меня. Я ненавидела то, что сделали с ней спецслужбы. Наверняка, их угрозы касались её и её семьи. Привилегий, которые могли у неё отобрать. И за что? Из-за нашей дружбы?

Пока я сидела, уставившись на экран, пытаясь подобрать слова, чтобы выразить Язе, как мне жаль, что я втянула её во всё это, появился очередной новостной заголовок, от которого у меня внутри всё оборвалось: Ана Гиньон, лидер движения Аналогов, мертва.

Я с трудом поднялась на ноги, крича «Бэзил! Бэзил!», но он вбежал в двери ещё до того, как я успела позвать его.

– Ана! – начал он, но был слишком поражён и не мог больше сказать ни слова.

– О, Бэзил! – я раскрыла свои объятия. – Это правда? Она, правда, умерла? – Его лицо исказилось от агонии. Я крепко прижала его к себе. – Что произошло? Как? – спрашивала я, но он был не в силах говорить. Я потянула его за собой на пол, и устроила его голову у себя на коленях, одновременно просматривая новости. Я нашла одно сообщение от начальника тюрьмы на пресс конференции, около часа назад.

– Сегодня, в семнадцать сорок семь, Ана Луиза Гиньон, лидер группы сопротивления, известной как Аналоги, умерла находясь под стражей в учреждении предварительного заключения номер сорок восемь в Южном Округе, – сказал начальник тюрьмы. – В результате неправильного применения синтетических способов питания в течение нескольких прошедших недель мисс Гиньон была слаба и обезвожена. Она питалась неполноценно уже к моменту заключения под стражу несколько дней назад.

– Это всё неправда! – Бэзил почти кричал.

– Мы попытались давать ей синтетические питательные напитки под нашим присмотром, которые ей внутривенно прописали доктора, чтобы восстановить её состояние, – продолжал начальник тюрьмы. – К сожалению, у мисс Гиньон оказалась аллергическая реакция, и произошла остановка сердца в семнадцать тридцать четыре. Врачи не смогли спасти её.

– Лжецы! Они убили её! – прорычал Бэзил в мой Гизмо. Потом он моргнул и сфокусировал взгляд на мне. – Откуда у тебя эта штука?

– Я...Я… – правда была слишком сложной, так что я соврала, – Я это одолжила.

– Избавься от него, – приказал он мне. – Это приносит нам только неприятности.

– Нет, стой, давай попробуем узнать ещё что-нибудь. – Я порылась в новостях и нашла в архиве более раннюю пресс-конференцию Ахимсы.

– К несчастью, скоро мы не сможем контролировать ситуацию, – холодно произнесла она, сидя за своим массивным столом. – Если люди быстро не отступят, мы будем вынуждены прекратить поставки синтамила в некоторые регионы. Я не могу посылать своих сотрудников в места общественных беспорядков. – Она смотрела прямо в камеру. – Как я говорила ранее, пока не прекратятся незаконные протесты против Единого Мира, наши возможности поддерживать Единый Акт о Защите Питания будут под угрозой.

– Что это значит? – спросила я.

– Что она убедит правительство урезать поставку синтамила.

Я затрясла головой. – Но она же не может это сделать. Согласно закону, его должны получать все.

Безил выпрямился, усталый и несчастный. – Нет, Эппл, смысл закона в том, что те, кто родился легально, имеет право на бесплатное питание от правительства, но нигде не говорится о том, что Единый Мир обязан это обеспечивать. Они могут разорвать свой контракт с правительством в любое время, когда захотят, и что тогда будут делать все остальные? Они выдавили из бизнеса всех конкурентов, и у них есть свои законы. У богачей есть деньги, чтобы платить Единому Миру за частные поставки синтамила, пока государство будет притворяться, что ищет других поставщиков, но никого не найдет, и все об этом знают. Ана всегда предупреждала, что такое может случиться, если мы будем двигаться слишком стремительно. Именно поэтому она хотела, чтобы мы нашли какое-нибудь место, которое могло бы нас прокормить однажды.

Пока я пыталась осознать всё это, Бэзил продолжил: – А хочешь узнать худшую часть?

– А что может быть хуже этого?

– То, что люди всё ещё будут получать свои прививки и даже не понимать, что они голодны.

Я почувствовала, как кровь отхлынула от моего лица. – Они просто умрут от голода?

Он кивнул. – Это то, что происходит со вторым ребёнком в семье, если родители не в состоянии прокормить его.

– Не может быть. – Я потрясла головой, в ужасе от подобной ситуации.

– Может.

– Но ты...

– Я другой, – ответил Бэзил. – Такой как ты. Я чувствую, когда я голоден. Я всегда думал, что со мной что-то не так. Я пытался скрыть это. Пока я не встретил Ану. Она была первым человеком, который сказал мне, что чувство голода, это нормально. Поэтому я остался в живых.

– О, Бэзил, – произнесла я, чувствуя, как надвигаются тошнота и обморок.

Снаружи двигался бесконечный поток людей, их голоса мешались в какофонию страха.

– Как ты думаешь, куда они все идут?

– Вероятно в распределительный пункт, пока Ахимса не отдала распоряжение правительству закрыть его. – Он с усилием поднялся. – Нам тоже надо туда. Нам нужны запасы на тот случай, если они больше не будут доступны.

– А как насчёт Гарви и Рибальда?

Он покачал головой: – Просто давай попробуем. – Он протянул мне руку. – Что случилось с твоими костылями?

– Без них быстрее, – ответила я ему. – Но сейчас я хотела бы, чтобы они у меня были.

– Подожди. – Он бродил по комнате, пока не нашел какую-то странную палку со щёткой на конце.

– Что это?

– Метла.

Я тупо смотрела на него.

– Ручная уборочная машина. – Он показал, как с её помощью можно убирать грязь с пола. Затем расстегнул комбинезон и вытащил нож.

У меня перехватило дыхание. – Откуда он у тебя?

– Одолжил у мамы. – Ухмыляется он, обрезая щетину у метлы. Он открывает металлическую дверцу с кнопками и проводами у большой квадратной штуковины, похожей на коробку. Внутри оказывается стопка аккуратно сложенной одежды. Он вытаскивает пару брюк и отрезает одну штанину, которую затем обматывает на месте обрезанной щетины. Я балансирую на одной ноге так, чтобы он мог примерить палку моему росту. Он переворачивает палку обмотанной стороной вверх и суёт мне подмышку. Подходит идеально. Я оперлась на подушку и попробовала сделать шаг. – Гениально! – воскликнула я. – Однажды, в лучшем мире, ты будешь создавать удивительные вещи.

– Спасибо, – поблагодарил он, сложил нож и спрятал его в комбинезоне. – Готова?

Я кивнула.

– Избавься от этого Гизмо, – потребовал он.

– Ладно, – согласилась я и положила его на пол, но когда он отвернулся, я схватила его, замаскировала и сунула поглубже в карман.

* * *

Мы двигались в потоке людей, направляясь в дальний конец лагеря, рассудив, что таким образом Гарви и Рибальду будет сложнее нас выследить. Благодаря обезболивающему и костылю Бэзила, теперь я двигалась гораздо быстрее. К тому же пункт распределения находился недалеко, в здании школы на границе футбольного поля. Но к тому времени, как мы туда добрались, было слишком поздно. Рабочий в бордовом свитере с логотипом Единого Мира на груди уже запирал ворота и закрывал двери.

– Приказ Единого Мира, – кричал он беспокойной толпе. – Вы же знаете, что я выдал бы вам его, если бы мог.

Толпа умоляла и язвила, но держалась на расстоянии, и парень никак не реагировал.

– Я могу потерять работу, – отвечал он. – А если мы не делаем того, что они говорят, мне не позволят снова открыться. Что тогда? У меня тоже есть семья, вы же знаете!

Я смотрела на измученные и испуганные лица людей в толпе. Я видела Зару. Мужчин и женщин в возрасте моих родителей. Маленьких детей, блуждающих по рядам. Я никогда не должна была оказаться здесь, но я чувствовала тот же голод, что и они. Если это землееды, то они кажутся скорее угнетёнными, чем жестокими, и правда в том, что я одна из них. Моя мать думает, что во мне какой-то изъян, но он позволил мне увидеть мир в другом ракурсе. Я поняла, что нам нужна не благотворительность от корпорации, повелевающей нами, а голос в защиту наших основных человеческих прав. Именно это пыталась доказать нам Ана, прежде чем они заткнули её. Ахимса обвиняла меня во многих вещах, но она была не права абсолютно во всём. Я могу использовать свои преимущества, чтобы изменить положение.

Так громко, как я только могла, я прокричала: – Это наше конституционное право – получать свободный доступ к синтамилу! – Люди вокруг меня свернули шеи, пытаясь рассмотреть, кто кричит. – Мы требуем наш синтамил! Он тебе не принадлежит!

– Точно! – прокричал кто-то ещё.

– Она права!

– Давайте свергнем его!

Я начинаю монотонно скандировать: – Синтамил! Синтамил! Синтамил!

Постепенно ко мне присоединяются остальные.

– Успокойтесь, – кричит рабочий, но его едва слышно сквозь диссонанс наших ревущих голосов. – Вы только ухудшите ваше положение, – снова прокричал он. – Я буду вынужден вызвать службу безопасности, если вы не прекратите беспорядки.

Некоторые люди замолкают, но я знаю, что мы не должны останавливаться. Я вижу старый мусорный контейнер возле стены здания. – Помоги мне подняться, – прошу я Бэзила.

– Нет, это слишком рискованно.

– Мы останемся ни с чем, если не сделаем этого. – Убеждаю я его. – Это единственная гарантия, которую давало общество, и я не могу стоять в стороне и смотреть, как они делают всех заложниками. А теперь помоги мне подняться!

– Я помогу тебе, – сказал парень позади меня.

– Я тоже, – раздался женский голос рядом со мной.

– Эппл! – зашипел Бэзил и попытался схватить меня за руку. – Не смей! Они увидят тебя!

Но уже слишком поздно. Меня это больше не волнует. Ахимса может арестовать меня. Она может держать меня в тюрьме, пока я не сгнию, но сейчас я чертовски зла. После того, что я видела на экране в госпитале, я поняла, что не могу вернуться к старой жизни. И не только потому, что она хочет арестовать меня. Слишком много всего случилось. Я теперь по-другому смотрю на мир. Возможно, Единый Мир и был рукой, которая кормила меня, но они также с легкостью позволяли умереть от голода другим детям.

Я протянула руки мужчине и женщине, чтобы они могли поднять меня на мусорный бак. Затем я вытащила свой Гизмо, разблокировала его и включила режим громкоговорителя.

– Пища это общечеловеческое право, а не собственность корпорации. – Начала я говорить. – Универсальный Акт о Защите Питания – ширма для защиты Единого Мира и он должен быть отменён, как античеловеческий. Ни одна корпорация не имеет права морить людей голодом. Это наш синтамил, и это обеспечено нашим правительством! И если они не дадут его добровольно, тогда мы сами отберём его!

В толпе раздались одобрительные крики и люди устремились вперёд.

– Спускайся! – кричит мне Бэзил. – Надо убираться отсюда.

Но я не обращаю на него внимания. Я открываю прямой доступ к сети Динозавров и снимаю людей, берущих приступом распределительный центр. Я рассказываю, что происходит, пока они отталкивают одинокого рабочего, отбирают его ключи и открывают ворота. – Жители этого Внешнего Круга не смирились с попранием человеческих прав и отказом в раздаче пищи! – говорю я в то время, как ближайшая к складу группа людей выносит ящики с бутылочками и раздаёт их толпе. Затем я направляю камеру на себя. Всё это время я подстрекала Язю к действиям с помощью её ЛРК, теперь я должна следовать собственному совету. – Это Талия Эппл, – говорю я в камеру.

– Эппл, нет! – закричал Бэзил и рванулся в сторону бака, но мужчина и женщина, которые подняли меня, оттолкнули его в сторону.

– Также известная как HectorProtector. Не дайте Ане умереть напрасно. Не бойтесь тюрьмы. Пока Единый Мир контролирует единственный источник питания, мы все – заключённые. Возьмите то, что ваше по закону!

До того как увидеть, я слышу вой сирен подъезжающих машин службы безопасности. Толпа расступается, когда они несутся к месту заварушки, поднимая тучи пыли, пробивая себе путь в сторону склада, избивая всех, кто попадается под руку, чтобы остановить мародерство.

Мужчина и женщина, удерживающие Бэзила отпускают его и убегают. Он бросается ко мне и хватает за здоровую лодыжку. Но я всё ещё не собираюсь уходить. Я пытаюсь снять на камеру всё насилие, которое разворачивается передо мной, мои руки дрожат, голос исполнен ненависти, пока я описываю происходящее.

И вдруг, в самой гуще хаоса раздаётся мужской крик: – Это она! Это Талия Эппл!

Люди оглядываются, уворачиваясь от агентов службы безопасности и пытаются рассмотреть беглянку. Рибальд пробирается из гущи схватки в сторону бака, показывая на меня рукой и крича.

– Бэзил! – кричу я, когда Рибальд делает внезапный выпад. Бэзил резко оборачивается. Я вижу блеск ножа. Рибальд прыгает вперёд. Бэзил замахивается на него, пока я сползаю со своей трибуны.

– Давай же, – кричит Рибальд, подстрекая Бэзила. – Давай, ударь меня. У тебя не хватит духу.

Гарви появляется позади Рибальда, но тут же отскакивает назад, когда видит нож в руке Бэзила. Я прижимаюсь к спине Бэзила. Он держит меня одной рукой, второй замахивается на Рибальда, заставляя его маневрировать в толпе.

– Ты ни на что не годный кусок дерьма, – рычит Рибальд. – Им следует запереть тебя и выбросить ключ подальше, как сделали с твоим папашей.

Бэзил продолжает отходить от здания, где агенты безопасности сражаются с землеедами за контроль над синтамилом. Мы шаг за шагом по периметру движемся в сторону полицейских машин. – Приготовься, – говорит мне Бэзил. – Один...– Я даже не представляю, к чему я должна приготовиться. – Два... – Он кидается на Рибальда, разрезая ткань его куртки и выпуская тоненькую струйку крови из его груди. Рибальд недоумённо смотрит вниз, затем Бэзил кричит: – Три! – Отбрасывает нож в сторону и с силой бьёт Рибальда в живот, отчего он налетает на Гарви и они оба валятся на землю.

– Вперёд! – кричит Бэзил и отталкивает меня от мужчин, которые пытаются подняться на ноги.

Мы прыгаем в машину. Я перелезаю за руль, а Бэзил захлопывает двери.

– Давай! Давай! Давай! – кричит он, но я тупо уставилась на экран приборной панели. – Ты должна завести её! – кричит он.

– Как? – кричу я в ответ, в то время как Рибальд сквозь толпу пробирается к машине. Он рычит и плюётся от ярости.

– Жми на педаль! – кричит Бэзил и наступает своей ногой на мою. Двигатель рычит, но мы не двигаемся с места.

Вдруг Рибальд сползает по капоту машины прочь от нас. Мы смотрим в лобовое стекло и видим Зару. Её пурпурные волосы разлетаются, пока она и её друг-землеед стаскивают Рибальда с машины за лодыжки. Я тыкаю пальцем в сенсорный экран перед собой. Начинают мигать огоньки. Шуршат дворники. Воздух бьёт нам в лицо, затем нас бросает вперёд, мы движемся прямо на Гарви. Его рот в ужасе открывается, я выворачиваю руль вправо, направляя машину по большой дуге через толпу, которая расступается, пока мы несёмся в сторону здания с ревущим двигателем.

– Поворачивай! Поворачивай! Поворачивай! – кричит мне Бэзил, всё ещё прижимая мою ногу своей. – Теперь выравнивай!

Я кручу руль и объезжаю Зару, которая слишком занята, пиная Рибальда, чтобы услышать, как я кричу «Спасибо!», высунувшись из окна. Мой голос срывается, мы выезжаем на дорогу и несёмся через город.

– Здесь должен быть включен локатор, – я пытаюсь перекричать шум двигателя.

– Ты можешь его отключить? – спрашивает Бэзил.

– Пока я за рулем – нет, – отвечаю я, сжимая руль так крепко, что побелели костяшки пальцев. Это не имеет ничего общего с управлением мотоцикла, и я в ужасе от того, что мы можем разбиться, когда мы пролетаем мимо разрушенных зданий и клиники, окружённой машинами с включенными мигалками. Всё кажется размытым.

– Перебирайся через меня, – говорит Бэзил. Он хватается за руль, затем скользит по сидению в мою сторону.

– Мы же разобьёмся, – кричу я слишком испуганная, чтобы двигаться.

– Всё будет хорошо, – уверяет он меня. – У нас получится. – Я отрываю пальцы от руля, перебираюсь через его колени и мы меняемся местами. Затем я нажимаю на экран, пытаясь пробраться в операционную систему, но ничего не получается.

– Я не могу разобраться в ней, – вырывается у меня, я не думала, что с этим будут проблемы. – Дурацкая штуковина! – я поднимаю костыль, который сделал для меня Бэзил и ударяю им по приборной панели. Экран замыкает с громким хлопком, струйкой дыма и недовольным писком. Свет внутри и снаружи гаснет. Мы продолжаем катиться по дороге в сторону заходящего солнца. Мы не останавливаемся. Мы не замедляемся. Мы даже не говорим. Мы просто несёмся вперёд.

.

* * *

Следующие полчаса мы едем молча, преследуемые звуком сирен. Я беспрестанно смотрю по сторонам и на небо, в ожидании увидеть красные вспышки, но мы, кажется, смогли от них оторваться. На каждой развилке, повороте, или ещё какой-нибудь дороге, уводящей в сторону от города, Бэзил сворачивает, пока приблизительно через час после наших блужданий по грязным дорогам, звуки сирен не стихают в ночи. Но Бэзил, нажимая на педаль, упрямо продолжает двигаться вперёд, с такой скоростью, что наши головы бьются о потолок от каждого толчка. Несколько раз у меня перехватывало дыхание, когда перед нами возникает какое-нибудь препятствие, но это оказывались всего лишь тени облаков, скользящих по луне.

– Может быть, мы могли бы остановиться, – предлагаю я.

– Могли бы, если бы ты не оповестила весть мир, где мы находимся, – огрызается он, и продолжает всматриваться в дорогу, давя на педаль, как одержимый.

– Иногда нужно совершать правильные поступки! – кричу я.

– Если они не угрожают личной безопасности.

– Но, если ты не желаешь рисковать, как тогда можно изменить хоть что-нибудь?

– Я рискую, – протестует Бэзил. – Но я обдумываю свои поступки. Я остаюсь вне поля зрения. До этого момента!

– Я поступила правильно, – вызывающе сказала я. – Может быть, нам лучше вернуться и быть частью того, что мы начали.

– Нет, – всё, что он ответил.

Прежде чем я решила продолжить наш спор, машина резко наклонилась, и мы двинулись вверх по крутой неровной дороге. Когда мы добрались до вершины, луна скрылась за большим облаком. Двигатель выстрелил, и колеса оторвались от земли. Моё тело зависло в воздухе между сидением и потолком. Бэзил парил рядом. Я услышала свой крик, пока мы неслись, как метеор через глубокую, тёмную пустоту. В те пару секунд из клубка мыслей я всё-таки смогла выхватить одну одну-единственную: если мне суждено умереть, то я рада, что рядом со мной находится именно этот парень.

Но приземление был таким же внезапным, как и начало падения. Мы кричали и путались в воздушных подушках, которые вырвались из приборной панели и дверей, чтобы смягчить удар. Затем постепенно подушки выпустили воздух и мы замерли. Мы сидели в гробовой тишине, пока мелкий порошок из подушек оседал вокруг нас, как искусственный снег.

– С тобой всё в порядке? – тихо спросил Бэзил, как будто он боялся, что от громкого звука машина снова может рвануть в пропасть. Мы приземлились на склоне, и меня прижало к двери. Я стряхнула пыль со щеки и одежды и пошевелила руками и ногами, чтобы убедиться, что они целы.

– Я думаю, да. А ты?

– Наверное, тоже. – И тут он рассмеялся. Слабый, неуверенный, недоуменный всплеск. Он отстегнул ремень безопасности и осторожно скользнул в мою сторону.

– Нас не должно существовать. – Я обняла его за плечи, чтобы удержать свою дрожь. – Мы должны были расшибиться в лепёшку.

Он крепко меня сжал. Мы раскачивались взад и вперёд, вместе дыша, отлично синхронизированные, как две части одной машины. Мы сжимали друг друга в объятиях, не желая отпускать.

– Кто знает, может быть, мы умерли, – пошутил он.

Я столь же неопределённо хихикнула и уткнулась лицом в его шею. Я ощутила мускусный запах его страха и прижала губы к его коже, вкус которой оказался солёный, как у слёз. – Тогда мне нравится эта загробная жизнь.

– Как ты думаешь, здесь тоже есть Единый Мир?

Мой смех был чуть грустнее. – Они купили его у бога.

– Скорее продали, – ответил он, и мы оба расхохотались, но потом Бэзил внезапно посерьёзнел и спросил меня. – Ты веришь во всё это? Загробная жизнь, бог, всё остальное?

– Не слишком, – призналась я. – А ты?

– Мне нравится думать, что может существовать что-то получше. Вроде места, где у всех всё есть, понимаешь? Не много и не мало. Просто всего хватает и все довольны тем, что имеют.

– Мне кажется, ты сильно ударился головой, – пробормотала я.

Его вздох был глубоким и громким, как будто он выпускал всё то, что произошло с нами за последние несколько часов. – Таковы были идеи Аны.

– Это очень хорошие идеи, – сказала я, пусть даже и не была уверена, что они могут стать реальностью.

Он посмотрел через лобовое стекло в темноту. – Я не могу поверить, что она умерла. Я не могу поверить, что никогда не увижу её снова.

Я не знала, могу ли утешить его, поэтому просто махнула рукой в сторону окна: – Смотри, звёзды! – Облака уже проплыли мимо, открывая чистое чёрное небо, усыпанное крошечными, размером с булавочную головку, пятнышками света, но луна оставалась скрытой. – Пошли. Давай выбираться отсюда.

Я нажала на ручку моей покорёженной двери, но она не открывалась, тогда Бэзил начал плечом толкать дверь с водительской стороны, пока она не распахнулась с грустным стоном. Он высунул ноги и спрыгнул на землю. Я последовала за ним, и он осторожно помог мне спуститься.

– Вау, – прошептала я, когда посмотрела вверх. – Я никогда не видела неба по-настоящему, без ярких огней. Оно даже прекраснее, чем в планетарии.

Несмотря на звёздный свет, было все ещё слишком темно, чтобы понять, где мы находимся, похоже, мы свалились в небольшую пропасть. Воздух был влажный, а не сухой, как обычно, и чувствовался немного затхлый запах, как будто мы находились в непроветренной ванной. Даже странно, земля под ногами была мягкая, почти как губка, будто мы стояли на влажном коврике. Мы двигались ощупью, пока не натолкнулись на что-то твёрдое, гладкое и холодное, вероятно большой, плоский камень, и оба сели. Я наклонилась и положила голову на плечо Бэзила, глядя на то, что было над нами.

– А ты слышал, что все элементы на Земле произошли в результате взрыва древней звезды? – спросила я его.

– Что, правда? – Он лёг на спину и закинул руки за голову, так, чтобы можно было смотреть прямо в звёздное небо.

– Ага. Пыль крутилась вокруг миллионы лет. Затем жар от сверхновой и сила притяжения постепенно сжимали пыль, создавая всё большие и большие сферы, которые стали планетами.

Я смотрела на звёзды, многие из которых уже не существуют, но их свет только теперь долетел до нас. – Только подумай об этом, – проговорила я. – Миллионы лет прошли с тех пор, когда Земля вращалась здесь в расширяющейся Вселенной. Развивались бактерии. Мутировали гены и появлялись новые виды. Амёбы, водоросли, маленькие твари. А потом, в какой-то из вечеров, мои прабабушка и прадедушка стояли на своей ферме, которая могла бы находиться где-нибудь поблизости. – Я представила родителей бабушки Эппл, которые своими руками возделывали эту землю, богатую полезными элементами, доставшуюся нам от изначального хаоса, пока люди не высосали из неё всё. – Они смотрели на такое же небо.

– Ты когда-нибудь хотела жить в то время? – спросил Бэзил.

– Что-то вроде того, – я положила голову ему на грудь. – Я бы хотела знать, какими были тогда еда и животные, и растения. Но тогда мне бы пришлось жить и во время войн, а, судя по рассказам бабушки Эппл, они были ужасны.

Мы оба снова посмотрели вверх. – Всё это не заставляет тебя чувствовать себя крошечной? – спросил Бэзил.

– Мы всего лишь песчинки звёздной пыли в космосе, – со смехом произнесла я. – Но, ты знаешь, мне это даже нравится, как будто я часть чего-то большего, чем просто я, и что, возможно, все люди которые были до меня, например мои прабабушка и прадедушка, и мой дедушка Гектор в какой-то мере всё ещё со мной.

Бэзил сделал медленный, глубокий вдох. Я слушала биение его сердца. – Я иногда точно так же думаю о моем брате. Что он, может быть, наблюдает за мной. Охраняет меня. Я знаю, что это глупо, но...

– Я совсем не думаю, что это глупо, – ответила я. Затем я набралась смелости и спросила: – Как он умер?

Какое-то время Бэзил молчал, потом в тишине раздался его голос. – Во время мятежа на Шпицбергене.

– Шпицберген! – я резко села. – Ты был там? – Я протянула руку и прикоснулась к его бедру, где под одеждой скрывалась татуировка с семечком.

– Мне же было всего пять лет.

– А Арол?

Он кивнул

– Его убили во время бунта?

– Это то, что Единый Мир хочет, чтобы мы думали, но это ложь. – Бэзил сел и обнял свои колени. – Всё ведь начиналось достаточно мирно, ты же знаешь? Поначалу все, кому нужны были ответы по поводу хранилища семян, просто неделями сидели возле главного офиса Единого Мира, пытаясь мирно призвать власти к диалогу. Люди, подобные Ане, понимали, к чему может привести главенство ЕМ в долгосрочной перспективе, особенно если они уничтожили все семена, поскольку это значило, что единственным источником питания на Земле останется синтамил.

– Так ты считаешь, что они уничтожили хранилище?

Он пожал плечами. – А какое это имеет значение? Единый Мир осуществляет полный контроль над поставками питания, независимо от того, сохранились семена или нет.

– И Ана и твой брат оба были участвовали в протестах?

Он кивнул: – Она была одной из организаторов. Она верила в мирное противодействие, потому что знала, применив силу, они проиграют. Но Единый Мир не желал разговаривать. Они просто не обращали внимания на происходящее. Проходили мимо протестующих, как будто их вовсе не существовало. Некоторые из протестантов были более решительными. Они пошли на голодовки и прекратили принимать синтамил.

– И Арол пошёл на это?

Бэзил покачал головой. – Арол всегда просто сидел там, иногда поднимая немного шума. Для него дело никогда не заключалось в хранилище семян.

– А в чём тогда? – спросила я.

Он подвигал челюстью, как будто силился произнести слова и не мог. Наконец он сказал. – Это из-за меня. Он хотел изменить всё таким образом, чтобы Единый Мир был обязан кормить детей, подобных мне.

Я не знала, что сказать в ответ на его признание, и просто я обняла его за плечи одной рукой, пока он рассказывал дальше.

– Он был всего лишь винтиком в машине, которая пыталась заставить Единый Мир задуматься о том, насколько пропащей была их политика. Но разве это их волновало? Там все были расходным материалом. Всего лишь дополнительный рот, который нужно прокормить. И вдруг, однажды, одному парню по имени Уолтер Беннинган надоело ходить мимо толпы людей, часть из которых приковала себя цепями к фонарным столбам и морила себя голодом. Он прошел в офис, открыл окно и начал выбрасывать коробки с синтамилом прямо в толпу. Один из ящиков задел Арола. Попал ему прямо в висок. Он умер мгновенно.