Текст книги "Тень сфинкса. Удар из зазеркалья"

Автор книги: Грэхем (Грэм) Мастертон

Соавторы: Элен Макклой
сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 25 страниц)

– Что же конкретно ты хочешь узнать?

– Во-первых, мне нужен телефон Сэмплов. Надо выяснить, покидает ли Лори вообще усадьбу, и если да, то куда она ходит. Если же нет, надо узнать, как девушка проводит свободное время. Необходимо сделать несколько фотографий этого поместья или достать готовые, и выяснить подробности гибели Жана Сэмпла. Да, еще: попробуй, если удастся, откопать хоть что-нибудь о матери Лори, миссис Сэмпл. Мне кажется, это настоящий дракон в юбке.

Мэгги с трудом успевала записывать многочисленные пожелания своего шефа. Наконец тот замолчал, и тогда девушка быстро спросила:

– Когда тебе необходимо получить всю эту информацию?

– Ну, допустим, завтра.

– Но завтра же воскресенье! – взмолилась Мэгги.

– Вот и чудненько – тебе ничто не помешает спокойно заняться выполнением моей пустяковой просьбы. Я утром буду у Уолтера. И если к обеду у тебя уже все будет готово, мы сможем заглянуть в какой-нибудь ресторанчик и вместе перекусить.

– Ты обещаешь?

– Клянусь самим Господом Богом. Неужели я рискну обмануть тебя в субботу?

– Так же, как и в другие дни. Кстати, что это ты там все время жуешь?

– Ничего. А почему ты об этом спросила?

– У тебя такая дикция, словно ты там еще и закусываешь.

Джини осторожно дотронулся до распухшего языка.

– А, вот ты про что… Нет, я ничего не ем. У меня болезненная язвочка во рту, от этого и дикция изменилась, наверное.

– Ну все, Джини. Увидимся завтра. Не забудь про свое обещание насчет обеда.

– Пока, моя обожаемая Мэгги.

Положив трубку, Кейлер испытал что-то вроде угрызения совести. Конечно, далеко не лучший вариант – просить именно Мэгги разузнать все о Лори Сэмпл, но во всем мире не было второго такого человека, который смог бы справиться с этой сложной задачей быстро и тщательно, с настойчивостью настоящего книжного червя. Если бы Джини попросил заняться таким щекотливым вопросом Марка Уэллмана или любого другого мужчину из своего отдела, он мог бы голову дать на отсечение, что история с прокушенным языком и застрявшим ботинком за каких-нибудь пятнадцать минут облетит весь Вашингтон. Ведь наверняка романтическое поведение Кейлера не укрылось бы от всевидящего дипломатического ока. А сколько таких глаз было устремлено на Джини во время банкета! Поэтому разузнать теперь что– нибудь казалось Кейлеру делом чрезвычайно трудным.

Джини попытался сосредоточиться и решить очень важный вопрос: стоит ли ему осушить еще один стаканчик или пора уже остановиться. В довершение всего на него неожиданно навалилась усталость, тело ныло и молило об отдыхе, и Джини в конце концов сдался. Он разделся и забрался в душ. Стоя под струями воды, Джини опять невольно начал размышлять о Лори Сэмпл. В его мозгу снова и снова прокручивались сцены банкета, начиная с внезапного появления Лори. Джини то и дело вспоминал сладостное томление, охватившее его, когда он прикоснулся к упругой груди девушки. Кейлер схватил губку и кусок мыла и начал неистово тереть свое тело, внезапно осознав, как сильно возбудила его Лори Сэмпл.

* * *

Они решили наведаться в небольшой ресторанчик, расположенный неподалеку от конторы Уолтера Фарлоу, и, устроившись за уютным столиком возле зеленого витражного окна, заказали отбивные и яичницу. Это заповедное местечко любили посещать политики. Когда наступало обеденное время, ресторанчик заполнялся до отказа. Опытный глаз, издалека отличающий республиканцев от демократов, мгновенно приметил бы и здесь политическое расслоение: «ослы»^[1] теснились в полуосвещенных уголках или кабинетах, а «слонов»^[2] тянуло поближе к окошкам.

Мэгги выглядела посвежевшей, словно успела хорошенько отдохнуть. Это была миниатюрная симпатичная брюнетка с точеным, чуть вздернутым веснушчатым носиком и огромными карими глазищами. Она всегда напоминала Джини девиц с журнальных обложек. Именно такие фотодивы приветствовали американских солдат, возвращавшихся домой. Скорее всего исключительно эта глупая мысль и явилась поводом для сомнений о возможном браке с Мэгги. Много лет назад, еще в Джек– сонвиле, они стали любовниками. Сначала это была детская любовь, потом она переросла в юношескую. Джини не разлучался с Мэгги, пока им не исполнилось по двадцати одному году.

Вот тогда-то в Джини неожиданно взыграли политические амбиции, а Мэгги решила продолжить образование. Все случилось само собой: и страсть, и привязанность понемногу сошли на нет, пути их разошлись. Кейлера угораздило по уши влюбиться в замужнюю даму чуть ли не вдвое старше его. Джини тогда вдоволь настрадался и долго не мог прийти в себя. Мэгги подцепил какой-то пройдоха из Йельского университета, а потом бросил, так что ей пришлось страдать не меньше, да к тому же еще и сделать аборт.

И вот теперь они снова были вместе – их сближала не только давняя дружба, но и политические пристрастия; оба являлись сторонниками демократической партии, которая всегда стремилась к единству, столь характерному для южан.

Джини принялся отрывать от ломтя хлеба здоровенные куски и запихивать их в рот.

– Ну и как твои успехи? – поинтересовался он. – Что-нибудь есть?

Мэгги усмехнулась.

– Если ты будешь уплетать столько хлеба, то очень скоро обзаведешься брюшком.

– От того, что я ем, еще пока никого не разнесло. Знаешь, чем я, к примеру, подпитывался в течение всего вчерашнего дня? Одним слоеным пирожком и парой стаканчиков виски. А сегодня у Уолтера я почувствовал просто лютый голод, и во время совещания у меня оглушительно бурчало в животе.

Мэгги подняла с пола свою гобеленовую сумку, вынула оттуда блокнот со стенографическими записями и раскрыла его.

– Почти все, о чем ты просил, я выяснила, – деловито заметила она. – Все, кроме телефона. Здесь придется подождать до понедельника, когда начнут работать справочные телефонных компаний.

Джини закашлялся:

– Послушай, я же не последняя государственная фигура. Как же можно заставлять птицу такого полета ждать аж до понедельника? Неужели и Джека Кеннеди вынуждали подождать денек-другой, пока начнет работать какая-то паршивая компания?

– Скорее всего так оно и было, – стояла на своем Мэгги. – Дело в том, что я хотела выяснить это без всякой лишней шумихи, понимаешь? Между прочим, уже сегодня утром мне звякнула секретарша сенатора Хас– баума и очень вежливо осведомилась, как продвигаются на любовном фронте твои дела с несравненной мисс Сэмпл. На твоем месте я не старалась бы привлекать особого внимания к своей персоне, иначе о ваших отношениях затрубят по всему городу.

– О каких еще отношениях? И какой такой любовный фронт? Если, конечно, ты считаешь, что растянутую ногу и прокушенный язык можно считать началом любовных отношений…

Мэгги невинно заморгала:

– Правда? Помнится, ты что-то говорил о язвочке во рту…

Джини смутился и неопределенно пожал плечами:

– Ну, ощущения примерно одинаковые. Что укус, что язвочка. В общем, так с ходу и не разберешься, что у тебя там во рту происходит.

Мэгги перелистнула в блокноте несколько страничек.

– А вот дом Сэмплов действительно стоит внимания. Их земли простираются в предместьях Вашингтона в районе Мерриам аж на сорок акров. Большую часть этой территории покрывают леса и густой кустарник. Кстати, мне обещали в скором времени сделать снимок с вертолета. Особняк состоит из пятнадцати комнат, и его выстроил еще до гражданской войны один табачный магнат из Виргинии. С тех пор хозяева несколько раз менялись – там обитали и политики, и плантаторы, а начиная с 1911 года дом долгое время почему-то пустовал. Потом его купил Жан Сэмпл, когда в 1973 году его назначили в дипломатический корпус в Вашингтоне. И с тех пор Сэмплы живут в этом доме.

В этот момент к их столику подплыла официантка с подносом и поставила перед ними отбивные и яичницу. Джини обильно посыпал черным перцем свою порцию, а Мэгги тем временем продолжала зачитывать записи:

– Жан Сэмпл является, то бишь являлся, весьма образованным и состоятельным человеком. Он родился во Франции в 1919 году в богатой семье. Его родители почему-то всегда верили в то, что их отпрыск сделает блестящую дипломатическую карьеру. В 1951 году Жан Сэмпл был назначен атташе в Египет. Там он и познакомился со своей будущей супругой Лейлой. О ней мне удалось наскрести очень мало – только то, что ее девичья фамилия – Мисаб, и почти всю жизнь она провела в Судане. Лори – их единственный ребенок. Девушка родилась в Париже восемнадцать лет назад.

Жан буквально с ума сходил по природе и диким животным. Он жертвовал колоссальные суммы различным организациям по охране животных и, в частности, национальным заповедникам в Африке. Однако в то же самое время Жан был заядлым охотником, и вот как раз во время охоты его и растерзали медведи. У меня есть заключение канадского судебного эксперта по поводу этой смерти.

Нахмурившись, Джини подцепил вилкой кусочек отбивной и, почти не прожевывая, проглотил его.

– И это все? – сердито буркнул он. – А как насчет ценностей? Что за коллекция у него в доме? То есть мне важно знать, почему особняк так тщательно охраняется.

– Там нет ровным счетом ничего, – отрезала Мэгги. – Я переговорила кое с кем из французских дипломатов, лично знавших Жана, и все они в один голос заявили, что ничего он не коллекционировал. Жан слишком дорожил своими близкими и все свободное время находился в кругу семьи Да, еще они говорили, что жена е^го – сногсшибательная красавица с этими, как же он назвал их… Une grande poitrine.

– А что это такое?

– Большие сиськи Я, честно говоря, считала, что ты не настолько слаб во французском, но раз ты уж даже таких слов не понимаешь…

– Ну, хватит надо мной издеваться. Займись-ка лучше отбивной.

Расправившись наконец с обедом, они миновали Белый дом и направились в контору Джини. День был пасмурный, такие частенько выпадают в сентябре и октябре, когда погода в Вашингтоне вдруг начинает капризничать. Где-то высоко в небе взвыл реактивный самолет.

У подъезда департамента Мэгги взяла Джини за руки и, потупившись, пробормотала:

– Спасибо за обед. Это была самая вкусная отбивная в моей жизни.

– И мне тоже понравилось. Слушай, может, нам стоит почаще обедать вместе?

– А зачем? – отозвалась она, словно не понимая его вопроса.

Джини удивленно посмотрел на нее, а потом улыбнулся и чмокнул ее в лоб.

– Ну, разумеется, не только обедать. Могут ведь у старых добрых друзей возникнуть общие интересы!

– А ты обещаешь вести себя хорошо и проявлять осторожность?

– Осторожность?

Она застегнула свою шерстяную кофточку и пояснила:

– Это слова одного из тех французских дипломатов. Я не стала сейчас упоминать эту фразу, потому что и мне самой она показалась несколько нелепой. Какая– то недосказанность, что ли.

– И что же? Проявлять осторожность к ее цепным псам?

– Нет, дело гораздо сложнее. Когда я выудила у этого дипломата все сведения, касающиеся миссис и мисс Сэмпл, он вдруг спросил, кто же так ими интересуется и не пахнет ли тут близкой свадьбой. Я ответила, что сомневаюсь в этом, и вот тогда дипломат выдал буквально следующее: «Если кто-то вдруг задумает жениться, предупредите его насчет танца». То ли я плохо расслышала, но была настолько ошеломлена, что даже не переспросила.

– Танца? Это еще что за чертовщина?

– Понятия не имею. Я же говорю – чушь какая– то. Но я подумала… может быть, это тебе о чем-нибудь скажет. На всякий случай предупреждаю.

Джини взял ее под руку и расхохотался. Его смех, гулким эхом отразившись от стен, прозвучал неестественно.

– Милая моя Мэгги, – заговорил он наконец. – Самой непростительной глупостью с моей стороны было бы жениться на Лори Сэмпл, а тем более – на ее матушке. То, как она вела себя вчера, дает мне все основания полагать, что мы с ней вообще больше никогда не увидимся. Так что оставим в покое эту историю и особенно какие-то загадочные танцы.

– Ну, не знаю, – пожала плечами Мэгги. – Ты мне всегда представлялся этаким отцом семейства с кучей детишек и огромным загородным домом.

– И чтобы рядом со мной находилась эта Лори Сэмпл? Да ты шутишь!

– Ничего-ничего. В один прекрасный день тебе самому захочется осесть где-нибудь за городом и обзавестись семьей. Только раньше мне почему-то верилось, что рядом с тобой окажусь именно я.

Джини застыл на месте, не зная, что и ответить. Порывистый ветер растрепал его кудри. Природа щедро одарила Джини внешностью. У него было твердое и решительное лицо – лицо истинного политика. Однако, подобно всем демократам, Джини мог в зависимости от обстоятельств казаться и агнцем божьим.

– Мэгги… – начал было Кейлер, но девушка замотала головой и, резко повернувшись, быстро зашагала прочь.

Сделав несколько шагов, Мэгги остановилась и тихо произнесла:

– Впрочем, это не важно, главное, чтобы все, что ты делал, шло тебе на пользу и приносило радость.

А потом перешла на другую сторону улицы и вскоре скрылась из виду, оставив Джини в одиночку наслаждаться величием выбранной профессии.

* * *

Спустя час Джини снял очки в роговой оправе и выключил настольную лампу, Отчет был уже почти готов, и Кейлер решил еще раз пробежать глазами текст, чтобы отшлифовать его. От сумрачного кабинета веяло одиночеством, хотя небо за окном еще и не начинало темнеть. Джини прикинул, что до вечера у него имеется в запасе целых три или даже четыре часа. Он аккуратно сложил в стопку все бумаги и поднялся из-за стола. Может быть, именно сейчас самое время двинуть к поместью Сэмплов и еще раз осмотреть его

Возбуждающие эротические видения обнаженной Лори Сэмпл целый день витали где-то в подсознании Джини, они не покидали его даже во время переговоров. Стоило е?лу хоть на секунду смежи гь веки, тут же возникал образ – эти изумрудные кошачьи глазищи, шелковистая нежная кожа, до которой так хотелось дотронуться. Видения настолько допекли Кейлера, что в один прекрасный момент он не выдержал и с остервенением выкрикнул:

– Эта девица мне прямо в мозги въелась! – А затем свирепо рванул из пачки последнюю сигарету и скомкал пачку. Но видения не отступали.

Что ж, а почему бы действительно не проехаться до ее дома? Почему не нанести визит? На воротах обязательно должен находиться звонок, а если Кейлер вместо того, чтобы карабкаться через ограду подобно какому-нибудь завалящему воришке, достойно представится… то, кто знает… Может быть, его и впустят, и пригласят отобедать. Только бы Лори не обнаружила его ботинок!

Джини спрятал в сейф документы и, погасив свет в кабинете, запер его. Затем спустился к машине. Когда он выезжал со стоянки, было уже около пяти часов, и на город начали опускаться сумерки. Темнело сейчас особенно быстро. По радио передавали выступление какого-то гнусавого священника, призывающего к «концу беззакония, о Господи, несправедливости и всех человеческих страданий». Джини мрачно подумал, что в этот список неплохо было бы включить и потерю дорогой обуви, застревающей в чужих воротах.

Целых полчаса Джини петлял в поисках узкой дорожки, ведущей вверх на холм. Он дважды проезжал мимо нее, пока, наконец, не узнал это место. Днем все здесь выглядело несколько иначе, однако память у Кейлера была отменная, и теперь он уверенно находил нужные повороты. Наконец, Джини подъехал к знакомой глухой ограде, увенчанной грозными пиками. Последний поворот– и он очутился возле самих ворот. Но, к ужасу Джини, ботинок исчез.

Кейлер выбрался из машины и направился к воротам. Даже днем владения Сэмплов выглядели довольно мрачно, а листья на дубах печально шелестели в слабых порывах ветра. Впереди виднелась дорожка, которая убегала за поворот, и теперь Джини до дрожи захотелось выяснить, что же скрывается за этим поворотом. Он отступил на несколько шагов и, окинув внимательным взглядом ворота, нашел, наконец, то, что искал. Маленький медный звонок с табличкой, на которой готическим шрифтом было выгравировано «Сэмпл».

Кейлер дважды нажал на кнопку. А потом принялся нервно прохаживаться вдоль ограды, наступая на мягкую опавшую листву. С бьющимся сердцем Джини поджидал у ворот.

Прошло минут десять, прежде чем он заметил какие-то признаки жизни. Послышался шум мотора, и из– за поворота вынырнул автокар, прикрытый сверху полосатым красно-белым тентом. За рулем восседал Мэтью. Его каменное лицо было непроницаемо.

– Я пришел проведать Лори, – как ни в чем не бывало сообщил Джини. Однако в голос все равно вкралось предательское волнение. – Если Лори дома, мне бы хотелось увидеть ее.

Казалось, Мэтью несколько озадачила такая просьба, и он задумался. А потом вдруг замахал руками. Это, видимо, означало: «нет, ни в коем случае».

– Передайте ей, пожалуйста, что я стою у ваших ворот, – не отступал Джини, твердо решив в этот раз добиться своего.

И опять Мэтью замахал на него руками, словно хотел сказать: «Что вы, месье, я этого ни за что не сделаю».

– Ну, хорошо. А миссис Сэмпл может меня принять?

«Нет», – на этот раз жест оказался куда более красноречивым и означал что-то вроде «убирайтесь-ка лучше подобру-поздорову».

– Послушайте, Мэтью, – потихоньку закипая, произнес Кейлер, – попробуйте понять меня правильно. Я не причиню Лори никакого вреда. Я не Казанова. Мне просто надо увидеть ее, чтобы пригласить на обед.

«Нет. Уходите».

– Да будет вам, – теряя терпение, продолжал Джини. – Давайте как-нибудь разрешим досадное недоразумение. – С этими словами он извлек из кармана бумажник, вынул десятидолларовую купюру и, зажав ее между пальцами, попробовал пропихнуть в ворота. – Вы меня впускаете, а с остальным я уж как-нибудь справлюсь. Идет?

Мэтью уставился на купюру ледяным взглядом. А потом так посмотрел на Джини, что тот в мгновение ока выдернул руку и пЪспешно запихнул деньги обратно в бумажник. Теперь Кейлер в полной мере оценил возвышающиеся перед ним ворота, разделяющие его – несчастного Джини – и этого уродливого специалиста по кравмаге.

– Хорошо, – не унимался Джини. – Если вас невозможно убедить, что ж, пусть все так и остается. Но передайте хотя бы, чтобы она просто позвонила мне. Или это тоже возбраняется?!

Мэтью последний раз смерил Кейлера холодным взглядом и, повернувшись к нему спиной, устремился к своему кару. Тот издал противный скрипящий звук и, тронувшись, очень скоро исчез за поворотом. Джини устало привалился к кованым воротам и тяжело вздохнул.

Кейлер уже собрался было возвращаться, как вдруг ему показалось, будто в глубине сада произошло еле заметное движение. Словно что-то мелькнуло в высокой траве. Джини напряг зрение, и взгляд его буквально на долю секунды выхватил Лори. Девушка не спеша прогуливалась в дубовой рощице. На поводке она вела со баку. На Лори были синие брюки и белая блузка. Коп на рыжеватых волос, словно облако, плыла по воздуху

– Лори! Лори! – что есть мочи закричал Джини, но девушка находилась слишком далеко, и, прежде чем Кейлер сумел что-либо сообразить, она скрылась из виду

Тогда Джини забрался в машину и, отчаянно барабаня пальцами по рулю, стал прикидывать в уме, как же ему поступить дальше. Нет, днем на территорию этой усадьбы никак не пробраться. Да и от звонка не было никакого толку. Джини привык считать, что звонки, как правило, служат для того, чтобы проникать внутрь. Ан нет, в случае с усадьбой Сэмплов их предназначение имело, вероятно, иной смысл. Теперь только оставалось ждать утра, когда Мэгги, возможно, раздобудет телефонный номер заколдованного дома. И тогда Джини натянет, наконец, нос этому железобетонному Мэтью и поговорит с самой Лори или хотя бы с ее матерью.

В город Кейлер въехал в удрученном настроении. Однако тем не менее решимость его не убавилась ни на йоту. Ведь так с Кейлером происходило всегда: чем сложнее казалось препятствие, тем больше усилий прилагал Джини, преодолевая его. Осуществляя задуманное, Кейлер не брезговал никакими средствами. Главное – не отступать.

* * *

Утро выдалось ясным и прозрачным. В воздухе внезапно почувствовалось приближение зимы. Собираясь на работу, Джини набросил пальто. Часы еще не успели пробить восемь, а он уже явился в контору. Однако Мэгги успела его опередить. Девушка восседала за своим столом, держа в руке пластиковый стаканчик с кофе, и весело щебетала в телефонную трубку.

Джини повесил пальто на вешалку и шепотом осведомился:

– Кто это? Мне не надо с ним разговаривать?

Мэгги прикрыла ладонью трубку.

– Это мой любовник. Так что помолчи чуток, а то он тебя услышит и рассвирепеет.

Джини подошел к своему столу и спешно просмотрел почту Здесь лежало много писем из Вест-Индии, а также несколько раздраженных посланий, где авторы весьма настойчиво требовали субсидий для Центральной Америки. Даже если бы Кейлер прямо сейчас уселся разбирать почту, на это занятие он угробил бы добрую половину утра, а ведь предстояло еще закончить отчет по проблемам Вест-Индии. Кейлер вздохнул и, вынув сигарету, закурил.

– Ага, понятно, – не умолкала Мэгги. – Да, мне все ясно. Спасибо, Марвин. Я у тебя в вечном долгу.

Затем она повесила трубку и с торжествующей улыбкой подплыла к Джини. Сегодня Мэгги облачилась в строгий костюм рыжевато-коричневого цвета, и Кейлер в который раз отметил про себя, что эта женщина чертовски хороша.

– Ну, – нахмурившись, буркнул Джини, изучая одновременно письмо на шести страницах о проблемах производства сахара. – Ты похожа на кошку, которая обнаружила вдруг полную крынку сметаны.

– Уже горячо. Ты ведь просил от меня невозможного, о мой повелитель. Так вот, я исполнила твое очередное сумасбродное желание.

Она вырвала листочек из своего блокнота и положила перед Кейлером. На нем ровным почерком было написано: «Первый Французский банк Африки. К-стрит, 1214», а чуть ниже – номер телефона.

Джини неуверенно поднял листочек.

– Что это такое? Это связано с Лори Сэмпл?

– Так, пустячок, – усмехнувшись, проворковала Мэгги. – Это всего-навсего номер ее телефона. И адрес банка, где она работает.

Джини удивленно поднял брови:

– Лори работает? Ты что же, хочешь сказать, что она периодически выбирается из своей чертовой золотой клетки?

– Разумеется. А зачем ей торчать там все дни напролет?

– Сам не знаю, – сдался Джини. – Но Сэмплы так заботятся об охране своего драгоценного жилища, что складывается впечатление, будто они нарочно там запираются и никогда не покидают стен этой крепости.

Мэгги затушила свою сигарету.

– Ну, это твое личное мнение. Слушай, ты, похоже, искренне считаешь, что если кто-то не припадает в восторге к твоим стопам и не умоляет переспать в первую же ночь, то, значит, здесь непременно кроется потрясающая тайна, а само существование объекта твоей страсти окутано легендами. Другого объяснения я не нахожу.

– Да ты просто не видела их собак. Это настоящие монстры!

– Скорее всего обыкновенные добродушные сенбернары. Они спасают людей, и, конечно же, спешили к тебе на помощь. Вот если бы ты не впал в истерику, тебя, вероятно, угостили бы и коньячком. Ты разве не в курсе, что к ошейникам сенбернаров всегда привязывают такие маленькие бочонки с коньяком. Чтобы альпинисты не замерзли в снегах.

Джини взглянул на часы. Если он прямо сейчас поймает такси, то вполне успеет подкатить к банку до открытия, а значит, встретит Лори не внутри, а прямо на улице. Вот это удача!

– Послушай, Мэгги, – начал Кейлер. – Мне надо ненадолго отлучиться. Если позвонит Уолтер или нагрянет Марк, ну, короче, скажи, что меня срочно вызвали по какому-то делу. Я вернусь буквально через полчаса…

– Джини, – посерьезнев, оборвала его Мэгги. – Не будь идиотом! Если Лори не желает с тобой встречаться, не теряй из-за нее головы. Оставь ее в покое.

– Мэгги, – укоризненно произнес Кейлер, поспешно облачаясь в пальто, – неужели я хоть раз в жизни выставлялся идиотом?

– Было такое. Правда, всего один раз, – отрезала Мэгги и направилась к своему столу.

Он вышел на улицу и сразу же поймал такси. Водитель оказался здоровенным негром, всю дорогу напролет попыхивавшим какой-то зловонной сигарой, так что когда они добрались до К-стрит, Джини почувствовал себя откровенно счастливым, выскочив, наконец, из злосчастной машины и вдохнув полной грудью прохладный октябрьский воздух. Он заплатил шоферу, не забыв и про чаевые, а затем решительно направился к массивным стальным дверям Франко-Африканского банка.

У входа в ожидании открытия сгрудилась небольшая группа алжирцев. Они нетерпеливо посматривали на часы, шаркали ногами и переговаривались по-французски с ужасающим акцентом. Джини сумел разобрать лишь отдельные слова из их разговора.

За несколько минут до открытия банка к дверям подошли две девушки. Джини безошибочно определил, что они работают кассиршами. Робко приблизившись к ним, Кейлер осторожно осведомился:

– Девушки, можно задать вам один вопрос?

Обе разом обернулись и удивленно уставились на незнакомца. Одна из них приподняла очки, а другая с такой энергией заработала челюстями, перемалывая жвачку, что Джини вдруг показалось, будто на ее лице заходил каждый мускул, и теперь оно смахивало на резиновую маску.

– Простите, – смутился Джини, – если не ошибаюсь, вы работаете в атом банке?

– Ну, а вам-то какое дело? – неприветливо буркнула девушка, чавкая жвачкой.

– Видите ли, – окончательно потерявшись, промямлил Джини. – Просто здесь служит одна моя хорошая знакомая, и я подумал, что, возможно, она ваша подруга… Ее зовут Лори Сэмпл.

– Лори? Разумеется. Мы тут почти всех знаем. Она работает в валютном отделе.

– А вы не в курсе, она сегодня собиралась на работу?

– Она еще ни одного дня не прогуляла, – важно заявила особа, жующая жвачку. – Лори, наверное, само совершенство. Постоянно занимается какими-то хитрющими упражнениями, вроде гимнастики, только еще сложнее. Нам таких ни за что не одолеть. В общем, держит себя в идеальной форме.

– А вы что, ее парень? – вклинилась в разговор девица в очках.

Джини рассеянно покачал головой.

– Не совсем. Просто мы хорошие друзья.

– Жаль. Ей не мешало бы завести себе любовника, – с важным видом изрекла одна из кассирш.

– А разве у нее их нет? – Джини наигранно удивился. – Вы уверены в этом?

– Я-то? Ну, откуда же мне знать наверняка. Просто у нее частенько такой тоскливый взгляд… Мне ее даже жалко становится. Вы, разумеется, понимаете, к чему я клоню. Она такая красавица, совсем неглупая, только и разглагольствует о замужестве, а у самой даже парня нет. Может, конечно, ей что-то мешает обзавестись семьей. К тому же ее рост… Мне кажется, мало кому из мужчин нравятся такие высоченные девицы.

– Да, знаете, мой Сэм тут как-то брякнул, что влюбиться в нее равносильно тому, чтобы воспылать нежной страстью к нью-йоркскому небоскребу, – хохотнула кассирша, с остервенением мучая жвачку.

– Простите, это, конечно, сугубо личный вопрос, вы можете не отвечать на него… – продолжал Джини. – И все же мне интересно узнать ваше мнение о Лори. Вы ее любите?

– Конечно. – Жвачка во рту у девицы на миг обрела покой. – Лори – милое создание. В самом деле. Да и кто может не полюбить ее? Правда, иногда возникают кое-какие трудности. Ну, например, Лори никогда ничего о себе не рассказывает. Мы даже не знаем, где она живет. Ну, а как можно близко общаться с человеком, если вы о нем практически ничегошеньки не знаете?

В этот момент Джини заметил, как к банку подкатывает черный «кадиллак». Кейлер слегка пригнулся, чтобы не выделяться из толпы алжирцев.

– Что у вас с коленками? – изумилась девушка в очках.

Джини попробовал улыбнуться.

– Ничего страшного, просто мне иногда нужно выполнять кое-какие упражнения. Для развития суставов. Если можно, не покидайте меня, ну хотя бы еще пару минут.

Кейлер услышал, как открылась задняя дверца лимузина, а потом снова захлопнулась. Затем раздались шаги. «Кадиллак» отъехал. Джини выпрямился. Он, конечно же, не ошибся. Это оказалась Лори собственной персоной.

В дневном свете Лори выглядела ослепительно. На девушке был безукоризненно сшитый черный костюм и черная шляпка в стиле «ретро». Роскошная грива волос оказалась убранной, но это лишь подчеркивало идеальные черты ее лица и в особенности раскосые ярко-зеленые глаза. Завидев своего назойливого преследователя, Лори застыла как вкопанная и прижала к груди сумочку из змеиной кожи.

– Доброе утро, Лори, – как ни в чем не бывало поздоровался Джини.

Две кассирши переводили недоуменные взгляды то на Лори, то на незнакомого мужчину. Внезапно одна из них многозначительно толкнула подругу в бок.

Лори какое-то время молчала и вдруг, нерешительно шагнув к Джини, опустила глаза.

– Значит, вам все-таки удалось разыскать меня, – произнесла она тихим манящим голосом. – Впрочем, этого и следовало ожидать. Как же вы справились с такой нелегкой задачей?

Кейлер задумчиво покачал головой и заулыбался.

– Да с поисками и проблем-то особых не возникло. Моя секретарша нашла адрес вашего банка и телефон.

– Ну что же, – зарделась Лори. – Мне, конечно, очень лестно слышать такие слова. Столь важная особа решила вдруг уделить внимание моей незначительной персоне…

– Не стоит смеяться надо мной. Я действительно хотел вас видеть.

Глаза Лори округлились от удивления.

«Да, эта девушка чертовски хороша, – про себя признался Джини. – Просто фантастически прекрасна. Но как же получается, что при такой красоте она умудряется оставаться дикаркой? Бессмыслица какая-то!»

– Я считала, что после субботней встречи у вас вряд ли возникнет подобное желание, – призналась Лори.

– Отчего же? Вы меня заинтриговали. Не каждый день встречаешь кусающихся девушек. Кстати, я вчера бродил вокруг вашего дома. Впрочем, Мэтью, наверное, доложил?

– Что? Вы вчера снова приходили к нашему дому?

– Разумеется. Неужели вы считаете, что маленькое недоразумение, случившееся в субботу, смогло бы расстроить мои планы относительно вас?

– Ничего не понимаю. Мне казалось, будто я довольно твердо объяснила, что не желаю вас больше видеть.

– Да уж, ваши заявления тверды, прямо как ил в Миссисипи. То вы утверждаете, что я вам нравлюсь, однако в следующий миг обращаетесь с моим языком так, будто это сандвич какой-то.

– Я не хотела причинять вам боль, – потупилась девушка. – Кстати, как он у вас?

– Побаливает малость, особенно когда приходится облизываться. А так ничего

Лори отвернулась, и утреннее солнце позолотило ее ресницы, отчего глаза показались еще более яркими.

– Ну, простите меня. Все так глупо вышло, – еле слышно пробормотала Лори. – Я так надеялась, что до этого не дойдет.

– Могло бы, конечно, и не дойти, но ведь дошло же, – подхватил Джини. – Давайте завалимся сегодня куда-нибудь поужинать и навсегда забудем о том досадном испорченном ужине.

Лори протянула руку и сжала его ладонь. Пальцы ее оказались теплыми и необычайно длинными, а крепкой хватке Лори позавидовал бы и мужчина.