Текст книги "Тень сфинкса. Удар из зазеркалья"

Автор книги: Грэхем (Грэм) Мастертон

Соавторы: Элен Макклой
сообщить о нарушении

Текущая страница: 24 (всего у книги 25 страниц)

И здесь мощность освещения была такой же, как он предполагал. Приглушенный свет в первой комнате и какой-то испещренный тенями сумрак во второй. При таком слабом освещении белые деревянные панели, бледно-зеленые обои и розоватая мебель являли какую-то приятную, радостную картину. Никакого намека на что– то зловещее, неожиданное… И все же где-то здесь таилась смерть, поджидала ее, Фостину… Но как было на самом деле? Как все произошло?

Несколько минут он стоял тихо, оглядываясь вокруг, и предавался размышлениям. Казалось, эта славная комнатка обладала своим неуловимым неприметным лицом, за которым таились все ее тайны. Но, может, она выдаст ему хотя бы одну.

Наконец, он нажал на выключатель. Белый круглый шар над головой загорелся ярким желтым светом, залил первую комнату, оставляя следующую чуть более темной, но и в это сумеречное время можно было без труда отчетливо различить любую деталь. Вчера Сиере заменил перегоревшие лампочки, которые так напугали Гизелу.

Базиль побродил по комнатам, изучая детали интерьера. Дом отличался ухоженностью. Чистые и свежие занавески, вероятно, совсем недавно были доставлены из прачечной, коврики и чехлы для мебели – тоже чистые, хотя и немного поблекшие после неоднократных стирок. Белые панели были покрыты плотным древесным лаком и, вероятно, неоднократно перекрашивались малярами-профессионалами. Нигде не было заметно ни трещинки, ни волоска от кисти, ни вздувшейся капельки краски на глазурованной поверхности. Единственный изъян – несколько царапин, оставленных на деревянных рамах, удерживающих дверные стекла в двустворчатых дверях, разделявших обе комнаты. Эти царапины были настолько тонкими, такими незаметными, что казалось, были сделаны острой штопальной иглой. Они, по-видимому, появились здесь совсем недавно и были совершенно свежими.

Базиль выключил верхний свет под потолком и включил настольную лампу. В плетеной корзине рядом с камином лежали поленья дров и лучины для растопки, Он сложил пирамидкой дрова, положил куски бумаги, зажег огонь в камине и пододвинул кресло ближе к огню. Зажег сигарету и откинулся на спинку, не спуская глаз с потрескивавших поленьев и погрузившись в свои мысли… Его голова покоилась на высокой спинке кресла. Такая поза заставила Базиля направить свой отсутствующий, рассеянный взгляд на зеркало, висящее над камином. В нем отражались арочные своды входа в холл. Он даже не заметил, как сигарета выпала из пальцев.

Как долго стояла эта молчаливая фигура в затемненной арке? Высокая, худая фигура в легком пальто. Темная шляпка оттеняла лицо, в котором не было ни кровинки, лицо Фостины Крайль. Так как он видел отражение этих глаз в зеркале, то, вероятно, и они, эти глаза, его тоже видели. Он тут же вспомнил свое наивное удивление, когда давным-давно, еще в детстве, ему впервые сказали: если видишь кого-то в зеркале, то этот человек может видеть тебя, если даже ты себя не видишь…

Но существовало ли это изображение только в зеркале? Если фигура повернет голову, то будет ли под аркой так же пустынно и тихо? Может, он случайно заснул, предаваясь возле огня своим мыслям?

Фигура в зеркале вдруг шевельнулась. За спиной Базиля стояла полная тишина, но он почувствовал нечто другое, нет, не звук, а тонкий запах лимонной вербены.

Не двигаясь с места, Базиль произнес: «Лучше вам войти».

Глава шестнадцатая

В людских ристалищах со смертью Триумф останется за ней…

Базиль встал и повернулся к арке.

– С того момента, как я уловил в вас семейное сходство с Фостиной Крайль, я осознал, что вы – единственный человек, которого могли ошибочно принять за нее. И у вас, и у нее были белокуро-пепельные волосы, небольшая голова, овальное лицо с большим носом, тонкие губы, подернутые поволокой, голубые глаза и ярко выраженная аристократическая фигура. Она была сравнительно высокого роста для женщины, а вы – среднего роста для мужчины. Но цвет вашего лица чуть светлее, у вас нет обыкновения ходить или стоять с намеренно сгорбленными плечами, как это было свойственно ей, взгляд у вас более дерзкий и веселый, а ее – отличался мягкостью и робостью. Но все эти незначительные детали можно было довольно легко изменить. Отец Фостины умер в 1922 году, а вы родились в 1925-м, таким образом, любовник Розы Дайамонд и отец Фостины приходился вам дедушкой, Фостина была незаконнорожденной двоюродной внучкой вашего отца и вашей натуральной теткой. И все же мне неясны до конца причины, из-за которых вы собирались покончить с ней. Вы сделали это ради того, чтобы завладеть драгоценностями, которые ваш дед передал ее матери? Или же, подчиняясь романтически-болезненному импульсу, хотели погубить дочь той женщины, которая ранила гордыню вашего отца и забрала те драгоценности, которые, как вы считали, по праву принадлежали вам?

– Доктор Уиллинг, могу дать вам честное слово, что я не убивал Фостину. Когда она умерла, меня здесь не было.

– Вы можете это доказать?

– Конечно, нет. Невинный человек, как это часто бывает, не может предоставить свое алиби. Я провел весь вечер дома, в полной тишине и одиночестве. Но я немного знаю законы, штудировал право целый год, и, насколько мне известно, отсутствие алиби никогда никого не убеждало в виновности обвиняемого. Чтобы добиться моего осуждения, вам необходимо иметь свидетеля, который подтвердил бы мое присутствие на месте преступления или же мое появление здесь в доме приблизительно в то время, когда убийство произошло. Можете ли вы это сделать? Вы, конечно, можете найти свидетеля, который либо видел, либо считает, что видел Фостину Крайль или какую-то, похожую на нее, женщину на дороге. Но это, согласитесь, далеко не опознание Раймонда Вайнинга. Не правда ли? Во всяком случае, это не пройдет на суде, где слушается дело об убийстве, где веские доказательства должны устранить все обоснованные сомнения… На ее теле не обнаружено никаких ран. Она скончалась от сердечного приступа. И, хотя по вашим глазам я вижу, что вы мне не верите, меня не было здесь, когда она умерла. Могу поклясться.

– Я верю вашим словам, – спокойно парировал Базиль. – Она была совершенно одна, когда наступила смерть, и все же ее… убили вы…

Вайнинг не скрывал удивления.

– Не хотите ли вы тем самым сказать, что знаете, каким именно образом она умерла?

– Я знаю то, что знаю. Как, впрочем, и вы.

– Доктор Уиллинг, прошу вас разговаривать со мной в ином тоне. Если вы выслушаете меня, то поймете, почему я настолько взволнован всем тем, что приключилось здесь. Может, мы с вами внимательно во всем разберемся и, скажем, набросаем слабые контуры того, что здесь на самом деле произошло? Молю Бога, чтобы нам удалось это сделать. В противном случае…

– Что же произойдет в противном случае?

– Тогда за всю оставшуюся жизнь мне так и не придется узнать, где кончается реальность и начинается иллюзия. Я все время буду похож на человека, идущего по топкому болоту, который не уверен, куда выведет его следующий шаг – на твердую землю или зыбкий песок.

Вайнинг вышел из-за погруженной в тень арки на середину комнаты, и иллюзия тут же рассеялась. При свете огня в камине и одинокой настольной лампы он представлял собой вполне заштатную фигуру – высокий, худой, приятной внешности молодой человек в темно-коричневой шляпе и легком пальто из натуральной верблюжьей шерсти. Он отбросил шляпу в сторону, снял пальто и придвинул стул ближе к камину. Он протянул Базилю нераспечатанную пачку сигарет в целлофановой обертке.

– Я видел, как вы только что докурили последнюю. Пришлось немного постоять там, в двери, прежде чем вы заметили меня в зеркале.

– Почему вы это сделали?

– Я был ужасно удивлен вашим присутствием здесь. Очень хотелось выяснить, что же вы тут делаете. Заметив в окнах свет, я подумал, что полиция оставила здесь дежурного, своего человека. Подойдя к арке, я увидел в зеркале отражение вашего лица.

– Но я не слышал шум двигателя машины.

– С вокзала я шел сюда пешком. Нигде не мог отыскать такси, а свою машину пришлось продать несколько дней назад.

– Но я не слышал ваших шагов.

Вайнинг выставил вперед ноги, на которых красовались роскошные туфли из телячьей кожи, червленной таким образом, что они выглядели, как поверхность изрядно потемневшего седла.

– Подошвы из натурального каучука!

– Вам не откажешь в изысканном вкусе. Почему вы продали свой автомобиль?

– Видите ли, я несколько стеснен в средствах. Но кто из нас в эти дни не страдает от этого? Минимальный комфорт для себя я могу обеспечить в размере тысячи долларов в месяц. Я зарабатываю 350 долларов, занимаясь распространением ценных бумаг, кроме того, получаю шесть тысяч ежегодного дохода от недвижимости и тех ценных бумаг, которые мне оставил дед, но сегодня и то и другое сильно обесценилось. Это, конечно, немного, но я не умираю с голоду.

– Но, может, те драгоценности, которые ваш дед передал Розе Дайамонд, сильно поднялись в цене? Как, кстати, вы узнали об их существовании?

– Очень просто. Роза посвятила в свои планы моего деда перед его смертью. Тот рассказал об этом моему отцу, а он, в свою очередь, мне. Я разговаривал с Уоткинсом в тот вечер, когда увидел в газетах сообщение о смерти Фостины. Вайнинг – одна из шести названных в списке фамилий. Мне причитается пара рубиновых серег стоимостью около 30 тысяч долларов по текущим ценам и вот этот коттедж. Но перед своей смертью Фостина составила свое завещание, по которому дом по наследству передается Уоткинсу. Он, однако, настаивает на передаче его в мои руки в качестве собственности деда. Ведь дом находится слишком далеко, в пустынном месте, и многим людям это не нравится. Таким образом, смерть Фостины принесла мне чистую прибыль в 37 тысяч долларов. Даже если бы мне заранее была известна сумма, неужели вы всерьез считаете, что я могу пойти ради этого на убийство?

Базиль вздохнул:

– Убивают ведь и за гораздо меньшие суммы. Как мужчины, так и женщины…

– Да, вы правы, мне известно, что людей убивали ударом ножа за пятьдесят центов, а детишек травили ядом, чтобы заполучить их страховку в несколько тысяч долларов. Но ведь ни один человек в здравом уме с годовым доходом в девять тысяч пятьсот долларов, пользующийся хорошей репутацией, добившийся солидного положения в обществе, на такое «мокрое» дело не пойдет.

– Однако тридцать семь тысяч долларов сейчас для вас – весьма крупная сумма. К тому же вы, вероятно, питали ненависть к дочери Розы Дайамонд.

– Ничего подобного. Я не псих и не романтик. Мой дед сблизился с Розой Дайамонд только после развода с моей бабкой, и все произошло задолго до моего появления на свет. Вряд ли я могу запросто повергнуть кого-то в состояние шока, и я не из тех, кто способен вести семейную вражду на протяжении трех поколений. Что вы скажете по этому поводу? Я всегда полагал, что «дело Розы Дайамонд» внесло какой-то малоприятный налет порочности в лоно семьи, которая до этого отличалась высочайшей строгостью нравов и респектабельностью, чем я по праву гордился.

– Зачем вы явились сюда сегодня вечером?

– Осмотреть коттедж, коли он теперь принадлежит мне.

– Когда вы впервые увидели Фостину Крайль и обнаружили ее невероятное сходство с вами?

– Если бы я был хитрецом, то вряд ли ответил бы на этот вопрос. Но сейчас я рискну, тем более что вы способны помочь мне понять то, что до сих пор сбивает меня с толку. Никто не знал истины, но ведь теперь Фостина умерла…

Базиль резко его прервал:

– Я давно понял, что Алиса с Фостиной не были единственными связующими звеньями между двумя школами– Мейдстоун и Бреретон. Вы были третьим звеном между ними, так как год назад состоялась ваша помолвка с Алисой.

– Да, все началось в школе. – Вайнинг наклонился вперед, уставившись на огонь, его лежавшие на коленях руки дрожали. – В Мейдстоуне царили строгие порядки. Гости мужского пола допускались только по воскресеньям, и то за ними осуществлялся строгий надзор. Это я расценивал как вызов и прибегнул к одному трюку, известному со времен языческого Рима. Вы помните, наверное, как вторжение юного Клодия, переодетого в женское платье, в помещение, где проходил религиозный ритуал, предназначенный только для женщин, заставил Цезаря развестись со своей женой, которая не оказалась выше подозрений? Как и Клодий, я был молод, достаточно худ, и у меня еще не росла борода. Я был уверен, что меня примут за девушку среди ее многих подруг, если я надену женскую шляпку, пальто, чулки и туфли и предстану перед ними при сумеречном освещении. Почти все девушки в Мейдстоуне носили пальто из верблюжьей шерсти, поэтому раздобыть такое не составляло труда. Шляпка с полями закрывала лицо, но чтобы еще больше себя обезопасить, я пудрил щеки белой пудрой, а на голове носил накладку из женских волос. Обычно в таком наряде я пробирался через окно, незаметно поднимался по черной лестнице и встречался с Алисой на балконе, когда все обитатели дома находились внизу. Все это нас изрядно развлекало.

На следующее воскресенье, когда я, имея на руках официальное разрешение на посещение, пришел к Алисе в собственной одежде, она с великой радостью сообщила мне, что все меня приняли за девушку, и, самое главное, не просто за девушку, а за одну из молодых преподавательниц – Фостину Крайль. Одна из воспитанниц, которая возвращалась в школу по дорожке, увидела меня на балконе и заспорила из-за меня со своей подружкой, которая утверждала, что той все показалось, так как она только что видела Фостину в библиотеке.

Я никогда не слышал имени Фостины, но я знал, что настоящее имя Розы Дайамонд – Роза Крайль, и мне было известно, что у нее есть дочь. Я также понял, почему существует такое поразительное сходство между нами, и рассказал об этом Алисе.

– Таким образом, после неожиданного первого успеха вы начали намеренно пользоваться вашим сходством с Фостиной, надевали женское платье и наносили тайные визиты Алисе? Вы это сделали шесть раз, не так ли?

– Ну, а теперь мы подходим к главному. – Вайнинг не спускал глаз с огня в камине, который высвечивал нижнюю часть его лица. – В этом вся загвоздка. Вы не поверите.

– Что же это такое?

– Приходилось вам испытывать неловкое чувство, когда ваша шутка превращается в нечто иное? Две недели спустя мы с Алисой были в Нью-Йорке, где проводили рождественские каникулы. Мы встретились на молодежном вечере, на танцах. Она была вне себя от гнева. До сих пор у меня в ушах звучат ее сердитые слова: «Итак, ты снова сделал это. Предупреждаю тебя, будь осторожен! Одного раза вполне достаточно. Если ты намерен продолжать в том же духе, все может плохо кончиться. Тебя разоблачат, и нам обоим придется несладко». Кажется, я произнес в ответ какую-то беспечную фразу, но она продолжала: «На прошлой неделе кто-то видел тебя в Мейдстоуне в женском платье. Кажется, ты охладел ко мне, и поэтому не заглянул в мою комнату». Я ответил: «Какая чепуха! Я вовсе там не был. Зачем мне совершать такую глупость во второй раз?» К моему удивлению, она мне не поверила. В это время вновь возник спор между двумя девочками, и каждая из них утверждала, что видела Фостину в разных местах в одно и то же время. Это было пусть косвенное, но все же доказательство, и Алиса сделала преждевременный вывод. Ей показалось, что я встречаюсь в школе с другой девушкой. Это вызвало у нее приступ ревности. Вот вам истинная причина нашей ссоры и последовавшего за ней разлада. – Вайнинг посмотрел на Базиля своими блеклыми глазами, так похожими на глаза Фостины. – Доктор Уиллинг, даю вам честное слово джетльмена, я появился в женской одежде в Мейдстоуне только один раз. Я бы не рискнул сделать это дважды. Но… что же на самом деле случилось в Мейдстоуне? Что они там видели?

Базиль внимательно изучал серьезное лицо юноши.

– Могу только сказать, что ваше единственное появление в облике Фостины все всколыхнуло. Остальное можно объяснить лишь истеричностью, взвинченностью и отсутствием наблюдательности, и все эти качества разувались книгами миссис Мейдстоун по исследованию психики человека, которые она держала у себя в кабинете.

– Ну, а что же тогда произошло в Бреретоне?

– Вы, конечно, станете отрицать, что, обнаружив совершенно случайно свою способность олицетворять Фостину в Мейдстоуне, вы намеренно составили план продолжения подобных действий в Бреретоне.

– Почему я должен заниматься глупым и бесплодным делом? В прошлом году, когда я разыграл такой трюк в Мейдстоуне, то еще учился в Гарварде. Но в этом году я уже человек, способный заработать на жизнь и даже оказывать материальную помощь своей сестренке. Ради чего я должен тратить время на такую мрачную, изрядно затянувшуюся шутку? Только ради того, чтобы перепугать до смерти маленьких девочек, включая и мою собственную сестру? Чтобы лишить несчастную Фостину работы, того единственного дохода, в котором она так нуждалась? Причем этой шуткой я ни с кем не мог поделиться!

– Вы могли довериться Алисе Айтчисон.

– Алиса отнюдь не была в восторге от этого. Слухи множились, росли, как снежный ком, и мы начали опасаться, как бы не стало известно о моей первой выходке. В таком случае мы могли бы «погореть» вместе.

Больше всего ее беспокоило, как бы Фостина сама не догадалась обо всем. Поэтому Алиса старалась запугать Фостину, заставить поверить в то, что она сама разыгрывает различные трюки, находясь в бессознательном состоянии.

В тот же день, когда состоялся школьный вечер в Бреретоне, я ушел с него чуть раньше, так как Алиса назначила мне свидание в летнем домике в саду. Мы были уверены, что будем там совершенно одни. Было довольно холодно, и вряд ли кто-нибудь из гостей отважился бы в этот час на прогулку. Мы находились на почтительном расстоянии от здания школы, и поэтому никто не мог нас подслушать через открытые окна. Алиса была в том же агрессивном настроении. Она попросила меня встретиться с ней наедине, так как хотела выведать у меня, продолжаю ли я до сих пор разыгрывать Фостину. Видите ли, она была уверена, что я завел интрижку с какой-то другой девушкой в школе, и даже попыталась вызвать у меня приступ ревности, заявив, что намерена выйти замуж за Флойда Чейза.

– И что вы ответили ей на это?

– Что я мог ей сказать? Чем больше я понимал, что она говорит серьезно, тем больше нервничал. Там впервые я узнал о появлении двойника в Бреретоне. Больше у меня не было сил спорить с Алисой. Разозлившись, я оставил ее на том месте, где мы стояли, рядом с летним домиком, а сам направился по дорожке к своей припаркованной машине и уехал в Нью-Йорк. Можете представить мое самочувствие? Есть одна старая история о медиуме-шарлатане. Это в «Слякоти» Браунинга. В общем, один обманщик, который для своих клиентов каждую ночь вызывал стук привидений, однажды услыхал настоящий стук еще до начала своей фальсификации. Из всех присутствующих на сеансе только он один понял, что на сей раз имеет дело с настоящим привидением. Его гости считали любой звук настоящим, полагая, что это дело рук настоящих привидений. Но он не мог сознаться в подлоге, так как в таком случае ему пришлось бы выдать себя и свой обман. Стоило ему вызвать какого-нибудь скептика в качестве независимого свидетеля, как тот, несомненно, уличил бы его во лжи– следы мошенничества были видны повсюду. Такая ситуация, вероятно, его сильно расстроила, не правда ли? Подумать только – знать, что на самом деле происходит, и не иметь возможности довериться кому-нибудь и рассказать ему обо всем! Можете себе представить, как он был напуган, когда в глубине души осознал, что на самом деле существовало то, над чем он посмеивался, унижал своей грубой, коммерческой по характеру, имитацией, то, что, может, с презрением относилось к его насмешничеству…

Однажды в Мейдстоуне я разыграл глупый трюк, и в результате последующие события приняли такой дурной оборот. Но кто поверит моему рассказу? Куда более резонно признать меня лжецом, негодным выдумщиком. Я часто размышлял о коллективной галлюцинации, вызванной моим единственным появлением в облике Фостины в Мейдстоуне. Очень хотелось поверить, что все проделанное мной – всего лишь простой и невинный трюк. Но когда я услыхал историю, рассказанную Мэг, и ваш рассказ об Эмилии Саже, мне на ум пришло нечто иное… Вероятно, и сама Фостина испытала нечто вроде шока, когда впервые услыхала рассказы о другой Фостине в Мейдстоуне, особенно после того, как ознакомилась с книгами директрисы. Мог ли такой шок стать чем-то вроде катализатора, указывающего на разлад ее личности, который осуществляется каким-то неизвестным нам способом, что делает появление двойника психологически возможным?

– Тогда каким образом вы объясните смерть Фостины?

– Сердечный приступ может произойти от шока, то есть от сильного страха. Она пришла сюда одна и, вероятно, что-то увидела. Другое объяснение вряд ли может соответствовать всем известным нам фактам.

– Вы на самом деле хотите, чтобы я его привел? – спросил Базиль.

– Несомненно. Любое ваше объяснение лучше, чем сомнение.

– Хорошо, – торжественно произнес Базиль. – Разберемся во всем постепенно, шаг за шагом. Предположим, что вы говорите правду по поводу вашей первой выходки в Мейдстоуне. Вы надели женское платье, чтобы тайно повидать Алису, которая училась в школе. Окружающие приняли вас за Фостину. Так как она не могла находиться там, где вас впервые увидели, какая-то суеверная горничная или ученица, воспитанная в детстве такой же суеверной нянькой, начала шепотом передавать всем старую легенду о «двойнике». Постепенно истерический настрой пропитал всю школу. Миссис Мейдстоун сама была не прочь заняться изучением непостижимой загадки и поэтому оказалась психологически не подготовленной к решительному искоренению подобных слухов.

Обо всем этом вы узнали от Алисы. Вы вспомнили имя Крайль и решили, что ваше с ней сходство – результат кровного родства. От своего отца вы узнали, что можете наследовать рубиновые серьги и прочие драгоценности Розы Дайамонд при условии, если Фостина умрет, не дожив до своего тридцатилетия. Вам была хорошо известна их истинная стоимость. Вы, конечно, считали себя обиженным судьбой. Еще бы, законный наследник получил кое-какую недвижимость и бесценные бумаги, а незаконнорожденная наследница должна была получить драгоценности, которые заметно поднялись в цене. Может, от своего отца вы слышали и о том, что Фостина, кроме ювелирных изделий, получила в наследство от вашего деда слабое сердце. Тогда вы стали получать определенное удовольствие от мысли о возможной смерти Фостины. Но вы, само собой разумеется, не желали угодить на скамью подсудимых, а затем и в тюрьму за убийство. Именно тогда вас осенило, как можно воспользоваться таким шансом, когда ваши с Фостиной дорожки внезапно пересеклись, и убить ее, не вызывая никаких подозрений на свой счет. Если, конечно, улыбнется судьба.

– Убить? – Глаза Вайнинга невольно расширились. – Это слишком сильное слово, доктор Уиллинг. Как же я мог убить ее, если меня здесь в ту минуту не было?

– Действительно, вас не было, когда умерла Фостина, но вы могли приехать сюда несколько недель тому назад или даже месяцев, чтобы изучить обстановку и познакомиться с интерьером комнат через окна, еще не закрытые ставнями.

– И для чего мне это было нужно?

– Для того, чтобы убедиться, что внутренняя планировка дома и расположение мебели остались без изменений до сегодняшнего дня. Я сразу это понял, как только увидел выцветшую мебельную обивку и старомодные низенькие табуретки из тика. Конечно, существует сотня способов узнать о первоначальной расстановке мебели, – для этого нужно обратить внимание на семейные традиции, поддерживаемые в доме, групповые фотографии, на которых запечатлен интерьер. В конце концов этот дом принадлежал вашему деду до его встречи с Розой Дайамонд…

– Но для чего мне понадобились внутренняя планировка дома и расстановка мебели?

Базиль не спускал с него глаз.

– Я все объясню через минуту. До сих пор мои рассуждения совпадали с вашими в отношении всех фактов, но отличались лишь иной их интерпретацией. Но с этого момента мы расходимся с вами и в отношении самих фактов. Я утверждаю следующее: вы продолжали, появляться в женской одежде в Мейдстоуне, чтобы еще больше укрепить у всех окружающих представление о существовании двойника Фостины, надеясь, что в конечном итоге все эти рассказы достигнут ее ушей. В последнее время вы даже старались одеваться так, как оде* валась Фостина, вы имитировали ее походку, стать, жесты, вы даже заменили привычное озорное выражение лица маской напускной серьезности, свойственной Фо– стине. Вы бесшумно, словнс привидение, передвигались в своих ботинках на подошвах из искусственного каучука. Вы старались всегда появиться перед свидетелями в сумрачном свете и на приличном от них расстоянии. К этому времени вы уже ознакомились с историей Саже. Вы не могли довериться Алисе Айтчисон. Она была слишком ненадежной, порывистой девушкой и не годилась в сообщницы. Может, вы хотели заставить ее тоже поверить в реальность двойника.

Вы не смогли сдержать восторга, когда из-за этого двойника Фостину уволили из школы Мейдстоун. Потеря работы – нечто весьма реальное и осязаемое, и причина увольнения, кажется, никогда не может быть абсолютно эфемерной. Теперь Фостина и сама поверила в двойника, и это было самое главное в вашем плане. Вы отправились по ее следам в Бреретон. Так как она устроилась там на работу, вы перевели в эту школу свою маленькую сестру. К несчастью для Алисы Айтчисон, она сумела получить работу в Бреретоне, когда узнала о переводе туда вашей сестренки. Тем самым она намеревалась возобновить с вами отношения – ведь она вас все еще искренне любила.

В Бреретоне вы повторили свой спектакль, изображая двойника Фостины, для чего постоянно пользовались окнами, а также черной лестницей для своих неприметных передвижений. Фостина сменила пальто из верблюжьей шерсти на другое – голубое, наглухо застегивающееся. Вы купили себе точно такое, и старались перед выходом на улицу как можно точнее скопировать все ее туалеты. Вы всегда носили на голове шляпку, которая отбрасывала тень на лицо. Вы тщательно подбирали свидетелей – невежественных, легко поддающихся внушению, суеверных горничных, а также легкомысленных маленьких девочек, одна из которых была вашей сестрой. Как и в Мейдстоуне, вы старательно выдерживали определенную дистанцию, появляясь главным образом при неясном, обманчивом свете. Но какие бы меры предосторожности вы ни принимали, ваше везение не могло продолжаться до бесконечности, учитывая, что вы появлялись неоднократно. Вы допустили несколько просчетов, это было неизбежно, и пару раз едва унесли ноги. Подобные неудачи могли разрушить все ваши планы, если бы вы не умели держать в узде собственные нервы.

Однажды вы даже были вынуждены запереть на ключ парадное, чтобы таким образом задержать Алису с Гизелой, которых вы вдруг заметили на дорожке, и тем самым сумели покинуть здание вовремя через черный ход. Однажды вам даже пришлось обогнать на черной лестнице Арлину на весьма близком от нее расстоянии, что явно не способствовало вашему душевному равновесию. К счастью для вас, день подходил к концу, и у вас хватило смелости успешно выйти из трудной ситуации В другой раз вы чуть было не угодили в ловушку и были вынуждены спуститься по передней лестнице, миновав саму миссис Лайтфут. Вы, конечно, ни за что не выбрали бы в свидетели такого умудренного человека, даже если бы она и находилась на почтительной от вас дистанции. А здесь, оказавшись с ней чуть ли не рядом, вы, вероятно, испытали несколько мучительных мгновений. Но у вас хватило выдержки спокойно, даже с вызовом пройти мимо, рассчитывая на то, что стремительность вашего движения приведет ее в смущение. Вы выскользнули через французское окно в темной гостиной в тот момент, когда Арлина входила в освещенную столовую и, таким образом, не могла вас заметить. В двух последних случаях вы непростительно близко подошли к другому человеку, и я убежден, что это не было предусмотрено планом. Просто невезение, причем два раза подряд. Но вам все же удалось выкарабкаться из сложного положения, и вы тем самым значительно укрепили правдоподобность рассказов о двойнике. Люди, конечно, прибегали к главному аргументу: ну разве может какой-то мошенник пойти на такой риск?

Все ваши появления, естественно, были связаны с риском, но вас всегда спасало одно – суеверный страх, который удерживал всех свидетелей на почтительном расстоянии. Но, как мне кажется, вашему темпераменту риск просто необходим, это для вас своеобразный стимулятор. Кроме того, до сих пор вы еще не совершили никакого серьезного преступления, хотя само появление в чужом, женском наряде в общественном месте чисто технически является нарушением закона. Если бы вас поймали, то наверняка отпустили бы, считая ваше поведение «практической», хотя, само собой разумеется, и бестактной шуткой. Но до настоящего преступления еще далеко…

Присутствие Алисы в Бреретоне стало еще одним раздражающим моментом, которым вы объяснили свое невезение. Конечно, узнав о новых приключениях Фостины в Бреретоне, Алиса тут же смекнула, кто на самом деле является так называемым «двойником». Она не могла знать истинной причины ваших действий и, несомненно, опять заподозрила, что вы прибегаете к прежнему трюку, чтобы беспрепятственно наведываться к другой девушке. Она вас все еще любила, но вы прекрасно отдавали себе отчет в том, что как только Алиса поймет, что ваша любовь к ней утрачена навсегда, она не станет больше оказывать вам поддержку и даже сумеет навредить. На школьном вечере она уже облюбовала другого– Флойда Чейза. Тогда вам стало ясно, что вы ее непременно убьете.

– Алису? – Вайнинг вздрогнул всем телом и, казалось, никак не мог поверить, что Базиль мог произнести такие слова. – Вы считаете, что я мог убить Алису?

Базиль, стараясь быть как можно более деловитым, ответил:

– Вы были вынуждены это сделать, так как это был единственный человек в мире, которому было известно ваше искусство имитации Фостины.

– Ну и что из этого следует?

– А то, что Алиса в результате становилась единственным человеком в мире, который мог бы догадаться, каким образом вы сумели убить Фостину, не находясь на месте преступления в момент ее смерти. Алисе предстояло умереть до Фостины, иначе вы не могли бы чувствовать себя в полной безопасности. Вы ушли с вечера пораньше, сказав Гизеле, что отправляетесь прогуляться к машине и глотнуть там виски. На самом же деле вы вернулись в свой номер в сельской гостинице, чтобы захватить голубое пальто и шляпку, копии одежды Фостины, до назначенной с Алисой встречи в летнем домике. Вы для этого выбрали именно это место, так как оно находится в двухстах метрах от здания школы. Любому, кто мог заметить вас из окна школы, могло показаться, на таком расстоянии, что в данный момент он видит мисс Крайль.