Текст книги "Программа"

Автор книги: Грегг Гервиц

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 30 страниц)

22

– У меня есть свои соображения. У сенатора Файнстайна есть свои соображения. У Уилла Хеннинга есть свои соображения. Тебе собственные соображения иметь необязательно. – Таннино раздраженно выдохнул. Он откинулся назад в своем кресле и покрутил кончик серебряного ножа для резки бумаги на подушечке большого пальца. – Для этого уже нет места.

– Это не мои соображения. Это долг.

– Черт возьми, Рэкли. Я же сказал тебе: не лезь в это дело. Я просил тебя только вытащить девочку.

– Зачем? Чтобы он мог сделать это с другими? Нельзя спасти одного человека и оставить сам механизм преспокойно работать дальше. Какой тогда вообще смысл? – Тим кивнул на фотографию в рамке на столе Таннино. – Вы хотите, чтобы ваша племянница училась в одном колледже с…?

– Не надо переходить на личности, Рэкли. Это грубо.

Тим оперся на спинку дивана и постарался не обращать внимания на тупую головную боль – последствие переутомления.

– Вы правы. Простите. Я просто…

– Что ты «просто»?

– Я хочу прижать этого ублюдка.

Таннино приподнял густые брови:

– В последнее время ты стал очень эмоционален, Рэкли.

– Извините.

– Тут не за что извиняться. Это просто эмоция. Главное, не позволяй ей мешать работе. – Таннино постучал ножом для бумаги по костяшкам пальцев. – Думаю, я смогу избежать таких тонких вопросов, как арест девушки, если ты сможешь уговорить ее уйти оттуда. Как думаешь, у тебя получится?

– Я постараюсь. Или я найду доказательства, которые помогут нам разогнать эту секту. Если секта развалится, ей придется начать жить по-другому. – Тим смотрел на Таннино, но ничего не мог прочитать в его взгляде. – Послушайте, я не прошу ничего, что могло бы принести мне выгоду. Мне здесь ничего не светит, да и терять тоже нечего.

– Я не спрашиваю тебя о мотивах, Рэкли. Я просто говорю, что ты создаешь мне проблемы. И я интересуюсь, с чего вдруг ты проявляешь такое рвение. В свете того, что произошло в прошлом году, глупо с моей стороны было бы этим не интересоваться.

– Уверяю вас, это реальная угроза, и нам лучше обратить на нее внимание, пока дело не зашло слишком далеко.

– Мне приходится терпеть истерики голливудского продюсера, который постоянно меня достает. – Губы Таннино изогнулись, и он отвернулся, чтобы сдержать улыбку. – Ты уже глубоко увяз в этой паутине. Катаешься на «хаммере», ходишь в штанах от Дольче и Габбано. – Тим почувствовал, что Таннино ушел с позиции взбешенного начальника и стал опять итальянцем, которому сильно измотали нервы. Он вот-вот поддастся.

– Версаче.

– Да какая разница. Томас и Фрид отслеживают для тебя финансовые дела. Теперь ты хочешь продолжать работать под прикрытием в каком-то там секретном месте. Эта операция не должна была приобрести такой размах.

Они несколько минут смотрели друг на друга. Тим понимал, что молчание работает на него. Наконец Таннино схватил телефонную трубку и набрал номер. Потом опустил трубку и прошипел:

– И если ты еще раз скажешь что-нибудь про мою племянницу, я тебе хорошенько накостыляю. – Он снова прижал трубку к уху. – Винстона Смита. Это Таннино.

Непримиримый заместитель генерального прокурора был очень важным союзником службы судебных исполнителей. В федеральной системе все делалось через генеральную прокуратуру, так что без этого человека им было не обойтись.

– Мой пристав едет работать под прикрытием на ранчо. У него в разработке секта. Я хочу знать, может ли он пойти туда с микрофоном… Нет, у нас нет достаточных оснований для получения ордера на прослушку. – Темно-карие глаза Таннино неотрывно смотрели на Тима. – У нас ничего нет… Никаких обвинений не выдвинуто, – тяжелый вздох. – Я знаю. – Таннино какое-то время послушал, потом спросил Тима: – Тебя пригласили в качестве гостя, правильно?

Тим кивнул.

– И что нам это дает? Ага… Ага… Так… Спасибо за то, что ничем не помог, Вин. – Таннино положил трубку. – В общем, так. Тебя пригласили, поэтому ты можешь принести туда микрофон и даже камеру, но только нацепить все это тебе придется на себя.

– Я не могу притащиться туда с микрофоном. Судя по тому, что мне известно, они могут заставить меня совершать пируэты голышом. И потом, у этих ребят слишком сильно развита паранойя, чтобы что-нибудь делать при мне. Микрофон не даст нам того, что нужно.

– Если мы применим еще что-то, любой самый завалящий адвокат вышвырнет нас из зала суда как котят. Никто не запрещает тебе там повынюхивать в свободное от сектантских занятий время, но нельзя делать ничего такого, на что у нас нет санкции прокурора, – он пожал плечами, – это может все дело нам порушить. Ты сам знаешь.

Тим поднял руки и хлопнул себя по коленям:

– Похоже, я иду туда без всего.

– Похоже, что так.

Медведь сидел на столе Тима, опираясь ногами на перекладину стула и прижав к уху телефонную трубку, и что-то писал в лежащем у него на колене раскрытом блокноте.

На другом конце комнаты Дэнли и Палтон привстали из-за своих столов, чтобы взглянуть на Тима. Губы Дэнли шевелились, он явно делал какие-то комментарии по поводу увиденного.

Тим Рэкли, новая сенсация в мире офисных сплетен.

Медведь положил трубку и собрал разбросанные на столе распечатки:

– Нам лучше подняться наверх.

В лифте по пути наверх и в коридоре, по обеим сторонам которого были расположены пустые кабинеты, покинутые Секретной службой, Томас и Фрид никак не признали присутствия Тима. Особенно упорное неприятие демонстрировал Томас. Полы в коридоре были засыпаны скорлупой от фисташек. Медведь толкнул дверь в конференц-зал, и они с Тимом устроились на одном конце громадного стола, а Томас с Фридом – на другом.

Медведь выложил на стол свой блокнот, распечатанные документы и несколько исписанных листков. Томас и Фрид тоже принесли с собой кучу бумаг. Таннино застрял на каком-то официальном ужине, и Тим прождал его почти час. Похоже, ребята времени даром не теряли.

– Я очень ценю то, что вы согласились помочь нам в этом деле, – сказал Тим.

– Давайте сразу кое-что проясним, – начал Томас. – Мы будем с тобой работать. И будем работать хорошо. Но вот эту свою риторику воспитанного мальчика можешь оставить при себе. Не забывай, что год назад в марте я держал тебя на мушке в переулке.

Медведь поднял руки в миротворческом жесте:

– Ну ладно…

– Мне не ладно. Мне не очень понравилось делать это. Совсем не понравилось. Был даже один момент, когда… – У него задрожал голос и раскраснелось лицо.

Тима удивило то, что Томас так сильно переживал.

– В нашей работе и так дерьмо лопатой грести приходится, – более ровным голосом сказал Фрид. – Нельзя ставить своего коллегу, я уже не говорю друга, в такое положение, когда он вынужден стрелять в тебя. От этого по ночам сон пропадает.

– Ты прав, – как можно спокойнее произнес Тим.

Но Томас еще не закончил:

– Ты думаешь, нам не хочется иногда хорошенько наподдать какому-нибудь подонку? Но то, что сделал ты… Ты подставил нашу Службу. Мне было неловко из-за того, что я тебя знаю. Мне было неловко, что ты был моим другом.

– Черт возьми, да у него же дочь убили! – Медведь вскочил и уперся руками в стол. Он больше знал о злоключениях Тима, и ему уже удалось справиться со своим гневом. Теперь он сочувствовал Рэкли. Медведь не умел затаивать злобу, и как только он снова почувствовал преданность по отношению к Тиму, он стал очень остро воспринимать все разговоры о тех событиях, на которые у него был свой собственный взгляд. – Он уже через все прошел, ты, придурок самодовольный, – суд, пресса, тюрьма! Что дает тебе право…

– Медведь, все в порядке, – Тим не сводил взгляда с Томаса, – я понял.

Томас наконец отвел взгляд.

– С чего начнем? – спросил Тим.

Фрид постучал пальцами по лежащей перед ним папке:

– Как ты, наверное, догадался, Терренс Дональд Беттерс является главой корпорации «ТДБ».

Медведь вытащил листок из какой-то стопки:

– Сын проститутки, которая родила в подростковом возрасте. Отец неизвестен. Дата рождения во всех бумагах разная. Мы знаем, что в разнос он пошел в 95-м году. Бросил жену, сменил имя и снова женился. Его бы привлекли к ответственности за многоженство, но первая жена подала заявление о том, что он ее бросил, и тем самым испортила все дело и дала ему сорваться с крючка. Через пять месяцев развелся со второй женой. У него есть сертификат об окончании курса психологической помощи по почте, но он называет себя «доктором» и всем говорит, что он доктор наук. Его первая секта, которая называлась «Уроборис», состояла из клиентов психолога из Орегоны. Он работал у этого психолога ассистентом под именем Фред Уик. Психолог исчез через несколько месяцев после того, как Беттерс стал у него работать. Беттерс никогда не проходил по делам об убийстве, но его несколько раз вышвыривали из разных штатов за мошенничество. Он приехал в Калифорнию и организовал тут множество сект, построенных на принципах человеческого потенциала. Причем каждая следующая вариация на тему была масштабнее предыдущей.

Тонкие губы Фрида сжались в едва заметную полоску:

– Деньги с солидного счета Эрни Трамина умело увели на другой счет, который впоследствии был закрыт. Ничего конкретного, что могло бы связывать его с Беттерсом. По Реджи Ронделлу ничего нового нет, но, судя по тому, что нам удалось раскопать, его история подтвердилась.

– Ты прав насчет квартиры, где проходила первая встреча с членами секты, – сказал Томас. – В ней никто не живет. Когда я надавил на менеджера, он признался, что какая-то студентка заплатила ему пару сотен баксов, чтобы на день снять эту квартиру. Она подходит под твое описание Лорейн. Я там осмотрелся – пусто. Они обдурили новичков, заставив их записаться на семинар, и быстро оттуда смылись.

Тим просмотрел список обвинений, выдвигавшихся против Беттерса: кража с мошенничеством, статья 3-14-96, задержан, прокурор в выдаче ордера отказал; растрата, статья 1-17-99, оправдан судом присяжных; противозаконное считывание компьютерных данных, статья 9-21-01, освобожден за недостаточностью улик.

– Да, ничего не скажешь, активный гражданин.

– Настолько активный, что хорошо выучил все законы и научился их обходить, – заметил Фрид. – На него не выписано никаких ордеров, не подано жалоб, заявлений. Он платит налоги. Мы не можем прижать его по статье о невыдаче заработной платы, потому что у него все оформлены как консультанты с годовым доходом. Министерство труда не станет утруждать себя проверкой без соответствующего заявления кого-либо из работников. Беттерс выбирает склонных к внушению людей, которые добровольно отписывают ему все свои деньги, – ничего незаконного в этом нет.

– А потом, когда у них мозги немного прочищаются, ни у кого никаких светлых мыслей насчет этого подонка в голове не мелькает?

– Похоже, они все вполне довольны жизнью. Никто еще ни разу не жаловался.

Тим постучал Медведя ручкой по локтю:

– Реджи Ронделл мог бы стать первым.

– Да уж, – сказал Медведь, – он так бегом и побежит жаловаться.

– Деньги отследили?

Фрид пояснил:

– Я позвонил своему знакомому из Казначейства и потратил десять часов на то, чтобы просмотреть всю имеющуюся у них информацию по Беттерсу, в результате ничего, ноль. Короче, полная жопа. Он отправляет наличные в офшор по очень сложной схеме, которую мы с огромным трудом вычислили, но все там устроено так, что не выходит за рамки закона. Он ведет бизнес через целую сеть подставных компаний и фондов. – На чисто выбритом лице Фрида появился оскал – редкое для него проявление эмоций. – Он нечистоплотен в финансовых делах, но мы не можем найти в его действиях ничего противозаконного.

– Как насчет пропавшего психиатра? И что с Катангой, частным детективом, которого нанял Хеннинг?

– Я связался со следователями, которые занимаются этими делами, – сказал Томас. – У них нет ни улик, ни доказательств, в общем, ни хрена. Этот парень просто тефлоновый король какой-то. К нему ничего не пристает, как к сковородкам, которые все время рекламируют.

– Сколько у него денег?

– Больше семидесяти миллионов долларов.

Медведь присвистнул.

– В 2000 году он жил в доме в Сильвер-Лейк, который давно продал. У него почтовый и электронный ящик до востребования. Парень просто помешан на конфиденциальности. Куча разных счетов под разными именами. Не подкопаешься.

– А как насчет корпорации?

– Она ведет деятельность. Только в этом году она купила землю в… – Фрид послюнявил большой палец и перелистнул несколько страниц, – вот. В Хьюстоне, Скоттсдейле, Спокейне, Сильмаре, в Северной Долине, Форте Лаудердейле и Кембридже.

Медведь бросил многозначительный взгляд на Тима. Сильмар располагался совсем недалеко от квартиры в Ван Нийсе, где раньше жила Ли, и почтового отделения в Сан-Фернандо, где у нее был ящик до востребования.

– Он оформил на подставных лиц землю в Куширо в Японии; в Кристчерч в Новой Зеландии и в деревне в окрестностях Гамбурга. Похоже, парень собирается создать целую империю.

Тима вдруг посетила мысль, от которой на спине у него выступил холодный пот:

– А что это за земля?

– Отдаленные районы, загородные участки. Бывшие общины. Лагеря. Дома отдыха. Обанкротившиеся реабилитационные центры. В Спокейне вообще просто вспаханное пшеничное поле.

– Расскажи мне о Сильмаре. Похоже, именно туда я и отправляюсь.

– Участок расположен на северной оконечности Долины рядом с Санта-Кларитой. Прямо посреди земли, находящейся в собственности штата – Национального заповедника. Какой-то голливудский продюсер построил на нем ранчо, а через некоторое время продал.

– Похоже, голливудские продюсеры и руководители секты имеют схожее мировоззрение. Неудивительно, что их вкусы совпадают и в том, что касается недвижимости, – заметил Тим.

– Несколько десятков лет там перевоспитывали малолетних преступников, но около года назад ранчо пустили с молотка. Корпорация «ТДБ» сразу за него ухватилась. Потом оказалось, что Министерство обороны хотело купить этот участок для утилизации химического оружия. Ходили разговоры, что Беттерс отказался продавать им участок. Они напустили на него Казначейство, но ничего не добились. Неудивительно!

Фрид выжидательно взглянул на своего напарника. Томас посмотрел в свои записи и сообщил:

– Шестого июня в прошлом году ФБР заявилось к ним с обыском по какому-то незначительному обвинению в мошенничестве. Они ни фига не нашли и ко всему прочему повели себя довольно агрессивно. На пару минут там разыгралась довольно некрасивая сцена. Общественные организации стали вопить о свободе вероисповедания и религиозных убеждений, хотя Беттерс и его люди всегда подчеркивают, что их практика не связана с религией. Оказалось, что Беттерс не боится судебных разбирательств. В результате ФБР завалили исками.

– Почему это прошло так тихо?

– Все быстро заткнулись. Беттерс ненавидит прессу, да и Министерство обороны наверняка не горело желанием афишировать стремление свалить целую кучу вышедшего из строя химического оружия прямо под носом у налогоплательщиков.

Тим потянул за воротник своей рубашки:

– Боже правый.

– Спецагент, с которым я разговаривал, сказал, что Беттерс развел их, как полных бакланов.

– Для фэбээровца он выразился очень красочно.

– Он бывший рейнджер.

– А, ну это все объясняет.

– Теперь правоохранительные органы к этому месту и близко не подходят. Это странная организация с собственным штатом капитально прозомбированных юристов. Я так думаю, что копы и ФБР решили: не тронь дерьмо, а не то завоняет. Никому не нужны судебные иски.

Фрид сложил руки на столе:

– Все, что делает Беттерс, вписывается в рамки закона, хотя и находится в миллиметре от того, чтобы эти рамки перейти.

– В общем, никаких зацепок, – сделал вывод Тим.

– Никаких, – согласился Томас. – Если хочешь прижать этого парня, тебе придется самому туда отправиться и все разнюхать. – Он отвернулся, тем самым показывая, что это все, и начал складывать бумаги.

– А вы спрашивали местных приставов, федералов?

Фрид покачал головой:

– Это твое дело. Мы предоставили тебе самому решать, что со всем этим делать.

– Он не остановится, – сказал Томас. – Это настоящее осиное гнездо.

Перед тем как выйти из комнаты, Фрид кивнул Тиму, а Томас его проигнорировал. Медведь и Тим посидели какое-то время, переваривая полученную информацию.

– Ты послал еду на экспертизу? – спросил Тим.

– В лабораторию шерифа.

– Ааронсон все еще там работает?

Медведь кивнул:

– Сказал, что справится за двадцать четыре часа. Если получим что-то существенное, тебе можно будет туда не соваться.

– Что ты нашел на Скейта Дэниелса?

– Ничего. Это имя нигде не проходило.

– А по фамилии ты смотреть не пробовал? Вполне возможно, миссис Дэниелс не называла своего мальчика Скейтом.

– Точно. По фамилии я не смотрел. – Медведь сжал руки в кулаки. – При всей этой бузе вокруг Беттерса как мы убедим шефа дать тебе разрешение копаться в делах секты?

– Я уже продемонстрировал чудеса красноречия, тебе придется присоединиться. Расскажи ему, какая это великолепная возможность. Говори с воодушевлением – тебе нужно дать ему понять, какая это прекрасная новость. Если мы правильно нажмем, то на них обрушится целый вал исков. Беттерс все равно что Аль Капоне, и мы ищем, за что нам зацепиться, чтобы его посадить. Когда мы прижмем Беттерса, Таннино нужно будет помахать перед носом Министерства обороны этим участком земли, который им был так нужен. Поговорить со своими приятелями вне правоохранительных органов. Зато на следующую встречу по обсуждению бюджета он пойдет с высоко поднятой головой – ну как же, благодетель Министерства обороны! Ну и потом, это прекрасный шанс надрать задницу ФБР, а Таннино спит и видит, как бы это сделать.

Медведь упер подбородок в ладони:

– Не представляю, как ты будешь разгребать это говно.

У Тима перед глазами мелькнул образ из далекого прошлого: ему пять лет, на ноге у него фальшивый гипс. Он бродит по автостоянке и прижимает к груди коробку, в которую его отец бросил несколько засаленных двадцаток в качестве приманки и поощрения сердобольным гражданам. Рэкли очнулся от своих мыслей и увидел, что Медведь внимательно на него смотрит:

– Что?

– Я говорю, этот подонок очень четко выстроил свою схему. Ни единой трещинки.

Тим согнул указательный палец и соединил его с большим, а потом посмотрел на Медведя сквозь образовавшееся колечко:

– Нам нужно найти вот такую дырочку. Этого будет достаточно.

Медведь собрал свои документы и поднялся:

– А что, если он не оставил такой лазейки?

Тим купил сандвич и засел в компьютерном центре. Настроение у него было не ахти. Один из ребят, работающих на задержаниях, выставил на всеобщее обозрение свежий синяк. Тим даже не поинтересовался, откуда он у него.

Рэкли позвонил Дрей по сотовому. Она как раз патрулировала улицы с Маком. У нее наконец-то прошло желудочное расстройство, виной которому явились несвежие суши, и Дрей мечтала о хорошем стейке. Врач сказал ей пару дней посидеть на диетическом питании. Но при их работе это было практически невозможно – ей просто негде было взять диетическое питание в патруле. Дрей сказала, что чертова машина Тима перекрыла весь гараж, и она не могла нормально выехать. Так она извинялась за свою вчерашнюю реакцию на слова Тима о «хрупком телосложении» Ли. Рэк ответил, что с его нехрупким телосложением он мог поместиться только в «хаммере».

Тим позвонил в департамент шерифа и попросил аналитика пробить Скейта Дэниелса по описанию внешности. Предположительный возраст тридцать пять лет. Тим сказал аналитику смотреть всех, кто зарегистрирован в округе Лос-Анджелес. Через десять минут фотография и данные единственного подходящего по описанию человека пришли Тиму на электронный ящик. С фотографии на Тима смотрело лицо Скейта, но вид у него был более дикий, чем в жизни. Что-то – может быть, Программа – стало для Скейта сдерживающим фактором, привело его в чувство. Дальше Тим посмотрел сведения, имеющиеся на Скейта в базах данных ФБР и Социального страхования. И тут вдруг Тим наткнулся на очень интересную запись:

23.03. Дэниелса остановили за превышение скорости на перекрестке Шестой и Хим. Он ехал на красном «мустанге», номер 9КУТ683. В машине был пассажир Рэндел Кейн.

Еще немного постучав по клавиатуре, Тим выудил из компьютера описания криминального прошлого Рэндела и Скейта и распечатал их.

Оба они совершали многочисленные правонарушения и близко познакомились с верхушкой айсберга карательной системы, но ничего серьезного на них не было. У них были многочисленные обвинения, начиная от вооруженного ограбления и заканчивая нарушением общественного порядка и сексуальными домогательствами. Их много раз судили, они подавали кучу прошений о помиловании и отработали множество часов на общественных работах. Погрязшие в преступлениях, но свободные от уголовного преследования в настоящее время, Рэндел и Скейт были идеальными вышибалами для Беттерса. Как и все связанные с ним люди, они не давали никакого повода для дальнейшего расследования, поскольку не совершали правонарушений, по крайней мере, в последнее время.

Вдруг где-то рядом с Тимом раздался дикий грохот. Он резко поднял голову. Прямо перед ним за перегородкой из пуленепробиваемого стекла выл огромный заключенный. Гуеррера заломил ему руку за спину и швырнул в коридор, где преступника тут же скрутили трое офицеров.

Гуеррера вытер тонкую струйку крови, стекающую из носа и предупредил:

– Только попробуй еще раз отколоть такой номер, ублюдок, и я тебе яйца оторву.

Тим закончил с архивными данными, а потом позвонил психиатру доктору Глену Бедерману, эксперту по сектам, извинившись за то, что беспокоит его по домашнему телефону.

– Откуда вы узнали мой номер? Его нет ни в одном справочнике. – Пауза. – Ну ладно. Глупый вопрос. Чем могу помочь?

– Имя Терренс Беттерс вам что-нибудь говорит?

– Нет. А должно?

Тим рассказал ему об обстоятельствах, при которых он познакомился с этим человеком. На середине своего рассказа он услышал, как скрипнул стул, на который опустился Бедерман. Когда Тим закончил, психиатр издал какой-то сдавленный звук, выражающий крайнее изумление:

– Никогда не слышал, чтобы кто-то столь плохо подготовленный, как вы, без последствий для себя прошел двадцатичетырехчасовую индуктивную сессию. – Он вздохнул. – Я рад, что вы не натянули бедной девочке мешок на голову и не утащили ее оттуда силой, но должен сказать, вы поступили очень опрометчиво, отправившись на эту встречу.

– Я собираюсь сделать кое-что похуже. Я еду работать под прикрытием к ним на три дня. Мне очень хотелось бы перед этим встретиться с вами. Это возможно?

– Теперь уж я обязательно встречусь с вами, хотя бы из любопытства. У меня завтра назначено несколько встреч дома. В десять часов вас устроит? – В его голосе послышалась ирония. – Уверен, вы сами сможете узнать адрес.

Тим поблагодарил его и повесил трубку. Он сложил распечатки в карман и вышел. Гуеррера сидел на корточках в коридоре, пытаясь отдышаться. Попутно он осторожно разминал руки. Услышав шаги Тима, Гуеррера поднял голову и подмигнул:

– Привет, Рэк.

– Ты что, не получил предупреждение?

Гуеррера эффектно приподнял бровь – наверняка, долго тренировался. Потом его лицо расслабилось, и он рассмеялся:

– А, о том, что с тобой лучше не разговаривать. Они распространили информационную видеозапись. В ней говорится, как нужно по-скотски вести себя с тобой, если вдруг доведется встретиться у автомата с водой. И тому подобная чушь.

Он пошевелил рукой и поморщился. У него был выбит плечевой сустав, в этом месте кожа слегка провисала. Тим присел, и Гуеррера после секундного колебания протянул ему руку. Тим взял его за запястье и осторожно потянул. Сустав встал на место. Гуеррера со свистом выдохнул, потом снова засмеялся. Лоб у него блестел от пота:

– Спасибо, приятель.

Тим хлопнул его по здоровому плечу и поднялся. Потом повернулся и пошел по коридору, но Гуеррера его окликнул:

– Ты не думай, что они на тебя просто так ярятся. Они в тебя верили, а теперь чувствуют себя так, как будто их предали.

Тим кивнул, обдумал его слова и спросил:

– А ты?

Гуеррера пожал плечами:

– Ты участвовал в первой перестрелке, в которую я угодил на службе. На одном из рейдов. Ты проделывал тогда такие штуки, которые не показывали даже в боевиках. Я наблюдал за тобой, и у меня тряслись руки. А ты был абсолютно спокоен. – Он медленно повернул запястье в одну сторону, в другую. – Ты научил меня всему, приятель, без слов. По-моему, от того, что я буду злиться на тебя, ничего хорошего не будет.