Текст книги "Программа"

Автор книги: Грегг Гервиц

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 30 страниц)

Тим подошел к стулу.

– Я не пытаюсь заставить вас почувствовать себя глупо. Просто пытаюсь показать, насколько коварны эти технологии. У вас есть дети?

Тим почувствовал знакомую боль в сердце:

– Были.

Бедерман сочувственно кивнул, предположив развод, так же, как все остальные:

– Значит, вы помните рождественское помешательство на игрушках? Суперигрушки? Новые игры для приставок, определенная модель куклы Барби?

– Самая модная игрушка, которую каждый ребенок непременно должен был заполучить.

– Точно. Дети берут с родителей обещание, что они получат желанную игрушку, но магазины намеренно ограничивают количество этого товара. Родители в панике скупают другие игрушки, чтобы задобрить своих маленьких домашних тиранов. Магазины игрушек дожидаются конца января, а потом выбрасывают на рынок огромное количество этой самой популярной игрушки. Родителям приходится выполнить обещание перед своими детьми, и – бац – магазины игрушек получают двойную прибыль. Миллионы семей вынуждают покупать никому не нужный хлам, а также раздувать ажиотаж и повышать популярность определенной игрушки, и люди совершенно этого не осознают.

– То есть когда делаешь то, что они хотят, и думать тоже начинаешь так, как они хотят.

– Точно. На чем вы попались? На говорящем роботе?

Тим усмехнулся:

– На тамагочи. – Он вспомнил, как неделями носился по городу, пытаясь найти эту чертову штуку для Джинни. И постоянно терпел издевательства Медведя, который над ним подтрунивал: неужели судебный исполнитель США, обученный выслеживать беглых преступников, не может найти какое-то жалкое пластмассовое яйцо, которое сотнями тысяч штампует игрушечная промышленность? Вместо тамагочи под елку Джинни положили симпатичного пони с сиреневой гривой, а тамагочи купили в феврале. – Я никогда не говорил, что меня ни разу никто не одурачил. Вероятно, это случалось чаще, чем я думаю.

– Контроль сознания намного более сильная вещь, чем кажется на первый взгляд. Это все, о чем я хочу вас предупредить, пристав Рэкли. На самом деле вся штука в том, чего мы не осознаем и о чем не думаем. Вам придется внимательно следить за всеми своими действиями. Даже будучи судебным исполнителем, вы не привыкли так тщательно отслеживать каждый свой шаг.

– Вы в этом специалист. Не дадите какой-нибудь фирменный совет, как мне лучше это делать?

– Здесь задействована технология игры. Только речь в данном случае идет об играх разума. Все секты действуют по определенному числу законов. Вам нужно будет их расшифровать. Каковы двенадцать шагов? Что за семь привычек есть у самых эффективных зомби в секте? Каким десяти заповедям следуют все последователи секты? Как только вы поймете, с какой сектой имеете дело, сможете найти способы самозащиты.

– А что-нибудь из того, что я рассказал о секте, в которую попала эта девочка, вам показалось знакомым?

– Да. Мне показалось знакомым все, – Бедерман улыбнулся. – Указывает ли то, что вы мне рассказали, на какую-то определенную секту? Нет. Те характеристики, которые вы перечислили, практически универсальны.

– Мне говорили, что вы в своей практике имеете дело с множеством людей, вырвавшихся из сект.

– Да, с тысячами таких людей. Очень часто они бывают запрограммированы на самоуничтожение, когда покидают секту. Поэтому обычно их состояние оставляет желать лучшего.

– А за последние годы у вас не было пациентов, завербованных на территории кампуса Пеппердин?

Он с минуту подумал, прижав палец к бороде, потом кивнул:

– Около полутора лет назад ко мне обратилась одна семья. Их сына отвергли члены одной секты, и он жил на улице. Его родители обратились ко мне за помощью, но было слишком поздно. У него к тому времени развилась шизофрения.

– Где он сейчас?

– Полагаю, он все еще в нейропсихиатрическом институте – пытается уловить голоса, которые доносятся до него через пломбы в зубах.

– А где находится этот институт?

– Здесь, в Медицинском центре Калифорнийского университета. Я его туда пристроил.

– Я хотел бы поговорить с ним сегодня. Вы мне поможете?

– Если он еще здесь, конечно, с удовольствием. Я не очень сильно ему помог, но его родители все равно считают, что многим мне обязаны. Не знаю, какую это принесет вам пользу. Он почти все время в ступоре. Этот парень, скорее, жертва секты, а не человек, который смог из нее вырваться.

– Я буду очень вам признателен.

Бедерман полистал какую-то старенькую папку с кодовыми обозначениями, потом набрал номер и перекинулся парой слов с медицинской сестрой. Он повесил трубку и внимательно посмотрел на Тима:

– Даже если вам удастся найти эту девочку, вам понадобятся очень специфические навыки. Вы должны будете проявить безграничное терпение, потому что она не сможет думать и чувствовать так, как вы от нее ожидаете. Если вы начнете на нее давить, тем самым только вынудите ее полностью замкнуться или совсем уничтожите хрупкие остатки воли. Если попытаетесь ее уговаривать, она, вероятнее всего, уйдет в медитацию или заблокирует собственный мыслительный процесс.

– Я не собираюсь ее уговаривать.

Бедерман подался вперед на кресле и положил руки на стол. Когда он задал свой следующий вопрос, в его голосе звучало возмущение:

– Что вы хотите этим сказать? Как вы собираетесь ее оттуда вытащить?

– Любыми средствами.

– Нет, нет, нет. Похищать ее будет грубейшей ошибкой. Вы, работники правоохранительных органов, знаете только три подхода – сила, сила и сила в квадрате, – похоже, молчание Тима еще больше раздражало Бедермана. – Нельзя показать человеку, что принуждение – это плохо, насильно подгоняя его в противоположном направлении.

– Очевидно, что она действует не по своему разумению. Что, если операция по захвату окажется единственным способом оказать ей ту помощь, в которой она нуждается?

– Это никогда не бывает единственным способом! – с этим восклицанием Бедерман вскочил с места. С минуту он молчал, стараясь успокоиться.

– Самое важное – это вытащить ее оттуда, – сказал Тим.

– Все не так просто. Важно то, как человек выходит из-под влияния секты. У нее наверняка будет куча фобий, связанных с уходом из секты, они очень постараются развить у девочки эти фобии. Вы можете загубить ее в ходе спасательной операции. Сила, может быть, и работает, когда речь идет об отлове отморозка с чулком на голове. Но она совершенно бесполезна, когда вы имеете дело с контролем сознания, психологическим воздействием, фобиями. Поверьте мне на слово, пристав. Здесь вы можете очень легко ошибиться.

5

Светлая плитка, белые стены и прохлада ламп дневного света над головой – все это создавало атмосферу покоя в отделении для душевнобольных. Тим прошел по коридору вдоль ряда окон: на улице группа людей в одинаковых рубахах медленно, как во сне, делала какие-то гимнастические упражнения. В приемной его встретила симпатичная социальная работница – брюнетка с роскошными блестящими волосами. Она позвонила отцу Эрни Трамина, чтобы еще раз получить его одобрение, а потом обратилась к Тиму:

– Не знаю, чего вы хотите добиться. Эрни уже много недель не разговаривает. – Ее голос звучал приятно и мелодично, а темные глаза пытливо вглядывались в лицо Рэкли.

– Это часть расследования, – ответил Тим и тут же пожалел о своем жестком тоне, под стать крутым копам из телесериалов.

– Садитесь за мой стол. Я сейчас приведу Эрни.

Девушка вышла, Тим сел в ее кресло, подумал и нажал на кнопку повторного звонка на телефоне – на дисплее высветился последний набранный номер. Тим записал его в свой сотовый.

Через несколько минут она вернулась, ведя за собой парнишку. Тима поразила молодость Эрни. Ему было не больше двадцати одного года. Его тонкие черты лица и темные глаза наверняка раньше обеспечивали ему популярность у противоположного пола. Он казался ребенком, главной заботой в жизни которого было то, сколько девочек сегодня выйдут поиграть в песочнице, и однако же вот он стоял в рубашке и тапочках, молчаливый, раскачиваясь из стороны в сторону. Его щеки были покрыты минимум трехдневной щетиной, а лицо ничего не выражало, словно мышцы, отвечающие за мимику, полностью атрофировались.

Социальная работница мисс Лиу усадила Эрни в кресло перед столом, и Эрни тут же начал раскачиваться.

– Я подожду за дверью, – сказала мисс Лиу.

Она вышла, и Эрни тут же уставился на свои сжатые руки.

– Привет, Эрни. Меня зовут Тим Рэкли. Очень приятно с тобой познакомиться.

Эрни молча продолжал ритмично раскачиваться.

– Я хочу задать тебе несколько вопросов. – Тим с тем же успехом мог бы разговаривать со стеной. Он вдруг понял, как глупо с его стороны было проигнорировать сомнения в целесообразности этой встречи, которые высказали Бедерман и мисс Лиу.

– Я ищу девушку, которая присоединилась к группе людей. Я думаю, она встретила того, кто предложил ей вступить в эту группу в кампусе в Пеппердине. Ты ведь учился в Пеппердине, да?

Эрни наклонился вперед на стуле так, что его лица не было видно. Тим подвинулся ближе, облокотился на стол, стараясь привлечь его внимание. Он приблизил свое лицо к лицу Эрни, но тот все равно отказывался встречаться взглядом с Тимом.

– Как называлась группа, в которую ты вступил?

Молчание.

– Ты помнишь, как вступил в группу?

Эрни продолжал покачиваться – так ритмично, словно каждый наклон соответствовал сердцебиению. Тим внимательно разглядывал его брови, зрачки. Он заметил, что веки у Эрни изредка подрагивали.

– Ты можешь рассказать об Учителе?

Эрни резко подался вперед и закричал, придвинув лицо чуть ли не вплотную к лицу Тима. Тим отшатнулся назад, случайно задел и сбил что-то со стола и откатился на кресле на колесиках к стене. Эрни замолчал на сотую долю секунды, только чтобы лихорадочно втянуть воздух в легкие, и продолжил кричать. Мисс Лиу влетела в комнату, вид у нее был очень взволнованный. Тим услышал, как в коридоре тяжело отдаются шаги санитаров.

Эрни кричал так громко, что его голос перешел в хрип. Он резко подпрыгнул на стуле, но не сделал попытки наброситься на Тима или на мисс Лиу.

Два мощных санитара ввалились в комнату, за ними вбежал врач. Подняв руку в успокаивающем жесте в сторону Эрни, мисс Лиу посмотрела на Тима:

– По-моему, вам лучше уйти.

Один из санитаров схватил Эрни за руку, тот упал на пол и заметался из стороны в сторону.

Крики Эрни все еще эхом отдавались в коридоре. Тим поспешил к выходу.

За столом в приемном отделении никого не было. Тим скользнул за прозрачную перегородку и открыл толстенный журнал посещений. Тим пальцем провел по графе «Имя пациента». Имя Эрни Трамина встречалось по нескольку раз на каждой странице. Тим переключил внимание на графу «Имя посетителя». Дженифер Трамин. Пьер Трамин. Пьер Трамин. Микка Трамин. В коридоре послышались шаги, они быстро приближались.

– …никогда не видела его в таком состоянии.

– …успокоительные быстро снимут приступ.

Тим лихорадочно пролистывал последние несколько страниц. Дженифер Трамин. Пьер Трамин. Реджи Ронделл. Он посмотрел, каким числом было отмечено последнее имя: 02.05. Около двух месяцев назад.

Тим бросил журнал посещений под стойку и вышел из-за перегородки как раз в тот момент, когда медсестра вывернула из-за угла в сопровождении санитаров. Проходя мимо пациентов, у которых сорвалось занятие йогой, Тим вынул из кармана сотовый и нажал кнопку вызова.

– Да? – ответил мужской голос.

– Пьер Трамин?

– Да.

– Здравствуйте. Меня зовут Тим Рэкли. Я судебный исполнитель. – Приступ гордости, который он почувствовал, представившись подобным образом, быстро прошел, когда Рэкли вспомнил о том, что это только временно. – Доктор Бедерман направил меня к вашему сыну.

– Послушайте, если вы можете сделать что-то, чтобы поймать тех подонков, которые сделали это с Эрни…

Тим подумал о том, сколько раз имя Пьера появлялось в журнале посещений. Каково было родителю видеть своего ребенка, уже вполне взрослого человека, в таком состоянии?

– Я сделаю все, что смогу, сэр.

– Если я могу вам чем-то помочь… я готов.

– Вообще-то у меня есть несколько вопросов. Как называлась секта, в которую вступил Эрни?

– Мы этого не знаем. Пытаться разговаривать с ним на эту тему было совершенно бесполезно и очень мучительно.

– Он никогда не упоминал имени кого-нибудь из членов секты?

– Нет. У него развилось сильное психическое расстройство к тому времени, когда нам удалось наконец его найти. Он признал, что попал в какую-то группу людей, и мы по некоторым признакам поняли, что это секта. Но он не назвал ни одного имени, адреса, ничего такого. Он совсем расклеивался, когда мы пытались давить на него, так что мы просто оставили эту тему.

– Некоторое время назад к вашему сыну приходил посетитель. Друг по имени Реджи Ронделл. Вам знакомо это имя?

– Нет. Подождите минутку, – раздался шорох, потом опять голос Пьера в некотором отдалении. – Эй, Микка, ты когда-нибудь слышала о Реджи Ронделле, приятеле Эрни? – Тим терпеливо ждал. Голос Пьера снова четко послышался в трубке: – Нет. У Эрни такого друга не было. По крайней мере, в Пеппердине.

– А может быть такое, что просто вы и ваша жена никогда не слышали об этом друге?

– Нет. У нас в семье очень близкие, доверительные отношения, – он осекся, – то есть у нас были близкие доверительные отношения. Мы знали всех друзей Эрни до того момента, как он пропал.

– А для того чтобы навестить Эрни в больнице, человек обязательно должен получить ваше разрешение?

– Теперь да. Но до недавнего времени Эрни мог звонить по телефону и сам вписывать фамилии в список посетителей, которых к нему пускали. Ему… – Тим терпеливо ждал, когда Пьер справится с собой и продолжит, – ему стало хуже около месяца назад. Тогда я стал его опекуном.

– Мне очень жаль это слышать, сэр.

– У нашего сына в голове словно засело что-то, что пожирает его изнутри. Пожирает того мальчика, которого мы воспитывали и знали, – послышался приглушенный звук, словно Пьер высморкался. – Сколько вам лет, мистер Рэкли?

– Тридцать четыре.

– У вас есть дети?

– Нет.

– Когда будут, следите за ними. Никогда не знаешь, кто может встретиться им на пути.

Тим помолчал немного, затем ответил:

– Обязательно, сэр. Я так и сделаю.

6

Одна стена компьютерного центра, расположенного на третьем этаже Ройбола, была до потолка заставлена мониторами, на которые выводилась информация с камер наблюдения за заключенными. Медведь сидел за компьютером рядом с Тимом. От него пахло одеколоном. Медведь отказался от обеда, приведя в качестве предлога не слишком правдоподобное объяснение, что он наелся салатом. У Медведя хронически не складывалась личная жизнь, и вот он рассказывал Тиму о своем очередном неудачном свидании, выискивая в компьютере нужную информацию:

– В общем, мы изменили маршрут и решили поехать в Вегас. Так вот, вместо того чтобы валяться на пляже в Канкуне, [13]13
  Канкун – популярный курорт на северо-восточной оконечности полуострова Юкатан. (Прим. переводчика.)


[Закрыть]мы застряли в «Вествард-Хо» [14]14
  «Вествард-Хо» – отель в Лас-Вегасе. (Прим. переводчика.)


[Закрыть]– самой отвратительной дыре на всем побережье. Но еще хуже было то, что в отеле, в котором нам вздумалось остановиться, в обслуживающем персонале работают одни только карлики, да и клиенты их тоже ростом не вышли.

– Карлики? Это как гномы, что ли? – Тим сжал губы, чтобы сдержать улыбку. Женщин, с которыми встречался Медведь, нельзя было назвать миниатюрными, так что эта парочка, наверное, до смерти напугала низеньких портье, официантов, горничных и постояльцев.

Слева от Тима двое офицеров увлеченно спорили о различии татуировок мексиканской и кубинской мафии. Третий офицер поддерживал радиосвязь с приставами на задании.

– Нет, они были просто маленького роста, – Медведь с невероятной ловкостью стучал по компьютерной клавиатуре своими крупными пальцами, – так что мы с Элизой не могли и шевельнуться, чтобы не наступить на них. Нам приходилось ездить в лифте с коротышками, которые не могли даже дотянуться до верхней кнопки. В буфете со шведским столом на нас бросали косые взгляды. Там продавались футболки, которые даже мне в ладонь не поместились бы. В общем, было жутко неудобно. Элиза вышла из себя в ресторане, а какой-то тип, смахивающий на Денни де Вито, пнул меня в живот за то, что я чуть не сел на его жену. И я даже ничего не сделал. Не мог же я, в самом деле, дать ему сдачи. – Медведь вынул из кармана рубашки очки – один из атрибутов человека сорока трех лет, – при этом на стол выпал пакетик кетчупа. Он торопливо швырнул пакетик в мусорное ведро.

Не отрываясь от монитора, Тим сказал:

– Что, шеф-повар, отвечающий за готовку салатов, случайно уронил пакетик дешевого кетчупа тебе в карман?

– Это осталось еще с прошлой недели. В общем, мы с Элизой ужасно провели время и с тех пор ни разу даже по телефону не разговаривали, – Медведь издал театральный вздох, – черт, Рэк, по-моему, ты забрал последнюю хорошую невесту. Похоже, я никогда не женюсь.

– А ты хочешь жениться?

Медведь какое-то время покусывал нижнюю губу, громко сопел, потом сказал:

– Нет. Лучше уж я буду ненавидеть себя.

На мониторе появилась фотография худющего паренька. Медведь показал на нее:

– Вот. Пятый Реджи Ронделл.

– Пятый?

– Веришь или нет, в нашем большом Лос-Анджелесе целых пять Реджи Ронделлов. На всякий случай я включил в список Реджиналдов и Реджин. Реджиналд Ронделл младший, белый парень из Оранджа, [15]15
  Орандж – город на юге США в штате Техас. (Прим. переводчика.)


[Закрыть]переехал в Филадельфию в январе. Дальше на запад не двигался, по крайней мере, самолетом точно не летал. Реджина Ронделл, семьдесят пять лет – Господи, упокой ее душу, – отдала концы в июне. Третий Реджи Ронделл учится во втором классе школы Маркес. Минут десять назад я говорил по телефону с офицером по условно-досрочному освобождению четвертого Ронделла – его замели за торговлю наркотиками, два месяца назад он стал сливать информацию ребятам из наркоотдела. Таким образом, у нас остается пятый Реджи Ронделл.

Тим быстро посмотрел приметы. Карие глаза, шатен. Двадцать три года. У Реджи не было крупных штрафов за нарушение ПДД. И у него не было прав на управление мотоциклом или грузовиком.

Рэкли кивнул на адрес и сказал Медведю:

– Поехали!

– Все не так просто, мой друг. Водительское удостоверение у него двухлетней давности. А адрес, который указан в качестве последнего места жительства, указывает на то, что он пациент психушки в Санта-Барбаре. Но это все вранье.

Тим заметил, что Медведь довольно ухмыляется.

– О нет, – протянул он, – и что же нам теперь делать?

Медведь с гордостью поднял вверх указательный палец:

– Не переживай так. Я позвонил своему знакомому из налоговой и выяснил, что мотель «Отдохни хорошо» в Кальвер-Сити [16]16
  Кальвер-Сити – город на юго-западе Калифорнии, расположен к юго-западу от Лос-Анджелеса. (Прим. переводчика.)


[Закрыть]платит за Реджи Ронделла налог на заработную плату. И в финансовом отделе этого мотеля – ты представляешь? – подтвердили, что он действительно работает у них администратором. Его смена началась, – Медведь взглянул на часы, – двадцать минут назад.

И всю эту информацию Медведь успел собрать за час – именно час назад Тим позвонил ему из машины и рассказал про Реджи Ронделла. Когда они с Медведем участвовали в операциях по захвату беглых преступников, Тим врывался в дверь первым, Медведь шел прямо за ним. Иногда им приходилось за день проводить до пятнадцати таких операций. Как выяснилось позже, совместное пребывание в таких опасных ситуациях как нельзя лучше способствовало укреплению дружбы. Тим положил руку Медведю на плечо и сказал:

– Я рад, что вернулся.

Медведь с секунду смотрел на него, а потом его лицо расплылось в улыбке. Они встали, и Рэкли поправил револьвер, пристегнутый к поясу.

Настроение Тиму немного подпортила встреча с ухмыляющимися Томасом и Фридом, которые как раз вели заключенного в камеру.

– Слушай, Рэк, – завелся Томас, – я куда-то дел свой диск с фильмом с Чарли Бронсоном. [17]17
  Чарльз Бронсон – известный американский актер. (Прим. переводчика.)


[Закрыть]Может, ты видел этот фильм…

– Видел, – ответил Тим, – «Желание убивать». [18]18
  «Желание убивать» – в этом фильме (1974) Чарльз Бронсон играл архитектора из Нью-Йорка, у которого убили жену и изнасиловали дочь. После этого он задался целью отомстить преступникам. (Прим. переводчика.)


[Закрыть]Может, вам, ребята, пойти в третью одиночку и наработать новый материал по этой теме?

Заключенный, которого вели Томас и Фрид, хмыкнул. Медведь с Тимом пошли дальше по коридору. Медведь нажал на кнопку лифта чуть сильнее, чем требовалось, но, проехав несколько этажей, расслабился:

– У этих ребят беда с чувством юмора, – сказал он.

Они сидели в машине Медведя и наблюдали за Реджи, который стоял за стойкой в холле мотеля. Реджи как завороженный смотрел на крупных рыб, плавающих в аквариуме. Под глазами у него были темные круги, а красная с черным клетчатая рубашка висела на Реджи, как мешок. Если бы Тим не знал возраста этого парня, он дал бы ему лет сорок.

Медведь спросил:

– Объясни, чем тебе так нравится этот малый?

– Он друг Трамина, может быть, еще с тех времен, когда тот был в секте.

– Но ты даже не знаешь наверняка, что это та же секта, в которую попала Ли. То, что их человек подошел к Трамину именно в Пеппердине, еще не значит…

– Но ведь он вышел из себя, когда я упомянул Учителя.

– Да он в таком состоянии, что мог выйти из себя, даже если бы ты упомянул Драйзера.

– Вот как раз о Драйзере он очень хорошо отзывался.

– А-а, – пробормотал Медведь, – ну хоть это успокаивает.

Они вышли из машины. Медведь остался снаружи, а Тим вошел в мотель. Реджи весь напрягся. Его темные глаза забегали. Тим решительно приблизился к нему, не выпуская из поля зрения правую руку Реджи, которую наполовину скрывала стойка.

– Чем я могу вам помочь? – поинтересовался Реджи.

Тим подошел вплотную к стойке:

– Вы Реджи Ронделл?

Парень тяжело сглотнул:

– Да.

– Друг Эрни Трамина?

– Никогда о таком не слышал. – Его предплечье напряглось, словно он сжал что-то в руке.

Медведь пробил Реджи по базе данных и ничего не нашел, но все равно нельзя было поручиться, что он не совершил какое-нибудь преступление совсем недавно.

– Послушайте, я просто хочу задать вам несколько вопросов о секте…

Рука Реджи взметнулась вверх, и Тим увидел, что он держит в ней металлический фонарик. Реджи направил свет прямо в лицо Рэкли. Тот, моргая, сделал два шага назад и поднял револьвер, нацелив его Ронделлу в грудь. Реджи с размаху метнул фонарик в аквариум. Стекло треснуло, и вода хлынула на пол. Реджи выскочил из-за стойки, бросился к двери и распахнул ее. Но там его ждал Медведь. Реджи громко взвыл и через секунду оказался на ковре.

Реджи завопил:

– Не убивайте меня! Не убивайте! Я никому ничего не скажу! Никому! Клянусь!

Тим присел на корточки и быстро прошелся по карманам Реджи. Кроме бумажника с водительским удостоверением, которое они с Медведем совсем недавно видели на мониторе компьютера, и увесистой связки ключей, у Ронделла ничего не было. Медведь поставил его на ноги и прижал к стойке:

– Ты будешь вести себя смирно?

Реджи посмотрел на Медведя широко распахнутыми глазами и кивнул.

– Мы пришли вовсе не за тем, чтобы тебя убить, – пояснил Тим. – Мы судебные приставы, расследуем дело об одной секте.

– Покажите значки. – Реджи скрестил руки и прижал их к груди. – Если они фальшивые, я это враз пойму. – Он пытался казаться крутым, но трясущиеся руки его выдавали.

Тим и Медведь протянули Ронделлу свои значки. Он поднес их к тусклой настольной лампе и долго разглядывал. Потом его взгляд случайно упал на попавшую на стойку рыбу из разбитого аквариума.

– Ну, что, ты закончил значки рассматривать или ждешь результатов дактилоскопии? – нетерпеливо поинтересовался Медведь.

Реджи вздрогнул:

– Ах да. – Он протянул Медведю значки. – Я… я ничего не знаю ни про какую секту.

– Конечно, знаешь, – возразил Медведь, – ты был в секте вместе со своим другом… как его имя, Рэк?

Тим выдвинул один из ящиков, он оказался под завязку забит ключами.

– Эрни Трамин.

– Мы хотим… – снова начал Медведь.

Реджи вытянул руку, растопырив пальцы:

– Подождите секунду. Подождите. Я не могу сделать этого, когда он здесь. Вы. Извините. Вы один из моих курков.

Медведь ткнул пальцем себя в грудь:

– Я один из твоих… чего?

– Курок. Ну, это то, что приводит тебя в состояние, в которое вводили для того, чтобы провести внушение. Такой своеобразный стимулятор. Он снова возвращает тебя туда. Один из моих курков – это огромные мускулистые парни. Как вы. Я просто… просто не могу. – Реджи сжал правую руку в кулак и начал нервно раскачиваться.

Медведь наморщил лоб, на лице его появилось выражение недоверия:

– Ты что, мне лапшу на уши вешаешь?

Тим сказал:

– Медведь, все в порядке.

Медведь взмахнул руками перед тем как выйти, словно взывал к небесам.

– У вас в секте крупные парни охраняли выход?

Реджи весь сжался от ужасных воспоминаний и прошептал, как растерянный ребенок:

– Постоянно. Нельзя было выйти из комнаты во время собраний и ор.

– Ор? – переспросил Тим.

Но Реджи только молча подошел к окну, выглянул, а потом задернул занавески. Тим внимательно на него посмотрел:

– Тебе легче со мной разговаривать без моего напарника?

– Я не собираюсь ни с кем разговаривать. Если я навлеку на них неприятности, они меня найдут. Что, если за вами следили?

Сквозь щель в занавесках пробивался свет, в комнате пролегли глубокие тени. На полу бились умирающие рыбы из аквариума.

– За нами никто не следил, – сказал Тим.

– Это слишком опасно, – покачал головой Реджи, – зачем мне подставляться?

– Я пытаюсь помочь девочке, которая попала в секту. Я думаю, это та же секта, членами которой были вы с Эрни.

– Да мне наплевать на это. Я наладил жизнь, переехал. Оставил все это в прошлом.

Тим выдвинул последний ящик. Внутри лежал коричневый бумажный пакет. Тим положил его на стойку и открыл. Он вынул лежащую сверху оранжевую бутылку и прочитал надпись на этикетке: валиум. Рэкли скользнул взглядом по десятку других бутылок в пакете – надписи на этикетках были сделаны на английском или испанском. Клонопин, ативан.

– Ну ладно, ладно. Ты нашел у меня сильные психотропные средства. И теперь пришьешь мне статью за хранение, да? – Реджи хлопнул себя рукой по лбу – Черт! Я так и знал. Не надо было вас сюда пускать.

– Нет, – спокойно ответил Тим, – ничего такого я делать не собираюсь.

– Нет? – Реджи потеребил верхнюю пуговицу. – Слушайте, я не собираюсь вам ничего рассказывать. Я просто не могу этого сделать.

Тим почувствовал, как в нем заговорил профессиональный инстинкт – потребность надавить на свидетеля, заставить его говорить. Но он одернул себя. Страдание и боль, через которые ему самому пришлось пройти за последний год, смягчили Тима. Он уже был слишком стар для того, чтобы упрямиться, но и до возраста мудрости ему тоже было далеко. Тим просто кивнул. Он помнил слова доктора Бедермана, который говорил об уязвимости людей, побывавших в сектах. Он должен предоставить Реджи свободу выбора. Пока.

Рэкли протянул Реджи свою визитку, на которой был от руки приписан номер его сотового:

– Этой девушке очень нужна помощь.

Толкнув дверь, он еще раз повернулся к Реджи:

– Я очень тебе сочувствую. Ужасно, что тебе пришлось пройти через все это.