Текст книги "Проклятие Кеннеди"

Автор книги: Гордон Стивенс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 28 страниц)

5

Сознание Франчески было сковано страхом, пальцы сплетены вместе.

– Не волнуйся, – Марко похлопал ее по руке. – Они позвонят, ты возьмешь трубку и скажешь то, что велел Хазлам. Все будет в порядке.

В квартире со свободным от прослушивания телефоном не было мебели, аппарат стоял на полу в гостиной; записывающее устройство присоединили к нему сегодня утром.

– Сейчас еще не время, – сказал Марко. – Они позвонят ровно в семь, ни раньше, ни позже.

Они стояли у окна и смотрели, как с севера накатываются на город черные тучи. Весь день духота и влажность усугублялись вонью выхлопных газов; теперь предгрозовой воздух был насыщен электричеством, а небо приобрело светло-серый оттенок.

Пожалуй, гроза им не повредит, подумал Хазлам, пожалуй, нужно прояснить атмосферу. Было уже семь – в течение последних трех минут он сверялся с часами через каждые тридцать секунд. Наверное, связной уже набирает номер, размышляя о том, как нагнать на Франческу побольше страху. Памятка, подумал он, только не забудь прочесть памятку.

Зазвонил телефон.

– Да, – машинально отозвалась Франческа, даже не услышав щелчка автоматически включившегося магнитофона.

– Мы хотим семь миллиардов. Если хочешь увидеть его снова, советую заплатить.

Ее охватили ужас и паника. Памятка, услышала она голос Хазлама.

– Семь миллиардов, Франческа, или ты больше никогда его не увидишь.

Прочти памятку, твердил ей голос Хазлама.

– Сначала я должна убедиться, что Паоло жив. Вы понимаете, что… – Она снова чуть не поддалась панике. – Мне нужно знать, что с ним все в порядке.

– Какой вопрос ему задать? – В голове Муссолини прозвучала намеренная угроза. Разговор длился всего двадцать секунд, а за такое короткое время полиция – если даже они прослушивают телефон – не способна засечь звонящего, но все равно, пора был кончать, пора было снова заставить ее как следует понервничать.

– Спросите Паоло, как звали первую собаку его бабушки.

На линии наступила тишина.

После семи прошло тридцать секунд. Началась гроза: молнии раздирали небо, первые крупные капли дождя внезапно сменились буйным ливнем. Как справилась Франческа, думал Хазлам, удалось ли ей противостоять похитителям? Десять минут спустя перед домом с визгом затормозила БМВ, две фигуры вбежали внутрь. Дверь открылась, и он нашел взглядом ее лицо.

Я сделала это, говорили ее глаза и все ее движения. Мне было страшно, но я не забыла о памятке и сделала все как надо.

– Франческа держалась молодцом. – Марко взял на себя первые слова, Марко помог Франческе снять плащ. – Они позвонили вовремя. Франческа сказала им, что ей нужно убедиться, что Паоло жив. – Он подошел к столу и вставил в магнитофон кассету. – Они пытались сбить ее с толку, перевести разговор на выкуп, но Франческа настаивала на том, чтобы они получили от Паоло ответ на ее вопрос.

Они сели и прослушали запись; на Франческу вдруг снова накатил страх, точно разбуженный звуком ее собственного голоса.

– Вы все сделали хорошо. Так, как мы и хотели. – Хазлам вернул запись к началу. – Завтра вечером они позвонят и передадут ответ. Потом вновь начнут давить, требовать денег. Наша задача – подготовить вас к этому.

– Они по-прежнему будут требовать семь миллиардов? – Это был Умберто.

– Да.

– Значит, завтра мы должны будем им ответить?

– Нет.

Какого черта? Об этом говорили взмах его рук, свирепый взгляд.

– Завтра связной похитителей повторит свое первое требование, но и мы, и они знают, что это лишь стартовая цена. Связной и главарь занимаются этим не в первый раз, так что они дадут Франческе время подумать. Кроме того, они объяснят Франческе, что она должна будет сделать, чтобы оповестить их о принятии решения.

– Они не будут звонить снова? – спросил Росси.

– Нет, пока мы не попросим их об этом, – ответил Хазлам.

О Господи, подумал Росси.

– Так что же они сделают? – Это был Умберто.

– Возможно, продиктуют текст объявления, которое надо будет поместить в «Коррьере делла сера». – Это была одна из крупнейших ежедневных газет Милана.

– Его публикация будет означать, что решение принято и мы ждем их звонка.

– И какую сумму мы предложим?

Они не слушают его, подумал Хазлам; они не принимают к сведению ни единой его рекомендации. Дай им время, говорила какая-то его часть, потому что в конце концов они поймут. Но он был почти уверен, что и в конце они будут игнорировать его.

– На завтрашний день главное – получить доказательство того, что Паоло жив. Они повторят свое требование, но она запнется, скажет, что это слишком много, что она не может раздобыть столько денег. Тогда они передадут ей текст газетного объявления.

Они еще раз прослушали пленку и перешли к составлению памятки.

* * *

Витали позвонил связному в восемь; на улице после грозы все дышало свежестью.

– Как она себя вела?

– Сначала растерялась, потом собралась с духом.

Муссолини включил запись.

– В то же время завтра, – сказал Витали, – то же требование. Потом продиктуй ей текст объявления.

Часом позже он позвонил наблюдателю.

Хорошо, что он поставил «альфу» на Виа-Вентура сегодня после обеда, подумал Паскале, хорошо, что удалось переждать в машине этот потоп. «Сааб» и БМВ снова стояли у дома, сказал он главарю, «мерседес» высадил пассажира и уехал. БМВ уехала без пятнадцати семь – в ней были мужчина и женщина, – затем, через полчаса, вернулась на прежнее место. Около девяти «сааб» и БМВ исчезли совсем, примерно тогда же подобрал своего человека и «мерседес».

«Мерседес» числился на БКИ. «Банка дель Коммерчио Интернационале» – в этом Витали убедился еще утром.

– Что-нибудь еще?

Потому что это явно не все.

– Сразу после шести подъехало такси, оттуда вышел мужчина. Примерно в полдевятого другое такси забрало кого-то, возможно, его же.

Консультант, догадался Витали. Любопытно, что он уехал раньше остальных. Может быть, это важно, а может, и нет.

– Хорошо. Завтра действуем по тому же плану.

* * *

Ночь была темной, мрачные образы кружили над ней, как стервятники. От нее словно остался почти один скелет. Она словно стала слабой, усталой и невесомой, плоть приникла к ее костям, пустые, бесполезные груди легли на ребра, как кожаные кошельки. Где-то над нею, в вакууме, были Умберто и этот банкир Росси – она слышала их голоса, отдающиеся эхом, – потом они спускались и клевали ее тело.

Она чувствовала себя одинокой и испуганной. Боже, как ей нужно было поговорить с кем-нибудь, услышать от кого-нибудь, как вернуть Паоло домой, услышать, что все будет в порядке. Боже, как она хотела рассказать кому-нибудь о своем одиночестве, своей неуверенности и своих страхах. Ей просто нужен был хоть кто-нибудь.

Позвони девочкам, подумала она.

Позвони Умберто.

Позвони Марко.

Позвони Хазламу – ведь, несмотря ни на что, Хазлам единственный, кто понимает.

Не надо звонить Хазламу, решила она, потому что иначе Хазлам сочтет ее слабой. А ведь именно Хазлам, сукин сын, посоветовал ей относиться ко всему этому как к бизнесу.

На следующее утро она встала в полседьмого и была на работе в восемь. К вечеру она заставила себя задержаться в офисе, пробыть там дольше обычного. Когда они с Марко приехали в квартиру со свободным телефоном, на полу гостиной уже лежал ковер, в центре стояли стол и стулья, а у стены – кресла. В кухне появилась кофеварка. Телефон и записывающее устройство были на столе.

– Спасибо, Марко. – Она села и положила перед собой памятку.

– Я сделал это по совету Хазлама. – Марко прошел на кухню, сварил кофе и поставил перед ней чашечку.

Она улыбнулась в знак благодарности и стала перечитывать написанные Хазламом инструкции.

ОТВЕТ

Докажите, что Паоло жив. Дайте ответ на мой вопрос.

В СЛУЧАЕ ЗАМИНКИ

Повторить вопрос. Кличка первой бабушкиной собаки.

ДЕНЬГИ

Слишком много.

ЕСЛИ СТАНУТ ДАВИТЬ

Больше, чем я могу достать.

Однако Умберто внес свои поправки, поэтому два последних раздела выглядели теперь так: Это слишком много, но я попытаюсь.

Марко был справа от нее, достаточно близко, чтобы помогать своим присутствием, но достаточно далеко, чтобы не отвлекать ее. И все равно, звонок телефона поверг в шок их обоих.

– Франческа, это Муссолини.

Она посмотрела на памятку, пытаясь вспомнить, называл ли он ее раньше по имени, упоминал ли свое собственное имя.

– Вы говорили с Паоло? – спросила она. – Получили ответ на мой вопрос?

– Если хочешь, чтобы он вернулся, плати семь миллиардов. Слышишь, Франческа? Семь миллиардов.

Она почувствовала, что вот-вот поддастся панике, и глянула на памятку. Слава Богу, здесь есть то, что поможет ей и направит ее.

– Докажите, что Паоло жив. Дайте мне ответ.

– Пса звали Тиберий, – сказал Муссолини.

Марко был в наушниках. Она посмотрела на него, увидела его кивок, поняла, что все хорошо, что Паоло жив. Спасибо, чуть не сказала она вслух. Спасибо, Марко, спасибо, Муссолини.

– Семь миллиардов, Франческа.

Она снова поглядела на памятку и прочла слова.

– Это слишком много, но я попытаюсь.

– Когда решишь, помести в автомобильном разделе «Коррьере делла сера» объявление: «Куплю „масерати“ 1947 года в хорошем состоянии». Дай номер абонементного ящика, но не пиши своего настоящего адреса. Я позвоню вечером того дня, когда выйдет это объявление.

Паоло жив, стучало в ее мозгу – какое облегчение! Она повернулась к Марко и принялась говорить что-то, затем умолка. Он помог ей встать, проводил в ванную; потом вернулся в гостиную, вынул кассету и вставил новую. Из ванной донеслись звуки: Франческу рвало.

Двадцать минут спустя, согласно записям наблюдателя Паскале, они прибыли обратно на Виа-Вентура. БМВ быстро подкатила к дому Бенини, мужчина и женщина выпрыгнули из нее и почти бегом бросились внутрь.

– Тиберий, – выдохнула Франческа, даже не успев сесть. – Они дали правильный ответ. Паоло в порядке.

Умберто щелкнул пальцами, веля Марко дать ему кассету, потом вставил ее в магнитофон и включил его.

Она на грани срыва, вдруг поняла Франческа: она сделала все, на что была способна, и теперь ее тело и разум вот-вот выйдут из повиновения.

– Пожалуйста, дайте мне выпить, – это был шепот, почти неслышный.

Умберто резко повернулся и сверкнул глазами, взмахнул рукой, призывая невестку к тишине.

– Простите, но я сейчас упаду в обморок.

– Тихо, – огрызнулся Умберто и сосредоточился на записи.

Хазлам встал, сделал два шага вдоль стола, перегнулся через плечо Умберто и нажал на кнопку «стоп».

– Где у вас бар? – Его голос был ровен и абсолютно спокоен.

Боже, подумал Марко, да по сравнению с ним связной похитителей Муссолини просто грудной младенец.

– Я принесу, – сказал он. Встал из-за стола и налил в рюмку коньяку; глянул на Хазлама, увидел, как тот кивнул головой, добавил еще и передал рюмку Франческе.

– Спасибо, Марко, – Франческа опорожнила рюмку и поставила ее на стол.

Хазлам кивнул, и Умберто снова включил запись.

Франческа держалась молодцом, подумал Хазлам: Франческа не забыла о памятке и использовала ее. Вот только…

Умберто выключил магнитофон и откинулся на спинку стула.

– Мои поздравления, Франческа. Она справилась блестяще. Не так ли, Хазлам? И что же вы предложите нам теперь? – Он понял, что зашел слишком далеко, что даже ему не стоило обращаться к консультанту просто по фамилии, говорить с ним таким тоном.

– Франческа справилась хорошо. – Голос Хазлама был по-прежнему спокоен. – Теперь нам надо изучить разговор, а потом решить, как реагировать на определенные детали. – Он перемотал пленку и запустил ее снова. – Сначала Франческа испугалась, чего и следовало ожидать. Но главное, что она взяла себя в руки и придерживалась сценария.

Впрочем, не совсем так – или сценарий был переписан.

– Давайте подведем итоги. Первое: ответ на наш вопрос был правильным, значит, Паоло жив. Второе: их требование осталось прежним, но это, как мы уже говорили, лишь стартовая цена. Третье: тоже согласно нашим ожиданиям, они объяснили, как с ними связаться. Теперь надо решить, какой будет наша начальная сумма.

– И какую вы предлагаете?

Ту, что и предлагал, подумал Хазлам.

– Средняя величина выкупа в настоящее время колеблется между 450 и 500 миллионами лир. – То есть между 180000 и 200000 фунтов. – Похитители знают это не хуже нас. Они попытаются сорвать больший куш, но будут готовы согласиться и на обычную сумму. Поэтому наша первая цена должна быть разумной, не слишком высокой и не слишком низкой. Мы также должны создать впечатление, что Франческе придется добывать эти деньги, или большую их часть, самостоятельно.

– Так сколько же? – Умберто был настойчив.

– Как я уже говорил на первой встрече, решать вам. Но я предлагаю сначала назвать сумму в пределах от ста пятидесяти до двухсот миллионов. – Между 60 000 и 80000 фунтов. – Это чуть меньше половины финальной суммы, так что у вас будет достаточно свободы.

– Двести семьдесят пять. – Бенини повернулся к остальным за одобрением.

Умберто уже обсудил это с Росси, подумал Хазлам; Умберто уже остановился на этой цифре. Сто десять тысяч фунтов, мелькнуло у него в голове.

– Двести семьдесят пять – это слишком много. Предложив столько, вы превысите ожидания похитителей. Они знают, что в конце концов вы заплатите вдвое, а то и втрое больше первой цены. Если сейчас вы предложите двести семьдесят пять миллионов, то в конце вам придется заплатить от шести до девяти миллионов, возможно, даже миллиард. – А миллиард – это 400 000 фунтов. – Такое предложение будет иметь и другие нежелательные последствия.

– Сегодня дать объявление уже не успеем, – подвел черту Умберто. – Значит, завтра.

* * *

Переговоры Витали с Муссолини и Паскале завершились в восемь тридцать. Он налил себе кофе, прослушал запись вечернего разговора, затем проанализировал заметки, сделанные им в последние дни, и список машин, составленный наблюдателем.

Все указывало на то, что семья или банк привлекли к делу консультанта, но все указывало также на то, что они не слушают его советов. Первое, что он должен был посоветовать им, – это скрыть участие банка в переговорах. Если бы они не сделали этого, похитители сочли бы, что банк готов внести в выкуп свою долю, а это привело бы к поднятию суммы выкупа. Но, по крайней мере, перед одним из семейных совещаний работник БКИ не только явился к дому Бенини в служебном «мерседесе», но и оставил снаружи шофера с телохранителем. И даже после предупреждения, наверняка сделанного ему консультантом, банкир продолжал приезжать в той же машине – разве что теперь она высаживала его у нужного дома и поджидала в трех кварталах оттуда.

Было и еще кое-что.

Он подлил себе кофе и снова прослушал запись последнего вечернего разговора.

Жена держалась неплохо, следовала сценарию, составленному для нее консультантом, почти до самого конца. А потом все испортила.

Он отмотал пленку немного назад и опять прослушал ее заключительные слова.

Это слишком много, но я попытаюсь.

Консультант не мог написать такого. Консультант посоветовал бы ей только сказать, что это слишком много. Либо тут она забыла сценарий, либо кто-то переписал его. И консультант должен был обнаружить это при прослушивании записи разговора.

* * *

Во внутреннем дворе гостиницы было тихо; Хазлам открыл окно, налил себе виски и занялся дневником.

При таком начале второе предложение Бенини должно будет превысить пятьсот миллионов, а в этом случае бессмысленно будет даже прикидываться, что доставать деньги – забота одной Франчески. Да еще этот Росси. По крайней мере, теперь его машина не стоит у дома, но наверняка ждет в паре кварталов оттуда. А если принять во внимание, что похитители наверняка наблюдают за домом, ничего хорошего от этого ожидать не приходится.

Пожалуй, тут ему удачи не будет, подумал он; либо дело кончится плохо, либо он вообще выйдет из игры. Да и надоело ему все это: надоел Умберто, надоели его грубости, надоел Росси. В конце концов либо тот, либо другой, либо оба сразу наверняка подложат ему свинью.

Он налил себе еще виски, включил телевизор – канал «Си-эн-эн», – посмотрел его минут десять, затем взял «Геральд трибюн». Верхнюю часть первой страницы занимал снимок изуродованного автомобиля, под ним была статья об убийстве в Бонне двух американских дипломатов. Ничто не меняется, подумал он и перевернул страницу.

Там была перепечатка из «Вашингтон пост», рассказывающая о наиболее вероятных претендентах в кандидаты на пост президента от Демократической партии. Автор обрисовал четырех человек, уже заявивших о своих намерениях, но внимание Хазлама привлекли несколько абзацев в конце, видимо, вставленных туда в последний момент. Независимые опросы, проведенные газетами в нескольких штатах, выявили имя пятого кандидата, пока не вступившего в предвыборную гонку.

Значит, Донахью, по сути, начал борьбу. И не просто начал. Донахью уже опережает соперников, потому что на фото в начале статьи изображен не кто-нибудь из них, а именно он, хотя он даже не заявил о том, что выдвигает свою кандидатуру.

Он улыбнулся про себя, вспомнив несколько дней, проведенных в Вашингтоне, ленч с Куинси Джорданом и встречу, хотя и краткую, с Эдом Пирсоном. Что ж, по крайней мере, Митч Митчелл не прогадал.

Он снова пробежал глазами записи в своем дневнике, потом отправился в постель.

Наверняка удачи не будет, опять подумал он; либо дело кончится плохо, либо он выйдет из игры. Может быть, ему уже пора уходить – пускай его место займет другой консультант. А может, тут виноваты вовсе не Умберто с Росси; может, ему просто надоело заниматься похищениями и пора поискать другую гору.

Но что же будет с Паоло Бенини? И с его женой?

* * *

Спасибо, Дэйв, думала Франческа.

За стол, стулья и кофе в квартире со свободным телефоном. За то, что остановил совещание и дал Марко возможность налить мне коньяку. За то, что не упрекнул меня, хотя и понял, что я провалила разговор с Муссолини. Извини за то, что я не последовала твоему сценарию, за то, что позволила Умберто изменить его, за то, что прочла его версию, а не твою.

Но все равно ты сукин сын. Сначала ты заботишься обо мне вопреки всяким ожиданиям, а потом оскорбляешь меня, заявляя, что Паоло стоит не больше ста пятидесяти миллионов лир.

Так что же насчет Паоло? Она лежала в кровати и смотрела в потолок. Паоло ее муж, отец ее детей. Но во многих отношениях он – второй Умберто. Думает только о деньгах, весь поглощен работой; считает, что он хороший муж и отец, по его понятиям, даже идеальный муж и отец. А сам унижает ее почти так же, как это делают Умберто и Росси. И все-таки Паоло ее муж.

Может быть, Хазлам и прав: стоит предложить сразу слишком много – и похитители захотят еще больше, будут держать Паоло дольше, чтобы выкачать из них деньги. Но Умберто и Росси настаивали на своем. И в конце концов, как они сказали после ухода Хазлама, решать им, а не ему. Он сам это говорил.

Она снова испугалась, снова почувствовала одиночество. Ей хотелось, ей нужно было поговорить с кем-нибудь. Не со своими девочками, потому что для них она должна была оставаться матерью, спокойной и сильной, не выказывающей признаков раздражения или слабости. Не с Умберто, не с Росси, не с Марко. Страхи кружили над ней, точно стервятники: она видела их во тьме, слышала их в тишине ночи. Она словно вновь ждала у свободного телефона – нервы напряжены, душа и тело изнемогают. Ей не справиться с собой этой ночью – а значит, не справиться с собой и завтра. Но если она не справится с собой завтра, то Паоло погибнет. Она взяла телефон, набрала номер, услышала после третьего гудка голос Хазлама и едва не повесила трубку.

– Да.

Его голос был свеж, словно он и не спал, словно он ждал этого звонка.

– Это Франческа.

– Что случилось?

– Ничего, – сказала она. – Извините. Ничего особенного. – Она ждала, что он скажет: так зачем же звонить в два часа ночи? – Я просто вдруг испугалась… – Она слышала свой собственный голос. – Просто хотела с кем-нибудь поговорить. Извините, что разбудила вас. – Она уже собиралась дать отбой.

– Не вешайте трубку. – Она вновь услыхала его голос. – Если вы испугались, правильно сделали, что позвонили. – Так о чем же вы хотите поговорить, ждала она вопроса, чем я могу помочь. Она не знала, что хотела сказать, а потому молчала.

Как ваши дочери, спросил он, звонили? Когда у них дни рожденья, чем они любят заниматься? С девочками все хорошо, сказала она, все отлично: сегодня вечером она говорила с ними о летних каникулах.

Прошли пять, а то и десять минут.

– Спасибо.

– Теперь с вами все в порядке? – спросил он.

– Да. Теперь все в порядке.

* * *

Хазлам встал в семь, позавтракал в половине восьмого и просмотрел автомобильные объявления в «Коррьере делла сера», хотя и знал, что объявление Бенини не появится там раньше следующего дня. Раздел, посвященный купле-продаже автомобилей, всегда был излюбленным каналом связи при киднеппинге; были даже преступники, специализирующиеся на выискивании объявлений, которые давали семьи похищенных, – затем они находили их телефонные номера и вступали с ними в контакт, прикидываясь похитителями и получая выкуп, хотя отдать за него им было некого. Настоящие похитители звали таких бандитов шакалами.

Закончив проверку, он прочитал «Интернэшнл геральд трибюн». Убийства в Бонне все еще занимали первую полосу. Один из убитых, сообщалось в газете, был первым секретарем посольства США, а второй – одним из главным представителей ЦРУ в Европе.

Этим утром он провел три часа в библиотеке «Амброзиана», а после полудня – еще три на юге города. Вечером – бесплодный час в квартире на Виа-Вентура.

На следующее утро он встал в шесть, купил «Каррьере делла сера» и прочел ее за чашкой кофе. Объявление Бенини было во втором столбце автомобильного раздела; он проверил правильность текста, затем взялся за «Геральд трибюн».

Немецкие власти полагают, что убийство двух американцев в Бонне было ошибкой, сообщала газета. Согласно данным разведки, мишенью был некий промышленник, а американцев взорвали потому, что их автомобиль оказался таким же, как и у него.

Но тем не менее бедняги оставались мертвыми.

* * *

Франческа Бенини прочла газету перед завтраком. Даже несмотря на то, что она думала об этом всю ночь, объявление испугало ее. Она попыталась успокоиться и поняла, что не сможет. Не ходи сегодня на работу, подумала она, останься дома и жди. Нет, делай так, как велел Хазлам, решила она затем; иначе, когда надо будет вместе с Марко идти в квартиру со свободным телефоном, ты уже ни на что не будешь годиться.

День тянулся бесконечно, но она как-то умудрилась пережить его. Последние два телефонных разговора прошли удачно, постоянно напоминала она себе; сегодня будет легче, сегодня она просто назовет им цену. Это слово вызывало у нее отвращение, тошноту. Она заставила себя перестать думать об этом и сосредоточилась на беседе с одним клиентом и приеме заказа у другого. И все равно она ушла рано, сказав себе, что надо пройтись по магазинам, но отправившись прямиком на квартиру.

Хазлам видел, как она приехала.

Не делай ничего, могущего сорвать переговоры, решил он, ничего, что могли бы заметить наблюдатели бандитов. Просто оцени обстановку, попробуй понять, что происходит. Погляди, кто они. Если они здесь.

Виа-Вентура шла слегка под уклон – в первый раз наблюдения были общими, теперь они стали более конкретными. Широкие тротуары, окаймленные деревьями, дорогие магазины и ларьки. Скамьи, на которых мог бы сидеть хвост, и шестнадцать мест для парковки. Он убедился, что для наблюдения за домом годятся только стоянки с восьмой по тринадцатую, потом рассмотрел машины, занимающие эти места, запоминая детали по три сразу, потом поворачивая за угол и занося их в свой блокнот.

Красный «порше».

Голубая «ауди-80».

Желтая «феррари», старая модель.

Красная «альфа».

Черный «гольф», слегка потрепанный и потому вряд ли имеющий отношение к делу.

Синий «фиат-127» – скорее всего, тоже не то.

Без пятнадцати шесть у дома появилась БМВ Марко, две минуты спустя – «сааб» Умберто. Без десяти шесть подкатил «мерседес», оттуда вышел Росси, и машина уехала. Хазлам покинул Виа-Вентура, пробрался боковыми улочками и подошел к дому с противоположной стороны.

Не забудьте о памятке, сказал он Франческе в полседьмого, когда они с Марко уезжали. Сегодня все пройдет гладко, твердила себе Франческа, ожидая у свободного телефона; сегодня ей надо просто назвать им стартовую цену. Она взяла трубку на втором звонке.

– Добрый вечер, – голос Муссолини был твердым и немного жестким. – Я тебя слушаю.

– Двести семьдесят пять миллионов. – Она едва ли не сказала «миллиардов».

Муссолини прекрасно знал, как он должен реагировать на любые ее слова: легкая угроза в голосе, неявная, но готовая вот-вот вырваться на поверхность.

– Завтра в то же время. – Он ограничился этим кратким ответом.

Разве это все, чуть не закричала Франческа, разве ты больше ничего не скажешь? Скажи, что этого довольно, или хотя бы засмейся и скажи, что этого слишком мало. Не паникуй, сказала она себе, не паникуй. Все в порядке, сказала она Марко и отвернулась, чувствуя, как силы покидают ее.

Все прошло хорошо, объявил Умберто на совещании пятнадцать минут спустя. Хоть бы сегодня обошлось без кошмаров, взмолилась про себя Франческа, хоть бы сегодня мне удалось поспать. Дело затягивается, думал Росси, и конца этому пока не видно. Ну да, согласился он с Хазламом, может быть, и зря он приезжает на «мерседесе», но как еще ему сюда попасть?

Всякое действие со стороны семьи будет теперь ошибкой, убедился Хазлам, заполняя свой дневник в тишине отеля. Однако чем больше он будет возражать, тем упорнее они будут настаивать на своем. Это бизнес, сказал он себе, как говорил им, – поэтому он всегда советовал платить через десятидневные промежутки.

На следующий день он появился на Виа-Вентура в пять. Все стоянки были заняты; голубая «ауди» и дряхлый черный «гольф» были на своих местах (последний, похоже, и не трогался оттуда со вчерашнего дня), «альфа» тоже. Так что же дальше, думал он, поджидая возвращения Франчески и Марко после переговоров, что ему теперь следует делать?

– Он снизил цену, – заговорила Франческа, не дождавшись, пока Марко закроет за ними дверь. – Три миллиарда. – Руки у Франчески дрожали, но глаза ее сияли. – Завтра позвонят опять.

Слава Богу, подумал Росси. Хоть что-то можно сказать председателю.

Мы же тебе говорили – глаза Умберто горели торжеством.

– Они снизили цену больше чем вдвое, поэтому я предлагаю поднять нашу до пятисот миллионов. – Его голос звучал решительно, почти агрессивно.

Росси, сидевший справа от него, кивнул.

Пятьсот миллионов лир – это 200000 фунтов, подумал Хазлам.

– Вы идете вверх слишком быстром, – разбил он хрупкую эйфорию. – Я понимаю, что похитители скинули много, но у них еще достаточно свободы, а вы подходите совсем близко к предполагаемой конечной цене. – Он увидел, что Бенини готов ответить, и уточнил. – Я имею в виду, что вы уже превышаете средний выкуп, обычный для стартовой цены в пять миллиардов, и приближаетесь к выкупу, обычному для первого запроса в десять миллиардов. Возможно, на этом все и кончится, но возможно и то, что вас заставят подняться гораздо выше.

Не говори так, хотела сказать ему Франческа, я не хочу этого слышать. Послушайте его, хотела она сказать остальным, потому что он говорит правду, хотя мы уже и зашли слишком далеко по неверному пути.

– К тому же этот шаг сделает вас уязвимыми, – предупредил Хазлам.

– Для чего?

– Для всего, что захотят сотворить с вами похитители.

Росси наклонился влево и шепнул что-то на ухо Умберто Бенини.

Завтра вечером ты предложишь пятьсот миллионов, сказал Франческе Умберто. А послезавтра они позвонят снова – это было написано у него на лице, сквозило в его жестах. И скинут еще миллиард. Тогда он, Умберто Бенини, поднимет сумму до семисот пятидесяти миллионов, и Паоло вернется домой.

Ночь казалась нескончаемой, видения были путаными и бессвязными и не приходили ни к какому завершению. Франческа пыталась бороться с ними, пыталась понять, что они значат и о чем говорят ей.

Дважды она просыпалась и смотрела на часы. Первый раз это случилось в начале второго, и она была вся в поту. Во второй – почти в полпятого, и она дрожала от холода.

День был долгим, отчасти потому, что она боялась, а отчасти потому, что где-то в глубине души надеялась на близкое завершение переговоров. Мы взяли верх – это чувствовалось в настроении Умберто нынче вечером, – мы диктуем им правила игры, а они подчиняются и делают так, как мы хотим.

Удачи вам, сказал Хазлам, когда она уезжала. Не волнуйтесь – ведь Марко с вами, и в случае чего он вас поддержит.

Когда они вернулись, ее лицо было застывшим от ужаса.

– Вы предложили пятьсот миллионов? – Умберто загородил собой дверной проем.

Франческа молчит, заметил Хазлам, отвечает Марко – он помогает ей.

– Да.

Я спросил Франческу – это было в тоне Умберто, в его поведении. Какого черта она не отвечает сама?

– И что они сказали? – спросил он.

– Ничего, – ответил Марко.

– Как ничего?

– Они ничего не сказали. Просто повесили трубку.