Текст книги "Проклятие Кеннеди"

Автор книги: Гордон Стивенс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 25 (всего у книги 28 страниц)

– Конечно. Я собирался тебе позвонить. Думаю, нам надо встретиться.

Потому что я должен кое-чем поделиться с тобой, как с моим будущим ДЦР, понял Бретлоу.

– Когда?

– Лучше бы сегодня. – Потому что нынче последний рабочий день перед уик-эндом, а в понедельник будет День труда.

– Я закажу площадку для сквоша. Во сколько?

– Скажем, в три.

– Хорошо – если не выйдет, позвоню.

Он проглядел свое расписание, позвонил в Университетский клуб, а затем отменил все встречи, назначенные им на срок от двух сорока пяти до четырех пятнадцати.

* * *

Хазлам лег спать в четыре, проснулся в шесть и кое-как продремал до десяти. Едва он вышел из душа, как услышал сигнал домофона – это явился Джордан. Хазлам натянул тренировочный костюм и пошел на кухню. Вскоре Джордан присоединился к нему.

– Утечка информации шла через секретаршу из Комитета по финансам. Сегодня утром ей позвонили.

– Джордан открыл холодильник и вынул оттуда апельсиновый сок. – Говорили, конечно, не в открытую, но смысл был ясен. Сегодня же она должна передать им материал. В то же время на том же месте, что бы это ни значило. Мои ребята следят за ней.

* * *

В Клубе было тихо, в раздевалке почти пусто – только они двое да дежурный.

– Как я уже говорил, я сожалею о Митче.

Донахью и Бретлоу переоделись и вышли на площадку.

– Начнем потихоньку.

– Давай.

Они закрыли дверь и принялись разминаться.

Так что Джек хочет сказать, думал Бретлоу; зачем он его позвал? Они провели на площадке пять минут и уже взмокли.

– Во вторник я выдвигаю свою кандидатуру, – сказал Донахью.

Значит, ко вторнику все должно быть закончено – мозг Бретлоу работал помимо его воли, почти автоматически. Если, конечно, он решится сделать это. Но ведь одна попытка уже была, так что какие могут быть сомнения?

– Где? – спросил он.

– В конференц-зале Рассел-билдинг.

– Отличное место выбрал.

Люди из команды Донахью уже приступили к работе с прессой – необходимо было оповестить репортеров и позаботиться о том, чтобы средства массовой информации отреагировали на событие должным образом. Поэтому интересоваться прочими деталями не стоило – зачем рисковать?

– Чудесные новости, дружище. – Бретлоу бросил ракетку, пересек площадку, пожал Донахью руку, затем обнял его. – Это будет исторический день.

* * *

– Пока все чисто.

Было пять часов, сенатские здания понемногу пустели. Хазлам сидел в кабинете Пирсона и слушал, что сообщает ему Джордан.

– Она одна. Кажется, встает из-за своего стола.

Радиопередатчик работал на малой мощности, чтобы его не засекли охранные детекторы.

– Она уже за компьютером Митча. – Это было определено благодаря изменению в системе доступа к содержимому сети.

– Снова встает. Собирает сумочку. Уходит.

Митч погиб, сказали ей сегодня утром по телефону.

Наверное, один из кокаиновых картелей – на них это похоже. Но надо еще раз заглянуть в собранные им материалы: может, удастся напасть на след преступников.

Она вышла из Дирксен-билдинг и направилась к Национальному музею авиации и космоса. Большинство здешних музеев закрывалось в пять, но этот работал до половины восьмого.

– Выходит.

Когда секретарша входила в здание, она держала в руке газету; вышла она уже без нее.

– Бежит.

Тот, кто взял газету, сел на метро, поехал по голубой линии в сторону «Ван-Дорн-стрит» и перешел на красную на «Метро-сентр». Сел в поезд. На станции «Шейди-гроув» дождался, пока двери не начали закрываться, и выпрыгнул в последний момент. Оглянулся, проверяя, нет ли за ним слежки.

Это не настоящий агент, подумала женщина на платформе: его явно не обучали, как избавиться от хвоста. Она замешалась в толпу и пошла вслед за ним к эскалатору.

По оранжевой линии до «Вьенны»; третье место от начала, левый ряд; «Вашингтон пост» аккуратно сложена, но заметно толще, чем надо.

– Передача состоялась.

«Росслин».

– Снова побежал. Сел в машину.

«Олдсмобил» свернул на шоссе номер 123 и поехал на запад.

* * *

Вечернее совещание в кабинете Донахью началось в девять; первым слово взял Джордан.

– Доносчицей была секретарша из Комитета по финансам. Сегодня утром ей позвонили, хотя мы не пытались проследить, откуда Велели скопировать последние материалы, собранные Мигнем. Она сделала это, когда остальные сотрудники ушли. Оставила передачу в Музее авиации и космоса. Тот, кто забрал ее, пытался замести следы, но ему это не удалось. В конце концов он сел в машину. За ним следили до самого конца.

– И куда он приехал?

– В Лэнгли.

Донахью не отреагировал.

– Насчет Арлингтона тоже есть кое-что новое. – Джордан заглянул в блокнот. – Оператора звали Конгдон. Когда-то он работал на Управление: осуществлял связь с преступным миром.

– Где он сейчас?

– Двадцать четыре часа тому назад он исчез с лица земли.

– То есть?

– Куинс имеет в виду, – мягко сказал Хазлам, – что Конгдон был единственным, кто знал, что мишенью были вы. Поэтому человек, который отдавал ему распоряжение, решил его устранить.

– Вчера вечером вы сказали, что между Управлением и изготовителем арлингтонской бомбы есть связь, – Донахью снова взглянул на Джордана.

– Я сказал только, что бомбу сделал специалист, имевший опыт работы с Управлением в пору Вьетнамской войны.

– А теперь вы говорите, что и оператор был связан с Управлением.

– Да.

– Насколько это достоверно?

– На сто процентов.

– Кроме того, утечка информации с места работы Митча тоже была организована Управлением?

– Во всяком случае, передачу отвезли в Лэнгли.

– Значит, если смерть Митча не случайна, это наверняка работа ЦРУ.

– Прямых доказательств нет. Но скорее всего, вы правы.

Донахью редко сквернословил, но теперь не сдержался.

– Черт возьми, – обронил он. Это было чуть громче шепота. – Так Управление или кто-то из Управления?

– Тот же вопрос он задавал и вчера.

– Неизвестно.

– Но ведь разница есть?

– Да.

– Еще что? – Донахью понимал, что сказано не все.

– Никто из связанных с этим делом не является нынешним сотрудником Управления. Разве что тот, чей автомобиль проследили до Лэнгли.

– Связано ли все это с миланским делом?

– Вполне вероятно.

– Откуда это следует?

Есть два красноречивых обстоятельства, сказал Джордан: во-первых, человек, который вел слежку за миланскими похитителями, был американцем. Откуда вы знаете, спросил Донахью. Мне сказал администратор гостиницы, где он снял номер, чтобы вести наблюдение, ответил Джордан. А второе обстоятельство? БКИ и Первый коммерческий Санта-Фе, сказал ему Хазлам: «Небулус», «Ромулус» и «Экскалибур».

– Пусть вы говорите правду; но зачем Управлению или кому-то из Управления было затевать все это?

– Мало ли зачем, – Хазлам принялся размышлять вслух. – Возможно, БКИ связан с какими-то террористами, а Управление пыталось выйти на них через этот банк. Возможно, с помощью БКИ отмывались грязные деньги. Возможно даже, что люди из Управления искренне верят, что поступают правильно.

Что за чепуха – это было в том, как Донахью повернул голову, в его удивленном взгляде.

– Сейчас многие думают, что в мире стало гораздо опаснее, чем когда-либо со времен холодной войны. Многие даже заявили бы, что пока это еще не заметно. В такой ситуации профессиональный разведчик должен не только следить за настоящим, но и готовиться к будущему. Однако при этом он сталкивается с проблемой. Ему нужно одобрение политиков, которые стоят у власти, но чтобы обеспечить безопасность страны на двадцать лет вперед, приходится принимать меры, не слишком популярные сегодня.

– Например?

– Примеров сколько угодно. Ближний Восток, Африка, Восточная Европа. Нас может пугать то, что происходит там сейчас, но кто-то должен закладывать фундамент на будущее. Кто-то должен быть там, налаживать связи и укреплять союзы, которые защитят нас в будущем.

– Даже несмотря на то, что сегодняшние действия этих людей могут нас не устраивать?

– После Второй мировой войны мы дали работу гитлеровским ученым и разведчикам. Что же изменилось теперь?

– Возможно, вы правы. – В голосе Донахью послышалась усталость. Он встал и подошел к окну, выходящему на внутренний двор. – И все-таки, о связях, – сказал он спустя тридцать секунд. – Объясните мне, как могла работать эта система.

– О чем вы? – спросил Хазлам.

– Разведка – это одно, а заказные убийства – другое. После неудачных покушений на Кастро президент запретил Управлению иметь какое бы то ни было касательство к последним.

Они могли и нарушить президентский запрет – Донахью ожидал этого ответа из уст Хазлама или Джордана. Согласен – взмах руки. Но как насчет главного?

– Основной принцип – создание возможности все отрицать. Один из способов достижения этого состоит в том, чтобы каждый исполнитель знал только свое задание, и не больше. Возьмем арлингтонский случай. Изготовитель бомбы не знает мишени и, наверное, даже не связан с человеком, подложившим бомбу; а тот, кто подложил бомбу, и тот, кто должен был ее взорвать, разные люди. Причем подрывник не знал имени жертвы заранее.

Донахью снова сел.

– Но где-то, в какой-то точке все линии должны сойтись. Кто-то должен был спланировать это – и он знает, как сложить детали головоломки.

– Да.

– Так кто же это?

Потому что если вы правы, то именно он – центральная фигура, именно он убил Паоло Бенини и Митча; он покушался на меня в Арлингтоне и, возможно, повторит свою попытку в будущем.

Хазлам повернулся к Джордану. Скажи ему ты, потому что это твоя область и ты лучше знаешь здешнюю ситуацию.

Джордан кивнул.

– Как вы и сказали, в какой-то точке все линии должны сойтись. Нужного человека надо искать там, где финансы смыкаются с оперативной работой, включая подрывные действия. В Лэнгли существует лишь одно такое место.

– И это?..

– Кабинет заместителя директора по оперативной работе, ЗДО. Ничего – ровным счетом ничего – не делается без его одобрения. После ДЦР он царь и бог.

– А как насчет того, что некоторые из вовлеченных во все это людей не работают в Управлении? То есть были связаны с ним в прошлом, но теперь не состоят в его штатах?

– Тем больше причин подозревать именно ЗДО.

В чем дело, Джек, подумал Хазлам. Почему ты откинулся на спинку стула и задумался, подбирая слова? Наверное, ты собираешься сказать что-нибудь очень важное?

– Стало быть, ЗДО? – Донахью по очереди посмотрел на них обоих.

– Да, – подтвердил Джордан.

– Сегодня я играл с ним в сквош, – сообщил Донахью.

– Что-что? – переспросил Хазлам.

– Сегодня я играл в сквош с Томом Бретлоу. Мы с ним вместе учились в Гарварде. Если я попаду в Белый дом, он станет директором ЦРУ.

Он встал, подошел к холодильнику и бросил им всем по банке пива, потом сел снова, положив ноги на стол.

– Давайте прямо. Вы говорите, что за всем этим стоит Бретлоу?

Отвечай – Хазлам снова повернулся к Джордану.

– Мы говорим, что факты заставляют сделать определенные выводы. И если эти выводы верны, то они указывают на определенный пост внутри Управления. Это пост заместителя директора по оперативной работе. А его в настоящее время занимает Бретлоу.

Донахью открыл свою банку.

– Так что мы должны делать?

– То, что и собирались, – сказал ему Хазлам.

– То есть?

– Надо проверить ваш график с сегодняшнего дня до вторника.

– Зачем? – Пожалуйста, но зачем?

– Затем, что если они повторят попытку покушения, это случится до того, как вы станете кандидатом.

– Почему?

– Убийство сенатора – тоже не сахар, но его можно покрыть: свалить на какой-нибудь из кокаиновых картелей, пустив слух, что вы были убиты из-за начатого по вашему указанию расследования, которое вскрыло факты, связанные с денежными махинациями наркодельцов. Но после вторника вы станете кандидатом в президенты.

А это уже совсем другое. Хотя в 1963 году, в Далласе, кто-то добрался и до президента.

Донахью отклонился назад вместе со стулом.

– Значит, пора передавать дело в руки властей.

– Нет, – сказал Хазлам.

В комнате словно вдруг стало прохладнее.

– Почему же? – Ведь у меня, как вы понимаете, есть в этом личная заинтересованность.

– Потому что они сразу же окружат вас такой защитной стеной, что преступники оставят всякие попытки до вас добраться.

– Разве это плохо? – Именно этого я и хочу.

– Сейчас, может быть, и неплохо, но ваши враги будут ждать своего часа.

– Но вы говорили, что покушение должно совершиться до того, как я стану кандидатом.

– Верно, но мы живем не в идеальном мире. Если их вынудят ждать, они отложат покушение.

Ты хочешь жить с этим, Джек? Хочешь чувствовать постоянную угрозу? По-прежнему жить с проклятием Кеннеди? Или встретиться с ним теперь, навсегда сбросить его бремя со своих плеч?

Но мы ведь не в какой-нибудь банановой республике у черта на куличках, подумал Донахью. Мы в Америке. И не просто в Америке, а в Вашингтоне, округ Колумбия.

– А если не предупреждать власти, что тогда? – спросил он.

– Мы будем охранять вас сами.

– Кто – вы?

– Наши люди. – Хазлам открыл свое пиво. – Конечно, самые надежные, потому что вам нужно организовать невидимую защиту.

Откуда вы знаете, что им можно доверять, чуть не сорвалось с языка у Донахью.

Я знаю это, потому что был с ними там, ответил бы ему Хазлам: за линией фронта на Фолклендах, в окопах у аргентинских аэропортов. В дебрях Белфаста и среди заборов Южного Армаха. В бассейне Персидского залива. И это были не только англичане, но и ребята из американской «Дельты».

– А если они не нападут? – спросил Донахью вместо этого.

– Кто?

– Наши противники.

– Мы вынудим их напасть.

Господи, подумал Донахью.

– Зачем?

– Чтобы их действия можно было контролировать.

– Каким образом?

– Каким образом контролировать?

– Нет. Каким образом вы вынудите их напасть?

Да вы понимаете, что говорите, – Донахью посмотрел на Хазлама. Понимаете, что предлагаете? В комнате уже сгустились сумерки, но никто не встал, чтобы включить свет.

– Это очень просто. Они связаны с БКИ, а ваша связь с БКИ – это расследование Митчелла. Итак, мы объявим, что вы его продолжаете. – Донахью открыл было рот, чтобы задать следующий вопрос, но Хазлам опередил его. – Больше того. В первую очередь их волнует «Небулус». Значит, мы скажем им, что вы не только знаете о «Небулусе», но и займетесь им конкретно.

Подробности позже, понял Донахью: разумеется, если он согласится. Хазламу тоже надо дать время подумать.

– Бретлоу. – Он вернул разговор к главному. – Как мы будем действовать? – Потому что, несмотря на все ваши умозаключения, он мой друг.

– Мы предположим, что это он, и будем надеяться, что ошибаемся.

Донахью допил пиво и бросил банку в мусорную корзину. Только бы не Бретлоу – голос, произнесший эти слова, был словно бы и его, и не его, как будто кто-то говорил от его имени.

– Допустим, что это ЗДО, – как тогда быть?

Интересно, как Донахью смирился с этим предположением, подумал Хазлам; интересно, как он стал говорить «ЗДО» вместо «Бретлоу».

– Мы будем вести себя одинаково в любом случае. Держать ситуацию под контролем, но так, чтобы противник думал, что командует он. – Но все будет в наших руках. Мы будем защищать тебя, организуем твой график так, чтобы враг ничего не заподозрил, а сами ни на миг не спустим с тебя глаз.

– Спасибо, – сказал Донахью.

– Согласны? – спросил Хазлам.

– Согласен.

Была почти полночь; Хазлам попросил у Пирсона разрешения сделать несколько звонков из его кабинета, хотя в Британии не было еще и пяти утра. Первым он набрал херефордский помер, не значившийся в справочнике.

– Алистер, это Дэйв.

Вторым был лондонский номер, тоже нигде не указанный.

– Привет, Кэти. Давненько не виделись.

Двадцать минут спустя, несмотря на позднее время, он набрал первый из американских номеров.

* * *

Это должно произойти до вторника. А конкретнее, если считать, что Донахью не выйдет из своего графика, до двенадцати часов дня во вторник. До этого мига Донахью только сенатор; после него он уже кандидат на пост президента.

В восемь Бретлоу позвонил Хендриксу.

– Мои боссы довольны миланским делом. У меня есть другое задание. Возможно, на следующей неделе, и почти наверняка в Вашингтоне.

Работать в Вашингтоне сложнее, поскольку это все-таки столица, подумал Хендрикс. Впрочем, нет. Сложно бывает и в других местах – все зависит от предъявляемых требований.

– Когда будут подробности?

– Завтра.

Семьдесят минут спустя пришел Майерскоф.

– Мы вышли чистыми, – Майерскоф говорил уверенно, почти самодовольно.

– Никаких упоминаний в документах? – спросил Бретлоу.

– Абсолютно.

Провидение на его стороне, подумал Бретлоу: его имя нельзя связать ни с убийством Бенини, ни с расследованием Митчелла, ни со смертью Митчелла, ни с арлингтонской бомбой.

Его спрашивает по телефону сенатор Донахью, сказала Мэгги Дубовски. Бретлоу поблагодарил Майерскофа и снял трубку.

– Джек, как дела? Неплохо сыграли на Винъярде. И в спортзале тоже Чему обязан удовольствием тебя слышать?

Ведь мы оба понимаем, что звонок деловой.

– Вчера вечером мне пришла в голову одна идея, Том. Хотел поделиться.

Сегодня последний день перед вторником, когда мы можем поговорить; а зо вторник я стану кандидатом.

Что ж, это важно, подумал Бретлоу; все остальное вполне можно перенести на пару часов или отложить на другой день.

– Как насчет ленча?

– Лучше в сауне.

Потому что там мы будем одни.

– В полтретьего.

Когда Бретлоу приехал в Клуб, последние посетители покидали столовую. Он кивнул дежурному и спустился в полуподвал. Донахью был уже внутри. Бретлоу взял полотенце, разделся, ополоснулся под душем и присоединился к нему.

– Спасибо, что сумел прийти. – Донахью сидел на средней лавке; на его лбу, груди и животе уже выступили бисеринки пота. – Хочу попросить тебя кое о чем.

Бретлоу сел, опершись спиной о стену, и выжидательно взглянул на него.

– Я уже говорил, что во вторник выдвигаю свою кандидатуру. Весь уик-энд уйдет на подготовительные совещания.

Значит, в это время до него не добраться, и Хендрикс ничего не сможет сделать.Мозг Бретлоу работал автоматически.

– В понедельник я буду в Бостоне. Неофициальный обед с тамошними союзниками.

Возможно,подумал Бретлоу, но нет времени спланировать это. Но все равно эти сведения ему пригодятся – самому было бы не слишком ловко об этом спрашивать.

– Вернусь во вторник. Прилечу как раз к полудню, а после речи будет пресс-конференция.

Последний шанс, возможно, единственный.

– Так чего ты хочешь от меня? – спросил Бретлоу.

Донахью плеснул на угли немного воды.

– Может, ты ко мне присоединишься?

Ты ли это, Том? Все указывает на то, что да, но я до сих пор не могу поверить в это. Не хочу верить в это.

– Когда и где именно? – Бретлоу чуть подался вперед.

– Где тебе будет удобно. На пресс-конференции, по-моему, это привлечет чересчур большое внимание, но до или после – пожалуйста.

– Фу, черт, какая жара. – Бретлоу обмотал вокруг себя полотенце и вышел из сауны.

Так каким будет твой ответ, Том?Донахью поглядел ему вслед. Даже если ты ответишь так, как предсказывал Хазлам, это может ничего не значить. Даже если я услышу от тебя те самые слова, которые ты должен произнести, по мнению Хазлама, это еще не доказывает твоей вины.

Вода в бассейне была ледяной. Бретлоу окунулся туда по самую шею.

Ты слабак, Джек. Я думал, что ты силен, думал, что ты годишься в президенты, но теперь вижу, что это не так. Кроме того, ты отведешь от меня подозрения. Ведь никто не поверит, что это я, если Хендрикс сделает свое дело, когда я буду сидеть рядом с тобой. И в этом случае я буду знать все детали, включая точное время. Притом что эти детали все равно будут сообщены прессе, так что и тут я прикрыт.

Он вылез из бассейна, обернул полотенце вокруг пояса и вернулся в сауну; в голове у него уже сложился план.

– Когда ты прилетаешь? – спросил он.

– В половине двенадцатого. Пресс-конференция в двенадцать.

– Как ты и сказал, если я приду туда, это будет слишком демонстративно. Может, встретимся в аэропорту, поедем вместе?

Именно это и предсказывал Хазлам,подумал Донахью. Ведь в этом случае ты будешь точно знать все детали и сможешь все рассчитать. И кроме того, отведешь от себя подозрения, потому что, когда это случится, ты будешь рядом.

– Что ж, годится. На твоей машине или на моей?

Бретлоу словно бы на миг задумался.

– На твоей. На моей тоже немного демонстративно.

Хазлам угадал и это. Ведь твоя машина бронирована и имеет неприметный вид, а мою легко узнать, и она ничем не защищена. Но я до сих пор не верю, что это ты, Том; до сих пор не могу поверить. Неужели ты пойдешь на это – неважно, по каким причинам?

Когда он вернулся на Холм, Пирсон с Хазламом сидели в его кабинете. Донахью закрыл дверь и сел за стол.

– Это Бретлоу, – просто сказал он. – Будем действовать.

Они с Пирсоном покинули Рассел-билдинг и отправились в суд. Хазлам не пошел с ними, потому что его присутствие могло их выдать. Судья уже ждал их с готовым документом.

Адресовано в Таможенно-налоговое управление Ее величества; подлежит исполнению в момент открытия лондонских банков в понедельник утром.

* * *

Вечером Бретлоу позвонил Хендриксу по номеру платного телефона в Центре Кеннеди, даже не заметив заключающейся в этом иронии.

– Мишень прилетит в Национальный аэропорт. Оттуда его повезут на Капитолийский холм.

Политик, подумал Хендрикс; а впрочем, какая разница.

– Кодовое имя?

– Голубь.

– Рейс обычный или частный?

Ему важно было знать, пересядет ли мишень из самолета в автомобиль прямо на поле – тогда можно будет подкараулить ее на взлетной дорожке – или перейдет из салона под прикрытие здания аэровокзала.

– Пока неясно.

Это ограничивает время на подготовку – Хендрикс уже рассчитывал, отвергал одни варианты и продумывал другие.

– Что известно о поездке из аэропорта?

– Голубь поедет в «линкольне». Номерной знак, цвет и прочие детали будут известны. Голубь сядет на заднее сиденье. С ним рядом будет еще один человек. Но убрать нужно только Голубя.

Это непросто, подумал Хендрикс; но возможно.

– Как узнать, кто из них кто?

– Мы сможем заранее определить место, на которое сядет Голубь. Решим это после того, как вы составите план.

– Машина защищена?

– Это личный автомобиль; брони нет. Пока никакой защиты не предвидится.

– Каким путем он поедет?

Потому что, кроме прямой дороги, есть и менее очевидные варианты.

– Маршрут тоже будет под нашим контролем.

– А ряд, в котором поедет машина?

Потому что ему нужны точные сведения.

– И ряд тоже.

– Время дня?

Потому что от этого зависит плотность дорожного движения, а от нее – те минуты и секунды, расчет которых необходим для осуществления задуманного Хендриксом плана.

– Почти полдень.

– День недели?

Потому что этим определяется количество людей в округе – на тротуарах и в парках. А знать его важно для того, чтобы организовать появление Хендрикса на месте и, что еще важнее, его отступление.

– День будний. Возможно, вторник.

– Насчет «линкольна». Оконные стекла тонированы?

– Не знаю. Проверю.

– Можно будет их опустить?

Даже обычное стекло может помешать, особенно если учесть точность, с которой необходимо выполнить задание – ведь человек рядом с Голубем должен остаться невредимым.

– Мы постараемся это устроить.

– А другие приготовления? – То есть те, которые обеспечат появление Голубя в нужном месте в нужное время: возможно, установка дорожных конусов, которые направят мишень по нужной дороге, машины, которые приведут «линкольн» в нужный ряд. Или еще что-нибудь, нужное, чтобы доставить Голубя в центр простреливаемой зоны. – Хотите, чтобы ими занялся я?

Ваше дело решать.

Ящики внутри ящиков, подумал Бретлоу. Никакой связи между Хендриксом и единицами поддержки, никакой связи между самими этими единицами, а также заслоны, обеспечивающие прикрытие Управления и Бретлоу лично.

– Нет. Это я сделаю сам.

* * *

Первый член группы из Форт-Брагга прибыл в полдевятого вечера и был временно препровожден в дом Донахью. Никакой суеты – его появления не заметили даже соседи. Первый член лондонской группы явился на полтора часа позже.

В десять часов вечера – это была пятница – Хазлам с Джорданом заперлись на квартире у Хазлама, проверили, нет ли в ней «жучков», и внимательно изучили расписание Донахью на ближайшие восемьдесят шесть часов. Назовем его кодовым именем «Ястреб», решили они. «Орел» было бы слегка чересчур.

– Сегодня. – Хазлам достал каждому по банке пива. – Дома; один человек внутри, один снаружи. Завтра: утром у него в доме «военный совет». Ястреб не выходит наружу. Уезжает в половине двенадцатого, в полдень уже на пристани. В час забирает из Александрии гостей. В семь возвращается к себе. В восемь – у Памелы Харриман.

– Опасные точки на реке?

Суббота после полудня внушает опасения, но тут Донахью ничего не может изменить, поскольку эта речная прогулка так же важна для его предвыборной кампании, как и защита – для сохранения его жизни.

– Сама пристань; Александрия, где будут ждать гости; а также катер, где он будет находиться. Мы прикрываем его, но плотную защиту создать невозможно.

Однако об этой прогулке мало кто знает, и это работает на них.

– Субботний вечер: плотная защита на пути к Памеле Харриман и обратно, охранники у дома ночью. Воскресенье: не выходит из дома. Весь день с ним будут члены «военного совета», так что у противника нет никаких шансов. Теперь переходим к понедельнику. – А в понедельник грозовые тучи начнут сгущаться. Тогда враг узнает о банковской проверке. – Люди из таможенно-налоговой службы начнут работу в десять по лондонскому времени. Даже если они ничего не найдут, что весьма вероятно, секрет выплывет наружу, как только они предъявят свои бумаги.

А еще через пять часов, когда проснется Вашингтон, враг будет все знать и начнет подготовку.

– До двух Ястреб с Эдом будут дома, потом отправятся в Бостон. До аэропорта на машине, вылет в три. Частный рейс, подробности по нашей просьбе держатся в тайне. Отдельный номер в отеле. Автостоянка под зданием; мы будем контролировать лифт оттуда до этажа, на котором находится его номер. Все его встречи реорганизованы таким образом, что бостонцы будут приходить к нему, а не он к ним. Посетителей будут проверять. Осторожно, конечно; допускаться будут лишь те, кому назначено, но к тому времени все уже узнают, что произойдет во вторник, и с пониманием отнесутся к его занятости. Больше никого к нему не допустят, включая обслуживающий персонал отеля. Наши люди будут забирать еду на кухне и проверять ее. Ночью – плотная, но незаметная охрана.

В номере три спальни, и никто не знает, в какой будет спать Донахью. И тем не менее в каждой из них будут находиться по два охранника – один будет спать, другой бодрствовать, причем отдыхающий ляжет у двери, открывающейся внутрь.

– Как насчет прессы?

Одна из проблем, возможно, самая сложная: ведь Донахью нельзя совсем скрываться от репортеров, а они представляют опасность.

– Эд составит список из тех, кого он знает лично.

– А телевизионные бригады?

– Ты не знаешь Эда.

– То есть?

– Эд – профессионал. К тому, что произойдет во вторник, он готовился со дня своей встречи с Донахью.

Поэтому Эд и Джек знакомы не только с репортерами, но и с телевизионщиками. Они знают их по именам, они беседовали с ними, пили пиво. Даже когда приходилось осторожничать и сообщать им не все новости. Они говорили, что понимают необходимость их работы, и спрашивали о здоровье членов их семей.

– Вторник?

– По расписанию он должен покинуть отель в девять. Мы вывезем его в восемь.

Они перешли к тому, что, по настоянию самого Донахью, он должен вернуться в Вашингтон обычным рейсом.

– Здесь все в порядке; никто не знает, что он летит, пока он не появится на борту.

– Как насчет телевидения?

Потому что в то утро все массачусетские газеты, все агентства новостей, все радио– и телестанции сосредоточат свое внимание на этом путешествии бостонского уроженца в Вашингтон, где он станет кандидатом в президенты.

– Этим займется наша собственная бригада. Профессионалы, но проверенные на лояльность. Сделают все снимки, какие могут понадобиться: его совещание рано утром со своими помощниками, завтрак, последние приготовления к речи. Снимки в машине, когда Джек поедет в аэропорт. Передадут на все станции одновременно. И все будут довольны, потому что так никто не обскачет других.

Значит, в Бостоне все будет нормально, и враг может попытаться достать Донахью только тогда, когда он вернется в Вашингтон.

– Что с машинами? – Имелись в виду «линкольн» Донахью и те автомобили, которыми он воспользуется в Бостоне. – Бомбу туда не подложат?

– Когда его «линкольн» не будет задействован, он будет находиться либо в гараже, либо под наблюдением. Кроме того, его все время будут проверять. То же самое с бостонскими машинами.

Значит, остаются Национальный аэропорт в Вашингтоне, поездка оттуда на Холм, момент, когда Джек выйдет из машины, а также его проход до своего кабинета и оттуда в конференц-зал, где он выступит с речью.

– В аэропорту и в Рассел-билдинг обеспечить охрану несложно.

Итак, остается поездка на Холм.

Сквозь занавески просачивался первый свет. Если Донахью и удалось немного поспать, сон его все равно был беспокойным. Он выбрался из кровати, стараясь не разбудить Кэт, которая задремала только под утро, и спустился вниз. Охранник сидел на кухне. Донахью сообразил, что на какое-то время забыл о присутствии в доме чужого человека. А второго, несущего вахту в лесу за домом, он не заметил бы, даже если бы выглянул в окно. Хазлам велел ему не мозолить глаза.

Суббота, семь утра – время бежало, как струйка в песочных часах.

В Национальном аэропорту было тихо. Хазлам с Джорданом припарковали машину рядом с основным зданием и начали проверку.

* * *

Важным персонам не предоставлялось здесь никаких особых удобств – правда, конгрессменов обычно увозили со специально отведенной стоянки. Значит, они быстро выведут Донахью туда – никто не будет знать точно, в какой момент, хотя народ наверняка соберется поглазеть, – и сразу же усадят в «линкольн», который будет стоять вплотную к выходу.

Они вернулись в свою машину и медленно поехали в сторону Холма – Джордан за рулем, а Хазлам рядом с ним, – начав с места предполагаемого старта «линкольна».

Первый светофор и знак поворота на 395-е шоссе, станция метро над ними слева. Прикрытия нет, значит, возможен выстрел сверху, хотя «линкольн» – машина с закрытым верхом.

Вспомогательный аэропорт направо. Выезд на основную дорогу с тремя полосами. Прямо впереди – памятник Джорджу Вашингтону. Перестроиться в правый ряд, чтобы попасть на мост на 14-й улице.

Вот он, мост. Налево – поворот на шоссе N1, но надо ехать направо, на 395-е.

Первый съезд: Мэйн-авеню. Первый знак: С-стрит на юго-запад, к Капитолию.

Дорога опустилась ниже уровня земли, по обе стороны – стены длиной футов в двадцать-тридцать. Первый туннель, двухполосный, – и снова наружу, не успеешь и глазом моргнуть.