Текст книги "Проклятие Кеннеди"

Автор книги: Гордон Стивенс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 28 страниц)

Два прибора, которые он собирался использовать, работали по-разному. Инфракрасный передатчик был важнее, но радиосистему было проще установить, хотя срок ее действия ограничивался сроком службы маленьких батареек, да и обнаружить ее было легче. Поэтому в квартире он начнет с радиопередатчика, чтобы не уйти ни с чем в случае неожиданной помехи; а потом можно будет поставить и инфракрасный прибор.

Он расстегнул портфель, подключил батареи к инфракрасному передатчику, поставил его на парапет, направил на свою квартиру и укрепил липкой лентой. Потом достал из портфеля провод, один конец подсоединил к прибору, приклеил провод к основанию парапета, потом протянул через крышу и опустил конец с разъемом для микрофона в люк. Уже заметно потеплело. Он проверил, как стоит передатчик, присыпал провод гравием и спустился на верхний этаж. Через пятьдесят три секунды он был в квартире. Закрыл дверь, положил портфель на пол и открыл его.

Диван стоял рядом с окном в гостиной. Хендрикс подпорол сзади обшивку, всунул туда радиоантенну, потом приборчик с батарейками и наконец микрофон, проверив, чтобы он оказался у самого края спинки и был направлен вверх. В диван можно было спрятать столько батареек, что хватило бы на месяц, – а обнаружить одну не сложнее, чем обнаружить целый набор. Закончив, он снова зашил материю, убедился в том, что диван не сдвинут с прежнего места, и стал искать вентиляционную отдушину.

Их было три: одна в ванной, вторая на кухне, а третья – в нижней части стены в гостиной, за телевизором. Он отвинтил решетку последней и поискал внутри конец опущенного с крыши провода; затем вновь укрепил решетку. Провод нашелся в отдушине на кухне. Неплохо, сказал он себе: дверь из кухни в гостиную открыта, так что все, сказанное в гостиной, будет услышано без труда. Он подсоединил к проводу микрофон, запихнул его как можно дальше в шахту, так что тот оказался вверху, на расстоянии вытянутой руки от отдушины, и найти его там было бы очень сложно, вернул на место решетку, проверил, не осталось ли каких-нибудь следов, и ушел.

Четырьмя часами позже он установил в своей квартире оба приемника, убедился, что направление инфракрасного излучения выбрано правильно, а затем присоединил к приемникам два кассетных магнитофончика «Крэг» со включением с голоса.

Он не собирался ночевать в этой квартире: ему надо будет заходить сюда лишь ради того, чтобы переписать или заменить кассеты, причем только тогда, когда он будет уверен, что за ним нет слежки. Поэтому, уходя, он прихватил с собой еще один приборчик, купленный во Франкфурте, – карманный приемник ICON-R1, настроенный на частоту радиопередатчика и снабженный наушниками, чтобы можно было слушать разговоры в квартире Бенини, находясь где-нибудь поблизости от их дома, а не сидя рядом с магнитофонами.

* * *

Встреча Росси с председателем состоялась в половине двенадцатого. Он признал, что выкуп за Бенини чуть выше среднего, но теперь, когда Хазлама отстранили от дела, надо было закругляться поскорее.

– Как мы узнаем, что нам передадут именно Паоло, даже если он еще жив? – Негретти вперился в него взглядом.

– Сегодня вечером отец задаст похитителям вопрос, ответ на который им надо будет получить у Паоло прежде, чем мы перейдем к следующему этапу. Поскольку ответ на личный вопрос похитители могут раздобыть и сами, я настоял на том, чтобы это было связано с банком. – Он подождал, пока председатель кивнет. – Однако для поисков такого вопроса мне надо получить доступ к закрытым файлам Паоло. – Он подчеркнул слово «закрытым». – Если понадобится ваша санкция, прошу ее дать.

Негретти все еще не сводил с него глаз. В течение нескольких ужасных секунд Росси казалось, что он разгадал его игру.

– Ладно, – наконец сказал Негретти.

Росси поблагодарил его, вернулся в свой кабинет, заказал кофе и попросил свою секретаршу предупредить личную помощницу Паоло Бенини, что он будет у нее через пятнадцать минут. Когда он пришел, женщина уже ждала его. Ей было лет тридцать пять, и одевалась она соответственно своему имиджу деловой женщины. Дайте мне дневник синьора Бенини, попросил Росси, зная, что она уже проверила, кто он и какое положение занимает в банке.

– Я понимаю, что бумаги синьора Бенини не предназначены для посторонних глаз, – сказал он ей. – Но я имею право просмотреть их – пожалуйста, позвоните синьору Негретти и убедитесь сами.

Она отдала ему дневник. Росси подождал, пока она выйдет, затем расположился в кресле Бенини. Если Бенини не вернется, этот кабинет вполне может перейти к нему: дорогой антикварный стол, книжные полки справа и шкаф слева; аккуратно укрытый от нескромных взглядов личный бар, дорога к власти и богатству. Правда, чтобы получить место Бенини, он должен добиться его освобождения, а тогда этот завидный пост вновь окажется занятым. Он отбросил навязчивые мысли и сконцентрировался на поисках вопроса, который следовало задать похитителям.

Проблема была проста: поскольку ему неизвестно нынешнее физическое состояние Паоло, а также состояние его рассудка, как можно быть уверенным в том, что Бенини сможет ответить на заданный Умберто вопрос?

Решение столь же просто, сказал он себе: нужно, чтобы вопрос касался того, с чем Бенини имел дело непосредственно перед похищением. И это должна быть проблема, доставившая ему известные хлопоты. Тогда можно надеяться, что он ее не забыл.

Дневник был с золотым обрезом, переплетенный в кожу. Он отодвинул кофе в сторону, положил дневник перед собой и открыл его на дате, предшествующей дню похищения. Милан, затем вечерний рейс в Лондон. Утром – встреча с Манзони, управляющим Лондонского отделения БКИ, потом перелет в Цюрих.

Милан не годится, решил он: с тех пор как Бенини последний раз был в Милане, произошло слишком много событий. И не Цюрих – Цюрих слишком близок к похищению. Значит, Лондон. Он еще раз проверил имя управляющего отделением на Олд-Брод-стрит и набрал его прямой номер.

– Синьон Манзони, это Энрико Росси из главной конторы. Мне нужно выяснить кое-какие детали, касающиеся тех счетов, которые Паоло Бенини проверял вместе с вами шестнадцатого числа.

Что-то стряслось, понял Манзони.

– Зачем? – спросил он.

– Тут вынырнула одна техническая неполадка, и нам надо срочно с нею разобраться.

– Почему вам не поможет сам синьор Бенини?

Росси был человеком, которому поручали устранение неполадок; Манзони знал это, хотя никогда не встречался с ним. Однако счета, которыми занимался Бенини, были секретными, и к ним не имели доступа даже служащие банка, даже такие люди, как Росси.

– Я уже сказал, что это срочно. Мне не нужны цифры – только пара названий.

– Но почему бы вам все-таки не обратиться к синьору Бенини?

Бенини влип, вдруг подумал Манзони, его поймали на какой-то грязной игре со счетами. Хотя у Бенини не было нужды зарабатывать деньги таким способом, а если бы он все же пошел на это, его не поймали бы: слишком умен. И даже если бы поймали, Росси не стал бы сейчас спрашивать о названиях, а приехал бы в Лондон сам и занялся бы серьезной проверкой. Значит, случилось что-то другое.

– К сожалению, Паоло сейчас отсутствует.

Господи, мелькнуло в голове у Манзони. Паоло Бенини похитили. Росси ведет переговоры и подбирает вопрос, который нужно задать похитителям, чтобы проверить, жив ли еще Бенини.

– Я должен убедиться в том, что вы действительно синьор Росси и что ваши действия санкционированы высшим начальством, – сказал он.

– Позвоните председателю в течение пяти минут. Поговорите с ним лично. Он даст вам подтверждение, а также прямой номер, по которому мне можно позвонить.

Шесть минут спустя с формальностями было покончено. Паоло Бенини похищен – теперь Манзони был уверен в этом, – и банк хочет скрыть этот факт, чтобы основные клиенты не вздумали забрать деньги.

– Что вам угодно?

– Я хочу знать название счета, которым синьор Бенини занимался во время своего последнего визита к вам и который он наверняка помнит.

– Вы настаиваете?

Потому что счета, с которыми он имел дело, – это особые счета И не просто особые. А те, что иногда называются «черными». Чернее их не бывает. Они отделены от остальных, и доступ к ним строжайше ограничен.

– Настаиваю. Есть ли счет, о котором он помнит наверняка?

Потому что если его держат в заложниках, то нет гарантии, что он умственно и физически здоров. А поскольку такой гарантии нет, вопрос, который ему зададут, должен быть достаточно простым.

– Да, такой счет есть.

Потому что с этим счетом не все было в порядке. Он сам мгновенно разрешил возникшую неприятность, но Бенини настоял на том, чтобы проверить все лично.

– А именно?

О Господи… На миг Манзони едва не передумал; едва не попросил Росси оставаться на линии с тем, чтобы он мог еще раз позвонить председателю и спросить Негретти, отдает ли он себе отчет в том, что делает, когда просит раскрыть детали, касающиеся «черных» проектов.

– Это счет «Небулус».

– Мне нужно спросить его о чем-нибудь, имеющем непосредственное отношение к этому счету.

Страх испарился, но неприятный холодок все еще окутывал Манзони, точно влажное облако.

– Спросите его, что было до и после «Небулуса» в последний раз.

Что было до… то есть счет, с которого поступил последний денежный перевод.

И после… то есть следующая ступень на пути к конечному счету.

В последний раз… потому что «Небулус» был ключевым счетом, и деньги поступали на него из разных источников, отправляясь затем в разные места по строго определенному графику. Значит, надо уточнить, какой именно перевод имеется в виду.

– И что же было до и после?..

– «Ромулус» и «Экскалибур».

Инвестиционная компания «Ромулус» – одна из подставных фирм, через которые поступают деньги из Первого коммерческого банка Санта-Фе. Национальный фонд «Экскалибур» – европейский счет, представляющий собой очередное звено цепочки.

И ради всего святого, не спрашивайте меня больше ни о чем.

* * *

Этим вечером семейное совещание началось в шесть: первым пришел Умберто, сразу за ним Росси, две минуты спустя – Марко. Франческа вернулась домой в четыре: Хендрикс слышал это, сидя у фонтана в восьмидесяти метрах от дома. «Мерседес» снова остановился у входа, и Паскале запомнил это, чтобы потом сообщить главарю.

Бенини велел приготовить кофе, положил перед собой блокнот и призвал всех к молчанию.

– Я полагаю, вы уже подготовили вопрос, который мне следует задать.

Напыщенный дурак, подумал Росси.

– Скажите похитителям, чтобы они спросили у Паоло насчет последнего «Небулуса». Что было по обе стороны от него.

– Я не понимаю.

– Это неважно. – Росси впервые отбросил почтительность. – Просто скажите им, чтобы спросили, что было до и после «Небулуса» в последний раз.

Значит, Паоло Бенини похищен – Хендрикс слегка подвинулся на скамейке и вскоре увидел, как из дома вышли двое мужчин. Тридцать минут спустя они вернулись. Он выждал еще сорок минут, пока дом не покинули те, кого, по его предположениям, звали Умберто, Марко и Росси, потом пошел в свою квартиру и скопировал сегодняшние записи. Затем вернулся в «Романов», включил компьютер и оставил для шефа письмо, в котором вызывал его на контакт.

* * *

Несмотря на то, что «шевроле» приехал рано, Бретлоу уже ждал его. Без десяти шесть, захватив в столовой булочку и кофе, он поднялся к себе в кабинет. Каждое утро его встречало в столовой все больше народу; все больше мужчин и женщин выстраивались в очередь к этому раннему часу. Он проглядел сегодняшний график, затем позвонил в Бонн.

Шефа отделения нет на месте, сказал ему секретарь Крэнлоу.

– Когда он вернется?

– Около четырех, сэр. – В десять по вашингтонскому времени. – Хотите, чтобы он позвонил.

– Нет, я перезвоню сам.

Он убрал со стола тарелку и чашку, включил компьютер и загрузил «Зевс».

Хендрикс в Милане – сообщение двухдневной давности. Хендрикс готов установить подслушивающее оборудование – вчера. Хендрикс ждет через каждые двенадцать часов – в полдень и в полночь по миланскому времени, то есть в шесть утра и вечера по-вашингтонски.

Он просмотрел свою электронную почту и увидел новое сообщение; взглянул на часы. Было почти десять минут седьмого. Он чуть повернулся на кресле и набрал миланский номер.

Хендрикс уже уходил, когда портье сказал ему, что его зовут к телефону. Он вошел в будку и прикрыл за собой дверь.

– Здравствуйте. Чем могу помочь?

Код был оговорен заранее.

– Можно поговорить с дежурным управляющим? – ответил Бретлоу.

– Говорите.

Бретлоу назвал ему код; Хендрикс подключил шифратор и набрал нужный номер.

– Вы просили выйти на связь, – Бретлоу сразу перешел к делу.

– Бенини похищен.

О Боже, подумал Бретлоу.

– Подробнее.

Хендрикс рассказал ему то, что узнал, прослушав запись вечернего совещания.

– Но они вот-вот вызволят его, – уточнил Бретлоу.

– Да.

Ящики внутри ящиков, подумал Бретлоу; иногда какой-нибудь из них вдруг открывается, и тогда нужно сразу же заколотить его снова. Потому что если откроется один, это может вызвать цепную реакцию. У англичан есть соответствующее выражение: «закон дерна»; и по закону дерна ящики оказываются связанными друг с другом. Впрочем, все еще можно вернуть на круги своя. По крайней мере, похитители готовы отдать Бенини.

– И какова ситуация сейчас?

– Семья просит доказать, что Бенини жив. Завтра они снова будут говорить с похитителями. Если доказательство их убедит, последует обмен.

А когда Бенини выпустят, Бретлоу даст ему время – не слишком много, не слишком мало, – а потом проверит, все ли с ним в порядке, не выдал ли он чего-нибудь важного.

– У меня есть запись. – Хендрикс захватил кассету с собой. – Хотите послушать?

Скажи «да» – и получишь информацию, подумал Бретлоу. Скажи «нет» – и внушишь Хендриксу, что дело не так уж и серьезно.

– Да нет, если его освобождают. Перезвоню завтра. Впрочем, он не напрасно послал Хендрикса в Милан.

Предосторожность никогда не помешает. Первое правило в любой игре: разберись, что, собственно, происходит.

Звонок из Бонна раздался три часа спустя, за час до предполагаемого возвращения Крэнлоу. Именно этого Бретлоу и ожидал.

– Спасибо, что позвонил. Что нового по делу Бартольски?

– Похоже на то, что «Мученик Махмуд» ни при чем, – сказал ему Крэнлоу. – Значит, остаются «Боевой полумесяц» и «3-е октября».

Возможно, встречаться с Маленко и было рискованно, подумал Бретлоу, однако этот риск может оправдаться.

– Я думаю, что «3-е октября». Как ты и говорил, они уже вне Германии, но могут быть еще в Европе. Вскоре могут появиться более подробные сведения, так что тебе пора подумать о рабочей группе.

Если Бретлоу говорит «я думаю», значит, у него есть источник, понял Крэнлоу. А если ЗДО приказывает готовиться к расправе, значит, этот источник надежен.

– Я подготовлюсь.

– Только делай все так, чтобы никто не мог связать это с нами.

* * *

Керосиновая лампа едва мерцала, и стены пещеры тонули во тьме. Вскоре из туннеля донеслись первые звуки, показался качающийся фонарь охраны. Двое в капюшонах, как всегда. Первый отпер дверь камеры, а второй поставил на пол тарелку с хлебом и сыром, забрал ведра и вышел за решетку. Первый запер дверь, и тюремщики исчезли. Через пять минут они вернулись, снова открыли камеру и поставили ведра внутрь Паоло Бенини подался вперед и начал есть.

Но вот снова раздалось отдаленное шарканье, появился лучик света. Он знал, что час для посещения неурочный: его кормили лишь дважды в сутки – как он предполагал, утром и вечером, – а других причин для прихода охраны пока не было. Правда, один раз у него спросили, как звали собаку его бабки; а еще был ужасный день, когда он увидел нож, когда один из тюремщиков схватил его, а другой порезал ему палец и смочил его кровью кусок шерстяной ткани.

Они остановились перед решеткой.

– Ты должен ответить еще на один вопрос.

Он едва понимал охранника – так силен был его акцент. Начал было просить, чтобы тот повторил, но увидел у него в руках листок бумаги. Листок был маленький, похоже, вырванный из ученической тетрадки. Охранник поднял фонарь и стал всматриваться в слова.

– Дайте мне, – Бенини протянул руку.

Первый тюремщик отпер дверь, а второй шагнул внутрь и подал ему бумажку. Темнота мешала прочесть запись. Он снова протянул руку, и охранник дал ему фонарь. Он горел тускло и вонял керосином; Паоло почувствовал исходивший от него жар. Он поднес фонарь поближе к листку и вгляделся в слова.

Что было до и после «Небулуса» в последний раз?

Он чуть не засмеялся и не заплакал одновременно.

Охранник вышел из камеры, другой запер за ним дверь, и они оставили Паоло Бенини в одиночестве.

Он сидел, уставившись на бумагу, словно и сейчас еще мог разобрать написанные на ней слова. Как им стало известно о «Небулусе» – во тьме вокруг него точно забрезжила какая-то угроза. А точнее: откуда люди, ведущие переговоры с похитителями, узнали о «Небулусе» или как один из тех, кому было известно о «Небулусе», оказался вовлеченным в переговоры?

Это не могла быть Франческа: возможно, она придумала первый вопрос – о кличке бабкиной собаки, – но этого оказалось мало. Собственно, если рассуждать здраво, это можно было предугадать. Сама Франческа не справилась бы; ей наверняка пришлось привлечь к делу Умберто и уступить главенство ему. Ему или кому-нибудь из банка.

Но почему именно «Небулус», почему не что-нибудь менее важное, не название обыкновенного, рядового счета? Потому что тот, кто придумал вопрос, не был уверен в его умственном и физическом здоровье и пошел на риск, выбрав то, что он должен помнить наверняка.

Однако даже банк не стал бы спрашивать его о «Небулусе», потому что банковское руководство никогда не вникало в подобные детали. Особенно если речь шла о «черных» счетах, и тем более – о счетах вроде «Небулуса». Ведь «Небулус» был засекречен, информация о нем не должна была всплыть на поверхность, так почему его спрашивают о нем?

Потому что это кто-то, связанный с «Небулусом», понял он. Возможно, тот самый человек, для которого он открыл «Небулус». Тот американец по фамилии Майерскоф, хотя он и не знал, кто такой этот Майерскоф и какую организацию он представляет. Майерскоф пытался найти его по какому-то поводу и не смог; банк пытался скрыть случившееся, но Майерскоф настаивал на своем. И в конце концов банк сказал Майерскофу правду; возможно, его заставили поклясться, что он не выдаст тайны, хотя он и так бы ее не выдал. И теперь Майерскоф вместе с банком старается освободить его.

Спасибо банку, подумал он; спасибо Майерскофу и тем, кого Майерскоф представляет.

Что было до и после «Небулуса»? Господи, да мало ли что. Но нет: он просто неправильно запомнил вопрос. Что было до и после «Небулуса» в последний раз: он пытался понять, что значит этот вопрос и чего Майерскоф ждет от него. «Небулус» – промежуточный счет; так какие счета могут быть до и после? Таких счетов множество, подумал он, потому и был открыт «Небулус». В последний раз – вот что было самое важное; этим Майерскоф дал понять, чего же он хочет. Славу Богу, что в последний раз там была небольшая неполадка и благодаря этому он все запомнил.

В туннеле снова раздались звуки, затем появился желтый луч фонаря охраны. Охранники не поймут, подумал Бенини, охранники просто тупые крестьяне, которые не знают, что такое банк, а тем более – банковские счета. Они смотрели на него, давая понять, что ждут ответа. Можно было сказать им собачью кличку и понадеяться, что они правильно ее запишут, подумал он. Но теперь, когда в игру вступил Майерскоф, надо поступить иначе. Карандаш, сказал он. Охранники ушли, вернулись десять минут спустя и протянули ему сквозь прутья огрызок карандаша. Дайте свет, попросил он. Один из них открыл дверь, другой ступил внутрь и поднес фонарь поближе к Паоло. Бенини перевернул тарелку вверх дном, положил на нее клочок бумаги, написал два слова и отдал бумагу охраннику. Тот кивнул и исчез вместе со своим товарищем.

Значит, его делом занялись Майерскоф и банк – Бенини глядел сквозь прутья на фонарь снаружи. Что ж, Франческа привлекла банк, а потом Франческу отстранили, и за дело взялись серьезные люди. А он должен им помочь. Он сел и обвел взглядом камеру, посмотрел на себя. Ну и грязь. Но переговоры все же идут – настоящие переговоры. Так возьми себя в руки: убери камеру, подмети крошки на полу и разберись с ведрами: умывайся раз в день, потом используй это ведро как парашу, а другое оставь для питья; поставь одно у одного края решетки, а другое – у другого. Почисти одежду и установи для себя режим, делай какие-нибудь упражнения.

Спасибо банку, вновь подумал он. Спасибо Майерскофу и тем, на кого он работает.

* * *

«Лянча» Франчески вернулась поздно – Паскале дежурил на своем месте с трех часов. Умберто Бенини прибыл в полшестого. Марко, курьер, – в пять сорок, а «мерседес», из которого вылез человек с двумя портфелями в руках, десятью минутами позже. Наблюдатель покинул Виа-Вентура и отправился туда, где ему следовало быть теперь.

Беседа в квартире была краткой; говорили в основном Умберто и Энрико Росси, а Марко с Франческой едва ли вставили хоть слово.

Умберто и Марко вышли в полседьмого – Хендрикс стоял под деревьями у парковочной площадки, перед ларьками. Они снова сели в «сааб»; юноша нес портфели, которые прежде привез банкир. Вот будет заваруха, если полиция все же их выследит.

Муссолини позвонил пятью секундами раньше назначенного срока.

– Умберто.

– Да.

– Привез деньги?

– Да.

– Дай мне Марко.

Не так быстро, ты, ублюдок. Не думай, что можешь надуть меня. Теперь ты имеешь дело с Умберто Бенини, а не с какой-нибудь безмозглой бабой.

– Как насчет ответа на мой вопрос?

– На какой вопрос? – Муссолини словно не понял, о чем речь.

– Что было до и после «Небулуса»?

– До – «Ромулус», после – «Экскалибур». А теперь давай Марко. Марко, ты захватил с собой радиотелефон? – Марко дал ему номер. – Тогда слушай внимательно. Ты едешь на Центральный вокзал. Ставишь машину между вокзалом и отелем «Андерсон», рядом с бензоколонками. Потом входишь в вокзал и ждешь у фонтана над платформами, в центре главного зала. Деньги держи при себе. Будь там в семь тридцать. Не опаздывай.

– Понял.

Умберто выхватил у сына телефон.

– А как же Паоло?

Но Муссолини уже повесил трубку.

Улицы вокруг Центрального вокзала были забиты машинами; Марко запер принадлежащий Умберто «сааб» и поспешил внутрь, ощутив вдруг, как тяжелы портфели в его руках. Кто-нибудь наверняка остановит его – какой-нибудь полицейский в форме или в штатском; кто-нибудь наверняка догадается, зачем он здесь. Было почти полвосьмого. Едва он достиг фонтана, как зазвонил его телефон.

– Марко. – Это был другой голос, не Муссолини. – Да.

– Поезжай на метро до пьяцца Дуомо. – Паскале был у телефона в тридцати метрах от фонтана. – Будь там на лестнице в восемь. – Он смотрел, как Марко сует в карман телефон и подхватывает портфели. Похоже, хвостов за ним нет – а может быть, они просто хорошо прячутся.

Где они, думала Франческа. Что происходит?

Было восемь часов. Радиотелефон зазвонил снова.

– Фрэнки?

Да, чуть не сказал Марко.

– Нет. – Неправильный номер, ради Бога, освободите линию.

– А кто это? – спросил Паскале.

Марко узнал голос; сукин сын, подумал он.

– Это Марко.

– Хорошо, Марко, слушай внимательно. Оставь телефон в урне слева, как войдешь в галерею «Витторио Эмануэле», потом возвращайся к машине. Мы заберем телефон и вызовем тебя по другому.

Хорошо, начал было говорить Марко. По какому другому, едва не закричал он, у него только один. Господи, только бы они еще были на линии, только бы не повесили трубку.

Какого дьявола, спросил Паскале; ведь Муссолини велел ему взять с собой два телефона, так что за игру он затеял?

Муссолини ничего такого не говорил, пытался сказать Марко, но язык не слушался его.

О’кей, сказал ему Паскале, изменим план. Оставь телефон себе, но будь в баре «Оркид» на Гарибальди через пятнадцать минут и, ради Бога, ничего больше не перепутай.

Времени мало, а «сааб» до сих пор на Центральном, подумал Марко. Он побежал к стоянке такси на углу площади и забросил портфели в первую машину.

В баре было тише, чем он думал. В голове у него стучало, и он еле услышал, как на углу стойки зазвонил телефон, еле отметил тот факт, что бармен поднял трубку.

– Есть здесь кто-нибудь по имени Марко? – Бармен прикрыл рукой микрофон и крикнул, чтобы его услышали.

Боже, подумал Марко.

– Да. Это я. – Он потащил портфели к аппарату. – Да?

– Возвращайся в свою машину.

Сумерки уже успели сгуститься; под «дворник» на ветровом стекле был засунут конверт. Марко открыл машину, сел внутрь, разорвал конверт и при свете фонарей прочел инструкции.

Оставь телефон на тротуаре. Положи портфели в мусорный ящик рядом с бензоколонками, потом поезжай на юг по автостраде дель Соле. Будь на станции техобслуживания мотеля «Аджип» в десять.

Ублюдки, подумал он: все эти разговоры о втором телефоне были затеяны только ради того, чтобы выяснить, нет ли у него другого. Потому что в этом случае он мог бы сообщить семье или карабинерам, что происходит и где ему велели оставить деньги.

Не беспокойся о телефоне, сказал он себе, не трать время на бесплодные мысли. Он едва успевал на указанную станцию, а опаздывать было нельзя, потому что там его ждал Паоло, и Паоло рассчитывал на него.

Он положил телефон на землю, завел мотор и проехал тридцать метров до бензоколонок. Колонки стояли под деревьями, так что света здесь было мало, контора была закрыта, а неподалеку стоял мусорный ящик. Он убедился, что вокруг никого нет, снял крышку, положил портфели внутрь и вернул крышку на место, еще раз оглядевшись по сторонам.

Теперь почти все, мысленно сказал он брату, скоро ты вернешься домой.

* * *

С тех пор как они ушли, прошло четыре с половиной часа, почти пять. Последние два часа Франческа стояла у окна и глядела на дорогу внизу. Наконец на Виа-Вентура показался свет фар, и «сааб» свернул на стоянку перед домом. Она выбежала на площадку и стала ждать лифта. Господи, пусть все пройдет хорошо, Господи, пусть Паоло окажется с ними. Наверное, потому-то и задержались – ездили с места на место, пока бандиты не убедились, что обмен можно совершить в безопасности. Лампочки над лифтом замигали, потом мигание остановилось. Открылась дверь, и Умберто прошагал мимо нее в квартиру.

– Где Паоло? – это было нечто среднее между криком и рыданием.

– Не знаю. – Умберто налил себе большую рюмку коньяку. – Он действовал согласно их инструкциям. – Взгляд в сторону Марко. – Оставил деньги, как ему велели, и поехал на конечный пункт. – Бенини залпом опорожнил рюмку и наполнил ее снова. Так что ему и отвечать – это осталось несказанным.

– Но где же Паоло?

– Не знаю, – огрызнулся Умберто. – Спроси его.

Марко был в шоке. Спросите Хазлама, подумала она; но Хазлама уже нет в Милане.

– Это очевидно. – Умберто обрел прежнюю самоуверенность. – Они отпустят его завтра. – Он снова налил себе коньяку. – Завтра они позвонят нам и скажут, где можно забрать его.

Это логично, пыталась убедить себя Франческа; ведь похитителям надо пересчитать деньги. А когда они закончат счет, то позвонят и обговорят с ними детали освобождения Паоло, или сам Паоло позвонит и скажет, что он где-нибудь в телефонной будке и ждет, пока Франческа заберет его оттуда.

На следующий вечер, и еще два вечера после этого, Умберто и Марко Бенини ждали у свободного телефона; Франческа каждый день ждала звонка дома. На четвертый день Умберто поместил объявление в «Коррьере делла сера» – оно должно было появляться там в течение трех дней. Вечером того дня, когда объявление появилось в первый раз, они с Марко ждали у свободного телефона с шести тридцати до восьми. На следующий вечер Франческа смотрела, как они уезжают и как приезжают, стояла в дверях и ждала, пока лифт поднимет их наверх. Смотрела на двери лифта и ждала, что они привезут домой Паоло.

Двери открылись, и она увидела лицо Умберто. Всякая решимость покинула его черты, и он вдруг превратился в старика, усохшего и сгорбленного грузом лет.

– Что случилось?

Она прошла за ними в квартиру и стала смотреть, как Марко вставляет в плейер кассету. Услышала слова.

«Умберто?

– Да.

– Это был задаток. В следующий раз поговорим о настоящих деньгах.»