Текст книги "Семена Зла (СИ)"

Автор книги: Гэвин Магнус

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 40 страниц)

– Вы обвиняете меня во лжи?

Ледяным тоном осведомился я, положив руку на меч. Распознавать намёки мне удавалось хорошо.

– Нет, что вы, конечно же, нет! Вы просто никогда не были на границе и поэтому незнакомы с её особенностями, поэтому я счёл долгом рассказать вам, вот и всё!

Крестьянин испуганно замахал руками и заверил меня, что ничего такого он не имел в виду. Вряд ли он опасался того, что я зарублю его на месте – однако никакие пункты рыцарского кодекса не запрещали благородному сэру отходить наглеца мечом плашмя или ножнами. Это вообще считалось милосердием – пара тумаков вместо того, чтобы направить на несколько месяцев неприятных работ.

– Благодарю. Надеюсь, подобная информация мне не пригодиться.

Сухо поблагодарил я собеседника.

– Милостью Отца, будем надеяться.

Деревенский голова вытер выступивший со лба пот. Интереса к дальнейшему диалогу в нём совсем не читалось, и мужик неуверенно переступил с ноги на ногу, опасливо поглядывая на меня исподлобья.

– Мне нужен дом с широким двором, чистая вода и горячая еда. Я задержусь ненадолго.

Затребованное предоставили, не задавая вопросов. Больше вопросов у меня не было – следовало сосредоточиться на восстановлении формы.

Глава 33

Обильное питание, свежий воздух, и регулярные тренировки оказали плодотворный эффект. Сперва всё давалось тяжело: в первый раз мне пришлось завершить тренировку, не сделав и трети от стандартного разминочного комплекса. Но время лечит, и день за днём упражнения давались мне лучше и лучше. На третьей неделе чувство жизни вернулось – а вместе с ним вернулась и полная уверенность в собственных силах. Кажется, даже те приёмы, что раньше давались мне не слишком хорошо, получались легче и легче, и наконец-то можно было вдохнуть полной грудью.

Нахождение на грани всегда здорово прочищает мозги. И за время вынужденного отдыха я прекрасно осознал свою главную ошибку. Два десятка лет средневековой жизни изрядно повлияли на меня – как бы мне ни хотелось обратного. Я жил и действовал так, словно у меня есть всё время мира – неторопливо и праздно, наслаждаясь новоприобретённой жизнью и молодостью. Однако это было иллюзией – времени не было. Каждое путешествие, каждая поездка, особенно в одиночку, легко могла стать последней в этом мире. Пока старый странник был моим спутником, наши путешествия по большей части шли легко и безопасно – но это отнюдь не было моей заслугой и не являлось следствием безопасности дорог. Конечно, можно было полагаться на старика и дальше, однако несмотря на всю его доброту, у меня были вполне обоснованные сомнения, что он одобрит множество из вещей, которые я намеревался совершить.

Вновь и вновь я прокручивал в голове тот момент, когда гигантская, молниеносно быстрая кошка умерла прежде, чем сумела даже коснуться меня. Мне нужна была эта сила. Сомневаюсь, что мне удалось убедить мастеров жизни ордена помочь в этом деле – да и это вызвало бы неизбежные вопросы, отвечать на которые совсем не хотелось.

Ударить по собственной душе, чтобы снять блок, что запечатывает силу моей смерти во мне? Проще сказать, чем сделать. Мои собственные знания об устройстве души и воздействии на неё болтались около отметки ноль. Возможно, кто-то из высших жрецов Отца или опытнейших магов-отшельников мог знать, как это сделать. Возможно... Однако их ещё надо было найти, убедить в оказании помощи в столь сомнительном деле, как манипуляции с душой: ведь одна из сорока девяти рыцарских добродетелей гласила “Будь хранителем – своей души, и всех душ рядом”.

Рационально мысля, мне было понятно, что найти жертву и провести необходимый ритуал можно было даже в монастыре. Однако я не торопился с этим – меня немного настораживало то, что именно этот способ был описан моим неведомым “благодетелем” наиболее подробно. Или, быть может, он хотел, чтобы моя подозрительность заставила меня выбрать другой путь?

Деревенские дети с изрядным любопытством наблюдали за моими тренировками. Несколько, что постарше, набравшись храбрости подходили и просили взять их в ученики: ученичество в числе прочего заменяло в королевствах также и институт пажей и оруженосцев. Первым моим порывом было отказаться – брать на себя обузу в ближайшие годы у меня не было никакого желания. Однако спустя мгновение я понял, что это может послужить иной цели, и будет практически идеальным вариантом для моего плана. Поэтому я ответил, что подумаю…

Я выбрал самого старшего из них. Его звали Дей, и ранее он был подмастерьем у деревенского кузнеца. Хотя ему ещё и не исполнилось даже четырнадцати, выглядел парень как настоящий громила, уже не уступая мне в росте и будучи шире в плечах. Простодушный, но решительный, он первый подходил ко мне, честно без увёрток рассказав, что мечтает стать когда-нибудь настоящим рыцарем. Перед отъездом из деревни я нашёл его в кузнице.

– Если ты не передумал, я готов взять тебя с собой, Дей.

Я смерил пристальным взглядом парня, который тем временем усердно обрабатывал кузнечную заготовку, намереваясь, видимо, сделать из неё потом что-то. Молоток выпал из его руки, и детина не верящим взглядом уставился на меня.

– Я… мне…

Шумно сглотнув и отложив заготовку в сторону, парень сделал несколько вдохов и выдохов, успокаиваясь, и наконец выдавил из себя поклонившись:

– Мне нужно немного времени, чтобы собрать вещи, сэр Горд.

Потратив ещё несколько мгновений на то, чтобы более внимательно и придирчиво осмотреть парня, который, впрочем, на вид подходил по всем требованиям, я коротко бросил ему:

– Я ухожу завтра на рассвете через восточные ворота. Не опаздывай.

Заверения о том, что он непременно будет там, я уже не слушал.

Прежде чем уйти, я также навестил знахарку, дабы попросить её дать что-то вроде снотворного. Та немного удивилась подобному запросу.

– Пожалуй, у меня найдутся сонные травы, однако я не могу понять, зачем они вам.

Несколько мгновений я сверлил старушку взглядом, пытаясь дать понять, что отвечать на этот вопрос не хочу. Она спокойно и выжидательно смотрела на меня. Наконец, мне пришлось ответить:

– Для Дея. Я забираю его с собой.

Травница покачала головой, выражая неодобрение с моим решением.

– Земли вокруг опасные. Оставили бы его здесь, господин, погибнет же по дороге почём зря.

На мгновение я задумался. Видимо, мне всё же придётся дать какие-то объяснения, если мне нужно снотворное, потому что по доброй воле проклятая старуха помогать мне явно не хотела, волнуясь за подмастерье кузнеца. Конечно, я был благородным рыцарем, а она простой крестьянкой, но по законам королевств благородное сословие любой страны имело власть приказывать только на землях собственного королевства. Конечно, деревенские относились ко мне с почтением и уважением, и выполняли мои пожелания без вопросов, однако ровно до тех пор, пока это не касалось чего-то, чего им очень не хотелось.

– Юные воины… часто испытывают проблемы со сном. Порою ворочаясь в тесной охотничьей стоянке, юноша не может заснуть от постоянных звуков и шорохов леса с непривычки. А ведь на рассвете ему понадобится много сил.

Разродился я наконец приемлемым объяснением.

– Две щепотки в воду перед сном, если возможно – лучше всего в горячую, и размешать. Заснёт как убитый.

Травница улыбнулась, покопавшись у себя в запасах и протягивая мне мешочек. И я искренне надеялся, что моя ответная улыбка не была слишком фальшивой.

Когда я приблизился к восточному выходу из деревни, Дей уже был там. Было похоже. что он пришёл сюда задолго до рассвета. Одетый в новую, добротную одежду с небольшой котомкой вещей, он внимательно всматривался в деревню, ожидая меня. Поравнявшись с ним, я с усмешкой вспомнил вопрос, с которого начал сэр Кадоган, когда мы вышли.

– Как долго ты можешь идти?

Парень задумчиво почесал затылок.

– Год в деревню приехал караван – обменяли немало железа. Мы с учителем работали три дня и две ночи, пока не сделали всё, что было нужно деревне. Думаю, идти будет не сложнее.

Впечатляющая выносливость. В своё время я отнюдь не мог похвастаться тем же – парень, действительно, был полон сил и жизни.

– Если ты не передумал… Идём.

В деревенском парне чувствовалась некоторая неуверенность, видная невооружённым взглядом.

– Вы…Вы действительно возьмёте меня в ученики? Я смогу стать рыцарем, как вы?

Я немного просверлил его взглядом, прежде чем ответить.

– Не думай, что это будет легко. Мир – опасное место, и смерть может поджидать нас на каждом шагу. Ты станешь рыцарем… Если доживёшь. Быть может, для собственной безопасности тебе лучше остаться в деревне?

В глазах молодого подмастерья появилась решительность, и он тихим, но уверенным голосом произнёс.

– Никогда.

Ответом ему была улыбка, от которой парень немного поёжился.

– Что же, ученик… Тогда нам пора.

Пока мы удалялись от деревни, я припоминал основы ритуалистики смерти. В чём-то они напоминали ритуалы различных диких племён, когда-то живших на моей родной планете. Но были и отличия – пока ещё плохо знакомая мне, но уже определённо чёткая и стройная система пронизывала всё элемента, собирая различные вариации жизненного эха в неведомый узор. Ритуал разблокировки способностей, описанный демоном, требовал нескольких вещей. Кинжал, с рукоятью из старого мёртвого сухого дерева и кости хищника, убитого накануне. Место, полное жизни, лучше всего – лес или плотная чаща. Жертва, крепкая и здоровая, одного вида с существом, что проводит ритуал. И смерть, что запечатана глубоко в душе – ключевой компонент, без которого всё это было бы пустой тратой времени и материалов. Вопреки моим ожиданиям, здесь не было слов или символов. Лишь элементы смерти и чёткие временные границы, что должны проходить между ними, сплетая эхо воедино.

– Есть три основных правила, которые ты должен уяснить в этом походе. Первое: я приказываю – ты делаешь. Без вопросов и задержек, мгновенно и без раздумий. Второе – ты говоришь только тогда, когда я сам тебе спрошу, а остальное время ты молчишь как рыба. Третье: Базовые хозяйственные обязанности по умолчанию лежат на тебе без всяких приказов.Это ясно?

Крестьянский парень молча кивнул, подтверждая впитывание командирской мудрости. Дальше мы молча шли без разговоров: сам я сосредоточился на чувстве жизни, петляя и выбирая безопасные пути среди местной фауны. Иметь ученика, в целом было довольно удобно – он готовил, стирал, набирал воду, разводил огонь и никогда ни на что не жаловался. Даже появилось лёгкое сожаление, что он задерживается у меня надолго.

Я нашёл подходящее дерево через несколько дней пути. Сломанный чьим-то тяжёлым ударом ствол крупного, засохшего и посеревшего дерева. Что немного настораживало – чтобы сломать такое дерево не хватило бы даже урагана. Здесь были останки. Ржавое оружие, ошмётки почти сгнившей и рассыпавшейся брони: следы боя, что произошёл много лет назад. В момент, когда я коснулся ствола, раздумывая, какую часть лучше вырезать для рукояти, протяжный, леденящий душу рваный вой раздался издалека. Кто бы это ни был, его жизни совершенно не ощущалось. На мили вокруг не было зверей крупнее крысы – это было мне точно понятно. Возможно, стоило уйти, но зверь взвыл вновь, и на этот раз звук казался ближе. И именно это дало мне понять, с кем я имею дело.

В бестиариях ордена данную тварь именовали загонщиком… Он выделялся пугающим, обескураживающим прерывистым воем, которым пугал жертву, заставляя её бежать, а затем, когда она выбьётся из силы – скрытно атаковал в спину. Классификация бестиария не считала подобного гада препятствием для настоящего странника – мы выносливы, нас нельзя испугать, и мы можем дать ему бой даже спустя несколько дней игры в догонялки, где он выдыхается быстрее нас, однако при некоторой удаче старая и опытная дрянь вполне могла расправиться даже с отрядом из нескольких десятков человек в походе, убивая их по одному, и скрываясь в чаще. Но со мной была обуза, которая препятствовала классической тактике, и мне не хотелось бы её терять.

– Дей, хватай свой лук и лезь на это дерево, живо.

Скомандовал я ученику, указывая на самое толстое дерево поблизости.

Я вышел на небольшую полянку под деревом, где сидел мой подопечный, медленно достал меч и начал разминать мышцы, изо всех сил напрягая сенсорику. Тщетно – вокруг не было ничего напоминавшего крупную тварь. Вой раздавался ближе и ближе, пугая с разных сторон, однако мне и так было известно, что монстр умеет играть со звуком. Некоторое время он выл и ревел, пытаясь напугать. От двух наиболее сильных завываний Дей чуть не упал с дерева, на что я приказал ему оторвать рукав рубахи и привязать себя к дереву.

На секунду мне показалось, что что-то зашуршало в траве сзади. Мгновенно обернувшись, я не увидел ничего, кроме орешника, шелестящего от мимолётного порыва ветра. Неужели тварь научилась как-то укрываться от всех человеческих чувств, включая чувство жизни странников? Я повернулся обратно, и в этот момент интуиция взвыла дурным матом, и не раздумывая, я нанёс размашистый рубящий удар мечом по пространству сзади меня. Брызнула кровь, и двухметровая тварь, похожая на седую обезьяну с длинными, почти полуметровыми когтями, появившись из воздуха попыталась с визгом достать меня ими. И хотя она не была особенно быстрой, в этот момент ей это почти удалось, ибо обрушившееся на мозг ощущение присутствия крупного зверя на мгновение выбило меня из колеи. Последнее время у меня было мало практики в сенсорике – чувство жизни оставило меня, пока я оправлялся от ран, и теперь за это пришлось расплатиться легким сенсорным шоком от внезапного появления рядом столь крупного источника. Однако стрела, прилетевшая в нее с дерева, выиграла мне то самое мгновение, которого было достаточно для того чтобы прийти.

Огласив поляну холодным визгливым воем, она попыталась скрыться в кустах, однако меткий бросок моего ножа в ногу прервал эту попытку. Прихрамывая, зверюга попыталась раствориться в воздухе. Однако благодаря ранам и капающей на траву крови мне легко удалось найти местоположение и нанести рубящий удар, снова выбивая загонщика из его маскировки и сбивая на землю. На мгновение мы встретились глазами – взор охотника и взгляд загнанного в угол зверя. А затем, с неожиданным проворством тварь сжала руку в кулак и ударила. Я блокировал щитом – и это оказалось крупной ошибкой. Удар оказался столь силён, что вырвал щит из моей руки, а меня самого отбросило на несколько метров, бросая оземь. А обезьяна встав на четыре конечности рванулась ко мне, стремясь придавить к земле прежде, чем удастся встать. Я перекувыркнулся вбок не вставая, уклонившись, а её прыжок пришёлся в землю. В этот момент в спину твари прилетела ещё одна стрела, отвлекая её, и использовав это время, я поднялся, нанося ещё удар.

Тварь уже не выла, а ревела, истекая кровью. Она вообще оказалась довольно живучей – две торчащие стрелы и несколько серьёзных рубящих ударов не казались смертельными. Но она уже не могла убежать и была слишком слаба для открытого боя, поэтому дальнейшее было избиением. Я спокойно уклонялся, избегая блокирования ударов, и наносил её лёгкие ранения, а Дей всаживал стрелу за стрелой с дерева. Он не всегда попадал, и некоторые стрелы скользили по шкуре, не нанося серьёзного вреда, однако и это было хорошим подспорьем. На шестой торчащей из неё стреле загонщик рухнул на поляну, хрипя и скребя траву четырехпалыми лапами.

– Всаживай в него весь колчан. Будет хорошая тренировка. – спокойно крикнул я сидящему на дереве ученику.

Тварь, впрочем, не сдохла даже после дополнительного десятка стрел, лишь хрипя и скребя землю когтями. Не спуская с неё глаз, я медленно сходил к вещам, которые лежали неподалёку, достал лук, приобретённый в деревне перед отъездом, и хорошо прицелившись, всадил две стрелы в глазницы с короткого расстояния. Только после этого живучая дрянь наконец-то затихла.

Я махнул рукой ученику, чтобы спускался с дерева. С горящими, сияющими глазами, он подошёл ко мне, и захлёбывающимся, прерывистым от восторга и адреналина голосом сказал:

– Это… Это было невероятно, мастер Горд!

Лишь лёгкая, скупая улыбка была ему ответом. Теперь у меня было почти всё, что необходимо. Осталось лишь правильно применить это.

Глава 34

Говорят, что история любит повторяться. Что ошибки, совершённые однажды, часто обречены быть совершены вновь, ведь время порой стирает любые уроки, что могли бы вынесены из прошедших событий. Однако для каждого события, что повторяется в истории любого мира, всегда был момент, когда оно было совершено впервые. Порою подобная история первопроходца может затеряться во времени, быть стёртой из любых записей или памяти всех живущих – но следы, метки, шрамы на теле мира останутся навсегда, и даже будучи невидимыми для всех, зачастую именно они определят дальнейшие вехи бытия. И событие, что происходило в неприметном, глухом лесу на окраине земель людей, было именно таким.

Два человека было здесь – но лишь одному предстояло уйти живым. Многие, впрочем, оспорили бы и эти определения. Ещё безусый юноша, плотно привязанный к крепкому старому дубу, с недоумением пытался проморгаться после долгого и излишне крепкого сна. Его наставник, молодой мужчина с короткой чёрной бородой, лет двадцати на вид, сидевший на небольшом камне заметив, что он очнулся, достал длинный костяной стилет с рукоятью и старого серого дерева и медленно подошёл к нему.

– Что… Что случилось учитель?

Юноша растерянным взглядом осматривал окружающий его лес. Хотя он и был ещё молод, он не был слаб, и потому несколько раз попытался высвободиться из державших его верёвок. Тщетно, впрочем – связавший его имел в этом деле неплохой опыт.

– Ничего особенно. Просто тебе настало время умереть.

Будничным, равнодушным тоном, ответил благородный рыцарь, приближаясь к своему пленнику.

– Я… Не понимаю.

Растерянность и удивление привязанного к дереву простого деревенского парня только усилились. У него совершенно не было жизненного опыта подобного толка – большая часть его жизнь включала в себя лишь работу в поле, кузнице, и редкие истории о благородных рыцарях и далёких землях, что иногда травили старики по вечерам. Подобная ситуация, несомненно, полностью выбивала его из колеи.

– Всё очень просто. Ты умрёшь. Здесь и сейчас. Оглашение этого довольно очевидного события ничего не изменит для тебя – но я хочу, чтобы ты знал и осознавал это факт.

И спустя несколько мгновений, убедившись, что ученик услышал его, и увидев маленькую искорку понимания в его глазах, мужчина молча нанёс сильный удар стилетом прямо в самое сердце. Он держал руку на рукояти, не вынимая стилет из сердца, смотря прямо в глаза своей жертве, до тех пор, пока последние искры жизни не покинут их. Всякое случалось в мире: за более чем тысячу лет существования в отношениях между разумными происходили… разные вещи. Были и убийства, и обманы, и предательства. Юные разумные создания, даже имея лучших наставников в виде своих создателей, не всегда способны легко найти общий язык друг с другом. Это часть жизни, часть взросления и развития, и это нормально. Но никогда прежде Тиал не видел подобного одновременно: обман, предательство и безжалостное убийство собственного ученика одним человеком. И что делало это ещё ужаснее, сам человек, совершивший это, не испытывал никаких эмоций по этому поводу, и его жертва тоже это видела. Дей, подмастерье кузнеца, не был дураком. Несомненно, он понял, что умрёт, и понял, что наставник собирается убить его. Но даже в самых страшных кошмарах он никогда не мог представить себе подобного – хладнокровного, беспощадного убийства благородным рыцарем собственного ученика. И потому последним, что застыло в остекленевших, безжизненных голубых глазах было непонимание – за что, почему, и зачем он был убит.

Первое мгновение ничего не происходило. А затем, старый, крепкий и всего минуту назад пышущий жизнью дуб протяжно заскрипел и начал высыхать на глазах. Кольцо смерти, медленно разойдясь вокруг, убило всю растительность в радиусе нескольких метров в течение всего пары минут. Виновника произошедшего, впрочем, это не сильно волновало. Наоборот, он выглядел крайне довольным произошедшим. Он отвязал тело своей жертвы от уже мёртвого дерева, и утащил его дальше в лес, более не обращая внимания на дело своих рук. В конце концов, что такое одно мёртвое дерево и немного мёртвой травы для целого леса, верно? Если вы срубите одного дерево и соберёте целый стог сена из лесной травы, лес даже не заметит.

Но иногда раны, нанесённые миру, заживают не так легко и просто, как нам бы того хотелось. Порой они гниют, превращая некогда цветущие земли в непригодные для жизни пустоши. Вернувшись в это место спустя несколько месяцев, можно было заметить, что пятно мёртвой травы вокруг дуба ничуть не уменьшилось. Оно росло.