Текст книги "Коп из полиции нравов [Коп из полиции нравов. Шпион поневоле. Требуется секретарша. Весьма опасная игра]"
Автор книги: Гэвин Лайл
Соавторы: Адам Даймен,Майкл Холлидей,Ричард Диминг
Жанр:
Полицейские детективы
сообщить о нарушении
Текущая страница: 37 (всего у книги 41 страниц)
Глава 22
Несколько долгих секунд никто не произнес ни слова.
Затем Джад хихикнул, как бы прося прощения, заставил себя встать и направился к моей куртке, висящей на двери. Та загремела, как склад металлолома. Он опять хихикнул и вытащил два пистолета. По пути обратно к стулу он проходил, как стенд для демонстрации пистолетов на распродаже.
– Я поверю на слово, что больше двух пистолетов зараз ты с собой не таскаешь, – дружелюбно бросил он, заранее отмахиваясь дулом от, как ему казалось, восхищения его чувством юмора.
Я медленно встал и пошел налить себе еще виски. Дуло следовало за мной. Миссис Бикман справилась с шоком и спросила голосом, по твердости напоминающим алмазный резак:
– В меня вы тоже целитесь этой штукой?
Джад ответил:
– Боюсь, что да.
Я с беспокойством наблюдал за ней. Симптомы мне были знакомы. В этот момент она собиралась подойти и треснуть его сумочкой, просто в качестве жеста, подтверждающего ее личную свободу.
Пришлось поспешно вмешаться.
– Он имел в виду следующее. Обычно они не используют оружие, но если приходится это делать, то делают всерьез.
Затем я обратился к Джаду:
– Давай проясним одну вещь: ты действительно собираешься лететь через границу, постоянно держа меня под прицелом?
Он печально вздохнул.
– Что еще мне остается делать? В ситуации, когда один имеет свои понятия о справедливости и законности, другой нуждается в оружии. Если только, конечно, ты не готов прийти к какому-то соглашению.
Я отрицательно покачал головой.
– Никакого соглашения, Джад. Если я лечу, то только под дулом пистолета.
– Ну, если ты настаиваешь… Но я очень хочу, чтобы ты ясно осознал, что я буду стрелять… ну, если возникнет ситуация…
Все это было представлено так, словно он честно считал, что я могу вызвать огонь на себя без всякой на то нужды, и это прозвучало так буднично, как если бы он предлагал мне одеться потеплей.
Но во всяком случае я ему поверил: по сравнению с таким многотрудным мероприятием, как полет через русскую границу, идея подстрелить Билла Кери выглядела просто пустяком.
Я снова сел.
– Ну хорошо, выкладывай свой план.
Он спросил:
– Ты прихватил мой радарный приемник, когда на него наткнулся?
– Да, но я не знаю, работает ли он.
– Думаю, да. Это сильно облегчит задачу.
Он покопался во внутренних карманах куртки, вытащил сложенную карту и новенький сборник новелл и бросил их к моим ногам. Карта представляла собой план местности в масштабе одна миллионная, для летчиков Королевских Авиационных сил, выполненный в розово-лиловом цвете для чтения при красном цвете в кабине. Этот экземпляр имел порядковый номер 91 и предназначался для полетов в Хибинах, захватывая Южную Лапландию и около 120 миль русской территории – до берегов Белого моря.
Ничего подозрительного или особенного в ней не было: такую можно купить в любом приличном картографическом магазине. У меня уже была такая на «Бобре».
Сборник новелл оказался в желтой суперобложке, перегруженной сверхэмоциональными комментариями критиков.
Когда вы читаете их второй раз, то осознаете, что это они уже говорили о книгах других авторов.
На титульном листе был нацарапан огромный, небрежно выполненный памятный автограф «Алексу Джаду с лучшими пожеланиями», подписанный автором. Это что-то означало. Я вопросительно взглянул на Джада.
– Приложи правую сторону страницы на долготе 32 градуса и нижний край на широте 76 градусов 30 минут, – сказал он.
Я нагнулся за книгой, широко развернул ее и попытался это сделать. Он продолжал:
– Хвостик буквы «S» в конце слова «пожеланиями»[17]17
Wishes – пожелания (англ.).
[Закрыть] совпадает с точкой встречи. Это, должно быть, северный берег озера. Точки над буквами «і», как мы думаем, совпадают с расположением радарных станций.
Чистота и простота способа напомнила мне, как аккуратны были в SIS в деталях. Если они и делали ошибки, то только крупные. Я приподнял лист книги посмотреть, где предполагалось расположение радарных станций. Страница охватывала около сотни миль от верха до низа и содержала три «і» – и в подписи у автора была еще одна. Это определяло расположение трех станций на тридцать миль друг от друга и каждая в пятнадцати милях от границы. Убрав книгу, я стал внимательно изучать карту. Каждая станция была установлена на самом высоком и удобном месте, с которого легко перекрывались имеющиеся шоссе, железные дороги и отмеченные «зимники». Карта была изготовлена несколько лет назад, и некоторых новых дорог на ней не было, но тем не менее расположение станций отвечало требованиям раннего обнаружения целей в десятисантиметровом диапазоне волн.
Только для того, чтобы оценить степень достоверности и, стало быть, ожидаемой опасности, я спросил:
– Какой ранг информации?
Джад ответил:
– О, сведения вполне надежны.
– Ради Христа, я ведь не это спросил! – прорычал я. – Ты разговариваешь не с шестеркой из Королевских Воздушных сил. Какой ранг?
– Два.
Ранг «Два» означал, что в достоверности информации уверены, но никто не проверял ее собственными глазами. Под этим подразумевалось, что несколько самолетов шныряли взад-вперед над Баренцевом морем, не залезая в территориальные воды, и при помощи радарного приемника определяли расположение следящих за ними станций. Это может быть выполнено довольно аккуратно, но никогда не перевалит за ранг «Два», причем всего лишь в радиусе двухсот миль.
Я нашел на карте конечную цель нашего полета. Она находилась как раз за тем местом, где длинное узкое озеро соединялось с прямоугольным, а точнее в северной части прямоугольного.
Точка располагалась миль на сорок пять в глубине России, если по кратчайшему пути. Мне не нужно было пролетать над поселками, шоссе и железнодорожными путями, или, по крайней мере, карта об этом умалчивала. Но озеро находилось всего в двадцати милях от Кандалакши, единственного более-менее приличного города в этом районе на берегу Белого моря.
Я оторвался от карты.
– Полагаю, ты располагаешь информацией о второй линии радаров, которые могут работать в трехсантиметровом диапазоне?
Джад вынул окурок сигары изо рта и сказал:
– Она там есть, но не настолько близко, чтобы беспокоиться. Довольно сложно установить точнее, но в той округе все станции работают в десятисантиметровом.
– Это я знаю. Но что ты скажешь по поводу Кандалакши? Ведь там может быть аэродром и, соответственно, трехсантиметровые станции.
– Возможно, – кивнул он. – Но я считаю, рельеф местности им не позволит нас обнаружить.
Я снова посмотрел на карту и понял, что он мог быть прав. Почти все время можно было оставаться вне досягаемости локаторов, работающих в десятисантиметровом диапазоне, укрываясь в распадках и используя рельеф местности. Но оставалась все-таки пара возвышенных участков, которые предстояло пересечь и угодить в их поле зрения.
Правда, приемник может подсказать, когда это произойдет.
– Кстати, – заметил я, – почему не установить приемник с расширенным диапазоном? Тогда мы располагали бы куда более полной информацией.
– Не могу не согласиться, но оборудование старого образца слишком велико, чтобы его можно было провезти в «Остере» без ведома финской таможни, а новейшие малогабаритные приборы слишком засекречены. Никто не станет рисковать ими, слишком велика возможность провала, – тут он вежливо улыбнулся.
Я лениво улыбнулся. Эти ублюдки все предусмотрели, даже как выйти сухими из воды в случае возможных потерь. Но меня волновало то, что одной из этих потерь мог оказаться я.
– Ну, ладно, – сказал я, – а как в этом районе обстоят дела с местами базирования истребителей?
– Как я понимаю, по поводу ракет тебе не стоит беспокоиться, на этих высотах от них толку мало.
– А я и не беспокоюсь, меня волнуют истребители.
– Так, – он извлек огрызок сигары изо рта, хмуро посмотрел на него и затушил о ботинок. – Мы склонны полагать, что несколько машин могут размещаться в Кандалакше.
Всего в двадцати милях от места моего приземления.
Я тяжело вздохнул и ничего не смог сказать. Оставалось только вновь углубиться в карту.
– Ты и в самом деле собираешься этим заняться? – тихо спросила миссис Бикман.
Я встал и обошел вокруг чемодана.
– У меня нет выбора.
– Все будет нормально?
Я замер. Наступило время взглянуть правде в глаза.
– Такую же работу я выполнял семнадцать лет назад, – ответил я, немного подумав, – Тот же тип самолета, тот же приемник. Беспокоит меня только то, что с тех пор обстановка в мире несколько усложнилась, а я стал старше. Нет, думаю, мы можем погореть.
Возможно, лицо Джада немного побледнело, но он наверняка не изменил своего мнения.
– Когда вылетаем? – спросил я.
Он посмотрел на свои часы.
– Операция намечена на час ночи. Сколько тут лета?
– Около часа. Я не собираюсь лететь по прямой и воспользуюсь кружным маршрутом.
Он кивнул.
– Тогда отправимся к самолету… ну, скажем, через полчаса.
– Хорошо.
Он посмотрел на миссис Бикман.
– Не будете вы столь любезны хоть чем-то покормить меня? После того, как по дороге я слопал пару сэндвичей с копченой олениной, во рту у меня не было ни крошки.
Миссис Бикман покосилась на меня.
– Накорми эту скотину. А то он даже на спусковой крючок нажать не сможет, – бросил я.
Она медленно встала, пронзив Джада убийственным взглядом, и направилась к коробкам у плиты.
Я закурил и вновь уткнулся в карту. Комната была маленькой, тесной и душной, в густом табачном дыму раскачивалась лампа. Скоро комнату заполнил аромат разогреваемой еды. Все было так знакомо, как старая болячка, о которой ты уже успел забыть, а она вновь о себе напомнила.
Крошечная комната для экипажей на краю взлетной полосы не то на Шетландских островах, не то на Шпицбергене, где было так же накурено, как и сейчас, тускло светила красная лампа, и кто-то готовил в углу на плите мой последний ужин. Все старались меня не тревожить и только тихо перешептывались. Знакомая картина, все как обычно. Я сгорбился в углу над картой, стараясь проложить маршрут между горными хребтами. Информация второго ранга – расположение радаров, информация третьего ранга – позиции зенитных орудий и места базирования истребителей Люфтваффе, а пятнадцатая степень предполагала, что я так или иначе должен был добраться до цели.
Затем я долго натягивал комбинезон, вешал на шею пистолет-пулемет «стэн», чтобы в кабине он лежал у меня на коленях, как средство первой необходимости. Приклеивал пластырем к левому запястью резиновую капсулу с цианистым калием. К этому средству следовало прибегать уже после того, как воспользуешься первым…
А снаружи меня дожидалось небо как громадный купол ночного собора, и моей задачей было прокрасться между церковными скамьями и ущипнуть напрестольный покров на алтаре. Основная трудность такой работы состояла в том, что в глубине сознания всегда гнездилось предчувствие, что тебя непременно схватят.
Я отодвинул карту в сторону. Джад уже опустошил свою тарелку и ободряюще поглядывал в мою сторону. Миссис Бикман снова вернулась в свой угол, пускала носом табачный дым и спокойно смотрела на меня.
– Ну, как ты? – поинтересовался Джад.
– Плохо. Я снова начинаю думать, как шпион. И мне это не нравится.
Он хмыкнул и достал еще одну сигару. Я подтолкнул ему карту.
– Вот маршрут. Это лучшее, что можно было придумать.
Маршрут был разбит на четыре участка. Первые три пролегали приблизительно на юго-восток, потом на восток и северо-восток, образуя плавную кривую, пролегавшую по долинам и пересекавшую границу посередине и южнее трех радарных станций. Каждый участок был около двадцати пяти морских миль длиной. Четвертый резко поворачивал на юго-восток и на пятнадцать миль тянулся по речной долине к месту нашего назначения.
Джад взглянул на маршрут с сомнением.
– Выглядит слишком сложно, а сложные планы никогда не получаются.
– То же можно сказать и о простых планах – таких элементарных, как сама идея перескочить границу России, чтобы подобрать какого-то типа. Если желаешь, чтобы тебя поймали, можешь сам заняться прокладкой.
Он по-прежнему смотрел недоверчиво.
– Если выбрать простой и короткий маршрут, у них будет меньше времени, чтобы принять меры, если нас заметят.
– Джад, в этом деле нужно забыть о быстрых прорывах и не полагаться на удачу, даже если раньше она тебе не изменяла.
– Ну… – тут он пожал плечами. – Ты здесь хозяин.
За эту фразу ему следовало дать Нобелевскую премию по лицемерию.
Он встал и застегнул молнию на куртке.
– Пора собираться.
Ко мне подошла миссис Бикман.
– Ты считаешь задачу выполнимой?
Я почесал давно не бритую щетину на подбородке.
– Если это вообще можно сделать, то у меня получится. Правда, пилоты всегда так считают.
– Если ты вылетишь в девять, то разминешься с ним.
– Кроме всего прочего.
Она печально улыбнулась.
– Хочется думать, что вы вернетесь, – повернулась она к Джаду. – Если я не дождусь вашего возвращения, то подниму такой шум, что все газеты будут писать только об этом.
Джад кивнул.
– Если мы не вернемся, важные лица сразу об этом узнают.
Он вынул магазины из моих пистолетов, потом посмотрел на охотничьи ружья и винтовку на стене. Я понял, что Джад думает о том, что может случиться, когда она останется с ними одна.
– Она не попытается ими воспользоваться, – заверил я.
Джад вопросительно взглянул на нее.
– Обещаешь?
– Я не хочу, чтобы ты открывала пальбу, – сказал я Элис. – Мне известно о них гораздо больше, чем тебе. Если бы этим можно было чего-нибудь добиться, я бы давно занялся этим сам.
Она неохотно кивнула.
– И ты тоже без полной уверенности ничего не предпринимай…
Затем я прижал к себе миссис Бикман, маленькую, но сильную и теплую, поднял ее голову и поцеловал.
Она отступила назад и, стараясь сохранять спокойствие, сказала:
– Что бы ни случилось, мне не в чем себя винить.
Мне оставалось только кивнуть и отвернуться, но тут же я повернулся обратно.
– Дай мне напрокат свою губную помаду, ведь это незаменимый навигационный карандаш.
Она разыскала ее и протянула мне, добавив с улыбкой:
– Не забудь привезти назад.
Я улыбнулся в ответ и направился к выходу.
Глава 23
Ночь была скорее тусклой, чем темной, без звезд. Слоистые облака стали плотнее, и небо теперь походило на грязный, опутанный паутиной потолок, нависший над деревьями. Даже их вершины выглядели какими-то размытыми и отбрасывали на землю тусклые, неясные тени.
Оказавшись в тени, мне захотелось побежать, захотелось, чтобы небо заволокло тучами. Не исключено, мне просто не хотелось пулю в спину.
Пистолет Джада, насколько удалось разглядеть при свете лампы, был «смит энд вессон» тридцать восьмого калибра со срезанным курком. Удобное оружие, его легко прятать, но слишком короткий ствол выдавал, что прицельности хватит разве что для самоубийства.
Это меня не обнадеживало: Джад вряд ли собирался застрелиться, а неточный выстрел и не меткое оружие взаимно компенсировали друг друга.
Минут в двадцать одиннадцатого мы добрались до озера. Я залез в «Бобра», а Джад встал позади меня на поплавок, следя за моими действиями. Я отпустил тормоза, вылез из кабины и столкнул «Бобра» в воду.
Потом вернулся в кабину, щелкнул центральным выключателем и включил освещение, порылся в кармане дверцы и нашел старый, поцарапанный угломер. Когда Джад за моей спиной протиснулся в кабину через пассажирскую дверь, «Бобра» качнуло.
– Мне лучше остаться здесь, – решил он. – А где радарный приемник?
– Я никогда его не доставал. Он в багажном отделении, в последнем отсеке.
Джад отправился в хвостовую часть фюзеляжа, и самолет снова закачался. Кабина «Бобра» в ширину и высоту не намного превосходит четыре фута, так что добраться до хвостового отсека, перелезая через сиденья, было задачей не из легких. По той же самой причине мне будет нелегко завязать борьбу, тем более что он сидел сзади меня. А после того, как мы поднимемся в воздух и будем лететь в нескольких футах над землей, эта задача станет вовсе невозможной.
– А где мне закрепить антенну? – спросил Джад через некоторое время.
– Скорее всего, ты сейчас стоишь на решетчатом люке, просунь через крышку и выведи ее наружу, – сказал я и занялся измерением углов.
Выстрел прозвучал довольно приглушенно. Как только я сообразил, что Джад меня не застрелил, то повернулся, чтобы увидеть, что случилось.
– Извини, – сказал Джад. – Мне просто нужно было проткнуть крышку. Надо было тебя предупредить.
И он спокойно стал разматывать антенну. Я выключил огни и посмотрел на озеро. Вода была гладкая, как зеркало, вдали слабо маячили расплывчатые тени деревьев. При скорости ветра больше пяти узлов тумана не будет. И мне не придется о нем беспокоиться на той высоте, что я полечу. Но лучше б я подумал о ветре, чем о тумане.
Джад протиснулся ко мне и перебросил через мое правое плечо провод.
– Ты сможешь это подключить?
Мой радиопередатчик был британского производства, и штекер приемника подходил к его разъему питания. А я во время этого полета не собирался ни принимать, ни отправлять радиограмм.
– Спасибо, – поблагодарил Джад и потащился назад.
– До тех пор, пока я не запущу мотор, не включай эту штуку, – предупредил я.
– Хорошо, не буду, – проворчал он, держа в руке ручку антенны. – Если нас зацепят, я постараюсь дать тебе приблизительное направление и расстояние от нас. Хорошо?
– Сойдет.
Джад уселся на свое место. Позади двух передних кресел стояла еще одна пара, затем небольшое пространство, где в полу был вмонтирован откидной люк, а дальше начинался хвостовой отсек. Он уселся на сиденье по диагонали от меня. Ручка антенны оказалась за его спиной, так что он мог дотянуться и повернуть ее.
– У меня все готово, – счастливо улыбнулся Джад.
Часы показывали пять минут двенадцатого. Я протянул ему листок бумаги.
– С этой минуты ты – штурман. Будешь читать это мне, когда спрошу.
Он достал из кармана карандаш и пробежал им по строчкам.
– Выглядит несколько сложнее, чем обычно.
– Пусть это тебя не волнует. Все это ерунда, ведь все равно не известно, какой будет ветер.
Его улыбка заметно померкла.
– Как тебе будет угодно.
– Я предлагаю, давай пошлем все к чертовой матери и сразу полетим в Хельсинки попить пивка.
– Можно бы, если бы не тот тип.
Я кивнул и запустил мотор. Джад так ни разу и не оказался в пределах моей досягаемости, и теперь мне оставалось только отправиться в Россию.
Мы стартовали в семь минут двенадцатого.
Была еще масса уловок, к которым можно бы прибегнуть: пересосать горючее, или опустить вниз ручку аварийного отключения подачи топлива, или попытаться запустить мотор всухую. Вероятно, он не сумел бы разобраться, в чем дело, но-, хватило бы и одного подозрения, что я что-то сделал не так. Джад был преданным служакой и мог застрелить меня, только чтобы показать, что у него были серьезные намерения.
Я покружил над озером и на высоте двухсот футов взял курс 156, потом ударил по таймеру на приборной доске и спросил:
– Какое время проставлено на первом участке?
Позади загорелся миниатюрный фонарик.
– М-м… Двадцать две морских мили четырнадцать минут двадцать секунд.
Я нацарапал на панели рядом с часами губной помадой 14.20 и довел скорость до двухсот пяти узлов. Где-то вдалеке по левую сторону среди деревьев показался мерцающий свет, но это меня уже не касалось. Впереди была только ночь.
Ночные полеты сильно отличаются от дневных. Дело в том, что ты сидишь в тускло освещенной кабине и следишь за приборами, делаешь пометки на карте, вносишь небольшие коррективы в их показания. Постепенно все превращается в одну большую расползающуюся головоломку из скорости, направления, высоты и температуры. Решишь эту задачу, хотя бы приблизительно, – и ты в безопасности. Тебе никогда не узнать, чего удалось избежать на маршруте: вершины гор, которые ты миновал, и столкновения, которых удалось избежать. Такое теплое, уютное чувство. Так летают на регулярных авиалиниях.
Здесь совсем другое дело.
Я в кабине не проводил никаких вычислений и старался поскорее проскользнуть над верхушками деревьев, встревоженно поглядывая по сторонам, а точнее говоря, перед собой.
Надо было перевалить через горные кряжи, надвигавшиеся из темноты, и по стальному блеску воды в реке определить свое местоположение. Свет в моей кабине был выключен, словно я спрятался, но рокот мотора можно было услышать за пять миль, а радар мог выследить и за пятьдесят.
В наставлении говорится «выше и медленнее», но все мои помыслы были сосредоточены на том, чтобы лететь как можно быстрее и ниже. Я был крошечным насекомым в стране больших башмаков.
Таймер показывал пять минут сорок секунд. Самолет под прямым углом пересек четвертую из целой серии небольших речушек, она мелькнула под крылом и осталась далеко позади. Рельеф местности стал повышаться, обычный кряж, подобный тем, что избороздили всю Лапландию. Правда, каждая следующая гора была выше предыдущей, и они словно волны накатывались на самолет. Я подал немного вперед сектор газа, нос задрался, и мы стали карабкаться вверх.
– Сколько времени до последней вершины этого кряжа? – поинтересовался я.
Позади меня Джад был целиком поглощен своим приемником. Его шкала отбрасывала желтые блики на пухлые складки лица. Он посмотрел на меня, затем сверился с листком бумаги.
– М-м… семь минут тридцать секунд.
– Спасибо. Как идут дела?
– Никаких следов.
Таймер показывал семь двадцать. Следующей волны не последовало, и после секундного колебания я вернул сектор газа на место. Самолет опустил нос, и я постарался перевалить через хребет как можно ниже. Такие места были самыми опасными. В самой высокой точке, когда складки местности помочь уже не могли, мы были открыты перед локаторами, словно пришпиленная на булавке бабочка.
Самолет проскользнул над вершинами елей всего в тридцати футах.
– Ага, – пробормотал Джад и умолк, словно чем-то обескураженный, – Я думал, там что-то есть, – пояснил он.
– Просто помни, что ты ищешь их, а они тебя. Если ты ничего не найдешь, то я не буду на тебя в обиде.
Мы скользнули по склону, оказались в долине, пересекли озеро слева и снова стали набирать высоту. На этот раз я подал сектор газа немного вперед. Таймер показывал одиннадцать минут десять секунд. Казалось, время застыло на месте. Я не слишком точно придерживался маршрута: озеро следовало пересечь точно посередине. Но нужно было проявлять большую осторожность. Это куда важнее, чем точное следование курсу. Мне вспомнился голос из моего далекого прошлого:
– Я могу назвать тебе массу пилотов, которым крылья самолетов не стали бы надгробием, если бы они чуть больше проявляли бдительность, почаще смотрели вокруг и поменьше полагались на дюйм защитной брони.
Я усмехнулся. Он был абсолютно прав, но давно уже лежал в могиле. Не многим удалось пройти всю войну. Меня спасло лишь то, что прежде чем удача повернулась ко мне спиной, меня выставили из армии.
За высшей точкой подъема и последним рядом деревьев местность выравнивалась, и я замедлил набор высоты, но все-таки взял сектор газа на себя.
Джад ахнул и затараторил:
– Локатор почти прямо перед нами… градусов на пять левее… Теперь пропал.
Мы снова скользнули вниз над склоном. Я сбросил газ до отказа и уменьшил обороты двигателя. Сейчас машина делала двести двадцать пять узлов.
В кабине царила тишина, которую нарушал только рев ветра из-за плохо пригнанных дверей.
– Что ты сейчас делаешь? – спросил Джад.
– Стараюсь пересечь границу как можно тише. Есть возражения?
Когда Джад придвинулся к окну и стал смотреть вперед, «Бобра» качнуло. Долина внизу была затянута туманом. Потом заблестела вода в реке, вот появилась и еще одна. Где-то перед моим правым поплавком они сливались вместе, а затем появилась широкая, неестественная прогалина среди редкого леса. С обеих сторон просека терялась во мраке ночи. Это была граница.
– Новый курс? – потребовал я.
Джад заерзал и щелкнул фонариком. Я слегка накренил машину на левое крыло, стараясь не терять скорость быстрее, чем следовало, чтобы не выводить двигатель на полные обороты. По крайней мере, пока не уберемся подальше от границы.
Отсюда граница представляла собой несколько рядов колючей проволоки, охраняемых человеком с собакой и телефоном. Но ни человек, ни собака меня сейчас не волновали.
– Один-ноль-шесть, четырнадцать минут, – раздался голос Джада.
Я остановил таймер, сбросил показания и запустил снова. Цифры 14–20, нацарапанные губной помадой на приборном щитке, стирать не стал – они еще могли пригодиться.
– С этой минуты мы находимся на нелегальном положении. Ты уверен, что не хочешь послать все это к чертовой матери и смотаться в Хельсинки за пивом? – спросил я.
– Пива я куплю потом, – отозвался Джад.
– За счет секретной службы?
– Мы проведем его, как расходы на медицинские нужды. А тебе не приходит в голову прибавить газу, пока мы не врезались в гору?
– Спасибо за напоминание, – отозвался я, но оставил все как есть. Скорость уменьшилась до девяноста узлов и продолжала падать. Первый кряж, ощетинившийся лесом, выплыл передо мной из тумана, словно изображение на фотографии в кювете с проявителем, и попытался преградить нам путь. Скорость упала до восьмидесяти. Таймер уже насчитал сорок секунд. Значит, мы на милю удалились от границы. Я начал медленно набирать высоту, стараясь при этом удержать семьдесят узлов. Двигатель завыл. Стрелка указателя скорости дрожала на отметке семьдесят. Первая линия деревьев прошла в тридцати футах под нами.
– Ты немного опаздываешь, – заметил Джад.
– Если у тебя есть возражения, изложи их в письменной форме, и тебе объяснят, что это мое дело.
– Мне уже об этом говорили.
– Вот и хорошо. Сосредоточься и дай мне расчеты по этому отрезку маршрута.
Снова загорелся фонарь.
– После гребня в десяти морских милях будет река. Пять с половиной минут полета. Потом кряж в тысячу футов, а за ним излучина реки в пятнадцати с половиной милях…
– Это поможет нам выжить.
На семидесяти пяти узлах мы перевалили через кряж. Мне хотелось бы немного прибавить высоту, но для этого пришлось бы прибавить оборотов. А полный газ моего мотора разбудит любой сибирский гарнизон.
Мы снова карабкались вверх по склону, чтобы проскочить выступ, который вздымался перед нами справа налево.
– Радар, – неожиданно выпалил Джад – Отчетливый сигнал справа, курс приблизительно сорок градусов. Очень сильный. Он в двадцати милях от нас. Все.
– Это южная станция в двадцати милях от нас.
– Они нас засекли. И с каждым оборотом антенны мы появляемся на его экране. Стрелку так зашкаливает, что она вот-вот сломается.
– Тогда придется раздобыть новую.
– Неужели ты ничего не можешь сделать? – тревоги в его голосе не чувствовалось, но видно было, что он злится.
– Конечно, могу. Нужно сбегать в магазин и купить субмарину, а ты подождешь меня здесь, – я умолк и снизился до тридцати футов. Четко очерченные силуэты деревьев на гребнях скал проявлялись из сероватой дымки и исчезали под нами.
– Он нас не видит, – успокоил я Джада.
– Почему?
– Позади нас рельеф повышается. Нас просто невозможно заметить на его фоне. Разверни свою антенну на сто восемьдесят градусов, и ты получишь отраженный сигнал почти такой же силы. Заметить нас просто невозможно.
Не доверяя моим словам, он начал манипулировать с антенной. А возможно, Джад просто учился тому, что иногда надо затаиться и ждать. Никаких уверток и метаний из стороны в сторону, потому что это лишь выдаст твое присутствие и не оставит никаких шансов.
– Сигнал появляется с теми же интервалами, – заметил он через некоторое время. – Если бы нас засекли, то наверняка сузили бы сектор обзора… Извини, я забыл, что ты уже прошел через все это.
– Я пытался забыть об этом.
«Бобер» перевалил через очередной гребень и, опускаясь в долину, стал набирать скорость.
– Сигнал слабеет, – заметил Джад. – Теперь совсем исчез.
Над долиной машина выровнялась. Приближалась самая неприятная минута. Сигнал локатора мог появиться снова, и мне было точно известно, где это может произойти: в точке поворота на третий отрезок пути. В этом месте мы окажемся в поле зрения сразу двух станций, и нужно ускользнуть поскорее. Но до этого момента оставалось еще десять минут.
Дно долины было довольно плоским. Местами встречались островки веретенообразных елей, невысокие гребни чередовались с лоскутками крошечных озер и просто участками голого камня, где даже ели не за что было зацепиться. Я старался лететь как можно ниже, но мне не нравилось, что над озерами стал подниматься туман.
Возможно, это только казалось. Так, просто некая расплывчатость очертаний, словно на получившейся нерезко фотографии. Но еще только едва перевалило за полночь. Температура воздуха продолжала падать, а разность температур воздуха и воды увеличивалась. Если не будет ветра, туман может продержаться до восхода солнца.
Я занервничал, поднялся до шестидесяти футов и бросил взгляд на таймер. Прошло пять минут. Еще через минуту появится река, а там снова начнется подъем.
– Ничего не видно, – сказал Джад.
– Мы спрятались в яме. Здесь им нас не достать, – в поисках сигареты я порылся в кармане и протянул ее Джаду, – Прикури, пожалуйста. Мои глаза привыкли к темноте. Не хочу смотреть на пламя.
Он понимал, о чем идет речь. Нужно не меньше получаса, чтобы глаза привыкли к темноте, и несколько минут реадаптации после того, как чиркнешь спичкой перед носом.
Позади меня вспыхнул тусклый огонек, и он вернул мне сигарету.
– Благодарю. Кстати, что ты собираешься там подобрать?
– Одного парня.
– И все? Сколько он весит?
Внизу промелькнула река. Отблески света очерчивали ее русло. Джад пробормотал нечто невразумительное.
– Джад, ведь там может быть груз, – сказал я. – Сам человек благополучно мог пройти эти сорок пять миль, и, черт побери, это было бы гораздо безопаснее, чем забирать его на самолете. Особенно учитывая подготовку, которую он получил в вашей конторе. Ну, я надеюсь, тебе известно, какой груз может взять «Бобер».
– Я знаю. Консультировался с Лондоном.
Наверняка так и было.
– И все-таки я не понимаю, что ему там делать.
Он оставил мое замечание без ответа.
Поверхность земли снова начала подниматься, и самолет одновременно начал набирать высоту. Это был просто холм, отделявший реку, которую мы миновали, от одного из ее притоков. За ним мы миновали долину, по которой тот протекал, и стали приближаться к горному кряжу: самой открытой точке нашего маршрута.
Когда самолет перевалил через холм, нас слегка зацепило локатором, но оператор вряд ли смог что-нибудь заметить, и мы благополучно проскользнули в долину.
Джад снова зажег свой фонарик.
– Через десять минут двадцать секунд с начала полета на этом участке нам должна встретиться река.
– Хорошо.
Таймер отмерил семь минут сорок секунд, а часы показывали двадцать восемь минут после полуночи.