Текст книги "Покушение"

Автор книги: Георгий Вачнадзе

сообщить о нарушении

Текущая страница: 29 (всего у книги 47 страниц)

Подобные блага надо было заслужить. О методах обработки Агджи дает представление его собственное признание, которое он сделал в письме своему брату Аднану в ноябре 1981 г. (оно было опубликовано позже в турецкой печати); «С 13 мая, с момента ареста, я живу в условиях тщательно спланированного и изощренного террора. Меня избивают, надо мной издеваются. У меня лишь одна рубашка и пара штанов, нет носков, нет ботинок. Если я прошу одежду, мне говорят: «Пока не признаешься (то есть пока я не займу недостойную линию и не пойду на клевету), будешь жить вот так». Ясно, какой «линии» от него добивались. Искусство убеждать проявили в беседах с Агджой многие. Часть правды в том, как обрабатывали Агджу, сообщила западная пресса. Итальянский буржуазный еженедельник «Эспрессо» 10 января 1983 г. опубликовал статью Пьера Луиджи Фиконерри, озаглавленную «Отгадай, кто постучит в тюремную камеру?». Автор приводит в ней список посетителей Агджи в тюрьме, хотя и явно неполный.

В конце сентября 1981 г. в связи с ежегодным праздником тюремных надзирателей епископ города Асколи-Пичено монсеньор Морганте решил поговорить с убийцей. Разговор длился около двух часов. После этого визита задача поддерживать контакты с убийцей была возложена на тюремного капеллана падре Сантини, который сновал между тюремной камерой и епископатом.

29 декабря Агджу посетили представители спецслужб. Они представились: майор Луиджи Петручелли из СИСМИ (служба военной информации и безопасности при министерстве обороны. – Ред.) и доктор Алессандро Бонагура из СИСДЕ (служба информации и безопасности при министерстве внутренних дел. – Ред.). В кармане у них – официальное разрешение за подписью доктора Джангреко из министерства юстиции. Чего же они хотели от него и что предлагали взамен?

Официальным поводом посещения было выяснение некоторых обстоятельств, предшествовавших покушению. Комментируя это событие, бывший в то время министром обороны Лелио Лагорио скажет, что именно «в данном случае впервые стало ясно, что Агджа может нарушить молчание». Имели ли место и Другие подобные визиты? По всему видно, что да. В докладной записке квестуры, направленной 31 августа 1982 г. в следственный отдел, говорится о «проверках, проведенных компетентными органами».

Первой непосредственной целью обработки Агджи было вселить в него страх. Угрозы, как видно, дали результаты. В беседе с заместителем директора бюро ЦРУ в Риме, состоявшейся 9 ноября 1982 г., министр внутренних дел Италия Вирджилио Роньони сказал следующее: «Несколько месяцев назад итальянское правительство проинформировало Агджу, что не может больше расходовать средства на его содержание в одиночной камере. Последний решил, что его переведут в обыкновенную тюрьму и сразу же убьют. Так он пришел к решению сказать, что убить папу ему поручили чиновник» болгарского правительства» («Нью-Йорк тайме», 27.12.1982).

Вторым способом воздействия были обещания значительно сократить срок наказания. Показателен в этом отношении разговор Агджи с его служебным (т. е. назначенным судом, а не нанятым самим подсудимым) адвокатом Пьетропаоло д'Овидио, работавшим с Агджой на обоих римских судебных процессах. Вот часть этой беседы («Эспрессо», 2.2.1982):

«Агджа: – Если я скажу то, что знаю, насколько мне сократят срок?

Пьетропаоло д'Овидио: – Не знаю, это зависит от многого. Может быть, до 20 или 25 лет.

Агджа: – Столько лет! Службы обещали мне всего 10 лет.

Заключенный осведомлен лучше адвоката. Как раз в этот момент правительство обсуждает законопроект о стимулировании террористов к сотрудничеству с властями, в котором допускается замена пожизненного заключения десятью годами тюрьмы. Имеется в виду законодательный акт, озаглавленный «Меры по защите конституционного порядка», который будет обнародован 28 мая 1982 г.

Впрочем, лично Роньони настаивает перед премьер-министром, чтобы пункты закона были расширены и охватывали не только подсудимых, но и осужденных, к категории которых, по его словам, относится несколько «важных птиц». В их число входит и Агджа. Следует отметить, что адвокат Пьетропаоло д'Овидио был послан в Асколи-Пичено именно министром Роньони, который поставил ему задачу изучить настроение заключенного и оказать на него воздействие, чтобы заставить, «раскаяться». Дело передано судебному следователю, но министр внутренних дел продолжает проявлять к нему активный интерес».

Итак, Агджа решается на большую ложь из страха, что его могут убить, и желая воспользоваться законом о сокращении наказания. А также, вероятно, и в силу неких уже существующих обязательств о лояльности в отношении пока неизвестных нам лиц. Решение зреет медленно, но Мартелла не торопится. Занимаясь этим делом уже три месяца, Мартелла все еще держит Агджу в Асколи-Пичено. Провинциальный климат влияет на «раскаяние» лучше столичного. Еще до перевода в римскую тюрьму «Реббибия» турок знает, что должен обвинить болгар. Но как? Состоявшийся 8 февраля 1982 г. первый допрос оказался абсолютно бесплодным. Заключенный использовал старые вымыслы или молчал. То же самое повторялось и в следующие недели. «Провинциал» не знал, что именно рассказывать. Затем положение внезапно изменилось. В конце апреля 1982 г. Агджа сам. посылает судье-следователю записку с просьбой выслушать его. Урок преподали Агдже в период между февралем и апрелем 1982 г.

Судя по показаниям на римском суде близкого к Кутоло мафиози Пандико, который начал говорить еще откровеннее в отместку за убийство членами мафии его родных, где-то в марте-апреле 1982 г. агенты итальянских спецслужб ознакомили Агджу с компрометирующими материалами, якобы «доказывающими» причастность Антонова и его болгарских коллег к покушению на главу римско-католической церкви.

Выяснилось, что помимо государственных чинов и священнослужителей свободный доступ в изоляционную камеру Агджи имели и преступники, отбывающие заключение в той же тюрьме. Особое внимание привлекает предводитель неаполитанской мафии (каморры) Рафаэле Кутоло, приговоренный к восьми годам заключения. Дон Рафаэле продолжал руководить делами своей преступной организации из оснащенной всеми удобствами камеры. Не случайно тюрьма в Асколи-Пичено получила название «веселой тюрьмы дона Рафаэле Кутоло» (газета «Монд» за 19–20 июня 1983 г.). Агджу приводили в покои дона Рафаэля, чтобы посоветоваться с ним по различным вопросам, и в первую очередь о том, как прекратить анонимные угрозы в его адрес. Во время следствия Агджа заявил Мартелле (стр. 331–332, том II, папка 2 протоколов допроса), что в тюрьме Асколи-Пичено он не был в изоляции, а наоборот, имел возможность контактировать и беседовать с членами «красных бригад» и что тюремные власти предлагали ему перейти в их камеру.

Сообщения о всех этих странных контактах Агджи в период его строгой изоляции появились после крупной операции, проверенной полицией против каморры 17 июня 1983 г. Тогда были изданы ордера на арест 856 членов мафии, в числе которых фигурировали видные политические и государственные деятели, судьи прокуроры, бизнесмены, священнослужители и даже телевизионные знаменитости. Один из арестованных был постоянным посетителем и духовным наставником Агджи в тюрьме «Марино дель тронто» – это тюремный священник отец Саверио.

Итак, пусть читатель обратит внимание – 1983 год. Уже тогда итальянская пресса заговорила о тех, кто признался в ром, что обрабатывал Агджу в тюрьме. Но судья-следователь И. Мартелла остался слеп и глух, не отразив в своем пространном обвинительном заключении (1247 страниц, конец 1984 г.) ничего из того, что могло бы противоречить его фальшивке о «болгарском следе». И только в конце второго римского судебного процесса, осенью 1985 г. в «Форо Италико» судьями были заслушаны и приобщены к делу показания каморристов, в частности Дж. Пандико (который в 1985 г. повторил лишь то, о чем заговорил сразу после своего ареста в 1983 г.).

Еще летом 1983 г., 21 июня итальянская газета «Унита» писала: «А не секретные ли службы поручили каморре и Кутоло заставить убийцу «раскаяться»? Ответ на этот вопрос можно было найти и в показаниях задержанного в Италии в конце 1983 г. некоего Джузеппе Чиллари.

Когда следователи Санта-Кроче и Мерлино из южного итальянского города Салерно приступили к допросу «раскаявшегося» каморриста Чиллари, они и не предполагали, что его показания выйдут далеко за рамки уголовной хроники. Однако произошло именно так. Чиллари, «правая рука» одного из боссов «новой организованной каморры» Винченцо Казилло, после того, как последний взлетел на воздух вместе со своим автомобилем, сделал сенсационное признание. Он сообщил ряд фактов, касающихся взаимоотношений между главарями неаполитанской каморры, руководителями масонской ложи «П-2» и итальянскими секретными службами. Особый интерес вызвали показания каморриста, проливающие дополнительный свет на то, как в тюрьме города Асколи-Пичено обрабатывался турецкий террорист Али Агджа.

Новым в показаниях Чиллари было сообщение о том, что в тюрьме Асколи-Пичено Али Агджу многократно навещал мафиози Франческо Пацьенца. Итальянские газеты, ссылаясь на показания каморриста, писали, что именно он отрабатывал с Агджой «болгарскую версию». Пацьенца показал турецкому террористу фотографии трех болгарских граждан, которым затем было предъявлено обвинение в «причастности к заговору». Агджа запомнил фотографии болгарских граждан и без труда «опознал», когда ему показали их итальянские следователи. Это «свидетельство» убийцы послужило поводом для ареста Сергея Антонова.

Кто же такой Пацьенца и по чьему заданию он обрабатывал Агджу? Уроженец южной итальянской провинции Таранто Франческо Пацьенца был одним из доверенных лиц сицилийской мафии и по ее заданию, прикрываясь строительным бизнесом, занимался подпольной торговлей оружием. Одновременно он был другом и близким сотрудником руководителя СИСМИ генерала Джузеппе Сантовито (с этого поста генералу пришлось уйти, когда стала известна его принадлежность к ложе «П-2»; в 1983 г. он был арестован и затем умер в тюрьме при довольно странных обстоятельствах). Пацьенца выполнял «деликатные поручения» генерала и регулярно получал от СИСМИ солидные вознаграждения. Проходимец и авантюрист, он с помощью покровителя вошел в определенные влиятельные круги Италии и стал там своим человеком. С другой стороны, Пацьенца был тесно связан с американским гангстерским синдикатом «коза ностра» и некоторыми должностными лицами Соединенных Штатов. Он, как челнок, сновал между Римом и Нью-Йорком. Чье именно задание выполнял Пацьенца, обрабатывая Агджу? Несомненно одно: за его спиной стояли западные секретные службы. Во всяком случае, показания Джузеппе Чиллари приоткрыли завесу секретности над тем, как была организована и проведена одна из самых грязных провокаций империалистических разведок против социалистических стран.

Итальянский журнал «Эспрессо» писал 9 декабря 1984 г.: «Имя Пацьенцы, бывшего начальника «Супер-СИСМИ» человека, поддерживающего тесные контакты с бывшим госсекретарем США Александром Хейгом и Майклом Лединым (Пацьенца называет его агентом «Зет-3» из «Супер-СИСМИ», связанным с государственным департаментом), замешано в сложных интригах вокруг покушения на папу Иоанна Павла II». Бывший директор римского бюро журнала «Панорама» Андреа Барбьери также подтверждает, что «Супер-СИСМИ» и лично генерал Сантовито вынашивали планы приписать совершение какого-нибудь террористического акта международному терроризму, силам, «направленным с Востока». Он рассказывал, что в сентябре 1980 г. Пацьенца привел его к шефу СИСМИ Сантовито, который жаловался на то, что «Панорама» отдает предпочтение его гражданским соперникам из СИСДЕ (служба внутреннего сыска Италии). Он намекнул, что если «Панорама» станет шире отражать деятельность ведомства Сантовито, СИСМИ в долгу не останется: журналу будет предоставлена информация о сверхсекретном досье, связанном с «международным терроризмом и странами Восточной Европы». В материале, опубликованном «Эспрессо» 24 июня 1985 г., упоминаются также имена Уго Систи и Лелио Лагорио. Кто они?

Первый по протекции генерала СИСМИ Музумечи был назначен 14 января 1982 г. директором итальянских тюрем. После того как было разоблачено существование «Супер-СИСМИ» и Музумечи потерпел провал, Уго Систи пытался вмешиваться в работу прокуратур Реджо-Эмилии и Флоренции, чтобы пустить их расследование по ложному следу. 14 февраля 1984 г. его освободили от занимаемой должности «по состоянию здоровья». В 1985 г. его привлекли к судебной ответственности в ходе процесса, ведущегося в Риме против «Супер-СИСМИ».

Что же касается Лелио Лагорио, то когда началась антиболгарская провокация в Риме, он занимал должность министра обороны Италии. Так называемое «участие болгар» в покушении на папу он назвал «актом войны в мирное время». А недавно вышла книга Джузеппе Зуппо и Винченцо Чирини «Операция Моро» (Рим, 1985), в которой сообщается, что Лагорио в свое время был главным редактором журнала «Реджионе е сочиэта», а его самым активным сотрудником. Джованни Сенцани, террорист из «красных бригад»! Странная комбинация, в которой на процессе в «Форо Италико» стоило бы разобраться подробно.

В первые же недели лета 1985 г. выяснилось, что на судебном процессе в Риме «болгарского следа» нет, что в него не верит никто из присутствующих в зале «Форо Италико», что, несмотря на желание обвинить болгар, обвинение не располагает другим свидетелем, помимо Агджи. Последний уже был внутренне готов к появлению новых лжесвидетелей в пользу «болгарской версии», когда в бетонном бункере судебного заседания произошел курьезный случай. Призывая к соблюдению тишины в огромном и набитом битком зале, председатель суда Сантиапики несколько раз повторил: «Пациенца!» (что в переводе с итальянского означает «Спокойствие!»). Не поняв о чем речь, Агджа подскочил в своей клетке к микрофону и заорал: «Франческо Пацьенца? Да я его знаю, знаю его хорошо! Этот Пацьенца – сотрудник итальянской разведывательной службы СИСМИ, однако он находится в США, американцы не желают экстрадировать его, а он мог бы рассказать многое».

На следующий день, 19 июня 1985 г., судья Сантиапики, пытаясь распутать клубок как всегда исключительно запутанных показаний Агджи, спросил, откуда ему известны имя и внешность четвертого террориста из организации «серых волков», помогавших ему в момент покушения? (Агджа еще раньше признался судье, что никогда в жизни с Омером Ай по кличке Акиф, арестованным в ФРГ и в свое время допрошенным там выездной бригадой римского суда, знаком не был. Тем не менее указал на Акифа на увеличенной фотографии площади Св. Петра, предъявленной преступнику для опознания находившихся на ней людей в 17 часов с минутами 13 мая 1981 г.) Сантиапики потребовал, чтобы Агджа сообщил, кто дал ему в тюрьме информацию о существовании Омера Ай.

«Им был Франческо Пацьенца», – пробормотал Агджа.

В зале поднялся шум. Ведь признание Агджой его контактов в тюрьме с международным аферистом и агентом западных секретных служб Ф. Пацьенцей является косвенным подтверждением правдивости разоблачений, сделанных в интервью журналу «Эспрессо» боссом каморры Дж. Пандико, который указал на причастность итальянских секретных служб и лично Пацьенцы к делу о покушении на папу римского.

Защитники С. Антонова потребовали немедленно воспроизвести звукозапись того, что только что невнятно произнес Агджа. Когда все убедились, что Агджа назвал именно Пацьенцу, председатель суда спросил его, что означает это признание. Агджа ответил: «Недавно в качестве пешки использовали одного члена каморры, чтобы заявить, что Агджа был убежден, каморрой пойти на раскаяние. С ней же я ничего общего не имею. Я всегда говорил правду, и никто никогда мне ничего не подсказывал. Вместе с тем я встретился с Франческо Пацьенцей, и тот попросил меня о сотрудничестве.». Зал взорвался. Выждав некоторое время, пока страсти улягутся, председательствующий спросил, где именно террорист встречался с Пацьенцей. Агджа, не задумываясь, быстро ответил: «Я виделся с ним в тюрьме в городе Асколи-Пичено, мне кажется, в марте или в апреле 1982 г.». В 1985 г. председатели по крайней мере трех самых громких судебных процессов в Италии не отказались бы допросить Франческо Пацьенцу, которого в то время заботливо готовили спецслужбы США, перед тем как выдать итальянским судебным властям, уже приговорившим его в тот год к длительному тюремному заключению по делу о деятельности руководимой им так называемой «Супер-СИСМИ» – подрывной группировки, созданной из членов тайной масонской ложи «П-2» в рамках итальянской службы военной разведки и контрразведки СИСМИ.

24 июня 1985 г. Агджа назвал бывшего заместителя директора СИСМИ, генерала Пьетро Музумечи «третьим человеком из секретных служб», посетившим его в тюрьме г. Асколи-Пичено. В те же дни, но на другом судебном процессе генерал будет в бешенстве доказывать журналистам: «Я не знаю никакого Пандико! Я никогда не видел Агджу! Это заговор против меня! Я никогда не был в тюрьме Асколи-Пичено!..» Генерал лгал. Еженедельник «Эспрессо» (1июля 1985 г.) поместил статью, в которой анализируются два доклада карабинеров, опровергающие генерала Музумечи.

Первый доклад (доклад карабинеров участка в Венароте, провинции Анкона) был направлен в прокуратуру в Асколи 14 ноября 1984 г. Командир участка Фламинио Берберини информировал судью, что 28 августа 1981 г. генерал Музумечи находился в Асколи-Пичено. Во втором докладе, разосланном судьям в Асколи, Болонье и Неаполе, содержатся сведения о том, что генерал Музумечи ездил в Асколи в декабре 1981 г. Налицо странное «совпадение». В одном из докладов говорится о Декабре 1981 г. А ведь именно 29 декабря того же года, как уже говорилось выше, представители итальянских спецслужб майор Петручелли из СИСМИ и д-р Бонагура из СИСДЕ в сопровождении третьего лица (один раз его представили как «переводчика с английского», а другой как сотрудника министерства юстиции) посетили Агджу в его камере с разрешения судебных следственных органов. До сих пор личность третьего посетителя не установлена, не развеяны и сомнения ряда итальянских журналистов насчет того, что гости к Агдже наведывались не один раз. Ничего не меняет по существу и тот факт, что к тому времени, к которому относятся упомянутые события, П. Музумечи уже был вынужден расстаться со своей высокой должностью в СИСМИ в результате разразившегося скандала вокруг противоправной деятельности «особого отдела» этой службы, который он возглавлял. Но уйдя на пенсию, генерал продолжал оставаться «своим человеком» среди итальянских контрразведчиков и поддерживал нужные связи. В его новом качестве ему было даже удобнее выполнить деликатное задание. Не сняли с сотрудников СИСМИ подозрений в обработке Али Агджи и показания в зале суда в «Форо Италико» бывшего руководителя этой итальянской спецслужбы генерала Нино Лугарези. Он также безуспешно пытался опровергнуть показания Дж. Пандико. По свидетельству Н. Лугарези Али Агджа сам попросил в октябре 1981 г. встречи с работниками итальянских секретных служб с тем, чтобы выторговать в обмен на свои показания сокращение срока наказания или даже освобождение. Первоначально генерал не удовлетворил эту просьбу. Но после личного вмешательства министра внутренних дел он переменил принятое решение и направил на переговоры с Али Агджой своего сотрудника майора Сандро Петручелли. Вместе с работником секретной службы министерства внутренних дел СИСДЕ Луиджи Бонагурой они «навестили» турецкого террориста с тюрьме Асколи-Пичено. С. Петручелли и Л. Бонагура, давшие в свою очередь показания на закрытом судебном заседании в Риме, признали, что во время встречи с Али Агджой турецкий террорист не выдвинул обвинений ни против Болгарии, ни против Советского Союза и подтвердил, что действовал в одиночку. Эти свидетельства отнюдь не противоречат показаниям Дж. Пандико, а, скорее, косвенно подтверждают: ведь каморрист утверждал, что обработка Али Агджи в тюрьме Асколи-Пичено началась в начале 1982 г., то есть после визита двух сотрудников итальянских спецслужб в тюремную камеру.

В октябре 1984 г. захлопнулись ворота римской военной тюрьмы за арестованными бывшим заместителем директора СИСМИ П. Музумечи и его ближайшими сотрудниками – полковниками Дж. Бельмонте и С. д'Элизео, капитаном В. Артинчелли. Заключенных обвинили в незаконном хранении оружия и взрывчатки, а двум из них – генералу Музумечи и полковнику Бельмонте – пришлось давать показания в связи с. взрывом 2 августа 1980 г. на железнодорожном вокзале в Болонье, где погибло 85 человек и свыше 200 человек были ранены. Кто организовал и осуществил эту чудовищную террористическую акцию? До сих пор итальянская Фемида не дала ответа на этот вопрос. Все цепочки, которые вели к преступникам, неизменно обрывались. По поступившим в распоряжение прокуроров данным, генерал Музумечи и полковник Бельмонте в январе 1981 г., то есть в то время, когда следствие о взрыве вокзала в Болонье было в самом разгаре, предприняли меры с – тем, чтобы повести расследование по ложному пути. Для этого по их указанию в один из вагонов железнодорожного состава, следовавшего из Таранто в Милан через Болонью, был заложен еще один крупный заряд взрывчатки. «Анонимный» звонок по телефону предупредил об этом полицейских. Те обнаружили заряд как раз, когда поезд подошел к Болонье. Вместе с взрывчаткой в купе оказалась пачка западногерманских газет. Вскоре после этого генерал Музумечи официально информировал болонских следователей, что организаторами взрыва были четыре западногерманских террориста, входивших в известную группу Гофмана. Естественно, следователи пошли по следу, указанному столь авторитетным чином, как заместитель директора СИСМИ. Пошли и оказались в тупике, потеряв драгоценное время. Возник вопрос: какой смысл был генералу Музумечи сбивать с толку следователей и тем самым оказывать пособничество террористам? Ответ на этот вопрос прост: генерал принадлежит к верхам масонской ложи «П-2». Еще будучи полковником-карабинером, Музумечи вступил в ложу и даже вошел в ее «центральную группу», которой непосредственно руководил главарь ложи Личо Джелли. I Ложа открыла ему путь в верха СИСМИ, а он служил ей верой и правдой. Одна из целей «П-2» состояла в том, чтобы не допустить сдвига Италии влево. Для этого Личо Джелли использовал неофашистских террористов. В Италии привыкли ко всякого рода скандалам, однако скандал, связанный с арестом верхушки «специального отдела» СИСМИ, выходил за рамки привычного. Дальнейшее расследование преступной деятельности бывших руководителей СИСМИ привело к новым сенсационным разоблачениям.

Имена генерала итальянской военной разведки П. Музумечи, главы неаполитанской каморры Р. Кутоло, международного афериста Ф. Пацьенцы и террориста М. А. Агджи не случайно в одном ряду. Они были хорошо знакомы друг с другом и вошли в преступный сговор, в результате которого Агджа был обработан соответствующим образом в тюрьме, и таким образом родился «болгарский след». Летом 1985 г. об этом заявил участник этой акции итальянский мафиози Джованни Пандико благообразный на вид уголовник, который в свое время был правой рукой всемогущего босса каморры Р. Кутоло и вместе с ним отбывал заключение в тюрьме строгого режима в городе Асколи-Пичено. Признания «раскаявшегося» Пандико были сделаны им в ходе судебного заседания 11 апреля 1985 г. в присутствии других двух с половиной сотен подсудимых, членов каморры, и позже – в интервью двум итальянским журналам. Сотрудничать со следствием в Неаполе заключенный Пандико начал 1 марта 1983 г. Он раскрыл истину о десятках правовых преступлений каморры. Статут секретаря Кутоло в то время, вероятно, спасал его от кровной мести, неизбежной для других мафиози, согласившихся сотрудничать с правосудием. Но после показаний об обработке Али Агджи над головой Пандико начали сгущаться тучи. В судебном заседании в него швырнули бутылку с водой, а на словах передали: «Едва ли будет тебе до смеха, когда придется умирать». Вслед за этой угрозой были убиты мать Пандико и тяжело ранена невеста его брата. И тогда Пандико решился на главные свои заявления. На страницах печати он заявил, что руководство «специального отдела» СИСМИ вместе с генералом Музумечи и Ф. Пацьенцей придумали «болгарский след».

Чтобы понять, что произошло весной 1982 г. с Агджой в тюрьме г. Асколи-Пичено, необходимо вспомнить, что именно в этом тюремном заведении закончились тогда тайные переговоры между представителями «специального отдела» СИСМИ и Р. Кутоло, в результате чего был освобожден из «плена» за огромный выкуп наместник христианско-демократической партии в Неаполе Чиро Чирилло, похищенный в апреле 1981 г. террористами из пресловутых «красных бригад». В тюрьму сотрудники секретных служб проходили когда хотели. Но не будем пересказывать слова Дж. Пандико из интервью редакции журнала «Эспрессо» (15.6.1985), а приведем их полностью.

«Это нечто большее, чем тюрьма, – говорит Пандико. – Это самая настоящая штаб-квартира новой неаполитанской. мафии. Следует сказать также, что с 1981 г. по весну 1982 г. в тюрьме в Асколи-Пичено тюремные власти ничего не значили. Все решения принимали мы. И каждый, кто нуждался в помощи, должен был обращаться к нам. Именно так в конце концов произошло с раскаянием Агджи.

Вопрос: – Начнем как раз отсюда. Во время судебного. процесса в Неаполе вы сказали: «Именно мы заставили Агджу раскаяться». Что вы хотели тем самым сказать?

Ответ: – Чтобы понять, что произошло, нужно вернуться к событиям 1982 г. В тот период в тюрьме находился Али Агджа, с которым Кутоло и я сразу же завязали дружеские отношения. Али Агджа испуган. Он не знает языка, у него нет одежды, он острижен наголо и помещен в грязную камеру. Мы решили ему помочь.

Вопрос: – Почему?

Ответ: – Мы считали, что такого человека, как он, можно прекрасно использовать в качестве нашего наемного убийцы в тюрьмах, и ПОЭТОМУ мы начали за ним ухаживать, чтобы затем его можно было сделать членом нашей организации. Мы снабдили его одеждой, приказали поставить телевизор в его камеру и постелить на пол ковер. Мы подарили ему книги и словари. Мы разговаривали с ним жестами, с помощью рук. Мы подружились. И вот в один прекрасный день мы узнали, что 2 марта министерство юстиции решило перевести Кутоло на остров Азинара. Но это не все.

За пять или шесть дней до отъезда я разговорился с директором тюрьмы нашим другом Козимо Джордано, и тот сказал мне: «Я узнал от капитана секретных служб, что во время перевозки они хотят подстроить аварию и убить Кутоло». Мы сразу же забили тревогу и через адвоката Мадонну, члена нашей организации, установили контакт с Пацьенцей и Музумечи.

Вечером 1 марта Музумечи приехал в Асколи-Пичено. В одной из комнат, сидя за столом, мы разговаривали с 8 часов вечера до поздней ночи. Мы попросили, чтобы перевод в другую тюрьму был отложен на две недели. Музумечи сказал мне: «Я окажу вам эту любезность, если вы окажете мне другую любезность».

И он попросил нас помочь ему заставить раскаяться турка Агджу. Он вынул из кармана лист бумаги, своего рода проект протокола допроса. На нем были изложены причины, на которые Агджа должен сослаться, чтобы объяснить свое раскаяние. Там говорилось о Советском Союзе, о болгарах. Мы согласились. С нами находились тогда также капеллан Мариано Сантини и сержант Гуарачино, члены нашей организации. Агджу позвали. Мы объяснили ему, что Музумечи может ему помочь, подчеркнули, что если в Турции ему угрожает смертная казнь, то здесь, в Италии, дела могли бы сложиться для него гораздо лучше. Мы заставили его прочитать документ, и, если мне не изменяет память, Музумечи заставил его подписать этот документ.

Впрочем, в тех условиях Агджа подписал бы или сказал бы все что угодно. Мы продолжали убеждать его всю ночь и в последующие дни как я, так и отец Сантини. Мы угрожали Агдже, что если он не прислушается к советам Музумечи, то с ним вполне могут произойти неприятности даже в тюрьме.

Вопрос: – По существу, вы говорите, что вместе с Кутоло провернули операцию с Агджой, получив взамен гарантию отсрочки перевода Кутоло в другую тюрьму.

Ответ: – Совершенно верно. И отсрочка нам была дана. Вспомните о том, что 2 марта по телевидению было даже передано сообщение о переводе Кутоло, хотя это произошло лишь 15 дней спустя в 9 часов утра. Я подчеркиваю время, потому что обычно заключенных перевозят по ночам. Но мы этому воспротивились.

Вопрос: – Зачем вам понадобились эти 15 дней? Ответ: – Чтобы предупредить всех членов нашей организации в итальянских тюрьмах. Если бы в пути с Кутоло что-либо произошло, все знали бы, что это убийство, и уже был готов план бунта и убийств в тюрьмах.

Вопрос: – Вы не разговаривали больше с Музумечи об этой истории после той ночи 1 марта?

Ответ: – Разговаривали. Мы увиделись вновь в Асколи-Пичено в середине апреля. Мы были удовлетворены отсрочкой, а он – помощью, которую мы оказали ему в деле Агджи. «Каждый получил то, что хотел», – сказал он мне.

Мнение о том, что турецкий террорист был натаскан на «болгарскую версию» во время своего тюремного заключения агентами западных секретных служб, подтверждалось все новыми фактами. Итальянский еженедельник «Эпока» (1.7.1985) опубликовал (вслед за еженедельником «Эспрессо») второе интервью с одним из главарей преступной «новой итальянской каморры» Джованни Пандико. Дж. Пандико не только подтвердил свои предыдущие показания о том, как обрабатывался турецкий террорист высокопоставленными агентами итальянских секретных служб, связанных с американским ЦРУ и госдепартаментом США, но привел ряд новых свидетельств. Он категорически опроверг заявление бывшего главы «специального отдела» СИСМИ генерала Музумечи о том, что тот якобы не посещал тюрьму в Асколи-Пичено. «Впору было ставить в тюрьме для Музумечи раскладушку, – сказал Дж. Пандико. – Сначала контакты с А. Агджой поддерживали я и Кутоло, Музумечи, тюремный священник Сантини и сержант из числа тюремных охранников Франко Гуарачино. По требованию спецслужб Гуарачино оказал содействие в том, чтобы Агджа раскаялся и чтобы в реестре посетителей не значились имена влиятельных лиц, посещавших Кутоло и Агджу. Гуарачино давал разрешение на контакты, позволял нам входить когда захотим в камеры, в том числе и к тем, кто находился в режиме изоляции. До того как встречаться с Агджой, Музумечи показывал нам текст заявления с «болгарской версией», которое должен был сделать А. Агджа».