Текст книги "Рудознатцы"
Автор книги: Георгий Лезгинцев
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 29 страниц)
Наступило неловкое молчание.
– Вы кто, простите, по специальности? – переглянувшись со Степановым, спросил своего подопечного Северцев.
– Деревообработчик, – последовал ответ. Ревизор как-то съежился, его почти не стало видно, только лысина возвышалась над столом.
– Да, шутка горькая, – задумчиво проговорил Северцев. – Как бы это вам пояснить? У меня в кармане рубль, и я могу истратить девяносто четыре копейки, девяносто четыре процента наличности. Но, имея тот же рубль, я не смогу, при всем моем энтузиазме, истратить рубль пять или рубль десять копеек. Понимаете?
Ревизор молчал, и у Северцева было время подумать, что и он сам, наверное, несет подобную чушь при разговоре, например, с текстильщиками… Но что поделаешь, долг есть долг. Поэтому Северцев поспешно прочел Степанову никому не нужную нотацию на тему, что может и чего не может директор, и наконец, теперь уже с чувством исполненного долга, отпустил ревизора.
– Извини, Виталий Петрович! Но я был обязан «отреагировать», как говорят. Поработать над тобой, – усмехаясь, оправдывался Северцев. – Поверь, что я бюрократ поневоле…
– Знавал я в прежнем министерстве одного деятеля… сундук с клопами, иначе не назовешь его… но и он не идет в сравнение с этим пещерным человеком! – сказал Степанов, мотнув головой вслед ушедшему ревизору.
– Разве в нем дело? – возразил Северцев. – Дело куда страшнее: нарушена отраслевая специализация. А это неминуемо ведет к техническому параличу, застою.
Степанов согласно кивнул и добавил:
– А помнишь, Михаил Васильевич, наш спор в пятьдесят седьмом году в Госплане? Я тогда тебе доказывал, что в совнархозах потеряется специализация отраслей, а ты в ответ говорил о наступлении экономического ренессанса. Или забыл?
Северцев смущенно улыбнулся и, вздохнув утвердительно, кивнул.
Степанов сердито закончил:
– Вроде как дальше ехать некуда! Перманентная реорганизация нашего дела доведена до абсурда: отрасли разорваны на клочки… Что из Москвы слышно?
– После октябрьского Пленума ЦК работает большая правительственная комиссия. Говорят о двух вариантах – о расширении ВСНХ и превращении госкомитетов в его главки, говорят и о воссоздании министерств. Конечно, речь не будет идти о простом возврате к прежним министерствам – времена другие, условия другие, новые министерства не могут походить на старые. Началась дискуссия в печати по этому вопросу. Экономисты оживились… – Северцев вспомнил притчу Шахова о трех старцах и улыбнулся.
– А как будет называться новый хозяйственный центр? – спросил Виталий Петрович.
– Разве дело в названии – совет народного хозяйства или министерство? Назвать можно и так и этак. Дело пойдет на лад, когда предприятия получат настоящую самостоятельность в решении хозяйственных вопросов на базе хозрасчета… Вот каким образом! И еще на базе личной заинтересованности всех членов коллектива… Убежден, просто убежден, что половина вопросов, ныне так долго и трудно решаемых, отпадет сама по себе. Ну, что сказать? Поживем – увидим.
Северцев разложил на столе большую карту с обозначенными на ней предприятиями области. Нашел красные кружочки с надписями «Матренин прииск» и «Кварцевый рудник».
– Я все думаю о драге… Золотишко неплохое – грамм на кубометр… И оборудование отличное зря ржавеет. А получается – «мому ндраву не препятствуй!». Вот что получается… – с досадой проговорил Северцев и спросил: – Как повезем ее?
– До золотого карьера дорога нормальная, а дальше нет никакой, топи. Если дорогу строить в обход болота, она километров тридцать крутить будет. Напрямки не больше десяти, но придется просеку рубить и подсыпать топи, – ответил Степанов.
– Варианты эти обсчитывал? – поинтересовался Северцев.
– Конечно, считал. Прямая дорога по капитальным затратам дороже будет примерно на миллион, зато на эксплуатации значительно дешевле круговой дороги. Изыскатели трассу прокладывают, пикеты ставят по прямому варианту, – доложил Степанов.
– Молодец. А сколько попросишь денег?
– Не попрошу, спишу затраты на себестоимость грамма золота, она у меня ниже плановой, выдержит. Попрошу у совнархоза только машин на стройку дороги, – ответил Степанов.
– В совнархозе машин нет, попробуем с третьего комбината взять, – в раздумье сказал Северцев.
Степанов улыбнулся.
– Раз у совнархоза, как говорит Пихтачев, могутности нету, то уж с нас-то и вовсе спроса не может быть… – заметил он.
Раздался телефонный звонок. Степанов снял трубку.
– Москва?.. Здравствуйте, Николай Федорович!.. Слышно хорошо, радиотелефон установили здесь… Слушаю, слушаю!.. – громко повторил он и несколько раз нажал на рычаг телефона. – Вот опять хорошо слышу, продолжайте, Николай Федорович!.. Здесь. Передаю ему трубку.
Северцев взял трубку. Поздоровался с Шаховым.
– Эксперимент?.. Лучше на горном предприятии… Да!.. На каком? – Северцев подмигнул Виталию Петровичу и ответил: – На Кварцевом руднике. Согласны?.. Договорились! Это очень интересно!.. Над вашим предложением я, конечно, думаю. Боюсь только, чтобы товарищи не восприняли его как умышленно организованное бегство… Конечно, клюют, конечно, и одиночество не сладко… Верно, институт не канцелярия… Хорошо, я позвоню вам… До свидания!
Северцев сидел некоторое время неподвижно. Только начав дымить папиросой, заговорил:
– Молодец старик, действует! Предлагает провести интересный хозяйственный эксперимент – о чем-то подобном мы мечтали с ним еще в начале организации совнархозов…
– Это что же такое будет, если не секрет? – полюбопытствовал Степанов.
Северцев передал все подробности разговора и, как бы резюмируя, подчеркнул:
– Освободить директора от мелочной опеки. Расширить его права!.. Вот скажи: что тебе нужно?
Степанов подумал и ответил:
– Вместо бумажных простыней с планируемыми показателями всего три цифры: объем производства по реализации в номенклатуре, себестоимость продукции, фонд заработной платы. И точка.
– Пока это намечается осуществить в опытном порядке. На нескольких предприятиях страны. А позже, надо думать, их опыт распространят повсеместно… Думай, думай, дружище! Теперь думай вовсю: у тебя на руднике начинается, можно сказать, новая экономическая эра! – хлопнув Степанова по плечу, закончил Северцев.
– Это хорошо, что будет время заглянуть в святцы… Слушай… А может, под шумок и драгу двинем… а, верно?.. Ну, как у тебя, старый друг, личные-то дела?
– Подумаем и о драге… Личные дела? – с горечью переспросил Северцев. – Какие у меня личные дела… Сын, кажется, влюбился. Вот и все мои новости.
– И моя дочка тоже нашла своего принца. А кто он таков, откуда родом, какого племени, это, по теперешним обычаям, родителям неведомо. Обо всем этом они узнаю́т последними…
2
Разведочный стан был разбит на пологой террасе широкой, заросшей лесом долины, где виднелись вышки буровых станков, слышался равномерный стук механизмов.
У заверочного шурфа, пройденного над разведочной скважиной, на груде желтого песка и гравия сидели Северцев, Проворнов, Степанов с дочкой и участковый геолог Александр Курилов – высокий брюнет в очках, недавно окончивший Горный институт. Участковый геолог смущенно докладывал профессору, тыча пальцем в планкарту:
– Этот шурф тоже с промышленным золотом… А в седьмом шурфе так сыпануло!.. Проба ураганная… трехзначная! Словом, россыпное месторождение уже можно оконтурить!
Проворнов согласно кивал головой, бегло просматривая колонки цифр на планкарте.
– А коренные месторождения могут быть в этом районе? – спросил он.
Молодой человек только пожал плечами. Руду они не подсекали ни одной скважиной.
– Могут, – уверенно ответил за него Степанов. – Правда, мы пока не подсекали рудных жил, но ведь и бурим мелко, считай – только верхний слой…
Проворнов посмотрел на карту и опять-таки согласился.
Подошел буровой мастер Фрол, держа в руке круглый, схожий с ученическим пеналом кусок молочного кварца, и передал его директору.
– Никак руда? Она самая, ура! Не зря я сюда лучшего буровика направил! С меня магарыч! – закричал Степанов, сгреб в охапку Фрола и поцеловал его в пыльную щеку.
Все оживились, разом заговорили, потянулись к керну.
– Ну, что, Саша, кто оказался прав? – обращаясь к геологу Курилову, спросил Степанов.
– Генезис месторождения… – начал было оправдываться молодой человек, но директор прервал, замахав на него рукой:
– Ты нам, дружок, голову всякими своими генезисами, девонами, палеозоями не захламляй, талмуды твои без техники ничего не стоят. Года три назад здесь была геолог Быкова, она у меня еще на Южном прииске работала, так она сразу сказала: «Бурите глубже и подсечете рудную зону». Даже глубину называла – не менее ста метров, – и пожалуйста, на сто двадцатом подсекли, верно? – доказывал Степанов.
Проворнов внимательно осмотрел через лупу керн, задал несколько вопросов Фролу, поводил карандашом по геологической карте и попросил Степанова срочно отправить кварц на анализ в рудничную лабораторию.
– Пусть этот образец будет без золота или с непромышленным содержанием его, – добавил Проворнов, – важен сам факт подсечения здесь рудной зоны. Считайте, что есть новое месторождение. Как оно, кстати, называется? – Профессор, подслеповато прищурив глаза, поискал название на карте.
– Пока никак не названо, – ответила Светлана.
– Окрестим его Степановским, – предложил профессор.
– Нет, нет, уж скорей Пихтачевским или Быковским, – возразил Степанов и, показав в сторону речной долины, густо заросшей красноватой рябиной, предложил: – назовем его Рябиновым.
Все согласились, и Степанов вывел на планшете красным карандашом: «Рябиновое».
– Разведку нужно вести в глубину! Нельзя бросать такое богатство, сняв с него лишь сливки… Месторождений становится все меньше: после отработки-то они матушкой природой не возобновляются. Их не посеешь, как пшеницу или кукурузу… Металлы уходят из рудных недр и уж больше туда не возвращаются… Ведь никогда не бывало, профессор, чтобы металлы снова превращались в руду? – спросил Степанов Проворнова.
– Вы правы. Все меньше становится «легко открываемых» месторождений, выходящих на земную поверхность. И перед геологами встает сложная задача поисков глубинных – так называемых «слепых» – залежей… У вас, Виталий Петрович, огромный производственный опыт. Идите к нам, в науку, передавайте его молодым!.. Что скажете на это?
Степанов, переглянувшись с дочкой, ответил:
– Однажды я уже был связан с наукой. Увольте!
– Это что-то для меня новое… А ну-ка, расскажи, – попросил Северцев.
Степанов махнул рукой:
– Чего рассказывать-то?.. Написал я несколько лет назад диссертацию – о главных параметрах разработки россыпей. Использовал огромный производственный материал прииска Южного, собранный, когда там работал. Члены ученого совета жали руку, поздравляли… Объявляют результат тайного голосования: «за» – один, и каждый в отдельности соболезнующе шепчет: «Вот негодяи…» Наука не по моей части, мое место – в тайге.
– В нашем институте подобное исключается, смею вас заверить, – сказал профессор. – Но, как говорится, была бы честь предложена…
Спускаясь по лестнице-стремянке, он исчезает в шурфе-колодце. Геологическим молотком Светланы стал отбивать борозду на сыпучей, незакрепленной стенке…
Михаил Васильевич показал Степанову глазами на шурф, укоризненно покачал головой. Но Виталий Петрович сделал вид, что слушает профессора. Проворнов в это время уже объяснял геологу Курилову и Светлане, что они пришли сюда, чтобы безжалостно и любовно, как хирурги во время операции, проникнуть своими инструментами в тело земли… Они буравят ее скважинами, нащупывая залежи ископаемых, они рассекают горными выработками рудные жилы!.. Все дальше и дальше проникают они в глубину, вырывая у природы ее сокровенные тайны.
С особым удовольствием заговорил профессор о своей любимой геофизике: сейсмические методы широко применяются при поисках газа и нефти, магнитометрия – при оконтуривании железных руд, радиометрия – для обнаружения руд урановых… Нужно шире внедрять геофизику и на золоте!
Северцев взглянул на ручные часы. Проворнов понял намек и попросил оставить его с молодыми геологами: чтобы написать заключение о направлении разведочных работ, он должен посмотреть все выработки.
Степанов проводил Михаила Васильевича до своей палатки, а сам, ругая десятника за нехватку крепежного леса, ушел с ним на лесосеку, крикнув на ходу Северцеву:
– Реорганизации там реорганизациями, а дело-то делом!..
Как только Северцев вошел в палатку, снова раздалась телефонная трель. Это Виктор. Интересуется отцовской жизнью. До него дошли слухи, что отец собирается уезжать из совнархоза. Правда ли это?
Михаил Васильевич ответил уклончиво: дескать, все под ЦК ходим, пока ничего определенного сказать возможности нет. В свою очередь спросил: до Зареченска, мол, тоже дошли слухи о серьезном увлечении Виктора Северцева. Если не секрет, кто же она?
В некоей ошеломленности слушая взволнованного сына, Михаил Васильевич в раздумье сказал:
– Да, конечно, я ее знаю. Немного, но знаю. Прошу об одном: не торопись, проверь себя – можешь ли ты быть ей хорошим мужем. Я бы не хотел, Витя, повторения тобою моей судьбы в этом плане… Решать – тебе, к думать перед решением – тоже тебе!
Положив трубку, Михаил Васильевич глубоко затянулся папиросой. Что же такое получается: если у ребят это серьезно, то он, выходит, породнится с Виталием Петровичем… со своим подчиненным!.. Уж хотя бы по этой причине придется бежать из совнархоза!.. Все это, конечно, шутки… А вот как слепится жизнь у ребят?.. И как ему со Степановым, – нет, все-таки действительно, что ли, они станут сватами? – начинать эксперимент, которого он так ждал, о котором теперь как о деле решенном сказал Шахов? Это же может иметь огромное значение, тут люди могут найти ответы на многие беспокоящие их сегодня вопросы…
– Можно? – послышался голос.
В палате появился Филин. Он вертел в руках кожаную папку, и вид у него был несколько смущенный.
– Почему задержался? Или указания начальства для тебя уже не обязательны? – полушутя спросил Северцев.
Филин снял куртку, причесал растрепанные волосы и сел рядом с Михаилом Васильевичем. Нервно откашлявшись, спросил:
– Зачем вызывал сюда?
– Нужно помочь Степанову достроить местную дорогу, здесь будет добывать золото драга.
Филин отрицательно покачал головой.
– Не могу. Автомашины с моего комбината все на уборочной, да тебе драгу строить все равно не разрешат. Я знаю мнение отдельных товарищей, – вздохнув, посетовал Филин.
– Это не твоя печаль, – возразил Северцев.
Филин в ответ лишь пожал плечами и смущенно спросил:
– Скажи честно: ты не дашь согласия на утверждение тебя председателем совнархоза?
– Нет, не дам. Не хочу временной работы, – ответил Северцев, сразу поняв причину его смущения.
– Вызывали в обком и предложили мне, – виновато глядя в глаза собеседника, сказал Филин.
– Неужто согласился? Прямо скажу – не по Сеньке шапка.
– Попросил времени на раздумье. Вот прилетел к тебе за советом. – Пантелеймон Пантелеймонович с облегчением вздохнул: тяготившее его признание позади!
– Эта должность даст тебе, конечно, блага. А даст ли она моральное удовлетворение?
– Полной гармонии в жизни не бывает. Она состоит из мудрых компромиссов и приспособлений, к сожалению. Во всяком случае, из-за какого-то там кокса я бы не стал портить отношения, – не поднимая глаз, ответил Филин, он был доверенным лицом Кускова и потому знал все.
– Что кокс? Местничество страшно! – с горечью сказал Северцев.
Он молча глядел на пылинки, которые плясали в полосе солнечного луча, пробившегося в окно палатки. Филин поерзал на табуретке и продолжал:
– Но нужно не забывать, что на партучете мы тоже состоим по месту… Ты красноречиво молчишь. Я знаю, ты осуждаешь меня. Я знаю тебя!.. И должен сказать, что ты представляешься мне неисправимым мечтателем… И это совсем не плохо!.. Мы все мечтали, и я в том числе… Но надо все-таки помнить, каждому из нас надо помнить, что реальность никогда не соответствует нашим мечтам. Вот если мы эту истину признаем и приемлем, тогда никакое зло в окружающем мире не в силах будет нас огорчить!..
Северцев со все растущим удивлением слушал Филина. Он не верил своим ушам… Он считал Пантелеймона Пантелеймоновича человеком, разумеется, с недостатками, но принципиальным. А сейчас перед ним сидел циничный карьерист, который рассчитывал использовать обреченный совнархоз как трамплин для прыжка в руководящую номенклатуру, и помешать этому прыжку уже было поздно…
Филин уловил настроение собеседника.
– Мечтать-то по нонешним временам недосуг!.. А соглашаюсь потому, что свято место пусто не бывает – я или кто-то другой займет его. И он, и я будем лишь блюсти инструкции, положения, постановления… от них шкафы ломятся на каждом предприятии… В любом циркуляре много, много страниц типографского текста. Убористого! Все поделено на параграфы, внутри каждого параграфа – еще на буквы. Алфавита не хватает, чтобы перечислить все запреты и указания: этого не делай, а это делай!.. Но делай при соблюдении вот таких-то и таких условий. А в других условиях… Словом, запеленут наш брат, как новорожденный. Лучше уж не брыкаться! Молчать! – Филин провел ладонью по лбу, вытирая обильный, липкий пот.
– Поздравляю, – сказал Северцев. – Ты, кажется, переборол самого себя. У меня это не получается.
ГЛАВА ШЕСТАЯ
После сытного обеда Птицын дремал за своим рабочим столом, предусмотрительно обложив стол пухлыми папками. Остальные три стола, с трудом втиснутые в маленькую комнату, пустовали: двое сотрудников болели, один был в командировке. Поэтому Птицын чувствовал себя сегодня вольготно – как когда-то в кабинете начальника главка.
Мягкое осеннее солнышко приятно пригревало лысину, Александр Иванович разомлел и, закрыв глазки-щелки, погрузился в дрему. Очнулся он от громкого женского голоса. Открыв глаза, увидел перед своим столом маленькую изящную Асю, секретаршу объединения, и незнакомого мужчину с блестящим черным портфелем. Прилизанные металлически-серые волосы, густые брови над синими впалыми глазами, лицо очень худое, кости скул напоминают ключицы. Впалая грудь, впалый живот… Доска доской! Возраст определить трудно, можно дать и тридцать, и пятьдесят. Сух, серьезен, держится с каким-то напряженным спокойствием.
– Александр Иванович, это по вашей части? – Ася передала Птицыну бумажку с десятком разноцветных резолюций.
Птицын быстро пробежал глазами бумажку. Рекламация на низкое качество бурового станка фирмы «Майнинг корпорэйшн».
– Да, сейчас я занимаюсь этими делами, – ответил он, посмотрев на пустой соседний стол: эксперт по оборудованию еще болел.
– Знакомьтесь! Господин Смит, представитель этой фирмы. Александр Иванович Птицын, старший инженер. Я отлучусь на минутку, а вы, Александр Иванович, пока уточните, пожалуйста, претензии к фирме! – С этими словами Ася скрылась из комнаты.
– Господин Птицын? Вам привет от Жана Бастида, – произнес охрипшим голосом пришелец.
Птицын от неожиданности чуть не подскочил. Поспешно придвигая к столу еще один стул, для гостя, тараторил:
– Спасибо за привет! Передайте, прошу вас, от меня тоже. Прошу вас, садитесь! Месье, месье?.. – замялся Птицын.
– Рональд Смит, консультант известной вам фирмы. Приехал по делам фирмы. К сожалению, они идут слабо: контракт с вашей стороны все еще не подписан, – монотонно объяснил Смит.
Птицын откинулся на спинку стула.
– К сожалению, все оказалось сложнее, чем представлял себе месье Бастид.
– Что же?
– У вашей фирмы нашлись серьезные конкуренты. Они предлагают контракт на лучших для нас условиях. Кроме того, на качество вашей продукции нередки жалобы… – Птицын для убедительности постучал указательным пальцем по бумажке с разноцветными резолюциями. – Морально устаревшая продукция, так сказать… – натянуто улыбнулся он.
– Фирма пришлет на Кварцевый рудник своего представителя, и разберемся, кто виноват в аварии станка. Может быть, ваши люди не умеют с ним обращаться и поломали его? – Смит оскалил длинные зубы. – Этот рудник в Сибири? Я бы сам поехал туда, на свою родину, но не имею времени. Я сибиряк, это чистая правда. Мой папа владел там Южными приисками, потом сбежал с Колчаком и японцами во Владивосток, оттуда – в Америку. Мне очень хочется посмотреть на свои прииски. Говорят, там все еще добывают мое золото…
Птицын рассмеялся.
– Ваше? У нас говорят так: что с возу упало, то пропало… Вот как оно получается, господин… сибирский золотопромышленник! Прошу простить эту шутку… Итак, вернемся к нашей злобе дня… Что могу я вам сказать? Вы сами, вероятно, понимаете, что поддержать вас в такой невыгодной для фирмы ситуации трудно. Очень трудно! – Птицын многозначительно кивнул на акт.
– Я был принят сегодня вашим шефом. Он сказал, что теперь все ясно, скоро подпишут контракт, – сухо, чеканя каждое слово, сообщил Смит.
Птицын иронически улыбнулся:
– Тогда ждите. – Он стал перебирать на столе раскрытые папки.
– Месье Бастид рекомендовал обратиться к вам за компетентным советом. Что вы мне посоветуете?
Дверь открылась, вошла курьерша и, положив на стол две бумажки, внимательно оглядела посетителя. Расписываясь в ее тетрадке, Птицын нарочито громко сказал Смиту:
– Как сказал вам мой шеф, нужно ждать!
Когда дверь за курьершей закрылась, явно взволнованный Александр Иванович сказал:
– Вам сюда больше не следует заходить, господин Смит…
– А как я смогу вас повидать? – понизив голос, спросил Смит. – Я имею передать небольшой сувенир от Жана Бастида.
– Подарка я не возьму. Прошу вас не затруднять себя. Всего хорошего! Позвоните, прошу вас, через несколько дней. Может быть, появятся новости.
Взявшись за дверную ручку, Смит остановился.
– Чтобы потом долго не объясняться по телефону, может, мы сейчас условимся о часе и месте встречи?
– Господин Смит, вы разве не поняли? Встречаться нам никакой надобности нет. – Птицын нервно крутил пуговицу своего пиджака.
Но отделаться от гостя было не так-то легко.
Дверь открылась, и запыхавшаяся Ася спросила:
– Рекламацию обсудили?
Смит утвердительно кивнул головой. Птицын промолчал, сосредоточенно роясь в папке.
– Я провожу вас, – сказала Ася Смиту и первой вышла из комнаты.
– До свидания, господин Птицын. – Смит поклонился и вышел вслед за Асей.
– Прощайте!.. – выдавил из себя Птицын, когда дверь уже захлопнулась.
Александр Иванович не на шутку расстроился. Этот Смит пытается втянуть его в опасную игру. Это что, детская забава – какие-то сувениры, встречи? Ишь, заранее все придумал… Ох, смахивает это на детективный роман. Это хорошо смотреть по телевизору… Следует пойти к шефу и в партком – рассказать, как и что, но превратив все в шутку. А как сделать из этого шутку? И требуется ли торопиться? Не поздно будет и завтра. Не поздно и завтра. Не поздно ли? Кто бы посоветовал, научил уму-разуму? Интересно, а что за подарок прислал Бастид? Правильно ли было отказываться от сувенира? Конечно, Птицын знал, что этого требует долг. Но искал оправдания, убеждая себя в том, что тут нет ничего противозаконного. Личные подарки вправе принимать любой. И распоряжаться ими по своему усмотрению. Ох, подарки, подарки…
– Александр Иванович, нет ли у вас экземпляра стенограммы встречи с английской фирмой? Нигде, ну нигде не можем найти!
Это еще раз вошла Ася. Хорошая девчонка! Это же надо так – неизвестно для чего приподнять пальчиками, этак легонько, длинную черную челку, едва не закрывающую глаза. Не поймешь, что обозначает такой жест, а красиво! Капризно как-то…
– Стенограммы нет. Конфетку – пожалуйста. – Александр Иванович выдвинул ящик стола.
– Дайте лучше сигаретку! Вчера был прием поляков, перебрали лишку, голова как чугун, не дождусь, когда рабочий день кончится. – Она села на стул, одернула рукой короткую юбку, открывающую длинные, стройные ноги. – Спасибо! А почему вы на приемы не ходите?
– Когда-то ходил, а теперь не положено по должности. Кстати, как там дела насчет подписания контракта с французами? В чем задержка? – безразличным тоном спросил Птицын.
– А зачем это вам знать? – погрозив ему пальцем, в свою очередь спросила Ася.
– По старой дружбе мне звонил по телефону из Восточного совнархоза Северцев и спрашивал, когда начнутся поставки импортного оборудования. Обозвал меня, конечно, бюрократом: дескать, срываются все планы подготовительных и добычных работ. Ну, я и обещал выяснить, – непринужденно импровизировал Птицын.
– Я знаю, что контракт готов к подписи, в цене наконец сошлись. Но загвоздка в каких-то процентах: наши настаивают на десяти, французы соглашаются только на пять. Сегодня я сама слышала, как шеф распорядился еще раз поторговаться и, если французы упрутся, принять их условия: нам очень нужно их оборудование, и дальше тянуть нельзя. Так что можете обрадовать приятеля: скоро получит свое оборудование! – Ася встала, погасив о край пепельницы недокуренную сигарету.
– О рекламации шефу докладывали? – поинтересовался Птицын.
– Это уж лучше сделаете вы сами. – Ася зевнула и прикрыла красиво нарисованный ротик тонкими длинными пальцами.
– Вначале нужно разобраться. Вызвать их представителя. А то, может, мы сами угробили станки? Так-то вот. А вы весело живете, спать, видать, некогда? – с улыбкой заметил он.
– Квартиру получила, гости замучили, – ответила Ася.
– Пригласили бы на чаек!
Ася с удивлением посмотрела на него.
– Некогда и чаю попить! Нужно приводить квартиру в порядок, доставать всякие вещи… Одним словом, морока. – И ушла.
Птицын откинулся на стуле и заложил руки за голову.
Ну как правильно решить задачу? Докладывать шефу о плохом оборудовании фирмы Бастида и этим сорвать контракт? Честно, но бездарно. Проще – затерять бумажку, она адресована не ему, а отсутствующему сейчас соседу, и ждать развития событий, – может быть, и благоприятных наконец для него, Птицына? Ведь жизнь давно его не баловала. Считай, с того самого времени, когда получился этот прокол с «делом Северцева», обернувшийся прямо-таки катастрофой… А уж как все было ладно задумано! Вот, еще и еще раз скажем: воистину не знаешь, где найдешь, где потеряешь… А что бы эта-кое-такое принести этой куколке к чаю, когда она позовет?
