Текст книги "Заговор, которого не было..."

Автор книги: Георгий Миронов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 24 страниц)

Наверное, наш искушенный читатель уже не сильно удивится, если скажу, что никуда Романова не отвезли, тем более – не отпустили. А приговорили – по постановлению Президиума ПЧК от 24.08.21 г., «на основании имеющихся в деле данных», к расстрелу.

А теперь представьте себе удивление прокуроров Генеральной прокуратуры РФ, не обнаруживших в «Деле» С. И. Романова никаких свидетельств его преступной жизни.

При первом чтении материалов «Дела В. А. Матвеева» мне казалось, что этому «финскому шпиону» повезет больше, чем кронштадтскому моряку (к тому времени у меня уже сложилось представление о горестной судьбе людей, короткое время принадлежавших к суровому кронштадтскому братству).

«Дело Матвеева»

Матвеев Виктор Александрович, 1891 г. р., уроженец Петроградской губернии (разумеется, в 1891 г. она называлась иначе), надсмотрщик телеграфа на Николаевской железной дороге. Чувствуете социальную разницу: не офицер какой-нибудь, хотя бы и младший, а пролетарий железнодорожного труда. Арестован был по доносу. Но в чем его обвинял анонимный «друг народа» – неизвестно. Что собирались ему инкриминировать следователи поначалу – тоже остается только гадать. Но факт остается фактом: сам ли, по собственному желанию, с подсказки ли следователя или под некоторым легким нажимом с его стороны, но дал скромный провинциальный телеграфист сенсационные показания (для нас сегодня и не такие удивительные, читателю наших очерков уже попадалось подобное обвинение, предъявляемое некоторым проходившим по делу гражданам).

Оказывается, В. А. Матвеев всего за 100000 (еще раз напомним читателям – это всего несколько рублей по курсу 1913 г.) вызвался устроить тайное телеграфное сообщение между Россией и Финляндией! Поскольку предъявить следователям какие-либо устройства или чертежи будущего «проекта века» он не смог, в его показаниях появилась примечательная фраза о том, что обещание-то он дал, но «затем отказался от этой затеи».

Начальник оперативного отдела ВЧК товарищ Гольдсгейм над показаниями Матвеева, должно быть, всплакнул и, будучи сам чисто пролетарского происхождения, решил помочь брату по классу.

И написал докладную записку по инстанции с ходатайством за наивного пролетария, а в заключении по делу предложил ограничиться направлением Матвеева в концлагерь сроком на два года.

Опытный работник, товарищ Гольдсгейм хорошо понимал, что и за меньшие преступления участников «Заговора Таганцева» вели на расстрел. А Матвеев, как ни крути, уже попал в группу «финских шпионов», и изъять его оттуда не представлялось возможным. Так и родилось замечательное творение начальника оперативного отдела в жанре социальной оды, уникальный исторический документ:

Отбираю из него аргументы Гольдсгейма:

«1. Г-н Матвеев впоследствии категорически отказался от своих услуг белому агенту (предлагавшему изобрести телеграф между Россией и Финляндией. — Авт.).

2.  Он по своему социальному положению пролетарий.

3.   Он за преданную и усиленную работу на телеграфе Николаевской железной дороги был избран рабочими героем труда.

4.   Он действительно был введен в заблуждение о действительной цели Сергеева» (это тот самый «белый агент», который якобы заставлял телеграфиста провести телеграф между двумя державами. — Авт.).

Что ни фраза – штрих к портрету эпохи. Чего стоит хотя бы трогательная и романтическая страница биографии: «был избран рабочими героем труда»...

Читатель, наверное, уже совершенно спокоен за Матвеева. И готовится в следующей фразе прочитать об освобождении из-под стражи или, на худой конце, об отправке на принудработы в лагерь робкого телеграфиста. Не спешите радоваться.

В справке, подготовленной прокурором, с печальным юмором констатируется:

«Учитывая изложенные в этом заявлении заслуги, Президиум Петроградской губчека 3.10.21 г. приговорил Матвеева В. А. к расстрелу».

«Дело» об «информаторах-иностранцах»

Всякая уважающая себя шпионская организация кроме резидента имеет еще и сеть информаторов, тех, кто по идейным соображениям или за деньги передает разведывательные данные.

Естественно, были «назначены» в «финскую шпионско-белогвардейскую группу» и информаторы.

Первым среди них был Нильс Баклунд. Но с ним, судя по сохранившимся в архивах материалам дела, вообще странная история приключилась. Н. О. Баклунд, слушатель Северо-Западного управления водного транспорта (уже профессия вызывает некоторое удивление, но так записано следователем в 1921 г.), по делу допрошен не был. Нет никаких данных ни о его аресте, ни о его жизни до момента приведения приговора в исполнение. А приговорен он был и расстрелян, судя по хранившемуся в деле Постановлению Президиума ПЧК, 3 октября 1921 г. Где – неизвестно. А вот за что – сказано. «За передачу сведений о состоянии Шлиссельбургского порохового завода своему брату Ялмару Баклунду – руководителю белогвардейской организации в Финляндии».

Другим «крупным разведчиком» из «финской группы» был, конечно же, Константин Васильевич Гримм , 1891 г. р., скромный служащий МУЗО г. Петрограда. Данных об его аресте в деле нет.

Но есть прелюбопытный документ, детективная основа которого, надеемся, разбудит фантазию читателей.

Шестого сентября 1921-го г. заместитель Уполномоченного Германского правительства в Москве, руководитель Центрального бюро по делам пленных господин Шотте обратился с запросом в Отдел стран Запада Народного комиссариата иностранных дел. Г-на Шотте интересовало, за что арестован 5 сентября 1921 г. в Петрограде германский подданный Константин Гримм. Г-н Шотте с большой печалью описал, как, опираясь на «п. 6 Русско-Германского договора от 6.05.21 г.», он «отправился выяснять обстоятельства дела на квартиру гр-на Гримма № 13, в доме № 102 по проспекту имени 25 Октября, где и был задержан сотрудником ПЧК».

Там германский дипломат предъявил напечатанные в его «карточке» выписки из приказа № 1169 от 21.09.20 г. ВЧК, после чего сотрудник ЧК отвел его на Гороховую 2, где ему были возвращены документы и даны разъяснения.

Видимо, за дальнейшими разъяснениями германский дипломат обратился в Народный комиссариат юстиции.

После чего 13.09.21 г. нарком Литвинов и заведующий Отделом стран Запада Наркоминдел Якубович обратились к заместителю Председателя ЧК Уншлихту за новыми разъяснениями. Им, как и герру Шотте, было непонятно, почему без достаточных на то оснований, нарушая имеющиеся между двумя странами договоренности, средь бела дня арестовываются иностранные граждане? И более того, просили руководство ВЧК впредь таких дипломатических ляпов не допускать.

Ответа на это обращение из ВЧК не последовало. Да и что писать дипломатам, что обещать, если ровно через сутки после получения письма из Наркоминдел иностранный подданный Константин Васильевич Гримм, фактически без суда и следствия, ибо все инкриминируемые ему преступления доказаны не были, был расстрелян за «нелегальную переписку с заграницей и прием курьера финской разведки».

«Шестерки» из «колоды» Петрочека

Те, о ком я рассказал выше, шли у Петроградских следователей как «козырные карты», остальным пришлось играть роли шестерок.

Вот, например, Александр Сергеевич Нечаев , 1884 г. р., шофер автомастерской № 1 Петроградского военного округа. Он честно на первом же допросе показал, что действительно получал от своей жены, проживающей в Финляндии, письма и продукты. Этого оказалось достаточным, чтобы... приговорить шофера к расстрелу.

Еще обиднее сложились обвинения против зав. Отделом снабжения РОСТА Константина Давидовича Туманова , родившегося в 1892 г. в Тифлисской губернии. Он действительно передал участнику «Петроградской боевой организации» несколько газет и... «Азбуку коммунизма» Н. Бухарина и был расстрелян как активный участник этой организации, «снабжавший ее газетами для отправки в Финляндию». Коммунистам питерским наградить бы сотрудника РОСТа за пропаганду идей коммунизма за границей, а его – к стенке. Видно, трудно складывалась в коридорах Петрочека «Финляндская разведгруппа», пришлось подключать к ней и шофера Нечаева, и снабженца Туманова, и домохозяйку Андреевскую. Правда, В. Н. Андреевскую и ее дочь, машинистку Управления «Севзапстрой» Т. Н. Андреевскую заключили в итоге всего на год в лагерь – на принудительные работы послали родовитых дворянок. С одной стороны, вроде бы радоваться должны, что не расстреляли. С другой стороны – действительно ни за что. Хотя бы для приличия записали в обвинительном заключении какой-нибудь шпионаж в пользу финской разведки – как-никак, дочь все-таки работала в «Севзапстрое», могла копирку с секретными приказами воровать и пересылать в финский генштаб. Но в этом направлении фантазия следователей почему-то не сработала. И отправили в лагерь Веру Николаевну Андреевскую, 1864 г. р., и ее дочь, Татьяну Сергеевну Андреевскую, 1887 г. р., вот за какое анекдотическое, с точки зрения нормальной логики, преступление: за факт знакомства с «великим князем Михаилом Федоровичем Романовым, князем Волконским, князем Куракиным, графом Бениксен и его женой графиней Ольгой». Но поскольку факт знакомства в представлении следователя выглядел, видимо, слабовато, он приписал к обвинительному заключению: «а также за факт продажи в 1918 г. по поручению своего мужа, бывшего генерал-губернатора (так в тексте. — Авт.) Орловской губернии, проживающего в Финляндии с 1917 г., за 1575000 руб. своего имения князю Волконскому». Обвинение столь запредельное, что и комментировать его не хочется. И поехали две российские дворяночки в лагерь, на лесоповал. Чтоб неповадно было знакомиться с кем ни попадя, тем более продавать свои имения так задешево... И все-таки дворяночкам повезло. Потому что представительница другого славного рода российских дворян Ольга Викторовна Голенищева-Кутузова, 1889 г. р., сестра милосердия Детскосельского лазарета, человек истинно православный и праведный, судя по рассказам всех, ее знавших, была приговорена к расстрелу за не более серьезные преступления: та же связь с заграницей. Парадокс же «Дела» Голенищевой-Кутузовой в том, что она по характеру своей работы в Российском Красном Кресте не только имела в прошлом, но и должна была иметь контакты с сотрудниками аналогичной организации в Финляндии – «Белого Креста». Это так же естественно, как естественно было Вере Николаевне Андреевской переписываться с мужем и выполнять его поручения, дружить с людьми «своего круга», в который входили даже не просто князья, но и великие князья. Конечно, с точки зрения большевиков 1921 г., это все криминал. Но неужели трудно себе представить: совсем недавно это было нормальным... Нуда что там, корить следователей «незабываемого 1921-го» и удивляться их логике и «революционному правосудию». Словом, расстреляли Ольгу Викторовну. Расстреляли сестру милосердия за связь с организацией милосердия – «Белым Крестом». Это следователям показалось серьезнее, чем инкриминируемая Андреевским «связь с царской семьей».

«А был ли мальчик?»

Дело о финской разведгруппе практически закончено, главные «шпионы» и «диверсанты» расстреляны или направлены на лесоповал. И вдруг следователи получают такой вот подарок, от которого не было сил отказаться:

Допрошенный в качестве свидетеля 8.05.22 г. П. Н. Смирнов, характеризуя работу финской разведки, показал следующее:

«...У главы русской миссии в Финляндии, в Гельсингфорсе, есть жена, к которой приходит маникурша (так в тексте. — Авт.) Богуцкая (она вошла в доверие русских). Последняя занимается тем, что передает сведения из русской миссии Эльвенгрену. Ребенок Богуцкой воспитывается у жены Эльвенгрена».

Такой вот мелодраматический семейный детектив.

Выясняю, кто же такой господин Эльвенгрен, что его могут интересовать сведения, коими располагает жена главы русской миссии.

Эльвенгрен (Юрьевский) официально занимал пост военного представителя генерала Врангеля в Гельсингфорсе, был произведен Врангелем за активную дипломатическую деятельность в генералы, при этом находился в близких отношениях с Савинковым. Именно Эльвенгрену, по свидетельству допрошенного петроградскими следователями А. О. Опперпута, удалось объединить все разношерстные петроградские и кронштадтские организации за месяц до восстания и создать «единый тактический центр, т. е. добиться своего назначения главнокомандующим всеми вооруженными силами этих организаций на случай восстания».

О том, что имеет место «утечка информации» из русской миссии в Гельсингфорсе, были у следователей Петрочека и агентурные сообщения. Секретный сотрудник «Иванов-2» докладывал: «Для осведомления в Финляндию и пересылки корреспонденции в Петроград и обратно пользуются сотрудником советской миссии в Гельсингфорсе приятелем сына Аненковой – Корчановским. Сейчас не могу сказать, умышленно ли Корчановский работает или его как-нибудь обводят».

Колоритное такое по стилю сообщение. Но следователи на стиль внимания тогда не обратили, а обратили его на фамилию упоминавшегося гражданина. И уже 15 февраля 1922 г. ПЧК шлет телеграмму на имя начальника Иностранного отдела ВЧК товарища Могилевского, за номером 113/Ш-3081, с просьбой: «немедленно сообщите, имеется ли в Финляндии в нашей миссии сотрудник Корчановский». То есть, что он шпион – это следователям ясно. Неясно, есть ли вообще такой человек.

Из ответа компетентных подразделений товарищу Артузову стало известно: есть такой сотрудник в советской миссии, более того, через его руки проходят письма. И надо подумать: использовать ли его как провокатора или, если не поддастся, то – отозвать и... Дальнейшее понятно. Сюжет любопытный, но конца этой истории мы не знаем, ибо материалов дальнейшей разработки Корчановского в материалах доступных нам дел нет, а по спискам «Петроградской боевой организации» он не проходит...

Приговорить за... «противоубеждения»

Как и многие другие сшитые петроградскими следователями дела, дело о финской разведгруппе пестрит печально-анекдотическими обвинениями и приговорами.

В качестве аккорда этой истории приведу заключение уполномоченного Петрочека Исакова в отношении направляемой на год принудработ в концлагерь участницы «финской шпионско-белогвардейской группы» К.Н. Серафино: «Принимала активные меры к улучшению быта некоторых слуг капитала, чем дала повод считать себя во враждебно натянутых отношениях и противоубеждениях к Советской Республике, каковые может применять на деле, не имея на это сомнения. Виновной себя ни в чем не признала».

За такие же враждебно-натянутые отношения с советской властью и противоубеждения к советской республике были направлены в концлагерь на принудработы: Кип– па А. А., Арендт К. В., Голиндо В. Ф., Губченко Е. А., Нестеров А. К., Денисов Д. А., Пурит Д. Я., Тавастшерн И. А., Голиндо Ф. Ф., Половинкина Н. Н., Вызов Б. В., Ландау И. Г., Шплет (Андреева) А. Ф.

Все они были, по представлению прокурора Генеральной прокуратуры РФ, реабилитированы. Если кто-то из читателей нашел в этом очередном скорбном списке родные фамилии, имейте в виду – ни в чем перед своим Отечеством эти люди не были виновны. А за противоубеждения вы их, наверное, сегодня уже не осудите...

«Английская шпионско-белогвардейская группа» действовала в составе 6 человек. Трое были расстреляны.

Сергеев С. С., 1899 г. р., уроженец г. Петербурга, служащий (электрик) Финляндкого генштаба. Был арестован 17.07.21 г. На допросе в тот же день показал:

«Желая активно работать в борьбе с контрреволюцией, в феврале я отправился в Финляндию, и моей задачей явилось проникнуть в контрреволюционные организации. Мне удалось проникнуть в английскую контрразведку».

На следующем допросе он показал, что в Финляндии его расшифровали как агента ЧК и уже в апреле посадили в тюрьму в Териоках. Но после допроса – отпустили.

Тут же он заявил, что в Петрограде русской контрреволюционной организации фактически не существует. И высказал здравое предложение соединить в короткий срок Петроград телеграфом с Финляндией. В Постановлении президиума Петрогубчека от 24.08.21 г. указано: расстрелян, так как «пытался провести телеграф между Финляндией и Россией».

Комментарий. Может быть, финские контрразведчики поступили мудрее своих петроградских коллег, выпустив на свободу С. Сергеева после первого же допроса, – поняли сразу, что не по их «ведомству» пациент.

Завадская (Скаловская) М. А. – 1889 г. р., уроженка Петербурга, конторщица отдела землечерпания Центральных материальных складов Балтфлота. Мария Александровна была арестована 10.09.21 г. (напомним читателю, что резидент английской шпионско-белогвардейской группы, безумный Сергей Сергеевич Сергеев был давно арестован, допрошен и без особых юридических процедур расстрелян). На допросе Мария Александровна 1.10.21 (как видим, у нее было время подумать после ареста), показала:

«Зимой 1919 г. Ольга Леонидовна Крузенштерн (о ней – ниже) попросила меня устроить на ночлег пришедшего из Финляндии человека...» И это было, судя по всему, правдой. Но дальше бедная Мария Александровна преподнесла следователям вот такой неожиданный (для читателей, для следователей вполне ожидаемый) «информационный коктейль»: «Из разговоров (! — Авт.) я знала, что эта разведывательная организация, работает с англичанами». А через минуту – такое признание: «Один раз мне принесли (за то, что пускала на ночлег бесприютных) из Финляндии 1 фунт масла, и от Ольги Леонидовны я получила чулки». А потом опять – из другой «оперы», дирижируемая оперуполномоченным Петрочека, Мария Александровна уверенно произносит: «Слышала (! — Авт.), что в организации состоят Соколов, Грумлик».

Комментарий. Вот тебе и «фунт масла». Как видно из материалов дела, Марию Александровну уже арестовывали «по подозрению в шпионаже» в октябре 1920 г. Видимо, были доносы, что принимает на постой людей из-за «кордона». Но тогда доказать ничего не смогли и конторщицу отпустили в тот же день, когда и арестовали. Второй раз ее взяли уже по «наводке» провокатора Николая Холодилина. И тут она попала со своим «фунтом масла» как «кур в ощип» – в английскую шпионскую группу. Тут уже правдивые показания о «чулках от Ольги Леонидовны» не помогли. Постановлением президиума ПЧК от 3.10.21 Завадская (Скаловская) была приговорена к расстрелу.

Крузенштерн (Клодт фон Юргенсбург) Ольга Леонидовна, 1885 г. р., уроженка г. Владивостока, студентка мединститута. В первый раз, как и ее соседка конторщица Завадская, Ольга Леонидовна была арестована в 1920 г. Только в мае – и, в отличие от Марии Александровны, вообще без каких-либо оснований. Просто – как подозрительная. (Что не мудрено – прочитайте еще раз фамилию полностью. — Авт.) 4 мая 1920 г. была направлена вместе с «делом» (как больной с «больничной картой». — Авт.) в особый отдел 55 стрелковой дивизии. (Нам неясно: может быть, он выполнял пограничные функции – зона-то «пограничная», до сих пор не ясна странная роль особого отдела 55 дивизии – почему именно он занимался подозрительными). Данных о результатах расследования ее дела в материалах, которыми располагала Генеральная прокуратура РФ в процессе подготовки представления о реабилитации осужденных в 1921 г., не имеется. Как не имеется и сведений о ее освобождении. Однако есть сведения о том, что она была арестована вторично 29.10.20, но вновь освобождена 17.11.20.

В третий раз она была арестована 10.09.21 по подозрению в шпионаже. Признала личное знакомство с рядом лиц, названных ей следователем. Признала факт разноски ею писем, поступивших из-за рубежа от русских эмигрантов их родственникам, оставшимся в светской России. Факт участия в какой-либо контрреволюционной или шпионской организации отрицала. О «шпионской группе» Сергеева ничего не слышала.

Тем не менее, на основе этих показаний Постановлением Президиума ПЧК от 3.10.21 Крузенштерн О. Л. «за участие в белогвардейской шпионской английской организации» была приговорена к расстрелу.

Комментарий. Троих невинных расстреляли, троих невинных (Л. И. Бенуа, А. А. Евстифееву, М. А. Штейнгауэр) освободили. Один человек с явно нездоровой психикой. Одна дворянка, женщина, судя по всему, благородная и бескорыстная, разносила письма, помогала продуктами обессилевшим и отчаявшимся – истинная сестра милосердия (Крузенштерн из Владивостока – не родственница ли великого русского путешественника, гордости России). И одна конторщица, знавшая лучшие времена и пытающаяся выжить в перевернутом мире, – брала за небольшие услуги масло и чулки. И ни одного шпиона. На всю «английскую шпионско-белогвардейскую группу».

«Историческая интермедия. Документ»

Из «Справки по архивному уголовному делу № Н-1381 (214224) так называемой «Петроградской боевой организации» («Заговор Таганцева»).

«Эстонская шпионско-белогвардейская группа». По данным Петрогубчека, группа состояла из 23 чел. 6 человек из них были заключены в концлагеря на различные сроки принудработ, остальные освобождены.

«Дело» было начато 28.06.22 г., когда при попытке перейти границу между Россией и Эстонией были арестованы Н. А. Масловский, A. Л. Бровцина, С. Б. Бровцин, И. Д. Сарие, О. В. Верховская, М. К. Адамсон. Их обвинили в попытке нелегального перехода границы с целью шпионажа.

По заключению специалистов из ГПУ, О. В. Верховская была выслана из пределов г. Петрограда «как изобличенная в преступлениях и ярый враг Советской власти». По этим же основаниям были высланы остальные «участники группы».

Комментарий. Прокуроры Генеральной прокуратуры РФ не нашли в архивах никаких сведений, подтверждающих или отвергающих факт совершения преступлений кем-либо из привлеченных к ответственности по делу. Нет в делах и никаких сведений о том, что указанные граждане были в чем-либо «изобличены». ВЦИК Постановлением от 8.08.22 г. согласился с формулировками следователей из Петрограда. И слава Богу, что страдания «эстонских шпионов» оказались неизмеримо меньшими, чем «американских» или «английских». Должно быть, к 1922 г. те, кто сводил воедино многочисленные разрозненные «дела» в единый «Заговор Таганцева», просто устали, выдохлись. Но каков был правовой беспредел! Сажали, расстреливали или миловали одинаково – без хоть каких-то юридических процедур, вне зависимости от наличия или отсутствия минимальных доказательств вины или невиновности. А ВЦИК утверждал «решения» карательных органов. К 1922 г. за арестованных вступались все реже и реже. А органы ВЧК—ГПУ становились из правозащитных – лишь карательными... О праве и правах все чаще забывали. Приближались времена бесправия...