Текст книги "Опрокинутый тыл"

Автор книги: Генрих Эйхе

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 28 страниц)

Факты прямого участия представителей союзников в заговорах против Колчака и даже в открытых вооруженных выступлениях расценивались ими как симптомы перемены в отношении держав Антанты и политики их на Востоке ³⁰⁴.

Вот несколько примеров в подтверждение сказанного ³⁰⁵. «Иностранцы с высоты своего величия властителей наших судеб критикуют наше чисто русское неумение справиться собственными силами с рядом недугов государственного характера», – говорится в одном из обзоров печати осведомительного отдела главного штаба Колчака. «Иностранцы оценивают нашу жизнь с точки зрения личных удобств», – говорится в другом документе того же отдела. «Союзники в Сибири, – гово-рнтся в информсВоДКб колчаковского МВД от 20 июля 1919 г., – совместно с чехами желают ухода адмирала Колчака. Но охлаждение не к нему лично, а к правительству». Часто в сводках встречаются пространные рассуждения, заслуживающие того, чтобы сказать о них вкратце. «Демократию, – пишут авторы сводок,—иностранцы понимают по-своему – по-европейски, забывая, что, обсуждая русский вопрос, надо применять и специальные русские приемы». Французы относятся холодно к правительству, видный член французской миссии иронически заметил: «Да, адмирал Колчак хороший человек, но если бы нашелся человек получше, то было бы еще лучше». Французы возмущены действиями русских властей, ставкой, особенно генералом Лебедевым. Указывая, что французы очень желали бы удержать положение на фронте и рассчитывают при этом на чехов, автор одного из докладов пишет: «Трудно будет убедить, что они (чехословаки. – Г. Э.) должны идти в бой hi адмирала Колчака. Так, значит, надо провозгласить другого, тогда чехословаки будут сговорчивее. Конечно, они будут сговорчивее в случае радикальных перемен в российском правительстве» ³⁰⁶. И совсем уж откровенно шучат заключительные слова другого доклада: «...можно утверждать, что охлаждение союзников ³⁰⁷ к правительству можно устранить сменой кабинета». Недовольство и прямое недоверие к союзникам высказывали открыто почти все буржуазные и «социалистические» пыеты колчакии. Вот несколько цитат. «Их не радуют общерусские радости и не печалит общерусское горе, веред ними какие-то свои цели, не имеющие, быть мотет, ничего общего с интересами русского народа в его стремлении создать единое сильное государство, крепкое и мощное, независимое от иностранных держав», – писала читинская газета «Русские ведомости». В бессильной злобе на «предавших Россию» союзников писала иркутская кадетская газета «Свободная страна» ³⁰⁸: «Нужно отдать справедливость союзникам, они действительно помогают: вот они помогли топить русский флот в Финском заливе, везут через моря целые горы бое-снабжения. Во Владивосток союзники доставили полмиллиарда патронов. Ведь этим полмиллиарда можно бы, если повезло, перестрелять все население России, убить этого ужасного северного медведя, который наподобие грозного призрака витал в течение нескольких десятилетий над головами западных дипломатов. Словом, Россию можно отстранить от Европы голыми руками самих же русских. Ведь порядок в России не стоит костей и одного английского солдата». Больше всего возмущения вызвало то, что на Парижскую мирную конференцию не были допущены представители России. Отметив, что союзники не признали Брестский мир и что Колчак тоже его не признал, газета подчеркнула, что в то же время союзники сами заключили мир с Германией, «а нас не допустили...». «Скажите, пожалуйста, – спрашивает газета, – кто же, собственно, заключил сепаратный мир? И это не игра слов! Россия сама будет заключать мир, условия выработаем мы сами с немецкими делегатами. Россия считает себя несвязанной условиями Версальского до-говора, ибо они выработаны без ее участия»³⁰⁹.

Приведенные выдержки имеют для исторического исследования большое значение. Мы как бы «предоставляем слово» участникам событий, даем им возможность самим непосредственно и помимо автора «разговаривать» с читателем. Тем самым вскрывается закулисная сторона официальных исторических описаний и толкований. Читателю представляется самостоятельно и критически осмыслить документы и факты истории, а не просто ознакомиться с готовым мнением автора, запомнить готовые концепции и схемы.

Борьба, что шла между союзниками и в лагере белых, играла, конечно, известную роль, но не она определяла положение на фронте.

4. РАЗГРОМ И ПЛЕНЕНИЕ РОССИЙСКОЙ АРМИИ КОЛЧАКА

Успешное форсирование советскими войсками Тобола и Ишима и уничтожение 5-й Красной армией с помощью правого фланга 3-й армии Петропавловского укрепленного района показали врагам, что наличными силами добиться решительного изменения обстановки они уже не в состоянии. Именно в эти дни главнокомандующий союзными войсками в Сибири генерал Жанен созвал экстренное узкое совещание ³¹⁰. Кроме него и начальника штаба французской военной миссии присутствовали японский посол Като и начальник штаба японской миссии, английский генерал Нокс и в качестве наблюдателя – американский майор Слоттер ³¹¹. Заседание открылось речью Жанена. «Я созвал вас,– заявил он,– для реального решения вопроса о помощи России не материалами и техникой, а действительными людьми. Момент сейчас критический. Положение фронта более серьезное, чем весной, летом и осенью, так как в то время Красная Армия могла быть отброшена ввиду ее утомления трехмесячными боями. Теперь этого нет».

Далее Жанен и Нокс сообщили имевшиеся у них сведения о состоянии Красной Армии. По мнению Жанена, дисциплинированная и пополненная армия красных стремится упрочить положение большевиков в Сибири, куда направлен ее главный удар. Ее задача в Европейской России – удержание положения до ликвидации Колчака, с которым красные стремятся покончить к декабрю.

«Я уполномочен своим правительством, – заявил Жанен, – поставить сегодня на обсуждение следующие вопросы: 1) необходимость реальной помощи военной силой; 2) выяснение точных и конкретных к сему условий. Я рад видеть здесь облеченного полномочиями японского посла, который может говорить от имени императора; 3) выяснение условий, принять которые предстоит европейским державам в смысле снабжения как армии Сибири, так и, в случае принятия пункта первого, действующих в Сибири японских войск».

Отвечая Жанену, Като заявил, что японское правительство считает, безусловно, необходимым подачу реальной помощи, но ставит свои условия как для союзников, так и для правительства Сибири. Япония может в кратчайший срок перекинуть полторы дивизии, вполне снабженные, для немедленного вступления их в линию огня. Через месяц Япония в состоянии добавить еще столько же. Но он не понимает, почему об этом не говорят представители самого сибирского правительства, а за них другие. «Окончание речи Като и других получить не удалось»–этими словами заканчивается донесение тайного колчаковского агента.

Но и без этого документ не теряет своего исторического значения и позволяет сделать некоторые важные выводы. Убедившись, что в Верховном союзническом совете договориться из-за непримиримых противоречий не удается, а положение Колчака становится катастрофическим, французское правительство решается действовать через голову совета. Пользуясь тем, что главнокомандующим союзными войсками в Сибири состоит француз – генерал Жанен, французское правительство поручает ему выступить непосредственно на месте с предложением оказать помощь войсками немедленно. Сделать это может Япония прежде всего, и Жанен в своей речи так и ставит прямо вопрос перед Като.

Положение создалось весьма любопытное. Два видных члена Антанты стоят на одних и тех же позициях и безоговорочно признают, что надо Колчаку помочь безотлагательно. Казалось, наконец-то надежды и расчеты белых на реальную помощь союзников войсками в больших масштабах осуществятся. И если тем не менее предпринятая французским правительством попытка возобновить прямую вооруженную интервенцию войсками

Японии провалилась, то это служит еще одним примером непримиримости противоречий среди империалистических держав Антанты и показывает, как борьба между ними мешала им объединить усилия.

Провал попытки Жанена стал тут же известен Колчаку, и тогда руководители колчакии приняли решение сами: столкнуть находящиеся в Сибири

войска интервентов с быстро наступающей на восток от Ишима Красной Армией. Обстановка казалась для этого благоприятной. Командование интервентов не ожидало, что Красная Армия так стремительно преодолеет все преграды на своем пути и разгромит войска Колчака уже на дальних подступах к Омску ³¹².

Так история повторилась. Еще раз подобно тому, как то было летом 1918 г., вопрос о самом существовании белой власти и ее армии свелся к вопросу о немедленной помощи штыками интервентов. Чехословаки категорически отказались помочь Колчаку в сражении на Тоболе, несмотря на всевозможные обещания ³¹³. Значит, надо заставить их драться, что неизбежно, если между ними и Красной Армией уже не окажется белогвардейских войск. Это выгодно Колчаку, но не менее выгодно также империалистической верхушке держав Антанты; весь мир не может не одобрить посылки войск союзников для «спасения» застрявших в далекой и суровой Сибири чехословацких, сербских, польских солдат– бывших и без того несчастными военнопленными в России, а теперь снова подвергающихся нападению красных полчищ. А так как путь из Европы в Сибирь далекий и трудный, то гораздо выгоднее (во всех отношениях) помочь войсками Деникину, Юденичу и Польше и тем отвлечь войска Красной Армии из Сибири, что даст Колчаку известную передышку. Оставался еще и японский вариант, т. е. возможность (с согласия США) поручить оккупирующим Советский Дальний Восток японским войскам начать наступление на запад от Байкала.

В силу этих соображений Колчак отказался от первоначального решения оборонять район Омска. Именно отказом этим и решением, оторвавшись от советских войск, укрыться за спиной интервентов только и можно объяснить тот факт, что два слабых, вырвавшихся далеко вперед – 238-й Брянский и 240-й Тверской – полка 27-й дивизии захватили с ходу столицу колчакии, сделав за несколько дней свыше 100 км, не встретив даже со стороны белых серьезной попытки их задержать.

Падение Омска было для интервентов полной неожиданностью и имело крупное политическое значение ³¹⁴. В самом городе наши войска захватили большие трофеи на военных складах, в том числе 31 тыс. винтовок, 19 млн. патронов, около 1 тыс. пулеметов шоша и митральез, 34 орудия, 199 тыс. ручных гранат и т. д.

Было взято свыше 30 тыс. пленных, но в числе сдавшихся не было ни одного полка с фронта. Войска всех трех полевых армий Колчака ушли³¹⁵. Последнее обстоятельство говорило о многом: Колчак сдал столицу и бросил колоссальные военные склады, стремясь спасти живую силу армии; основная боевая сила полевых армий противника еще не настолько разгромлена и дезорганизована, чтобы можно было сбросить ее со счетов. Прикрываясь сильными арьергардами, основная масса белых сумела оторваться от наших передовых частей и продолжала отходить. Несомненно, известную роль в этом деле играл животный страх солдат противника, которые еще верили всевозможным провокационным слухам о жестокой расправе красных с колчаковцами. По мере продвижения от Омска ³¹⁶ все чаще поступали сведения о том, что район городов Новониколаевск, Томск избран колчаковским командованием для перехода к активной обороне. На это указывали оперативные сводки наступающей в полосе железной дороги 27-й стрелковой дивизии, отмечающие упорные бои и переходы противника в контратаки с целью приостановить наше наступление. Об этом же говорится в сводках и приказах 35-й стрелковой дивизии, наступавшей южнее в общем направлении на фронт Барнаул, Новониколаевск.

В Кулундинской степи и восточнее действовали крупные красно-партизанские отряды под командованием Е. Мамонтова. Они могли создать серьезную угрозу открытому левому флангу и глубокому тылу отступавших от Омска вдоль железной дороги главных сил Колчака и этим помешать противнику начать крупные активные действия против 5-й армии до Новонико-

2. На южном операционном ^направлении (Кок-четав, Семипалатинск, Акмолинск)

лаевска. Сам по себе район Новониколаевск, Томск мог дать белым большие преимущества. Непосредственно с юга он прикрывался труднопроходимыми горными массивами Алтая и Саян без удобных дорог для действий наших войск по наиболее выгодным операционным направлениям. С севера силы белых прикрывались здесь сибирской тайгой, что исключало возможность для наших войск предпринимать и на этом направлении какие-либо глубокие и широкие по размаху маневры. Словом, сама конфигурация избранного белыми района была благоприятна для осуществления принятого решения: задержать наши войска у входа в относительно узкое (около 80—100 км шириной) дефиле, начинающееся в районе ст. Тайга. Фронт колчаковской армии сокращался настолько, что можно было отвести большую часть ее сил в тыл и создать глубоко эшелонированную группировку, пробивать которую, по расчетам колчаковцев, войскам 5-й Краснознаменной придется прямым наступлением в лоб. Если при этом учесть, что именно в названном районе—'Дефиле– находилось несколько десятков тысяч войск интервентов и через район пролегала с разветвлениями железная дорога, на которой действовали шесть бронепоездов врага, то следует признать, что план противника был намечен удачно, а перед нашими войсками встала трудная и сложная задача.

Такова была обстановка накануне последней решительной операции, приведшей к окончательному разгрому и пленению вооруженных сил Колчака и полному освобождению Западной Сибири.

Операция началась в десятых числах декабря 1919 г. и закончилась к 20 января 1920 г., распавшись на три этапа: а) новониколаевский; б) томско-мариин-ский; в) красноярско-канский.

Первый этап проходил для белых под знаком открытой борьбы за власть внутри лагеря контрреволюции между двумя основными группировками: крайними реакционерами и монархистами, возглавлявшимися в последнее время командующим фронтом генералом Сахаровым, и «демократическими силами», возглавлявшимися упомянутыми братьями Пепеляевыми⁶⁶.

Отмеченные обстоятельства облегчили задачу войск 5-й Краснознаменной. В телеграмме на имя В. И. Лепина Реввоенсовет армии доносил 19 декабря 1919 г., что от ст. Чулым и до самого Новониколаевска армия захватила растянувшуюся на 125 км сплошную ленту эшелонов противника, по приблизительным подсчетам около 300 паровозов и свыше 20 тыс. вагонов, наполовину груженных всякого рода военным и другим имуществом ³¹⁷.

Основной же успех был не в захвате трофеев и даже не в занятии Новониколаевска 14 декабря 1919 г. после многочасового боя. За время операции только одной 27-й стрелковой дивизией было взято в плен около

29 тыс. солдат, свыше 1500 офицеров, полковников и

30 генералов из частей полевых армий Колчака, а не тыловых гарнизонов. То была первая крупная группировка действующей армии белых, разгромленная за истекшие со времени Ишимо-'Гобольской операции полтора месяца. Именно в этом был основной успех наш: мы настигли противника, сокрушительным ударом опрокинули, смяли, раскидали и частично пленили его первую оказавшуюся на нашем пути сильную группировку, задачей которой было задержать советские войска в районе Новониколаевска, чтобы дать главным силам белых втянуться в указанное выше дефиле и изготовиться к активной обороне ³¹⁸.

Томско-мариинский этап оказался главным и решающим. Директива нового главнокомандующего белогвардейским фронтом генерала Каппеля предусматривала, что 2-я и 3-я армии занимают фронт Новонико-лаевск, Томск с задачей сдерживать наступление красных и тем самым дать возможность произвести перегруппировку для активной обороны дефиле. Находящаяся в районе Томск, ст. Тайга 1-я армия отводится в тыл и под прикрытием 2-й и 3-й армий перебрасывается спешно по железной дороге в район Ачинска, где принимает пополнение за счет тыловых гарнизонов и добровольцев, приводится в порядок, числясь в резерве фронта.

План приостановки советских войск у входа в дефиле не был экспромтом Каппеля, колчаковская ставка готовилась к этому еще со времени проигрыша Тоболо-Ишимской операции в октябре 1919 г. С этой целью уже тогда вся 1-я армия генерала Пепеляева выводилась из линии боев и должна была сосредоточиться в районе Томск, Новониколаевск, чтобы после отдыха и принятия пополнений составить ядро создаваемого в глубоком тылу стратегического резерва.

Выполнить план белым не удалось. Разгром и пленение новониколаевской группировки означали серьезный и глубокий прорыв фронта врага на участке его 3-й армии, главной задачей которой было прикрыть перегруппировку и обеспечить спокойный отвод 1-й армии. Но вопрос был не только в срыве этой чисто военной стороны плана. Победа в районе Новониколаевска ускорила начало подготовленного и возглавляемого большевиками восстания рабочих и значительной части гарнизона Томска, что привело к расколу среди белых войск и стало главной причиной отказа частей армии Пепеляева подчиниться приказу о дальнейшем отходе. Уже 17 декабря 1919 г. власть в городе перешла фактически в руки большевистского Военно-революционного комитета. Части 5-й армии вошли в Томск 20 декабря без боя ³¹⁹.

Но в это время начались ожесточенные бои в полосе Сибирской железной дороги в районе ст. Литвиново, ст. Тайга. Здесь на нашем пути встали арьергардные части интервентов. Казалось, надежды колчаковцев оправдываются.

Военные и прежде всего политические последствия начавшихся боев трудно было сразу определить во всем их значении для дальнейшей борьбы на Востоке ³²⁰. Несомненно было лишь одно: бои между частями 5-й Красной армии и войсками интервентов дают колчаковцам возможность вздохнуть и, прикрываясь занятым интервентами фронтом, закончить перегруппировку, привести части в порядок. Но белым и интервентам не повезло.

Обстановка сложилась так, что на долю той самой 5-й Красной армии, которая начала свое выступление на Восточном фронте с решительного разгрома белоче-хов под Казанью в августе – сентябре 1918 г., теперь – почти полтора года спустя – выпала почетная задача закончить не завершенное тогда на Волге дело. Боевой дух советских войск был небывало высок. В ходе двухдневных ожесточенных боев первая из арьергардных дивизий – польская – была разгромлена с помощью восставших рабочих-железнодорожников. Потеряв 3 бронепоезда, около 40 орудий и понеся крупный урон в живой силе, интервенты и действующие с ними колчаковцы были отброшены на восток в полном беспорядке совместными усилиями 27-й и 30-й стрелковых дивизий. Таким же поражением кончилась попытка объединенных польских и белогвардейских полков контратаковать части 5-й Краснознаменной в районе Анжерских каменноугольных копей. В эти же дни вела упорные бои 35-я стрелковая дивизия, наступая южнее в общем направлении на Щегловск, Кемерово, Кузнецк. Успешные для нас бои вели 26-я стрелковая дивизия на Алтае и Кок-четавская группа войск, где белые неоднократно переходили в контратаки.

Последний – красноярско-канский этап – привлекает внимание тем, что в районе Красноярска эсеры и меньшевики пытались еще раз сыграть роль социал-преда-телей. Командование белогвардейского гарнизона города совместно с «демократическими деятелями» объявило, что образована «земская власть», выступающая против колчаковского режима.

Заправилы власти обнаглели настолько, что пытались вести с Реввоенсоветом 5-й армии переговоры, как равная сторона, выставляя свои какие-то «условия» сдачи города и гарнизона, насчитывавшего около 60 тыс. человек. Видимо, столь внушительная цифра войск и господствовавшие среди части гарнизона настроения вскружили голову новоявленным вождям. Попытка их лживыми речами обмануть массы населения и солдат была сорвана усилиями местных большевиков-подполь-щиков⁸⁷, под руководством которых восставшие рабочие и присоединившиеся к ним части войск гарнизона взяли власть в свои руки 4 января 1920 г. Это имело серьезное военное значение: в ближайшем тылу войск интервентов и Колчака оказалась относительно крупная группировка повстанцев – бывших колчаковцев. Им тотчас же была поставлена задача (через Военно-революционный комитет): обеспечивая за собою надежно район города и переправы через Енисей, не дать отступающим еще верным Колчаку войскам прорваться на восток ³²¹.

Тактика войск интервентов сейчас состояла в том, чтобы всемерно помогать белым уйти от наших ударов, становясь с этой целью на нашем пути и прикрываясь государственными флагами держав Антанты. Провокационные действия интервентов не помогли ни им, ни колчаковцам. Разгром арьергардных войск интервентов был настолько молниеносным и сокрушительным, показал невиданный до этого интервентами высокий уровень военного мастерства регулярных частей 5-й армии, такое беззаветное мужество и героизм всей массы красноармейцев, что командование интервентов запросило о пощаде, потеряв в первых же боях около 15 тыс. убитыми, ранеными и пленными. Военно-политическое руководство чехословацкого корпуса и его командование приняли ультиматум Реввоенсовета 5-й армии: прекратить военные действия и оказание помощи белым, но отказались сдавать оружие. По указаниям В. И. Ленина Реввоенсовет армии пошел навстречу просьбам руководителей корпуса и заключил 7 февраля 1920 г. соглашение о порядке его эвакуации ⁶⁸.

Ноябрь 1919 г. примечателен в истории повстанческого и партизанского движения в Сибири тем, что в течение второй половины его произошла встреча красных отрядов с советскими войсками, а именно 17 ноября в районе г. Тары и 29 ноября в районе станций Татарск, Купино. Но к этому времени обстановка в Западной Сибири изменилась настолько, что действия повстанцев-партизан были уже не борьбой в тылу врагов, а работой передовых отрядов дивизий 5-й Краснознаменной, в районе которой все они оказались.

Прошло уже около полутора лет с начала героической борьбы трудящихся масс под руководством большевиков в тылу интервентов и белогвардейцев. За это время было немало неудач и потерь, но еще больше успехов, достигнутых и на политическом и на военном фронтах. Сейчас – в ноябре 1919 г.– наступил последний этап, когда совместные усилия Красной Армии с фронта и повстанцев-партизан в тылу врагов должны были привести к быстрой и окончательной победе – полному разгрому и уничтожению белых и войск интервентов. Какую же помощь оказали красные отряды войскам 5-й армии?

После разгрома колчаковцев в Челябинском сражении в июле 1919 г. белая Сибирь стала театром военных действий. Центральный Комитет потребовал координации действий войск Восточного фронта и партизанских отрядов. Прошло с тех пор полтора месяца. В многодневном ожесточенном сражении в междуречье Тобол, Ишим советские войска наголову разбили противника и, заняв 14 ноября 1919 г. столицу Колчака Омск, продолжали энергичное наступление. Как раз в эти дни, а именно 22 ноября 1919 г., был за подписью главкома Мамонтова разослан обширный документ под названием «План расположения сил и задачи крестьянской Красной армии Западной Сибири» ³²². Начинается документ словами: «Опыт фронтового движения на город Семипалатинск показал нам нашу неподготовленность к таким широким операциям. Причин к этому много, и одна из главных – это недостаток патронов и вооружения. Вообще техническая необорудованность и недостаток обмундирования заставляют себя чувствовать очень остро. И в силу этого нам приходится несколько изменить тактику, отказаться от широких фронтовых наступлений временно и перейти к тактике партизанской войны, но действовать не вразброд, кто как хочет, а по определенному плану под общим командованием и руководством штаба корпуса, выполняя общую боевую задачу».

Дав сведения о противнике, насчитывавшем всего по линии Алтайской железной дороги, в городах Камне и Славгород якобы 5100 человек, Мамонтов писал: «Наша общая задача состоит в том, чтобы, не бросаясь на крупные силы противника, не давать ему возможности концентрировать в одном месте большие ударные группы, не дать возможности восстановить движение по Алтайской железной дороге, втягивая в борьбу новые районы, заманивать, окружать и уничтожать мелкие отряды противника». Далее в директиве ставятся отдельным полкам конкретные задачи во исполнение указанной общей задачи армии. Документ заслуживает того, чтобы разобраться в нем несколько подробнее.

Ко времени отдачи приказа с рассматриваемым «планом» правофланговая группа 5-й армии вышла в район городов Атбасар, Акмолинск, Кокчетав, а ее 26-я стрелковая дивизия вела энергичное наступление на Павлодар широким фронтом южнее железной дороги Омск – Новониколаевск, находясь всего в 400—450 км западнее основных районов действий партизан. Трудно допустить, чтобы о падении белого Омска и быстром приближении фронта Красной Армии Мамонтов и его штаб ничего не знали и не слыхали. Тем не менее об этом крупнейшего военного значения факте (исключительно важном для партизан) в приказе ничего не говорится. Но вопрос не только в этом.

19 ноября 1919 г. слабый летучий отряд Мамонтова вошел в Славгород без единого выстрела. И хотя произошло это за три дня до издания приказа, о событии этом также ничего не сказано. Известно, что партизанская армия не имела достаточных средств технической связи. Вполне допустимо, что о занятии Славгорода штаб Мамонтова своевременно узнать не мог, хотя от стоянки его (с. Солоновка) до Славгорода расстояние всего около 180 км, и за три дня преодолеть его и доставить донесение в ставку не составляло трудностей для многочисленных конных частей партизан.

Абсолютно исключено, чтобы о фактах и событиях крупнейшего для Сибири военного значения ничего не знали главный штаб и командование партизан. Дело, конечно, не в том, что в оперативных сводках и приказах о них ничего не говорилось. Это обстоятельство можно и не ставить в вину Мамонтову. Можно допустить, что он просто не считал необходимым писать в оперативных документах о том, что и без того известно всем.

Речь идет о другом. Победоносное наступление Красной Армии в глубь Сибири, падение белого Омска и быстрое приближение внешнего фронта к фронту внутреннему меняли коренным образом общую военно-политическую обстановку в колчакии, требовали от партизанского командования переоценки положения своих войск, постановки новых задач. В основу действий армии Мамонтова могла быть положена только одна мысль: направлять все усилия на установление взаимодействия с советскими войсками. Этого требовали цитированные выше постановления Центрального Комитета РКП (б) от 19 июля 1919 г. На это указывалось во всех директивах и сообщениях, которые шли из Москвы, а также от командования Восточного фронта, командования 5-й армии, Урало-Сибирского бюро через направлявшихся в колчакию для подпольной работы и связи товарищей. Наконец, того же требовали элементарные, азбучные положения стратегического руководства борьбой, здравый смысл, зиждущийся (в данном вопросе) на общих всем известных фундаментальных понятиях о вооруженной борьбе.

Речь не идет, конечно, о том, что Мамонтов должен был бросить все свои прочие дела, повернуть свою армию на 180 градусов – лицом на запад —и начать какие-то крупные наступательные операции навстречу Красной Армии. Этого требовать, может быть, и не было оснований, учитывая состояние и боеспособность повстанческо-партизанских сил.

Говорить, к сожалению, приходится о другом, а именно о том, что ни в оперативных распоряжениях Мамонтова, ни в действиях его войск за время с августа 1919 г. (когда армии Восточного фронта продвинулись на 400—500 км в глубь Сибири) и до декабря 1919 г. не найти никаких признаков переоценки им обстановки.

Мамонтов и его штаб продолжали распоряжаться и действовать так, как будто в Сибири все осталось по-старому, как будто решительно ничего не произошло в смысле резкого ухудшения положения Колчака и на фронте и в тылу. Даже бегство белых из Славгорода (за овладение которым повстанцы и партизаны вели упорную борьбу и пролили немало крови начиная с июля 1918 г.) не привлекло внимания командования партизан.

Излюбленным, если так можно выразиться, объектом действий партизан Алтайской губернии была все время Алтайская железная дорога ³²³. Даже не вся дорога, а лишь относительно небольшой участок ее от ст. Рубцовка до ст. Шипуново. Названные станции подвергались неоднократным нападениям и повторным захватам. На участке от ст. Калманка до ст. Аул железнодорожные мосты, сооружения систематически портились и разрушались повстанцами и партизанами, движение поездов временами совсем прекращалось. Действия эти заслуживают высокой оценки, они, бесспорно, приносили пользу в общей борьбе в тылу Колчака. Но после падения Омска и начавшегося общего отступления белых перед партизанским командованием не мог не возникнуть вопрос: где в новых условиях обстановки лежит центр тяжести борьбы, где и как быстрее и больше всего можно оказать помощь Красной Армии?

Неизвестно, ставились и обсуждались ли вообще такие вопросы Мамонтовым и его штабом. Бесспорно лишь то, что все оставалось по-старому: главным силам партизан (1, 2, 3, 4 и 7-му полкам из общего числа девяти) ставится главной задачей производить на той же самой Алтайской железной дороге разрушения и «тревожить» противника.

Согласно приказу командования 5-й армии все партизанские и повстанческие отряды, действующие в ее районе, по соприкосновении с советскими войсками поступали в полное подчинение соответствующих начальников стрелковых дивизий. Военным советам дивизий предоставлены были большие права по вопросу установления справедливых, но твердых отношений с повстанцами и по их боевому использованию. Благодаря этому армия Мамонтова перестала существовать как единое целое и отдельные ее части перешли сразу же в подчинение ряда советских командных инстанций, а именно командующего Кокчетавской группой советских войск, командующего Семипалатинской группой советских войск, начальника 26-й стрелковой дивизии (освободившей весь Алтай) и начальника 35-й стрелковой дивизии, наступавшей через северные уезды Алтайской губернии на Кузбасс. В этих условиях главкому Мамонтову и его штабу делать было уже нечего: штаб был расформирован с переводом руководящих работников в инспекцию пехоты 5-й армии, чтобы помогать в расформировании и реорганизации повстанческих и партизанских войск. Надо подчеркнуть, что эта первая их реорганизация таила в себе немалые опасности вспышек недовольства и даже открытых выступлений, но в целом все обошлось благополучно. Попытки 1-й горноалтайской бригады и 5-го партизанского советского полка отказаться от выполнения боевого, приказа (наступать на г. Сергиополь) закончились тем, что они были сменены Степной бригадой и отведены в Семипалатинск для расформирования ³²⁴.