Текст книги "Опрокинутый тыл"

Автор книги: Генрих Эйхе

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 28 страниц)

Казачьи войска занимали в стане контрреволюции особое положение. Проводившиеся Колчаком и его предшественниками мобилизации не распространялись па казаков. Не касалась их также коренная реорганизация вооруженных сил, предпринятая Колчаком в декабре 1918 г. Он ограничился тем, что утвердил образование (по ранее принятому самим войсковым кру-1ПМ Оренбургского казачьего войска решению) Оренбургского военного округа. Аналогичное решение было проведено в отношении Уральского казачьего войска с переименованием созданной им армии в Отдельную.

Па фронтах казачьи войска подчинялись Колчаку и его командованию. На этом власть его фактически кончалась, так как во всех прочих отношениях и, в частности, в военно-административных вопросах действительная власть была в руках войскового атамана и войскового круга. Они по своему собственному усмотрению производили мобилизации, формирования, назначения командного состава и т. д. В этом основная причина того, что Колчаку не удавалось создать крупные кавгруппы; за редким исключением, казаки действовали отдельными полками и бригадами. Колчак вынужден был до поры до времени отказаться от всякой попытки вмешиваться в эти вопросы, зная заранее, что любое его такого рода распоряжение будет расценено войсковым кругом как посягательство на казачью автономию⁴³, и не будучи уверенным, что приказ будет выполнен, а также не имея ни сил, ни возможностей заставить круг выполнить его.

Особое внимание Колчака привлекала задача устранения острой нехватки офицеров и унтер-офицеров. В Российской армии офицеры делились на кадровых (производства до 1915 г. включительно) и офицеров военного времени. Из документов видно, что к июлю 1919 г. кадровых офицеров насчитывалось всего около 1 тысячи. Таким образом, основную массу командного состава – в среднем 16—17 тыс. – составляли офицеры производства 1916 г. и более позднего времени. То были люди без достаточной теоретической подготовки и почти совершенно без практического опыта допозици-онного периода первой мировой войны. Дивизиями и корпусами командовали не боевые генералы старой армии, а офицеры, пришедшие в белую армию в чинах не выше полковника и произведенные в следующие чины приказами Колчака и его предшественников ¹⁴⁰.

Для подготовки офицеров службы генштаба начали функционировать ускоренные курсы, организованные при военной академии генерального штаба. Некомплект офицеров в Российской армии составлял на начало 1919 г. около 10 тыс. человек. Для подготовки офицеров и унтер-офицеров были призваны семнадцатилетние юнцы школьники и открыт ряд инструкторских школ и военных училищ. Такие же школы ускоренной подготовки командного состава открывались при отдельных полевых армиях¹⁴¹.

Но, несмотря на все это, Колчаку не удалось ликвидировать нехватку командных кадров армии, что весьма отрицательно влияло на подготовку и действия войск. Не раз предпринимались попытки завербовать в Российскую армию офицеров из армий других белогвардейских группировок, но существенных результатов достичь не удалось ¹⁴². Не прибыли также обещанные Деникиным два офицерских батальона (2 тыс. человек) для Уральской казачьей армии, где недостаток опытных офицеров был особенно велик.

Но как бы там ни было, к весне 1919 г. Российская армия только на советском Восточном фронте насчитывала свыше 140 тыс. чистых штыков и сабель – сила грозная по одной своей численности. Правда, колчаковские полки состояли сплошь из молодых новобранцев, наспех обученных, еще не обстрелянных. Но молодой, не уставший, крепкий во всех отношениях солдат-сибиряк под командованием контрреволюционных унтер-офицеров и офицеров был серьезным противником. Отлично обутые, одетые по сезону, полки Колчака напоминали чем-то первоочередные полки царской армии – большая часть времени их подготовки была затрачена на муштровку. Они были «гвардейцами» по сравнению с тем, как были одеты и обуты наши бойцы. Но больше всего поражала в солдатах Колчака их полная аполитичность. Они были поистине политическими младенцами. Они не только не разбирались в политических программах и партиях. Они не могли ответить на самые простые вопросы: что происходит в России, для чего их призвали в армию, когда с немцами война давно кончена, с кем они, сибиряки, идут воевать и за что? В этом отношении они были младенцами в полном смысле слова, но младенцами страшными для нас в то время потому, что физически сильные, отлично снабженные и вооруженные, обеспеченные лучше нас продовольствием и т. д., они были на деле слепыми, безгласными солдатами армии контрреволюции.

Удивляться политической безграмотности этих деревенских парней особенно нечего. Зеленая молодежь 18—■ 20 лет, уроженцы глухих сибирских сел и деревень, медвежьих углов, которых военные и политические события 1914—1918 гг. с их разрухой, развалом всей хозяйственной жизни страны, с перенесенной на улицы и площади городов революционной, классовой борьбой, совершенно еще не коснулись, а если и коснулись, то стороной, больше понаслышке и рассказам бывших фронтовиков первой мировой войны. Наконец, то ведь были в большинстве своем отпрыски патриархальных сибирских семей, может быть, и не богатых по сибирским понятиям и масштабам того времени, но всегда крепких и хозяйственных мужичков», крепких не только в работе и в своем хозяйстве, но крепких и не менее цепких во всем, что касалось обычаев, уклада жизни, веры, отношения к начальству и т. д.

Таков был основной контингент солдат колчаковской армии зимой – весной 1918/19 годов. В руках контрреволюционного офицерства и под влиянием идейной обработки социал-предателей он мог стать подлинной армией контрреволюции⁴⁴. Не допустить этого было одной из основных задач сибирского большевистского подполья.

5. ВОЕННО-ПОЛИТИЧЕСКОЕ ПОЛОЖЕНИЕ В КОЛЧАКИИ ЗИМОЙ 1918/19 г.

Первые тревожные донесения белогвардейского губернского комиссара Енисейской губернии ¹⁴³ от 12 ноября 1918 г. указывали, что в с. Дубенское, Тигриикой волости, Минусинского уезда, восставшие крестьяне численностью до 400 человек напали на милицию и разгромили ее. К восставшим присоединились крестьяне Са-гайской и Ермаковской волостей. Создан комитет повстанцев, от имени которого рассылается по уезду воззвание с призывом к свержению омского правительства. Общая численность восставших определяется в 5 тыс. человек; штаб восстания в с. Сагайское. Восстание разрасталось, и через несколько дней повстанцы обложили уездный город Минусинск с трех сторон. Город (весь его гарнизон насчитывал 50 человек) объявлен на осадном положении, производится мобилизация всех «надежных граждан». Выступившие было на помощь властям 200 казаков станицы Карат разгромлены, и станица пала.

Напуганный размахом восстания, штаб Сибирской армии затребовал срочных разъяснений о характере беспорядков. Район восстаний входил в территорию 4-го стрелкового корпуса, штаб которого находился в Иркутске. «Взыскание податей, – говорится в ответе штако-ра, – поимка дезертиров, а также уничтожение самогонных заводов вызвали крестьянские волнения, дошедшие до вооруженных столкновений» ¹⁴⁴. Для ликвидации посланы сотня казаков из Красноярска, а из других мест еще одна сотня и три роты с одним орудием под командой генерала Шильникова. В последующих донесениях штаб корпуса определяет численность повстанцев в 8 тыс. человек, но из них вооруженных не более 2 тыс., все же остальные наступают с кольями, дубинками и железными пиками ¹⁴⁵.

Минусинское восстание заслуживает внимания по многим причинам. В июне 1918 г., всего пять месяцев назад, крестьяне ряда волостей уезда оказывали активную помощь чехам и белым при свержении Советов. Сейчас они выступают против тех и других. Тогда, в июне, дело было в стихийной вспышке, вызванной разными причинами, в том числе провокациями и нажимом со стороны чехов и кулачества. Сейчас речь идет о вполне сознательном, заранее продуманном и организованном выступлении. Об этом недвусмысленно говорят выдвинутые повстанцами политические требования. Первое из них – немедленно созвать VIII уездный крестьянский съезд, так как предыдущий, VII, такой же съезд постановил в свое время (при Советах), что мобилизации в армию могут производиться только с ведома и разрешения уездного съезда. Второе требование– уничтожить казачество как привилегированное сословие, немедленно уравняв его со всем крестьянством в отношении земельных наделов.

Ноябрьское восстание послужило толчком к тому, что в первой половине декабря 1918 г. в бассейне р. Мана началось явно выраженное антиколчаковское крестьянское движение, которому суждено было сыграть в дальнейшем крупную роль. По поводу восстания на Мане белогвардейский губернский комиссар доносил, что район восстания всегда представлял «скопление наиболее неспокойных элементов – латышей, живущих хуторами, и переселенцев, привыкших жить за счет казаков и субсидий... Там после разгрома большевиков чехами во время свержения Советов скрывались остатки красных отрядов, и туда же уходили дезертиры» ¹⁴⁶.

22 декабря 1918 г. повстанцы разгромили идущий в с. Степной Баджей отряд войск, потерявший 9 офицеров и солдат, 2 пулемета и вынужденный спешно отступить. Успех послужил сигналом к восстанию во всем Канском уезде. Войскам удалось отбросить красных в горы, но 27 декабря произошло восстание в самом Кан-ске, где на сторону красных перешла рота гарнизона. Восставшие арестовали милицию, заняли железнодорожную станцию и прервали движение поездов. Оказавшаяся в городе офицерская рота разбила повстанцев и расстреляла 19 человек без суда и следствия. Почти одновременно произошло восстание на ст. Илан-ская: красные приостановили движение поездов на целые сутки ¹⁴⁷.

Энергично взялся за «успокоение» новый управляющий губернией Троицкий. Личное письмо его от 26 февраля 1919 г. заместителю министра внутренних дел

В. Пепеляеву, одному из руководителей кадетов в Сибири, заслуживает того, чтобы быть приведенным в основных своих положениях¹⁴⁸.

За исключением Минусинского уезда, пережившего в ноябре 1918 г. восстание, теперь идет вооруженная борьба во всех остальных уездах губернии. Участвует до 6 тыс. штыков и сабель правительственных войск и значительно большее число красных. Борьба ведется в четырех основных районах. Под Ачинском и в северных районах его уезда отряды Щетинкина совершают налеты на станицы и села, убивают милиционеров и противников Советов. Всякая нормальная организация власти к северу от железной дороги прекратила свою деятельность. Охраняют город дружины самообороны и рота чехов. Есть гарнизон, но он вызывает опасения. В 30 км от города стоит правительственный отряд (500 солдат), но значительная часть в нем новобранцы как раз из тех деревень, где власть в руках Щетинкина и которые дали ему немало добровольцев. Для активных действий отряд непригоден. По приказу Щетинкина крестьяне прекратили подвоз продуктов для населения Ачинска и его гарнизона.

Второй очаг восстаний – Тасеевский район, Канского уезда. Здесь стоял отряд полковника Красильникова и был гарнизон в 1 тыс. штыков и сабель с 4 орудиями. Против пего действовало не менее 3 тыс. красных, вооруженных только охотничьими ружьями и дробовиками с самодельными пулями. Бой 17 февраля кончился неудачей для войск. Потеряв около 150 человек и пулемет, Красильников поспешно отошел на 60 км. Ведя преследование, повстанцы начали распространяться на соседние районы.

Третий очаг восстаний – район станций Клюквенная, Камарчага. Был он первоначальным, а теперь стал главным. Красных здесь до 10 тыс. человек. На участке станций Клюквенная, Могинское они подошли к железной дороге на 5—10 км, а местами еще ближе. Это дает им возможность легко и часто совершать налеты на станции, мосты, портить путь, рвать телеграфные провода и т. д. Им удалось даже спустить с рельсов бронепоезд. «Их сила, – говорит Троицкий, – в том, что они имеют лыжные отряды из прекрасных местных стрелков, прошедших школу на войне, чего нет или почти нет в правительственных отрядах» ¹⁴⁹.

Четвертый очаг восстаний – район г. Енисейск. По последним данным, город уже окружен правительственными войсками. Красных здесь до 600 человек, главным образом коряков. Началось бегство повстанцев маленькими группами по таежным тропам и проселкам.

Особенное беспокойство причиняло врагам положение в Красноярске ¹⁵⁰. Белогвардейцы отдавали себе полный отчет в том, что захват (с помощью интервентов) власти в городе абсолютно не означает разгрома руководимых большевиками революционных сил. В городской тюрьме находилось около 1200 партийных и советских работников губернии, арестованных в дни переворота. Но победа не радовала белых. Им удалось установить, что ушедшие в подполье большевики успешно ведут подготовку к освобождению заключенных и захвату города. «Напряженное состояние вокруг этого вопроса, – писал Троицкий в том же письме от 26.2 1919 г., – вызывает у русских и союзных военных властей мысль о необходимости скорейшей ликвидации заключенных советских работников вплоть до мысли отдать тюрьму на волю минут на 30». Под угрозой нападения извне и изнутри город объявлен на осадном положении, и охрану его взяли на себя 1500 солдат итальянцев и 1000 чехословаков. Собственный русский гарнизон малочислен и ненадежен: в частях его ведется большевистская агитация, уже раскрыт в одном из полков заговор. Все это привело к еще большей напряженности.

Таковы основные моменты конфиденциального письма, в котором такой крупный колчаковский администратор, как управляющий одной из самых беспокойных и обширных по территории губерний, высказывается вполне откровенно по самым «больным вопросам устройства и жизни тыла». Многое из того, о чем пишет Троицкий, характерно для большинства колчаковских губерний. Все более наглеющие интервенты-оккупанты своим хозяйничанием вызывают протесты и недовольство не только широких кругов трудящегося населения, но и видных чиновников колчаковской администрации. Собственные гарнизоны ненадежны, большинство городов охраняется интервентами. В бессильной злобе ввиду невозможности подавить восстание войсковые начальники все чаще и шире прибегают к зверским расправам с населением, не разбираясь, кто участник восстания и кто нет. Такая карательная политика приводит к обратным для власти результатам: растут районы восстаний, растет число повстанцев и партизан.

Одним из результатов тревожных донесений была поездка самого Пепеляева по ряду губерний. «Енисейская губерния, – говорится в его докладе, – надолго выбита из нормальной колеи, огромные площади ее находятся в руках большевиков, к которым относятся враждебно старожилы, а помогают активно новоселы». Силы красных Пепеляев определил всего в 3 тыс. вооруженных, так как очень много невооруженных и просто приставших в ходе борьбы к большевикам. Причиной частых неудач правительственных войск он считает малочисленность их и милиции, комплектование войск из уроженцев районов восстаний, совершенно случайный состав правительственных отрядов, бездорожье и отсутствие надежных проводников. Общий вывод Пепеляева – положение не такое уж безнадежное, но требуется скорейшая присылка хотя бы одной хорошей войсковой части —< «хотя бы одной тысячи итальянцев» ¹⁵¹.

Значение поездки Пепеляева состоит не в том, что он сам на месте убедился в скверном положении вещей и подтвердил омскому правительству обоснованность и правильность донесений местных белогвардейских администраторов. Он мог похвастаться более важным достижением: чехи обещали не только оказывать помощь оружием при защите городов и железной дороги, но и принимать участие в экспедициях против красных в сельских районах. Был еще один результат поездки. Убедившись, что положение с каждым днем все более ухудшается, а от военного министра из Омска последовал ответ, что на усиление правительственных отрядов регулярными войсками рассчитывать не приходится, а будут даже забраны все формирующиеся части, министерство внутренних дел по согласованию со ставкой прибегло к новым способам увеличения сил. В марте 1919 г. было объявлено «постановление уполномоченного по охране государственного порядка и обеспечению общественного спокойствия» следующего содержания: «Ввиду появления в Енисейской губернии разбойничьих банд, которые под видом большевистских властей (курсив наш. – Г. Э.) нападают на селения, разгромляют и разграбляют правительственные и общественные учреждения и отдельных жителей, нахожу необходимым организацию дружин самоохраны... как это разрешено постановлением командующего войсками Иркутского военного округа от 10 февраля 1919 г.» ¹⁵². Далее в постановлении говорилось, что дружины находятся в ведении комиссий, состоящих из начальника милиции (или лица по особому назначению) и членов от волостной земской управы, избранных населением на волостных сходах.

Приведенный документ служит еще одним доказательством ухищрений и обмана, к которым вынуждены были прибегать колчаковские власти. Во-первых, в постановлении говорится не о борьбе против большевиков, а о борьбе с бандами, которые действуют «под видом большевиков». Во-вторых, дружины поступают не в распоряжение военных властей, а комиссий, избираемых самим населением на основе широкой «демократии волостных сходов». Контрреволюционеры отлично уяснили себе: никакой сход крестьян не будет избирать и создавать дружину для борьбы с большевиками. А так как в губернии орудовали и банды грабителей, то под флагом организации борьбы против них и делается попытка создать отряды самообороны. Главную силу в них составят кулаки, и командовать ими будут такие же избранные на сходах сторонники Колчака ¹⁵³.

Характеризуя обстановку в районе Енисейска, коптрразведывательный отдел главного штаба писал, что красные контролируют все дороги, ведущие к названному городу. Общие их силы—три-четыре сотни лыжников, но они очень подвижны, устраивают засады, налеты. Часто красные совершают налеты на золотые прииски, но не столько с целью захвата золота, сколько для того, чтобы заполучить динамит, нужный им для устройства взрывов на железных дорогах.

Поступающих с мест материалов и донесений о беспорядках было так много, что особый отдел колчаковского МВД установил специальную пятибалльную систему их классификации, а для упрощения учета завел специальную таблицу⁴⁵.

Попытки белогвардейцев представить происходящую на всей обширной территории колчакии ожесточенную классовую борьбу в виде колонок сухих цифр, равно как и попытка спрятать за этими цифрами все неисчерпаемое многообразие форм и проявлений ее, не выдерживают, конечно, критики. Но в целом белогвардейская таблица дает известное представление об общем положении в колчакии за первые четыре месяца 1919 г. Надо только постоянно иметь в виду, что за каждой цифрой таблицы скрываются события большого социального и военного значения, свидетельствующие о всенародной борьбе против интервентов и белогвардейцев ¹⁵⁴.

Белогвардейцы были настолько напуганы массовыми вооруженными восстаниями крестьян Кустанай-ского и Атбассарского уездов весной 1919 г., что Колчак поручил подавление их своей ставке, назначив упомянутого выше генерала Волкова командующим войсками. Расправа с восставшими была исключительно зверской. Так, в одной из оперативных сводок от 13 мая 1919 г. ¹⁵⁵ штаб Волкова писал: «Селение Мариинское уничтожено. Потери красных – 940 человек расстрелянными и убитыми, не считая утонувших в Ишиме. Наши потери – 2 легкораненых». Поголовное истребление всех, кто попадался на пути карательных отрядов, белогвардейские палачи пытаются представить в своих реляциях как разгром войск повстанцев в открытом бою – иначе ведь невозможно объяснить слова сводок «потери красных... наши потери...» ¹⁵⁶

Вкратце следует остановиться на положении в Омске—столице белой Сибири. Читатель уже знает, что до чехословацкого мятежа Омск был центром Советской власти в Западной Сибири. Здесь обосновался Западно-Сибирский областной исполнительный комитет Советов, здесь проходили съезды, конференции и совещания, в частности первый съезд западносибирских большевистских организаций. Однако Омск не стал партийным центром края. Состоявшееся в июле 1918 г. в Тюмени совещание представителей большевиков Сибири и Урала избрало Сибирское организационное бюро с местом пребывания его в Томске. Не касаясь причин и соображений, в силу которых выбор пал на Томск, следует отметить, что к указанному времени резиденцией белогвардейского временного сибирского правительства стал уже Омск. Было поэтому вполне естественно, что состоявшаяся в Томске в августе 1918 г. 1-я Сибирская подпольная конференция приняла решение о переезде избранного на конференции Сибирского областного комитета РКП (б) в Омск. О состоянии и работе комитета и всей омской подпольной большевистской партийной организации опубликовано уже много документов, материалов и воспоминаний, в том числе и белогвардейских. Однако нельзя считать историю героической борьбы омских большевиков уже полностью исследованной и правильно освещенной ¹⁵⁷.

1-я подпольная городская конференция омских большевиков состоялась в августе 1918 г. Присутствовало на ней 40 членов партии – представители 25 подпольных групп и ячеек города. Конференция положила начало организации и объединению подпольщиков, избрала горком партии. Город был разбит на пять районов, считая в том числе белогвардейский гарнизон как самостоятельный район работы.

Важнейшей задачей в это время было освобождение содержащихся в омской тюрьме захваченных врагами в дни переворота партийных и советских работников. Подпольному горкому удалось в этом деле добиться крупных результатов. Были найдены пути и возможности изготовить не вызывавшие никаких подозрений белогвардейцев пропуска, по которым вышло «на законном основании» из омского концентрационного лагеря в разное время около 200 человек, в том числе такие видные местные работники, как П. Вавилов, А. Я. Масленников (в дальнейшем руководители подпольного областного комитета партии) и др.¹⁵⁸. 2-я городская подпольная конференция состоялась в сентябре 1918 г. Присутствовало 35 делегатов, представлявших уже около 600 членов партии. Столь быстрый рост находящейся в подполье и жестоко преследовавшейся врагами партийной организации говорит о мно-

гом, прежде всего о росте ее авторитета, росте доверия к ней, правильности избранного ею пути и эффективности методов работы по вовлечению революционно настроенных рабочих в борьбу за восстановление власти Советов. И когда в ноябре того же года, ко времени колчаковского переворота, были в том же Омске проведены районные партийные конференции подпольщиков, всем было ясно, что омская большевистская партийная организация является самой сильной, а по составу своего руководства и самой опытной организацией партии во всей Сибири. Возможно, что именно в этих обстоятельствах кроется причина того, что до сих пор она подвергается больше всего критике, в частности, в связи с неудачей вооруженных восстаний, и прежде всего декабрьского восстания 1918 г. Между тем весьма существенные обстоятельства этого восстания остались до сих пор не выясненными, на что указывают ранее не публиковавшиеся белогвардейские документы.

Уже задолго до рассматриваемых событий, в дни первой русской революции 1905—1907 гг., большевики приобрели богатейший опыт организации и руководства вооруженными восстаниями рабочих в городах. Анализируя причины поражения Московского декабрьского восстания 1905 г., В. И. Ленин подчеркивал, что одна из главнейших причин была в том, что войска—армия– нс поддержали восставших рабочих. Самоотверженность и геройство рабочей Москвы не могли дать победы. Таков главный урок не одного только Московского восстания. На него указывают ход и исход рабочих вооруженных восстаний также в других городах, в том числе и в 1917 г. Об этом же говорил собственный опыт сибирских большевиков и рабочих во время восстаний в Чите и Красноярске в 1905 г.

Как же обстояло в этом отношении дело в омском пскабрьском восстании? Сказалась ли на неудачном исходе его только нерешительность руководства, отменившего в последний момент (после ареста руково-niiicjicfi двух городских районов восстания) общее вы-( I ум,пение? А может быть, не меньшую роль сыграло то ши оппельство, что не произошло восстания солдат гар-

.......... чьи обещания выступить против Колчака играли

|иIчы11ую роль в планах свержения власти белых? Не и * * Ч' * I при (том не возникнуть и такой вопрос: имелась ли и притом какая взаимозависимость между этими двумя факторами?

Омские организаторы восстания отлично понимали роль, которую придется играть гарнизону города. Ведь недаром они выделили его в самостоятельный район для подготовки восстания. Все опубликованные до сих пор документы да и критики не отрицают, что работа среди солдат была проделана большая: имелись подпольные организации в ротах, батальонах и полках. Был даже гарнизонный солдатский штаб восстания, заверявший не раз Центральный большевистский штаб, что основная масса солдат гарнизона за восстание и к нему примкнет.

Резкая критика и высказывания по поводу неудачи этого восстания встречаются в нашей исторической литературе постоянно. Обоснованность и правдивость их никогда ни у кого не вызывает сомнений, тем более что в подтверждение приводятся цитаты из документов белогвардейской охранки. Но как нередко бывает в такого рода вопросах истории, кем-то когда-то раз выдвинутые первые предположения– рабочие гипотезы, если так можно выразиться, – не будучи в дальнейшем подвергнуты перекрестной критической проверке, быстро превращаются в своего рода догмы, принимаемые всеми на веру и без проверки как аксиомы, не требующие уже доказательств. И лишь потом выясняется, что в эти версии и концепции должны быть внесены весьма существенные поправки. Так случилось и в данном вопросе. Краткости ради мы ограничиваемся здесь только одним белогвардейским документом – рапортом начальника штаба Степного сибирского корпуса, на командира которого ставкой Колчака была возложена задача подавления восстания ¹⁵⁹.

Из рапорта видно, что в распоряжении белогвардейского командования находились такие политически для него безусловно надежные части, как отряды известных сибирских карателей Красильникова и Анненкова. Важно подчеркнуть, что в материалах советской стороны упоминания о них не встречаются. Видимо, отряды эти прибыли в Омск в последнюю минуту и присутствие их держалось в строгом секрете ¹⁶⁰.

В одном из донесений Центральному Комитету партии М. Рабинович (один из руководителей Сибирского областного комитета РКП (б) и организаторов рассматриваемого восстания) писал, что «чехословаки и англичане держали нейтралитет» ¹⁶¹. Из того же рапорта паштакора видно, что дело было не совсем так. При первых же сведениях о начале восстания штаб корпуса связался с чехословаками и английским отрядом солдат полка пресловутого полковника Уорда. Чешские патрули тут же приняли участие на стороне белых в первых уличных столкновениях, а через несколько часов 1-й резервный чехословацкий полк принял на себя охрану лагеря военнопленных ¹⁶². То был весьма значительный со стороны интервентов шаг в пользу белых, так как освобождение военнопленных и их немедленное использование против колчаковцев составляли важный элемент плана восстания. Англичанам выступить не пришлось потому, что в этом надобности не было. Предупрежденные о начавшемся восстании, они усилили обычное охранение места расположения отряда выдвижением нескольких пулеметов. Это дало повод авантюристу Уорду впоследствии хвастливо писать, что его пулеметы держали на прицеле все подступы к ставке Колчака, хотя фактически ей никто и не угрожал.

Отмеченные новые факты вносят весьма существенные коррективы в господствующие в литературе версии о событиях в ночь восстания. Нет оснований брать содержащиеся в рапорте сведения под сомнение. Речь идет не о докладах или сводках белогвардейской контрразведки, состряпанных, как правило, на основании лживых выдумок агентов и провокаторов или на основании материалов, добытых пытками в колчаковских настенках. Контрразведчикам важно было в своих докладах продемонстрировать свою «работу», свою полную осведомленность о том, что делается в большевистском подполье, чтобы выслужиться, а заодно и припугнуть высокое начальство и тем получить еще большую свободу действий. В этом отношении возможности командования корпуса были очень ограниченны: не могло же оно доносить ставке явные небылицы о том, какие были в его распоряжении части, что делали чехи ¹⁶³, как вели себя англичане и т. д., ибо в этих вопросах генералы ставки (сидя в Омске) были сами достаточно осведомлены помимо штаба корпуса. Что же происходило фактически в войсках гарнизона в ту декабрьскую роковую для восставших ночь 1918 г.?

Почти три месяца спустя, а именно на 3-й подпольной конференции в марте 1919 г., представитель омского подполья говорил, что к моменту восстания в городе имелось около 9 тыс. на три четверти уже вооруженных новобранцев; руководители восстания были уверены, что им удастся из этих насильно мобилизованных солдат привлечь на свою сторону до 5 тыс. человек. То не был расчет на авось – ведь читатель уже знает, какую большую подготовительную работу в войсках гарнизона проделали омские большевики.

Осуществить план не удалось. По укоренившейся привычке безоговорочно принимать на веру версии, если они более или менее правдоподобны, существуют уже давно и никем не опровергнуты – авторы многих советских работ о неудаче рассматриваемого омского восстания сводят весь вопрос все к той же единственной причине: отмене восстания, когда сделать это было уже нельзя.

Вот что происходило в частях гарнизона. В 4 часа утра были подняты по боевой тревоге унтер-офицерская школа, рота сербов, 1-й казачий конный полк и упоминавшиеся уже отряды Красильникова и Анненкова. Общая численность названных наиболее надежных войск достигала 1500 человек – кулак, достаточно сильный для маневрирования и нанесения серьезных ударов. Нано, однако, сказать, что собран он был с большим опозданием, на что указывают два любопытных эпизода. И 0 часа утра в казарму 57-го полка явился в офицер-| кой форме неизвестный и, назвав себя вновь назначенным командиром роты, приказал тут же построить солдат, однако успеха не добился. Большинство солдат, несмотря на усилия унтер-офицеров и члена подпольной ротной группы фельдфебеля роты, отказались выполнить приказ, ссылаясь на то, что накануне им была сделана противотифозная прививка и они вставать не мо-I у г. Трудно сказать, была ли это простая случайность, и которой организаторы восстания не были своевременно поставлены в известность, или же то был хитрый чод колчаковцев, правильно рассчитавших, что сильная лота противотифозной вакцины – самое надежное средний) вывести на время из строя наиболее подозрительные для них роты.