Текст книги "Опрокинутый тыл"

Автор книги: Генрих Эйхе

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 28 страниц)

Так оно продолжалось вплоть до конца мая 1919 г., когда был опубликован приказ Деникина за № 45, начинающийся высокопарными словами о том, что «Юг России освобожден и русская армия неудержимо двигается к сердцу России». Добавив еще несколько обычных лживых фраз о любви к родине и необходимости жертв для ее спасения, Деникин закончил приказ заявлением: исходя из главного убеждения, что спасение в единой верховной власти и нераздельно с нею в едином верховном командовании, он подчиняется Колчаку как верховному правителю русского государства и верховному главнокомандующему русскими армиями ¹⁸¹. 20 июня 1919 г. приказ был опубликован в колчакии, а еще через несколько дней последовал указ Колчака о назначении Деникина заместителем верховного.

Понадобилось почти семь месяцев на бесконечные закулисные переговоры, на повторные нажимы со стороны Антанты, на придумывание всевозможных политических и военных комбинаций – словом, на то, чтобы наконец произошел взаимный обмен любезностями: генерал признает верховное командование адмирала, а за это адмирал назначает генерала своим заместителем. Не преувеличивая практического значения упомянутых документов и не вдаваясь в подробности борьбы, которая шла столько времени вокруг вопроса признания Деникиным Колчака, мы приводим эти впервые публикуемые архивные материалы в обоснование следующего выдвигаемого нами тезиса. К началу наступления Колчака к Волге, т. е. к марту 1919 г., не могло быть и речи о том, что Колчак и его ставка могут просто послать Деникину оперативный приказ или даже общую военностратегическую директиву с изложением конкретного плана, в котором Деникину предписывалось бы выполнить определенные, установленные для него верховным задачи.

Вторым участником первого комбинированного похода обычно называют генерала Юденича. О положении его накануне похода можно судить по докладу, посланному им Колчаку 21 января 1919 г. ¹⁸². «Открывается возможность,– говорится в этом документе, – образования нового фронта для действий против большевиков, базируясь на Финляндию и Прибалтийские губернии. Реальная сила, которой располагаю в настоящее время: Северный корпус (3 тыс.) и 3—4 тыс. офицеров, находящихся в Финляндии и Скандинавии. Я рассчитываю также на некоторое число – до 30 тыс. – военнопленных офицеров и солдат. Без помощи Антанты обойтись нельзя, и в этом смысле я вел переговоры с союзниками, но положительного ответа не имеется. Необходима помощь вооружением, снаряжением, техническими средствами, финансами и продовольствием не только на армию, но и на Петроград. Благоволите поддержать мое ходатайство перед Антантой» ¹⁸³.

Надо подчеркнуть: тон доклада Юденича существенно отличается от заявлений Деникина. В то время как Деникин держит себя независимо и твердо отстаивает свою позицию, Юденич просит Колчака поддержать его перед союзниками. Тем самым он безоговорочно признает авторитет омского верховного не только для себя, но и перед Антантой. «Покорность» Юденича объясняется весьма просто: не было у него своей надежной территории для мобилизации и формирования армии, не было у него необходимых для этого материальных средств, нет даже хлеба. «Необходимо, – говорится в том же докладе, – воздействие союзников на Финляндию, дабы она не препятствовала нашим начинаниям и вновь открыла границы русским беженцам, главным образом офицерам» ¹⁸⁴. То же в отношении Эстонии и Латвии ⁴⁸.

В общем кольце окружавших в то время молодую Советскую республику фронтов армия Юденича занимала весьма важный участок. Она угрожала непосредственно Петрограду и находилась ближе к Москве, чем все остальные белогвардейские группировки. В несравнимо более выгодных условиях, чем Колчак, Деникин и др., находился Юденич в деле снабжения его Антантой всем необходимым: военные корабли ее господствовали на Балтийском море, морские пути открывали неограниченные возможности надежного и быстрого подвоза. Юденич мог стать весьма серьезным и опасным противником, но сделать этого Антанте не удалось. Из опубликованных уже документов известно, что в апреле 1919 г., т. е. в момент, когда наступление армий Колчака от Урала к Волге достигло своей кульминационной точки, армия Юденича насчитывала всего около 5 тыс. человек, увеличившись, таким образом, с января 1919 г. всего на 2 тыс. солдат.

Решающую роль в провале антантовских планов создания в непосредственной близости от важнейших жизненных центров Советской республики сильной боеспособной белой армии играла мудрая ленинская внешняя и национальная политика. Она сорвала все усилия Антанты на вовлечение в общий фронт против Советской страны населения Финляндии и буржуазных в то время прибалтийских государств.

Была еще одна белогвардейская группировка – армия генерала Миллера, базирующаяся на район городов Мурманск, Архангельск. Высшее белогвардейское командование доколчаковского периода всегда считало, что главная задача этой армии (совместно с находящимися в том же районе войсками интервентов) нанести решительный удар с севера на города Котлас, Вологду – навстречу наступающим с Урала на Пермь, Вятку войскам сибирской контрреволюции. Об этом совершенно ясно говорится в приведенных выше белогвардейских документах. Установление взаимодействия северной и восточной групп интервентов и белых в районе Котлас, Вологда сулило врагам крупные успехи. Сибирские белые армии могли бы снабжаться не через порты Тихого океана, а через Архангельск, Мурманск, что во много раз ускоряло и облегчало бы их снабжение Антантой. Могла быть образована одна мощная группировка северных и восточных контрреволюционных армий в относительной близости от Москвы для нанесения прямого удара на нее и занятия других жизненных центров Советской республики. Возможность такого соединения признавалась вполне реальной и притом весьма опасной также командованием Красной Армии ¹⁸⁵.

Содержавшиеся в документах указания такого рода привели к тому, что была создана и получила широкое распространение концепция, утверждавшая приоритет северного направления (Пермь, Вятка и далее на Котлас или Вологду) в качестве основного, главного, раз и навсегда данного для белых армий Урала и Сибири как при Колчаке, так и до него. Нам придется еще вернуться к этой концепции; здесь же нас занимает только вопрос о положении и значении группы Миллера весной 1919 г.

В дни наибольших успехов наступления армий Колчака в апреле 1919 г. начальник ставки его генерал Лебедев послал срочную телеграмму командующему Сибирской армией, действующей как раз на северном направлении. Лебедев сообщал, что на телеграмму его от 13 апреля о том, что для согласования действий армий Восточного фронта и войск архангельского командования необходимо поставить целью войскам этого командования очищение Северной Двины до Котласа для установления сообщения с Архангельском туда и обратно, генерал Миллер из Архангельска 23 апреля ответил, что «союзный главнокомандующий округом генерал Айрнсайд разрабатывает операцию, дабы со вскрытием рек главный удар направить на Котлас по Двине вверх» ¹⁸⁶.

Вместо собственных комментариев к этому важному историческому документу, показывающему, что за год с лишним своего пребывания на захваченном ими Советском Севере интервенты все еще не были готовы к решительным действиям на решающем (как его называют многие наши исследователи) направлении, мы предоставляем слово посланному к Миллеру представителю ставки Колчака.

«Я делаю все усилия, – говорится в одном из донесений его, – чтобы побудить командование Северного фронта действовать активнее. Но, с одной стороны, фактическое командование в руках англичан, а с другой стороны, слабая рачительность русского командования и неуверенность в своих силах, обилие и бюрократизм штабов и худосочие отрядов и частей (на 3000 человек войска имеется целый штаб корпуса)... обрекают фронт на пассивное состояние. Если не последует коренная реорганизация штаба русских войск и если не будет заменен командующий армией генерал Марушевский другим лицом, как не понимающий и недооценивающий противника и не лишенный сепаратизма, – не только помощи от северного фронта ожидать нельзя, но и само существование Архангельска станет проблематичным»¹⁸⁷.

Если к сказанному добавить, что численность войск сильно растянутого белого Северного фронта составила на главном —■ котласском – направлении максимально 20 тыс. человек, а против него действовали б-я и часть 7-й Красных армий *, то вряд ли требуются еще какие-либо доказательства того, что и армия Миллера не была той силой, которая могла играть какую-то важную роль в качестве участника комбинированного похода в начале 1919 г.

Телеграмма Лебедева интересна еще и другим. Даже на прямое предложение ставки Колчака начать действовать в дни, когда для колчаковских армий назревал кризис и удар на Котлас с севера мог иметь, безусловно, если не большое практическое военное, то, во всяком случае, крупное агитационное и моральное значение, – Миллер и Айрнсайд не нашли ничего лучшего, как только через десять дней ответить: «Операция такая разрабатывается и будет начата со вскрытием рек». А это означало, что фактически она переносится на июль. Внимания заслуживает и то, что наштаверх Лебедев спохватился только в средних числах апреля, что за помощью следует обратиться к Миллеру.

На основании цитат– и вышесказанного можно сделать только один вывод: подтверждается правильность оценки состояния сил и намерений наших противников, которую главнокомандующий Красной Армией И. И. Ва-цетис дал в своем докладе от 22 февраля 1919 г. на имя В. И. Ленина. «Если, – говорится в этом документе,– в настоящее время мы одерживаем крупные успехи на всех фронтах протяжением в 8000 верст с теми ничтожными силами, которые имеем, то это происходит оттого, что против нас действует разрозненный материально и духовно противник, не объединенный под одним

* На 1 апреля 1919 г. числилось:

в 6-й

армии

в 7-й

армии

штыков и сабель ....

.....17,8

тыс.

24,2

тыс.

орудий ..........

.....111

уу

192

)}

пулеметов ........

.... 447

уу

615

У)

пропеавтомобилей .....

......

уу

11

»

пропспоездов .......

.... 2

уу

3

уу

самолетов ........

.... 26

»

29

п

началом и который, как на востоке, так и на юге и западе, еще не успел сорганизоваться и вырасти в регулярную армию» ¹⁸⁸.

В числе материалов, имеющих прямое отношение к рассматриваемому вопросу, следует в первую очередь назвать предложение, направленное 15 февраля 1919 г. У. Черчиллем Совету десяти в Париже. То была, можно сказать, первая проба пера старого врага Советов в его новом амплуа военного министра Англии. Черчилль предлагал «создать соответствующий орган для обсуждения вопроса о возможности соединенных военных действий держав союзной коалиции (Антанты. – Г. Э.), независимых лимитрофных государств (имеются в виду прибалтийские буржуазные республики Латвия, Эстония, Литва. – Г, Э.) и дружественных союзникам правительств России (белогвардейцев.– Г. Э.)» ¹⁸⁹. Задача нового органа—опросить всех, в какой степени они готовы оказать военную помощь, и на основании этого подготовить план наилучшего использования всех соединенных ресурсов. Внимания заслуживает ряд моментов.

Почти год назад, а именно в марте 1918 г., на совещании руководителей держав Антанты в Лондоне было решено Брестский мир не признавать и развернуть широкую вооруженную интервенцию. То было, по существу, утверждение заправилами империалистов решений, ранее принятых на многочисленных совещаниях с участием менее ответственных представителей в Яссах, Париже и т. д. Плачевные для империалистов итоги истекшего первого года борьбы с Советами и вынудили Черчилля внести предложение о создании единого центра координации, но предложение его принято не было. Собственно говоря, ничего оригинального в предложении Черчилля и не содержалось: необходимость координации признавалась всеми, вопрос об этом поднимался уже ноябрьским совещанием в Яссах в 1917 г., потом генеральным штабом верховного командования Антанты в ноябре и декабре 1918 г. и в январе 1919 г., французским правительством в августе 1918 г. И т. д.

18 января 1919 г. генеральный штаб верховного командования армий Антанты представил обстоятельную записку о необходимости интервенции ¹⁹⁰, ее целях, конкретных задачах, потребных силах и планах действий. Признавая, что «для держав Антанты жизненной необходимостью является уничтожить большевистский режим как можно скорее», авторы записки считали главной задачей: «а) сдерживать большевистские армии на всех фронтах, где они действуют, и завершить их окружение, парализовать их продвижение, прервать всякую связь между ними и внешним миром, закрыть для них доступ к главным центрам промышленной и сельскохозяйственной продукции; б) оказать русским национальным силам мощную материальную и моральную поддержку и организовать для них мощную исходную базу». Окружение большевизма, по мнению авторов записки, уже началось: на севере – благодаря оккупации портов; на востоке – благодаря созданному русско-чешскому фронту; на юге – действиями армий Деникина и Краснова и оккупацией портов Черного моря. Необходимо закончить окружение на юго-востоке путем движения из района Каспийского моря с целью соединения армий Деникина и Краснова с урало-сибирскими белыми армиями. «Это, – говорится в записке, – главная операция, именно от нее зависит возможность объединить действия двух руководителей (речь идет о Колчаке и Деникине, хотя они не названы. – Г. Э.) и двух главных групп России, верных нашему делу ¹⁹¹». Задача «соединения вооруженных сил Сибири с армиями Деникина и Краснова» была возложена на Англию. Авторы записки отмечали, что, собственно говоря, задача эта была принята Англией на себя уже на секретном совещании 23 декабря 1917 г. и что ею уже сосредоточиваются вокруг Каспия силы, перебрасываемые из Салоник и Азиатской Турции.

Таким образом, выполнявший фактически функции координирующего интервенцию центра генеральный штаб главного командования армий Антанты предусматривал в начале 1919 г. лишь одну крупного стратегического масштаба операцию: установить взаимодействие южных и сибирских белых войск. Другими словами, главный удар должен быть нанесен с юга, и притом силами только одного из участников интервенции – Англии. Всем остальным находящимся уже в России группам войск интервентов, в том числе и северной, активных задач не поставлено ¹⁹²,

Хотя в записке и говорилось, что скорейшее уничтожение большевизма является жизненно важной необходимостью для Антанты, план выполнения задачи пронизан пассивными решениями, о координации же действий белогвардейских войск в записке вообще нет ни слова.

Прошло около полутора месяцев, и на свет появился 6 марта 1919 г. новый документ – доклад главного командования армий Антанты ¹⁹³. Без обиняков доклад начинается на этот раз с категорического заявления, что «задача Антанты в России состоит в первую очередь в военных действиях...». Остановиться на этом документе надо еще и потому, что авторы третьего и четвертого томов «Истории гражданской войны в СССР» именно на нем построили свою концепцию о первом комбинированном походе Антанты и притом допускают целый ряд неточностей.

Доклад от б марта 1919 г. уделяет много внимания состоянию и боеспособности всех белогвардейских армий. Вот вкратце характеристика их, как она записана в названном документе.

Северная группировка: налицо 34 690 солдат и офицеров, из них интервентов 22 920. Состояние войск и обстановка таковы, что «никакие серьезные действия не могут быть предприняты с Севера с помощью русских сил. Антанта должна ограничиться там сохранением достигнутого положения». Вопреки этому, не допускающему никаких кривотолков выводу главного командования Антанты, авторы четвертого тома, ссылаясь на этот же документ, записали (стр. 16): «Войска интервентов, действовавшие от Мурманска, должны были соединиться с фронтом Юденича и белоэстонцами под Петроградом».

Восточная Россия и Сибирь: «фронт в Западной Сибири пока оборонительный фронт, на котором по может быть предпринято никаких серьезных усилий и где союзники должны ограничиться сохранением достигнутого положения». Вопреки приведенному заключению из доклада, авторы четвертого тома на стр. 16 записали: «Главный удар по Советской республике Антанта предполагала нанести силами армии Колчака». В докладе ничего не говорится о начавшемся 4 марта решительном наступлении Колчака от Урала к Волге, несмотря на то что соответствующие директивы были Колчаком отданы – первая уже 6 января 1919 г., noli горная 15 февраля того же года, т. е. за полтора – дна месяца до составления доклада. Каковы бы ни были причины этого факта, сам по себе он является еще одним подтверждением того, что координирующий (фактически) центр интервенции сам не был в курсе происходящего.

Добровольческая армия Деникина. Назвав ее «довольно сложным военно-политическим организмом», авторы доклада подчеркивают, что положение и боеспособность ее «сомнительны»: нет у нее собственных ресурсов, правительство Юга не способно ее обеспечить, в народе она непопулярна. Касаясь Донской казачьей армии, антантовские генералы записали, что она небоеспособна и «мало оснований для того, чтобы на нее полагаться при действиях в России». Отрицательная оценка южнорусских белогвардейских сил со стороны верховного командования Антанты не привлекла внимания авторов четвертого тома. Ссылаясь на этот же доклад, они пишут, что Антанта рассчитывала на то, что в результате «встречного наступления армий Колчака и Деникина к Волге» произойдет объединение сибирской и южной контрреволюций « Деникин получит возможность «ударить по центру Советской республики с юга».

Мы не приводим аналогичного сопоставления данных о Юдениче, Польше и др., так как и в отношении их боеспособности и роли в комбинированном походе авторы четвертого тома находятся в таком же противоречии с заключениями и выводами того же доклада. Противоречия эти заслуживали бы самого пристального внимания и самого тщательного исследования, если бы авторы четвертого тома в подтверждение своих выводов и концепций приводили другие документы, указывали бы на определенные новые архивные или литературные источники. Но этого нет. Из сказанного, конечно, не следует, что опубликованные в названных сборниках белогвардейские документы должны быть приняты на веру безоговорочно и некритически. Не может не вызвать подозрений факт, что антантовский генштаб дал всем без исключения белогвардейским группировкам самую отрицательную аттестацию и считает, что не только сейчас ни одна из них не боеспособна, но нет уверенности, что они вообще когда-либо будут в состоянии выполнить стоящие перед ними задачи «возрождения своей страны». Исследование этого вопроса выходит за пределы нашего труда. Мы стремились лишь показать, что, несмотря на все попытки, империалистам не удалось создать единый всеми признаваемый центр планирования и руководства действиями отдельных группировок как войск интервентов, так и белогвардейцев. Умаляет ли такого рода вывод контрреволюционную, агрессивную роль Антанты? Конечно нет, и ни в малейшей степени. Наиболее наглядно и легко убедиться в этом на примере Англии.

Читатель уже знает, что войска и представители английских империалистов были первыми на месте и на Севере, и на Востоке, и в районе Каспия, и в Прибалтике. Но, как свидетельствует цитированное выступление

Черчилля 15 февраля 1919 г. в Высшем военном совете, результаты интервенции их не удовлетворяли. Крупнейшую роль тут играло внутреннее положение Англии, и прежде всего выступление трудящихся и солдат против интервенции ¹⁹⁴. В марте 1919 г. Англия объявила о решении эвакуировать войска с русского Севера. То был лишь очередной трюк консерваторов, рассчитанный на успокоение внутри страны и нажим на своих союзников-единомышленников, отвергших предложение Черчилля объединить средства и силы и руководство ими в одном органе. Никакой эвакуации не было произведено, а в мае последовала официальная отмена мартовского решения: успехи колчаковцев в период большого весеннего наступления от Урала к Волге вселили новые надежды и английских империалистов. Как-никак благодаря трюку с объявлением эвакуации им удалось «пережить» наиболее сильную волну недовольства интервенцией и дождаться лучших времен, когда победные реляции об успехах колчаковцев можно использовать для прикрытия возобновления интервенции в больших масштабах ¹⁹⁵. Па этот раз английское правительство решило взять дело в свои руки, а Черчилль, Нокс и командующий объединенными силами на Севере английский генерал Айрнсайд развернули чрезвычайную активность. Совершенной неожиданностью для французских империалистов было сообщение их представителя в Сибири генерала Жанена от 9 мая 1919 г. о том, что Нокс вручил Колчаку ноту Черчилля «О военных действиях в России», где имперский (английский) генеральный штаб рекомендует объединенное наступление английских сил из Архангельска в направлении Котласа и правого фланга сибирских армий на Вятку¹⁹⁶. «Демарш по крайней мере неловкий» – смысл этой резолюции французского премьер-министра Клемансо на шифровке Жанена не требует комментариев. Французы считали, что «высшие и прочные преимущества» в операциях 1919 г. может дать только наступление в районе Черного моря и на юге России и что именно в этом лежит «главная цель всех операций нынешнего года». Француз Жанен, имевший в кармане мандат от имени всех держав Антанты, что именно он является союзным главнокомандующим на Востоке, оказался обойденным своим коллегой англичанином Ноксом и его шефом военным министром Англии Черчиллем. Протест Жанена и нота французского правительства были оставлены английским правительством без последствий. Приведенный эпизод является, по нашему убеждению, еще одним доказательством необоснованности и шаткости позиции рьяных сторонников концепции о комбинированном объединенном походе Антанты во что бы то ни стало.

Из сказанного вывод может быть сделан лишь один: Антанта делала все, чтобы организовать и осуществить координированный натиск на Советскую республику и своими собственными силами и с помощью белогвардейских группировок, но из этого ничего не получилось. Основными причинами провала их стремлений и многочисленных прожектов была мудрая ленинская внешняя и национальная политика и активная наступательная указанная Лениным революционная стратегия Красной Армии. Оба указанных ленинских принципа ведения войны против натиска внутренних и внешних врагов не оставляли последним ни времени, ни пространства для сколачивания сил, для разработки и согласования планов.

В вопросах стратегии и тактики, как в области политики, так и в вооруженной борьбе, полководческий гений Ленина был неизмеримо выше и сильнее – он подчинил себе волю врагов. Внутренние противоречия и борьба в лагере империалистов, все возрастающий под влиянием Октябрьской революции натиск трудящихся масс стран Антанты на их собственную буржуазию, выступления масс против интервенции довершили дело поражения врагов ¹⁹⁷. Факты и документы интервенции показывают, что неверно говорить обезличенно в общем и целом об Антанте, как таковой. Только тщательно исследуя действия каждого из участников интервенции, историк может дать обоснованную, объективную оценку и показать истинную роль Англии, США, Франции, Японии и других.

2. ПЕРМСКАЯ И УФИМСКАЯ ОПЕРАЦИИ КОЛЧАКА

«В общий план мы посвящены не были. Чего именно хотела Ставка —до сих пор не знаю... Видимо, общей определенной идеи не было...»

Эти слова, взятые из книги воспоминаний белогвардейца П. П. Петрова ¹⁹⁸, могут быть поставлены эпиграфом настоящего раздела.

20 ноября 1918 г., через день после омского переворота, Колчак отдал командующему Сибирской армией генералу Иванову-Ринову свой первый оперативный приказ: «Обстановка требует того, чтобы, не дожидаясь весны, наша армия развила решительные действия против Европейской России. Приказываю Вам в кратчайший срок изготовить все имеющиеся формирования к отправлению на фронт»¹⁹⁹.

В дни отдачи приказа объединенные силы чехословаков и белогвардейцев выполняли задачу, поставленную им предшественником Колчака главковерхом Директории генералом Болдыревым еще 9 октября 1918 г. Приказ Болдырева требовал вести борьбу на выигрыш времени до прибытия союзных войск с востока, подготавливая главный удар на Пермь и сдерживая наступление красных на Поволжском фронте. Эту же задачу Болдырев подтвердил еще раз три недели позднее в директиве от 2 ноября 1918 г.

По существу, речь шла о задаче, которую командир чехословацкого корпуса генерал Шокоров поставил войскам уже 8 августа 1918 г., а именно овладеть Пермью, закрепиться и ждать прибытия войск северной группы интервентов, которая должна наступать из района Архангельск, Мурманск на Котлас, Вологду. Вызванная целым рядом обстоятельств разброска чехословацких и белогвардейских войск от Байкала до Урала не дала тогда возможности сосредоточить достаточно сил для выполнения приказа. Большую отрицательную роль сыграла в этом деле отмеченная выше борьба за власть между белогвардейскими генералами и чехами.

В ноябре 1918 г. наступление на Пермь вела группа Гайды, имея против себя 3-ю Красную армию. Южнее войск Гайды действовала Камская группа генерала Лю-пова в направлении Сарапул, Мензелинск, с. Николо-Бе-резовка (на Каме) против 2-й Красной армии под командованием В. И. Шорина. Обстановка для войск Шорина была сложной и трудной в связи с крупным антисоветским выступлением в бассейне Средней Камы, вошедшим в историю гражданской войны под названием Ижевско-Воткинского контрреволюционного мятежа ^4Э.

Ижевско-Воткинская контрреволюционная армия представляла собою серьезную опасность не только по своей численности, организованности и вооружению. Находясь в непосредственном тылу советского фронта на стыке 3-й и 2-й Красных армий, она разъединяла их, угрожая их флангам и тылам. Если бы приказ генерала Шокорова от 8 августа о занятии Перми был бы своевременно выполнен, 1Ижевско-воткинские белогвардейцы сыграли бы еще более значительную роль. Произошло бы соединение мятежников с чешскими и сибирскими белыми, что позволило бы врагам начать серьезные действия от Перми на Котлас, Вологду навстречу северным интервентам уже в августе – сентябре 1918 г.

В. И. Ленин придавал немедленной ликвидации мятежа важное значение. Задача была возложена на 2-ю Красную армию, усиленную из тыла за счет войск 8-й Красной армии. В средних числах ноября 1918 г. мятежники были разгромлены *. То была важная победа, в особенности потому, что, как уже знает читатель, Болдырев как раз в октябре – ноябре наносил главный удар на пермском направлении, рассчитывая на помощь со стороны мятежников. Операция противника была сорвана не только благодаря успешным действиям армии В. И. Шорина. Не меньшее значение имели героические действия войск 3-й Красной армии, сдерживавшей натиск группы Гайды на своем главном направлении Нкатеринбург, Пермь.

Основное ядро группы Гайды ** составляли регулярные войска чехословацкого корпуса, насчитывавшие около 10 тыс. штыков и сабель, 36 орудий и 248 пулеметов. Но боевой подготовке, вооружению, снаряжению, наличию опытного командного состава и штабов, средств юхиической связи и т. д. чехи намного превосходили молодые советские полки и соединения 3-й Красной армии, создававшиеся на месте – на полях боев под огнем.

Хорошо развитая сеть железных дорог (в том числе у шоколеек) горнопромышленного Урала в полосе на-1 1упдения Гайды позволила ему производить быстрые п1'|ктруппировки и переброски для создания ударных

* Небольшим силам мятежников удалось прорваться, и они......шили ядро известной Ижевской бригады генерала Молчанова.Соотношение сил здесь по состоянию на 1 декабря 1918 г. (И,ни следующим:

красные

белые

hi гыков

и сабель......

...... 34 396

36 271

орудии ...........

...... 118

78

пулеметов . ........

...... 638

450

оронепоездов ........

...... 4

3

|>р||||спптомобилей.....

...... 8

3

(‘«МОЛОТОВ.........

...... 20

3

оимбометои ........

...... .

4

кулаков то на одном, то на другом из семи имевшихся направлений. Отмеченные обстоятельства и удерживание инициативы давали противнику большие преимущества. Войска 3-й Красной армии вынуждены были на всем фронте постепенно переходить к оборонительным действиям с контратаками накоротке.

Захватив Пермь 25 декабря 1918 г., противник отбросил на западный берег Камы части названной советской армии, понесшие значительные потери. Как теперь можно считать установленным, основными причинами успеха врага были следующие обстоятельства.

Еще за несколько месяцев до падения Перми из донесений высокоответственных лиц (командарм Берзин и член РВСР Антонов-Овсеенко) было известно, что противник ведет крупную операцию на пермском направлении и что разразится катастрофа, если не будут с нашей стороны срочно приняты контрмеры, в частности, выброшены на фронт обещанные главкомом резервы.

В связи с тяжелым положением на других фронтах советское высшее командование оказалось вынужденным снимать в самом спешном порядке возможно больше войск с Восточного фронта, что привело к сильному ослаблению его в целом и к временной дезорганизации на отдельных направлениях. С левого крыла фронта было снято около 15 тыс. бойцов, сотни пулеметов, десятки орудий, как раз накануне начала решительного наступления противника на Пермь. Сняв с Восточного фронта всего до 25 тыс. штыков и сабель, высшее командование Красной Армии продолжало требовать выполнения прежних задач. В свою очередь, командование Восточного фронта ничего не сделало, чтобы привести задачи отдельным армиям фронта в соответствие с новыми условиями обстановки.

Неустанно следя за ходом военных действий, В. И. Ленин за две недели до падения Перми дал указания главкому Вацетису усилить пермское направление, но распоряжение своевременно выполнено не было.

Вместе взятые обстоятельства эти резко ухудшили для нас обстановку на левом крыле фронта, облегчив противнику захват Перми. «Общее состояние частей армии с моральной и численной точек зрения определенно скверное... Имеющимися людскими средствами сохранить положение не представляется возможным... необходима срочная присылка свежих частей»²⁰⁰ – эти слова из доклада командования 3-й армии на имя Реввоенсовета Восточного фронта показывают, что противнику удалось добиться серьезных успехов⁵⁰.

Положение 3-й армии было обследовано Реввоенсоветом фронта и комиссией Центрального Комитета парши в составе Ф. Э. Дзержинского и И. В. Сталина. Выводы их, посланные В. И. Ленину и главкому, подчеркивали, что создалась также серьезная угроза потери г. Вятка. 3-я армия не была в состоянии надежно обеспечить это направление. В ходе оживленного обмена шифровками между советским главным командованием в командованием Восточного фронта был выработан план действий: войска 2, 3 и левого фланга 5-й Красных армий получили задачу в ближайшее время (после прибытия резервов и пополнений) начать решительную операцию по разгрому армии Гайды, имея конечной целью выход на рубеж Челябинск, Екатеринбург.