Текст книги "Серебряная пуля"

Автор книги: Гарри Стейн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 22 страниц)

– Это из Пастеровского института в Париже. Их-то ты уважаешь?

Логан уставился на экран. Он знал лишь несколько слов по-французски и поэтому следил за цифрами. Это был 1937 год. Описание одного из исследователей, побывавшего в Африке.

– История болезни?

Она кивнула.

– Из одной французской колонии, Гвинеи. Этот человек там работал в клинике. И он рассказывает о необычных вещах, с которыми столкнулся.

– И?

Она указала на жирно набранный абзац.

– Дважды одно и то же. Две разные женщины. Обе с инфекцией спирохеты…

– Сифилис? Фрамбезия?

– Здесь точно не сказано.

– Точно не сказано? – переспросил Логан.

– Дело в другом. У женщины в груди были злокачественные опухоли. И после трех инъекций против инфекции – что удивительно! – опухоли стали уменьшаться.

– Что ты говоришь! Что-то похожее на соединение Q использовано против рака груди? Но это слишком притянуто за уши, чтобы оказаться правдой.

Она кивнула.

– Возможно. Во всяком случае, это вытекает из того, что здесь написано.

– Что именно говорится о соединении? Дается его состав?

Она опустила текст пониже, пока не нашла то, что искала.

– Основанный на органических красителях… включающих растворенные полисульфонаты. – Она улыбнулась. – Как, знакомо звучит?

Невольно Логан начал разделять ее волнение.

– А что-то еще, имена?

Она указала на сноску в конце последней страницы. Среди множества иностранных слов Логан сумел увидеть имя «М. Накано».

– Здесь говорится о неопубликованной статье этого человека, он писал об этом соединении, – сказала Сабрина. – Имя японское, так ведь?

Пока все было похоже на удачу.

– Накано… Пауль Эрлих любил приглашать японских химиков в свою лабораторию. И если память мне не изменяет, то главным помощником этого великого человека в исследовании препарата против сифилиса, что и принесло ему славу, был японец Хата. Он очень уважал их рабочую этику.

Сабрина пожала плечами.

– Это история, не наука. – Она умолкла. – Да… потому что в другой статье…

Он кивнул.

– Эрлих умер где-то в начале Первой мировой войны. И кто знает, может, Накано из его лаборатории и продолжил работу над этим соединением и после войны? – Логан остановился, глядя на нее. – Или это мы уже притягиваем за уши?

– Я не понимаю смысла этой фразы.

– Ты думаешь, в этих двух статьях ссылки на одно и то же исследование? На одного и того же человека?

Она посмотрела на него.

– Да.

Он долго молчал.

– Ну, давай не будем отвлекаться. Мы ничего не знаем о французе, сделавшем открытие и написавшем об этом. Достаточно ли он квалифицирован, чтобы делать такие заключения? И вообще, сам ли он обследовал женщин? Из того, что мы знаем, мы можем заподозрить обычный хронический мастит или какое-то другое воспаление в груди.

На самом деле он не мог скрыть растущего азарта. Вот на что он все время надеялся. Разве в случае с Тилли не показалось ему, что это соединение может быть чрезвычайно активным? Если в определенных обстоятельствах оно может задержать рост здоровых клеток, можно ли говорить, что оно не способно блокировать и рост злокачественных?

Они проговорили два часа, обсуждали, что способно исказить суть этой теории, могут ли они доверить кому-то свой секрет и, самое главное, зная реальную жизнь в институте, велика ли вероятность занятий этим исследованием. Логан разрывался между горячим желанием окунуться с головой в работу и сомнением. В какой-то момент, поддаваясь темпераменту, он готов был ответить на этот вызов, но потом трезвел и понимал: если они начнут подобное исследование, то ничего не получат, кроме неприятностей.

Ни к какому решению они не пришли. Сабрина зевнула, и Логан вдруг вспомнил о времени. Впервые за вечер он смутился.

– Уже поздно. И мне пора отправляться домой. – Он медленно встал. Она посмотрела ему прямо в глаза.

– Ты этого хочешь?

Логан растерялся. Это предложение? Нет, он упрекнул себя, это скорее всего несовершенное знание английского языка Сабрины. Вот почему он не совсем верно понял вопрос.

– Хочу ли я? – повторил он.

Сабрина встала и подошла к нему.

– Ты хочешь, чтобы я отвезла тебя домой, или останешься со мной на ночь? – Она нежно погладила его по щеке. – Я хочу, чтобы ты остался, – добавила она, – я буду разочарована, если ты уедешь.

В этой испуганной тишине она вдруг поцеловала его в щеку и стала расстегивать ему рубашку.

– Я думаю, что не хочу тебя разочаровывать, – сказал наконец Логан, улыбаясь.

– А когда ты решила, что мы с тобой переспим? – спросил он ее через час, лежа рядом с ней в темноте.

Она рассмеялась.

– Не знаю. Но, если бы я ждала, когда ты сделаешь первую попытку, мы бы никогда не лежали, как сейчас.

– Я давно хотел. Сама знаешь.

– Знаю.

– И я просто не был уверен, колебался… Дело в том, что мы же коллеги. И это всегда сложно – роман на работе. Ты понимаешь?

Сабрина потянулась к нему и прижалась.

– Пожалуйста, Логан, перестань все анализировать, хоть раз. – Она нежно поцеловала его. – Пойми, это секс, а не наука.

* * *

Ничем не сдерживаемые злокачественные клетки начали действовать в поясничном позвонке. При каждом резком движении или при повороте нагрузка падала на ослабленную кость. Некоторые клетки опухоли проникли на миллиметры в корешки нервов, ведущих к спинномозговому каналу.

Личный врач успокаивал ее, хотя сам был озадачен – он ничего не находил, разве что некоторую мягкость на пояснице. Он прописал ей нестероидные противовоспалительные средства и велел побольше отдыхать.

И, хотя она не признавалась в этом даже самой себе, ее состояние начинало отражаться на повседневной жизни. Обычно ей хватало четырех-пяти часов сна, а теперь ее тело отчаянно нуждалось в силе, чтобы бороться с неугомонными пришельцами. Уже к девяти вечера она чувствовала себя в совершенном изнеможении. Быстрая и потрясающе восприимчивая, она с трудом сосредотачивалась на чем-то.

Врач не мог справиться с ее состоянием. Его знания и опыт подсказывали, что хотя и нет явных симптомов, но что-то не так. И он звонит ей, предупреждает, что записал ее на обследование в военно-морской госпиталь в Бетесде.

–  Это невозможно. – Она смеется, но говорит уверенно. – Увольте меня от этого.

Ей оставалось жить четырнадцать месяцев.

* * *

На следующее утро Логан пришел в больничную палату на полчаса позже, чем собирался. Он никак не рассчитывал успеть съездить домой переодеться. Но семи еще не было, и если бы он поторопился, то заложил бы данные Тилли в компьютер до утреннего обхода.

Он быстро пересек вестибюль и пошел в маленькую комнату в конце коридора, служившую компьютерным центром для младших сотрудников.

Было тихо, как обычно в столь ранний час. Но вскоре после того, как Дэн уселся перед экраном, он услышал чьи-то торопливые шаги по коридору. Через минуту ночная сестра Леннокс просунула голову в дверь.

– Простите, доктор.

Он оторвался от экрана.

– Боюсь, у нас чрезвычайный случай.

– Но я сегодня не дежурю.

Она быстро кивнула.

– Я знаю. Но нигде не могу найти доктора Лукас.

– Ну хорошо. – Он вскочил. – А кто?

– Конгрессмен Марино.

– Боже ты мой! – Он вылетел из комнаты и понесся по коридору. Через пятнадцать секунд он уже стоял у кровати конгрессмена. Прошло меньше трех дней с тех пор, как он видел его в последний раз, но сейчас тот выглядел ужасно. Марино был в коматозном состоянии: лицо пепельное, дыхание поверхностное, хриплое, как при агонии, и каждый вздох происходил через семь-восемь секунд. Если бы Логан не знал о внезапных ухудшениях на последней стадии рака, он бы не поверил своим глазам.

Он наклонился и тихо заговорил.

– Конгрессмен… Конгрессмен Марино?

Ответа не было. Только еще один тяжелый вздох вырвался из пересохшего горла. Предсмертный хрип.

Логан посмотрел на сестру.

– Оживить невозможно, так? Такой код?

Дело не в том, что это имело какое-то значение. Это не его пациент.

– Можете связаться с семьей?

Она согласно кивнула.

– Ну так свяжитесь сейчас же.

Как только она ушла, он положил указательный палец на артерию, чтобы прощупать пульс. Пульс был едва заметен.

«Ну, спасибо тебе, Лукас, – с печалью подумал он. – Теперь нетрудно догадаться, на чью ответственность ляжет все это дерьмо».

Но, посмотрев на лицо умирающего, он вдруг застыдился.

Боже, разве он этого хотел?

Посмотри-ка, что это место с ним сделало?

В молчании, искренне раскаиваясь, он взял похолодевшую руку Марино в свою и глядел в окно, за которым занималось раннее свежее утро. Держал, пока не вернулась сестра.

– Они в пути, – сообщила она. – Я связалась с его помощником. – Она нерешительно помолчала. – Он умер?

Логан кивнул.

– Минуты две назад.

– Вы хотите, чтобы я что-то сделала?

– Просто побудьте здесь. А я пойду поищу Лукас.

– Скажите ей все что надо от моего имени.

Он прекрасно понимал, где она может быть. Поздними вечерами, когда молодые сотрудники хотели уединиться, они прятались в комнатенке в другом конце здания возле вентиляционных труб. Раньше это была комната для неожиданных вызовов, и там до сих пор стояла узкая кровать. Он и сам проводил там иногда время, но всегда предупреждал, где его искать. Комната была в дальнем конце длинного коридора, и, приближаясь к ней, он увидел полоску света под дверью. Намеренно резко он постучал.

– Лукас? Эй, лодырь, ты там? – Он повернул ручку двери и медленно открыл. – Слушай, у меня для тебя новости…

То, что он увидел, было полной неожиданностью. На миг он остолбенел. Ее тело безжизненно висело под потолком на длинной пластиковой трубке для внутривенного вливания, привязанной к трубе.

Независимо от него помогла многолетняя выучка. «Боже мой, я должен ее оживить!»

Пошарив в нагрудном кармане, он нашел ножницы для бинтов и, перерезав трубку за затылком на шее, положил Лукас аккуратно на пол. Пульса не было. Тело холоднее того, до которого он дотрагивался несколько минут назад.

«Лукас, ну давай, сука, что же ты со мной делаешь?» Зажав нос, он набрал воздух и, открыв рот, припал к ее открытому рту.

Внезапно подступило тошнотворное ощущение холода, ему показалось, будто он поцеловал подтаявшее мясо.

На этот раз он сказал вслух:

– Ну давай, Лукас, давай.

Он ударил кулаком по ее груди и начал ритмично ладонью нажимать на грудину, пытаясь тяжестью всего тела давить на нее.

В отчаянии он кинулся к телефону, вызывая неотложку по 5–0–5–0.

– Голубой код, комната 212.

Через минуту стали врываться люди, вызванные по тревоге. Анестезиологи проталкивали трахеотомическую трубку ей в горло, две сестры прибежали с прибором ЭКГ, появилась вся остальная братия.

И только сейчас вдруг Логан заметил кучу бумаг – компьютерные распечатки на полу, на месте, над которым висело тело. Так вот как она сделала. Она встала на сложенные стопки бумаги и выбила их из-под себя.

Через двадцать минут появился ответственный за безопасность в институте, а местные полицейские уже докладывали руководству АИРа о случившемся.

Молодой рослый блондин с блокнотом в руке выслушал Логана. Когда они закончили, Логану разрешили уйти. Он устало поплелся к двери и почувствовал, что кто-то наблюдает за ним. Он нехотя остановился и оглянулся.

Стиллман.

– Печально, – заметил Стиллман, нарушая молчание.

Логан мрачно кивнул.

– А для вас так просто ужасно. Сожалею.

– Я не могу понять, – тихо вымолвил Логан, – зачем ей надо было это делать?

– Люди совершают странные поступки. А мы все здесь испытываем огромное давление.

– Мне казалось, я ее знаю, и не могу отделаться от мысли, что мог ей чем-то помочь. – Он кивнул в сторону двери.

– Нам предстоит рабочий день.

Логан стоял, точно приросший к месту.

– Ну просто не могу понять.

– Черт побери, Логан! – вдруг взорвался Стиллман. – Хватит кукситься.

Дэн, смутившись, уставился на него.

– Я просто не могу понять, – передразнил его Стиллман. – Вы думаете, только у вас такое тяжелое утро. Я пришел после встречи с семьей конгрессмена Марино. Вот где тяжело. – Он помолчал. – И поймите, Логан, то, что случается с младшим научным сотрудником, ничего не значит. А если что-то имеет значение, так это сам институт.

Логан стоял в замешательстве.

– Я думаю, она перенесла сильный стресс, – сказал он.

– Стресс? Проблема доктора Лукас – характер или сила воли. Она запуталась и не смогла противостоять трудностям.

Логан ошарашенно слушал.

Конечно, у него мелькнула мысль, наверное, она понимала, что в смерти Марино станет козлом отпущения, и это толкнуло ее на край пропасти. Но он отбросил эту мысль.

– Я не думаю, что она могла помочь ему, – ответил он с какой-то кротостью, от которой даже самому стало противно.

– Вы правы, и вообще едва ли она была одним из лучших врачей здесь.

Ужасное действо, разворачивающееся перед ними, подходило к заключительному моменту. Тело, закутанное в простыни, прикрепили ремнями к носилкам.

– Я думаю, это несправедливо, сэр. Такая потеря, она была хорошим врачом и хорошим человеком.

Неожиданно Стиллман снисходительно улыбнулся.

– Такая потеря? Да не преувеличивайте, Логан. От нее не было никакого толка.

Логан не звонил Сабрине до вечера, и прошло уже почти двенадцать часов. Они договорились, что все случившееся между ними надо держать при себе и в институте вести себя как обычно, строго. Они слишком хорошо представляли, где работают, и понимали, что если узнают об их отношениях, то все происшедшее могут использовать против них самих.

Но из-за недавних событий стало казаться, что вчерашнего вечера вообще не было.

– Ведь уже поздно, да? – сказала она, когда Логан позвонил и спросил, нельзя ли ему зайти.

Он был в нерешительности – уже почти девять.

– Ну…

– Я просто хотел поговорить. Извини.

– Логан, послушай меня, пожалуйста. Не относись к тому, что случилось прошлой ночью, слишком серьезно. Мы коллеги. Это прекрасно. Но я не хочу быть человеком, которому ты будешь звонить по ночам.

– Нет проблем, – мрачно ответил он. – Послушай, может, мы поговорим в другой раз?

Она шумно вздохнула.

– Да, ты прав, сегодня был тяжелый день и все обсуждают только это, но никто не говорит ничего конкретного.

Стоя в телефонной будке, Логан вдруг почувствовал надежду.

– Потому что никто не знает, как реагировать. Никому не приходилось сталкиваться с чем-то подобным.

– Да. И здесь кое-что еще. Все расстроены, но боятся, что кто-то это заметит, особенно Ларсен и Стиллман.

Он вдруг понял: Сабрина права.

– Ну ладно, пошли они все, – ответил он с внезапной горячностью. – Нельзя допустить, чтобы это событие сказалось на нашем проекте.

Девушка помолчала.

– Послушай, Логан, а сколько тебе надо времени, чтобы добраться до меня?

Закрыв за ним дверь, она страстно поцеловала Логана.

Он удивленно отпрянул.

– А я думал, что ты хотела узнать подробности.

Она указала на стул.

– Да, мы сперва поговорим, а потом займемся любовью.

– Тебя непросто понять, Сабрина.

Не обращая на него внимания, она уселась напротив и напряженно подалась вперед.

– Ты хорошо знал эту Лукас?

– Нет, не особенно. А ты?

– Нет. И я думаю, не очень нравилась ей.

– Да она со всеми так себя вела, разве нет?

– Расскажи мне все, что случилось. Все до деталей.

Он глубоко вздохнул и рассказал.

Выслушав, Сабрина посидела секунд пятнадцать, ее лицо ничего не выражало.

– И ты не заметил никакой записки?

Он покачал головой.

– У меня такое ощущение, что все произошло спонтанно. У нее были проблемы с деньгами, а к смерти Марино, вина за которую падает на нее, она должна была отнестись, как к концу карьеры. Ты это знаешь не хуже меня.

– Ты знаком с Рэйчел Мэйгс?

Рэйчел Мэйгс – еще один новичок, тихая, прилежная девушка из Сан-Франциско.

– Кажется, она ничего.

– Видишь ли, Логан, дело вот в чем. Рэйчел была лучшей подругой Барбары Лукас, и сегодня она говорила со мной. Но только потому, что я женщина.

– Ну и что?

– Она рассказала о некоторых деталях, о том, что они выделывали с этой Лукас. Каждый день они ее оскорбляли, унижали ее достоинство. Буквально вчера Кразас сказал ей, что она не подошла бы даже для того, чтобы заворачивать конфеты в фантики.

– Я знаю, они превратили ее жизнь в ад.

– Нет, гораздо хуже. Проблема в другом. Почему они так поступали?

Он пожал плечами.

– Давай разберемся. Лукас не была очаровательной девушкой. От нее что-то не то исходило.

Сабрина яростно покачала головой.

– Нет. Ты должен понять – это место, Логан, больное. Патологическое. И даже хуже, чем я думала. – Она помолчала. – Мне нравится твоя страсть к работе. У меня такая же. Но если мы начнем продвигаться дальше…

– Если?

– Мы должны понять, какими опасными могут стать эти люди.

– Конечно, – сказал он беспечно. – Ясно. – И успокаивающе улыбнулся. – Но давай не впадать из-за этого в паранойю.

– Нет, мы должны впадать в паранойю. И особенно ты, Логан.

– Почему же это?

– Потому что ты любишь доверять людям. И очень заботишься о том, чтобы им нравиться.

Этот разговор начал действовать Логану на нервы.

– Но в этом нет ничего плохого, Сабрина.

Она поднялась и протянула к нему руки.

– Пошли.

Он оказался рядом с ней, притянул к себе, улыбнулся.

– Ну хорошо, хорошо, я буду осторожным.

– Здесь не над чем смеяться, Логан. Науку ты знаешь хорошо. Но людей – вряд ли.

* * *

Их первые серьезные разногласия касались Джона Рестона. Сабрина была против того, чтобы доверить ему их секрет.

Чисто прагматически Дэн Логан понимал – у нее есть для этого основания. Он так же хорошо понимал, что стадия, на которой находится их идея, даже доброжелательному человеку, но постороннему, может показаться абсурдом. Не хватало солидных доказательств, по крайней мере, клинических.

Но возражения Сабрины насчет Рестона были связаны не только с наукой. Она вообще относилась к людям настороженно.

– Зачем? – требовательно спросила она. – Какая польза от еще одного вовлеченного в это человека?

– Послушай, Сабрина, давай будем реалистами. Мы не справимся одни. Если мы хотим выйти на свой курс лечения, мы должны иметь готовую бригаду. Рестон прекрасный врач. И я ему доверяю.

– А я нет. В нем есть что-то, что мне не нравится.

– Ну а кто тогда? Кому-то мы должны доверять?

Спор раздражал Логана. Вот почему он предпочитал конфликты, связанные с чистой наукой. В конце концов, там всегда можно разобраться с помощью конкретных данных. А что касается людей, то тут рискуешь вываляться в грязи.

Да, конечно, лучше всего было бы работать им одним. И с точки зрения личностной, и профессиональной. Между ними уже существовало взаимное уважение, которого любовники обычно добиваются годами, и они день ото дня, осторожно, все больше начинали искренне доверять друг другу. Зачем рисковать? Логан даже никогда не мечтал найти такую женщину. Такую, которая не только безумно влекла его к себе, но и испытывала бы такую же страсть к его специфической работе, как и он. Во время обхода в больнице он смеялся про себя, пытаясь решить, что в тот вечер возбудило его больше – секс или беседа после него?

Если бы в сутках было больше часов и они с Сабриной тратили их на работу, исследования, расстояние между ними и остальным миром увеличилось бы, потому что они все больше полагались бы друг на друга.

Иногда, лежа рядом с ней ночью, он не мог поверить, что они справятся с задуманным. Она считала, что успех обеспечен только в том случае, если они вдвоем будут заниматься проектом. Конечно, тогда они более строго контролировали бы происходящее и тщательнее работали бы над полученными данными. Но его прагматизм подсказывал другое, как бы он ни уважал научную проницательность Сабрины, он гораздо меньше верил в то, во что верила она, – в силу собственной интуиции по отношению к людям. Она с подозрением относилась к людям и мотивам их поведения, но ему казалось, она путает зло с добром, что могло погубить дело еще до его начала.

Собственный взгляд на коллег ему казался не таким уж добродушным, скорее, реалистичным. Конечно, есть и дураки, и тупицы, есть мелкие, ненадежные, самовлюбленные и жестокие. Проявлений таких качеств хватало. Но, в конце концов, кто мог сомневаться в том, что все они стремятся к одной и той же цели?

Все это прокручивалось у него в голове поздно вечером, когда он пересказывал свой разговор со Стивеном Локом, бывшим старшим научным сотрудником института, которого он наконец нашел в медицинской школе университета Бэйлор в Хьюстоне.

Правда, разговор его немного огорчил. Во-первых, Лок вообще не хотел с ним беседовать.

– Мне жаль, но я ничего не могу сообщить тебе. Что бы я ни сказал об институте, ничего хорошего ты не услышишь.

– Я просто хотел спросить про один курс лечения. Помнишь, был новичок, первогодок, Рей Куперсмит? – Последовавшее молчание он постарался заполнить и торопливо добавил: – Я сам тоже на первом году, и мне интересно.

– Куперсмит – это ужасно, да? Вот и все, что я могу сказать.

– Но почему, я не понимаю?

Лок вздохнул.

– Он подделал данные и тем самым подвел других. Конец истории. Слушай, у меня пациенты, и они ждут.

Логан на миг потерял дар речи.

– И ты понятия не имеешь, где мне его найти?

Лок хрипло рассмеялся.

– Какого черта? Почему я это должен знать? – Он повернулся и быстро зашагал прочь.

Но сейчас, спустя несколько часов, Логан чувствовал, что встреча не прошла даром.

– Знаешь, Сабрина, был скандал и несколько смертей. Но для нас это – ноль.

– Может, ты и прав, – ответила она с неожиданной легкостью. – Но Куперсмит тоже был на первом году. И вот еще один аргумент, почему нам не доверят самостоятельное дело.

– Это было давно. Так ведь? Четыре года назад? Четыре с половиной? А ты хоть слово про это слышала в институте?

И все же она выдвигала этот аргумент и дальше – не включать Рестона в их проект.

– Этот Рестон! Ну хватит тебе смотреть на него преданными глазами!

– Извини, но он и правда мой друг. И я его хорошо знаю как ученого. Потому и хочу его привлечь. У него есть способности, которые нам нужны.

– Какие способности? Его наглость? Это самое яркое, что я замечала до сих пор.

– Ты несправедлива, Сабрина.

– А что тогда? Назови его достоинства.

Глядя на нее, сидящую на краешке дивана в леггинсах и тонкой шелковой прилипающей к телу блузке, Логан почувствовал, что ему трудно сосредоточиться. И опять мелькнула мысль, как было бы хорошо, если бы разговор шел с уважаемым коллегой и ничто не мешало бы им в общении.

– Тебе трудно ответить на мой вопрос, Логан?

– Слушай, Сабрина, давай перестанем без конца пикироваться. Мы говорим о гигантском мероприятии – о разработке курса лечения. Надо найти для этого дела пациентов. Проследить за ними. Собрать и проанализировать данные. Мы здесь новенькие, мы еще и полгода не пробыли в АИРе. И все может рассыпаться из-за того, что у нас окажутся бестолковые головы, неумелые руки, такое случалось и раньше. Кто знает, может, у того парня, Куперсмита, была такая же проблема?

Он не был уверен, но ему показалось, что Сабрина заколебалась. Она указала на пачку бумаг высотой в шесть дюймов на столике. Некоторые материалы они уже собрали для изучения.

– Давай-ка работать. У меня осталось три часа, и мне надо вернуться в больницу.

Логан обнял ее за плечи.

– Ты хороша, даже когда меняешь тему разговора.

Она сняла его руку.

– Не сейчас. У нас нет времени.

– Ну ладно… Я думаю, мне следует начать с введения к плану…

– Хорошо.

Она целомудренно поцеловала его в щеку.

– Ты всегда знаешь, что именно следует сказать девушке, Логан.

– Да, писанина – не самая сильная моя сторона.

– По крайней мере, это твой родной язык. Извини, я не могу помочь тебе в этом.

– Знаешь, – он засмеялся, – а вот Рестон как раз очень хорошо пишет.

– Соединение Q? – повторил Рестон через три дня в ресторане Джорджтауна, куда Логан неожиданно пригласил его. – Соединение Q?Для рака груди?

Логан неловко кивнул. Он ожидал удивления, но уж никак не недоверия.

– Мы с Сабриной Комо провели некоторые исследования и получили данные, которые, похоже, могут выделиться в стройную теорию.

– С Сабриной? – Он ухмыльнулся. – Молодец.

– Она невероятно хороший врач.

– Ну правильно. Я знаю. Когда мужик хочет затащить бабу в постель, он всегда так говорит.

– Ничего смешного.

– О-хо-хо, не сочиняй, что у тебя ничего нет с этой красоткой.

– Слушай, мы встретились с тобой не для обсуждения подобных вещей. – Он покачал головой.

– Ну да. Разговор пойдет о настоящем чуде современной медицины.

– Мы поговорим о соединении Q.

Рестон хмыкнул.

– Соединение Q. Чушь. Об этом знает каждый врач в институте. Да, черт побери, и каждый дворник тоже.

– Может, его неправильно использовали. И не от той болезни.

– Я думаю, нам пора что-нибудь заказать. – Рестон взял меню и раскрыл. – Батюшки, да это не дешевое место. Давай сразу договоримся, кто платит.

– Я понимаю твою реакцию, – ответил Логан. – Надо, конечно, кое-что переварить.

Рестон снова хмыкнул.

– А я бы сказал, что это неперевариваемо.

Суть заключалась в том, что Логан смотрел на друга как на своего рода пробный камень. Возражения, которые выдвинут другие, будут точно такие же, если они попытаются запустить эту идею в институте. И существовало общее мнение, что соединение Q как антираковое средство не годится.

Но, поскольку дискуссия началась таким образом, никто из мужчин не форсировал события. И только после того, как принесли еду, они снова вернулись к теме.

– Хорошо, – вдруг сказал Рестон, – скажи мне, а почему ты считаешь, что от этого соединения есть польза?

– А где написано, что цепочки клеток – убедительная модель происходящего в живом пациенте? Могут быть сотни исключений из правил.

– Но пока это правило. Или ты хочешь переосмыслить его? Переписать?

– Делать выводы на основе цепочки клеток – все равно что, глядя на ноготь слона, думать, что видишь животное целиком.

Рестон посмотрел на него.

– Хорошо, я согласен. Что дальше?

– А то, что, если ты не принимаешь в расчет результаты, не полагаешься на цепь клеток, ты можешь смотреть незашоренно на возможные соединения.

– Прекрасно. Это аргумент.

– Едва ли я знаю, с чего начать. Потому что я действительно думаю – это направление гораздо более интересное, чем о нем думают. Просто оно несопоставимо с другими антираковыми.

– Давай доказательства. Я жду.

Логан привел случай с Ларри Тилли.

– Если лекарство действует так активно против здоровых лимфатических желез, то, по крайней мере, можно задуматься – не будет ли оно вести себя так же активно и против больного узла?

– Это разумно. Но рак при чем? И как это с ним связано?

Логан рассказал о находках Сабрины в архивах.

И опять Рестон отмахнулся.

– Ты суешь мне в нос данные двадцатых-тридцатых годов? – Он покачал головой. – Старик, эта баба здорово держит тебя в руках!

Логан уставился на него.

– Для меня это не шутки, Джон. И хватит сарказма. Договорились?

Рестон, сдаваясь, поднял руки.

– Извини. Я думал, ты хотел откровенной реакции.

Логан вынул из внутреннего кармана пакет с фотокопиями страниц. И передал ему.

– Попробуй сказать, что это старье.

Изучая страницы, Рестон понял, что они из журнала «Молекулярная биохимия» – одного из наиболее уважаемых учеными-биомедиками изданий в мире.

– А что это?

– Ты, наверное, пропустил этот материал, его представляли на одном семинаре в Клермонте. Посмотри на четвертую страницу.

Рестон полистал. Заметил места, которые подчеркнул Логан. Автор материала – профессор Энгел из университета Миннесоты, специалист по белкам, вызывающим рост всех клеток – нормальных и больных. Он доказывал, что некоторые опухоли, особенно в женской груди, способны укрывать возникающие новообразования, когда они начинают прорастать в ткани, где вступают во взаимодействие с окончаниями чувствительных нервов на поверхности соседних раковых клеток, давая тем самым толчок к воспроизводству этих клеток. И получается бесконечный круг сокрытия роста опухоли, происходящего беспрепятственно.

Однако Энгел почти случайно заметил любопытный феномен: иногда, неясно почему, лекарства, содержащие полинафталеновые сульфокислоты типа соединения Q и ему соответствующие, начинали блокировать сращивание уже имеющейся опухоли с другими опухолевыми клетками.

– А вот как насчет доказательств? – спросил Логан. – Если бы доказать, что это соединение способно хотя бы немного блокировать раковые клетки чуть больше, чем нормальные окружающие, тогда мы действительно имели бы антираковое средство.

Рестон расхохотался.

– Логан, ты сумасшедший. Самонадеянный мудак! Найти лекарство среди миллионов разных соединений – все равно что с первой попытки выиграть в лотерею. Люди гораздо умнее нас с тобой всю жизнь бьются над этим, и их даже близко не подпускают к проверке на пациентах. – Он покачал головой. – Ты с тем же успехом можешь предложить ввести соляную кислоту в вену больного, и уж конечно это убьет все опухоли.

– Я не говорю, что кто-то нам должен все это преподнести на блюдечке. – Логан задумался. – Слушай, Джон, ты, как и я, знаешь: того материала, что у меня есть, достаточно для начала разработки курса. Этот тезис вполне правдоподобен. Раковые клетки – как акулы. Если они не будут пожирать, они умирают. Прерви процесс их роста, прорастания, и ты убьешь опухоль.

Рестон задумался.

– А кто еще про это знает?

– Только ты, я и Сабрина.

Рестон кивнул.

– Скажи мне, а что твоя подруга Сабрина думает обо мне?

Логан не умел врать и притворился беззаботным.

– А что ты имеешь в виду?

– Она думает, что я просто мудак? Так ведь?

– Да нет. По крайней мере, она знает, что сейчас я говорю с тобой об этом.

– Знаешь, если у меня и есть какой-то талант, так это умение читать по глазам, как на меня смотрят такие симпатичные женщины. А эта прямо прожигает лазерным лучом.

– Поверь, это не так. – Логан отпил воды. – Но, в любом случае, какая тебе разница? Тебе же с ней не детей крестить?

– Это правда.

Невольно Логан улыбнулся.

Рестон заложил руки за голову, откинулся назад и посмотрел в потолок.

– Господи! Я думал, это будет приятный ужин.

– Ну извини.

Он снова подался вперед и тихо заговорил.

– Ты соображаешь, что собираешься организовать массовое убийство? Хозяин рака груди Стиллман. Он намерен запускать свой метод лечения.

Логана это беспокоило больше, чем его друг мог предположить, но остановить уже не могло.

Он попытался весело улыбнуться.

– Мы пойдем с ним одной дорогой ради блага человечества.

– И, если ты рассчитываешь хоть на что-то, ты должен найти поддержку у руководства.

– Я знаю.

– Если идти путем отсева непригодных, остается только Шейн.

Скрытый смысл был ясен обоим. Ведь Шейн из-за своего неукротимого характера обладал гораздо меньшей властью, чем большинство его коллег в институте.

Логан подался вперед.

– Итак, ты с нами или?..

Рестон покорно кивнул.

– Да, черт побери! Отчего бы не попробовать? Правда? – Он задумался. – Я хочу заказать еще бутылку вина и воды. А тебе бы лучше подумать, как привлечь Шейна.