Текст книги "Серебряная пуля"

Автор книги: Гарри Стейн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 22 страниц)

– А меня Сабрина.

Девочка, ни слова не говоря, повела ее за угол, потом вниз, через несколько улочек, потом они вышли на широкую людную улицу. Скромные коммерческие заведения, все, кроме одного – маленького магазинчика с бамбуковыми шторами, были закрыты. И, только войдя внутрь, Сабрина поняла, что это, скорее, восточная кофейня, которую держали мужчины местной эмигрантской общины. В сигаретном дыму было только одно бесспорно немецкое лицо. К этому мужчине и подошла Агнета. Он встал, чтобы поздороваться с девочкой, и его лицо удивительно помолодело от улыбки.

– Что, пришла навестить своего старенького дедушку? Или захотела еще одно пирожное?

Его собеседник за столом, турок средних лет, широко улыбнулся, показав несколько золотых зубов.

– Дедушка, это Сабрина. Она хочет кое-что узнать об этом районе.

– Что ж, ладно. – Широким жестом он пригласил – садитесь. Его руки явно говорили о том, что он рабочий. – Вы пришли как раз к кому надо.

– Спасибо, – сказала Сабрина, садясь.

– А вы откуда? – спросил он, заметив акцент.

– Из Италии. Я итальянка.

– О, прекрасная страна. Очень теплый народ. – Он указал на маленькую чашечку черного кофе на столике перед ним. – Пожалуйста, попробуйте турецкий черный кофе. Он для меня уже стал дурной привычкой.

Он заказал кофе и пирожное для внучки.

– Теперь рассказывайте, зачем пришли. Мне семьдесят один год, а что было до того, найдете в книгах.

Он отнесся к Сабрине так доброжелательно, что она решила начать сразу.

– Мне говорили, что много лет назад, еще до войны, на вашей улице жил японец. Ученый.

Лицо старика сразу смягчилось.

– Ах, да. Профессор.

– Профессор Накано.

– Да, именно. Хороший человек. Конечно, я тогда был мальчишкой. Он жил здесь с семьей своей жены, они были евреи. В подвале он устроил лабораторию. Его тут все знали.

Сабрина держалась очень спокойно.

– Именно это я и слышала. Вот почему я пытаюсь выяснить, что с ним случилось. С его работой.

– А, понятно. – Он помолчал и отпил кофе из чашечки. – Но вы, конечно, знаете, какие это были плохие времена и какие трудные.

– Да, знаю.

– Мы, дети, очень любили профессора. Он часто угощал нас конфетами. – Он посмотрел на свою внучку. – В этом районе не так уж много национал-социалистов, мои собственные родители, то есть твои прадедушка и прабабушка, были социал-демократами.

– А они что-нибудь знали о работе профессора? – спросила Сабрина.

– Только то, что она очень важная и имеет очень большое значение.

– Насколько я знаю, в 1938 году он пытался уехать.

Старик медленно кивнул.

– Да, конечно. Они все хотели. Вы слышали о Хрустальной ночи? Когда банды нацистов устроили погром? Все об этом слышали, даже дети. Нам было очень жаль всех его трудов. Вот тогда-то он и отправил свои вещи.

– Извините? – Сабрина невольно подалась вперед. – Какие вещи?

– Да не только он. Многие евреи из этого квартала. Сразу же после той ночи они стали высылать свои ценности из страны и все, что осталось. Я знаю, потому что мой старший брат помогал перетаскивать чемоданы на пристань. – Он снова повернулся к девочке и добавил: – Это дядя Хельмут, он умер во время войны. Ты его племянница. Профессорские вещи отправили одними из первых, прямо на следующий день. Я прекрасно помню. Мой брат сказал, что японец был просто в бешенстве. А вообще он очень спокойный человек.

– На пристань?

Он кивнул.

– Да, за старым административным зданием. Бедные люди, они сами не могли выбраться, но спасали имущество.

– Наверное, сохранился список вещей?

Он снисходительно улыбнулся.

– Да нет. Центр города был полностью разрушен.

– А вы не знаете, профессору Накано удалось выбраться?

– Конечно, нет. – Он помолчал. – Не забывайте, его семья была еврейская, и он не тот, кому бы дали уехать.

От кофе голова Сабрины слегка закружилась. А может, от того, что услышала?

– Вскоре, – продолжал он, – многих евреев из квартала вывезли. И с ними профессора. Говорили, что в Дахау.

Ничего удивительного в сказанном не было, но Сабрина не была к этому готова. Она почти ничего не знала о Микио Накано, даже никогда не видела его фотографии. Но за последний год, работая над соединением, она ощутила какую-то тесную связь с ним. Позднее, вечером, думая о головорезах, разрушивших лабораторию, представив все это, она не могла удержаться от слез.

– Но сундук профессора уехал в Америку, – добавил старик.

– А вы уверены?

Он кивнул.

– Как я понимаю, кто-то из родственников жены выбрался раньше.

Она боялась задать вопрос, который сейчас интересовал ее больше всего.

– А вы случайно не помните фамилию жены профессора?

– Да вот я все время про это думаю, пока мы говорим с вами. Все было так давно, и я был так молод. Ну да, да, кажется… Фальцхайм. Что-то вроде названия города возле Штутгарта.

* * *

– Фальцхайм, – размышлял Логан. – Поверишь ли, эту фамилию назвал Сабрине бывший сосед Накано, который, оказывается, помнит его.

Рубен Перес и не пытался притворяться, что это хоть как-то задело его.

– Значит, у тебя есть имя какого-то из его родственников. Ну и что?

– Так это начало! Хорошее начало. Человек работал двадцать лет! Может, он чего-то добился. Реального.

– Правильно. Он все записал, и все это богатство лежит и дожидается, когда ты его найдешь. – Он пересек комнату и взял телефонную книгу. – Манхэттен. Не там ли в основном оседали немецко-еврейские беженцы?

Раздраженно Логан отобрал у него телефонную книгу и долистал до нужной страницы. Такой фамилии не было. Ничего удивительного.

– Я и не говорил, что это легко.

– Печально. Но ты еще кое-что можешь сделать – найти лекарство от спида. Я думаю, его рецепт, засунутый в бутылку, уже подплывает к Джоунс-Бич.

Самое плохое было то, что скептицизм друга отражал его собственный. Логан понимал, как все нереально. С другой стороны, он понимал и другое, и куда лучше Переса, – как невероятно трудно будет расшифровать это соединение. По крайней мере, это путь, по которому стоит идти.

– Ну, кто знает, – сказал Логан, захлопывая книгу, – может, в принципе ты и прав, но имя-то есть? – Он пошел к двери.

– Куда это ты?

– На 42-ю улицу, в главную библиотеку.

– Зачем?

– Там есть телефонные книги по всей Америке. Может, это окажется Детройт или Майами.

Теперь пришла очередь Переса взорваться от раздражения.

– Слушай, старик. Я и так везу одну с тобой повозку. Кончай с этим дерьмом. У тебя есть работа.

– Поговорим после. Я вернусь через несколько часов.

Надежды оказались напрасными. Ему хватило пятнадцати секунд на каждую страницу, чтобы убедиться – нужного имени нет. В лабораторию он вернулся через полтора часа.

– Вот черт, – сокрушался он, входя. – Видеть укор в твоих глазах еще хуже, чем явиться с пустыми руками. Давай посмеемся и все забудем.

Но, к его удивлению, Перес с серьезным лицом кивнул в дальний конец комнаты. Логан опешил. На стуле восседал Аллен Атлас.

– Привет, Дэн, – бросил он. Потом обвел взглядом жалкую обстановку, добавил: – Хорошенькое местечко.

– Чего тебе надо?

– Ничего. Просто поговорить.

– Извини, – сказал Логан холодно. – Мне надо работать.

– Я понимаю. Как раз про это я и хочу поговорить. Про работу.

Хотя парень источал искренность, Логан не мог не чувствовать насмешку в его тоне.

– Мне не о чем с тобой говорить. Не о чем. Так что давай не притворяйся, что ничего не было.

Атлас кивнул на Переса.

– Может, поговорим в другом месте?

– Не беспокойся, он все знает.

– Всего десять минут. Не больше. И ты не пожалеешь, Логан, не пытайся отрицать, что заинтригован.

Он посмотрел на часы. Чего хочет этот сукин сын?

– Десять минут.

– Ну что ж, хорошо, – взглянул на часы Дэн, когда они вошли в бар через две двери от входа в офис. – У тебя осталось шесть минут.

Атлас улыбнулся.

– Ты же не предупредил меня, что у вас самый медленный лифт во всем Нью-Йорке.

– Это твои проблемы.

Они сели в пустую кабинку бара.

– Ну, чего ты хочешь?

– Подожди секунду. Пожалуйста. Неужели ты не позволишь заказать нам что-нибудь выпить?

Через минуту он вернулся с двумя кружками пива, одну поставил перед Логаном.

– Пей. Это за счет института.

– Нет, спасибо.

– Давай, Логан, давай. Мне же не легче, чем тебе. Всего несколько минут поговорим и выясним, что хорошего мы можем сделать друг для друга.

– Пошел ты к черту. Атлас. Я тебя не искал. – Логан сделал глоток пива и постучал по часам. – Две минуты.

Атлас поднял вверх обе руки, показывая, что сдается.

– Ладно. Ты прав. Ты меня не искал. – Он помолчал. – Я просто хочу сказать, что в институте еще раз вернулись к тому, что с вами произошло. Доктор Стиллман, например, признает, что мог бы поправить ситуацию.

Логан подался вперед и сощурился.

– О чем ты говоришь, Аллен? Они же нас затрахали, они мне перекрыли кислород, когда я искал работу!

– Это плод твоего воображения. Мы не имели к этому отношения.

– Ну извини, время истекло.

– Подожди. – Атлас схватил его за руку. – Стиллман готов заключить с тобой мир. Ты хочешь работу получше? Институт тебе поможет.

– С чего это, Атлас? Они что – теперь выращивают совесть, а не опухоли?

– Мы делаем то, что делали всегда. Лечим рак. Доктор Стиллман хочет, чтобы ты знал – у него есть шанс изучить твои данные более внимательно. Он думает, твое соединение Q кое-что обещает. И он хотел бы с тобой поговорить.

– Расскажи мне что-нибудь поинтереснее, Атлас. А ему передай: я был бы более тронут, если бы он попросил меня лично. И еще скажи: там, где я сейчас, я счастлив.

– Черт побери! Что с тобой случилось? – выпалил Атлас, и вся его притворная сердечность улетучилась. – Ты собираешься зарыть свой талант на этой свалке?

Логан встал, ему очень хотелось высказаться: «Слушай, ты, задница, не беспокойся за мой талант. Это вы пытались содрать с меня шкуру». Но вместо этого он просто вышел из бара.

– Эй, Логан! – Атлас побежал за ним.

Логан повернулся и посмотрел ему прямо в глаза.

– Это все, Атлас. Никаких переговоров. – Он уже начинал чувствовать некоторое удовольствие, какого не испытывал даже от занятия наукой. – Но скажи ему, мне очень нравится, когда мне льстят.

– Я скажу. – Аллен снова улыбнулся. – Но еще одно. Мне очень жаль твоего друга Рестона.

– А что с ним?

– А ты не слышал? – Атлас многозначительно помолчал. – Его тело недавно нашли в его кабинете. Барбитурат. Наверное, он устал от жизни.

Логан повернулся и зашагал прочь.

Эми ответила на телефонный звонок сразу же. Едва услышав ее тусклый отстраненный голос, он понял, что она совсем плоха.

– Эми, это Дэн Логан.

– Привет. Как ты?

– Нормально. А ты как? – Он помолчал. – Я слышал о несчастье.

– Ничего. Мне уже лучше. Прошла ведь почти неделя. Завтра выхожу на работу.

– Мне так жаль, ты ведь знаешь, что и после всего, что случилось, он все-таки был…

– Да, я знаю…

– …моим другом. И я думаю, в том, что произошло у нас, ничего личного не было.

– Спасибо, – с трудом вымолвила она. – Слушай, Дэн, это хорошо, что ты позвонил.

Логан помолчал. Он не хотел кончать разговор. У него слишком много вопросов. Он отчаянно хотел вернуть к жизни эту молодую женщину.

– Мне рассказал Аллен Атлас.

– Атлас?

– Он был в Нью-Йорке по делу. Я даже не мог поверить… Это совсем не похоже на Рестона. Ты можешь как-то объяснить? Он оставил записку?

– Пожалуйста, Дэн, я не хочу об этом говорить.

– Я бы не расспрашивал, но это важно. Очень.

– Ну правда, Логан. Я сейчас не могу.

– Почему?

– До свидания, Дэн. Спасибо, что позвонил.

Повесив трубку, Логан повернулся к Пересу, подметавшему пол в дальнем углу лаборатории.

– Она ничего не сказала.

– Но это нелегко, если она его подружка. Может, и свою вину чувствует, что ничего не заметила.

– Ты так думаешь?

– Такого я навидался. Печальное дело.

Логан с минуту подумал.

– Здесь другое. Здесь что-то не так. Она не верит, что он покончил с собой.

Перес перестал подметать и скептически посмотрел на друга.

– Что ты такое говоришь? Она так сказала?

– Нет, но я ее знаю. И знаю его. – Он помолчал. – И Атлас сообщил мне про это как-то не так.

– Не так?

– Знаешь, как угрозу, что ли.

– Э-э, слушай, кончай. Твое проклятое воображение снова разыгралось. Прекрати, старик. Ты начинаешь меня беспокоить.

Логан помолчал. Слова Переса прозвучали убедительно.

– Ты так думаешь?

– Слушай, парень сам себя довел. Ты же лучше других знаешь, как это место перемалывает. Та, другая, которую ты нашел…

– Барбара Лукас.

– Что – тоже не сама повесилась? Ты думаешь, что там отправляют на тот свет всех, кто раздражает?

Логан улыбнулся.

– Ладно, я пошел домой. Может, на сей раз ты абсолютно прав.

– Что ж, это похоже на комплимент. Слушай, у тебя сегодня был тяжелый день, так что я все куплю на ужин.

– В другой раз. Все, что мне сейчас нужно, так это мир и покой. Или это тоже плод моего воображения?

Через двадцать минут, когда Логан пришел домой, ему уже было не до шуток. Еще перед выходом он вдруг так разволновался, что побежал в кабинет за таблеткой флуразепама, слабого транквилизатора. Мокрый как мышь, он пощупал пульс – 120. Что с ним творится? Может, это от голода? Логан схватил банку жареных бобов, поставил на плиту и принялся вскрывать пакет сосисок, как вдруг острый приступ боли в правом боку пронзил его.

Стреляющие боли появлялись через каждые пятнадцать – двадцать секунд, и такие сильные, что он сгибался пополам. Еле добравшись до кровати, он рухнул.

Его охватил ужас. Такая слабость, что нельзя двинуть рукой. Словно желая не утратить ясность мысли, он стиснул руками виски. Простуда? Нет. Слишком быстро, и симптомы не те.

Аппендицит? Нет, боль начинается в пупочной области и только через несколько часов опускается в правую нижнюю четверть живота. И потом, это же не тупая боль, а острая.

Может, отравление? А что он сегодня ел? Мысли плясали. На завтрак – чашку риса и стакан апельсинового сока. Ленч. Что на ленч? Немного вермишели и куриный суп, потом желе и чай. Сейчас он принял успокаивающее. А оно может так подействовать? Секундочку! Пиво с Атласом!

Вдруг его охватила паника, вытеснившая боль. Может быть, именно от этого у него появилось чувство тревоги? И успокаивающее лекарство подействовало как спусковой механизм? Или это снова мысли сумасшедшего? В голове все завертелось, он почувствовал, как теряет сознание. Надо добраться до больницы, чтобы выкачали всю дрянь. Опершись о кровать, он заставил себя встать на четвереньки, это отняло последние силы. Потом наплывающая чернота поглотила его.

Когда Логан проснулся, в комнате было еще темно. Часы на столике показывали три часа двадцать три минуты. Осторожно пошевелил рукой, головой. Сел. Потом медленно встал с кровати, ботинки были на нем, и направился в кухню. Там стоял запах гари – проклятая кастрюлька, наверное, дотла сгорела. Но, прежде чем он сделал пять шагов, ужас снова навалился на него. Такая сильная физическая травма навсегда оставляет последствия. Ну, по крайней мере, одурманенность или потерю ориентации. А он ничего не ощущал, кроме острых приступов голода, и чувствовал себя прекрасно. Лучше, чем все последние месяцы. Ну прямо как атлет в прекрасной форме.

И это пугало еще больше. Он всегда относился к своему телу, как к чему-то само собой разумеющемуся, но и оно, казалось, вне его контроля, словно отделилось от него.

Возникшая мысль не исчезала: это было только предупреждение.

* * *

Логан ничего не сказал Пересу. Зная, что его друг подозревает у него своего рода маниакальность в отношении института рака, Логан предпочел и не думать, как тот отнесется к его внезапному решению – отправиться в Вашингтон.

Взяв машину на стоянке на Одиннадцатой авеню, где он парковал ее, Логан спускался в Линкольн-туннель, когда всходило солнце. Летя на скорости 75 миль в час большую часть пути, он остановился только раз, чтобы заправиться, и поэтому доехал до пригорода Вашингтона меньше чем за четыре с половиной часа. Он поставил машину перед зданием Федеральной комиссии связи как раз в начале одиннадцатого.

Но слишком поздно. Тротуары, еще несколько минут назад забитые правительственными чиновниками, уже успевшими спрятаться в свои похожие на коробки невзрачные административные здания, были почти пустынными.

Логан завернул за угол и направился прямо к Пенсильвания-авеню, в Национальный архив. Ему нужен был том, где записаны все прибывшие из Европы в Нью-Йорк в 1890–1940 годах. За день до этого в библиотеке Нью-Йорка он с удивлением узнал, что это можно найти только здесь.

– Вас интересует что-то конкретное? – спросил молодой человек, протягивая ему толстый том.

– В общем-то, одно имя. Но я не знаю ни дату, ни точный год.

Молодой человек напряженно улыбнулся.

– Тогда, надеюсь, вы располагаете временем.

Поскольку в томе были данные только о прибытии и отправлении, а списки индивидуальных пассажиров можно было посмотреть на микрофильме, Логану оставалось надеяться на удачу. Евреи-беженцы уезжали из Германии через Гамбург, главный порт страны. Возможно, также, они покинули страну между январем 1933 года, когда Гитлер сделался немецким канцлером, и концом 1938-го. И, хотя несколько компаний обеспечивали связь между севером Германии и Нью-Йорком, Логан решил сосредоточиться на наиболее известной линии – Гамбург-Америка.

На ней одновременно работали три парохода – «Потсдам», «Бремен» и «Любек». И каждый из них за год раз пятнадцать ходил туда и обратно. Том почти рассыпался. Но еще хуже вышло с микрофильмом – на каждой странице помешался список из полутора тысяч имен, и не по алфавиту. Утомительно читать колонки фамилий час за часом. Отдельные личности, целые семьи – тысячи, десятки тысяч почти не отличимых друг от друга имен.

Он начал с «Бремена». Заметив, что несколько раз отвлекся – глаза смотрели, а ум не включался, – он заставлял себя начать список сначала. Он не мог позволить себе пропустить хотя бы одно имя.

Фальцхайм.

Просидев все утро, Логан ничего не нашел. Самое близкое имя к искомому, он его аккуратно выписал, было Пфальцштайн, Эрнст.

К середине дня Логан уже перешел к «Потсдаму». И добрался до августа 1934 года, когда сделал вторую пометку, имя Форсшайм показалось ему похожим, Леопольд. А сразу за ним – Форсшайм Хильда и Форсшайм Грета. Целый клан Форсшаймов, как он понял.

Через час с дурной от усталости головой Дэн позвонил в лабораторию.

– Ты в Вашингтоне? – воскликнул Перес. – Какого черта?

– Слушай, сделай одолжение. У тебя под рукой телефонная книга?

– Старик, Боже мой, и ты ради этого туда поперся?

– Я просто хочу проверить на тебе пару имен. Найди букву П. Пфальцштайн.

– Что?

Он продиктовал по буквам.

До Логана донеслось шуршание страниц.

– Ничего. Знаешь, надо было тебя запереть.

– А как насчет Форсшайм? На Ф?

Тот вздохнул.

– Есть одно.

– И где?

– Да тут, по-соседству. Вашингтон-Хейтс, 802, Запад, 190-я улица.

Логан записал.

– Хорошо, спасибо.

– Будешь искать?

– Думаю, да. Я позвоню, когда вернусь домой.

Была уже половина пятого. Логан вышел из здания и взял такси. Он не мог упустить шанс снова встретиться с ней.

Водитель подвез его к станции метро Фогги Боттом, на 23-й улице, и завернул за ближайший угол. С этого места ему было хорошо видно всех, шедших к станции из здания, где работала Эми.

Он ждал минут десять, как вдруг увидел ее. Она шла быстро и, как он и надеялся, была одна. Он медленно двинулся ей навстречу.

– Эми, – окликнул он ее, притворившись, что наткнулся на нее случайно.

Она испуганно улыбнулась.

– Привет. – Потом узнала, и, к его удивлению, ее улыбка стала искренней. – Я чувствовала, что ты появишься.

Взяв его под руку, она быстро пошла за угол.

– Куда мы?

– Я пытаюсь сообразить, где бы нам поговорить.

– А мне казалось, ты не хотела.

– Ты меня застал в плохом состоянии и дома. – Она оглянулась через плечо.

– Ты думаешь, за тобой следят?

– Не знаю. Может, нам надо просто подальше отойти. – Она неловко рассмеялась. – Я не очень-то большой специалист в этом деле.

– Эми, а что случилось с Джоном?

Она промолчала и ускорила шаг, повернув налево на 82-ю улицу, а потом, выйдя на 22-ю улицу, быстро оглянулась.

– А что тебе Атлас сказал?

– Что его нашли в кабинете и что он принял таблетки.

– То же самое и мне.

– И ты веришь?

– Пожалуй, нет. – Глубокая боль стояла в ее глазах. – Дэн, ты же знал Джонни. Разве он способен на самоубийство?

– Это меня и потрясло. – Черт побери, он мало знал людей, которые так удивительно спокойны, не мучаются сомнениями или угрызениями совести, даже когда следовало бы.

– Не знаю. Не знаю, чему верить. – Примерно полквартала они шли молча. – Эти требовали от него данных по соединению Q и сильно давили.

У Логана застыла кровь.

– Стиллман?

Она кивнула.

– Они хотели узнать, как работало соединение. А он не мог им рассказать. Потому что – давай называть вещи своими именами – он не был вовлечен в эту работу.

– Правильно. – Логан вдруг увидел: хвастливый, беззащитный Рестон, глупый, горящий желанием дать им то, что они хотят, отчаянно играющий роль знатока. И такой беспомощный. Он пытался задать вопрос так, чтобы он прозвучал безобидно.

– А для чего им это было нужно?

Она покачала головой.

– Очевидно, они думали про соединение Q куда больше, чем делали вид. И ты знаешь, как Джонни донимал их.

– Что ты имеешь в виду?

– Он как бы бросал им вызов, поддразнивал. – Она улыбнулась. – Ну, может, он преувеличивал.

Пройдя пять кварталов, поворачивая куда глаза глядят, они вдруг оказались на шумной Коннектикут-авеню. Теперь, выложив все, что могла, Эми расслабилась. И даже забыла о вероятном хвосте, увязавшемся за ними. Она кивнула на ближайший бар-ресторан.

– Я думаю, мне стоит выпить.

Но этот разговор на Логана подействовал иначе. Хотя за годы работы в медицине он научился сохранять внешнее спокойствие, во рту у него все пересохло, и он чувствовал какую-то невесомость в ногах.

– Нет, я, пожалуй, в другой раз.

– Не думай о нем слишком плохо, Дэн. Он, конечно, был негодяем, но намеренно никому не делал зла. – Девушка повернулась, готовая уйти.

Черт побери, что это могло значить?

– Ну, пока, Эми. Будь осторожней.

– Смешно, но я хотела тебе сказать то же самое.

Как только она скрылась в баре, Логан резко повернулся и окинул взглядом улицу, заполненную народом. Ничего такого. Но, с другой стороны, откуда ему знать?

Было начало вечера, здесь полно хороших магазинов. Парочки, свободные от работы, гуляли. Мужчины расслабили узлы галстуков, женщины переобулись в удобные туфли. Неожиданно для себя Дэн метнулся в книжный магазин.

По крайней мере, здесь он в полной безопасности. Но вдруг он вспомнил о Георгии Маркове, болгарском диссиденте, убитом кагэбэшниками в Лондоне. Он много читал об этом деле, про то, как на автобусной остановке его ткнули зонтиком. Они использовали в наконечнике рецин, выделенный из растения лектин, это практически невозможно определить традиционными методами судебной медицины. Что же, размышлял он, они могли использовать против Рестона?

И чем Атлас его накормил?

– Да всем, чем угодно. Токсины почти исчезнувших растений из флоры Амазонки, спасенные ботаниками, заключившими контракт с институтом для поисков антираковых лекарств, материал очень редкий и ядовитый настолько, что миллионная доля миллиграмма способна убить, не оставив малейших следов.

Он прекрасно знал, что для институтских шишек эти соединения доступнее, чем для службы разведки любого правительства на земле.

Логан быстро вышел из магазина, его машина все еще стояла в подземном гараже возле Национального архива, и, когда такси подбросило его ко входу в гараж, он быстро, не оглядываясь, побежал к машине.

Сев за руль, попытался собраться с мыслями. Сумасшествие!

Может, и правда – это состояние его ума? Но вдруг он понял, что делать.

Ему понадобилось не больше двадцати минут, чтобы доехать до дома Сефа Шейна в Арлингтоне. Остановившись перед большим Тюдором, он увидел красный «ренджровер» Шейна, машину, которая никак не подходила хозяину, но являлась источником его невероятной гордости.

Направившись к дому, Логан еще ничего не придумал. Зачем он сюда приехал? Для честного объяснения? Для какой-то поддержки?

Он все еще рассуждал об этом, когда Элис Шейн открыла дверь и застыла от страха.

– Сеф! – закричала она. – Сеф! Иди сюда!

– Черт побери, что случилось? – услышал Логан. – Я занят!

Через несколько секунд он появился в дверях в потрепанных брюках и рабочей рубашке с молотком в руке. Увидел Логана – отпрянул, но быстро пришел в себя.

– Логан, ты просто дерьмо!

Логан вдруг почувствовал сомнение.

– Мне нужно знать, что происходит, – сказал он, стараясь держать себя в руках.

– С тобой? – ответил Шейн. – Да судя по твоему виду, ничего особенного.

Он презрительно рассматривал своего гостя.

– Даже и не думай, что я приглашу тебя войти. Тебя никто сюда не звал.

С вызывающим видом Логан оттолкнул его локтем и прошел в дом. А потом повернулся.

– Что случилось с Рестоном?

– Ты злоупотребляешь гостеприимством, Дэн Логан, – мягко заметил Шейн. – И вид у тебя предурацкий.

– Что случилось с Рестоном? Что они ему дали?

– Рестон в конце концов понял, что он ничтожество и с этим ничего не поделать. Вот и все. Он принял меры. – Шейн хмыкнул. – Без него нам лучше, чем с ним.

– Почему вы убиваете моих лабораторных животных?

– Убиваем твоих лабораторных животных? – Шейн громко захохотал. – Ты ошибаешься, Логан! Ты сам убил их. Что у тебя с головой? Опять ты все усложняешь.

Логан взорвался.

– Твою мать! – заорал он. – Вы говорите, что ваша цель – помогать людям! Да вам никакого дела нет до людей. Только до себя!

– Ну и что? Ты лучше на себя посмотри. Тебе-то явно нет никакого дела до себя.

Шейн и его самодовольная улыбка – это уж чересчур. Логан сделал рукой выпад, выбив молоток у него из рук, и прижал к двери.

– Ты сволочь, – Логан тяжело дышал. – Ты губишь людей, не задумываясь ни на секунду.

Притиснутый к двери, Шейн все еще улыбался.

– Неправда. Я только гублю самых привлекательных. – Он посмотрел Логану прямо в глаза. – Что ты намерен делать, Логан? Избить меня? Ты потерял контроль над собой. Ты хуже, чем проигравший. Ты слабак.

Пальцы Логана впились в плечи Шейна. Тот поморщился. Но голос его не дрогнул.

– Да смирись уж, Логан. У тебя просто не хватило ума.

– Ты, сука, прекрасно знаешь, что соединение Q работает.

– Боже мой, – поддразнивал его Шейн, – я никогда не думал, что мое суждение может быть таким…

– А почему же ты тогда им так интересуешься? Почему Стиллман преследовал Рестона?

– Ты выжил из ума, Логан. Ты маньяк.

Логан сильно встряхнул его.

– Говори, черт бы тебя побрал.

– Отвали, – прошипел тот.

Логан отпустил руки.

– Давай катись отсюда, – сказал Шейн, потирая предплечье, – ползи обратно в свою дыру. А мне надо кое-что починить на кухне.

– Я никуда не уйду, пока ты не скажешь мне правду.

– Элис, – вдруг закричал Шейн.

Взглянув наверх, Логан увидел миссис Шейн, стоящую в ужасе на лестнице.

– Позвони в полицию, – велел Шейн. – Лучше в федеральную. Скажи, что тут один псих угрожает правительственному служащему.

Элис метнулась в другую комнату.

– Клянусь, – тихо произнес Логан, – ты не отвертишься.

– Конечно, отверчусь. Кто-то из нас победитель.

Вдруг Логан сильно ударил его кулаком в лицо.

Шейн рухнул на пол, и тонкая струйка крови потекла из носа.

– О’кей, – пробурчал Шейн, намеренно растирая рукавом глаз. – Нечестный удар. Ты и в бою так же честен, как в лаборатории. – И он снова закричал жене: – Элис, скажи, чтобы поторопились. И еще скажи, что у него белый потрепанный «форд», куча дерьмового железа.

Повернувшись, совершенно без сил, Логан вышел. Шейн остался лежать на полу, глядя вслед Логану, отъезжавшему от дома. Потом, с трудом встав на ноги, пошел в кабинет. Неужели в его адресной книге нет телефона институтского фармацевта?

– Да вот он! – Схватив трубку, Шейн набрал номер.

* * *

Кто-то преследовал его! В этом Логан не сомневался. Почти пятьдесят миль от начала шоссе Нью-Джерси, от Делавера до Трентона, фары держались все время на одном расстоянии. Преследователь перестраивался из ряда в ряд, как и он, точно так же переключая скорости.

Выехав на пандус и остановившись, он не вышел из машины, а просто сидел и ждал, глядя в зеркало. Ничего, кроме нескончаемого потока машин, выныривавших из ночи и снова нырявших в ночь.

Посидев минут десять, он дал задний ход и снова выехал на шоссе.

Он включил радио, чужие голоса успокаивали, хоть это и были репортажи об убийствах. Они хоть немного рассеивали одиночество.

Но, как только он выехал из Нью-Брунсвика, преследователь вернулся. Или – он уже не был уверен – это другая машина. Она ехала за ним десять или пятнадцать минут, но, когда Логан сбросил скорость, желая съехать с шоссе номер 8, тот, прогудев, пронесся мимо, семейный фургончик «вольво».

Господи, да неужели он действительно сходит с ума?

Внезапно Логана озарило: в последние два дня он спал по четыре-пять часов. И это просто реакция. Его охватила жуткая усталость.

Может, остаток ночи провести в мотеле? Ну уж нет. До города полтора часа. И потом – для чего облегчать им задачу?

Остаток пути он несся по правому ряду, выдавая пятьдесят пять миль в час. Оставив машину на стоянке, поймал такси и был дома в час тридцать.

Красная лампочка сбоку от кровати сообщала, что ему оставлено одно сообщение на автоответчике. Он не удивился, услышав голос Переса.

– Эй, Логан? Ну что ты со мной вытворяешь, старик? Дай о себе знать, как только вернешься. Немедленно. Не важно когда.

Скинув туфли, Логан упал на кровать. Интересно, который час теперь в Италии? Но, прежде чем успел вычислить, уже спал.

В этот самый момент Сеф Шейн, наоборот, пребывал в сильном возбуждении. Глаза его бегали от одной истории болезни к другой. На каждой аккуратно наклеен ярлычок и черным написано: Роум, Кобер, Уильямс, Дитц.

Он снова вчитался в результат вскрытия Дитц, почти идентичный Уильямс и Роум: «Скоротечный печеночный некроз… плевральное излияние… перикардиальная тампонада…»

Каждая из этих женщин умерла внезапно, за несколько часов перейдя от сравнительно нормального состояния к полной физиологической декомпенсации. Их печень вдруг прекратила работу, легкие перестали функционировать, сердце ослабело до безнадежности. А что с Кобер? У нее была позитивная реакция, как и у других? Но почему в ее случае не пошел такой разрушительный процесс?

Он улыбнулся про себя. Очень плохо, что она не умерла. Тогда бы у него был отчет о вскрытии и он мог бы сравнить.

Шейн внимательно изучил все истории болезни.

Все похожи. Кобер не пропустила ни одного вливания. У него было над чем поразмышлять, если бы она пропустила. И доза у нее не была меньшей: как и остальные, она получила полный курс соединения Q. Два грамма каждые две недели в течение четырех месяцев.