Текст книги "Серебряная пуля"

Автор книги: Гарри Стейн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 22 страниц)

– Послушай, Эми, надо бы Логана с кем-нибудь познакомить. А то он пытается использовать нашу дружбу, чтобы заставить меня ему сочувствовать.

Она остановилась и улыбнулась Дэну.

– Ты шутишь? Тысячи женщин на Холме хотели бы заполучить такого парня, как ты. – Офис Эми располагался в самом центре правительственного района. – И кто тебе нравится? Длинноногие помощницы из конгресса? Те, что сидят за компьютерами, с роскошной грудью, или умные юристки?

– А нельзя ли комбинацию из всех троих?

Смеясь, она перебрасывала помидор из одной руки в другую.

– Итак, мы говорим о великом сексе в сочетании с готовностью связать себя обязательствами на всю жизнь.

Рестон подхватил помидор и принялся умело резать его на дольки.

– А я думаю, что мальчика Дэни лучше всего ориентировать на секс. Жизненные обязательства – не для него.

Логан бросил на друга быстрый взгляд.

– Это неправда.

– Да не волнуйся, Эми не собирается тебя за это повесить, она все понимает. Во всяком случае, я думаю, у Дэни кое-кто уже есть на уме.

– Да ладно, Джон, кончай.

– А кто? – спросила Эми.

– Почему бы тебе не дать мне расправиться с одним из них? – Логан потянулся к помидору.

– Ох, – засмеялся Рестон, – он пытается плавно перевести разговор в другое русло. – Последовала пауза. – Сабрина Комо.

– Итальянская красотка? – Эми кивнула Логану. – У тебя хороший вкус.

Логан неловко улыбнулся.

– Я, право, не знаю, с чего ты вдруг…

На самом-то деле он прекрасно понимал: Рестон несколько раз видел, как в присутствии Сабрины он впадает в замешательство и становится неуклюжей пародией на себя. Он радовался, что его друг не оказался с ними во время обхода в то утро, когда Логан уставился на итальянку, тихо беседовавшую с разволновавшейся пациенткой, Сабрина наклонилась, чтобы обтереть ее лицо влажной салфеткой, мелькнула полная грудь в тонком кружевном лифчике. И это видение с тех пор преследовало Логана.

– Слушай, – продолжал он, запинаясь, – я в общем-то ничего не знаю об этой женщине, кроме того, что она прекрасный врач.

– Да, правильно. Извини. Ты уважаешь ее только как коллегу. Вот и все. Я не прав.

Эми хмыкнула.

– Да, Джону этого не понять, он сперва должен почувствовать уважение к телу женщины, потом, может, и заметит, что у нее есть еще и мозги.

Рестон засунул кусок помидора в рот.

– Гм-гм-гм. Ну и что, ты считаешь, она думает о тебе?

– Понятия не имею. И все, что я знаю, – у нее уже кто-то есть.

– He-а, нет. И я думаю, ты любишь много чеснока.

– А ты откуда знаешь?

– От Сильвии. Это больничный фармацевт и самая знаменитая сплетница.

Логан покачал головой.

– Знаешь, Эми, что я тебе скажу, если бы этот парень хотя бы половину своей энергии направлял на науку, он бы стал самой мудрой ученой задницей и управлял бы АИРом.

Через два часа они сидели в гостиной, потягивали амаретто, под итальянскую еду. Ужин приготовил Рестон на скорую руку.

– Смотри, – сказала Эми, уютно привалившись к нему, – от него есть польза.

Вино подействовало на Логана, и он еще острее почувствовал, как несправедливо этот человек остается в тени. Но он заставил себя улыбнуться.

– Я бы сказал, он прекрасный врач.

– Я потрясающий врач, – кивнул Рестон, уже слегка опьянев. – Просто эти сволочи не знают об этом.

Логан улыбнулся.

– Может, все дело в его скромности?

– Правильно, – сказала Эми. – Давайте постараемся ее уменьшить.

– Я скажу, в чем моя проблема. В той чуши, которую нас заставляют здесь делать! Почему они не хотят воспользоваться тем, что мы могли бы им предложить?

– Я бы назвал это уплатой долгов.

– А я бы сказал, что мы уже все заплатили в Клермонте. А теперь мы снова вернулись к прямой кишке.

Воцарилось неловкое молчание.

– Хочешь совет? – спросил Логан.

– Смотря какой.

– А ты перестань ворчать. Лучший способ расположить к себе человека, это почаще обращать внимание на его достоинства.

– Ты так думаешь? Притворяться, что мне все нравится?

Логан искренне переживал за друга.

– Совершенно верно, – сказал он серьезно. – Притворись, что тебе все очень нравится. Что ты не знаешь, как их отблагодарить.

– Великолепно. Ну прямо как ты.

– Посмотри на это, как на игру. Это единственный шанс парням вроде нас с тобой добиться своей цели. – Он нерешительно помолчал. – Может быть, мы сумеем завоевать доверие и нам позволят проводить свой собственный курс лечения.

Рестон мрачно посмотрел на него.

– Да о чем ты говоришь? Мы же первогодки.

– А здесь нет строгих правил насчет того, что нам этого нельзя.

– Верно, но даже ты не сможешь добиться такого.

– Ты когда-нибудь слышал о Рее Куперсмите?

Рестон помолчал.

– Что-то такое смутное.

– Не ходи вокруг да около. Почему бы не сказать, что нет?

– Потому что это дало бы тебе превосходство над ним, – улыбнулась Эми.

– Ну и что? – не отставал Рестон.

– Он был как раз первогодком в АИРе четыре года назад и сам предложил курс лечения.

– Черт возьми, это невозможно!

– Я видел документы. И обзор в институтском журнале, где это подтверждается.

Логан обнаружил документы в старинном, отделанном деревом кабинете рядом с офисом Ларсена. Туда редко заглядывали, хотя запрета на вход не было. Любой, интересующийся генезисом более ранних протоколов, мог без труда найти их там. Секретарь Ларсена Элейн привыкла к тому, что этот очень любопытный молодой ученый Логан постоянно копается в шкафах, и не обращала на него внимания, тем более в час после ленча. Он перебирал папку за папкой, и именно трех-четырехгодичной давности и на букву «К».

– Куперсмит? – спросил Рестон. – И что за протокол?

– А какое это имеет значение? Важно то, что у него вышло.

– Другими словами – какая-то халтура.

– Возможно. Я не знаю. Я нашел только формулировку, но не результаты. – Оба они знали, что в этом ничего необычного не было. Данные протокола могли занимать сотни страниц, и все они записаны на компьютерных дискетах. – Во всяком случае, что-то, касающееся впрыскивания каких-то антител в кровь, чтобы попасть в опухоль простаты, вместо химии. Идея интересная.

– Простата? А кто занимается простатой? Ларсен? – Сама мысль, казалось, находится за пределами вероятного.

Логан покачал головой.

– Да некто по имени Лок. Я думаю, у него теперь частная практика.

– Итак, что ты хочешь сказать? Ты собираешься начать работу самостоятельно? Ты?

– Мы. Может быть. Почему бы и нет?

– Почему нет? Потому что я не зарегистрирован на их радиолокаторах. И не пойми меня неверно, мой мальчик Дэни. Ты и сам не знаешь, чего ты стоишь. – Рестон остановился, ожидая, когда до Логана дойдет то, что он хотел сказать, и в какой-то мере наслаждался этим. – Так что, пожалуйста, не втягивай меня.

Ошарашенный Логан замолчал, потом начал с жаром:

– Так я просто стараюсь… И вообще, какого черта, почему ты думаешь? Что дает тебе право…

– Слушай, – резко прервал его Рестон. – Я просто говорю, что мне не нужны твои воздушные замки. У меня свои проблемы.

– Прекрасно, – не менее резко ответил Логан и покраснел. – Забудь об этом.

Рестон улыбнулся.

– Ну, не бесись. Серьезно я поговорю с тобой на эту тему, когда будет что-то определенное.

* * *

Логан думал об этом с того самого момента, как утром в его кабинете появился Ларри Тилли.

Ларри Тилли с его загадочной болезнью был потенциальным пациентом Грегори Стиллмана. Болезнь отказывалась проявлять симптомы, которых от нее ждали, и надо было привлечь дотошного исследователя, чтобы все выяснить.

Юрист из Канзас-Сити, тридцати четырех лет, голубой, Тилли проходил вторую фазу курса лечения от спида, при котором назначается комплекс лекарств – соединение Q. Как предполагалось, курс должен воспрепятствовать развитию вируса. Лечение вроде бы ни к чему не привело. Во всяком случае, до сих пор соединение не дало никакого эффекта.

Лечение вируса спида уже долгое время являлось источником особого разочарования для ученых АИРа наравне с наиболее сложными, ставящими в тупик разновидностями рака. Курс лечения спида настолько неэффективен и безрезультативен, что Шейн как-то раз со свойственным ему юмором висельника сказал:

– Когда одна из таких матерей собиралась рожать, то не обошлось без доброй сотни мужиков.

Как пациент, лечащийся по определенному курсу, Тилли ничего не знал об этом. Он приехал из Канзас-Сити на анализы. Результаты, как у большинства таких больных, нельзя было назвать хорошими.

Но в первые же минуты обследования пациент мельком упомянул о некоторых симптомах, и Логан сразу же заинтересовался. Тилли в последнее время испытывал головокружение и слабость, которые не были связаны с переутомлением на работе.

– Обычно такое со мной случается, когда я отдыхаю, а потом встаю с кресла. Я почти теряю сознание.

Логан, проверявший его лимфатические узлы, несколько минут молчал. С чем бы это могло быть связано? Он извинился и вышел в соседнюю комнату, где еще раз внимательно изучил историю болезни, присланную врачом Тилли.

Не в силах понять причин необычного развития болезни, его личный врач сначала поставил диагноз – панкреатит, что означает простое воспаление поджелудочной железы. Дня через два в больнице Тилли стало лучше, и его отпустили домой. Но уже через несколько часов все повторилось.

Логан вернулся к пациенту.

– Похоже, ваш личный врач в тупике.

Тилли улыбнулся.

– Да, они подняли лапки кверху, сказали, чтобы я отправлялся сюда и чтобы вы разобрались, в чем дело.

Логану Тилли сразу понравился. Никакой жалости к себе и готовность бороться.

– Хорошо. Давайте начнем разбираться. И почему бы не начать с самого легкого? Как вы себя чувствуете, когда встаете?

Логан выяснил, что каждый раз, когда Тилли поднимается на ноги, у него резко падает давление, а сердцебиение учащается.

– Так, ясно, это не игра вашего воображения.

– Отлично. Даже олухи из Канзас-Сити это поняли.

Логан рассмеялся.

– А ваши олухи интересовались: не испытывали ли вы жажду в последнее время?

Еще со времен работы в Клермонте Логан знал, что снижение давления и учащенное сердцебиение, происходящие одновременно, – симптомы чрезмерного обезвоживания организма, хотя в этот осенний холодный день казалось невероятным, чтобы человек, не занятый тяжелым физическим трудом, мог испытывать жажду.

К его удивлению, Тилли кивнул.

– Но ведь это связано с приемом лекарств? Разве нет?

– Хорошо, давайте разбираться дальше. Я хочу, чтобы вы прошли обследование.

– А это что значит? Я должен лечь в больницу?

– Не думаю. У нас есть договор с некоторыми отелями в округе Колумбия. Почему бы нам не устроить так, чтобы правительство разрешило вам отдохнуть несколько дней?

Тилли улыбнулся.

– Спасибо, доктор.

– Я могу попросить забронировать вам местечко в «Мэдисон Армз». Приходите завтра в восемь тридцать. И начнем.

– А на сколько мне придется остаться?

В обязанности Логана входило снимать страх с пациента, но он никогда намеренно не вводил пациента в заблуждение.

– Я не могу вам точно сказать, Ларри. Наверное, на несколько дней. Сейчас я собираюсь влить в вас литра два жидкости внутривенно и посмотреть, поможет ли это.

Казалось, как по волшебству, назавтра Тилли почувствовал себя гораздо лучше, чем в предыдущие несколько месяцев.

Но на следующий день слабость вернулась.

Одни анализы сменялись другими, и несколько дней в Вашингтоне растянулись для Тилли на две недели. Вместе с разочарованием росло и любопытство Логана. Когда Тилли появлялся в клинике, его накачивали соляным раствором и ему становилось лучше. Но было ясно: через два дня все станет по-прежнему и давление резко упадет.

Наконец бесконечные обследования дали результаты и объяснили причину постоянной дегидратации Тилли. Кора надпочечников перестала производить гормоны, заставляющие почки удерживать соль и воду. Для Логана стало очевидным, что предписанный курс лечения каким-то образом блокирует нормальную работу этого органа.

Изучив все, что предшествовало предписанию курса лечения соединением Q, он не обнаружил признаков побочного эффекта этого лекарства. Насколько ему известно, ни на какого другого пациента оно так не действовало.

В тот день, когда пришел срок получить результаты обследования, Логан ни о чем другом не мог думать. Так что же именно в организме этого пациента или в особенности его состоянии не так? А может, не принят во внимание какой-то побочный аспект действия самого лекарства? Что дает такой эффект?

Еще одна мысль все чаще занимала Логана: может ли его догадка иметь какое-то практическое применение?

Постепенно размышления стали оформляться в идею. Увидев секретаршу Шейна, он решил взять билет на вечернюю бейсбольную игру. Играла его любимая команда «Калифорнийских Ангелов», а он с детства болел за них.

Небольшой зал находился в полуподвале. Перед Логаном открывался внушительный вид на великолепный новый стадион. Он купил себе сосиску, пиво, и ему стало хорошо.

Перед четвертой подачей, когда «Ангелы» уже начали третий перебег, он полез в кейс и вынул историю болезни Ларри Тилли. Он собирался изучить ее с самого начала, даже с предварительных симптомов, приведших к постановке диагноза. Он искал ключ в прошлом Тилли, что-то такое, что могло бы…

– Дэн?

Он поднял глаза и с удивлением увидел Сабрину Комо с картонным подносом, полным еды. Она неуверенно улыбнулась.

– Я тебе не помешаю?

Он торопливо засунул бумаги обратно.

– Нет, конечно, нет… Просто я так удивился…

– Да здесь почти никого не бывает.

– Ага… – Он оторопело уставился на нее. – А ты любишь бейсбол?

– Да. Это игра чисел. А я люблю числа. Моя мама преподает статистику. – Она кивнула на табло со счетом в правой стороне поля. – У «Ореоли» дела не слишком хороши. Только три удара и уже две ошибки.

Он кивнул.

– Тим Салмон играет за «Ангелов».

С ума сойти. Откуда она знает, кто такой Тим Салмон?

– А Бо Джексон? Вот из-за кого я сегодня пришла, хочу посмотреть на человека со вставленным бедром, который способен бегать. – Она улыбнулась. – Настоящее чудо медицины. Правда? Разве можно сравнить с нашей возней?

Она снова неуверенно улыбнулась.

– Да, я знаю, но, к сожалению, он не играет.

– Да, не играет… И я знаю, что у него только двести тридцать три очка. Не так уж много. – Она посмотрела вниз на свою карточку со счетом, сверяя с числами на табло. – Сегодня вместо него играет Дэвис.

Логан не мог оправиться от потрясения. Ему бы во сне не приснилась такая женщина. Он напряженно думал, что сказать.

– Ну… А что ты ешь? – И тут же обругал себя. Почему-то при этой женщине коэффициент его умственного развития всегда падает на сорок пунктов.

Она взяла с подноса гамбургер.

– Да так, обычная еда.

– Ну, по крайней мере, здесь получше, чем в институте. – Он нерешительно помолчал. – А в Италии в больницах хорошо кормят?

– Да нет, тоже не очень. Но у нас врачи могут приносить еду с собой. Иногда я так делаю и здесь. Покупаю итальянские пирожные и шоколад. – Она полезла в карман и вынула конфету в золотой фольге. «Марачини». – Хочешь?

Он развернул конфету и сунул в рот.

– Вкусно.

– Это не глотают, Логан. Это же не «Поцелуйчики» Херши.

– А, извини.

– Я иногда угощаю своих пациентов в больнице.

– Угощаешь? – У Логана мелькнуло: а не нарушение ли это правил?

Она пожала плечами.

– Я так и дома делала. В больнице было много детей.

– В педиатрическом отделении?

Она кивнула.

– Но со взрослыми я тоже умею находить общий язык. Кажется, мелочь, но она помогает установить контакт с пациентом.

– Мне кажется, с детьми очень трудно работать.

– Пардон?

Он сказал так тихо, что она не расслышала.

– Я не знаю, но когда я вхожу в палату к детям, вижу маленькие столики и стульчики… – Он как-то слегка сгорбился. – Нет, я не могу даже читать литературу о раке у детей.

Сабрина не сводила глаз с Логана, с интересом рассматривая его.

– Тогда тебе сильно повезло, что мы в институте не лечим детей.

– Да. – Он помолчал, пораженный переменой в ее манере говорить. – Я понимаю, это непрофессионально…

Она отвернулась и посмотрела на поле.

– О, мистер Рипкен берется за биту.

Он почувствовал возбуждение. И тревогу.

– Значит, – подхватил он, – ты очень довольна работой в институте?

– Довольна? – Казалось, ее смутили слова Логана. – Да там, как в средневековом итальянском городе. И мне хочется от всего этого читать Макиавелли.

Логан понимающе рассмеялся.

– Правда.

– Некоторые люди просто ужасны! – Она помолчала. – Я надеюсь, ты с ними не дружишь.

– Нет, мое общение чисто профессиональное.

– Например, Ларсен и Стиллман. Величайшие эксперты по раку яичников и раку груди. Не так ли? А они терпеть не могут женщин. Не любят. Ну как такое может быть?

На поле команда «Ореоли» сгруппировалась, толпа взревела, когда мяч прошел между парой игроков слева.

Логан покачал головой.

– Сам не знаю.

Толпа стихла.

– Даже работа оказалась не такой интересной, как ожидала.

– Я думаю, большинство из нас разочарованы.

– Во Флоренции, где я училась, я специализировалась по эндокринологии, а здесь, – она пожала плечами, не скрывая своего разочарования, – какая польза от моей специализации?

– А я не знал, что ты эндокринолог.

– Да, и очень хороший, – засмеялась она. – К чему скрывать свой талант?

Она приятно смеялась. Он подался вперед.

– Слушай, у меня есть кое-что, что могло бы тебя заинтересовать…

Он вынул странички из кейса и изложил историю болезни Тилли, особенно подчеркнув, что пациент странно реагирует на лекарства, предписанные курсом.

Не отрывая глаз от поля, Сабрина внимательно слушала.

– А ты уверен, что в этом курсе не оговорен побочный эффект?

Он покачал головой.

– Абсолютно. Кто знает, может, это и не имеет никакого отношения к соединению Q? Может быть, это результат самой болезни.

– Знаешь, – сказала девушка, – у меня тоже несколько пациентов на этом соединении, и у одной женщины точно такие симптомы.

– Слабость, головокружение, резкая смена давления?

Она кивнула.

– Ну, может, не в такой степени. Ее врач в Нью-Джерси как-то справлялся с этим. – Она помолчала. – А ты был в библиотеке института? Проверил все по Q?

– Да я только начал. В архивах института собраны потрясающие данные по раку со всего мира. А то, чего нет в библиотеке, можно получить электронным способом. Единственные ограничения для исследователя только те, которые он сам себе ставит. К несчастью, – признался Логан, – я не силен в языках. Я знаю только английский и немного немецкий.

Сабрина покачала головой.

– Вообще-то стыдно для американца. – Потом, испугавшись, не задело ли его это, добавила: – Я не хотела тебя обидеть.

Он не мог удержаться и рассмеялся.

– Я понял.

– Но мой английский тоже несовершенен.

– Брось, Сабрина, ты его хорошо знаешь.

– Во всяком случае, – ее зеленые глаза заблестели, – я пошла в медицину именно из-за того, что мне интересен поиск.

– Хорошо сформулировала.

– А ты?

Он с минуту подумал.

– Да по той же самой причине. Но я думаю, стоит рассказать и об отце.

– А он тоже врач?

Дэн покачал головой.

– У него магазин канцелярских товаров.

– Так он хотел, чтобы ты стал врачом? Это его мечта?

– Чего он хотел от меня на самом деле – это чтобы я мог делать деньги. Я общаюсь с семьей раз в несколько недель, и отец никогда не забывает мне напомнить, что делать деньги я так и не научился.

Она засмеялась.

– Но это никак не связано…

– Он человек, который мог бы делать абсолютно все. Он достаточно умен. Когда умер его отец, он еще учился в школе, в старшем классе, и должен был помогать семье. Он пошел работать и уже никогда не вернулся к прежней жизни. Так что ничего особенного, у многих такая история.

– Я уверена, он тобой гордится.

Логан изобразил страдание на лице.

– Да нет. Скорее, он возмущается тем, что я делаю. – Логан умолк. Вдруг ему стало ужасно неловко. Он сказал слишком много этой женщине, и вся эта чепуха может ее только вспугнуть.

– А ты сама занимаешься каким-то спортом?

Сабрина заметила, что он сменил тему разговора, и отнеслась к этому с уважением.

– В Италии в старших классах я бегала. Но теперь даже хожу медленно.

– Так может быть… – он нерешительно помолчал… – может, мы как-нибудь пойдем поиграем в мяч?

Она кивнула.

– Да.

Он посмотрел на часы и нехотя поднялся.

– Боюсь, мне пора. Завтра ранним рейсом я лечу в Нью-Йорк.

– А зачем тебе в Нью-Йорк?

– Я был там в интернатуре, в Клермонте.

– У тебя там, наверное, друг?

Трудно поверить, или это его оптимистический настрой, но Логану показалось, что он услышал нотки ревности.

– Да, это одна из причин, почему я туда лечу. Он разводится.

– А, – сказала она ровным голосом, – ты хороший друг.

Он улыбнулся.

– He-а. Просто мне нужно оправдание, чтобы хоть на день удрать из института. Но это поддерживает мою репутацию хорошего парня.

– Что же… – Сабрина поднялась и протянула ему руку. – Я рада наконец познакомиться с тобой. Похоже, ты и не такой уж в конце концов плохой.

Она улыбнулась, и Логан пропустил мимо ушей небольшой нюанс в этой похвале…

– Спасибо, Сабрина, приятно слышать это от тебя.

* * *

Попав на восьмичасовой рейс, Логан был в Манхэттене еще до десяти утра. Он не собирался встречаться с Пересом раньше половины первого, хотя ради этого он и прилетел, а свободное время воспринял как греховную поблажку, данную самому себе. Он взял такси и поехал в музей «Метрополитен». Там провел час в любимых залах – египтологии и средневекового оружия. Потом направился в небольшой музей, на выставку по истории спорта. Потом – на 59-ю улицу, у него еще было немного времени, чтобы посмотреть на новые игрушки, технические новинки, всегда потрясающие его воображение.

Рубен Перес пришел вовремя и ждал его перед отелем «Плаза». Увидев Логана, поднял пакет.

– Я думал, что мы поедим в парке.

– Кое-кто совсем не меняется, – засмеялся Логан, крепко пожимая его руку. – И почему я все время считал, что ты предпочитаешь держать марку?

– Не у всех же докторские доходы.

– У меня их тоже нет. Я в институте, если ты не забыл.

– Вот поэтому я и не предлагаю идти в ресторан. Я не хотел тебя смущать.

Убедившись таким образом, что в их отношениях ничего не изменилось, они принялись рассказывать друг другу о своей теперешней жизни.

– Ты даже не поверишь, – говорил Логан, когда они шли пешком к Центральному парку, – но то же самое тебе сказали бы другие: в институте такая же противная рабочая обстановка, как и в Клермонте. А может, и похуже.

– А мне показалось, что тебе там нравится.

– Ну да, нравится. Но я ученый и даю тебе объективную картину.

Рубен яростно затряс головой.

– Эй, старик, кончай, ты, видно, забыл, что такое Клермонт. Ослиная задница США.

– Слушай, что я тебе скажу. Некоторые ребята в институте, не поверишь, натуральные бандиты. Только пересекись с ними, даже случайно, и можешь навсегда распроститься со своей карьерой.

– Ну и как ты выкручиваешься?

Перес сел на скамейку.

Казалось, такой простой вопрос, а задел за живое.

– Да просто пашу и пашу, и держусь от всех подальше.

– Ну и правильно.

– Так-то оно так, но тогда начинают говорить, что ты подлиза. А какого дьявола я должен делать? Стать героем?

Рубена смутила горячность Логана.

– Знаешь, старик, я же тебя не обвиняю. Я не говорю, что ты подлизываешься. Я думаю, ты и там так же много работаешь, как и здесь. – Он похлопал ладонью по скамейке. – Садись.

Логан сел.

– Прости. Я бы только хотел, чтобы можно было работать без всего этого дерьма.

– Мечты, старик, мечты. И не забивай мне ими голову, и не заводи. У меня у самого хлопот полон рот.

– Да, знаю.

– А проблемы вроде твоих – везде.

Логан не мог не улыбнуться.

– Да, замечательно. Теперь твоя очередь. – Он протянул руку. – Давай мне мой сэндвич и начинай.

Но, когда Перес стал рассказывать свою историю, все мысли Логана об институте улетучились. Нависший над Пересом развод был гораздо грязнее, чем он предполагал. Оказалось, что жена, которая с ним не живет, очень сильно пьет и – что хуже – не разрешает ему встречаться с дочерью. Значит, бедняге ничего не остается, как оформить опекунство. А это связано с проблемами.

У Дэна Логана не было опыта в такого рода историях, он ничего не понимал в детях, он знал о них только то, что успел усвоить во время изучения месячного курса по психологии детей в медицинской школе. Логан понимал, что ничего не может посоветовать Рубену. Он сидел и слушал. И, казалось, это вполне устраивает Переса.

– Чертовски трудно, – тихо закончил он. – И только потому, что я хочу развестись, все думают, что я кошмарный тип. – Он остановился и вдруг вытер рукавом повлажневшие глаза.

Логан неуклюже обнял друга.

– Ты знаешь, я сделаю все, что смогу. – До Логана дошло только сейчас, как искренно он привязан к этому человеку.

– Я хочу сказать: никто не знает, что на самом деле творится в моей семье. Какие отношения. Я пытаюсь спасти своего ребенка, старик. Я работаю три смены в неделю, только чтобы содержать семью.

Не зная, чем помочь Пересу, Логан улыбался.

– Восемнадцать лишних часов в Клермонте? Вот это да! – Но тут же пожалел о сказанном.

Но, как и следовало ожидать, Перес только улыбнулся.

– Я ведь понимаю, ты ведь не смеешься надо мной.

Через полчаса, когда Перес уже шел в сторону больницы, Логан почувствовал себя в растерянности. И что теперь делать? Мысль о том, чтобы провести день в одиночестве, вдруг показалась ему не слишком привлекательной. Он решил немедленно ехать домой, где полно работы, где его ждали пациенты, слайды, данные, которые надо ввести в компьютер, включая и результаты обследования Тилли, он не записал их накануне вечером.

Логан пошел в кинотеатр и провел там остаток дня. Стало полегче, и он решил поужинать в любимом тайском ресторане. По дороге, уже перед закрытием, он зашел в книжный магазин на Слоан-Кеттеринг, купил последнее издание книги Винсента Де Вита «Принципы и практика онкологии».

Книга оказалась такой интересной, что только после кофе он позвонил, чтобы узнать, нет ли ему каких сообщений.

Первыми шли обычные сообщения секретаря из госпиталя: протокольный пациент вернулся с обследования, старый друг по колледжу собирался приехать на Рождество в Вашингтон, а вот третье сообщение его поразило: «Привет, доктор Логан. Или, может быть, я уже могу называть тебя Дэнни? Ну, не важно. Это Сабрина Комо, и я хочу поговорить с тобой как можно скорее. Кажется, я нашла что-то весьма важное. Так что позвони, пожалуйста, поскорее, как только сможешь. (707) 555–4103. Чао».

Логан взглянул на часы. Было восемь шестнадцать. Он быстро набрал номер Сабрины и оставил ей сообщение, что надеется попасть на девятичасовой рейс. Потом еще раз попытался связаться с ней из дома.

И только когда сел в такси, торопясь в аэропорт, понял, что забыл книгу на столе.

* * *

Сабрина ждала его в аэропорту.

Даже если бы он ожидал ее увидеть, ему понадобилось бы время, чтобы узнать ее. Длинные черные волосы завязаны в хвост, вместо стильного модного костюма, в котором он привык ее видеть, джинсы и свитер.

Ошарашенный, он встал, почувствовав, как забилось сердце.

– Надеюсь, тебя больше никто не встречает? – спросила она просто.

– Нет, я собирался взять такси.

– Я на машине. – Она засмущалась от собственной смелости. – Может, мне не надо было приезжать, но у меня есть новости.

– Какие новости?

– Сегодня был не мой рабочий день…

– Выходной?

Они пошли рядом.

Она кивнула.

– Я посидела в библиотеке, кое-что нашла и хочу тебе показать.

– Но библиотека уже закрыта, Сабрина.

– У меня все на компьютере.

– А не слишком поздно?

По дороге на стоянку она рассказала ему о своем открытии. Все утро, до полудня, она читала отчеты, статьи, заметки на французском, итальянском, немецком и голландском языках и наткнулась на одну редакционную статью в старом немецком химическом журнале «Ангевандте Хеми». В ней упоминалось что-то близкое к соединению Q.

– А как называется то соединение? – спросил Логан.

– Название не упомянуто, просто говорится о его структуре. И еще упоминается полинафталенсульфокислота, она входит и в Q.

– Ну и что?..

– А то, что говорится в ней, весьма интересно.

Сабрина включила свет. Оглядев ее квартирку, Логан не мог не заметить, как точно она отражает сущность хозяйки. Никакой чепухи, все со вкусом. Какой контраст с его собственным жильем, в котором уже несколько месяцев нет даже мебели.

Она подошла к компьютеру, включила.

– Статья опубликована в 1924 году.

– В 1924-м? – Он едва мог поверить. Она собиралась отправить его в средневековье! В то время никто и понятия не имел о природе рака. Но он оставил при себе свой скептицизм.

– Ну и что там?

Сабрина вставила дискету, и на экране появился текст.

– Ты говорил, что знаешь немецкий, да?

В общем-то он знал его не так уж хорошо. Логан подвинул стул и, подавшись вперед, попытался перевести. Ему надо было сосредоточиться и не отвлекаться на присутствие Сабрины, сидевшей в нескольких шагах от него на полу с горящими глазами.

Больше всего его поразил тон этой статьи. Написанная вскоре после поражения Германии в Первой мировой войне, в условиях быстрого роста инфляции, статья, скорее, была не научная, а политическая. Смысл заключался в том, что немецкие ученые, несмотря на недостаток финансов, все-таки находятся на уровень выше ненавистных коллег из Англии и Франции.

Работа исследователя из бывшей лаборатории великого Пауля Эрлиха упоминалась в статье лишь мельком. О возможностях антиракового препарата просто рассказывалось, без всяких доказательств, вроде как еще одно подтверждение немецкого интеллекта.

«И пусть эта деятельность и дальше процветает, и пусть такие препараты составляют честь и славу немецкой науки!»

Он отвернулся от экрана.

– Не знаю, Сабрина, здесь одни лозунги. И никаких доказательств.

– Ты разве не видишь – они же пишут о раке.

Логан покачал головой.

– Этого мало.

– Но это ключ. А я ищу ключ к разгадке.

– Я знаю, но… – он поколебался, – трудно представить себе, чтобы те люди могли распознать антираковое вещество.

Неожиданно в ее голосе послышалось раздражение.

– Ты слишком надменный, Логан, для американца 90-х.

– Ну извини… – Он пожал плечами. – Я бы хотел поверить, но не могу. Во всяком случае, это соединение уже было отклонено как антираковое целой серией анализов.

Такие анализы, в которых лекарства испытывались против злокачественных клеток, выращенных в чашках Петри, это что-то вроде стенографического метода определения. Цепочки клеток возникают при многих видах рака, и соединение не выдержало испытания.

– Цепь клеток – это нехарактерно для человека, – горячо сказала она. – Как раковые клетки взаимодействуют со здоровыми, невозможно увидеть в лабораторной пробирке.

Она права, это он понимал.

– И все-таки…

– Жалко, что ты не знаешь французского, – резко бросила она.

– А что?

На экране уже появился другой документ, из трех или четырех страниц.