Текст книги "Лучшая зарубежная научная фантастика: Звёзды не лгут"

Автор книги: Гарднер Дозуа

сообщить о нарушении

Текущая страница: 43 (всего у книги 70 страниц)

5

Ее группа подающих надежды готовилась к выпуску. Детство закончилось, клинообразная ячейка перестала казаться просторной и уютной. Воин все так же приходил по утрам и облизывал ее пятки, торчавшие в коридоре. Все тот же воин, который пару лет назад рассказал ей о человеческих существах. Тайна казалась удивительной, огромной, больше, чем может вместить разум. Существа с далекой звезды прилетели на их планету, на Бытие, и по крайней мере один из гостей ступал по земле соседнего мира. Такие знания не могли долго храниться в секрете. Поползли слухи, и постепенно учителя, подающие надежды и даже старые слуги в уборной стали тайно обсуждать странных созданий, упавших с небес. Некоторые говорили, что Пятеро переговариваются с ними по ветровому радио. Пришельцев было мало, они не могли остаться надолго, так как гравитация сокрушала их слабые тельца, но все истории сходились в одном: гости из безымянных миров обещали мир и культурный обмен, а также произносили долгие речи о славной волшебной природе своего далекого мира.

Вскоре те, кто жил в крепости и во всем мире, осознали: происходит нечто великое. Больше никто ничего не понял.

Обычно девушка пробуждалась от влажного прикосновения языка воина. Но в то утро она проснулась от того, что шесть крепких пальцев тащили ее из ячейки за ногу. Ее лучший друг-математик возбужденным сердитым голосом – слов почти не разобрать – бормотал, что нужно торопиться на арену. «Быстрей, – ворчал он. – Пятеро хотят нас видеть, а мы опаздываем».

Девушка оделась на ходу. Крупная, сильная от природы, она бросилась бежать по коридорам, уверенная, что ее накажут за опоздание, и, к своему удивлению, обнаружила, что оказалась в числе первых из приглашенных.

Все Пятеро вместе появлялись только в праздничные дни. Случай был особый, и пятерка – новая. Старшая жена совсем недавно умерла, ее заменил молодой умный муж, оказавший народу тысячу важных услуг. Новый муж, как и положено, молча сидел сбоку. От имени Пятерых выступала старшая жена, предложившая народу встать теснее. Когда под куполом больше не осталось свободного места, она приказала всем замолчать и слушать предельно внимательно.

– В нашем мире появилось новое слово. Человек, – как-то неестественно рыкнула она.

В воздухе витало возбуждение, но никто не проронил ни слова.

– Именно из-за этого мы созвали весь народ, – продолжила она. – Звездные существа преодолели огромное пространство и прибыли на нашу планету. Они спустились в другой мир и к нам приходить не собирались. Пришла пора признаться себе: мы бедны. Именно поэтому они не обращали внимания на наш народ. У нас нет ни ресурсов, ни выдающихся знаний. В сравнении с народом, живущим на молодых горах, нас мало. Они не пришли к нам и никогда не придут, и только глупцы могут продолжать вести бессмысленные беспредметные переговоры.

Откровенность будоражила хуже, чем шершавый язык воина. Девушка уже была взрослой и знала, что нужно молчать, несмотря ни на что. Стараясь не шевелиться, она, окруженная толпой, начала осторожно оглядываться вокруг, пока не заметила группу воинов. Они, твердые, как металл, были слеплены из другого теста, чем подающие надежды. Ее воин стоял смирно, даже не дрогнул, когда речь продолжилась.

– Нас мало, и мы бедны, – повторила жена. – И, что еще хуже, перспективы наши довольно безрадостны. Наш старый мир разрушается. Возможно, новый мир неожиданно поднимется ввысь неподалеку от нас, и тогда мы сможем переселиться туда и начать всё заново. Но горы – неверные боги, поэтому моя семья и мой народ годами готовились к исходу. Там, за горизонтом, где встает солнце, находится гряда молодых гор, слишком далеких, чтобы в них поселиться, но и слишком слабых, чтобы противостоять нашему нашествию. Таков был план нашего спасения на ближайшую тысячу лет, такой была наша цель.

Но теперь у нас появилась другая цель – человеческие существа. Могущественные создания, обладающие орудиями, испугавшими даже сильнейших из наших соседей. Они движутся от звезды к звезде с легкостью, поражающей наш слабый разум. Человеческие существа – доблестные герои.

Ценя милости и добрые дела, их посланец обратился ко всем народам Бытия с предложением. Они возьмут нас в полет на своем звездолете, который больше всей нашей планеты, если мы сможем предложить им нечто ценное. В обмен на второй ценный дар они подарят нам бессмертие. Великий Корабль отвезет нас на новую планету, прекрасный пустой мир, возвышающийся над пустошью, не такой уродливый и жаркий, как наш.

Мы, Пятеро, решили отправиться в путь. Сегодня мы предлагаем каждому из вас возможность шагнуть за край пустоты. Мы поступим так же, как когда-то наши предки, что пришли в эти горы, понемногу продвигаясь каждую ночь, пешком и на повозках.

Когда мы встретимся с ними, нашими благодетелями, мы предложим им дар, великий и чудесный дар, достойный полета на их корабле.

Оратор взяла паузу. Из коридора, примыкавшего к арене, выехала электрическая тележка, на которой возвышался закрытый металлический короб, надежно защищенный стальными креплениями.

– Дар находится внутри, – сказала жена. – Мои предки выкопали это сокровище из жерла вулкана, создавшего лежащую под нами землю. С тех пор оно принадлежало нашей семье. Величайшее, прекраснейшее сокровище, за которое человеческие создания окажут нам миллион услуг.

6

Причин для скорби не было. Даже вес двадцати гор не мог уничтожить современный мозг. Два носильщика пропали лишь на время, утратили тела, но тем не менее находились в безопасности, погруженные в частичную кому. При желании они все еще могли гневаться на фатальное невезение и потерю заработка, но в то же время пребывали в уверенности, что со временем их коллеги или хозяева обиталища придут сюда с лопатой, чтобы их откопать. Оползень не стал для них могилой.

А для Катабасис ее коллеги и друзьями-то настоящими не были. Какой смысл скорбеть?

Человеческие существа воспринимали горе по-другому: как некую тяжесть, живущую внутри, мощную, ядовитую и калечащую душу. К счастью, Катабасис не была человеком. Она сидела на мокрой земле, над ее лицом и плечами нависало яркое облако скорби. Спутники не могли увидеть голубой свет, льющийся на ее тело и разум. Осознать, что тоска эта придает ей сил и помогает сосредоточиться, они тоже не могли. Этим и отличался ее вид от других. Ужасные иссушающие потери, конечно же, случались и среди ее народа, но пережившие трагедию инстинктивно становились лишь сильнее и смелее, с большим усилием стремились к цели, которая делалась еще дороже.

– Может, стоит вернуться к Восточному городу? – спросила Кви Ли.

Перри ответил:

– Назад идти дольше.

– Я назад не пойду, – отрезал Варид.

– Еды теперь точно хватит, – сказал Перри. – Запасов у нас на шестерых, включая двух гигантов.

Его жена ответила:

– И лишь одна спина, чтобы нести всё это богатство.

– Я пойду дальше. – Варид поднес к фонарю жесткий золотистый лист и смотрел, как тот начал дымиться и в конце концов загорелся.

– Если пойдем дальше, сможем нанять новых носильщиков, – сказал Перри.

– Сильных носильщиков, несущих мертвых клиентов, – кивнула Кви Ли. – Выплатим им премию за дополнительную работу.

– Хватит одного взбешенного вогфаунда.

Катабасис сразу раскусила их мудрую стратегию. Масштаб ее личности и жизненный опыт намного превосходили ее теперешний род занятий, и ей не хотелось ни отклоняться от намеченного курса, ни впускать чужих в свою семью.

В чью семью?

Она поймала себя на мысли, которая потрясла ее.

Причина скорби вдруг стала очевидной. Когда-то у Катабасис была семья, огромная дружная семья, которую она потеряла во время долгого путешествия. Носильщики, угодившие в каменную ловушку, не умерли, но послужили спусковым крючком для воспоминаний о незабвенном прахе, а эти слабосильные чужаки, неприятные правители галактики, вдруг стали значить для нее больше, чем кто-либо из ныне живущих.

Выражая свою скорбь мелкими, почти незаметными жестами, Катабасис попыталась справиться с голосом.

Варид уронил горящий листок и глухо сказал:

– Делайте что хотите, а мне носильщик не нужен.

Кви Ли открыла рот, словно хотела возразить, но промолчала.

– Я сам понесу свой паек и спать буду без палатки, не стоит обо мне беспокоиться.

Перри коснулся колена жены, та посмотрела на него. Древняя пара долго беседовала – одними лишь выражениями лиц. Два рациональных ума решали, как оспорить решение сломленного человека. Следя за глазами и ртами людей, Катабасис молчала, ждала, пока они выработают какой-то план и озвучат его. Наконец лицо Кви Ли просветлело. Она улыбнулась, потом тихо засмеялась. Встав на четвереньки, медленно поднялась и, подойдя к Вариду, сказала высоким нежным голосом:

– Я тоже потеряла носильщика. Кто же поможет мне?

Варид посмотрел на нее сквозь курящийся дымок факела.

Кви Ли коснулась его плеча.

– Знаешь, я хочу, если ты позволишь… хочу нанять тебя в носильщики.

За все это время Варид ни разу ничему не удивлялся. До сих пор он вообще не проявлял заметных чувств, но тут глаза его округлились, дыхание стало прерывистым.

– Почему? – нервно спросил он.

– Из всех нас у тебя самая сильная спина, – просто сказала она.

Катабасис глянула на Перри: мол, вы серьезно?

Перри махнул рукой.

– Как по мне, вполне разумно.

– Не уверен, – пробормотал Варид.

– Пожалуйста! – попросила Кви Ли.

Варид улыбнулся, а не ухмыльнулся, как делал это, пока выздоравливал. Он улыбался лицом и телом, прильнув к руке женщины.

– Конечно, я согласен. Я буду твоим носильщиком, – сказал он, не сдерживая чувств. Голос раскатился по поляне, теряясь в вершинах гор.

* * *

Через два дня после катастрофы они достигли первой вершины. Тысячи ботинок и босых ног стояли на этой высоте, которая убивала всех, кроме самых непритязательных и выносливых. Лишайники, привезенные из разных миров, расписали могучие валуны самыми невероятными оттенками, пара горнушек следовала за людьми по пятам и клянчила у них еду, не обращая внимания на Катабасис. Четверо медленно шли от одного пика к другому. На вершине Перри и Кви Ли останавливались, наслаждаясь прекрасным видом и ароматами, витавшими в воздухе. Обсуждали, сколько они смогут еще пройти, пока один из них не сломает бедро. Часто неосторожное слово или деталь пробуждали в них воспоминания; они начинали говорить о местах и событиях из давнего прошлого, то и дело смеялись и целовались. Катабасис давным-давно устала от их игрищ.

Варид же не обращал на них никакого внимания. Он сам играл роль носильщика и теперь относился к Кви Ли только как к клиентке. Пару дней подряд он устраивал целое шоу, нагружая свой рюкзачок и перекладывая вещи с места на место, а потом заявил, что может нести больше. В его рюкзаке лежала часть его пайка и совсем чуть-чуть корма Кви Ли, а еще аэрогелевый спальник и кое-какие легкие мелочи. Места хватало, но Катабасис придумала хорошую отговорку, чтобы не добавлять ни грамма телу, которое и в лучшие-то времена ломалось по паре раз на дню. Она осторожничала. История обиталища еще не знала такого медленного и хилого носильщика, как Варид. С другой стороны, Катабасис не помнила, чтобы хоть кто-то из ее коллег относился к делу столь же серьезно.

Палатки, они же лишние килограммы, пришлось оставить в месте, предназначенном для мусора. На последнем пике все провели ночь в спальниках, а когда пошел снег, укрылись в небольшой каменной чаше. Утром они обнаружили, что их на полметра занесло сухой морозной крошкой. С последней вершины вниз вело несколько ущелий. Катабасис выбирала самые пологие склоны, но это не спасало от падений и переломов. Путникам приходилось больше есть, чтобы компенсировать переохлаждение и быстрей восстанавливаться.

Светило снова изменилось, став маленьким и тусклым. Они вошли в лес с бархатистой растительностью; редко проникающий сюда свет накапливался в толстых зеркальных листьях.

Обычно этот район проходили за три дня. Катабасис рассудила, что им потребуется пять, но к концу шестого все еще оставалось два дня дороги. Путешествовать в темноте ей не нравилось, но она ни с кем не делилась своими чувствами. Группа шла почти в сумерках, и люди часто спотыкались, особенно Варид. На шестой день, когда они проходили сквозь холодную, тонкую кромку подтаявшего снега, рюкзак Катабасис съехал набок, и она впервые за двадцать походов упала и раздробила ногу.

Кви Ли и Перри вернулись за ней, бормоча слова сочувствия и предлагая помощь.

– Идите вперед, – посоветовала им Катабасис. – Я быстренько подлечусь и догоню вас двоих.

Но второй носильщик отказался ее покидать. С мрачным взглядом и язвительной ухмылкой на лице Варид присел на плоский камень, с наслаждением наблюдая за ее страданиями.

– Зря ухмыляешься, – предупредила она.

Он расслышал либо слова, либо резкий тон: улыбка тотчас сползла с его лица, глаза, как всегда, опустели.

Для нее он так и остался загадкой.

– Как ты опознал мое имя? – сказала она, чтобы отвлечься от боли. Варид не реагировал.

– Помнишь, что ты там рассказывал о греках?

Он посмотрел на ее пылавшую ногу, затем на руки и едва качнул головой.

– Не уверен, откуда я знаю это слово, – тихо признался он. – Думаю, когда-то я изучал историю или увлекался языками. Наверное, тогда и узнал.

Она смотрела, как жар расползается по ноге.

– Я пережил тяжелые времена, – сказал Варид. – Мое здоровье ухудшилось, и ум совсем не такой, как раньше.

– Знаю.

Он улыбнулся, на этот раз стеснительно, и эта улыбка ей понравилась.

– Я помню это слово, но у него очень непростое значение.

– Непростое, – согласилась она.

– У тебя была какая-то причина, чтобы выбрать именно это слово?

– Никто не берет имя, полагаясь на случай.

– Должно быть, оно тебе подходило.

Она кивнула, готовая объяснить. Но Варид поднял руку.

– Дай мне шанс, хочу сам догадаться.

– Попробуй.

Он закрыл глаза и тихо сказал:

– Катабасис – это… путешествие с вершины вниз, сошествие в Ад.

Она и поверить не могла.

Варид наконец открыл глаза и посмотрел на нее. Трескучий смех зазвенел в темноте.

– За сегодняшний день произошло целых два редких случая – ты упала, а я смог тебя поразить.

– Чудеса, да и только! – согласилась она.

7

Девушка всегда просыпалась рано, задолго до захода солнца. Ее будили сны: плохие и хорошие. А еще – жара. Густой, ядовитый, пыльный воздух ранил легкие. Она поворачивалась на бок, пытаясь откашляться, острая боль мешала снова заснуть. Иногда она просыпалась из-за того, что кашлял ее любимый, и тогда они лежали в жаркой тени зеркальной палатки, говоря о самом важном. О пайках и воде, о расстоянии, которое нужно преодолеть за ночь, о том, виднеются ли уже горы сквозь огненные отблески долин. Нужно было заранее планировать следующий переход, чтобы выйти как можно раньше. Народ двигался вперед широкой цепью, преодолевая пустыню плечом к плечу, и лучше всего было идти немного впереди, чтобы не глотать пыль, потревоженную ногами и колесами. Если оставалось немного времени до выхода, а особенно если кто-то из них грустил, другой напоминал о человеческих существах и Великом Корабле, цели их путешествия. Каждому существу необходима цель. Вода, конечно же, тоже нужна, но мысль о Великом Корабле придавала сил больше, нежели вода или пища. Корабль был не просто символом цели, а самой целью. Его коридоры и гигантские ячейки обещали ослабевшим отдых, омоложение тела и ума и по большому счету долгую жизнь, наполненную радостью на тысячи и миллионы лет.

Воина особенно радовала мысль о быстром исцелении. Через одиннадцать дней после исхода он напоролся на колючий куст, вогнав в бедро три ядовитых шипа. Он регулярно обрабатывал раны и менял повязки, и врачи говорили, что состояние его улучшается, но раны не заживали. Их края опухали и воспалялись, окрашиваясь в ярко-зеленый.

С момента пробуждения и до той минуты, когда они, переплетя ноги, засыпали, девушка говорила себе, что ее любимый силен и не нуждается в помощи пришельцев. Иногда он начинал прихрамывать, его бил озноб, но встречались болезни и хуже. Самые слабые уже умерли в пути. Кроме того, они шли в другой мир, к другим народам, поэтому о воинах заботились лучше всего. Пятеро располагали запасом лекарств и обещали, что при необходимости, если таковая появится, они раздадут народу антибиотики и амулеты от несчастных случаев.

Воин мечтал о том, как получит бессмертное тело, девушка же мечтала о даре разума. Помнить всё, идеально и безгранично, – вот что казалось ей благословением, учитывая то, что она умела отражать атаки воспоминаний о прошлом. Зачем нужен такой совершенный мозг, если нет возможности отключать память о плохих днях и даже годах?

В целом ожидания оправдались, но лишь когда она бодрствовала. Даже тысячи лет спустя ей все еще снилось прошлое – не только та, худшая ночь, но и каждый знойный, горестный переход в темноте, каждый день в пекле, каждый день без сна.

Самая ужасная ночь началась, когда солнце еще не село. Воин спал, когда девушка проснулась, и ей пришлось сдерживаться, чтобы не разбудить его своим лающим кашлем. Кашель становился все сильнее, и она сдалась, с рычанием выплевывая пыль и комки ядовитого воздуха. Воин сразу же проснулся. Она извинилась, но он возразил, что уже отдохнул. Она спросила, как нога. Воин пошевелил ногой, потер ее и сказал, что воспаление и боль ушли в землю.

Они поболтали о пище и воде. Шепотом, словно заговорщики, обсудили, какую ячейку им отведут на Великом Корабле, с какими инопланетянами они столкнутся по дороге в туалет.

День еще не закончился, но солнце уже сходило с небосклона. Ранние тени заговорили друг с другом, готовясь слиться воедино и облечься плотью. Народ зашевелился в палатках. Девушка выпила отмеренную ей воду, воин последовал примеру подруги. Солнце гасло в красной пыли. Они вылезли из палатки в жару, начали сворачиваться и нагружать двухколесную тележку, которую ей предстояло тянуть и толкать всю ночь. В этом заключалась ее обязанность. Воин шел впереди, разыскивая самые удобные пути и оберегая народ от возможных врагов. Иногда, в самое темное время ночи, он возвращался к ней и помогал толкать тележку в самых трудных местах.

Солнце исчезло за низким горизонтом далекого мира, оставив им лишь жар знойного ветра.

Они обнимались и никак не могли разомкнуть объятий. Как всегда в сумерки, она подумала: удастся ли им прикоснуться друг к другу снова. Дело было не в дурных предзнаменованиях, а в мелких ошибках и серьезных просчетах, которые могли убить любого. Даже самых умных и осторожных подстерегали опасности.

Брошенный старый мир остался позади. Только больные и слабые, старые и трусливые все еще бродили по пустым зданиям. Пятеро повели свой народ через пустоши и, оставаясь верными своему призванию, являли пример жертвенности и щедрости. Днем заряжались аккумуляторы электрических повозок. Пятеро владели почти всеми, но сами редко ими пользовались. Следуя долгу, они шли рядом со своим народом. Лишь самую старую жену несли на носилках, но кто мог винить ее в этом? Охрана и дети поддержвали ее, когда она спотыкалась, но если есть седалище и шесты, то почему бы не воспользоваться такой возможностью?

Главная из Пятерых, она оказала народу бесчисленные услуги и заслужила немного заботы. Помогали любому ослабевшему и упавшему, если, конечно, он заслуживал таких почестей, оказав услуги народу.

Этой ночью, худшей в ее жизни, девушка толкала тележку вверх по долгому, омытому бледным светом звезд склону. Узловатые побеги злых сорняков, чуждых, как и всё росшее на их отдаленной планете, цеплялись за ноги. Пыль проникала повсюду. Тысячи ног, топающих по земле, поднимали облака грязи, и даже трехслойная повязка не защищала от удушья.

Поднимаясь в гору, она вдруг обнаружила, что идет рядом с молодым мужем из числа Пятерых. Он не вез поклажи, но каким-то образом его удалось обогнать. Взгляды их пересеклись на мгновение, он жестом показал, что позабавлен. Затем сбился с шага, зацепившись ногой за сорняк, и упал. Девушка бросила свою тележку и протянула ему руку помощи.

– Ты сильная женщина, – сказал он. – Спасибо.

Сильная. Теперь она чувствовала себя и важной, оказав услугу одному из Пятерых. Услуга мелкая и, возможно, забудется до того, как ей удастся получить что-то взамен. Но их ждала совершенная память, и кто знает, может, спустя десять тысяч лет, став бессмертным, он вспомнит об этом случае и ее силе и захочет отплатить? Приятно было думать о таком. Об этом можно рассказать любимому на восходе, когда, сидя в палатке, они разделят пайку. Воин наверняка рассмеется, гордясь своей большой и сильной возлюбленной, а затем они уснут, думая, что приблизились к далекой цели еще на несколько шагов.

Счастье было недолгим. Поднявшись на вершину холма, она обнаружила народ, сидевший на сухой горячей земле. Некоторые дышали с трудом, некоторые уже совсем не дышали. К ней протягивали руки, кого-то звали по имени. Не ее. Они называли имена наугад, надеясь на счастливые совпадения. Она не узнала никого из упавших. Горожане часто падали после сложного восхождения, но перед ней лежали молодые, с крепкими подтянутыми телами и яркими перьями. Это не на шутку перепугало девушку. Наверное, они прошли слишком много за короткое время, подумала она, и мысль эта помогла ей шагать дальше и продолжать двигаться вперед, толкая перед собой тележку, весь остаток ночи.

По длинным пологим склонам в ту ночь пришлось подниматься еще дважды.

Прошли века, но ей все еще снились умирающие на вершине холма: во сне они умоляли помочь, звали ее по имени. Каждый когда-то оказал ей бесчисленное количество услуг, но она шла мимо и не отводила взгляда, как это следовало сделать хотя бы из вежливости. Во сне она пялилась на их безнадежные мучения, а порой даже хвасталась своей удачей и неуязвимостью.

Долгий поход начался довольно хорошо. Именно так они и угодили в ловушку. Если бы в самом начале похода пошел дождь или разразилась жара, большая часть народа повернула бы обратно, бросив Пятерых с их драгоценными дарами: пускай сами шагают в неизвестность, если хотят. Но поначалу и погода, и множество других факторов были благоприятны. До этой ночи народ верил, что большинство выживет. Можно пережить и жару, и грязный воздух, а страдания лишь делают сильнее…

А в эту ночь сотни упали замертво даже на самых простых участках. За холмами простиралась длинная долина, покрытая солью и металлической пылью. Она так сильно нагревалась за день, что плавился не только металл, но и сила воли народа.

Девушка вкатила тележку в долину с каменистой почвой, где веками не выпадало дождей. Даже машины отказывались работать. Электрическая тележка, везущая драгоценный стальной короб, тоже сломалась. Старейшая из Пятерых сидела на кресле, облизывая ледяной шар, пожертвованный доброжелателем. Механики обсуждали, можно ли снова запустить машину. Старухе уже не было до этого дела. Значение имел лишь груз, и никто не смел об этом забыть. Дети и помощники старухи, включая сына, бросившего большой автобус посреди русла мертвой реки, бросились добывать новое транспортное средство. Такова была ее воля!

Автобус открыли и опустошили. Механики принялись вырезать сиденья и крышу, освобождая место для сокровища. Пассажиры поняли, что обещанный ночной отдых им больше не светит. Худой математик, не слишком огорченный случившимся, помогал переделывать автобус, когда увидел крупную девушку с тележкой. Он назвал ее по имени. Помощи не просил, может, просто хотел напомнить об их дружбе и поделиться уверенностью в завтрашнем дне. Но девушка сделала вид, что не заметила. До него было довольно далеко, машины шумели, и не расслышать его оказалось совсем просто. Еще проще – повернуть назад, пока не начались несчастья, уйти на высокие земли, где нет разъедающей соли.

Ужасная ночь еще не закончилась. Девушка, будущая Катабасис, увидела отряд воинов, повернувший назад. Она искала среди них лицо своего любимого. Вот он, нет, вон там, или там… Она не могла его отыскать, и сердце сжалось от страха, глубоко отчаявшись. Вдруг стало ясно: он погиб, пропал навеки.

Но воин не умер. На самом деле он даже не ослабел и чувствовал себя не хуже, чем на закате. Он появился из пыльного вихря и помог ей поставить палатку. Они разделили дневной паек и, когда солнце появилось над зеркальной палаткой, улеглись спать.

Обычно воин обнимал ее ноги своими. Но в этот раз все было по-другому. Он к ней даже не прикоснулся, и она пожаловалась, что он лежит слишком далеко. Он попытался обнять ее, потом еще раз, но не мог найти удобное положение. Наконец он отстранился и, смущенно кашляя, признался, что боль усилилась. Немного. Ему скоро станет лучше, и всё будет как прежде. Даже лучше.

Она обняла его со спины, легонько гладя раненую ногу.

Плоть под штаниной распухла. Рана оказалась смертельной, это стало предельно ясно. Воин слишком силен, быстро он не умрет. Может, даже прослужит завтрашнюю ночь и еще несколько ночей, а затем все равно споткнется и упадет. Его лишат формы и отстранят от службы. Позволят, как женщине, толкать повозку. Когда-нибудь колесо их тележки сломается, и они отстанут от народа. Она не сомневалась в его способности терпеть лишения, стоически переносить несчастья, но рано или поздно и этому придет конец. Воин упадет в последний раз. Есть те, кто уходит достойно, умирает тихо, без жалоб. Он как раз из таких. Из тех, кто выполняет обещания до конца.

Солнце взошло, и воин наконец-то уснул, жалобно постанывая во сне. Лежа рядом с ним в постели, девушка вдруг с ужасом поняла, что ее любимому в конце жизни придется нарушить все свои обещания. Он назовет ее по имени и будет умолять о милости. Она пройдет мимо, а затем вернется, чтобы, не касаясь его распростертых в отчаянье рук, забрать его пайку и два последних глотка соленой, горячей, драгоценной воды.