Текст книги "Лучшая зарубежная научная фантастика: Звёзды не лгут"

Автор книги: Гарднер Дозуа

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 70 страниц)

В городе она продала пластик на переработку, отложив сверхпроводник напоследок. Развернув квадрат черной ткани, показала кучку серебристого материала управляющему заводом, ворчливому украинцу с радиационными ожогами, изрубцевавшими всю левую сторону лица.

– Повезло, – отметил он.

– Я работала без передышки. Сколько?

Цена, на которой они сошлись, была выше, чем весь ее заработок за этот год. Управляющему пришлось позвонить Сергею Ползину, чтоб получить разрешение.

Зийи спросила менеджера, не слышал ли он о каких-либо авариях после бури. Пропавший мусорщик, нападение бандитов, что-нибудь такое.

– Дорогу смыло кликов на двадцать к востоку. А больше – ничего.

– Никто не пропал?

– Должно быть, Сергей знает. Что будешь делать со всем этим баблом, Зийи?

– Как-нибудь куплю это место. Старею. Не хочу остаток жизни прочесывать пляж от мусора.

Зийи зашла в скобяной магазин, обменялась сплетнями с владельцем и парой женщин, разрабатывавших руины в лесу. Никто из них ничего не слышал о нападениях или авариях на прибрежной дороге. В интернет-кафе она взяла кружку зеленого чаю и час на одном компьютере. Просмотрев местные новости, не нашла ничего ни про нападения бандитов, ни об исчезнувших поисковиках или авиакатастрофах. Никаких свежих сообщений о пропавших или брошенных средствах передвижения.

Она посидела, раздумывая. Все работало на ее гипотезу, что этот человек – некто вроде шпиона джакару, путешествовавший скрытно и попавший в аварию, когда началась буря.

Она расширила поиск. Попалось упоминание о ребенке, заблудившемся в лесу. О семье, чью ферму обнаружили пустой с выломанными дверями, – возможно, саскватч. Об автопоезде, ограбленном бандитами два года назад. Тут же было и фото.

Зийи бросило в озноб, потом в жар. Она оглядела столики переполненного кафе. Щелкнула по снимку, чтобы увеличить.

Это был он.

Его звали Тони Дэниэлс. Двадцать восемь лет, петрохимик. Один из трех пропавших, предположительно захваченный бандитами после того, как они убили остальных. В столице остались жена и двое детей.

Семья. Он был человеком, во всяком случае когда-то.

В кафе кто-то смеялся; Зийи слышала голоса, звон посуды, шипение кофеварки, но вдруг ощутила на себе чужой внимательный взгляд. Она послала фото Тони Дэниэлса на принтер, закрыла браузер, выдернула распечатку и ушла.

Она отпирала джип, когда ее окликнул Сергей Ползин. Он владел перерабатывающим заводом, интернет-кафе и единственной спутниковой антенной города; вел себя как неизбранный, но все же мэр. Приветствовал гостей и показывал им город, словно это было нечто большее, чем грязная улица из развалюх, поставленных на руинах фабрики. Демонстрировал, где будет водоочистительный центр, говорил о планах бетонирования посадочной полосы, возведения больницы, школы – обо всем том, чему никогда не дано будет воплотиться.

Хлюпая по жирной грязи, он подошел – как обычно, в полевой форме и с пистолетом на бедре.

– Слышал, ты крупно накопала.

– Бурей вынесло много всего. – Зийи постаралась ничем себя не выдать под его пристальным взглядом и не думать о распечатке во внутреннем кармане парки, у самого сердца.

– Еще я слышал, что тебе понадобились сведения о происшествиях.

– Я просто интересовалась, как тут все после бури.

Еще несколько секунд он продолжал ее разглядывать.

– Любое происшествие, что-то необычное – и ты идешь прямо ко мне. Поняла?

– Абсолютно.

* * *

Когда Зийи вернулась к себе, то усадила человека рядом и показала ему распечатку, а потом принесла зеркало со стены и поставила перед ним, разворачивая под разными углами и показывая то на отражение, то на фото.

– Ты, – сказала она. – Тони Дэниэлс. Ты.

Он смотрел на бумагу и в зеркало, снова на бумагу, а потом провел кончиками пальцев по своему гладкому лицу. Ему не надо было бриться, и волосы оставались ровно той длины, что на фото.

– Ты, – повторила Зийи.

Тот, кем он был. Но что он такое сейчас?

* * *

На следующий день она уговорила его сесть в джип, взяла собак и поехала по прибрежной дороге на запад; лес по одну сторону, по другую – море до самого горизонта. Ехали, пока не наткнулись на обгоревшие останки автопоезда, заросшие огромными красными завесами пузырчатки. Собаки спрыгнули и начали принюхиваться; человек медленно выбрался из машины и огляделся, не обращая особенного внимания на старые обломки.

Мысленно она представляла себе это так: постепенное узнавание. Путь к тому месту, где он прятался или куда уползал, чтоб умереть от тяжелых ран. Чем бы оно ни было, оно преобразило его, или скопировало, или что там еще делала фабрика.

Вместо того он дошел до солнечного пятна посреди дороги и стоял там, пока Зийи не позвала его идти дальше.

Они прошли довольно много, удаляясь от дороги по медленной спирали. Здесь тоже были развалины фабрики, как и много где в лесу. Длинные куски обрушившихся стен. Ряды кубов, сваленных в кучу и расколотых, полузасыпанных, пронизанных кривыми корнями шиподревов, стеблями ягоды– медянки и пузырчаткой, но человека, похоже, они занимали так же мало, как и обломки машины.

– Ты пропал на два года. Что с тобой случилось?

Он пожал плечами.

Наконец они снова вышли на дорогу. Солнце, как всегда, стояло на горизонте, на дорогу падали тени. Человек добрался до солнечной полосы, в которой уже стоял раньше, и зашагал по ней.

Зийи и обе собаки шли следом – сквозь негустой лес до края отвесной скалы. Вода внизу. Плещет о камни. Нет, не камни. Развалины фабрики.

Человек смотрел вниз, на клочья водорослей, взлетавших и падавших с волнами, разбивавшимися об остатки стен.

Зийи подобрала камешек и бросила его с края скалы.

– Так все тогда и произошло? Ты бежал от бандитов, было темно, ты шагнул за обрыв…

Человек издал мычащий звук. Теперь он смотрел на тяжкий оранжевый диск Саурона, а через мгновение зажмурил глаза и вытянул руки в стороны.

Зийи пошла вдоль края утеса, ища и не находя тропу. Черная скала резко обрывалась вниз – отвесный склон, прорезанный вертикальными трещинами, по которым мог спуститься только очень опытный скалолаз. Она попыталась вообразить себе случившееся. Автопоезд останавливается из-за упавших деревьев, перегородивших путь. Как только экипаж выходит, появляются бандиты и всех расстреливают. Приказывают выйти пассажирам, сдирают с них одежду и ценные веши, убивают одного за другим. Бандиты не любят оставлять свидетелей. Кому-то удается освободиться, он бежит в темноту – сквозь лес, вслепую; может быть, раненый, наверняка перепуганный, в панике. Выбегает на самый срез утеса. Если его не прикончило падение, он должен был утонуть. А тело снесло к какой-то активной части фабрики, которая его починила.

Нет, решила Зийи. Она его дублировала. Целых два года? Или он жил на каком-то куске фабрики, в открытом море, пока буря не смыла его и не выбросила на берег…

Человек скинул одежду и стоял, протянув руки, зажмурившись, купаясь в ровном оранжевом свете. Она трясла его, пока он не открыл глаза и не улыбнулся ей, тогда она сказала, что пора уходить.

Зийи старалась, но не сумела научить человека говорить.

– Ты же понимаешь меня. Почему ты не можешь рассказать, что с тобой случилось?

Человек мычал, улыбался и пожимал плечами.

Пытаться просить его что-то написать или нарисовать было так же бессмысленно. Дни на берегу, сбор плавника, фильмы по вечерам. Ей ничего не оставалось, как считать его счастливым. Ее постоянный спутник. Ее тайна. Она давно отказалась от намерения продать его.

Однажды сосед Зийи, Бесник Шкельим, появился из лесу, когда человек обыскивал береговую линию. Зийи сказала Беснику, что это сын ее старого столичного приятеля, приехал погостить на несколько недель. Бесник вроде бы принял эту ложь. Они поболтали о погоде и появлениях саскватча, о последних находках. Говорил в основном Бесник. Зийи была встревожена и рассеяна, старалась не оглядываться на человека, молясь про себя, чтоб он не подошел. Наконец Бесник сказал, что видит – она занята и ему пора возвращаться к своим делам.

– Как-нибудь приводи своего друга в гости. Я покажу ему, где искать настоящие сокровища.

Зийи пообещала – конечно, конечно; проследила, как Бесник уходит в темноту между стволами, а затем побежала к человеку, одурев и шатаясь от облегчения, чтоб сказать ему, как он верно поступил, держась в стороне от незнакомца.

Он мычал. Он пожимал плечами.

– Люди плохие, – сказала Зийя. – Всегда помни это.

Несколько дней спустя она отправилась в городок. Ей требовалось больше еды и горючего, и она взяла с собой несколько найденных человеком драгоценностей. Сергей Ползин, который в этот раз оказался у себя на заводе переработки, поворошил пальцем то, что она принесла. Осколки сверхпроводников. Набор погремушек, твердых маленьких самородков, менявших форму, когда с ними возились. Кусок пластика размером с ладонь, в котором появлялись и исчезали смутные картины… Здесь не было и десятой части того, что человек для нее нашел, – остальное она закопала в лесу, – но она знала, что делает ошибку, что она жадна и глупа.

Зийи изо всех сил старалась выглядеть равнодушной, пока Сергей трижды пересчитывал осколки сверхпроводника.

– Тебе и недавно крепко повезло, – наконец сказал он.

– Буря, наверное, где-то в море размыла карман.

– Странно, что никому раньше не попадалось столько хабара.

– Если бы мы знали все о фабрике, Сергей Ползин, мы бы все и разбогатели.

Улыбка Сергея сверкнула золотом.

– Слышал, тебе помогают. Гость-работник.

Бесник проболтался о чужаке. Кто же еще.

Зийи кинулась лгать.

– В следующий раз приводи его в город. – сказал он, выслушав. – Покажу его всем.

Через несколько дней Зийи заметила, что за компаундом наблюдают от края леса. Солнечный блик на линзах; темная фигура, растаявшая в тенях под деревьями, когда она двинулась навстречу.

Она едва разглядела нарушителя, но была уверена, что это менеджер завода.

Оглянулась на компаунд. Человек, раскинув руки, стоял лицом к солнцу. Голый. Зийи удалось его одеть, но невозможно было убедить его спрятаться. Увести в лес. позволить уйти? Саскватч или варги сожрут его, или он найдет дорогу к хижине какого-нибудь искателя и постучит в дверь…

Она позвала его на пляж, но он снова вернулся за ней к хижине. В конце концов она заперла его в сарае.

Утром желтый «Хамви» Сергея Ползина, переваливаясь, подъехал к хижине, а за ним катил «Ренджровер» ООН. Зийи старалась быть вежливой и веселой, но Сергей прошагал мимо нее прямо в дом и вышел обратно.

– Где он?

– Сын моего друга? Вернулся в столицу. А что не так?

– Обычная проверка. – ответила Ааверт Энгер, полицейская ООН.

– И у вас есть ордер?

– Ты скрываешь опасную технологию, – сказал Сергей. – Нам не нужен ордер.

– Я ничего не скрываю.

– Мы получили сообщение, – дополнила Ааверт Энгер.

Зийи начала говорить, что это недоразумение, что у нее был гость, да, но он уже уехал.

– Я бы знал, появись кто из столицы. – Сергей прямо раздувался от значительности. – Я также знаю, что сегодня он был тут. У меня есть фото. А еще я нашел его в сети, так же как и ты. Ты бы стирала кэш, кстати. Тони Дэниэлс, пропал два года назад. Предположительно, убит бандитами. А теперь он живет здесь.

– Если бы я могла бы с ним поговорить, уверена, мы бы все выяснили, – предложила Ааверт Энгер.

– Его тут нет.

Но все было напрасно. Очень скоро Сергей обнаружил, что сарай заперт, и приказал Зийи принести ключи. Она отказалась. Сергей сказал, что отстрелит засов; полицейская предупредила, что мелодрама им тут ни к чему, и достала универсальный ключ.

Джун и Джан залаяли, когда Сергей вывел человека наружу.

– Тони Дэниэлс, – кивнул он полицейской. – Покойничек Тони Дэниэлс.

– Послушайте, Ползин, – вмешалась Зийи. – Я совершенно с вами согласна. Я не знаю, кто он на самом деле или откуда он взялся. Он работал со мной на пляже. Помогал находить всякие штуки. Весь тот хороший улов, что я приносила, – это благодаря ему. Не надо портить классное дело. Дайте мне найти еще много всякого. У вас будет доля. И городу это на пользу. Вы построите школу, как хотите, водоочистительный завод – за год, за два, у нас наберется достаточно, чтоб за них заплатить…

Но Сергей уже не слушал. Он увидел глаза человека.

– Видишь? – показал он Ааверт Энгер. – Ты видишь?

– Он личность, – продолжала Зийи. – Как вы и я. У него есть жена. Дети.

– И ты сообщила им, что нашла его? – спросил Сергей. – Нет, ну конечно, нет. Потому что он покойник. Нет, даже не так. Он дубликат мертвеца, собранный фабрикой.

– Лучше нам забрать его в город. Для его же блага, – сказала полицейская.

Человек посмотрел на Зийи.

– Сколько? – спросила Зийи у Ааверт Энгер. – Сколько он тебе предложил?

– Дело не в деньгах, – заметил Сергей. – В безопасности города.

– О да. И в выгоде, которая пойдет тебе от его продажи.

Зийи трясло. Когда Сергей принялся подталкивать человека к машинам, она попыталась встать перед ними. Сергей отбросил ее, она упала, и потом все сразу и случилось. Собаки, Джун и Джан, кинулись на Сергея. Тот оттолкнул человека и схватился за пистолет, но Джан вонзил клыки ему в запястье и принялся трясти. Сергей отбивался, но Джан держал всерьез, а Джун метнулась и впилась в щиколотку. Ползин вопил, собаки тянули его в разные стороны; Зийи перекатилась на колени и кинулась в гущу схватки, выдернула пистолет Сергея, щелкнула предохранителем и, повернувшись к полицейской, предложила ей поднять руки.

– Я не вооружена, – ответила Ааверт Энгер. – Не дурите, Зийи.

Сергей визжал, прося оттащить собак.

– Я безоружна, – повторила Ааверт Энгер. – Не глупи, Зийи.

– Добрый совет, – ответила она, – но запоздавший.

Пистолет был тяжелый, слегка маслянистый. Предохранитель опущен. Когда она слегка прижала спуск, курок поднялся.

Человек все смотрел на нее.

– Прости, – проговорила она и выстрелила.

Голова человека дернулась назад, ноги подломились, по телу прошла судорога, и он рухнул в грязь. Зийи шагнула ближе, выстрелила еще дважды, и он затих.

Тогда она отозвала собак и велела Ааверт Энгер сесть и заложить руки за голову. Сергей держался за запястье, из-под пальцев сочилась кровь. Он крыл Зийи последними словами, но она не обращала на него внимания.

Человек был легким, как ребенок, но она задохнулась, пока дотащила его до машины. Ползин оставил ключи в «Хамви» – женщина зашвырнула их как можно дальше в лес; прострелила одну из шин «Ренджровера» Ааверт Энгер и уложила человека на заднее сиденье своего джипа. Джун и Джан запрыгнули внутрь, стоило ей отъехать.

Один раз ей пришлось остановиться, ее жестоко стошнило, но и дальше она ехала сама, вполглаза присматривая за зеркалом заднего вида. Когда она добралась до места засады на автопоезд двухлетней давности, то подхватила человека под мышки и потащила в лес. Собаки бежали следом. У вершины утеса пульс колотился уже у нее в голове, пришлось сесть и положить человека на землю. Голова его была разворочена, и в ране виднелись слои тонкого пластика. Хотя лицо не пострадало, никто не принял бы его за спящего.

Через некоторое время, уверившись, что не достойна сердечного приступа. она встала возле него на колени, прикрыла ему глаза и судорожными толчками покатила его к краю.

Ей не хотелось видеть, как он будет падать. Швырнув следом пистолет Сергея, она уселась в ожидании.

Зийи не оглянулась, когда собаки начали лаять.

– Где он? – спросила Ааверт Энгер.

– Там же, где пистолет Сергея.

Полицейская опустилась на землю рядом с ней.

– Ты же знаешь, что я должна тебя арестовать, Зийи.

– Конечно.

– Вообще-то я не уверена в том, какое тебе предъявить обвинение. Не уверена даже в том, что мы вообще что-то тебе предъявим. Сергею захочется дня в суде, но я смогу его отговорить.

– Как он?

– Укусы неглубокие. Думаю, потеря ценного приза его куда больше огорчила.

– Я его не виню. Сергей представлял себе его ценность и знал, что я не уступлю. Понимал, что у него будут неприятности, если попробует просто забрать. Поэтому он сказал тебе. Пообещал вознаграждение.

– Ну, сейчас все пропало. Что бы это ни было.

– Это был человек, – сказала Зийи.

У нее оставался сундучок сокровищ, зарытый в лесу. Она могла нанять юристов. Похоже, она могла нанять и Сергея, если до того дойдет. Могла уехать, вернуться в столицу и жить в комфорте, или оплатить переезд на любой из миров, подаренных джакару, или даже возвратиться на Землю.

Но она знала, что никуда не уедет. Она останется тут и будет ждать – дни и годы, пока фабрика не вернет ее друга.

ДЖЕЙ ЛЭЙК
ЗВЕЗДЫ НЕ ЛГУТ

В последние несколько лет короткие произведения очень плодовитого писателя Джея Лэйка появились, кажется, везде, включая «Asimov’s Science Fiction», «Interzone», «Jim Baen’s Universe», «Tor.com», «Clarkesworld», «Strange Horizons», «Aeon», «Postscripts», «Electric Velocipede» и многие другие площадки. Историй хватило для выпуска ряда сборников, тогда как карьера автора насчитывает лишь несколько лет. Книги называются «С приветом с озера By» («Greetings from Lake Wu»), «Растет камыш среди реки» [2]2
  Сборник назван в честь одноименного стихотворения Роберта Бернса.


[Закрыть] («Green Grow the Rushes-Oh»), «Американские печали» («American Sorrows»), «Псы в лунном свете» («Dogs in the Moonlight») и «Под покровом небес» («The Sky That Wraps»). В число романов Лэйка входят: «Ракетостроение» («Rocket Science»), «Суд цветов» («Trial of Flowers»), «Исток» («Mainspring»), «Побег» («Escapement»), «Зеленая» («Green»), «Безумие цветов» («Madness of Flowers») и «Шестеренка» («Pinion»), а также несколько повестей в мягкой обложке: «Гибель звездолета» («Death of a Starship»), «Убийцы младенцев» («The Baby Killers») и «Удельный вес горя» («The Specific Gravity of Grief»). Вместе с Деборой Лейн он стал соредактором престижной серии антологий «Полифония» («Polyphony»), в которой сейчас насчитывается шесть томов, а также совместно с Дэвидом Моулзом составлял антологии «Звездный цеппелин. Приключенческие рассказы» («All– Star Zeppelin Adventure Stories»), с Ником Джеверсом – «Другие Земли» («Other Earths»), а с Ником Маматосом – «Пряный вихрь историй» («Spicy Slipstream Stories»). В число его последних книг входят «Выносливость» («Endurance»), сиквел к «Зеленой» («Green») и повесть «Любовь во времена металла и плоти» («Love in the Time of Metal and Flesh»). Новые романы – «Калимпура» («Kalimpura») и «Солнечное веретено» («Sunspin»). В 2004 году он стал обладателем премии Джона В. Кэмпбелла.

Здесь автор переносит нас в мир, чьи обитатели забыли (и по факту – категорически отрицают) свои корни, в элегантную и где-то стимпанковскую сказку, выразительно написанную и населенную психологически сложными персонажами. Все они так или иначе вовлечены в политическую и религиозную войну между теми, кто хочет открыть правду, и теми, кто хочет ее утаить.

В начале Несотворенные действительно спустились в мир, и там, куда они возлагали руки, все было тронуто жизнью и цветением и брало начало от воды, огня, земли и воздуха. В восьми садах росли дети Несотворенных, каждый господствовал над одной восьмой частью Земли. Несотворенные даровали людям свою волю, свое слово и свою любовь. И это то, что мы, их дети, несем с собой все годы людского существования, начиная с тех первых дней.

Книга Жизни. Начала 1: 1-4. Книга жизни и слова Несотворенных

Морган Абатти, бакалавр биологии, магистр архитектуры, доктор астрономии и естественных наук, талассократ четвертой степени, член планетарного общества и научный сотрудник Института Нью-Гарадена, смотрел на карту, закрывавшую стену его крошечного кабинета, расположенного во внушительном особняке делового района Верхнего уровня. Электрооборудование все еще монтировалось мастерами на все руки, мускулистыми, ловкими людьми, от которых часто доносился легкий запах дыма и жженой ткани. Так что взгляд Моргана занимал мерцающий свет, сделавший бы честь тлеющему очагу или блуждающей низко в предрассветном небе планете. На нововведение жаловались фонарщики, каждое утро неорганизованной толпой являясь с плакатами на демонстрацию под стены дворца Талассоправосудия.

Морган презирал грубость рабочих. Они все, почти поголовно, были бледнолицыми дураками, ожидавшими чего-то за просто так, как будто, взяв гаечный ключ, человек приобретал какую-то ценность.

Отвлекшись от общих вопросов политической экономии и прибавочной стоимости, он снова сфокусировался на истории.

Или религии.

По правде говоря, Морган никогда не разделял уверенности, что между ними все еще существует разница.

Судя по заметкам и диаграммам, набросанным сверху и снизу от широкой палисандровой панели в очаровательном архаичном стиле, карту нарисовали около века назад для какого-то давно умершего теоисториографа. Восемь Садов Несотворенного обозначались в виде крошечных лимонов, которые как-то пережили эти годы, не тронутые ни голодными слугами, ни страждущими магистрантами. Морган провел рукой по карте, пальцы скользнули по бугристой патине лака и мыла на растительном масле, следам внимания многих поколений домработниц.

Эуфрет.

Куатламба.

Гандж.

Манджу.

Уай’ист.

Танза.

Энтискуна.

Сиклэдиа.

Обители человечества. Археология была достаточно ясной дисциплиной. Благодаря работе представителей естественных наук прошлого века такой же четкой выглядела и этнография. Несотворенные поселили людей на этой Земле. Факт не вызывал сомнений. Согласно учению латеранских священников, ничто человеческое не превосходило возрастом поселения в Садах Несотворенного.

Ничто.

С болью в сердце Морган отвернулся к своим фотографическим пластинам, окись серебра на них хранила несомненные доказательства эфемерности подобной веры в Несотворенного.

Звезды не лгут.

* * *

– Джентльмены Планетарного общества!

Морган Абатти смолк на мгновение. Если он произнесет следующие слова, он уже не сможет взять их обратно. Только не перед этой августовской ассамблеей величайших ученых умов современности. Он глубоко вздохнул и безоглядно ринулся вперед:

– Рассмотрев веские доказательства, представленные такими разнообразными направлениями, как палеонтология, археология и астрономия, я лицом к лицу столкнулся с высокой вероятностью того, что мы, человеческая раса, не из этого мира.

Он сделал паузу, чтобы дать аудитории время обдумать сказанное. Городской шум Верхнего уровня эхом доносился из-за стен зала Планетарного общества: свист пара, ржание лошадей, гул мотоповозок, рык новых дизельных моторов, снабжающих энергией последнее поколение воздушных судов. На него смотрело семьсот лиц, включая и некоторое количество светлокожих северян, вошедших наконец в академию и науку благодаря все той же прогрессивной политике, что помогла Моргану проложить путь в привилегированный Университет Верхнего уровня. Женщины, поколение назад получившие разрешение учиться, открыли дверь, через которую к знаниям позже допустили традиционно принижаемую белую расу.

Вопреки себе, с каждым десятилетием мир становился все более открытым. Были ли коллеги из Планетарного общества готовы к столь великому выводу?

Морган ожидал шокированного молчания, переходящего в ропот, бормотание, а кое-где – даже в откровенный смех. Некоторые делегаты поднимутся со своих мест, готовые идти вперед, к более плодотворным действиям. Другие заговорят с соседями или начнут делать заметки, иногда – напоказ.

Ожидая реакции на новость, Морган потерял связь с аудиторией.

– У меня есть… я собрал краткий обзор доказательств… – начал он, но голос его стих.

Секунду спустя доктор, преподобный Люкан Мэтриот, профессор, генеральный секретарь Планетарного общества, потянул Моргана за рукав.

– Мои глубочайшие сожаления, доктор Абатти, – сказал Люкан спокойно, тоном официальным и незаинтересованным, как будто они никогда не знали друг друга. – Общество благодарит вас за ваш вклад.

Он довольно эффективно вывернул Моргану руку и оттеснил его в сторону тяжелых штор бордового бархата, отграничивающих сцену слева.

– Дорогие коллеги, – обратился Люкан к аудитории, которая мгновенно успокоилась при пронзительном звуке его голоса. – Давайте теперь восславим Несотворенных, возместим им за причуды и проявления свободы воли…

Морган не услышал остальную часть призыва к молитве. Двое дюжих привратников общества – как и большая часть их товарищей, бывшие пехотинцы Талассоправосудия – схватили его за плечи, всунув в руки его официальное заявление и нахлобучив на голову котелок, и препроводили к служебному входу, а затем, под печальным взглядом пары лошадей, впряженных в повозку тряпичника, бесцеремонно вышвырнули в навозные брызги улицы.

По крайней мере, они не бросили его в грязь целиком. Но даже это унижение не могло сравниться с несколькими словами Люкана Мэтриота.

Собрав остатки собственного достоинства, Морган решил укрыться в своем кабинете в Институте Нью-Гарадена. Трамвайная линия проспекта шла мимо Планетарного зала, и она могла доставить его через два квартала к месту назначения.

Ожидая следующего вагона, Морган заметил, что один из привратников наблюдает за ним. Человек этот стоял, прислонившись к колонне фасада Планетарного холла в стиле рококо, курил толстую сигару и даже не пытался спрятаться или сделать вид, что интересуется чем-то, кроме Моргана. Поправив воротник и суетливо тронув манишку, Морган прижал кожаную папку к груди, как будто она могла защитить его, и принялся ждать трамвая среди модисток и дочерей банкиров.

* * *

Поездка в толпе, состоящей в основном из слуг, вызвала воспоминания, от которых Морган упорно старался избавиться. Запах до боли накрахмаленной чистоты и легкого недоедания, царивший в трамвае, напомнил ему его собственное детство. Он пялился в окно на улицы Верхнего уровня, игнорируя окружающих с их приглушенной болтовней, и спрашивал себя, что же он будет делать.

Поиск истины, наука, стал его выходом из грубой нищеты. Когда Морган только поступил, тот факт, что хорошие университеты вообще принимают мальчиков-стипендиатов, был все еще необычной новостью. Он учился, делая все возможное и невозможное, чтобы получить это право, он прекрасно понимал, что должен будет стараться вдвое сильнее, только чтобы его считали хотя бы вполовину достойным учеников из обеспеченных семей с хорошими фамилиями.

Даже теперь, с его докторантурой и должностью в Институте Нью-Гарадена, слишком немногие воспринимали Моргана всерьез. Люди видели и слышали лишь то, что хотели. Именованного отпрыска какого-нибудь знатного дома Мэтриот никогда бы не смог выставить из Планетарного общества.

Самое важное открытие современности раздавила мелочность. Все это ничем не отличалось от грубых подзаборных игр его юности. Всегда побеждали те, кто сильнее, у кого больше друзей.

Прислонившись головой к стеклу, чувствуя дрожь трамвая от его железных колес, Морган едва не заплакал, осознав бесконечную несправедливость мира. Он никогда не будет достаточно хорош, у него никогда не хватит фактов, чтобы преодолеть это препятствие.

* * *

Офисы Института Нью-Гарадена занимали большую часть элегантного здания, сконструированного и возведенного во время расцвета возрождающегося неоклассицизма в начале предыдущего века. Это было одно из первых зданий Верхнего уровня, построенных с намерением провести туда газовое освещение и центральное отопление. Водопроводные трубы, шкафы с газовыми вентилями, вентиляционные шахты для подведения свежего воздуха в потаенных местах – здание представляло собой поистине визионерский проект одного из самых знаменитых архитекторов того века Кингдома Обасы. Блестящий ибериад, получивший образование вне самой престижной университетской системы, Обаса по большей части следовал собственной дорогой как в инженерии, так и в эстетике. В результате во всей своей каменной коричневой красоте Институт Нью-Гарадена как ничто другое напоминал несколько оплавленный собор.

Недавно смонтированное на крыше множество электрических сигнальных устройств, предназначенных для передачи и приема радиоволн, никак не смягчало странный облик здания.

Уязвленный, озлобленный, огорченный своей неудачей, но вновь сумевший взять себя в руки, Морган протолкался через переполненный вестибюль в приемный кабинет только лишь затем, чтоб увидеть там дежурного привратника, совещающегося о чем-то с парой пехотинцев Талассоправосудия при исполнении. Вид широкого темно-бордового ковра, изящных диванов и медных перил стремительно сменился для него ужасающей картиной еще одного выдворения с привилегированной позиции, которой он достиг с таким трудом. Официальные красные мундиры пехотинцев странно контрастировали с огнестрельным оружием, которое имелось у каждого из этих здоровяков. Хотя Морган не слишком разбирался в оружии, даже он видел, что это не длинноствольные, украшенные деревом парадные винтовки, но довольно короткие, курносые образцы механизированной стали, прочно сидящие в уже поношенных кожаных ремнях перевязи. Другими словами – рабочие инструменты насилия.

– А, доктор Абатти, – сказал один из пехотинцев, даже не обернувшись от стойки дежурного привратника.

Мужчина был здоровяком, его лилово-синие глаза походили на виноградины, втиснутые в неестественно бледную, красноватую плоть его лица.

Три удара сердца Морган не мог прийти в себя, пока не сообразил, что человек увидел его отражение в стекле картины «Битва при заливе Мино» над стойкой.

– Вы не ошиблись. Но, кажется, мы не знакомы.

Морган намеренно перевел взгляд на дежурного привратника. Дежурный привратник – его звали Филас? Фелпс? – так же намеренно избежал его взгляда.

– В этом нет необходимости, сэр. Вы должны пройти с нами. Дело Талас– соправосудия. Вы призваны предстать перед малым судом, сэр.

Пехотинец любезно улыбнулся одними губами. Его напарник смотрел тем пустым взглядом, каким ружейный ствол порой утыкается в медведя.

– Сейчас? – спросил Морган, невольно сглотнув.

– Сейчас, – и после слишком длинной паузы, – сэр.

– Это может отнять некоторое время, – сказал Морган дежурному привратнику.

– Я отмечу это, доктор.

На этот раз он все же поднял взгляд, в котором вспышкой мелькнула злоба.

Вздернув пирата Блэка на берегу морском,

Никто из капитанов не знал тогда о том, Что принесет он этим в бушующий простор: Огонь – над гладью волн морских, в пучине – приговор.

Лорды Горизонта, авторство традиционно приписывается Эбенстоуну

Резко контрастируя с Институтом Нью-Гарадена, Дворец Талассоправосудия представлял собой, возможно, самое старое здание Верхнего уровня. И уж точно – самое старое из находящихся в эксплуатации. Отношения права и равноправия между Талассоправосудием и городом, приютившим его, были неоднозначными и спустя два тысячелетия основывались скорее на прецеденте, а иногда и на открытых столкновениях, а не на договоре.