Текст книги "Отпуск в тридевятом царстве (СИ)"

Автор книги: Галина Бахмайер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 30 страниц)

– Я все-таки поеду, – мягко возразил Бенвор, не желая обижать брата. – И в этот раз, наверное, не ждите меня раньше срока.

– Вот как? – удивился барон. – Ты начал привыкать к тому жалкому местечку?

– Да он там, наверное, наконец-то влюбился, – ехидно предположила Веанрис.

– В кого? – возмутился Ланайон. – В дочку кузнеца? Только через мой труп! Я сам подыщу ему невесту.

– Дочке нашего кузнеца от силы лет семь, – рассмеялся Бенвор.

– Значит, дело вовсе не в девушке? – не отставала баронесса. Юноша слегка растерялся.

– Ну… – протянул он, подыскивая что-нибудь, чтобы избежать расспросов. – Нет, вы меня не так поняли.

– Как же тогда понимать? – тут же полюбопытствовала Веанрис. Острый носик светской львицы безошибочно почуял слабый, но отчетливый запах тайны. Бенвор мечтательно улыбнулся.

– Вы все равно не поймете, – заявил он. – И я не смогу объяснить. Но ехать мне нужно срочно.

Ланайон переглянулся с супругой. Та нервно поерзала, положив руку на круглый живот. Глаза ее загорелись нетерпением.

– Никуда мы не поедем! – заметив это, отрезал барон.

– Не надо! – встрепенулся Бенвор. – Ну, хорошо, хорошо, будем считать, что я влюбился в дочку кузнеца. Все.

Он коротко поклонился даме и быстро вышел из гостиной.

– Только через мой труп! – повторил барон ему вслед и недовольно сказал супруге: – А может, и впрямь женить его поскорее?

– Ланайон! – закатила глаза Веанрис. – Где ты найдешь в столице достойную твоего брата невесту, согласную на Сентин?

– Я и не собираюсь искать согласных на малое. Ему нужна партия с хорошим приданым и со своими землями.

– Верно. Твой брат и сам по себе будет желанным приобретением для любой девицы, и этим нужно пользоваться, – уверенно улыбнулась баронесса.

* * *

Бенвор осторожно выбрался на узкую, наполовину разрушенную галерею, обрамлявшую верхушку центральной башни замка. Чистое ночное небо было усыпано крупными яркими звездами. Юноша остановился, плотно прижавшись спиной к шершавым камням, и запрокинул голову. Здесь, на высоте, звезды не колыхались от поднимающегося снизу тепла жилых домов, и ясно мерцали в бездонной пустоте. Непостижимая глубина звездного неба неизменно вызывала у Бенвора странное чувство – чувство чего-то несбывшегося, какой-то странной ностальгии по тому, чего никогда не было. Как чья-то тихая песня в ночи над военным лагерем, как курлыканье улетающих журавлей… Но с недавних пор он видел звезды совсем в ином свете, нежели раньше.

Капитан в очередной раз воскресил в памяти последний день в Сентине. После отбытия сборщика налогов Бенвор уже никуда не поехал, остался в доме. Он попросил Джелайну рассказать ему, наконец, об устройстве мира, а также о том, что она думает о его книгах. Гостья начала с книг.

– Прочитать их, конечно же, стоит, – заявила она, взяв со стола первый попавшийся томик. – Как бы там ни было, даже мне оказалось полезным получить представление о принятых в вашей науке суждениях. Но, не скрою, многие из них в корне неверны. Ну вот, например, у вас используется геоцентрическая модель мира. Да, Земля круглая, но это вовсе не плоский диск…

И пошло-поехало. Бенвор не успевал задавать вопросы, число которых росло как снежный ком. Увы, Джелайне не всегда удавалось ответить так, чтобы он понял все – по словам гостьи, ему были неведомы элементарные вещи, в ее мире знакомые даже детям. Но все-таки она старалась как могла – и окончательно лишила его покоя.

Это стало очередным откровением, потрясением. Простиравшийся между морями Великий Хорверолл оказался лишь куском большого острова, торчащего на относительном мелководье. Чтобы дать капитану представление о величине мира, Джелайна угольком нацарапала на полу схематичную карту всей Земли. Олквин был шокирован – его родина просто потерялась рядом с огромными материками и безбрежными океанами. А сама Земля, оказывается, была планетой – гигантским шаром, стремительно несущимся сквозь абсолютную пустоту вокруг Солнца – огненного сгустка еще больших размеров. И звезды – привычный с детства узор холодных искр на темном небосклоне – были ничем иным, как такими же пылающими солнцами, недостижимо далекими от Земли и друг от друга и, возможно, тоже несущими вокруг себя планеты с живыми мирами.

Когда рассказ Джелайны дошел до этого места, Бенвор ошеломленно предположил:

– Леди, так ваш мир – на одной из звезд?!

– Что вы, капитан?! – покачала она головой. – Расстояние между звездами – это один вид измерения пространства, а между параллельными мирами – совсем другой. Мы с вами живем на одной и той же планете, только в разных системах координат. Пространство беспредельно не только в видимых глазу направлениях, и систем в нем – бессчетное множество. Впрочем, отсюда мой мир недоступен точно так же, как и самая далекая звезда.

Олквин уже и не знал, о чем спрашивать, разрываясь сразу между несколькими темами. Но как только доходило до интересующих его подробностей, он тут же переставал понимать половину и огорчался.

– Мы можем только прыгать по верхушкам, – вздохнула Джелайна, вставая с пола, где они просидели уже больше трех часов. – Учиться следует с самых азов, капитан. Сами видите, стоит только копнуть вглубь – и вы тут же запутываетесь в моих объяснениях.

Чувствуя себя расстроенным не столько из-за своего невежества, сколько из-за очевидного намека гостьи на то, что продолжения занимательной лекции больше не будет, Бенвор опустил голову, машинально катая уголек по нарисованной карте.

– Море и впрямь бывает несколько миль глубиной? – указав вдоль полосы воображаемого океана, спросил он. Джелайна кивнула. Юноша вспомнил себя переплывающим речушку рядом с Олквинау, и вдруг отчетливо представил себе, будто дно внезапно ушло вниз… Резко выдохнув, он поежился, чувствуя, как встают дыбом волоски на руках. Бросив взгляд на Джелайну, он заметил, что она внимательно наблюдает за ним, и торопливо встал.

– Вы боитесь моря, верно? – тихий вопрос женщины был скорее утверждением.

– Я видел его близко всего один раз в жизни, – усмехнулся Бенвор, глядя, как она удивленно подняла брови. – Да, вот так сложилось. Хоть и живу на острове. Не боюсь, нет… скорее, меня тревожит его непредсказуемость. Знаю, обычно море тихое, но мне, к несчастью, довелось увидеть, как огромные волны за несколько минут уничтожили целый порт… Но я смотрю, вас это не удивляет. Вы говорили, мой двойник тоже не очень-то любит море. Занятно, правда?

Джелайна промолчала.

– А что он любит? – неожиданно поинтересовался Олквин. Женщина замялась.

– Вам это, наверное, покажется странным, но я знаю о нем до обидного мало. Можно долго перечислять все, что он знает и умеет… ну, во всяком случае, хотя бы то, что известно мне. Но о его интересах и склонностях мне приходилось лишь догадываться, полагаясь только на случай или наблюдательность. Я полностью уверена лишь в том, что он любит свою работу.

– И вас, – вставил Бенвор.

– А вот в этом я уже не уверена. Особенно после его предательства.

– Не уверены потому, что он вам никогда этого не говорил? – спросил капитан. – Но разве обязательно говорить об очевидном?

– Боюсь, это очевидно только вам, – мрачно отозвалась она. – Вы сделали выводы, основываясь на моем рассказе, а эту точку зрения нельзя считать объективной.

– Он мой двойник, – напомнил Олквин. – Вы сами нашли у нас много общего. Пусть мы выросли в разных условиях, но тела устроены одинаково, так что, можно сказать, мы с ним – почти одно и то же, не правда ли? Как братья-близнецы. Кому, как не мне, проще понять его?

– Ну, хорошо, все может быть, – дернула плечом Джелайна. – Какое это теперь имеет значение? И какая разница, что любит или не любит ваш двойник? У вас своя жизнь, у него своя.

– Просто любопытно, – хмыкнул Бенвор и окинул ее быстрым взглядом. – Сравнить наши с ним вкусы…

Лицо женщины застыло.

– Вы выбрали неудачный объект для сравнения, – резко ответила она.

– Я не хотел вас задеть, – поспешно произнес капитан. – Всего лишь пытаюсь понять ход его мыслей. В конце концов, это и вам может помочь. Думайте, как хотите, но я сомневаюсь, что это было предательством. Если мы и впрямь похожи, то он на такое не способен. Я не могу представить, что могло бы заставить меня…

– Ваша версия? – безо всякого выражения перебила Джелайна.

– О, их даже несколько. Первой напрашивается, конечно же, ошибка. Тем более, что Уокер и сам говорил вам как-то о том, что ему нельзя ошибаться. А возможно, он намеревался уберечь вас от чего-то, или кого-то.

– Или кого-то от меня, – скривилась она.

– Нет, это бессмысленно, – покачал головой Олквин. – Если бы время тут и там шло одинаково… но ведь несколько секунд ничего не решают.

– А как насчет наказания? – прищурилась Джелайна. – На это вы способны?

Капитан задумался.

– Должна быть веская, очень-очень веская причина, – наконец, медленно произнес он, – чтобы я решил так поступить с женщиной. Я бы даже сказал, что и предположить не могу, за что стоило бы так наказывать – кого угодно. А в вашем рассказе я вообще не вижу ничего, хотя бы отдаленно напоминающего серьезный проступок. Вы же не сделали Уокеру ничего дурного. Наоборот, до самого последнего дня проявляли уважение к его тайнам, терпение и понимание.

– Ладно, ясно, – Джелайна отвернулась.

– К примеру, я бы на вашем месте, – продолжал Олквин, – использовал любую возможность, чтобы выяснить правду. Насколько я могу судить, возможности у ваших друзей были немалые. Если бы понадобилось, я проследил бы за ним сам или нанял кого-нибудь. Нашел бы его дом, разведал…

– Следить за Чарли? – фыркнула она. – Если бы вы хоть раз увидели, как искусно он вычисляет хвост и избавляется от ищеек, то даже не заикнулись бы об этом.

– Он бывает безжалостен, да? – поинтересовался Бенвор.

– В пределах необходимого.

– Охотно верю. Я тоже иногда… На войне не до церемоний. Но я не верю, что то же самое могло коснуться вас. Он называл вас своей. Это многое значит.

Джелайна пристально взглянула на капитана. Невозможно было понять, о чем она сейчас думает.

– Версия, которая кажется мне наиболее логичной, – сказал Олквин, – вам же и принадлежит. Очередное учебное испытание. А все эти приготовления к отпуску были лишь отвлекающим маневром, чтобы усложнить задачу, вывести вас из равновесия. Не сказал бы, что я это одобряю, но Уокеру, наверное, виднее, как готовить разведчиков. Он ведь тоже мог прийти сюда, чтобы следить, как вы с этим справляетесь, верно? Я на всякий случай предупредил солдат форта…

– Это ни к чему, – перебила женщина. – Чарли – не я. Они заметят его только в том случае, если он сам позволит им это. Пусть лучше присматривают за всякими необычными явлениями.

– Что вы имеете в виду?

– В месте высадки или ухода рейдера, – пояснила Джелайна, – некоторое время можно наблюдать характерное возмущение в пространстве, слышать несвойственные лесу звуки. Заодно пусть обращают внимание на трупы зверей со странными ранами. Хотя, если он не захочет выдать себя, то не станет оставлять никаких следов.

– То есть, он может один незаметно жить в лесу под носом у целой армии? – хмыкнул Бенвор. – И хищников не боится… Просто дьявол какой-то.

– Чарли опаснее любого хищника, – процедила она. – И лучше бы вашим солдатам не попадаться ему на пути. Независимо от численности отряда. Если что-то заметят – пусть немедленно уйдут оттуда, срочно сообщат вам и держатся подальше от этого места.

Бенвор хотел было возразить, что и солдаты не лыком шиты, но что-то во взгляде женщины остановило его.

– Но вас-то поймали, – буркнул он вместо этого.

– Я была расстроена и непростительно рассеянна. К тому же, я всего лишь стажерка, а Чарли – ветеран. Не судите обо всех рейдерах по одному невезучему новичку.

Олквин почувствовал себя неуютно оттого, в каком настроении теперь пребывала его гостья. Появление Даины, приглашающей их к столу, оказалось весьма кстати.

– Не хотите ли узнать обо мне еще что-нибудь? – предложил он за ужином. Джелайна пожала плечами.

– Даина и Платусс уже снабдили меня кое-какой информацией.

Капитан усмехнулся, оценив рвение слуг. Скорее всего, ей даже и спрашивать не пришлось.

– Нет, я говорю о моем сходстве с Уокером. Мне показалось, что оно может помочь вам понять мотивы некоторых его поступков.

– Вам-то какой прок от моих вопросов? – хмыкнула она. – Или вы тоже что-то хотите за это?

– Каюсь, хочу, – сознался Бенвор. – Я надеялся, что потом и вы расскажете мне еще что-нибудь такое же жутко интересное, как сегодня.

Джелайна тихонько рассмеялась.

– Так я и знала! Пока что налицо только разница. Чарли умеет добиваться своего куда незаметнее.

Олквин улыбнулся и посмотрел на нее исподлобья.

– Я это запомню, – тихо пообещал он. Женщина тут же перестала смеяться, отвела глаза и уткнулась в свою тарелку. Капитану показалось, что ее щеки слегка порозовели.

* * *

Сильный порыв холодного ветра растрепал Бенвору волосы и пробрался под одежду. Юноша поежился, только теперь почувствовав, как сильно замерз. Подышав на онемевшие руки, он бросил последний взгляд на ледяное крошево звезд и вернулся в башню. Спускаясь по спиральной лестнице вниз, он думал о внушительном списке вопросов, составленном за четыре месяца, прикидывая, что еще можно успеть туда добавить.

– Правильно, записывайте все, что вас интересует, – одобрила Джелайна, провожая его из Сентина. – А я, пожалуй, вспомню свою прежнюю профессию, и начну потихоньку составлять для вас учебный план. Я чувствую себя совершенно беспомощной из-за того, что приходится опираться на ваши скудные базовые знания. Будем восполнять пробелы в вашем образовании, осваивать математику, физику и так далее… Но только попробуйте потом хоть раз заикнуться, что вам надоело, или что-то в этом роде – брошу все, и не услышите от меня больше ничего "жутко интересного"! – тон ее стал шутливо-угрожающим, но Бенвору на это было совершенно наплевать, он ликовал. Да пусть хоть розги вымачивает, как братия из монастыря! Она согласна учить его!

Четыре месяца казарменной рутины тянулись просто невыносимо. Но теперь Олквин ехал домой надолго. Впереди зима, хозяйственных забот почти не будет. Целая куча свободного времени.

Только бы Джелайна все еще была там.

* * *

Путь до Сентина оказался рекордно быстрым. Словно чувствуя настроение хозяина, гнедой жеребец то и дело переходил с рыси на галоп, заражая своим нетерпением остальных лошадей в отряде. Да и солдаты не предлагали обычных остановок по пути – раз господин капитан торопится, значит, так надо.

Контраст с прошлой зимой был разительным. На улочках городка не встретилось ни одного исхудавшего от голода лица, румяные от мороза жители кланялись феодалу, сбегаясь отовсюду. В приподнятом настроении Олквин почти бегом ворвался в дом, на ходу заключил в объятия радушную Даину, хлопнул по плечу Платусса, взлетел по лестнице и принялся звать Джелайну. Постучав кулаком в дверь ее комнаты и не дождавшись ответа, он вернулся вниз и спросил:

– А где леди Анерстрим?

Платусс слегка побледнел.

– Она… нет ее… – дрожащим голосом пробормотал он. У Бенвора внутри разом все зашлось, словно он глянул вниз с высокого обрыва.

– Когда? – выдавил он. – Когда она… ушла?

– Так это… утром еще, – пролепетала Даина, пятясь в направлении кухни.

– Сегодня?! – воскликнул Олквин, почти физически ощущая, как в один миг рухнули все его надежды. Он опоздал всего на несколько часов. Ну что, что мешало ему бросить все еще вчера, взять запасную лошадь и домчаться сюда в одиночку?!

Новость оглушила Бенвора. Краем сознания он понимал, что ему стоило бы порадоваться за Джелайну. Она наконец-то получила возможность вернуться домой. Ей больше не придется долгие годы томиться ожиданием в скучном средневековье. Теперь она снова живет в своем далеком мире, и рядом с ней верные друзья.

Но это было так несправедливо… Всю осень напролет он отчаянно ждал этого дня, а ее забрали именно сегодня!

Конечно, Олквин знал, что такое когда-нибудь все-таки случится. Но это не приносило утешения. Как будто он вытерпел четыре нудных месяца только благодаря тому, что пребывал в постоянном ожидании чего-то необыкновенного. Теперь казалось, что его обманули, лишили заслуженной награды. Осталось только острое чувство потери. Его удивительная тайна больше не принадлежала ему. И еще одна непрошенная мысль неприятно кольнула вслед, оставив осадок смутной зависти: Джелайна вернулась к его несравненному двойнику…

Теперь не было никакого смысла торчать в Сентине половину зимы. Можно хоть сейчас возвращаться в Олквинау. Или дать отдохнуть лошадям и вернуться завтра. Или подождать пару дней, пока уляжется разочарование, чтобы родные не заметили подавленного состояния. Все равно.

– Милорд? – тихий голос управляющего казался слегка испуганным, и Бенвор невольно задался вопросом: каково было его старым слугам наблюдать невероятное исчезновение гостьи. "Характерное возмущение в пространстве" – так, кажется, она говорила? К черту. Все равно.

– Не только сегодня, милорд, – робко выговорил Платусс. – Леди Анерстрим нарушила распоряжение уже на третий день после вашего отъезда. И с тех пор уходила каждый день.

Олквин медленно обернулся к нему, с трудом воспринимая, о чем тот говорит.

– Каждый день? – растерянно повторил он. – Какое распоряжение?

– Вы запретили ей покидать Сентин, – запинаясь, напомнил управляющий. – Велели нам не выпускать ее за ворота. Но она все равно ушла – попросту перелезла через стену, как мальчишка. Больше ворота перед ней не запирали, да и зачем, если они ее не останавливают? Простите нас, милорд.

– Теперь леди каждое утро в лес уходит, – подхватила Даина. – Крестьяне видели ее в разных местах, говорят, она подолгу бегает, лазает по деревьям, плавает в реке в любую погоду…

Джелайна здесь, она никуда не исчезала! Это известие ослепительной вспышкой затмило все сразу – и горечь предполагаемой утраты, и виноватые лица слуг, не сумевших выполнить господский приказ.

– Ее предупредили, чтобы не подходила близко к границе, – торопливо добавил Платусс, и недоуменно умолк, когда капитан с совершенно счастливым видом рухнул на кресло у камина.

– Господи, да пусть делает, что хочет! – с облегчением хохотнул Бенвор. – Главное, что она здесь.

Слуги переглянулись, и тут отворилась дверь, раздались торопливые шаги и радостный возглас:

– Даина!

В зал влетела запыхавшаяся Джелайна – в широком плаще с капюшоном и маленькой котомкой на плече. Олквин вскочил и шагнул ей навстречу. Ахнув, женщина бросилась к нему, протягивая руки. Бенвор машинально поймал ее и оторвал от пола, смеясь, как ненормальный. Шок от недавних переживаний еще не прошел.

– Я увидела конный отряд, – пискнула Джелайна в его крепких объятиях, – и сразу поняла, что это вы.

– А вы меня напугали, – бормотал Олквин, не отпуская ее. – Я думал, вы исчезли, бросили меня…

Он почувствовал на щеке что-то мокрое и удивленно отстранился. Оказалось, у женщины свалился капюшон, открыв слипшиеся ледяными сосульками волосы. Она провела по ним рукой, стряхивая тающие льдинки, и смущенно рассмеялась.

– Не представляете, как я рада вас видеть!

– Нет! – возразил Бенвор. – Это вы не представляете!

Даина подскочила к ним с полотенцем.

– Миледи, вы опять ходили с мокрой головой! – запричитала она.

– Я услышала стук копыт, – оправдывалась Джелайна. – Некогда было вытираться как следует. Хватит, Даина, я не заболею.

– Вы плавали? – изумленно спросил капитан. – Но ведь мороз!

Женщина пожала плечами.

– Река-то еще не замерзла. Да ладно вам! Вода теплее воздуха. Скажите лучше – вы надолго?

– Надолго! – просияв, ответил Олквин. – На целых два месяца!

– Отлично! – воскликнула она. – Тогда я оставлю вас на минутку.

Она вернула полотенце Даине и побежала наверх, стаскивая на ходу котомку и плащ. Мелькнула аспидно-черная рейдерская форма. Бенвор смотрел вслед, расплываясь в безудержной улыбке.

Возвращаться в Олквинау? Да ни за что на свете!

Глава 22

За четыре месяца Джелайна сильно изменилась. Куда только подевалась хрупкая, бледная, полупрозрачная фарфоровая статуэтка? Теперь ее лицо стало обветренным из-за постоянного пребывания на холоде, руки загрубели. Подсохшая царапина на скуле, потрескавшиеся губы, некогда безупречно белоснежные, а теперь ставшие самыми обычными зубы – все это вдребезги разбило прежнюю неприступную утонченность, но удивительным образом сделало женщину живой, реальной, земной. Узкие рукава платья то и дело обрисовывали рельеф тугих мускулов на тонких руках. Сейчас, без мешковатого плаща, перемены стали гораздо заметнее. Повадки всегда готовой к прыжку и осознающей свою ловкость рыси… Бенвор исподволь наблюдал за Джелайной весь вечер, не переставая удивляться тому, как органично эти перемены вписались в смутно запомнившийся тусклый образ – проявились, словно загар наутро, и придали ему законченность. Только теперь он по-настоящему убедился в эффективности, казалось бы, бессмысленного «наслоения» навыков у TS-проекций. Стоило лишь привести слабое исходное тело в нужное состояние – и оно автоматически превращалось в боевую машину.

Олквин невольно опять вспомнил про Уокера – и ужаснулся, представив себе возможности шестисотлетнего совершенства, которому даже не требовалось постоянное восстановление формы. Оставалось только надеяться, чтобы его двойник и дальше не надумал появиться в этом мире.

* * *

– Вы меня напугали, – повторил Бенвор, выкладывая на стол привезенные из Олквинау книги. – Платусс сказал, что вас здесь нет, и я решил: все, забрали домой. А вы, оказывается, тренировались.

– Что поделаешь? – хмыкнула Джелайна. – Мне теперь топтать землю этой утопии как минимум половину тысячелетия, так что нужно быть готовой ко всему.

– Вот как, – протянул Олквин. – Что же убедило вас окончательно?

– Климат, – ответила она. – В Англии последних столетий зимы мягкие, морозов почти не бывает. А тут, насколько я успела узнать, зима всегда долгая и часто снежная. В Европе такие были именно в позднем средневековье.

– Я сожалею, – тихо произнес капитан. – Но мое предложение остается в силе.

– Да я и не волновалась, что вы можете передумать, – лукаво улыбнулась Джелайна. Бенвор недоуменно вглядывался в ее лицо, пытаясь отыскать признаки печали, неизменно охватывавшей гостью раньше.

– Похоже, вы смирились, – без удивления констатировал он.

– Выбора нет, – пожала она плечами. – Зачем лишний раз нагонять на себя депрессию? Не можешь изменить ситуацию – измени свое отношение к ней. Я собираюсь обставить по отсчету всех рейдеров. Можно будет незаметно шагать из века в век под защитой ваших потомков. Можно жить, каждые лет десять переезжая с места на место, меняя имена и стараясь не привлекать внимания. А можно позволить взять верх авантюрной жилке и стать в этом мире легендой, войти в его историю, наследить по максимуму… Что бы выбрали вы, капитан?

– Ну, тут я вам не советчик, – рассмеялся Олквин, все еще чувствуя удивительное умиротворение от того, что все складывалось именно так, как ему и хотелось. – Может, вы все-таки напутали, и у нас тут не Англия?

– Все, довольно, – отрезала Джелайна. – Это у вас проблемы, а не у меня. У вас война, торговая блокада, запутанная политика и застой прогресса. Я заинтересовалась последним. Почему так вышло?

Бенвор уселся поудобнее, предвкушая новый рассказ.

– Я еще в первый день кое-что заподозрила, а потом порасспрашивала отца Паритэна, и докопалась до любопытных вещей. В вашем королевстве религиозному культу отведено поистине ничтожное место…

– И из-за этого застой? – удивился Олквин.

– Дело, в общем-то, не в самой религии. В моем мире христианство впервые попало в Англию вместе с римскими легионами. У вас существуют летописи о нашествии армии алатинов. Очевидно, это одно и то же. Завоеватели принесли сюда свою письменность, которая существует и поныне. Вы используете алатинскую систему счета.

– Да, вы говорили, неудобную, – вспомнил Бенвор. – А как у вас?

– Наша Европа давно перешла с римских цифр на арабские. Мы изучим их, если хотите, – успокоила Джелайна враз подобравшегося капитана. – Цифры пришли с континента, из далеких земель на юго-востоке. Из разных стран в Англию попали хорошая сталь, порох, стекло, специи, благовония, кофе, чай, сахар, бумага, шелк… – женщина развела руками. – У вас ничего этого и в помине нет. У нас кое-что принесли с собой крестоносцы. А вот в вашем мире не было вооруженных походов в дальние земли под знаменами христианства. Ну, может, и были, но без вашего участия. Вы вообще никогда не воевали на чужой территории, только на своей.

Олквин заставлял себя не перебивать, надеясь, что подробности параллельной истории еще услышит потом.

– Вот я и подумала, – уставившись на горящую свечу, произнесла Джелайна. – А что, если именно с той поры и пошло расхождение с нашим миром? Сильная церковь не поддерживала королевскую власть. Не было Крестовых походов, Столетней войны с Францией, или Лувеньоном, как она у вас называется. Не произошло учреждения парламента и образования сильной морской державы. Вместо этого Хорверолл распался и попал в блокаду скандинавов. То есть, бангийцев, – поправилась она. – Викинги завоевывали Англию и раньше, но у вас процесс что-то затянулся.

– А это могло продолжаться до двадцать первого века?

– О, нет. Только если и весь остальной мир застрял так же прочно. Изоляция изоляцией, но даже с трудом сохранившиеся первобытные пигмеи в диких джунглях моего мира догадываются о том, что огромные стальные птицы, летающие высоко в небе, сделаны человеческими руками.

Стальные птицы стали последней каплей в чаше терпения Олквина.

– Все, хватит, – загорелся он, разворачивая свой заветный список. – Если причина отставания прогресса и была вашим заданием по моему миру, то решение вы нашли. Теперь я буду задавать вопросы, интересные мне.

Женщина взяла у него пергамент и внимательно просмотрела.

– А вы не размениваетесь на мелочи, – одобрительно усмехнулась она. – Ну, что ж, я попытаюсь научить вас всему, что приведет к ответам. Но за два месяца мы успеем совсем немного.

– Сколько успеем, – подхватил Бенвор. – Если не будет нападения из Анклау, то я постараюсь вернуться как можно раньше, и продолжим.

* * *

Время – коварная вещь. Позднее Олквин недоумевал: почему прежде ему казалось, что два месяца – это много? В ожидании время тянулось, словно застыв на месте, а теперь понеслось стремительно, как горный ручей.

Поначалу Джелайна по утрам привычно уходила в лес. Она сильно сократила свои тренировки, но уже через неделю Бенвор, видя, как медленно они продвигаются, попросил ее пока забросить их совсем. Конечно, Джелайна не обязана была посвящать целые дни исключительно ему одному, но она согласилась.

Занятия с ней были полной противоположностью нудным монастырским урокам, где мальчиков заставляли лишь бездумно заучивать наизусть. Джелайна старалась, чтобы Бенвор понял суть, а не вызубрил. И это оказалось намного лучше, потому что осмысленное запоминалось само.

Удивительное устройство в голове, обеспечивающее Джелайне абсолютную память на работе, пригодилось и теперь. Благодаря ему она последовательно вспоминала все, чему когда-то учили ее саму, и капитану оставалось только удивляться, как много всего открыли ученые ее мира за последние столетия. Когда-нибудь, наверное, и в его мире тоже родятся свои Галилей, Ньютон, Декарт, Бойль, Дарвин и остальные. Джелайна уверяла, что это произойдет обязательно – при любых темпах прогресса развитие человеческой мысли во всех утопиях идет с одинаковой закономерностью.

В особенно хорошем настроении женщина соглашалась рассказывать интереснейшие истории из жизни своего и чужих миров. И Бенвор постепенно научился улавливать подходящие моменты. Это оказалось совсем нетрудно – от настроения Джелайны непонятным образом стало зависеть его собственное самочувствие. Однажды Олквин признался ей в этом, на что женщина туманно заметила, что тоже постоянно ощущает его ауру, после чего надолго задумалась. Бенвор не стал уточнять, но догадался, что речь шла об упомянутом в ее откровениях живом тепле, которое окутывает ее рядом с ним и его двойником. Влияло ли ее настроение точно так же и на Уокера? Возможность такой взаимосвязи с двойниками из разных миров казалась Олквину просто мистикой.

Впрочем, о чем бы ни рассказывала Джелайна, капитан всегда внимал ей с одинаковым удовольствием, легко погружаясь в яркую воображаемую реальность, создаваемую умением женщины превращать любую тему разговора в захватывающее повествование. Он так привык слушать ее, что иногда делал это даже во сне. Перегружаемый информацией мозг постоянно выдавал по ночам жутко запутанные видения, и лишь знакомый голос, ставший уже таким привычным, спасал от зарождающихся кошмаров, легко расплетая смысловую паутину и раскладывая все по полочкам. Бенвор заметил, что даже когда он сам мысленно задает себе вопросы, ответы на них все чаще звучат в его сознании голосом Джелайны.

Олквин привык к голосу, но лицо женщины продолжало вызывать его неослабевающее любопытство точно так же, как и в первый день. Он смотрел на нее постоянно, но ее облик ускользал почти сразу, стоило лишь отвести взгляд. Капитан продолжал пытаться запомнить ее черты, и вскоре обнаружил, что их можно ненадолго запечатлеть только по отдельности. С этого момента он стал присматриваться к мелочам – к тому, как Джелайна поднимает брови, меняет направление взгляда, сдувает с глаз русую челку, прикусывает губу, улыбается или хмурится. Это особенно занимало его, когда женщина увлекалась, и ее мимика становилась очень оживленной. Она вся словно светилась изнутри в такие минуты. Иногда Бенвор ловил себя на том, что неотрывно любуется Джелайной во время лекций. И однажды понял – почти неуловимая для невнимательного взгляда, несомненная гармония этого странного лица раскрывалась только в непрерывном движении.

* * *

Олквин будто очнулся, когда до него дошло, что уже больше минуты стоит тишина, а лицо Джелайны застыло и вновь стало невыразительным. Женщина молча смотрела на него, поджав губы. Юноша расправил плечи, чувствуя себя так, словно только что вынырнул из глубины, и снова может дышать и отчетливо слышать.

– Похоже, вам это совсем не интересно, – тихо сказала она. – Давайте сделаем перерыв.

– Нет-нет, – торопливо ответил Бенвор. – Продолжайте.

– А уже все, – хмыкнула Джелайна. – Вы можете повторить мою последнюю фразу?

Капитан напряг память, но последним отчетливым впечатлением было лишь то, как женщина прищурилась, прежде чем умолкнуть. Вздохнув, он опустил голову.

– Мы занимаемся ежедневно по двенадцать часов, – с явным упреком произнесла Джелайна. – Не пора ли сжалиться над собой и признать, наконец, что впихнуть в два месяца материал нескольких лет попросту невозможно? Даже я едва выдерживаю, а ведь мне не привыкать к многочасовым урокам.