Текст книги "Отпуск в тридевятом царстве (СИ)"

Автор книги: Галина Бахмайер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 30 страниц)

А еще я наловчилась быть «вирусом». Переодевшись в любую униформу, а иногда и просто так, ухитрялась открыто пройти везде – в любое здание, учреждение, VIP-этажи гостиниц, мимо почти всякого поста охраны. Иногда меня выгоняли – я тут же надевала новый парик, красила губы помадой другого цвета и шла снова. Мое невзрачное лицо, которое меня всегда так огорчало, оказалось просто уникальным – его не запоминали даже сотрудники таможен, с их профессионально развитой памятью. Сливаясь с толпой и не привлекая к себе внимания, я проникала повсюду, шпионила, искала лазейки, похищала документы, сажала «жучки», добывала пароли, открывала подходы своей группе, иногда подкладывала взрывчатку или по-тихому убирала отдельные «объекты». Я выучилась быть самой настоящей невидимкой.

По итогам четырех многомесячных рейдов Билл заявил, что наша группа сработалась очень хорошо, и можно уже вместо тренировочных миров пробовать выпускать нас в рабочие. Группы стажеров сперва обычно действуют на подхвате у более опытных рейдеров, и только потом выходят сами.

Бедные обитатели тренировочных миров – наши несчастные жертвы… Да, сложно было убеждать себя в том, что чужие миры не имеют значения, учиться воспринимать их не серьезнее виртуальной реальности. Но если разобраться, судьба их обитателей и так была ненамного слаще, чем у сожженных кометой палеопитеков. Как правило, на роль тренировочных выбирались бесперспективные утопии – те, которым в скором времени неизбежно предстояло стать «жареными». Поразительно, с каким все-таки упорством человек стремится к необратимому самоуничтожению. Можно сколько угодно изводить себя пониманием того, что каждое человечество имеет право в своей параллели жить и умирать так, как хочет оно само, как оно того заслуживает. А можно учиться на чужих ошибках, и беречь от них свой единственный мир.

Угрызения совести по поводу убийств невинных людей мучили нас не так долго, как это представлялось поначалу. Часто бывало так, что, разузнав получше о темных делишках какого-нибудь «объекта», мы приходили в недоумение – да неужели никто в этой утопии до сих пор не попытался прихлопнуть такую тварь? Да, тренируясь в первых командировках, мы по разнарядкам Билла уничтожали кого попало, но со временем задачи стали серьезнее. Все чаще под прицел попадали настоящие политики, высокие военные чины, а иногда и малоизвестные ученые. Чем крупнее оказывалась фигура, тем сложнее было к ней подступиться, осторожно подбираясь сквозь вереницу телохранителей, секретарей, обслуги, и тем хитроумнее нам приходилось составлять планы.

В пятом по счету рейде мы были одни, без Билла. Эта утопия должна была поджариться еще в восьмидесятых годах двадцатого века. Любые дипломатические и шпионские выправления лишь отдаляли катастрофу не больше, чем на десяток лет. Поэтому здесь никто не стал церемониться. Мы с ребятами разработали и осуществили беспрецедентную для нас по своей наглости масштабную операцию. Это была даже не охота на людей, а самый настоящий санитарный отстрел тех, кто, на наш дилетантский взгляд, мешал этому миру нормально жить. Да, знаю, это было ужасно, дико, грубо и примитивно… Наверное, у нас было коллективное помешательство. Операция заняла два года и семь месяцев, став для нашей группы рекордной по фактическому отсчету времени. Мы уничтожили в разных странах почти триста человек. Просмотрев наш отчет, Билл схватился за голову.

– Я теперь и не знаю, как показывать его аналитикам, – сказал он. – Вы что, сдурели, стажеры?

Отчет все-таки ушел в отдел, и тут же пришло распоряжение немедленно проверить утопию.

– Теперь сама и расхлебывай эту кашу, Джа, – мрачно велел Билл. – Чарли еще не показывал тебе экзокостюмы? Нет? Ну вот как раз и ознакомишься.

Экзокостюмы разведчиков предназначены для кратковременных забросов в особо опасные миры – в «жареные» утопии с радиоактивной атмосферой, в эпохи крупных геологических и техногенных катаклизмов, и так далее. В целом они устроены по принципу скафандра, разве что не годятся для вакуума.

Узнав о том, куда меня отправляют, Уокер напустился на Амброса.

– Джелайне еще рано работать в экзокостюме!

– А людей косить сотнями не рано?! – огрызнулся Билл. – А я хотел их в рабочие миры пускать!

– Между прочим, я убил больше, чем Джа, – вмешался Марк. – Ты сам учил нас…

– Чему я вас учил – проваливать командировку? – взвился Амброс. – У вас были конкретные задачи.

– Мы их выполнили, – возмутился Пол. – Не надо мешать все в одну кучу.

Билл закатил глаза.

– Нет, такой группы у меня точно не было, – простонал он. – И я еще называл вас моралистами!

– Этому миру все равно было нечего терять, – заявила Энн. – Вот сейчас Джа сгоняет и посмотрит.

– Еще чего! – отрезал Чарли. – Я сам туда пойду.

– Не надо! – возразила я. – Я отвечаю за ошибки группы, мне и идти.

– Не спорь со мной! – рявкнул Уокер. – Хочешь примерить костюмчик – примеришь потом. Сколько угодно. Я сам покажу тебе, как в нем работать. А сейчас будь добра слушаться.

Секунды контрольного заброса, казалось, тянулись бесконечно. Мы с ребятами сидели, взявшись за руки и, затаив дыхание, ждали возвращения Чарли. Вместо планируемых поначалу девяностых годов двадцатого века он отправился всего на год назад – чтобы уж наверняка. Когда капсула открылась, я поняла, что меня колотит. Марк сильнее стиснул мою руку.

Лицо Уокера его было совершенно спокойным, но это могло означать все что угодно. Первым не выдержал Билл.

– Ну?! Что там?

– Все нормально, – в голосе Чарли слышалось легкое удивление. – Обычный живой мир. Я даже взялся проверить историю. Они с тех самых пор вообще нигде не воюют. Это точно та утопия?

– Конечно! – ответил ему Конни. – Координаты не сбрасывались.

– Сработало! – вдруг вскочил Пол. Мы с криками подхватились следом и принялись обниматься. Радоваться было от чего. По крайней мере, наказывать нас теперь точно никто не станет.

– Эй, ребята! – позвал нас Джойс, кладя телефонную трубку. – О'Нейли, глава аналитического отдела, велел идти всем четверым на перекачку – к нему лично.

Мы сразу притихли.

– Что же он такого выкопал в вашем отчете? – задумчиво спросил Билл. – Вряд ли его смутило количество «объектов». Подобное вовсе не в первый раз, просто многовато для четверых.

– Как думаете, – сладким голоском поинтересовалась Энн, – стоит ли О'Нейли знать о том, что одним из «объектов» в той утопии был его двойник?

– Ах, вот оно что! – понимающе кивнул Уокер. – Подозреваю, что уже знает. Он когда-то лично курировал этот мир, и в курсе, на какой пост пробился его альтер-эго.

О'Нейли не сказал нам ни одного лишнего слова. Забрал всю информацию и сам стер записи мнемоников. Так что теперь мне больше и вспомнить-то нечего о той операции. С одной стороны, жаль: впоследствии я не раз задумывалась, как нам вообще такое удалось – четверым стажерам? Говорят же, что новичкам везет. Опыт организации подобных операций мог пригодиться впоследствии, но откуда я тогда буду знать наверняка – та ли эта схема? С другой стороны, я бы и сама, наверное, стерла все это при первой же возможности. И даже знаю, почему.

Почти сразу после пробуждения мнемоников мы обнаружили в смутных остатках воспоминаний, что, оказывается, все четверо освоили друг на друге приемы грубой «домашней» хирургии с акупрессурным обезболиванием. А выпотрошив рюкзаки, нашли предметы одежды с дырками от пуль. Видимо, эти вещи мы специально не выбросили, не надеясь на сохранение нам памяти потом. Весело, да? Держу пари, ни одному из нас наверняка даже в голову не приходило возвращаться домой только из-за легкого пулевого ранения. Небось, выковыривали свинец наживую, прижигали сосуды, кое-как штопали друг друга, накачивались обезболивающими и двигались дальше. Проекциям заражение крови не грозит, регенерация идет быстро, а шрамы все равно стираются.

Эта командировка необыкновенно сплотила нас. Думаю, именно так и должны проверяться друзья – в совместных лишениях и опасностях, в ситуациях, когда жизнь каждого зависит от остальных товарищей. Мы действительно оказались настоящей командой – взаимодополняющие части многофункционального целого. У каждого была своя роль, а вместе мы стали неодолимой силой.

Билл отпустил нас в последние рейды одних, без сопровождения, лишь после того, как мы пообещали действовать строго по программе. Эти командировки я тоже потом стерла, оставив на память только один «адреналиновый» узелок – как мы уходили от неистовой полицейской погони. Уж больно захватывающим было то приключение.

* * *

Весь вечер я провела в спортзале, а когда собралась уходить, наткнулась на Уокера. Он стоял на улице у входа в здание, сунув руки в карманы пальто, и в свете уличных фонарей и неоновых вывесок смотрелся почему-то довольно странно и непривычно. Я даже не сразу поняла, в чем тут дело. Мне ведь никогда не приходилось встречать его в такой обстановке, в какой я обычно видела других мужчин. Только в тихом городишке середины прошлого века, в вымершем мегаполисе «жареной» утопии, в палаточном лагере, в лесах древних миров… А в реале – только в конторе, и один раз в собственной спальне. Но до сих пор я не могла даже представить себе его где-то на знакомой мне реальной улице, в магазине, на какой-нибудь вечеринке, на диване у телевизора…

– А ты почему не идешь домой? – ничего лучше я, конечно же, придумать не смогла.

– Тебя жду, – тихо ответил Чарли.

Тепло от него непонятным образом окутывало меня даже сейчас, на холодной улице, проникало под многослойную одежду, растапливало лед так старательно возведенной когда-то защиты… Чарли спокойно взял меня под руку, и мы молча пошли по улице вдвоем, как будто так и надо.

Мы вместе поужинали недалеко от конторы в крошечном уютном ресторанчике. Больше всего я боялась встретить здесь кого-нибудь из наших сотрудников, хотя в такой час это было маловероятно. А вот Уокера, похоже, ничто не волновало. Он вообще ни на кого вокруг не обращал внимания, словно весь мир, кроме меня одной, вдруг перестал существовать. Мы почти не разговаривали, но я то и дело встречалась с его задумчивым взглядом, волновавшим меня все больше и больше.

А потом мы поехали ко мне. Ну разумеется, Чарли ждал меня после работы вовсе не для того, чтобы просто проводить до дома. Он начал целовать меня еще в лифте.

– Ну вот, а я сегодня собиралась лечь пораньше… – капризно протянула я, отпирая дверь. Нет, я вовсе не собиралась прогонять Чарли, просто давала себя знать привычка все время сопротивляться его воздействию. Само-то сопротивление давно уже иссякло. Уокер все-таки одержал верх.

– Договорились, – кивнул он, одаривая меня своей неподражаемой улыбкой. – Прямо сейчас и ляжем.

– Мне нужно выспаться! – смеясь, заспорила я.

– Выспишься, не волнуйся, – заверил меня Чарли, но блестящие глаза и дьявольская улыбочка сулили прямо противоположное. В конце концов, я махнула на все рукой и просто позволила ему делать со мной все что угодно. Он ведь все равно сделает по-своему.

И, черт возьми, мне это наверняка понравится!

Глава 16

С точки зрения реального времени, важные события в моей жизни стали сменяться неестественно быстро. С трудом верилось, что с выхода на работу после снятия швов прошло всего три дня. Даже на сгибах локтей за девять лет фактического отсчета так и не успели сойти синяки. Розы от Чарли еще не завяли, а наши с ним отношения уже расцвели вовсю. Похоже, Уокер принял собственный вывод как руководство к действию, и теперь почти не оставлял меня одну, не давая возможности не то что передумать, но даже начать хоть немного сомневаться.

Ребята уверяли, что я тоже расцветала буквально на глазах. Со стороны, конечно, виднее, но я и сама замечала, что, например, стала вести себя немного иначе. Я впервые в жизни почувствовала себя по-настоящему желанной, окруженной вниманием, и это настолько подняло мне самооценку, что перемену, кажется, заметили все окружающие. Косые взгляды сплетниц меня больше не волновали. Мне теперь вообще было плевать на все разговоры за спиной.

Правда, в первой же утопии у нас поначалу возникла неловкая ситуация. Чарли вел себя как-то потерянно, словно не решаясь прикоснуться ко мне. Тогда я прямо спросила его, в чем дело. Оказалось, он опасался, что я оттолкну его проекцию, как это было во время стажировки. Надо же, а я и не ожидала, что Уокер воспримет мой тогдашний отказ настолько серьезно. Я зря переживала – для Чарли секс в реале был вовсе не случайным порывом. Может, я не такой знаток мужчин, как Энн, но даже я быстро убедилась, что его действительно тянет ко мне. Теперь он оставался на ночь постоянно, можно сказать, почти совсем перебрался ко мне, и я все чаще задумывалась – в самом деле, а почему бы и нет?

Теперь мою жизнь омрачало только одно, но, увы, вовсе не мелочь. Чарли по-прежнему оставался замкнутым. Он категорически не пускал меня в свое прошлое, но и к его настоящему я тоже никак не могла подступиться. Я до сих пор понятия не имела, где, как и с кем живет Уокер, а выяснять это украдкой не решалась, боясь разрушить его доверие. Он никогда не рассказывал мне о своем доме и не приглашал к себе, всегда оставался у меня. Однажды я предложила Чарли отправиться к нему, ну, вроде как сменить обстановку, и неожиданно встретила мягкий, но решительный отказ. Больше я не предлагала.

Порой мне казалось, что Желтый Нарцисс – именно так, по запавшей в душу случайной ассоциации, я мысленно нарекла тайну, под покровом которой скрывалась загадочная миссис Уокер – всегда будет стоять между мной и откровенностью Чарли. Нет, на самом деле его покойная жена могла быть далеко не самой секретной частью общей загадки прошлого Уокера, над решением которой вот уже два реальных месяца безуспешно бился Пол, но меня по понятной причине больше всего беспокоила именно она. Одно время эта женщина представлялась мне чем-то грандиозным, почти легендарным, и я понимала, что мне бесполезно тягаться с ее памятью в сердце Чарли. У меня опускались руки. А однажды я вспомнила, как в наш реабилитационный центр привозили совершенно беспомощных людей, и в этот миг мне вдруг пришло в голову, что и человек, с которым что-то произошло во время TS-заброса, совершенно необязательно должен был умереть – во всяком случае, в привычном смысле этого понятия. И мне представилась страшная картина. Возможно, Чарли не просто так прятал свой дом от посторонних и устранял в досье любые упоминания об адресах или переездах. Миссис Уокер вполне могла быть жива. Человек по закону считается живым, пока он дышит и бьется сердце – само или с помощью аппаратуры. Его могут искусственно кормить, обслуживать, ухаживать, но кто знает, жизнь ли это? По мне – так хуже смерти.

Физическое существование… Кошмарное определение, но подобрать другое я была не в силах.

Допустив вероятность такой ситуации, я неожиданно взглянула на Чарли совсем другими глазами. И, будучи не в силах держать все это в себе, однажды во время обеда удрала от Уокера и позвала Пола в наш неизменный бар на соседней улице. Долго мялась. Каннингем сразу понял, что дело серьезное, и не торопил меня. Потом я решилась и разом выложила ему все свои догадки. Пол пришел в ужас.

– Раньше, когда я думала о доме Чарли, – говорила я, – мне иногда даже представлялся этакий мавзолей, где все посвящено памяти одной женщины. Глупо, правда? А теперь я просто боюсь давать волю воображению.

– Если предположить, что она все-таки умерла, то вполне мог оказаться и мавзолей, – возразил Каннингем. – Такое бывает. Мы же ничего точно не знаем. А если жива, если она и правда… Черт, Джа, я даже представить не могу, каково так жить! Приходишь домой, а там – растение под присмотром терпеливой сиделки.

– Желтый нарцисс… – прошептала я. – Надеюсь, ты не вздумаешь смотреть на Чарли так же сочувственно, как на меня сейчас?

– Я тут вспомнил, что Уокер – мастер массажа, – пробормотал Каннингем. – Ему, наверное, пришлось этому научиться не просто так. Лежачим ведь нужно часто делать массаж, чтобы не атрофировались мышцы. Конечно, его жена может находиться и в специальной клинике, но если нет нужды в каком-то особом уходе или лечении, ей вполне можно лежать и дома – лишь бы был круглосуточный присмотр.

Несколько минут мы провели в подавленном молчании. Потом Пол торопливо заговорил:

– Просто невероятно, но это очень похоже на правду. Стерты все данные за исключением последних лет, да и те, что остались, только рабочие. Может, Уокер и пришел из другой конторы, но из одного этого делать такую непробиваемую тайну бессмысленно. А вот по поводу… Знаешь, а ведь именно теперь все стыкуется. И он прячет свой дом, значит, там кто-то живет, но может, он сам и не бывает там вовсе? Джа, он ведь раньше практически жил на работе, я узнавал! Приходил раньше всех, уходил почти последним, тянул огромное количество проектов, брался за самое сложное, самое долгое… Выходит, дома его никто не ждал, ему просто не к кому было идти!

Пол нервно отпил из бокала, и запустил пальцы в рыжую шевелюру. Я почти ощущала, как в его голове теснятся мысли. У меня творилось то же самое.

– А все его женщины?! Это же что-то ненормальное… ну, было ненормальное. В утопиях одно, а в реале совсем другое. Он никому не позволял переступать черту, ты же знаешь. Никаких отношений, никаких вопросов. Оно и понятно – девушкам только дай возможность… тем более, такой видный мужик… А мне ведь уже давно казалось, что все это показное, а на самом деле пустота, что у него в реале никого и нет по-настоящему! Да, он в утопиях со всеми дамами был просто орел, да вот только Марк как-то проговорился, что оно так и бывает, если в реале совсем ни с кем… А все парни ему поголовно завидовали. Нет, ну надо же!

Я сидела, не шевелясь, и молча слушала сбивчивое бормотание друга. Выходит, я была права, и проблемы Чарли оказались куда серьезнее моих глупых комплексов? Но тогда… Пол опередил все мои вопросы.

– Только ты одна как-то вписалась в непонятные рамки. Не знаю, почему… ты вообще-то не слишком любопытная, не болтливая, живешь в своем мирке, ни к кому никогда не лезешь. С тобой даже просто помолчать можно, вот он и оттаял, наверное.

Пол задумался.

– Я проверю еще несколько каналов. Если действительно есть вариант с комой или чем-то в этом роде, то все эти случаи можно отследить и отсортировать по срокам. Ничего не обещаю, но попробую. Ты не расстраивайся раньше времени, ладно? Может, на самом деле все не так уж и страшно.

Обеденный перерыв подходил к концу. Я повертела в руке отключенный телефон.

– Что, не решаешься? – заметил Каннингем. – Давай, смелее. Спорим, он уже звонил раз пять?

– Шесть, – объявила я, включив телефон. – И сообщение с просьбой перезвонить. Силы небесные, Чарли будто опасается, что в один прекрасный день я все-таки уйду и исчезну навсегда. Да куда я теперь денусь?

Пол улыбнулся уголком рта.

– Знаешь, а ведь Уокер действительно боится потерять тебя из виду. Дамочки наши так и бесятся. А он смотрит только на тебя. Он и раньше-то смотрел, но теперь и вовсе не отходит. А в утопиях у вас как?

– Там он куда спокойнее, – усмехнулась я. – Оттуда я точно никуда не денусь, все равно вернусь в капсулу. В утопиях скорее уж я за ним бегаю.

– Это еще почему? – удивился Пол.

– Чарли то и дело экспериментирует. Иногда меня выбрасывает за много миль от него, и тогда приходится его искать. Сам-то он легко находит меня по маяку, а я все никак не разберусь, как им пользоваться. А еще взялся устраивать мне розыгрыши чуть ли не в каждом втором рейде.

– Ну, о его коронных розыгрышах я уже наслышан, – хмыкнул Пол. – Билл со своими тихими шуточками и близко не валялся. Похоже, Уокер испытывает тебя по полной программе.

– Да, похоже на то. Постоянно тестирует мне чипы, что-то настраивает…

– А-а, – протянул Каннингем. – Да, правильно, у разведчиков там какие-то особые параметры. Погоди, может, тебе вживят еще какой-нибудь девайс.

– Нет, об этом речи не шло… – начала я, и тут снова позвонил Чарли.

– Где ты? – обеспокоенно спросил он.

– В баре за углом, – вздохнув, ответила я. Пол ухмыльнулся.

– Тотальный контроль… Скажи, что уже идешь, а то еще сюда прибежит.

Я покачала головой. Нет, тут мой приятель был неправ, это не про Уокера.

– Жду тебя через двадцать минут в зале отправки, – уже совершенно другим, спокойным и деловитым тоном сообщил Чарли. – Не опаздывай, заброс уже рассчитан.

– Что же получается? – задумчиво произнес Пол, когда мы неторопливо возвращались в контору. – На работе вы все время вместе, потом вместе в спортзал, вечером к тебе домой… Уокер что, совсем к себе не уходит?

– Почему? – возразила я. – Уходит по утрам: побриться, переодеться… На работу-то мы приезжаем раздельно.

– А как же уик-энд?

– У нас еще не было совместных уик-эндов, – заметила я, и сама же удивилась. – Ничего себе! Оказывается, в реале прошла всего неделя!

– Да, оказывается, – рассмеялся Пол. – Насыщенно ты теперь живешь. Сколько уже намотала по факту?

– Уже почти шестнадцать лет, – тихо ответила я, и когда Пол удивленно присвистнул, пояснила: – У нас же теперь самый настоящий конвейер. Заброс, потом мы идем на перекачку, а Конни тем временем настраивает следующую утопию. Когда Чарли занимается своими проектами, я одна хожу в наблюдательные рейды – опыт-то нарабатывать надо. Шесть-семь командировок в час выходит, и все разные – от трех часов до двух месяцев. Я только за эту неделю сразу семь лет накатала.

– Не протри себе драйвер насквозь, – хмыкнул Каннингем. – С такими-то темпами.

– Ну, кое-кто намотал уже шестьсот с лишним лет, и до сих пор ничего себе не протер, – весело подхватила я, но потом забеспокоилась: – А правда, интересно, что он собирается делать завтра? Поедет к себе или опять ко мне? Реальный уик-энд вдвоем – это, конечно, здорово, но у меня из-за него все домашние дела повиснут мертвым грузом. И вообще, я к родителям завтра собиралась.

– Поезжайте к ним вместе, – то ли в шутку, то ли всерьез, предложил Пол. – Познакомишь их.

– Издеваешься? – фыркнула я. – Мама и так спит и видит, как бы пристроить меня замуж. А теперь представь – приеду с Чарли!

– О-о, держу пари, ма будет от него в полном восторге, – весело заверил Пол. – Начнет расспрашивать его, как положено, кто он, откуда, где учился, был ли женат и так далее.

– Она у меня не такая, – возразила я. – Напрямик допытываться не будет.

– Жаль. Может, у нее бы вышло лучше, чем у меня. Я ковыряюсь уже два месяца, а ей Уокеру придется выложить все за двадцать минут. Не будет же он врать напропалую, просто чтобы произвести приятное впечатление.

– Он и без этого расположит к себе кого угодно, – покачала я головой. – Да и мама так не сможет. Папа, думаю, смог бы… но он не станет.

Пол вдруг резко остановился.

– Мне только сейчас пришло в голову, что я даже не удосужился просмотреть архивы TSR на предмет бывших сотрудников. Не знаю, увольнялся ли кто-нибудь, но можно ведь проверить всех умерших или пострадавших. Не факт, что будет указана точная причина, а все-таки я попробую. Женщины по фамилии Уокер нигде нет, но она ведь могла носить и девичью, верно?

– Да, а еще все данные о ней могут быть затерты так же, как и прошлое Чарли, – мрачно изрекла я. – Или же она могла пострадать где-то в реале, а не в утопии. Такая тривиальная мысль тебе тоже не приходила в голову?

– А я показывал тебе… – начал Пол. – А, нет, тебе еще не показывал! – он нашел в своем телефоне картинку и сунул мне под нос. На маленькой фотографии сидел симпатичный карапуз лет пяти со странно знакомым прищуром.

– Узнала? – хмыкнул Пол. – Ну же! Это Билл.

– Похож, – рассмеялась я. – Какой был лапочка! Ну, он и сейчас, вообще-то…

– Вот, кстати, – заметил Каннингем, – попробуй расспросить Уокера на предмет его детских фотографий. Я уже пробовал искать по взрослой, но данных нигде нет. А с детскими может получиться. На Амброса сразу же кое-что нашлось. Попроси посмотреть, потихоньку пересними на телефон, и запустим в поиск. Что-нибудь да вылезет. На личико малыша Билли, правда, вылезло много похожих людей, но мне кажется, Уокер и в детстве был таким ангелочком, какого ни с кем не спутаешь.

Идея посмотреть детские фотографии Чарли мне очень понравилась. В самом деле, интересно же, каким он был раньше, совсем ребенком или подростком. И тут я поймала себя на очень странном направлении мыслей. Почему-то вспомнилось, как одна моя подруга перед свадьбой придирчиво пересмотрела все альбомы своего парня, после чего удовлетворенно заявила: "Надеюсь, наши дети будут похожи на него".

Черт, я что же, в самом деле об этом подумала? Вот еще не хватало…

* * *

Бытует мнение, что любого мужчину женщине проще всего разговорить в постели. Когда он доволен и расслаблен, то откровенничает гораздо охотнее. Это я и собиралась проверить.

– Ты такой красивый сейчас… – прошептала я, легонько проводя кончиками пальцев по лицу Чарли, очерчивая его безупречный профиль. С этой точки обзора – томно вытянувшись и устроившись головой у него на плече – я могла любоваться им бесконечно. Уокер и правда чудесно смотрелся на фоне горящего камина – кожа чуть мерцает из-за выступившей испарины, глаза утомленно прикрыты, нижняя губа слегка припухла от моего нечаянного укуса, а на шее все еще отчетливо пульсирует жилка. Мой падший ангел… только что падший в очередной раз…

Чарли повернул голову и улыбнулся мне, приоткрыв один глаз. Честно говоря, мне сейчас тоже было неохота и двигаться, и разговаривать, но попытать счастья все-таки хотелось.

– Ты, наверное, и в детстве был на редкость хорошеньким, – тихо произнесла я. – А можно бестактный вопрос?

Чарли еле заметно напрягся. Да уж, когда доходит до личных вопросов, усыпить его бдительность не так-то легко. Если такое вообще возможно.

– Насколько бестактный?

– У тебя в юности были прыщи?

В принципе, мне действительно было любопытно, далеко ли может простираться щедрость природы.

– Были, – спокойно ответил Уокер. Что?! Не может быть! Я так и разинула рот, а Чарли ухмыльнулся: – Правда, очень недолго.

– Ну, еще бы, – фыркнула я. – Девушки хоть дождались, пока ты закончишь начальную школу?

Чарли тихонько рассмеялся, перекатился на бок и обнял меня. Потеревшись о его щеку, я осторожно спросила:

– А много у тебя детских фотографий?

Все. Расслабленность как ветром сдуло. Уокер отстранился, но не лег, а облокотился, подперев голову рукой, и устроился поудобнее. Эта поза была мне хорошо знакома. Чарли расположился думать.

– Зачем тебе?

Нет, все-таки он умеет читать мысли. Я подозревала это уже не раз. Ну не может обычный человек так безошибочно угадывать нужное направление для любой контрмеры. Вот и сейчас – он что, как-то проведал о нашем с Полом расследовании? Узнать о чьих-то поисках в базе он, конечно, мог, но мне кажется, по его скудным данным и так регулярно шарит множество любопытных.

Притворившись, что не заметила перемены в его настроении, я опять подобралась к нему и плотно прижалась. Разве что не замурлыкала.

– Посмотреть, зачем же еще? – как можно равнодушнее пробормотала я. – Интересно же…

Короче, я уже поняла, что Чарли мне опять ничего не скажет. И теперь сделала вид, что собираюсь задремать, тем самым давая ему возможность, как обычно, оставить вопрос без ответа. Как будто и не было этого разговора вообще.

– У меня нет детских фотографий, – неожиданно произнес Уокер. И было в его тоне что-то такое… словно он и сам расстраивался из-за этого.

– Что, совсем ни одной не сохранилось? – удивилась я.

– Их и не было. Меня никогда не фотографировали.

Вот досада! Нет, Чарли не лгал, это было совершенно очевидно.

– Как жаль, – не скрывая разочарования, вздохнула я. – Но почему? Я впервые встречаю человека, которого ни разу не сфотографировали в детстве. Почему твои родители не делали этого?

Уокер встал и подошел к камину. Подбросив в затухающий огонь пару поленьев – в этой утопии середины восемнадцатого века стояла зима – он замер, задумчиво глядя на пламя. Я больше не ждала ответа, просто молча любовалась им – обнаженным и совершенным. Честно говоря, мне уже и не очень-то хотелось видеть его детские фотографии – мне было более чем достаточно и того, кто стоял перед глазами.

Тут мне пришло в голову, что у родителей Чарли, вероятно, и не было возможности фотографировать своего прелестного ребенка… Черт, Джел, ну это уже слишком – записывать в преждевременные покойники всех его близких! Но ведь он сам позаботился о том, чтобы о них нигде не упоминалось. И, может, я не так уж и неправа – иначе с чего бы ему теперь так грустить?

– Иди сюда, – позвала я. Чарли посмотрел на меня непонятным взглядом. Я могла бы поклясться, что у него пару раз вздрогнули веки. Что же он прокрутил сейчас?

– Почему ты так редко отвечаешь на мои вопросы? – вздохнула я. – Я почти ничего о тебе не знаю, а ты не хочешь рассказывать.

Чарли тоже вздохнул и отвернулся к окну. В просвете заиндевевшего по краям стекла на темном небе дрожали холодные звезды. Мне вдруг пришла в голову любопытная ассоциация.

– Ты прямо как Маленький принц. Тот тоже редко отвечал на вопросы летчика.

– Какой еще принц? – рассеянно обернулся Уокер. Кажется, мыслями он сейчас был где-то далеко от меня.

– Маленький, – раздраженно буркнула я, откидываясь на подушки. В конце концов, и мне уже когда-нибудь должно было надоесть это игнорирование.

Чарли снова лег рядом и обнял меня. Тепло вернулось. Я стала успокаиваться. Ерунда, право слово…

– Про какого принца ты говорила? – снова спросил он. – Про какого летчика? Я что-то пропустил, кажется?

– Книга про Маленького принца, – терпеливо повторила я. – Антуан де Сент-Экзюпери, французский летчик и писатель. Его еще в школе все читают, неужели не помнишь?

Чарли опять напрягся. Ну, и что дальше? Теперь уже и прочитанные книги – тоже секретная информация?

– Не помню, – немного смущенно сказал он. – Может, и читал, но давно, успел забыть.

– Да ты что? – рассмеялась я. – Как можно забыть сказку про Маленького принца?

Уокер уже заметно нервничал. Так, а вот это уже любопытно…

– Джелайна, я же не стираю, как ты, все записи мнемоника, – объяснил он. – За столько лет работы можно забыть все, что угодно. В том числе и прочитанные в детстве книги.

Я даже села – так мне стало интересно.

– Странно. У меня, например, после имплантации память стала острее, чем раньше. Я сейчас легко вспоминаю даже самые первые свои книжки – с огромными буквами и яркими рисунками. Даже стишки из них помню.

– Ну, значит, я вообще не читал ту книгу, – зевнул Чарли. – Потому и не помню.

– Ты сегодня просто сундучок с сюрпризами, – пробормотала я. Уокер привлек меня к себе на плечо.