Текст книги "Король казино"

Автор книги: Фридрих Незнанский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 22 страниц)

Как скажешь.

На документах три подписи – Стрельниковой, Фишкина и Федотовой, – глянул на Лилю Турецкий. – То бишь твоя. И доложу тебе, основная, правовая, визирующая, предполагающая, как тебе известно, чистоту сделки.

Вы что, не слышали, Александр Борисович?

Предположим, возбудишь ты дело на вице-премьера, – не обратив внимания на вопрос помощницы, продолжал Турецкий. – Что она предпримет? Первое. Вообще на порог кабинета не пустит. Второе. Побежит к своему шефу, а он просто премьер, без всяких вице. А тот куда? Возможно, к своему шефу. Задета честь мундира... Тот указ спустит вниз, как раз к нашему генеральному.

А она у них есть, честь-то? – угрюмо перебила Лиля.

Все объяснят. И про честь, и про мундир, – успокоил юриста второго класса Турецкий. – Понимать надо. А шеф премьера кто? Правильно. Президент. Поднимет палец, и где она, юрист, следователь второго класса, Федотова? Была – и нету. Поимей в виду и то, что полковник ФСБ Павлов большой друг госпожи вице-премьера, о чем ты могла легко догадаться, когда любовалась фотографиями... А у Павлова шефы – тоже шибко влиятельная публика. И третье. – Турецкий на мгновение задумался. – Лучше помолчу. Вот такой пока расклад.

Обращусь в суд, – вскипела Лиля, забирая бумаги.

По поводу?

Защиты личного достоинства и гражданской чести.

И здесь не спеши, – посерьезнел Турецкий.

Я не хочу сидеть рядом с ними, с гадами этими, на скамье подсудимых, когда придет время. А оно придет.

Есть власть, которая называется четвертой, – СМИ. Средства массовой информации.

Я об этом как-то не подумала, – медленно проговорила Лиля. – А ведь это ход и удар. И очень решительный.

Необходимы верные люди.

Они есть.

Грязнов гулко кашлянул и укоризненно посмотрел на Александра.

Ну их к лешему, эти СМИ! – сразу понял Турецкий. – Выбрось из головы, Лиля. Слушаешь, смотришь, читаешь... Трепачи!

Уже выбросила, – улыбнулась Лиля.

И отлично! Иди-ка обратно к экспертам, пусть они еще поколдуют. Не найдут ли какой-либо идентичности между личной подписью Фишкина и фальшивкой. Пусть потщательней экспертизку проведут. Если найдут исполнителя, потянем эту ниточку. Подключится Слава...

Спасибо. Я уж как-нибудь сама, – ответила Лиля и вышла.

Не в ту степь тебя потянуло, – хмуро произнес Слава.

Дошло после того, как ты хрюкнул, – с досадой ответил Турецкий.

СМИ! Телевидение, что ль? Да она же после выступления там, возле стекляшки, и ляжет.

Не каркай! – разозлился Турецкий. – На телевидение еще попасть надо! – Поостыв, добавил: – А ведь она не остановится, Слава.

Ты бы остановился? То-то и оно. До конца пойдет.

На троллейбусе к фишкиным поедет, на метро...

Беднота-а, – протянул Слава. – Так уж и быть, выделю. «Ауди».

А я «волгу» с четырьмя охранниками.

Телохранитель нужен, – подумав, сказал Слава. – И чтобы ни на шаг! С Демидычем поговорить? За ним как за каменной стеной!

Это мысль, – поддержал Турецкий.

Я с ним работаю потихоньку. Молчит, но слушает внимательно.

Не слишком рискуем?

Рискуем, конечно. Но уверен в одном: женщину Демидыч в обиду не даст.

По приезде в агентство Грязнов вызвал Демидыча и объяснил ему суть новой работы. «А че, – ответил тот. – Можно». – «Позвони, посоветуйся», – кивнул на телефон Слава. «Че советоваться-то? Сказал: можно, значит, так тому и быть». Грязнов удивился, но виду не подал. «Оружие на выбор». – «Из чего выбирать-то? У тебя одни пукалки. Ворон пугать». – «А ты что хочешь?» – «Короткоствольник дашь?» – «Может, еще и гранатомет?!» – «Это есть». – «У тебя есть гранатомет?» – «А че?» – «Тьфу! Будет тебе короткоствольник!» – «Порядок», – широко улыбнулся Демидыч. «И смотри, от нее ни на шаг! Куда она, туда и ты!» – «Кого ты учишь, Грязнов? Я четыре года за одним крутым топтался». – «Тогда и в самом деле порядок», – успокоился Слава.

Грязнов позвонил Турецкому и сообщил, что договоренность достигнута, в девять ноль-ноль завтра телохранитель Демидов Владимир Афанасьевич прибудет в следственную часть прокуратуры на автомобиле «ауди».

Константин Дмитриевич Меркулов и Турецкий сидели в кабинете руководителя отдела «К» генерала Самсонова. Николай Васильевич был невелик ростом, плотен, совершенно сед, но выглядел моложаво.

Сколько лет мы с тобой знакомы, Костя? – обратился он к Меркулову.

Лет тридцать...

Тридцать два, – уточнил Самсонов. – И, по моему, никогда не ссорились и понимали друг друга с полуслова?

Мог бы и не предупреждать. Я не спрошу у тебя

ничего лишнего.

Вот и ладушки! Я внимательно изучил документы, любезно переданные вам, Александр Борисович, господином Би. Познакомился с ними впервые. Вижу по лицам, что объяснять, почему впервые, вам нет необходимости... Специальное подразделение по наблюдению над индустрией разного рода развлечений создано с первых дней появления в стране казино, ночных клубов, массажных кабинетов, пока, правда, не имеющих на своих фронтонах красных фонарей. Другой вопрос, в какую организацию переросла эта команда... Поверьте на слово, я вплотную занялся этим делом. Сразу скажу. Прокуроров мы в наши внутренние дрязги не втянем. Не обижайтесь. Но по окончании проверки этой индустрии обещаю вам полное ознакомление с материалами дела. Касательно полковника Павлова... По его возвращении из командировки вы, Александр Борисович, будете иметь возможность поговорить с ним обо всем. Должен сказать, что информация о валютных вкладах в банках Швейцарии соответствует действительности. Полковник Павлов, надеюсь, объяснит нам, каким образом оказались на его личном счету миллионы долларов, но что касается вице-премьера, тут я, как говорится, умываю руки. Она занимает очень высокий государственный пост. Ей судьи: премьер и Президент. У меня все.

Большой секрет, где именно находится сейчас Павлов и по какой причине? – спросил Меркулов.

В Хабаровске. Тайный перевоз современного оружия большой силы.

Уж не ракет ли с атомной начинкой? – поинтересовался Турецкий.

Вам что-то известно, Александр Борисович?

Хотелось бы знать, что по этому поводу сообщил вам Павлов.

Приехал ночью. Выложил шифровку. Той же ночью расшифровали. Дата, место, пароль. Группа, во главе с Павловым, отправлена. Ждем возвращения.

С Павловым? – насторожился Меркулов. – Не слишком, Николай?

Группа из моего отдела.

Вы не поинтересовались, откуда у Павлова появилась такая шифровка?

Поинтересовался. – Генерал-лейтенант заглянул в блокнот. – Он получил ее от сотрудника МВД Саргачева Валерия Степановича.

В таком случае мне необходимо сделать небольшое сообщение.

Слушаю, Александр Борисович.

В отличие от вас, Николай Васильевич, мы не имеем секретов, о которых не могли бы рассказать начальнику отдела «К». Меня, как вам известно, приказом генпрокурора назначили руководителем следственно-оперативной группы, куда входят не только прокурорские работники, но и сотрудники ФСБ. Или это не так, Константин Дмитриевич?

Так, Саша, так, – улыбнулся Меркулов. – С одной поправочкой. Группа образована в связи с убийством господина Кузьминского.

Убийство раскрыто! Дело закончено: я составил постановление о прекращении дела. И по-моему, все довольны. В том числе и отдел «К».

Послушай, Костя, – удивленно произнес генерал, – он у тебя всегда такой?

Какой?

Прямолинейный, что ли.

Всегда.

Тогда понятно. Молодец! Так что хотел сообщить, сынок? Рассказывай.

Турецкий широко, по-детски улыбнулся:

Я коротенько, Николай Васильевич...

Он сообщил, что в связи с информацией, компрометирующей Саргачева, за ним было установлено наблюдение. Саргачеву, скорее всего, удалось получить пленку во время командировки в Гонконг. Он также свой человек в доме крупнейшего мафиози Джека Кана, торговца оружием и наркотиками. Возникает один вопрос, на который он, Турецкий, не может найти ответа.

И что за вопрос? – заинтересовался генерал.

А для чего Саргачеву понадобилось отдавать пленку, если он мог бы воспользоваться ею с большой выгодой для себя? Орден бы ему светил, а то и генеральские погоны!

Тем более что Саргачев имеет близкие, почти родственные отношения с госпожой Стрельниковой, – добавил Меркулов.

Такой же вопрос я хотел задать и Павлову, но воздержался.

Почему?

А чтобы не спугнуть, Саша. Документы ваши я давно получил. Еще до отъезда Павлова.

Так в чем же все-таки причина? – настаивал Турецкий. – Ведь Саргачев впервые так долго, больше часа, беседовал с Павловым. Была у них встреча и на похоронах Кузьминского, куда настояла приехать госпожа Стрельникова.

Смотрю, не дремлете, – улыбнулся Самсонов. – Причина? Можно лишь предполагать. Известно ли вам, что Саргачев и госпожа Стрельникова обвенчаны? Да, да, они обвенчались в подмосковном храме села Покровского. В паспортах штампа нет, но перед Богом они муж и жена. И если учесть, что вице– премьер и Павлов повязаны, и очень круто, то почему бы и не постараться хоть как-то отмыть Павлова. Саргачев, видать, парень неглупый, понимает: если погорит Павлов, то и у жены могут начаться неприятности.

Неприятности, – усмехнулся Турецкий. – А вам, Николай Васильевич, известно...

Нет, – перебил Турецкого генерал. – Неизвестно. Я, Саша, занимаюсь своим делом, вы – своим. Так будем продолжать и дальше.

Самсонов произнес фразу улыбаясь, но таким тоном, после которого Турецкий решил больше не возникать.

Что делается-то, Коля? Ведь смотришь, и руки опускаются! – проговорил Меркулов.

Стареешь, Костя. Ты старости, дружок, не поддавайся! Враз скрутит. Не поддавайся. Мы еще повоюем, – подмигнул генерал.

Я всю жизнь, Коля, воюю. А толку? Чем больше сажаешь, тем больше их появляется! Откуда берутся? И сколько им надо? Хапают, хапают, и все мало! А берут? Не десятками, не сотнями тысяч. Миллионами! И кто берет? Те, к кому и не подступишься! Иной раз думаю: может, с ума все сошли? А может, я?

Ты! – ухмыльнулся Самсонов. – Заместитель генерального прокурора! Выйдешь от меня, зайдешь в любой коммерческий банк и моментально станешь мультимиллионером! Предлагали небось?

Нет. Никто не предлагал.

А тебе, Саша?

В меня стреляли, били, взрывали, но чтобы что– то предлагать... Не помню такого.

Вот и мне не предлагали, – рассмеялся Самсонов. – Значит, хорошие мы с вами люди, дорогие вы мои коллеги! – Генерал поднялся, протянул руку вначале Меркулову, потом Турецкому. – Не обижайся, Александр свет Борисович. Я подумаю и сообщу вам о своем решении. Годится?

Вместо ответа Турецкий крепко пожал руку генерала.

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ

Крах

1

Александра Турецкого разбудил телефонный звонок.

Слушаю!

Доброе утро! – послышался голос Славы Грязнова. – Через десять минут выходи. Едем.

Куда?

Рыбку ловить на Клязьминское водохранилище!

Давай без шуток, Слава!

Взорван особняк Роберта Веста.

Подъезжай, – сказал Турецкий и положил трубку.

Часы показывали без пятнадцати пять. За десять минут он успеет окатиться холодной водой, приготовить чашечку кофе, одеться-обуться – и вперед. Два таза ледяной воды прекрасно освежили Александра, а чашечка кофе окончательно привела его в рабочее настроение. На улицу он вышел ровно через десять минут и сразу увидел подъезжающий джип.

Трупы имеем? – плюхаясь рядом со Славой на переднее сиденье, спросил Турецкий.

Неизвестно.

Тогда гони.

Выбило стену, потолок обвалился. Разбирают.

Тебя-то кто известил?

Есть людишки, – как всегда, несколько таинственно ответил Грязнов.

Доехали быстро, минут за тридцать пять. Возле особняка толпились люди. У ворот стояли два милиционера. Показав удостоверения, Турецкий и Грязнов вошли в здание. Взрыв произошел на втором этаже, в гостиной размером порядка ста квадратных метров. Заприметив знакомого опера – майора с Петровки, Грязнов и Турецкий подошли к нему.

Порядком рвануло, – проговорил Турецкий.

Выбит был угол гостиной, потолок не то чтобы обвалился, но завис почти над самым полом одним краем, о мебели, зеркалах и оконных рамах говорить не приходилось, все разнесло.

Вот что любопытно, Александр Борисович, – сказал майор, – трупы лежали здесь, – указал он место недалеко от входной двери, – а рвануло там, в углу.

Трупы?

Два трупа. Хозяина и его охранника.

Сильно обезображены?

Тоже интересно. У хозяина оторвало руки, разворочен живот. Охранник лежал будто живой! Поначалу так и подумали. Жив. Позднее судмедэксперт определил мгновенную смерть от осколочного ранения в голову. Создается такое впечатление, Александр Борисович, что у хозяина в руках разорвалась граната. Сдетониро– вало и рвануло в углу. Там у него склад был, что ли...

Трупы не увезли?

В спальне лежат. Я провожу, Александр Борисович.

Ты со мной? – обернулся Турецкий к Грязнову.

Не-е, – отозвался Слава. – Пойду пошукаю. В другом месте.

Тела. Андрея Васильева и охранника были уже упакованы в целлофановые мешки, которые по знаку майора расстегнули. «Кто тебя убил, «король казино»? – вглядываясь в мертвое лицо Андрея, подумал Турецкий. – Кому ты перешел дорогу? Или сам решил свести счеты с жизнью? Не похоже».

Документы при них были?

У охранника. – Майор вытащил из нагрудного кармана удостоверение, протянул Александру. – Служба безопасности.

Вижу. «Долгих Олег Викторович», – прочел Турецкий, возвращая документ. – Сибиряк, видать. В Сибири распространены подобные фамилии. Долгих, Седых, Рыжих...

В руке этого Долгих находился пистолет. «Макаров». Одна пуля выпущена.

Закрывайте, – сказал Турецкий и подошел к высокому седому человеку в белом халате. – Здравствуйте.

Утро доброе.

Турецкий.

Александр Борисович?

Так точно.

Так мы ж знакомы, один раз я вам экспертизу делал. Доктор Гошадзе Ираклий Багратович.

Вы грузин? Совершенно не похожи!

Мама русская. В маму пошел.

Чем порадуете, Ираклий Багратович?

Осколочные ранения. В молодого попал всего один. Но в сонную артерию. Наповал.

Выйдя на улицу, Турецкий присел на скамью. Необходимо было привести мысли в порядок, выстроить цепь хоть каких-нибудь предположений. С первых дней, как он принял многоэпизодное дело к своему производству, Турецкий постоянно интересовался у оперативников, где находятся его фигуранты, находящиеся на свободе. Докладывали ему по этому вопросу члены его бригады. Вчера вечером Андрей Васильев находился еще в Петербурге. Вариант прибытия его в столицу на поезде или машиной хотя и возможен, но под большим знаком вопроса. Значит, прилетел самолетом, на Шереметьевский, потому что именно там, на стоянке, пылится его «вольво». Прибыл он, скажем, часов в десять вечера, и что же,

сразу сюда, в особняк? Или заехал еще куда-то? Где пуля, выпущенная из «Макарова»? Если она окажется в теле Андрея, то дело приобретет более иди менее конкретные очертания. Впрочем, детальный осмотр и исследования трупов произойдут завтра-послезавтра в морге.

Подошел Грязнов, присел рядом, закурил.

Пошукал?

Здесь у них помещеньице есть, вроде КПП. Муниципалы дежурят. Вест приехал в четыре двадцать утра. На хорошем взводе.

На какой машине?

На своей, на «вольво».

Один?

Один.

Ты вроде говорил, что от него телохранитель ни на шаг?

Не было. И еще. В третьем часу ночи уехали охранники Веста. Двое.

Один-то остался. И как видел, навсегда.

Пока все.

Четыре двадцать... Ты мне позвонил в четыре сорок пять.

Не считай. Взрыв произошел в четыре тридцать пять.

Пока поставил машину, поднялся в гостиную на второй этаж, вероятно, заметив отсутствие охраны, задержался где-либо... Выходит, трагедия разыгралась в течение каких-то семи-восьми минут. Пойдем, Слава, позвоним в Шереметьево, – поднялся Турецкий.

Сиди, – снисходительно ответил Грязнов, достал из нагрудного кармана сотовый телефон, набрал номер. – Сергей? Здорово, Микола! Не узнал? Богатым быть! Посмотри-ка, Микола, каким рейсом прилетел из Петербурга гражданин Васильев Андрей Андреевич! Подожду... Да, Микола, слушаю! Та-ак. Понял. Спасибо, дружище! Рейс двадцать четыре семнадцать. Прибыл в двадцать один сорок.

Двадцать один сорок, – повторил Турецкий. – Примерно минут через двадцать Вест сел в машину и поехал... Куда?

В столицу-матушку. Куда больше?

Часов в одиннадцать был в Москве...

Может, в свою хату заглянул?

Сюда он приехал в четыре двадцать. Сбросим один часок. Нам, Слава, кровь из носу, а нужно узнать, где, с кем и в каких местах провел время, начиная с одиннадцати вечера и до трех двадцати, господин Роберт Вест... Дай-ка твой сотовый! – Турецкий пощелкал кнопками телефона. – Маша? Доброе утро! Ты уж извини. Думал, твой дражайший поднимет... А где он? Если объявится, пусть звякнет. Пока! Привет детишкам! Маша Погоре– лова, – пояснил он, возвращая телефон Грязнову.

А Валька-то где?

Вторые сутки не ночует.

Звонил хотя бы?

Звонил.

Ну и нормалек! Нравится? – пощелкал Грязнов по телефону.

Не сыпь мне соль на рану!

Слава сунул телефон в карман пиджака Александра:

Он твой. И ради Бога, не надо лишних слов!

Вещь-то дорогая, Слава...

Завязали. Точка.

Ну, спасибо...

Американский. Такого и у генерального нет!

У генерального, может, и есть, а вот у Кости точно нет. Поехали, Слава.

По дороге Турецкий связался с ответственным дежурным по Петровке, 38, который помог разыскать заместителя начальника МУРА полковника Погорелова. Валентину уже доложили о взрыве, майор, с которым беседовал Турецкий, – его человек, мужик настырный, можно быть спокойным.

Сам-то где? – спросил Александр.

Мотался, – неопределенно ответил Погорелов. – Игорька замочили, Саня.

Пилюгина?!

Его.

Взяли?

Должны взять. Ладно. Чего надо-то?

Обойдусь, Валя.

Ты говори!

Парочку ребят потолковее.

Бестолковых не держу. Куда направить?

Ко мне.

Через час будут.

Спасибо, Валентин.

Будь здоров. Не кашляй.

Чего ты, Саша? – оторвал глаза от дороги Грязнов. – Аж побелел!

Пилюгина убили.

С-суки! – скрипнул зубами Слава.

До самой прокуратуры они молчали.

Для чего ребят просил? – остановив машину, спросил Грязнов.

Походить надо возле дома Веста, поспрашивать.

Крота пошлю.

Адресок-то знает?

Крот знает все.

До двенадцати буду у себя.

Созвонимся.

В девять Турецкий, объяснив задачу, отправил двух сотрудников МУРа, присланных Валентином Погоре– ловым, по адресу Андрея, а минут через пятнадцать позвонил Грязнов.

Жди. Выезжаю. Есть новости, – коротко сказал он.

Слава приехал не один, с Алексеем Петровичем Кротовым. Турецкий много разного слышал о Кроте, но работать напрямую ему с ним не приходилось. Поговаривали, что известный платный агент Крот нечист на руку, получает деньги с различных организаций, начиная с Петровки, 38 и частного агентства «Глория» и кончая чуть ли не крестными отцами преступных группировок. Он мог, к примеру, подойти к столику самого Вани Бурята, посидеть, выпить, даже панибратски потрепать по плечу, и ничего, сходило с рук. С другой стороны, он был близок с дипломатами, крупными чиновниками, директорами банков и даже, по слухам, вхож к всесильному мэру столицы. Одевался Крот модно, но если требовали обстоятельства, мог запросто превратиться в бомжа, попрошайку, нищего, барыгу, в кого угодно. Этот агент был большим артистом, но не на сцене, а в жизни. Он играл в рулетку, карты, пропадал на бегах и в то же время успел получить два высших образования – юридическое и почему-то археологическое. Он носил на безымянном пальце золотой перстень с родовым вензелем и действительно являлся законным членом Дворянского собрания. Если бы Турецкий не знал, что Кроту повалил сороковой годик, он, да и никто другой, не дал бы ему сорока. Выглядел Крот просто великолепно и моложаво, под тридцать, не больше. И теперь, пожимая руку «артисту», Турецкий с любопытством вглядывался в яркие синие глаза, в которых угадывался проницательный ум. Рука Крота, на вид небольшая и хрупкая, оказалась на удивление твердой и крепкой. Александр поднажал, но тут же попал в такие клещи, что у него сразу пропали всякие мысли посоревноваться в силе с Кротом.

Каким видом спорта занимались? – уважительно спросил он.

Всем понемногу.

Понемногу, – хмыкнул Грязнов. – Черный пояс! Ты, Саша, против него жидковат...

Присаживайтесь, – произнес Турецкий.

Впервые я увидел Веста в казино на Рождественке, когда он еще работал на Городецкого. Заинтересовался. Несомненно, это был мастер своего дела... У вас курят?

Пожалуйста.

Курил Крот не дорогие заграничные сигареты, а наш «Беломор», прикуривал не замысловатыми зажигалками, а тоже родными спичками.

Познакомиться, перекинуться ничего не значащими фразами с Вестом было можно, но не более. После игры его моментально окружали люди и увозили. Так было при Городецком, так осталось и после перехода Веста под крыло ФСБ. Вас, как я понимаю, интересует время, проведенное Вестом после возвращения из Петербурга?

Нас интересует все, что может пролить свет на гибель Веста.

Я увидел его в казино на Цветном во втором часу ночи. Он сидел за столиком, на котором лежали пачки баксов. Он смотрел на них молча, потом знаком подозвал официанта, который уж стоял наготове, держа на подносе бутылку «Наполеона». Выпил одну рюмку и начал медленно, одну за другой разрывать купюры. Надо было видеть лица присутствующих! Но, видимо, что-то сработало в голове Веста, перестал рвать, поднялся и громко объявил: «Проигравших прошу подойти!» Подошло человек десять. Вест сгреб деньги в кучу, бросил вверх, засмеялся и направился к выходу. Я за ним. Он в свою машину, я в свою. Приехали на Рождественку. История повторилась.

Снова баксы под потолок?

Да. За одним исключением. Часть денег, и приличную часть, Вест сунул в карман. И направился не к выходу, а в известное мне помещеньице, к известному мне человечку, который занимается весьма выгодным бизнесом...

Торговлей оружием?

Ждать Веста пришлось минут сорок. Входил он пустой, вышел с кейсом. У меня было два выхода. Продолжить путешествие с Вестом или попытаться узнать, с каким грузом уходит Вест. Я выбрал второе. Вероятно, ошибся. Впрочем, кто мог ожидать подобный исход?

Вам удалось узнать, с каким грузом покинул помещеньице Вест?

Четыре гранаты и пистолет-автомат.

В котором часу Вест покинул казино на Рождественке?

Мои часы показывали пятнадцать минут четвертого.

В особняк он прибыл в четыре двадцать. Выходит, с Рождественки он сразу поехал к себе. В Москву из Шереметьева, по нашим расчетам, он мог вернуться часов в одиннадцать. Вы, Алексей Петрович, увидели его в казино на Цветном во втором часу... Остается узнать, где провел Вест два с лишним часа, с одиннадцати до часу с минутами. Я, правда, послал к его дому двух сотрудников...

Разрешите, – подвинул к себе телефонный аппарат типа «Ассистент» Крот. – Тетя Настя? А то кто же? Дела, тетя Настя, дела... Здоровьице-то ничего? Ну и слава Богу!

Турецкий поразился происшедшей на его глазах перемене. Сидел перед ним вальяжный господин, говорил уверенно, чуть ли не баском, а тут перешел на какой-то противный тенорок, лицо сделалось простоватым, глаза утеряли проницательность.

Я тебе, тетя Настя, другое лекарство занесу. Ладно, ладно... Как там мой приятель-то?

Крот нажал кнопку на аппарате, и в кабинете зазвучал женский голос.

...приезжал, Леша, приезжал! Ко мне ведь дочка приехала, я позабыла про все! Глянула на часы, батюшки, половина одиннадцатого! Я бегом! Убираю, тороплюсь, а он и подкатывет! И опять, Леша, сотню сунул!

Копи, тетя Настя, копи. Только зятьку не давай. Пропьет, зараза! – засмеялся Крот.

И побежал. Весе-елый... Да что я тебе рассказываю? Пареньки твои небось все передадут!

Пареньки? В серых костюмах?

Они самые. С красными книжками. Я сразу и поняла. От тебя.

Правильно поняла, – вздохнул Крот. – Побежал. Веселый. И все?

И пяти минут не прошло, обратно выбежал! На, нем, Леша, лица не было! В машину – и полете-ел...

Кто ж его так напугал?

Бог его знает! Должно, квартирант.

Какой квартирант, тетя Настя? Сама подумай, на кой хрен миллионеру квартирант?

И то правда! Знать, дружок Андрея Андреича. Строгий. Слыхала, будто как-то с бабой приезжал.

Молодая?

Баба-то? Да разве поймешь? Они ишь как разукрасились... Сзади пионерка, а спереди пенсионерка!

Квартиранта этого шофер возит или сам за рулем сидит?

Сам. Машина коричневая. Длинная.

«Волга» тоже не коротенькая...

Нет, Леша, не «волга». Иностранная.

Точно коричневая?

Я не ослепла пока, Леша! Вспомнила! «Форд»! Детишки крутились во дворе. У нас машин-то, сам знаешь, плюнуть некуда! Это, говорят, «мерс», это... Я и не выговорю! А это, мол, «форд».

Турецкий выложил на стол фотографию Саргачева.

Тетя Настя, а если я тебе фотографию этого квартиранта покажу, узнаешь?

Как не узнать! Он бегом не бегает. Ходит важно, здоровается.

Так я подъеду, тетя Настя.

Когда ждать-то?

Через часик.

Подъезжай, милок, подъезжай. Я к приезду дочки пирогов напекла. Твои любимые. С сушеной калиной. Подъезжай.

Крот положил трубку на рычаги, нажал кнопку с цифрой два, подвинул аппарат Турецкому.

Работа! – похвалил Крота Грязнов.

Вы давно знакомы с тетей Настей? – спросил Турецкий.

С детства. Вероятно, вас интересует, каким образом она устроилась работать уборщицей в такой дом? Отвечаю. С моей помощью.

Вопрос закрыт, – улыбнулся Турецкий.

Зазвонил телефон.

Слушаю. Еще раз, Ираклий Багратович...

Доктор Гошадзе говорил недолго. Поблагодарив за сообщение, Турецкий обвел взглядом собеседников и не сразу сказал:

При вскрытии обнаружена пуля в области сердца, кажется идентичная пуле, выпущенной из «Макарова» охранника. Экспертиза уточнит.

Надо узнать, кто приказал убрать Веста, – громко сказал Грязнов. – Павлова-то в Москве нет!

Крот закурил свой «Беломор» и окутался дымом.

Алексей Петрович, – обратился к нему Турецкий, – как вы посмотрите на то, если я попрошу вас оказать нам некоторые услуги? Конечно, не как следователя, а как сотрудника.

В каком качестве? И что за дело?

В качестве сотрудника, опера, агента, коим вы и являетесь. А дело такое.

Я слушаю, – сказал Крот.

Он действительно слушал внимательно: ни разу не перебил, не задал ни одного вопроса, а когда Турецкий закончил, протянул руку и сказал:

Располагайте мною, Александр Борисович. Я могу заняться требуемой оперативно-агентурной работой. – И этот спокойный тон, немногословие Крота лишний раз показали Турецкому, что перед ним был действительно высокий профессионал, знаток преступной среды, каких в МУРе нынче, пожалуй, и не сыскать больше...

Явились сотрудники МУРа. Турецкий выслушал их сообщение. Но они не принесли никакой новой информации.

Тетя Настя сразу же опознала Саргачева по фотографии и, угощая Крота и Турецкого пирогами с калиной, повторяла: «Он. Я как глянула, так сразу увидела – он!» Турецкий несколько раз пытался перевести разговор на «бабу», но тетя Настя отмахивалась. «Молодой! Почему и не привести?» И лишь с третьей попытки Александра припомнила: «В шляпе! Баба-то была. В широкой такой шляпе. И в очках».

Саргачев явно приезжал с госпожой Стрельниковой, – сказал Турецкий, когда они вышли на улицу. – Вице-премьерша была на похоронах Кузьминского тоже в широкополой шляпе. И, как известно, теперь Саргачев и Лариса Ивановна обвенчаны, то есть ездят всюду вместе.

Тетя Настя сказала, помнится, «как-то приезжала»...

Она могла побывать и дважды, – возразил Турецкий.

Любовный треугольник? Стрельникова – Саргачев – Вест. Ревность? А что?.. Похоже. Если учесть поведение Веста в казино, то очень похоже.

Все трое выросли в одном доме. Дружили с детства. Все поступили на юридический. Позднее пути их разошлись. Через много лет Саргачев и Лариса Ивановна обвенчались... Одно время я работал с Саргачевым. Он уже тогда был влюблен в Ларису, нынешнего вице-премьера. И любовь, пожалуй, была истинная.

Квартира Веста, видимо, опечатана органами? – спросил Крот.

Опечатана до производства тщательного обыска.

К сожалению, должен с вами попрощаться. Если не возражаете, встретимся завтра, – остановился Крот.

До завтра.

В прокуратуре Турецкого ожидали два свидетеля – охранники, те, что уехали ночью из особняка Андрея Васильева.

Проходите, – открыл дверь кабинета Александр. – И присаживайтесь. Паспорта, документы, пожалуйста... С кого начнем?

Турецкий развернул бланк протокола допроса свидетеля.

Не все ли равно, – буркнул белобрысый паренек. – Могу и я.

Объясните причину вашего внезапного ночного отъезда.

Приказал Олежка, мы и уехали.

Прапорщик Долгих был старшим группы?

Выходит, так.

Взбрело Олежке в голову, он и приказал?

Почему? Позвонили.

И кто же?

Начальство, – помолчав, ответил белобрысый.

Начальства у вас много. Но звонил-то один начальник. Его звание и фамилия?

Вроде как подполковник Рябков...

Вроде или точно?

Вроде...

Так мы с вами можем и не договориться, ребятки, – улыбнулся Турецкий. – Смотрю, хорошо вас накачали... Начнем с другого конца. Вам известно, что произошло в особняке?

Слыхали.

Погиб Олежка.

Парни переглянулись и ничего не ответили.

Кто вас ко мне доставил?

Не ваши же! – горделиво ответил белобрысый. – С вашими мы бы не поехали!

И откуда?

Из кабинета Рябкова.

Значит, ни свет ни заря, а подполковник уж к себе на ковер?

Чего это? Ни свет ни заря... Приказал в десять, в десять и прибыли.

О чем спрашивал?

Белобрысый шмыгнул носом и умолк.

Ребятки, вы знаете, где находитесь? – спросил Турецкий.

Ясно где, в Генпрокуратуре, у следователя по особо важным делам.

– Верно. По особо важным. Начальника боитесь замазать?

Кто боится-то?

Так что ж ты молчишь, как партизан, если такой храбрый?! – повысил голос Александр. – Спрашиваю – отвечай! За дачу ложных показаний я вас предупредил, вот ваши подписи. Давайте конкретнее.

Спросил, кто, мол, из вас поднял трубку.

И кто поднял?

Я, – сказал белобрысый.

И что сказал подполковник Рябков?

Приказал позвать прапорщика Долгих.

А говоришь «вроде»... – усмехнулся Турецкий. – О чем дальше пошел разговор?

Ни о чем!

Так-таки и ни о чем? Спросил и... Гуляй, Вася!.. Ладно. Я минут на десять вас покину, ребятки, – разворачивая бланки допроса свидетеля перед охранниками, сказал Турецкий, – а вы здесь сочинением займитесь. Дополните свои показания, только четко, грамотно и правдиво.

А чего писать?

Ночью, в таком-то часу, я был разбужен телефонным звонком. Говорил подполковник Рябков...

Вроде, – неуверенно произнес белобрысый.

Пиши как считаешь нужным, – согласился Турецкий. – Но знай, за ложные показания придется отвечать.

А если человек и в самом деле не уверен? – подал голос молчавший до сих пор товарищ белобрысого.

Если вы и в самом деле не уверены, пишите «вроде», – ответил Турецкий и вышел.

В коридоре, приметив двух оперативников МУРа, доставивших в прокуратуру этих незадачливых охранников, он подошел к ним.

Ребята эти должны на недельку исчезнуть, – сказал он.

Сделаем.

А теперь попрошу вас доставить приводом сюда подполковника Рябкова. И поторопитесь. Если надо, выпишу постановление. Я имею в виду – если своими ножками он не захочет притопать.

Турецкий рисковал. Он должен был предупредить о немедленном допросе Рябкова его шефа, хотя по закону он, следователь, имел право допрашивать любого (·нидетеля, показания которого имеют значение по делу. Но успеет ли он вообще задержать Рябкова?