Текст книги "Король казино"

Автор книги: Фридрих Незнанский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 22 страниц)

Ладно тебе, Алик! – с досадой перебил Андрей.

Запоешь! И будешь делать то, что тебе прикажут.

Кто повесит? Не ФСБ же?!

В ФСБ тоже разные люди работают. Одни служат идее, другие карманы набивают. Тобой, видимо, заинтересовались последние.

Не может быть, чтобы государственные органы, призванные...

Перестань, – отмахнулся Городецкий. – Вот тебе мой совет. Компьютер свой реальный выбрось, а лучше утопи. Благо воды возле твоей дачи достаточно. Договорились?

Договорились.

А теперь езжай домой и жди звоночка.

От кого?

Непонятливый ты все-таки, Андрюша. Хоть и «король»! И гений!

Значит, они?

А то кто же? Эти не из тех, кто не доводит дело до конца.

Ну, позвонят, а что дальше?

Встретишься, побеседуешь. Потом мы с тобой встретимся и тоже побеседуем... Усек?

Усек.

Может, и расстаться нам с тобой придется. Обидно, очень обидно, но лучше потерять часть, чем целое. Езжай.

Через несколько дней на дачу позвонили.

Здравствуй, Андрей, – послышался в трубке с детства знакомый голос.

Здравствуй, Лариса, – не сразу ответил Андрей.

Ты не забыл меня?

Разве это возможно?

Приезжай.

В Думу?

Вспомни, куда мы ездили очень и очень давно...

Помню. И очень хорошо. Когда?

Сегодня. В восемь. До встречи.

До встречи...

Андрей положил трубку и задумался. Множество вопросов возникло в его голове. Почему после долгих– долгих лет Лариса соизволила наконец-то позвонить? Каким образом узнала телефон, если его нет даже в справочнике? Знает ли она, что он стал богат, независим? А быть может, и позвонила-то по этой причине? Нет, Лариса не из таких. Телефон узнать депутату Госдумы, лидеру женского движения – раз плюнуть! Андрею припомнился разговор с Городецким, но он тут же отогнал все нехорошие мысли. Лариса – и какие-то фээсбэшники с повадками бандитов?! Это невозможно.

Андрей глянул на часы: до встречи оставалось два часа с небольшим.

3

Телефонному разговору с Андреем Васильевым предшествовал другой разговор – Ларисы Ивановны Стрельниковой с редактором издательства «Прогресс» Анатолием Павловым. Именно редактором представился Анатолий Ларисе при первом их знакомстве, которое произошло более семи лет назад. Анатолий был хорош собой, имел приятные манеры, в совершенстве владел английским, говорил по-французски и по-немецки. И Ларисе, выросшей среди офицеров КГБ, не составило большого труда быстренько раскусить молодого человека. Она прямо, в лоб, спросила, какие погоны он носит, даже угадала звание – капитан госбезопасности, – после чего задала естественный вопрос: что ему от нее надобно. Анатолий в ответ рассмеялся, признал, что она права, а о надобности говорить пока рано. Шло время. Капитан Павлов стал полковником ФСБ, сотрудником секретного управления «К», а Лариса сделала потрясающую политическую карьеру. Они давным-давно раскрыли друг перед другом карты, скрывать им было нечего, но при людях, на приемах, на встречах депутат Госдумы и лидер общероссийского женского движения «Прогрессивные женщины» всегда представляла Анатолия как редактора издательства «Прогресс».

Разговор произошел на даче отца, в старом бревенчатом доме, который Лариса любила. Она часто приезжала сюда, чтобы проведать маму, которая таяла на глазах. В московской квартире жить Людмила Васильевна отказывалась наотрез, хочу, говорила, умереть среди яблонь, посаженных и выращенных руками покойного мужа.

Посмотри, пожалуйста, – выкладывая фотографию, сказал Анатолий.

Да это же Андрюшка Васильев! Господи... Прямо джентльмен! Смокинг, бабочка, карты в руках... Это где, в казино?

Угадала.

Андрей в казино?! Он игрок?

Гениальный.

Что только не случается в этом мире, —усмехнулась Лариса. – Да. Он. Гениальный игрок... Впрочем, от него следовало ожидать чего-то необычного.

Были причины?

Он обладал отличными математическими способностями. Любую задачку – в минуту! А поперся на юридический, за нами. За мной и Валеркой.

Валерка, полагаю, здесь ни при чем...

Что было, то было, быльем поросло, – грустно улыбнулась Лариса. – От меня-то тебе что нужно?

Мне ничего. Делу – многое.

Говори.

Хотелось бы полного возобновления вашей прежней дружбы.

Что значит – полного?

То и значит.

Лет в семнадцать я как-то переспала с ним...

И наверняка была первой его женщиной?

Да, он был мальчик.

Мужчины никогда не забывают свою первую женщину и даже по-своему любят.

В последнее время тебя частенько тянет на философию. Не стареешь ли, Толя?

Все мы смертны.

Опять, – поморщилась Лариса. – Переходи к делу.

А ты не догадываешься?

Ну, если он гениальный игрок, значит, тебя заинтересовали деньги казино...

Не только. Вся индустрия развлечений. Когда ты будешь на вершине власти...

Не надо, – перебила Лариса. – Когда буду, тогда и поговорим.

Хорошо, – согласился Павлов, выкладывая еще несколько фотографий. – Роберт Вест работает по российским казино уже больше года...

Какой еще Роберт Вест?

Под такой кличкой он известен, этот твой мальчик Андрюша Васильев, в кругах картежников.

Фима Фишкин, Попов-Городецкий... – разглядывая фотографии, проговорила Лариса. – Где они сидят?

«Савой». День рождения Веста.

Значит, он богат?

По неполным данным, в карманы Веста перекочевало порядка двух миллионов долларов.

Или в карманы Алика и Фимы.

То, что Вест работает под крышей Городецкого, и слону ясно. Под какой процент? Не знаю. Хотя известно, что Вест теперь владелец особняка на Клязьминском водохранилище, квартиры в Москве, двух машин, имеет охрану. А это все деньги и деньги.

Очень интересно! Ты не можешь объяснить суть гениальности Андрея?

Об этом знает лишь сам Андрей. Я же могу лишь рассказать то, о чем свидетельствуют факты.

И о чем же они свидетельствуют?

Во-первых, твой бывший...

Прекрати, Анатолий, – сухо сказала Лариса.

Роберт Вест стал не скажу чтобы уж очень богат, но человеком со средствами. Так сказать, «новый русский». И затем – столики-то казино очищаются. И очищаются планомерно, четко, без перегиба. Здесь видна рука Алика. И в-третьих...

Павлов закурил «Кент», глубоко затянулся, умолк.

И что же в-третьих? – прервала молчание Лариса.

Тоже факт, но факт, проливающий свет на суть гениальности Веста... Выпить, что ли?

Наливай, – Лариса кивнула на бутылку коньяка.

Павлов выпил, занюхал корочкой хлеба.

Вот почему ты в России, а не в каком-нибудь Рио-де-Жанейро, – усмехнулась Лариса.

Ты расскажи еще байку о русском агенте, который на ходу застегивает ширинку... В общем, так. Года полтора назад в своей квартире был повешен некий шулер Ильич. Седенький, с бородкой клинышком, в потертом пиджачке, встретишь – мелочишку подашь, если, разумеется, он руку протянет. Дело вел МУР, но и наши ребятки подсуетились. Висела на Ильиче валюта. Да и камушки у него водились. Игрок был классный, высокого полета...

Валюта пропала, камушки не нашли, убийц тем более. Так?

Л ты слыхала, чтобы хоть одно убийство, связанное с большими деньгами, было раскрыто? То-то и оно... Но дело не в этом. Нашли тетрадку, в которой Ильич записывал свои мысли. Редко, но записывал. К примеру, прочитал я следующую запись. – Павлов вытащил из кармана небольшой блокнот. – «Сегодня я встретил великого человека. Вскоре мир карт будет перевернут. Он не шулер и не игрок, он математик. Но долго ли проживет сей человек?»

Павлов снова закурил и вопросительно посмотрел на женщину.

Андрея надо спасать, – сказала Лариса.

Когда были получены сигналы об удивительной, почти беспроигрышной игре Роберта Веста, мне припомнилась тетрадочка Ильича. Мои ребята походили, поездили, посмотрели на него, сели за столик и в несколько минут были ободраны как липки. А ты знаешь, что наши умеют держать карты в руках. На вопрос, каким образом Вест очищает столы, все, как один, ответили, что это не человек, а какой-то компьютер. Или же инопланетянин... Что скажешь?

Мы не встречались с Андреем добрый десяток лет. Я помню его человеком несколько слабовольным, но в ситуациях, когда была задета его честь или честь друзей, он был всегда принципиален и тверд. Он был человеком добрым. Каким он стал теперь, я же не знаю.

Кажется, Лев Толстой сказал, что характер человека складывается до семилетнего возраста. Не думаю, что Андрей является исключением.

Не знаю, не знаю, – повторила Лариса. – Уверена в одном: он в опасности.

Если ты имеешь в виду этих господ, – ткнул в фотографии Павлов, – то можешь быть спокойна.

Городецкий никогда не выпустит из рук такую дойную корову, как Роберт Вест.

Альберт Георгиевич отпустит Веста на все четыре стороны, как только мы ему это настоятельно посоветуем.

По-моему, ты слишком самоуверен...

А что, разве я когда-нибудь ошибался?

Бывало.

Господин Городецкий зажат с двух сторон. В Екатеринбурге он уже получил предупреждение от наших людей, а в Москве – от Вани Бурята.

Ваня прибыл в Москву?

Ваня сидит в Гонконге, но прибыли Антон Маев– ский и Михаил Сергеев – Майкл. С Багамских островов. Прилетели и сразу же начали действовать. Одно казино у Рижского они уже взяли. По крайней мере, люди Попа оттуда ушли.

Бурят решился? Видимо, пришло время... – то ли спросила, то ли уточнила Лариса.

Время подходит. У Фимы и Алика вскоре будут кислые физиономии.

А если Поп уберет Андрея?

За что? За то, что тот положил ему в карман миллион? И потом, Альберт Георгиевич – не Ваня Бурят. Он личность без уголовного прошлого. Делец, бизнесмен, крутой, но не убийца. Мокрухи не признает.

Верующий. Большие деньги перевел на реставрацию храмов, – насмешливо улыбнулась Лариса.

Вот видишь. Верующий. А я и не знал. Но ты права – Андрей в опасности. И опасность эта грозит ему от людей Бурята, поскольку у Вани, сама знаешь, свои законы. Алик отпустит Веста, в этом можешь не сомневаться, а вот Ваня тут же подберет. Но почему не мы? Гении просто так на земле не валяются.

Теперь я поняла все.

А если поконкретнее?

Дойная корова должна сливать молоко в твой бидон...

В наш, – быстро поправил ее Павлов.

И для этого я должна лечь в постель карточного гения?..

«Короля казино», – снова перебил Анатолий. – Так теперь называют твоего друга детства.

Отлично. В постель «короля». Не слишком ли ты категоричен, Павлов?

Разве я говорил, что обязательно ложиться в постель?

Понять нетрудно. Мы – люди взрослые.

Каждый волен понимать сказанное в меру собственной испорченности.

Лариса с видимым удивлением посмотрела на Анатолия и вдруг громко, заразительно рассмеялась.

Ну ты даешь! – покачала она головой. – Где телефон?

Пожалуйста.

Павлов переписал из блокнота номера двух телефонов, протянул Ларисе.

Позвоню позже.

Но лучше сегодня.

Предположим, мы встретимся. О чем я должна вести разговор?

Ты видела когда-нибудь, как глушат рыбу? – подумав, спросил Анатолий.

Нет.

Озеро или река под темным прозрачным льдом...

Под темным или прозрачным?

Вода темная, а лед белый. И сквозь него, как через затемненные очки, видны силуэты плавающих рыб. Выбирают наиболее крупных и колотят деревянной колотушкой по льду. И тут же пробивают лунку. Оглушенная, ничего не понимающая рыбина, килограммов эдак под пять, всплывает, ее подхватывают сачком и – на берег. Она быстро приходит в себя, начинает биться, но дело уже сделано. И рыбине один путь – в уху.

Страшноватая историйка...

Но ты же любишь уху, особенно налимью! Думаю, ты должна говорить с ним откровенно.

Совсем откровенно?

Люди приходят к власти различными путями. Интриги, деньги, подкуп, взятки – все идет в дело, если ясна и благородна конечная цель. Твой путь, Лариса Ивановна...

Не будем вспоминать про мой путь, – Лариса резко оборвала Павлова.

Ты спросила, я ответил, – хмыкнул Анатолий, глянул на часы и встал. – Мне пора.

Возле машины, когда Анатолий уже включил двигатель и собирался хлопнуть дверцей, Лариса сказала:

Ты подал мне хорошую мысль. Спасибо.

До завтра.

Стрельникова помахала рукой и направилась к дому. «Чудо, не баба!» – подумал Павлов, провожая взглядом точеную фигуру Ларисы.

Позвонив Андрею, Лариса зашла в комнату матери.

Помнишь Андрюшу Васильева, мамуль?

Как не помнить! – откликнулась Людмила Васильевна. – Мальчик был славный, способный, ласковый. Пьет, говорят?

Не слышала.

Заходили ко мне его отец с матерью. Жаловались.

Когда?

Года два прошло.

Срок большой, – улыбнулась Лариса. – Люди меняются. Он стал богат и знаменит.

И чем занимается?

Бизнесом, – помедлив, ответила Лариса.

Мне вас не понять, – вздохнула Людмила Васильевна.

Часика через два Андрей приедет сюда.

Неужели? Надо вставать, накрыть стол...

Лежи. Все сделаю сама.

Пусть зайдет ко мне! Пусть зайдет! – крикнула вслед уходящей дочери мать.

Обязательно заглянет!

Лариса вошла в спальню и села перед трюмо. Она вгляделась в свое лицо, разгладила тонкие морщинки возле глаз, обнажив белые ровные зубы, провела по ним пальцем, взбила густые волосы.

Ничего. Очень даже ничего, – проговорила она. – Только глазки у тебя, девка, тоскливые...

Что там плел полковник Павлов про интриги, деньги и взятки, подумалось Ларисе, про благородную цель и тернистый путь? Нет, не тернистый, сказал он. Твой путь... Так каков же, в самом деле, был твой жизненный путь, уважаемая Лариса Ивановна, депутат Государственной думы, лидер движения? И еще не срок, будет и вице-премьерство, она в этом уверена, люди типа Павлова слов на ветер не бросают. А что дальше?

Ах, как кружится голова! Как голова кружится... – пропела Лариса, встала и пошла готовить стол...

* * *

...В день защиты диплома Лариса зашла в кабинет отца.

С отличием, – сказала она. – Как и обещала. Генерал внимательно изучил документ, поднял глаза на дочку:

Поздравляю.

И только-то?

«Жигули»! – припомнил генерал. – Будут тебе «Жигули». Заслужила. Ма-ать! Иди-и!

Прибежала Людмила Васильевна, заохала, расплакалась, быстренько накрыла стол, выставила шампанское, торт, коробку конфет. За столом между родителями разгорелся спор, куда пристроить дочь. Отец предлагал уехать в Париж – разговор с послом был, и вопрос в принципе решен положительно. Мать настаивала, чтобы дочка работала в Москве, она тоже не дремала, поговорила с женой маршала Подгорбунского, и тот с пониманием отнесся к просьбе жены.

Папочка! Мамуля! Успокойтесь, – прервала спор дочка. – У нас уже было распределение, и я дала согласие.

Куда-а?! – в один голос выкрикнули родители.

В Московский городской профсоюз. Должность – юрисконсульт отдела. Зарплата – девяносто рэ. Сегодня не ждите. Пока!

Через неделю Лариса сидела в крохотной комнатке на двоих и принимала посетителей. Дела на первый взгляд были мелкие, кляузные, но Лариса знала – так была воспитана, – что мелких дел не бывает, если за ними стоят людские судьбы. Вскоре среди профсоюзных деятелей покатился слух, что сидит в комнатенке на Ленинском проспекте симпатичная девушка-юрист, и умница такая, что ни в сказке сказать, ни пером описать. Позже она сидела уже в просторном кабинете и вела дела не очень крупные, но и не мелкие. Шагать бы и шагать Ларисе по служебной лестнице вверх, но произошла заминка. Однажды она привела в дом голенастого паренька и объявила: «Петр Иванович. Академик. Муж». – «Чей муж?» – справедливо поинтересовался папа-генерал. «Мой. И мы послезавтра улетаем в Лондон». – «Что-то мне дурно», – схватилась за голову мама, но папу не так-то легко было сбить с толку. «А этого не хошь?!» – взялся за генеральский ремень папа. Здесь выступил вперед Петр Иванович. «Па-азвольте. Я действительно академик. Вот документ. Я возглавляю целый отдел в Дубне. А вот второй документ. Свидетельство о браке. Лариса моя жена, и я не позволю...» Ну и так далее и тому подобное. Наспех выпили, отметили торжественный, самый торжественный момент в жизни, и молодожены улетели в Англию. На работу. Задержались они там ни много ни мало три года. Правда, в Москву наезжали частенько, то в отпуск, то в командировки. Там, в Лондоне, на одном из академических приемов Лариса познакомилась с Анатолием Павловым и тут же, как мы знаем, раскусила его. Павлов зачастил в дом академика, всегда с букетом цветов, дорогим вином, новыми анекдотами, вежливый, подтянутый, красивый и, разумеется, вызывал у мужа-академика справедливую ревность. «Шляется, – расхаживая по квартире, бормотал Петр Иванович. – Цветочки, винцо, анекдотики... Не позволю!» «Глупец, – думала Лариса. – Какой глупец!» В отличие от мужа она давно догадалась, что Павлов интересуется ею как женщиной, с которой неплохо было бы и переспать, постольку поскольку, но главный интерес для капитана госбезопасности представлял Петр Иванович, в чьей голове роились мудреные формулы, за знание которых английская или любая другая разведка выложила бы немалые деньги.

А в России тем временем последовали события, потрясшие весь мир. Грянул август девяносто первого. Каждые глобальные изменения в стране влекут за собой изменения – в лучшую или худшую сторону – это уже другой вопрос – судеб людей. Коснулись они и Ларисы. Отец вынужден был подать в отставку, мужа срочно отозвали в Москву, сама Лариса не то чтобы растерялась, но задумалась. И задумалась крепко. Здесь-то и возник Анатолий Павлов. «Я в ресторане Дома писателей, – сообщил он по телефону. – Приезжай».

Они сидели за столиком вдвоем. Было испанское белое вино, свежая зелень, фрукты и цветы.

Не журись, девочка, – улыбчиво сказал Павлов. – Все будет о’кей!

Пока я не вижу причин для особой радости.

Хочешь стать депутатом?

Почему бы и нет?

Будешь.

И Павлов четко и толково объяснил, куда и кому надо подать заявление о желании гражданки Стрельниковой Л.И. стать кандидатом в депутаты, предложил на выбор пять округов, в том числе один московский, пообещал, что необходимое количество голосов для прохождения в кандидаты будет несомненно собрано, за выступления на радио, телевидении и в газетах платить из собственного кармана не придется. Наконец, работать она будет в здании ВЦСПС, то есть там, где и работала, но в другой должности.

Ив какой же? – поинтересовалась Лариса.

Заведующей социальным отделом. Зарплата в два раза больше, чем сейчас.

Лариса, как бы не услышав последних слов, продолжала медленно потягивать вино из высокого бокала.

Ты согласна?

Долго же ты тянул с вербовкой, дорогой мой полковник.

Ты уже знаешь? – после продолжительного молчания задумчиво спросил Павлов.

Ты, вероятно, забыл, что я дочь генерала КГБ, хотя и отставного. Лихо взлетел. Поздравляю.

Я опоздал?

Не имеет значения. Доставай свою бумагу на вербовку, я подпишу.

Подождем.

Тоже правильно, – пожала плечами Лариса. – Зарплата зарплатой, но меня интересует суть самой работы.

Завотделом – это, конечно, величина, и тебе придется заниматься социальными вопросами профсоюзов столицы. Но не только. В наших верхах решили, что твоя кандидатура наиболее других подходит для роли лидера женского общероссийского движения...

Ты уже в верхах, Павлов?

Давай не будем, Лариса, – строго ответил Анатолий. – Тебе верят, на тебя надеются, и надежды эти ты должна оправдать.

Извини.

Посмотри, сколько различного рода движений, партий и прочего рода сборищ возникло в России! И все чего-то хотят, чего-то требуют, чего-то добиваются!

Они хотят хлеба с маслом, а лучше с черной икрой. Как говаривала моя старая нянечка, баба Груша, царство ей небесное, не учи меня жить. Ты лучше скажи, Толя, на какие деньги мы отгрохаем движение, да еще общероссийское?

Деньги будут.

Лариса впервые назвала Павлова уменьшительным именем, и это не ускользнуло от его внимания.

Государство не даст ни копейки, – продолжала Лариса. – А ведь надо платить и платить, если уж движение общероссийское... Погоди, не перебивай. Я знаю, о чем ты хочешь сказать.

Любопытно...

Если у государства нет денег или если они и есть, но оно не расположено финансировать какое-то там очередное движение, то возникает вопрос: кому выгодно это сделать? А выгодно это сделать коммерсантам, коммерческим банкам, совместным фирмам и просто богатым людям, современным нуворишам. Почему? Потому что движение может стать крышей для устройства их дел. Но дела их, как хорошо тебе известно, нередко попахивают, а вернее, воняют уголовщиной...

Здесь ты перегнула, Ларочка, – возразил Павлов.

Ларочка? – удивленно вскинула брови Лариса.

Но ты же назвала меня Толей.

Да? Не помню.

Перегнула, – повторил Павлов. – Страна развернулась, или ее развернули, на сто восемьдесят градусов. Вперед к капитализму! Все коммерческие банки существуют на законных основаниях. Даешь частную собственность, землю – помещикам и личное обогащение!

Я в глаза не видела подобных законов, напечатанных черным по белому.

Законы могут быть и вовсе ненапечатанными, но действительность такова.

Государство без законов жить не может.

Значит, придут и законы.

Я не договорила, – обратилась к прежним мыслям Лариса. – Ты сказал, что деньги будут?

Они уже есть.

Источники те, о которых я говорила?

Да, – решительно ответил Павлов.

Вот теперь начнется разговор посерьезнее, – удовлетворенно вздохнула Лариса. – Не тебе объяснять, что кто платит, тот и заказывает музыку. Рано или поздно нам представят счет. Но мы должны, обязаны предупредить всякие претензии.

Каким образом?

Создать собственные коммерческие структуры, спой банк, заиметь недвижимость и землю как в Москве, так и в других областях. И оставь, пожалуйста, мысли о чистых деньгах. Деньги пойдут нам криминальные.

Ты очень откровенна со мной...

Значит, пришел час.

Какова твоя конечная цель?

Богатство, власть, свобода духа.

Я, кажется, недооценивал тебя, – не сразу заговорил Павлов. – Ты не только умная, но и опасная женщина.

Ты сейчас недооцениваешь себя.

Понял, но не совсем.

Тебе нравится маска этакого Джеймса Бонда российского разлива, однако она тебе не очень-то подходит– Россия – не Запад. Здесь другие законы жизни.

И это говаривала твоя старая няня, которая – «не учи меня жить»? – широко улыбнулся Павлов.

Не обижайся. Знаешь, подобного разговора я, может быть, ждала всю жизнь.

Мне он тоже очень и очень интересен.

Видишь, между нами появилась уже некоторая общность... Угадай, кто из знаменитых женщин мой кумир?

Теперь уж я и не знаю, что ответить... Кто? Может, Терешкова?

Тьфу! – сплюнула Лариса. – Мата Хари. Это Пыла необычайная женщина, необыкновенной красоты, независимая и умная. Работала на три разведки одновременно и ни разу не прокололась.

Ты забыла, что она долго не прожила, – напомнил Павлов.

Разве это важно... Доживем ли мы? В России такая заваруха, что всякое может случиться.

Выпьем, – предложил Анатолий.

Что ж, выпьем и поедем к тебе, – вздохнула Лариса. – Утро вечера мудренее...

В эту ночь она не явилась домой, а утром начала собирать вещи. Петр Иванович расхаживал по комнате, махал руками, что-то говорил, вначале угрожающе, потом сник, расплакался, упал на колени.

«Прощай, Птибурдуков, – спокойно, даже ласково сказала Лариса. – Я ухожу. Навсегда». – «Какой Птибурдуков?!» – несмотря на свое жалкое положение, удивился Петр Иванович. «Читай Ильфа и Петрова», – усмехнулась Лариса, направляясь к двери. Сквозь окно Петр Иванович видел, как высокий, элегантно одетый мужчина взял чемодан из рук его жены, распахнул перед ней дверцу, сел за руль, и машина уехала.

Дела по созданию движения под названием «Прогрессивные женщины» сразу же пошли круто. Как и обещал Павлов, деньги нашлись быстро, были созданы отделения в крупных городах, выделены участки земли в ближнем Подмосковье, недвижимость в столице, куплены дома, предназначенные под снос или под реставрацию, набраны штаты. На одном из собраний лидером движения была единогласно избрана Стрельникова Лариса Ивановна, и в Госдуму она вошла уже как крупный политический деятель.

Первую взятку в сто тысяч долларов Лариса получила после разговора с Павловым. Анатолий предложил передать небольшой участок земли в районе Садового кольца, числившийся по документам собственностью женского движения, совместной российско-американской строительной фирме «Феникс». В планах движения предусматривалась реставрация обветшавших зданий с дальнейшим использованием их в качестве жилья для москвичей, а также для сдачи в аренду под административные помещения, но тон Павлова не давал Ларисе никаких возможностей для возражений. Вообще Анатолий заметно изменился, и, хотя манеры его остались прежними – приветливыми и мягкими, он всегда добивался от Стрельниковой того, чего хотел. К примеру, под крышей движения работали теперь несколько коммерческих банков, расширявших сферу своего влияния и оттеснявших на второй план коммерческие структуры самого движения, которые по настойчивым требованиям лидера были все-таки созданы и худо-бедно покрывали расходы. Лариса уже раскаивалась, что рассказала в ресторане Дома писателей о своих планах, но потом поняла, что дело не в этом. За шиной полковника Павлова стояла могучая сила, глобальные задачи которой не шли ни в какое сравнение с задачами депутата Госдумы Стрельниковой. И Лариса махнула рукой. «С волками жить, по-волчьи выть», – решила она. Получение взятки прошло обыденно, просто и даже скучно. В кабинет Ларисы зашел кругленький, плотненький человечек, представился заместителем генерального директора фирмы Ефимом Ароновичем Фишки– ным и протянул бумагу. Лариса подписала. Фишкин раскланялся и ушел, оставив на столе тонкий «дипломат», в котором оказались деньги, французские духи и золотой перстень с бриллиантом в красиво оформленной коробочке. После визита Фишкина бразды правления перешли к Павлову. Лариса и он давно были любовниками и уже успели надоесть друг другу. И однажды Павлов прямо сказал: «Ларочка, а не сменить ли тебе мужчину?» – «Разве в целом мире найдется мужчина, подобный тебе?» – постаралась было отшутиться Лариса, но Анатолий шутки не принял. «Надо, милая, надо. Ясинский, Егоров, Борисов... Чем не мужчины? Выбирай любого!» – «Личности известные. И псе как на подбор лидеры демократических партий». – «Да, нас сейчас интересуют именно лидеры демократических партий. Демократия – это хорошо, но лучше, если она будет в пределах нормы. Неплохо бы сблизиться с замами лидеров. Вожди, как правило, используют их идеи». – «И что, со всеми спать?» – «В этом смысле тебе пока о-очень далеко до Мата Хари... Что с тобой, Ларочка?! Ты плачешь?!» Лариса не плакала, она рыдала. Павлов заметно растерялся. «Я пошутил, Ларочка! Пошути-ил! Что ты, в самом деле?!» Рыдания прекратились так же внезапно, как и начались. «Информация будет», – сказала Лариса. «Черт с ней, с информацией! Пропади она пропадом!» – «И без всяких постелей. Даю слово». – «Лара, ты любишь меня?» – наконец-то дошло до Анатолия. «Нет», – сухо ответила она. Через несколько дней Лариса похоронила отца. Умер он от внезапного сердечного приступа. Мать переехала жить на дачу, а Лариса переселилась в родительскую квартиру. Любовные отношения между Павловым и Ларисой пошли на убыль, а со временем и вовсе прекратились. Остались лишь деловые, и это, как ни странно, положительно повлияло на деятельность организации. Были сделаны большие денежные вливания в коммерческие структуры, создан наконец собственный банк, через который были приобретены акции нескольких крупных предприятий по долевой системе. Но и чужаки развернулись вовсю. Теперь она не имела даже представления, что творится под крышей движения «Прогрессивные женщины», но была уверена в том, что дела творятся крупные. Через год Павлов объявил ей, что на счет госпожи Стрельниковой в одном из швейцарских банков переведен первый миллион долларов...

...Андрей Васильев приехал на такси, расплатился с водителем и подошел к глухой калитке дачи, памятной ему с детских лет. Нащупал кнопку звонка, ту самую, тоже знакомую, с щербинкой, и нажал. В замке щелкнуло, калитка отворилась.

Лариса стояла на крыльце. Была она в белом платье, с ярко-красной розой на груди, в белых туфлях, ныглядела удивительно молодо, глаза блестели, и Андрею припомнилось, что именно так была она одета на выпускном вечере после окончания школы.

Ты очень возмужал, Андрюша, – улыбаясь, проговорила Стрельникова.

В смысле постарел?

Нет. Возмужал. И выглядишь настоящим джентльменом.

Лариса легко прижалась высокой твердой грудью к Андрею, поцеловала в щеку.

Ну, вспомнил? – Она крутнулась на каблучке.

Ты была в этом платье на выпускном.

Верно. Хотела тебя удивить. Сделать так, чтобы ты вспомнил меня прежнюю.

Ты и осталась такой.

Пойдем к маме. Она хотела тебя видеть.

В комнате Людмилы Васильевны они задержались недолго и, выслушав слезливые воспоминания, жалобы на здоровье и восхищения по поводу цветущего, здорового вида Андрея, ушли в столовую и присели за прекрасно сервированным столом.

Что пьешь?

Водку.

Отлично. Я люблю вино, но с тобой выпью водки.

Зачем же? – возразил Андрей. – Если лишь ради меня, то не стоит.

«Ого, – подумалось Ларисе, – ты не только возмужал, но и приобрел характер. Что же, примем твой тон».

Считаешь, что ты слишком мелкая рыбешка для меня?

Я так не считаю, – спокойно, даже равнодушно ответил Андрей.

В таком случае выпьем водки на равных, – улыбнулась Лариса, хотя улыбка у нее получилась несколько деланная. – За встречу!

С удовольствием!

После рюмки-другой разговор начал налаживаться. Припомнились школьные и университетские товарищи, смешные случаи из студенческой жизни, Валерка Саргачев...

Где он? Как? – спросила Лариса.

Был в Афгане, теперь в Чечне. Подполковник. Командир части.

Боже! Почему мы потеряли друг друга? Выпьем за Валерку. Чтобы жив был. Он женат?

Развелся.

Дети остались?

Дочка.

Жена, конечно, вышла замуж вторично?

Да. За Пашку Рыжова, полиглота. Помнишь Пашку?

Я всех своих ухажеров помню.

Ухажеров было много, – серьезным тоном проговорил Андрей.

В том числе и ты.

Я никогда не был ухажером. Я тебя любил.

А теперь?

Выпьем за Валеру, – помолчав, ответил Андрей, залпом опрокидывая рюмку.

Куришь?

Курю. А ты?

Стараюсь держаться, но не получается. Они закурили и некоторое время молчали, посматривая друг на друга.

«Что там говорил про оглушенную рыбу Павлов? – подумала Лариса. – Деревянной колотушкой по льду, сачок в руки и на берег? Пора глушить».

Наливай! – весело сказала она. – Есть тост!

Андрей наполнил рюмки, спокойным тоном спросил:

За «короля казино»?

Дрогнула от неожиданности рука Ларисы, выплеснулась из рюмки водка на белоснежную скатерть, но растерялась женщина лишь на какое-то мгновение.

За «короля казино», – подтвердила она.

С удовольствием.

Закусывай. Опьянеешь.

Я не пьянею. Особенно в присутствии женщины.

Вижу перед собой не мальчика, но мужа.

Думаю, ты не ошиблась. – Андрей покрутил рюмку в тонких нервных пальцах, глядя, как колышется недопитая водка, потом поднял глаза на Ларису. – Тебя мучает мысль, почему я догадался?

И нет, и да.

Хороший ответ. «Нет» потому, что ты знаешь обо мне не все, но, вероятно, немало. А «да»... Ну распирает тебя любопытство! Спрашивай, я отвечу.