Текст книги "Король казино"

Автор книги: Фридрих Незнанский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 22 страниц)

Лариса Ивановна медленно выпила вино, откинулась на спинку кресла и долго смотрела в глаза Турецкому. Взгляд был завораживающ, глубок и таинствен, и Александру, с трудом выдержавшему взгляд, снова подумалось: «Воскресшая Мата Хари!»

Уходите, – негромко приказала вице-премьер.

Турецкий взял со стола вестовские бумаги, щелкнул замками кейса, поклонился и вышел.

Операция по передаче казино в руки отдела Павлова была уже на стадии завершения. Начать решили с трех городов, Москвы, Петербурга и Воронежа, памятуя о том, что как раз в последнем, по данным уголовного розыска и служб ФСБ, находится большое количество наркотических средств. Во все казино без исключения были направлены сотрудники отдела «К» и оперативной группы Турецкого. Перед ними стояла задача ареста и допроса преступников, лишь в крайних случаях сотрудникам разрешалось стрелять, но не на поражение. Поводом для разборок должно было послужить резкое повышение сумм, идущих в пользу отдела Павлова, на что, разумеется, люди Бурята не согласятся.

В день завершения операции в кабинет Турецкого вошел Алексей Петрович Кротов.

У меня к вам просьба, Александр Борисович.

Слушаю.

Нужно организовать встречу полковника Павлова с Бурятом.

По-моему, вы в курсе событий, Алексей Петрович... – хотел было отказать Турецкий, но, глянув на посетителя, передумал. – Кому она нужна-то?

Мне. Но и вам она будет небесполезна.

И когда?

В ноль пятнадцать. Казино «Остоженка».

За пятнадцать минут до операции?

Думаю, Павлову будет достаточно и трех минут.

В чем смысл их встречи, как полагаете, Алексей Петрович?

А вы поставьте себя на место Павлова.

Куда ни кинь, всюду клин, – улыбнулся Турецкий. – Положение незавидное. Хотите сказать, что полковник решил пойти ва-банк?

Думаю, он отдаст половину своего состояния, только бы уйти за рубеж.

И надеется это сделать при помощи Бурята?..

Бурят ничего не делает даром.

Вы же упомянули про половину состояния. Разве не достаточно?

Думаю, Павлов предложит нечто посущественнее.

Не сорвет ли эта встреча нашу операцию? – усомнился Турецкий.

За то короткое время, что будет иметься в распоряжении Бурята, он не сможет ничего предпринять. Ему бы самому унести ноги. Или вы хотите его задержать?

Я бы с удовольствием, но у нас нет против него улик. Он может быть задержан, как и все остальные, если у него будут обнаружены наркотики.

Я убежден, что Павлов ни при каких обстоятельствах не сообщит Буряту время операции.

Что-то не соображу, Алексей Петрович...

Ему это невыгодно. Да, операция будет, но когда – сегодня, завтра, через неделю или через несколько минут, он не знает. Решают наверху. Так он скажет. В противном случае Бурят справедливо обидится, почему он не сообщил об этом раньше.

Буряту если не в ноль тридцать, то в ноль сорок будет все известно.

Это уже не будет иметь никакого значения.

Да он же немедленно пристрелит Павлова!

А вам-то до этого какое дело?

Вот те раз! – удивился Турецкий. – Он же наш главный свидетель! Без него будет трудно раскрутить это дело.

Если только поэтому... Значит, Павлов останется живым.

А вы о чем подумали?

Подумал, уж не начал ли жалеть следователь по особо важным делам паханов. А по мне – пусть себе разбираются и палят друг в друга.

Еще чего не хватало! – пробурчал Турецкий.

Вы, Александр Борисович, недооцениваете Бурята. Он даже не дернется. Он уйдет.

Вместе с Павловым?

Это уж как вы прикажете! Но Павлов будет приговорен. То, что и требовалось вам доказать.

Толковый вы человек, Алексей Петрович! – усмехнулся Александр. – Чем эта встреча будет небесполезна мне?

У вас будет доказательство двойной игры Павлова. Я постараюсь. А следовательно, прольется еще одна капля в чашу. Я имею в виду капли доказательств вины полковника. Чаша эта, правда, уже переполнена. Но эта последняя капля будет свидетельствовать о полном отсутствии какой-либо порядочности у этого человека.

Действуйте, – протянул Турецкий руку.

Грязнов в Воронеже?

Только что звонил. У него возникли некоторые проблемы.

Неудивительно, если начальник областного уголовного розыска повязан...

Что же вы до сих пор молчали?!

Точное подтверждение получил, – Крот глянул на часы, – ровно два часа шестнадцать минут назад.

Значит, какие-то подозрения у вас были и до точного подтверждения?

Были. К примеру, Зарецкий Сергей Иванович подыскивает квартиру в центре, которую приобретает на имя дочери Светланы, студентки Плехановского института, а попросту «Плешки». Вероятно, это будет подарком на свадьбу.

Откуда вы это знаете?

Жених, работник МИДа, обратился ко мне с просьбой подобрать квартиру.

Подобрали?

Я посоветовал купить квартиру Роберта Веста.

Она же стоит бешеных денег!

Потому-то у меня и возникли подозрения. Честный сотрудник не имеет таких денег.

И что же?

Теперь, вероятно, опер из угрозыска Воронежа капитан Мильков Юрий Дмитриевич подлетает к своему родному городу. В его кармане записка, предназначенная для передачи Грязнову. От меня. Но вам стоит позвонить в Воронеж. Пусть Грязнов поторопится. И начнет копать.

Спасибо, Алексей Петрович, – поблагодарил Турецкий и усмешливо подмигнул: – И сколько отхватил за посредничество?

С удовольствием отвечу, тем более что мы перешли на «ты», – мгновенно парировал Крот. – Существует процент.

А за встречу?

Это тайна, покрытая мраком.

До полуночи на Остоженке, – попрощался Турецкий.

Как только дверь за Кротом закрылась, он поднял телефонную трубку и, посматривая в справочник, начал набирать код Воронежа.

Грязнов был уже в дверях, когда раздался продолжительный телефонный звонок. Поднял трубку Голованов.

Турецкий, – сказал он, обращаясь к Славе.

Что-то быстро он... Да, Саня, слушаю! Та-ак... Понятно. Записываю. Мильков Юрий Дмитриевич... Лечу!

Мой бывший участковый, – подал голос Филя.

Едешь со мной, – мгновенно решил Грязнов. – Узнаешь?

Должен. Ему сейчас больше пятидесяти.

Поехали!

Грязнов взял напрокат три машины – две «семерки» и «девятку», видавшие виды, но на ходу, за сотню выжимали, а быстрее и не надо.

Садись за руль, – сказал Слава. – И по самой короткой дороге в аэропорт!

Сделаем, – кивнул Филя.

Подъехали вовремя, как раз объявили о прибытии самолета из Москвы. Мильков оказался невысоким мужчиной с хитроватыми, но какими-то очень добрыми глазами, в которых читалась многолетняя житейская мудрость.

Здорово, здорово, – улыбнулся он, после того как Грязнов представился ему. – И ты здорово, атаман заречный! – обратился он к Филе. – Не рассказывал?

Он лишнее не выплюнет, – усмехнулся Грязнов.

Знать, человеком стал, если с самим Грязновым дружбу водишь. А ты-то чего зарделся, Вячеслав Иванович? Заслужил, сыщик, если Крот хвалит.

Но дороге к машине он шутил, балагурил, но, усевшись на заднее сиденье, посерьезнел.

Вот тебе, Грязнов, писулинка от Крота. Там написано, кто я есть такой и можно ли мне верить на слово. А слово мое такое. Погряз начальник угрозыска Зарецкий по уши. Ходу ему обратно нет. Уже не вытащить. Хочешь – верь, хочешь – не верь.

Хлопцам моим тоже он не показался, – сказал Слава, читая записку. – Верю, Юрий Дмитриевич.

Дела на вышку тянут, а они или под сукном, или запутаны так, что и концов не сыщешь. Можешь проверить, если права имеешь.

Проверять нет времени.

Больше скажу, Грязнов. Не дай Бог, случится заваруха, под пули ребят поставит. Глазом не моргнет. Потому, говорю тебе, отступа нет.

Слыхал, тут судью убили, девушку, – вступил в разговор Филя.

Как же, Настеньку. Пристрелили, твари. И он, Зарецкий, тоже руку приложил. Ведь взяли их! Теперь где? Гуляют, поганцы!

У тебя местечко найдется, Юрий Дмитриевич? Тихое такое, незаметное... – подумав, спросил Грязнов.

Местечко найдется, – тоже после некоторого молчания ответил Мильков.

В тот же день начальник уголовного розыска полковник Зарецкий бесследно исчез. Первой встревожилась жена полковника, не дождавшись мужа ночью, хотя тот, выходя из кабинета, позвонил и сообщил, что через часок-другой будет дома. Дежурный по городу на сообщение жены особого внимания не обратил, но когда утром следующего дня полковник не явился на важное совещание, которое вел сам генерал, начальник областного управления внутренних дел, сотрудники угрозыска крепко задумались. Через два часа во все отделения и посты милиции поступил приказ начальника областного УВД о незамедлительном розыске исчезнувшего полковника Зарецкого.

Большой шухер поднялся в связи с исчезновением начальника угро и в рядах преступных группировок, о чем они узнали, как только поступило сообщение в органы. Крестный отец Воронежа Ленька Палец рвал и метал. «Доставить живым или мертвым» – таков был его воровской приказ.

Между тем Сергей Иванович Зарецкий находился недалеко от места своей службы, всего-то в каких-нибудь десяти минутах ходьбы, если идти центральной улицей, а дворами – и того меньше, в небольшом каменном ам– барчике. В областных городах, даже в центре, сохранились дореволюционные одноэтажные домики, – крепкие, построенные на века, с двориками, заросшими плодовыми деревьями и кустарником. Проживали в них коренные жители, получившие дома в наследство. В одном из таких домиков жил и Юрий Дмитриевич Мильков с женой. Был у него и крохотный дворик, на котором он умудрялся выращивать огромные помидоры. В глубине дворика стоял амбарчик, каменный, низенький, совершенно незаметный с улицы из-за густой сирени, вишни и сливы. На дверях амбара висел заржавевший старинный замок на засове, который не открывали с незапамятных пор. Да и открывать было незачем, потому что Мильков пользовался помещением, проходя в него из своего дома, через внутреннюю дверь, о которой мало кто знал. Внутри амбарчика было уютно, всегда прохладно, несмотря на любую жару, пахло сушеными фруктами, а осенью Юрий Дмитриевич заваливал помещение яблоками, грушами, дынями и консервированными припасами на зиму. В этом амбарчике и посиживал на старом диване Сергей Иванович Зарецкий. Взяли его незаметно для чужих глаз, аккуратно, даже прически не потревожили, а когда он отошел от тычка железного пальца Демидыча, то, осмотревшись, увидел улыбающегося Гряз– нова и майора Голованова. Сообразив, что кричать, возмущаться, а тем более угрожать бесполезно, Зарецкий, потирая ребра с правой стороны, спокойно спросил:

Выпить найдется?

Сообразим, – откликнулся Голованов, поднимая и ставя на стол объемистую сумку.

Моя...

А то чья же? Отдыхать будешь за собственный счет!

Раскурочивай и наливай, – усмехнулся полковник.

На столе появились две бутылки «Смирновской»,

деликатесные консервные банки, икра, сырокопченая колбаса, копченая рыба.

Ты будто готовился к отдыху, —улыбнулся Голованов. – Все есть.

Зарецкий налил полстакана водки, выпил, обтер губы и вопросительно посмотрел на Грязнова:

Ну и что ты хочешь, Грязнов?

Ничего.

Приволокли же меня для чего-то?

Объяснил тебе майор. Или не понял?

Кончай травить. Мы с тобой не первый год знакомы.

Грязнов не ответил, закурил, не отрывая внимательных изучающих глаз от полковника.

Может, у него появилось желание поговорить, – сказал Голованов, раскладывая на тарелки колбасу и рыбу. – Банки открывать?

Понадобится, сам открою.

Да? – ухмыльнулся майор. – Ты бычок здоровый. С тобой без «браслетиков» не обойтись...

Какие «браслетики»? – появляясь на пороге, проговорил хозяин амбарчика Юрий Дмитриевич Мильков. – Он и сам никуда не уйдет... Да у вас полон стол! А я бабу ужин заставил готовить на пятерых!

Дмитри-ич... – укоризненно произнес Зарецкий.

То-то и оно, что Дмитрич, – ответил капитан. – Слова твои на ус намотал, а сделал по-своему. Запретил мне Грязнов показываться тебе на глаза, Сергей Иваныч, – обратился он к Зарецкому. – За меня боится, за жену, за детей, внуков... Я понял. Но вот пришел.

Не понимаю тебя, Юрий Дмитриевич, – сухо ответил полковник. – Почему ты должен кого-то бояться?

Понимаешь, – присаживаясь и наливая себе водки, ответил Мильков. – И очень даже хорошо. Это ведь я тебя заложил, полковник.

Догадаться нетрудно. Только ответ придется держать.

При этих словах глаза Голованова яростно вспыхнули, но Мильков, успокаивая, положил на его плечо руку.

Ты, Зарецкий, сколько у нас служишь? Лет пять? А я, мил ты человек, скоро сорок – и все на одном месте. Всех этих «зубов» да «клыков», уж про «качков», мудаков этих скороспелых, не говорю, знаю вдоль и поперек. Да и сотрудники твои, почитай, каждый второй мой выученик. У всех мамы, папы, сестры, бабушки и дедушки. У тебя контра большая, а моя и счету не поддается!

По-моему, я всегда ценил тебя, капитан.

Верно. Не уволил. А не уволил потому, что ребятки мои стеной встали! Вот ты и попер на попятный... Я тебе, Сергей Иваныч, Ваню Крюкова, Валю Кононова, Мишу Прахова, девчушку ту, судью Настеньку, вовек не прощу.

Это уже слишком! – пристукнул кулаком по столу Зарецкий. – Вы головой-то думаете, что говорите, Юрий Дмитриевич?! Грязнов! Ты-то понимаешь, что это произвол?! Дело же подсудное!

Время покажет, – ответил Слава.

Хорошо, сейчас вечер, ночь переждут, но завтра... Завтра, Грязнов, весь город поднимут! И найдут!

Труп, – ухмыльнулся Голованов.

Зарецкий глянул на майора и потянулся за водкой. Грязнов отставил бутылку в сторону.

Пить ты больше не будешь, Сергей. Отдыхай.

Не найдут тебя, полковник, – сказал Мильков. – Ребятки из розыска ко мне не придут, ежели только за советом, а преступнички твои, «качки» эти поганые, меня уважают. Очень даже уважают. Так что и вправду ложись и отдыхай. Туалет в углу, в закутке. Жратвы навалом, а водочку, уж извини, приказано убрать.

Зарецкий, оставшись один, прошелся по помещению, толкнул закрытую внутреннюю дверь, откинул цветастый полог, увидел кованые двери, присел и закрыл лицо руками. Нет, сдаваться он не собирался, по крайней мере, сейчас, немедленно, он пока подождет. План по изъятию наркотических средств был ему известен в тех пределах, какие позволяла должность. Адреса, откуда выходили наркотики в мелких дозах, фамилии отправителей, получателей, далеко не всех, разумеется, но описание внешности и даже фотографии у сотрудников розыска были. Но если туда нагрянут фээсбэшники, то они ничего не обнаружат, а если и обнаружат, то лишь незначительное количество наркоты найдут у тех, кто уже засветился. Предупрежденный Зарецким, крестный отец Ленька Палец принял меры, основная часть наркотиков была переправлена в другое надежное место, хотя бывшее помещение, где когда-то лежали целлофановые мешочки с «герой», охранялось так же тщательно, как и раньше. Подлетят собровцы или еще кто-то, охранники и пригласить могут: пожалуйста, гости дорогие, не желаете ли апельсинчиков на закусь под водочку, которыми был заполнен склад. Новое место, куда перевезли наркоту, Зарецкий не знал, но догадывался. Если уж сильно прижмут, он поделится своими мыслями, и это будет плюсом в его дальнейшей судьбе. Но на это он пойдет в крайнем случае, когда деваться будет некуда. Правда, припомнив Голованова, полковник несколько приуныл, однако отчаиваться не стал и принялся за еду.

Молодому следователю из группы Турецкого Николаю Афанасьевичу Чижову до сих пор не приходилось бывать в казино, и теперь он с видимым любопытством переходил от одного игорного стола к другому, одновременно отмечая в памяти посетителей. Играли по-крупному! Везло одному мужчине, ставившему постоянно на красное и всегда на все. Вокруг него начали собираться любопытствующие. Игрок снова поставил на красное и снова выиграл. На столике возле него стопкой лежали пачки долларов.

Сколько же он выиграл? – спросил Чижов у соседа.

Не меньше полутора миллионов. Ему надо уходить. Зарвался.

И будто накаркал. Мужчина поставил на красное, но выпало черное.

Что я говорил? – усмехнулся сосед.

Обидно.

Он будет играть.

Упрямый?

Игрок, – покосился на Чижова сосед.

Было пять минут первого, и Николай направился в небольшой ресторанчик при казино, где, по его предположениям, должен был уже находиться Павлов, фотографии которого показывал Турецкий. Но Павлова в ресторане не оказалось, зато Чижов увидел Крота, сидящего за столиком вместе с Петей Грачом. И их фотографии он тоже видел. Чижов подошел к буфетной стойке и заказал кофе с коньяком.

Появился полковник Павлов и присел за столик возле окна. Тут же подбежали два официанта и начали сервировку.

Я вроде ничего не заказывал, – сказал Павлов.

Мы вас ждали, – вежливо ответил официант.

Но вот скользнули в помещение двое парней, быстренько оглядели посетителей, вернулись к дверям, и тут же вошел Ваня Бурят.

Привет, – протянул он руку полковнику.

Привет.

Официант вскрыл бутылку шампанского, разлил по бокалам и отошел в сторону.

Давно не виделись, – улыбнулся Бурят, поднимая бокал.

Давно, Ваня, давно...

Слышал, в генеральском кабинете сидишь?

Мы люди подневольные, приказали – сижу.

И где же сидит генерал Пестов? – пронзительно посмотрел на собеседника Бурят.

Почему сидит? – как бы не понял Павлов. – Мне доложили, что он в командировке.

Ты, видно, давно не встречался с госпожой Стрельниковой...

Павлову стало ясно, что Буряту известно об аресте генерала и, вероятно, еще многое, чего не знает он, полковник Павлов.

С госпожой Стрельниковой встречается теперь другой человек...

Это всем давно известно, – перебил Бурят.

Уже и то хорошо, что она не забывает тебя, – намекнул полковник.

Не забывает, – подтвердил Ваня. – Мы общались почти сразу же после посещения Турецкого.

Турецкий имел встречу с вице-премьером?

Ну не со мной же! – ухмыльнулся Бурят.

Ты знаешь его в лицо?

Не знал и не хочу знать.

Видишь господина, сидящего в баре спиной? – указал глазами на Николая Павлов.

Ну.

Это следователь из его группы. Чижов – фамилия.

А что он потерял в казино? – насмешливо спросил Ваня, глядя в глаза Павлову. – Доись, полковник, доись, а то сами подоим.

Я на крюке, – признался Павлов, и у него сразу отлегло от сердца, когда решился сказать главное.

Ты меня не удивил.

Но и ты на крюке, Ваня. Тебя ожидают крупные неприятности. Не могу сказать точно когда, но со всеми злачными местами тебе придется расстаться.

Знаешь ты все, – твердо заявил Бурят.

Павлов, конечно, знал время начала операции, но

решил в этом Буряту не сознаваться. Поэтому как можно искреннее сказал:

Не знаю.

Хорошо, – не стал настаивать Бурят. – Что ты сейчас хочешь от меня лично?

Помоги уйти за кордон. Плачу пять «лимонов».

Я помогу тебе, – помолчав, ответил Бурят, повернул голову, и к нему тут же подскочил один из охранников. – Позови, – Ваня кивнул на Грача.

Павлова внезапно охватило волнение. Он явно сделал промашку, указав на Чижова, что наверняка вызвало подозрение у Бурята, это во-первых, а во-вто– рых, Ваня слишком уж быстро «поверил» в то, что он не знает о сроках операции, и самое главное – Бурят не задал ни единого вопроса, почему он на крюке и почему у него должны быть неприятности, словно сам знал заранее, что Павлов с ним играет. «А почему бы ему и не знать?! – мелькнуло в голове Павлова. – Лариса?!»

Иван, – решительно сказал он, – нам надо уходить немедленно. Осталось шесть минут.

И снова Бурят не обратил внимания на слова полковника, повернулся к подошедшему Грачу.

Петро, выведешь Анатолия Сергеевича из этого бедлама. Путь тебе известен, —вставая из-за стола, приказал Бурят, глянул на часы. – Шесть минут, говоришь? Осталось пять. Успеем.

Он двинулся к выходу, и его сразу плотным кольцом окружили телохранители, неизвестно откуда взявшиеся.

Хряпнем на посошок? – оглядываясь по сторонам, предложил Грач.

В это время поднялся из-за своего столика и Крот, тщательно вытер губы бумажной салфеткой и, не сводя глаз с Грача, неслышно начал приближаться к его столику.

Хорошо продумал все Ваня Бурят, уже сидевший в машине, да одного не учел: чекистской выучки полковника.

Хряпнем, – легко согласился Павлов, поднимая рюмку.

Грач выдернул руку, которую держал в кармане пиджака, и это было последнее движение в его жизни: профессионально падая, Павлов выпустил пулю из своего вальтера точно между глаз Грача. Стремительно метнувшийся к Павлову Крот взял его руку на излом.

Не надо, Алексей Петрович, – поморщился Павлов, посмотрел на окровавленное лицо Грача и усмехнулся: – Лучше действительно хряпнем. За упокой души.

Всем оставаться на своих местах! – разнесся громкий голос капитана госбезопасности Захарчука, сотрудника павловского отдела.

Подошел Чижов, поздоровался с капитаном и знаком приказал сотрудникам убрать тело убитого, присел за столик, где уже устроились Павлов и Кротов.

Финита ля комедия, – проговорил Павлов, опрокидывая в горло фужер водки.

Бурят из машины услышал выстрел, посмотрел на водителя.

Гони! – приказал он.

Сотрудники ФСБ и оперативники МУРа проводили машину сожалеющими взглядами, они могли бы свободно задержать вора в законе, но были людьми законопослушными, приказа не поступило, да и до часа «ч» оставалось еще целых три минуты. Но и сожалеть было некогда, заслышав выстрел, сотрудники, на ходу выхватывая оружие, бросились на точки, заранее обговоренные с начальством. В считанные секунды все ходы, выходы, закутки, где торговали героином, а также каморка швейцара, откуда когда-то вышел Роберт Вест с «дипломатом», набитым гранатами, были перекрыты, и люди Бурята уже корчились в крепких руках сотрудников.

Надо сказать, что прозвучавший в ресторане выстрел в какой-то мере помог капитану Захарчуку, которого поставил в тупик ведший с ним переговоры Антон Маевский. Пока разговор шел вокруг да около, Антон помалкивал, но когда Захарчук прямо заявил, что его не устраивают условия прежнего договора, надеясь услышать в ответ чуть ли не матерщину, услышал нечто совершенно иное.

Я согласен, – смиренно произнес Антон.

Но ты же не знаешь условий! – удивился капитан.

Это безразлично.

Ставка повышается в три раза.

Грабеж, но я согласен.

В три раза! – повторил оторопевший Захарчук.

Я против ветра не мочусь!

Так, – раздумывая, проговорил капитан. – Значит, так...

В это время и донесся звук пистолетного выстрела.

Держать! – рявкнул капитан, кивая на Антона, а сам бросился вон из кабинета.

Было изъято большое количество героина, задержаны продавцы, а заодно и покупатели, почти сплошь дети внезапно разбогатевших родителей и видных деятелей. Попались и богатые проститутки, одна известная певица и один уголовный авторитет, давно и безуспешно разыскиваемый органами. Заминка случилась со швейцаром. Он, защищая свое имущество, успел выдернуть чеку гранаты, но разжать кулак, в котором держал смертоносный заряд, сил у него не хватило, жить захотелось. Расчистили проход к подвалу, один из оперативников осторожно перехватил кулак швейцара, зажал, словно в клещи, подвел к дыре подвала, тихо приказал: «Бросай!» Раздался глухой взрыв. Сотрудник вытер холодный пот, посмотрел на швейцара и, надо полагать, отвел душу, потому что к «рафику» швейцар самостоятельно подойти не смог.

Когда все было окончено и казино опустело, Захарчук прошел в кабинет директора, по-хозяйски открыл бар, достал бутылку дорогого коньяка, налил стопку, чтобы отметить удачу, но тут увидел в дверях двух молодых мужчин.

Пейте, капитан, но побыстрее, – улыбнулся один из них. – Нам некогда.

И хотя сотрудник отдела «К» улыбался, лицо его ничего хорошего для капитана не предвещало.

Операция прошла относительно спокойно. Иначе получилось в других местах. Была стрельба, рукопашные бои, были и жертвы как с одной стороны, так и с другой.

Через день в газетах появились сообщения о почти поголовном закрытии столичных казино.

С этой же ночи, по горячим следам, началась кропотливая следственная работа по установлению конкретной вины каждого сотрудника отдела, курирующего индустрию развлечений.

Генерал Самсонов утром следующего дня приказал вызвать к себе полковника Павлова.

Не буду анализировать ни вашу встречу, ни ваш разговор с вором в законе, ни ваши действия. Одно скажу: хорошо учили. Задачу, поставленную перед вами, вы выполнили, так что, как и обещал, вы свободны. Правда, вам придется дать подписку о невыезде из Москвы и о явке на следствие.

Павлов среагировал мгновенно:

Нет уж! Лучше в камеру рядом с Пестовым!

Иу что ж, если вы не уверены в себе, – усмехнулся Самсонов. – Мы можем и изменить вам меру пресечения.

Лучше в тюрьму, чем эта неопределенность.

Воля ваша, – ответил генерал, делая знак подчиненным увести полковника.

В двенадцатом часу дня в кабинет Турецкого после его разговора с Чижовым, который в деталях передал Саше картину вчерашней сцены в казино, вошел Алексей Петрович Кротов.

Пожалуйста, – сказал он, протягивая крохотную коробочку.

Что это?

Запись разговора Павлова с Бурятом. Как и обещал.

Я уже ничему не удивляюсь, глядя на вас, но все-таки любопытно... – Чижов уже сказал, что Кротов к беседующим даже не приблизился. В стороне сидел с Грачом.

Их обслуживали, – помолчав, ответил Крот. – А я пришел попрощаться с вами.

Далеко собрались?

Видимо, в Италию. Жена еще не решила точно.

Вы успели жениться? Когда?

Собираюсь.

Кому-то очень повезло...

Крот вытащил фотографию, протянул Турецкому.

Дама видная, – по-мужски оценил Александр. – Все при ней... И какой чудо-ребенок! Прямо картинка! Конечно, когда берешь женщину с ребенком...

Это моя дочь, – перебил Кротов.

Похожа, – присматриваясь к девочке, ответил Турецкий. – Особенно глазами... И когда вы все успеваете?

Мне хотелось, Александр Борисович, сказать вам несколько слов...

Минутку, – поднял трубку телефона Турецкий. – Слушаю. A-а, это вы, голубчики! Вино выдули? Ну и правильно сделали. Все, ребятки, топайте по домам! Да хоть сейчас! Будьте здоровы! Охранники Веста, – пояснил он Кротову. – На даче прохлаждались... Так что вы хотели мне сказать, Алексей Петрович?

У вас начнутся нелегкие дни. Дела, которые вы вели раньше, были, разумеется, сложными и значительными, но в них не фигурировали масштабные люди наших дней. А сейчас вы слишком глубоко копнули. И в этом ваша ошибка.

А если я копну Газпром, Норильский комбинат, ведущие банки?

Тогда у вас возникнут еще большие неприятности, – усмехнулся Кротов, помолчал и добавил: – Если Господь продлит дни вашей жизни, вы многое еще свершите. Но я-то говорю сейчас о настоящем деле. Они его остановят, затормозят, сведут на нет все ваши труды экстренными мерами, включая и самые крайние. Для них самосохранение, а это у них называется честь мундира, превыше всего.

Кто это «они»?

Все высшие правительственные чины, включая и самый верх, – прямо ответил Кротов.

Признаться, когда начинал расследование убийства Кузьминского, а позже и убийство Веста, не ожидал подобного развития событий. Теперь и я понимаю, что скорее всего никакого показательного суда не будет, но к цели-то своей я приближаюсь и кое-чего уже достиг.

Мне ясны ваши цели, и я очень польщен тем, что мне пришлось немного поработать под вашим руководством, – склонил голову Крот.

Помнится, мы перешли на «ты»? – припомнил Турецкий.

Привычка – вторая натура! – поднялся Кротов, хотел было попрощаться, но передумал. – И последнее, Александр Борисович. Вам никуда нельзя отлучаться из Москвы.

Вот слетаю в Воронеж и вернусь.

Для чего вы туда летите? – помедлив, спросил Кротов.

Пропал полковник Зарецкий.

Когда летите?

Сегодня. Вечерним.

Кротов сделал несколько глубоких затяжек, затушил сигарету.

Полечу я, – сказал он. – И прошу вас, не возражайте. Вам необходимо быть здесь, в Москве!

Что тебе известно, Алексей?

Мне только что стало известно то, о чем вы сказали... Ты сказал. Пропал Зарецкий.

А как же Италия? – улыбнулся Александр.

Сразу после Воронежа.

Добро, – помолчав, согласился Турецкий, подавая руку. – Счастливо!

По прибытии в Воронеж Кротов взял такси и поехал к Юрию Дмитриевичу Милькову. Хозяин был дома.

Не успели расстаться, и опять встреча! – радушно встретил он гостя. – Проходи, Леша. Жена-а! Принимай гостя!

И где же полковник Зарецкий? – спросил Кротов, когда после обильного ужина они устроились в уютном кабинете Милькова.

У меня гостит, – улыбнулся хозяин.

Лишнее, Дмитрич, – нахмурился Кротов. – Ни к чему.

В амбарчике. Самое надежное место. Ну и лихие же хлопцы у Грязнова!

Что, вагон с «герой» нашли?

С этим промашка вышла. Наводка была верная. Бывший военный склад. Кинулись собровцы, работали по науке, а там апельсинчики и ящики с водкой!

Одно время переправляли и в апельсинах.

Роются. Пока толку нет. А собровцы в Москву махнули. Переругался их начальник с нашими. А зря. Наводка была верной, – повторил Мильков.

Полагаешь, Зарецкий?

Больше некому.

И что с ним думаете делать?

Грязнов говорит, пусть сидит здесь. До приезда Турецкого.

Турецкий не приедет.

Ты, что ли, вместо него?

Шуму много в казино было? – отмахнувшись от вопроса Милькова, в свою очередь спросил Кротов.

Хорошо попугали. Взяли многих. Но верхушка-то гуляет! Фээсбэшников, Леша, замели, – понизил голос Юрий Дмитриевич. – Всех подчистую! И в матушку-столицу. Собровцы и увезли.

Это их дела, Дмитрич. Наше дело вагон с «герой» найти... Ты что-то подсказать можешь?

Ума не приложу, Леша... Схоронить можно так, что и сами не найдут. Лес, степные балки, избы брошенные...

Ты долго не искал. Под носом начальника управления поселил. Избы... Могут и в избах, да «гера»-то здесь им нужна, в городе.

Вроде разбомбили, – неуверенно сказал Мильков.

Переждут и начнут снова. В стране бурятов хоть отбавляй!

Это точно, – согласился капитан. ·

Телефон Грязнова есть?

Мильков вытащил листок бумаги, развернул и положил перед гостем.

Грязнов слушает! – рявкнуло в трубке.

Добрый вечер. Ты чем недоволен?

Ё кала маны! Откуда?!

Не звонил Турецкий?

Может, и звонил. Я только вошел.

Выходи обратно. Я жду. Куда ехать, думаю, объяснять не надо.

Понял, Леша. Щас буду.

Через несколько минут Грязнов и нагрянул.

Дай выпить, – обратился он к хозяину.

И выпить дам, и закусить, – ответил Юрий Дмитриевич, выходя из своей комнаты, служащей ему кабинетом.

Не нравится, Слава? – ехидно спросил Кротов. – Конечно, ты же размахнулся на десятки тысяч баксов, а тут – шиш!

А я, Леша, на тебя надеюсь – нашелся Грязнов. – Если не ты, то кто же?

Не люблю лести, – поморщился Кротов.

Я не льщу. Это тебе Грязнов говорит, а не кто-то из твоих лизоблюдов.

Ну, если Грязнов, значит, будем думать.

Турецкого, как вижу, не ждать?

У Турецкого дела более важные, чем найти какой– то вагон с наркотиками. И скажу тебе, более опасные.

Как прошло-то, нормально, в столице-матушке?

Нормально. А твои, говорят, здесь всех перепугали!

Было. Поразмялись ребятки, повеселились... Злые, как черти! Не дай Бог, сюда нагрянут. Конец полковнику!

С подносом в руках, на котором стояли тарелки с закуской и возвышалась бутылка «Смирновской» емкостью в ноль семьдесят пять, вошел Мильков.