Текст книги "Дьявольская игра"

Автор книги: Френк Г. Слотер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 22 страниц)

10

В пятницу, во второй половине дня, Майк и Жанет приехали в коттедж. Она была за рулем взятого напрокат автомобиля, он следовал за ней на своем «порше». Они свернули к югу от Мэриленд Стейт-роуд 210 по направлению к Потомаку. Оставалось еще два часа до заката, когда они остановились на перекрестке у магазина примерно в двух милях от коттеджа. Майк зашел купить продукты на выходные дни и для Жанет, чтобы ей хватило до среды, когда он снова приедет.

О злосчастном Джеральде Хатчинсоне не было никаких известий с тех пор, как Жанет послала его на все четыре стороны, и Майк втайне надеялся, что он уже не появится. Когда они достигли конца частной дороги у деревянного коттеджа на самом берегу реки, заднее крыльцо которого представляло собой маленькую пристань с привязанным к нему мощным катером, Жанет воскликнула от удовольствия:

– Вы не предупредили меня, Майк, что это место столь прекрасно!

– Мне здесь очень нравится, – сказал он, вынимая пакет с продуктами из багажника. – Это было любимое место отдыха нашей семьи, и, когда мои родители умерли, я сохранил его. Окружающие леса представляют собой часть государственного леса. Ближайший коттедж находится в ста ярдах отсюда, поэтому здесь очень уединенно.

– Как вы можете сдавать его?

– Обычно я этого не делаю. Правда, отправляясь на стажировку в Нью-Йорк, я сдал это место, чтобы покрыть свои расходы. С тех пор как вернулся, я проводил почти все выходные здесь.

– Надеюсь, вы и сейчас будете приезжать.

– Ваш дядя Джордж не возражал против того, что мы будем здесь одни в эти выходные?

– Что касается моего дяди, то здесь вы можете быть спокойны, – заверила она, – кроме этого, я сама могу за себя постоять. Программа моей школы включала в себя курс самообороны для девочек плюс несколько приемов дзюдо и карате.

– Буду знать и вести себя хорошо, – пообещал он.

– Медсестры в больнице говорят, что для вас никогда не составляло проблемы найти себе женскую компанию.

– Не следует верить больничным сплетням, но и мне не следует полностью доверять, – предупредил Майк, – в конце концов, я живой человек, а вы как-то обещали уложить меня в кровать…

– Что?

– Это было сразу же после того, как вы позвали меня вечером за день до операции и попросили сделать маммопластику.

– Я этого тоже не помню, но, судя по результатам, жалеть об этом не следует.

– Я сказал вам, что сделаю операцию, если вы будете в хорошем состоянии после первой, самой важной операции. Тогда вы ответили: «Вы не пожалеете об этом, я обещаю».

– Вам не показалось странным, что я говорю такие вещи? – спросила Жанет.

– Я не мог поверить, что это были вы. Но когда мы прослушали привезенные вами из Чикаго пленки интервью с Лин Толман, ее голос звучал так же, как ваш в тот момент, когда вы заверяли меня, что я никогда не пожалею, прооперировав вас, и когда вы непристойно ругались под наркозом у доктора Хала Петри.

Жанет вдруг села. Она была бледна. Когда она схватилась за волосы, Майк заметил, что ее руки трясутся.

– Посмотрите, ничего нет холодного попить в холодильнике, пожалуйста, Майк, – попросила она, – я с трудом могу поверить в то, что вы рассказываете, но я знаю, что это правда. Это меня пугает. Особенно когда я вспоминаю, как звучит голос Лин на этих пленках.

Он поспешно открыл бутылку кока-колы и протянул ей.

– Наверное, я напрасно вам рассказал об этом, – признался он.

– Вы сказали, что мой голос и манеры были другими, когда я просила вас сделать мне операцию на груди. А когда я ругалась?

– Это был тот же голос. Вы также говорили многими теми же словами, которые были на пленках.

– Но как я могла?…

– Ваш дядя считает, что вы усвоили манеры и голос Лин, когда находились рядом с ней в Чикаго. После перенесенного сотрясения ваш мозг, вероятно, выхватывает из памяти клочки воспоминаний, и вы выражаете их словами, не помня об этом ничего.

– Если это правда, то как долго это может продолжаться?

– Я думаю, это уже прошло, – успокоил ее Майк. – Когда ваш мозг успокоился после сотрясения и ваша сильная воля возобладала, эти воспоминания больше не могут пробиться наружу.

– Будем надеяться, – сказала она горячо.

– Я не заметил в вас ничего странного с тех пор, как вы обещали подать на меня в суд после операции, а это было несколько недель назад, – успокоил он ее.

– Если вы заметите ночью, что я пытаюсь залезть в вашу постель, – сказала она смеясь и уже успокоившись, – запомните, что я не в себе, и прогоните меня. Я хотела бы искупаться перед ужином, если мне уже можно напрягать руки. У нас есть время?

– Время здесь не наблюдают, – заверил ее Майк, – а ваши швы давно зажили. Я надену плавки и поставлю ловушки на крабов, чтобы у нас было чем поужинать после купания. Вы можете переодеться в гостевой комнате. Эта та, где не висят мои вещи.

Он опускал с пристани в воду ловушки, привязав к ним для приманки рыбьи головы, купленные в магазине на перекрестке, когда Жанет вышла из коттеджа. На ней было белое бикини, и от одного взгляда на нее у Майка перехватило дыхание.

– Ух ты! – воскликнул он. – Сама Венера!

– У меня такое ощущение, что на мне надето не намного больше, чем носила сама Венера, – призналась Жанет. Под его восхищенным взглядом ее кожа покрылась мурашками. – Когда я позвонила в спортивный магазин в Вашингтоне и назвала продавщице свои размеры, она сказала, что у них есть как раз то, что нужно. Поэтому я попросила прислать белый и голубой, но не примеряла их заранее и не знала, что мне прислали то, что в народе называют «ленточки».

– Шериф Нот обещал вашему дяде, что его заместитель будет навещать вас раз в день, но вам лучше не надевать этот купальник, когда он придет, а то он может арестовать вас за непристойное обнажение.

Исключительно правильные черты лица, окруженного ореолом золотисто-рыжих волос, спрятанных под резиновой купальной шапочкой. Красивая приподнятая грудь. Прекрасная симметрия рук и плеч, нежный изгиб талии и округлость бедер. Знаменитый выступ mons Veneris над лобковой костью, прикрытый нижней частью бикини. Нежные и в меру мускулистые бедра, икры, колени и ступни. Всего этого в ней было достаточно, чтобы перехватило дух художника… или влюбленного.

– Лучше не ныряйте, – предупредил Майк, – у конца пристани недостаточно глубоко, а я не хочу, чтобы вы расквасили этот прекрасный нос, творение моих рук.

– Я буду вести себя хорошо, – пообещала Жанет, остановившись возле него. – Вы действительно можете ловить крабов этой ловушкой?

– Сколько нам нужно. Завтра я покажу вам, как их готовить в кассероли. Они будут просто таять у вас во рту.

Он привязал веревку, идущую к ловушке на дне реки, к перилам.

– Лестница вон там. Вы можете спуститься в воду, не опасаясь за свой прекрасный профиль. Правда, она немного скользкая, когда ею мало пользуются. Я лучше заплыву с другой стороны и помогу вам спуститься.

Майк нырнул и поплыл к лестнице. Зацепившись ногой за одну из ступенек, протянул руку и помог Жанет спуститься в воду. При этом она была практически в его объятиях. Он поднял голову и увидел ее улыбающееся лицо.

– Хорошая уловка, доктор, – сказала она, когда спустилась по лестнице и ее лицо оказалось на уровне с его, – вы заслуживаете награду за вашу изобретательность.

Не успел Майк понять ее намерения, как девушка повернула голову и поцеловала его в губы, как бы мимолетно, но с глубоким смыслом, и затем выскользнула из его рук, пока они еще не сомкнулись вокруг нее. Вспенивая воду ногами, она быстро поплыла прочь от лестницы размашистым тренированным кролем по направлению к буйку, видневшемуся примерно в пятидесяти футах от пристани. Майк последовал за ней. Но когда он достиг буйка, она, выбравшись из воды, уже уселась на него и, спустив ноги в воду, смеялась, глядя на Майка.

– Черепаха! Вам не стыдно, что девушка вас обогнала?

– Я не в форме, – сказал он, немного запыхавшись.

Они плавали с полчаса. Затем сели в катер и помчались вдоль реки мимо мыса, который закрывал от коттеджа вид на гору Вернон на западном берегу. Когда они вернулись, было уже почти темно, и Майк вынул из краболовок с дюжину голубых и желтых крабов. Пока Жанет переодевалась в брюки и блузу и вытирала волосы после душа, он поставил кипятить воду, чтобы сварить свою добычу.

– Мне всегда казалось жестоко бросать крабов в кипящую воду, – сказала Жанет, – но дядя Джордж уверял меня, что они погибают в тот момент, когда касаются воды.

– Я с ним согласен, – ответил Майк, – вы голодны?

– Я могу съесть их вместе с клешнями и всем остальным.

– Это может повредить вашу заживающую челюсть, но если вы не прикусите кусок панциря, все будет в порядке.

Майк взял деревянный предмет, напоминающий бейсбольную биту, но меньше и короче. Прижав им большую клешню к столу, легко ее вскрыл и дал Жанет ее острый конец, чтобы, пользуясь им вместо вилки, она могла есть большой кусок сочного белого мяса, торчащий из сломанного конца. Им потребовалось минут сорок пять, чтобы поглотить крабов и пиво, после чего Майк выбросил остатки панцирей в реку.

– Помогает приманивать рыбу, – объяснил он. – Считайте, что прожили жизнь напрасно, если не пробовали мягкотелых крабов, мэрилендскую речную черепаху и еще много других деликатесов Потомака и Чесапика, включая лимонный пирог.

Ночь была довольно теплой. Ярко светила луна. Они уселись на скамейках на пристани, после того как Майк покрыл их подушечками и опрыскал все репеллентом против комаров, чтобы отогнать нежелательных ночных посетителей.

– Когда я стану слишком стар, чтобы иметь свою практику, поселюсь здесь, – сказал он. – Моя бабушка оставила мне старинное кресло-качалку – оно в вашей спальне, – и я буду просто сидеть здесь на пристани и наблюдать за проходящими пароходами.

– Это прекрасно. Когда я закончу свою книгу, мне будет жаль отсюда уезжать.

– Вы можете оставаться здесь, сколько пожелаете, если только мне будет позволено приезжать сюда вечером в среду, когда я могу, и по выходным.

– Мне же тоже надо работать, вы знаете. Издатель хочет получить книгу как можно скорее, а дядя Джордж планирует печатать части из нее в ближайшее время в воскресных выпусках «Стар ньюз».

– Как скоро вы ее закончите?

– Через месяц, может быть, два. Мне нужно дописать раздел, начиная с ареста Лин и суда над ней в Чикаго, и отредактировать весь материал окончательно.

– Я читаю главным образом медицинские журналы и плохо помню эту историю. Как им удалось ее поймать?

– Лин считала, что кто-то из своих завидовал ее лидерству и предал ее. Она занимала среди других примерно такое же положение, как Чарльз Менсон в своей «семье», и все должны были подчиняться ей беспрекословно. Она упоминала о том, что некоторым мужчинам не нравилось такое положение, и это мог быть даже ее любовник Арманд Деско.

– Какой он был?

– Я никогда его не видела, но знаю, что он был любовником Лин длительное время. Она рассказывала, что он считал себя высоким священником культа. Наверное, ему надоело быть принцем-консортом, и он предал ее. В любом случае он знал, что она часто гуляла вдоль озера по вечерам и иногда посещала бар, где знакомилась с мужчинами, которые ей особенно нравились.

– Может быть, Деско ревновал?

– Мне не удалось узнать от Лин что-нибудь о самой группе, но она говорила мне, что их отношения были далеко не моногамные. Как я поняла с ее слов, они готовили что-то грандиозное, и другие продолжат это дело.

– У вас есть какие-нибудь догадки о том, что представляет собой их следующий проект?

– Лин мне не сказала, но хвалилась, что благодаря этому рассчитывает подняться на следующий уровень власти и ответственности в том, что она называла Царством Тьмы…

– Что она имела в виду?

– По крайней мере, в своем сознании она была высшей жрицей Люцифера – дьявола на земле.

– И вы верили в это?

– И верила и не верила, – призналась Жанет, – но, судя по некоторым вещам, о которых Лин мне рассказывала, было трудно отрицать, что, по крайней мере, в нее вселился демон. Сейчас многие верят в такие вещи.

– Мой друг, священник и официальный маг-экзерсист из вашингтонской епархии, всегда настаивает на присутствии врача на своих ритуалах изгнания дьявола. Он уже несколько раз обращался ко мне за помощью, но я никогда не соглашался.

– А почему? Ведь вас явно интересует, существует ли потусторонний мир, невидимый для нас.

– Меня это мало интересовало до тех пор, пока я не столкнулся с историей Лин Толман, – признался Майк, – мне кажется, я никогда не забуду насмешливое ее лицо, несмотря на агонию, которую она должна была перенести перед смертью. Казалось, что она кого-то перехитрила и теперь радовалась этому.

Жанет поднялась на ноги:

– Вы не возражаете, если я пойду лягу? Я еще не восстановила силы.

– Извините, я забыл. – Он искренне раскаивался. – Вы рано встаете или любите поспать?

– Обычно я встаю рано по привычке, но давайте встанем, когда проснемся. Спокойной ночи, Майк.

– Я оставлю свою дверь открытой на случай, если вы что-нибудь услышите ночью и это вас побеспокоит, – сказал он ей, – здесь вдоль берега реки живут большие лягушки, которые издают такие звуки: «Варум! Варум!» Иногда вы можете слышать, как мирный енот скребется в дверь в поисках чего-нибудь съестного.

– Сомневаюсь, чтобы я что-нибудь могла услышать, – сказала Жанет, – спасибо, что разрешили мне снять ваш прекрасный коттедж. Мне он очень нравится.

– Вы можете перенести часть своих чувств на хозяина коттеджа в любое удобное для вас время.

– Это будет нетрудно сделать. – Ее голос звучал приветливо, но серьезно. – Но не подталкивайте меня, Майк. Мне и так довольно сложно привыкнуть к своему новому облику…

11

Майк проснулся весь в поту, хотя в коттедже летом всегда спал раздетым, Он взглянул на светящийся циферблат будильника у кровати. Было четверть первого, однако свежий ветер с реки, обычно охлаждавший домик ночью, вероятно, прекратился, может быть перед ненастьем, глухие раскаты которого слышались где-то вдалеке. Обычно Майк спал хорошо и поэтому удивился, что могло его разбудить. Услышав всплеск воды в реке, он встал и подошел к окну.

Луна еще ярко светила и не была закрыта тучами, собиравшимися на юго-западе. Сперва он подумал, что это плескалась выпрыгивающая из воды рыба, затем, присмотревшись, заметил в конце пристани две белые руки, грациозно рассекающие воду в свободном кроле, двигаясь по направлению к плотику для ныряния. Пока Майк наблюдал, пловец достиг плотика, и красивая женщина, в которой даже издали легко можно было узнать Жанет, вылезла по лестнице на плотик. Пульс Майка внезапно участился, когда он увидел, что она совершенно раздета. Он предположил, что она проснулась, как и он, и, устав от жары, сняла ночную рубашку и пошла охладиться к воде.

Похоже, она была вполне счастлива, сидя там и источая захватывающую дух красоту, откидывая волосы с лица, поскольку была без купальной шапочки, и болтая ногами в воде. Повинуясь секундному желанию, он хотел было присоединиться к ней, но затем, несмотря на возможные перспективы, остался.

Жанет оставалась на плотике минут пять, потом вернулась в воду и поплыла к пристани. Майк подождал, пока она поднимется по лестнице на деревянные подмостки, и ее фигура с ближнего расстояния показалась ему еще более прекрасной, чем на плотике. Взяв полотенце, оставленное на помостках, она стала вытирать волосы и направилась к задней двери. Он опять лег в постель, не желая ее беспокоить.

Лежа там, он слышал, как закрылась задняя дверь, и звук шагов ее босых ног в холле, разделявшем их спальни. Но когда Жанет вошла в комнату и, все еще вытирая волосы, остановилась у края его кровати, разглядывая его нагое тело, Майку пришлось замереть и не двигаться, чтобы не выдать себя и то, что он за ней наблюдал.

На какой-то момент ему показалось, что она может присоединиться к нему в постели, но затем услышал сдавленный смех, который он уже слышал в тот вечер, когда она попросила сделать ей вторую операцию на груди. Однако она вышла из комнаты, и через некоторое время Майк услышал скрип кровати в ее спальне, что означало, что она опять легла.

Примерно полчаса Майк лежал в кровати и думал о том, что ему только что пришлось наблюдать и о значении всего увиденного. Он был уверен, что сейчас в ней преобладала вторая личность. Глубокий гортанный смех, несомненно, указывал на это, и это означало, что странная личность, или демон, он почти убедил себя в этом, внутри нее, по-видимому, мог проявляться когда и где пожелает. И в этом, учитывая его возможное происхождение, заключалась главная опасность.

Майка разбудил аппетитный запах жареного бекона и звуки возни на кухне. Надев купальные трусы, он пришел в кухню. Жанет встретила его улыбкой. Она была в шортах, майке и сандалиях.

– Доброе утро, – сказал он, – если вы не возражаете, я быстро окунусь, чтобы проснуться.

– Можете не спешить. Как поджарить вам яйца?

– Слегка. Я скоро.

Майк сплавал до плотика и обратно, а затем быстро принял душ. Когда он вернулся на кухню, одетый в шорты и майку, Жанет раскладывала яичницу по тарелкам, где уже благоухали кусочки жареного бекона. Тостер уже был на столе, наполненный хлебом. И возле каждой тарелки стоял стакан с апельсиновым соком. Оба они были голодны и поэтому мало разговаривали до тех пор, пока Жанет не налила каждому по второй чашке кофе.

– А что еще у вас хорошо получается, если вы можете хорошо писать, плавать, прекрасно готовить и великолепно выглядеть даже так рано утром? – спросил он.

Она засмеялась:

– Последнее – это полностью благодаря вам. Надеюсь, вы выставите авиакомпании надлежащий счет. Дядя Джордж говорит, что я и сама получу кругленькую сумму, но когда я гляжу на себя в зеркало и вижу, какая я стала по сравнению с тем, что было раньше, мне совестно подавать на них в суд.

– Не забывайте, что вы были на краю гибели и перенесли много боли.

– За спасение моей жизни я могу благодарить только вас.

– На Востоке это означает, что мне придется заботиться о вас всю оставшуюся жизнь. – Сперва его голос был шутливым, но потом стал серьезнее. – И чем дольше я изучаю эту перспективу, тем больше убеждаюсь, что именно это мне и хочется делать.

Жанет протянула руку и накрыла его руку своей ладонью во внезапном порыве нежности.

– Дорогой Майк, – сказала она, – для любой девушки будет лучшим подарком, если вы ее полюбите.

– Зачем же тогда противиться?

– Кто противится? Но не надо спешить. В конце концов, я только что избавилась от жениха, за которого собиралась замуж… пока не узнала вас. Кроме того, я далеко не уверена, что вы тоже готовы ограничить себя одной девушкой.

– Я только что сказал, что люблю вас, хотя обещал себе никогда этого не делать в отношении своих пациенток. Какое еще доказательство вам нужно?

– Может быть, испытательный срок, который подтвердит, что вы готовы к моногамии. В конце концов, у вас есть все, о чем может мечтать симпатичный холостяк.

– Кроме вас.

– Вы можете обойтись без этого. Я уже нашла женские трусики на полке шкафа и начатую упаковку противозачаточных таблеток в аптечке в ванной.

– Наверное, это оставили бывшие жильцы.

Она засмеялась:

– Может быть, но я сомневаюсь. Мне нужно закончить книгу плюс процесс против авиакомпании и, кроме того, нам следует лучше узнать друг друга. Я думала, что Джеральд мой идеал, помните? Сейчас мне даже трудно представить, как я могла так сглупить. Давайте договоримся присматриваться друг к другу еще несколько месяцев. Таким образом мы убедимся, что посторонние факторы не заставят нас принять скоропалительные решения, над которыми следует поразмыслить дольше.

– Например?

– Не забывайте, что я ваше творение, что, естественно, делает вас ответственным за меня. Вы еще сделаете других женщин не менее прекрасными, и, учитывая вашу симпатичную внешность, многие из них с удовольствием отдадут вам все, что вы хотите, даже без свадьбы.

– Имея женой саму Афродиту, как я могу желать других женщин?

– Не забывайте, что я могу оказаться неудачей замужества с психологической точки зрения, так же как и успехом с чисто декоративной стороны… и все только из-за вас.

– Мы можем легко решить эту задачу.

– Не спешите, молодой человек. Браки врачей, как известно, нестабильны. Возможно, потому, что многие пациенты влюбляются в них и хотят это доказать. Кроме этого, пока не зная точно, кто я есть, я не могу выступать в роли полноправной жены.

– Так что же нам делать?

– То, что мы и делаем – наслаждаться обществом друг друга, получая удовольствия чуть менее восхитительные, чем общая постель.

– А в двенадцать тридцать ночи мне казалось, что мы могли бы иметь более интимные отношения…

Майк увидел, как глаза Жанет расширились от удивления и… страха.

– О чем вы говорите?

– Вы не помните ночное купание в нагом виде? Или как вы стояли у моей кровати, размышляя над тем, присоединиться ли ко мне?

– Вот, значит, почему мои волосы были все еще влажными утром. – Краска сошла с ее лица, и она судорожно ухватилась за стол. – Что произошло?

– Ничего, – сказал он с сожалением, – но, судя по вашим словам, вы так же хотите меня, как я вас… Так что же могло случиться плохого, если бы мы оказались вместе сегодня ночью?

– Майк, я ничего не знаю из того, что вы мне сейчас рассказываете.

– Вы хотите сказать, что я вру?

– Конечно же нет, дорогой мой, – поспешила она извиниться, – но если бы мы даже занимались любовью, то это происходило бы не со мной. Расскажите мне все подробнее.

Он описал ей вкратце, как был разбужен, как наблюдал за ее купанием в лунном свете нагишом и возвращением в дом.

– Вы говорите, что я заходила в вашу спальню?

– Вы стояли в двух футах от моей кровати. Луна еще светила, и я мог хорошо вас рассмотреть. Я лежал тихо, думая, что вы ходите – или, скорее, плаваете – во сне, хотя я никогда раньше о таком не слышал. Вы стояли там примерно с минуту, рассматривая меня с ног до головы…

– А вы были?.

– Таким же голым, как вы. Я всегда так сплю летом. Вы рассматривали меня, как лошадь, которую собираетесь купить, потом сделали шаг в мою сторону. Тогда я был уверен, что вы придете ко мне в объятия, но вы повернулись, и в этот момент я услышал тот же глубокий гортанный смех.

– Тот же? Когда вы слышали его раньше?

– За день до вашей операции, когда вы попросили меня сделать маммопластику. Признаюсь, я был возбужден этой ночью и готов ко всему, что бы вы ни сделали. Но вы просто вышли, и я увидел вас только утром, когда нашел вас здесь за приготовлением завтрака.

– Я никогда раньше этому не верила, – сказала Жанет, всхлипывая, – но как я могу теперь отрицать, что во мне живут два человека – я и какой-то призрак.

– Не расстраивайтесь. – Майк взял ее за руку и не удивился, что ее ладонь была влажной. – Кто-то однажды сказал, что идеальная жена должна быть гранд-дамой в гостиной, выпускником Кордон-Бло на кухне и призраком в спальне.

– Но я же не соответствую ни одному из этих идеалов! – Майк заметил, что она готова заплакать. – Во мне два человека – и один не знает, что делает второй, когда он доминирует.

Он быстро обошел вокруг стола и обнял ее.

– Если вы когда-либо станете призраком, – сказал он нежно, – убедитесь, что вы со мной.

– В этом вся и беда! Я никак не контролирую свое второе «я».

– Ночью у вас это получилось, хотя я и не могу сказать с уверенностью, что мне это понравилось.

– Не шутите над этим, Майк. Когда такое происходит и я опять становлюсь собой, мне кажется, что я схожу с ума.

– С вашим умом, умом Жанет Берк, все в порядке, – заверил он ее, – вы перенесли сильное сотрясение мозга. Клетки вашего мозга получали мало кислорода, если вообще получали, по крайней мере в течение нескольких минут. Из-за недостатка кислорода впоследствии возможны различные функциональные нарушения, но с тех пор у вас все было нормально.

– Кроме прошлой ночи.

– Давайте назовем это хождением во сне. Это самое простое объяснение. Было жарко, и вы уже знали, что вода в конце пристани прохладная и приятная, и вы просто наслаждались ею.

– А вторая часть, когда я пришла к вам в спальню?

Он улыбнулся:

– Может быть, у вас большее сексуальное влечение, чем вы хотите в этом признаться Мастерз и Джонсон доказали, что это свойственно большинству женщин, если они могут побороть свою сдержанность, привитую с детства в большинстве случаев их матерями, и освободиться от подавления своих чувств. Я, конечно, не могу отрицать, что, когда увидел вас на плотике, похожую на саму Венеру, выходящую из волн, меня так и подмывало присоединиться к вам. А когда вы стояли в лунном свете у моей кровати, такая прекрасная, что у меня перехватило дух, мне пришлось вцепиться в матрас, чтобы не выпрыгнуть из кровати и не заключить вас в объятия. Но вы ушли к себе в комнату, а это значит, что вы сами контролируете свою волю, а не другая личность, временно созданная несколькими поврежденными клетками. Через некоторое время все пройдет.

– Наверное, вы правы, – допустила Жанет. – Кроме того, Рандал Маккарти обещал помочь мне, поскольку мы будем почти соседями здесь, на реке. Вы знаете, что его друзья Ковены сняли коттедж неподалеку?

Майк кивнул немного угрюмо:

– Я до сих пор не уверен, что мне нравится эта идея, особенно если он будет здесь крутиться каждый день, когда я смогу вас видеть только вечером в среду и по выходным.

– Если Рандал поможет мне избавиться от этого наваждения, пока мы оба выздоравливаем, то это к лучшему.

– Кстати, о наваждениях и нежданных гостях… – сказал он. – Вы умеете обращаться с оружием?

– Достаточно хорошо. А что?

– Люди шерифа Нота будут посещать вас только раз в день в течение недели, поэтому было бы хорошо, если бы вы могли защитить себя сами в остальное время. Подождите немного, и мы попрактикуемся в стрельбе по мишени.

Майк пошел в спальню и вернулся со спортивным пистолетом двадцать второго калибра и коробкой патронов.

– Я держу его в основном для того, чтобы стрелять в черепах, которые отпугивают рыбу, – объяснил он, – но воры иногда навещают эти прибрежные коттеджи, особенно зимой, когда многие дома пустуют. Они ищут радиоприемники, телевизоры и тому подобное. Зимой я тоже провожу здесь многие выходные просто для того, чтобы убежать из города.

– Но не в одиночку, как я слышала. Когда я сказала Эллен Страбо, что собираюсь снять этот коттедж, она заметила, что это очень красивое место.

– Пойдемте лучше на пристань и проверим, как хорошо вы стреляете.

По дороге из дома он вытащил несколько пустых банок из-под пива из мусорного ящика возле задней двери.

– Кстати, – сказал он ей, указывая на красный огнетушитель на стене сразу же за дверью кухни, – если что-нибудь загорится, хватайте эту штуку, вдавите кнопку с цепочкой, нажмите на ручку и направьте струю углекислоты на огонь.

– Мне знакомы огнетушители такого типа. У меня такой же дома.

На пристани Майк сунул заряженную обойму в пистолет и протянул его Жанет. Потом бросил пустую банку в реку.

– Попадете?

– Попробую. Дядя Джордж учил меня стрелять, перед тем как послал на работу в чикагское бюро. – Подняв пистолет, Жанет выстрелила, и плавающая банка подлетела на несколько футов в воздух.

– Хороший выстрел. У меня, наверное, так бы не вышло.

Она отдала Майку пистолет, и он выстрелил. Банка утонула.

– Я оставлю пистолет в ящике стола в вашей комнате вместе с патронами и полной обоймой, – сказал он. – Вы можете помочь в сокращении черепашьего населения, если хотите. А если появится кто-нибудь подозрительный, то выстрел в воздух должен его отпугнуть. Это могут быть просто молодые люди из округи, которые ищут укромный утолок для любовных свиданий.

– Что вы будете делать утром? – спросила она.

– Что скажете.

– Если вы найдете, чем себя занять, то я хотела бы начать работу над книгой, хотя бы несколько часов.

– Я возьму удочки и наловлю рыбы на обед.

– Вы действительно не возражаете?

– Ничуть. Я давно не занимался рыбалкой. И не беспокойтесь о ленче. Я позову вас, когда бутерброды будут готовы.

Жанет закончила работать в четыре часа. К этому времени Майк наловил достаточно разной рыбы, почистил ее, сделал филе и положил в холодильник. Потом они прокатились на мощном катере до места, где на узком участке реки ее пересекала 301-я автодорога, примерно в тридцати милях от дома. Когда они возвращались, солнце уже заходило за гору Вермонт на западном берегу Потомака, и его раскаленный красный шар обещал на завтра хорошую погоду.

– Иногда мне кажется, что это все во сне, – призналась Жанет, когда они привязывали катер у пристани, – эта катастрофа… И вы оказались рядом, чтобы сделать меня прекрасной.

– И все потому, что вы получили задание взять интервью у Лин Толман в тюрьме, когда ее схватило ФБР.

– Это случилось не просто так. Начальник чикагского бюро Пол Маст поручил это другому, более опытному репортеру, но Лин, прочитав несколько моих статей, отказалась говорить с кем-то еще кроме меня.

– А вы давно ее знали до этого?

– Впервые я ее увидела в теленовостях, когда после ареста ее везли в тюрьму. Ее запрос был неожиданностью как для меня, так и для Пола Маста. Странно, но казалось, что она все обо мне знает: о дяде Джордже, о моей журналистской подготовке в Нортвестерне… почти столько, сколько я сама о себе знаю.

– Я читал несколько ваших статей о ней. А книга будет просто перепечаткой?

– Тот же материал, но, как я надеюсь, лучше поданный. Когда вы пишете для газеты, все приходится делать в спешке, чтобы уложиться в срок. Хотите почитать, что я написала, в рукописи?

– С удовольствием, но должен сразу предупредить вас, что я не литературный критик.

– Это не художественное произведение, а скорее непосредственный рассказ о том, что Лин сама мне рассказала. Конечно, я проверила факты, и все совпало.

– Я приступлю к чтению, как только приму душ и переоденусь, – сказал он, когда они вошли в коттедж, – может быть, вы приготовите что-нибудь перекусить попозже.

– Я сделаю что-нибудь получше, хотя не могу обещать, что это будет сделано по методу Кордон Бло, как вы требуете от жены…

– Я не говорил, что требую это. Некоторые требуют.

– Ах да, – засмеялась она, – вы хотели последнюю часть – призрака в спальне. Идите принимайте свой душ, только не израсходуйте всю теплую воду.

Размеры рукописи удивили Майка. Она составляла более двухсот страниц, а оставалось еще рассказать о решении дать показания в суде, отлете из Чикаго и его трагическом завершении. Майк читал не останавливаясь лишь с небольшим перерывом на обед и по мере углубления в текст стал понимать, почему Жанет так быстро поднялась к вершинам своей профессии.

Из рукописи Лин Толман представала как сложная личность, отчаянная, не обращающая никакого внимания на мнения других, и даже убийственная, когда дело касалось руководства движением, которое по сути своей было злонаправленным. Когда Майк отложил последнюю страницу рукописи, он с удивлением заметил, что часы на камине показывают второй час ночи. Жанет сидела в кресле в другой части комнаты. Она читала почти весь вечер, и Майк даже не заметил, как она ушла спать, пока не увидел пустое кресло.