Текст книги "Дьявольская игра"

Автор книги: Френк Г. Слотер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 22 страниц)

13

Жанет Берк сидела в кровати, когда Майк проводил свой обход. Похоже, она не была рада видеть его.

– Что заставило вас прислать сюда этого сморщенного типа? – строго спросила она.

– Я попросил его провести консультацию, когда вы еще были без сознания и мы не могли определить, насколько ваш мозг пострадал от сотрясения. После того как вы пришли в себя и по всему стало видно, что вы способны рационально мыслить, я просто забыл отменить свою просьбу. У вас что-то не сложилось с доктором Маккарти?

– О нет. Все в порядке. Наверное, я просто устала от споров с Джеральдом. Он не хочет, чтобы вы делали мне операцию.

– В этом главная проблема, – сказал Майк с улыбкой. – Он уже разыскал меня в справочнике медицинских специалистов, перед тем как вылететь из Чикаго, и решил, что оперировать вас должен доктор Себастьян.

– Он здесь тоже был.

– Я знаю. Как только я понял, что хочет ваш жених, я позвонил шефу, к попросил его с вами встретиться. Доктора Себастьяна очень заинтересовал мой план операции и сама модель.

– Джеральд говорит, модель это только уловка, чтобы убедить меня согласиться на операцию.

– А что думаете вы?

На этот раз девушка улыбнулась.

– Я сказала ему, что, если вы сможете сделать меня только наполовину похожей на эту модель, я все равно стану в два раза красивее прежнего. По всей видимости, Джеральд невзлюбил вас еще до вашей встречи и совсем распалился, когда доктор Себастьян так хорошо о вас отзывался. После этого у нас был крупный скандал, и если бы мое кольцо не было заперто в сейфе, я бы швырнула его ему в лицо.

– Подождите до конца операции с решением таких серьезных вопросов, как разрыв помолвки, – посоветовал Майк. – Мне не хотелось бы иметь это на своей совести.

– Вообще-то я думаю, Джеральд поднимает столько шума из боязни, что вы действительно сделаете меня похожей ка модель. Он никогда не мог мириться со вторыми ролями, а с женой, прекрасной, как Афродита Праксителя…

– Он будет в тени, где бы вы не появились.

Жанет хитро взглянула на него:

– А вас бы это беспокоило, окажись вы на его месте?

– Нисколько, в конце концов, вы были бы ходячей рекламой моих способностей в пластической хирургии. Но возвратимся к доктору Маккарти. Почему он вам не понравился?

– Я ничего против него не имею. С ним весьма интересно разговаривать, но его интересовала скорее Лин Толман, чем я. Он ставил вопросы так, будто пытался психоанализировать ее через меня.

– Кроме психиатрии он специализируется в парапсихологии, экстрасенсорике. Когда вы были без сознания, мы заметили странные волны на вашей энцефалограмме, как будто ваше сознание стремилось прорваться наружу. Доктор Фогарти подумал, что Маккарти сможет нам объяснить это явление.

– Это мне напомнило… – сказала она и замолчала. Потом спросила: – Эти иголки в моей голове все еще нужны? Я хотела бы смыть кровь с волос.

– Конечно же, – ответил он. – Я дам указание, когда буду уходить.

– Что сказал вам обо мне этот сморщенный тип?

– Только то, что все рыжие немного шизоидны, но он считает это нормальным.

– Доктор Маккарти спросил меня, как обстоят дела с моей книгой, но я не могла ему ответить, поскольку не знаю, сохранился ли мой чемоданчик или сгорел во время аварии.

– Не сгорел. Он у вашего дяди.

– Почему же он мне не сказал?

– Думаю, потому что он и ФБР пустили слух о бумагах и пленках в вашем чемоданчике, как о содержащих много информации о действиях Лин Толман в Чикаго.

– Но там же ничего нет. Я пыталась узнать у Лин детали, но она всегда отмалчивалась.

– Мы знаем об этом, но ФБР хочет создать впечатление, по крайней мере в Чикаго, что многое стало известно. Они хотят выследить сообщников Лин.

– А я буду приманкой?

– Идея состоит именно в этом, но за дверью вашей палаты круглые сутки дежурит агент ФБР, так что вы в безопасности.

– Мне это все равно не нравится, – сказала она. – Лин погибла из-за меня, и теперь ФБР использует меня в надежде выманить ее сообщников. Не кажется ли вам, что это аморально?

– Если учесть совершенное Лин и ее бандой, то нет.

– Наверное, вы правы.

– Между прочим, доктор Маккарти хочет проследить, как изменение облика подействует на вас.

– Вы одобряете это?

– Если вы не будете возражать.

– Наверное, это будет интересно. И у него есть чувство юмора. Передайте ему, я согласна.

– Я позвоню ему после операции. Вы хотите еще что-нибудь спросить о завтрашнем дне, перед тем как я уйду?

– До начала операции вы больше не придете?

– Вы увидите меня, но скорее всего не вспомните этого. Доктор Петри, анестезиолог, с самого начала даст вам большую дозу, чтобы во время операции не пришлось использовать много анестетика.

– Попросите его полностью отключить мое сознание, перед тем как отвезти в операционную. Я не хочу знать, что происходит.

– Вы ничего не запомните, – пообещал Майк, направляясь к выходу.

– Доктор Кернз!

Он замер, держась за ручку двери, и на секунду задумался, могла ли какая-нибудь женщина незамеченной войти в палату. Другой женский голос назвал его по имени, однако, когда он повернулся назад, в комнате, кроме него и Жанет Берк, никого не было.

Но голос совершенно очевидно был другим. Он имел какой-то хриплый, нагловатый оттенок, и когда Майк приблизился к кровати, то увидел, что выражение лица Жанет, насколько это можно было заметить, тоже изменилось. До этого она выглядела озабоченной и немного возбужденной предстоящей операцией, теперь была развязной, вызывающей и даже немного дерзкой. Когда он заглянул в ее глаза, то заметил в них какой-то странный, насмешливый отсвет, который раньше отсутствовал.

И если бы он не был полностью уверен, что перед ним находится Жанет Берк, то легко бы поверил, что перед ним другая женщина.

– Что случилось? – спросил он.

– Я сейчас вспомнила эту статую Афродиты – в Британском музее, верно?

– Да.

– Ну, если вы собираетесь создать из меня богиню, похожую на эту модель, то почему бы вам не сделать мне грудь, достойную богини, как на бюсте в Лондоне? – Голос звучал также насмешливо и совершенно не походил на нормальную речь Жанет Берк.

– Какой номер бюстгальтера вы носите? – спросил он.

– Тридцать два А, когда ношу, но это бывает не часто.

– Какой размер вы хотели бы иметь?

– Вы же доктор. Что вы пропишите?

– Что, если тридцать шесть В? Это должно соответствовать вашему росту и весу.

– Отлично, если вы сможете это сделать.

Голос все еще носил нагловатый оттенок с какими-то странными, почти соблазнительными нотками. Слушая его, Майк никак не мог поверить, что это говорила та же девушка, хотя видел, как двигаются ее губы, артикулируя слова.

– Я не могу обещать сделать ваши груди завтра. Все будет зависеть от того, как долго продлится операция на лице, – сказал он. – Но я смогу провести операцию через несколько дней. Это довольно просто – надрез делается в подмышечной впадине, и его не видно даже при отсутствии бюстгальтера.

– Мне надо дать письменное согласие, доктор Кернз, и…

– Да?

– Вы об ЭТОМ не пожалеете, я обещаю вам ЭТО.

Значение последних слов было вполне понятно. Учитывая голос и манеру, с которыми они были произнесены, это могло означать только одно, и Майк почувствовал, как его пульс непроизвольно участился.

– Договорились? – спросила она.

– Как пожелаете, – ответил он. – Я же врач.

Повернувшись, чтобы уйти, Майк взглянул на монитор энцефалографа, и то, что он увидел, потрясло его больше, чем неожиданные изменения голоса и манеры девушки. Обычную модель мозговых волн энцефалограммы, которую они наблюдали с тех пор, как она пришла в сознание, заменили большие вспышки странного тета-ритма, иногда появлявшиеся в период ее бессознательного состояния.

На полпути из больницы домой Майк вдруг вспомнил ее слова о бюсте в Британском музее, хотя еще только утром она утверждала, что никогда там не была. Это было еще одно из целой серии странных явлений, связанных с Жанет Берк.

Однако самое потрясающее заключалось в том, что Майк наконец понял, что он уже слышал раньше второй голос Жанет Берк по своему высокочастотному радио, когда терпящий аварию «Боинг-727» уносил Лин Толман к ожидавшей ее смерти.

«Спаси меня, мой Господин!» – умолял кого-то как в молитве тот же голос, перед тем как перейти в вопль ужаса, заставивший Майка содрогнуться, как будто он исходил от обитателя потустороннего мира.

14

Когда на следующее утро Майк вошел в операционную, доктор Хал Петри уже вставлял в вену на руке Жанет Берк иглу для введения раствора анестетика. Завязывая концы маски, Майк подошел к операционному столу и посмотрел на лежавшую девушку.

Медсестры вымыли ее волосы, предварительно удалив иголки электродов энцефалографа. Волосы стали еще светлее, чем он думал, красновато-золотого оттенка.

– Я доктор Кернз, – сказал он почти ей на ухо. – Вы слышите меня, мисс Берк?

Она открыла глаза, и Майк опять удивился их глубокому фиолетовому цвету. В них не было никакого обжигающего огня, который он заметил вчера вечером, когда она попросила его вернуться и потребовала сделать ей груди, подобающие богине.

– Здравствуйте, доктор. – Ее голос был немного невнятным от лекарств, но это был голос Жанет Берк.

– Все будет в порядке, – заверил он. – Доктор Петри даст вам что-нибудь, чтобы вы уснули.

– Начинайте считать, мисс Берк, – сказал анестезиолог. – Быстро или медленно, как вам нравится.

– Один… два… три… – Ее губы медленно двигались, в то время как Петри слегка нажал на плунжер большого шприца, вводя раствор. – Четыре… пять… шесть…

Майк уже было направился в соседнюю, предоперационную комнату, чтобы завершить подготовку к операции, когда тихий и невнятный голос, называвший цифры, вдруг изменился и стал хрипловатым и вызывающим, как и вчера, но теперь он был громким, четко слышались слова. Поток непристойностей и ругательств неожиданно заставил замереть всех в операционной.

Опешивший от обрушившейся на него ругани, доктор Петри непроизвольно усилил нажим на плунжер шприца, послав в вену дополнительную порцию анестетика. Увеличенная доза лекарства возымела эффект, и поток непристойностей незамедлительно прекратился.

– Бог мой! – В голосе Петри прозвучал восторг. – Что это было?

– Она брала интервью у многих людей с сомнительной репутацией, а именно у Лин Толман, – быстро пояснил Майк, – лекарство, должно быть, подняло из ее памяти отрывочную информацию.

– Я много раз вводил пентотал натрия психически больным и, как в народе говорят, «сыворотку правды» по просьбе полиции, но никогда ничего подобного не слышал.

Подготовка к операции, прерванная обрушившимися на всех ругательствами и непристойностями, возобновилась Майк пожалел о том, что Жанет Берк не была в тот момент подключена к электроэнцефалографу. Он был уверен в том, что снова бы увидел те же серии волн странного тета-ритма, которые удивили его вчера.

Майк принес модель из палаты Жанет Берк, и теперь она стояла на столе, где он мог ее легко видеть, занимаясь своей работой.

– Ты действительно думаешь, что наша пациентка будет выглядеть вот так? – Хал Петри рассматривал модель, пока Майк с помощью медсестры надевал перчатки и операционный халат.

– Как раз это я ей и обещал.

– Надеюсь, не в письменном виде.

– Но при свидетелях. Думаешь, я на это не способен?

– Если ты так уверен, значит, можешь, – уступил Петри. – Однако ты совсем не обезопасил себя от возможности того, что, очнувшись, она может решить, что не хочет выглядеть по-другому, даже так красиво, как эта модель, и подаст на тебя в суд за изменение ее внешности.

– Ее жених как раз это и хочет сделать, – усмехнулся Майк.

– Знаю, – сказал анестезиолог, – он проводил ее до операционной. Кстати, охранник из ФБР находится на смотровой галерее.

Майк посмотрел вверх и узнал агента Джима Макайвора, который сидел на застекленной террасе, опоясывавшей верхнюю часть операционной.

– А где же наш любовник? – спросил он.

Хал Петри рассмеялся:

– Хатчинсон слышал, как я разрешил Макайвору наблюдать за операцией, но ничего не сказал. Наверное, внутри он гораздо слабее, чем выглядит снаружи. Как думаешь, действительно существует опасность того, что банда покойной Лин Толман попытается добраться до мисс Берк?

– ФБР вполне серьезно относится к этой опасности и охраняет ее даже здесь, – ответил Майк, направляясь к столу.

– Даже в случае успеха, – напомнил ему Петри, – у девушки будут психологические реакции, и тогда жених сможет убедить ее подать в суд за неправильное лечение.

– В таком случае мне не остается ничего другого, как сделать ее самой прекрасной девушкой в мире, – сказал Майк и взял скальпель, протянутый ему ассистентом. – А сейчас хватит шутить, следи за ее состоянием.

– Все отлично, – сказал Петри, – даже робот может вводить этот анестетик.

– Не давай ей шевелиться, а то действительно придется заменить тебя на робота.

Подняв верхнюю губу Жанет Берк, он сделал У-образный надрез слизистой оболочки десны чуть ниже складки у начала верхней губы, углубив его до самой кости. Затем отложил нож и, взяв удлиненный прут из нержавеющей стали, расплющенный на конце, начал отодвигать оболочку, пока скуловые дуги не стали хорошо видны. Больничный фотограф занял позицию на стуле, откуда он мог делать снимки операции с помощью телеобъектива. Как и все обслуживающие операцию, он был в колпаке, халате и маске.

15

– Майк, маммопластику ты тоже будешь делать сегодня? – Голос анестезиолога дошел до сознания Майка Кернза, уже полтора часа занятого тончайшей хирургической операцией.

– Хотелось бы. Как она себя чувствует?

– Все, что ты до этого делал, ее не беспокоило, – сказал Петри, – но это беспокоит меня.

– Почему, Хал?

– Ты действительно сделал ее похожей на модель? При всех этих кровоподтеках под кожей вокруг глаз и на скулах сложно определить.

– Мы не можем быть уверены, пока не снимем повязки и кровоподтеки не рассосутся. Для этого потребуется шесть-восемь недель, но я готов поставить на кон весь свой гонорар, что результат будет таким, как планировалось.

– Так как быть со второй операцией? – снова спросил Петри.

– Сделаем маммопластику сегодня тоже, – сказал Майк операционной бригаде. – Естественно, нам необходимо провести подготовку и полностью сменить перчатки, халаты и простыни.

– Все готово, доктор, – сказала старшая медсестра. – Стол приподнять?

– Пожалуйста. – Майк снял халат, осторожно, чтобы не инфицировать руки, снял перчатки, в которых работал во время первой операции. – Чем ближе к сорока пяти градусам вы сможете ее приподнять, тем скорее мы закончим.

Пока проходила подготовка и операционная бригада надевала новые стерильные халаты и перчатки, Майк изучал груди Жанет, обнаженные после того, как его помощник убрал стерильное полотенце. Они были маленькие, однако хорошей формы и высоко поднятые, с ореолами темной кожи вокруг сосков.

– Такого типа груди идеально подходят для подмышечного метода, – сообщил он персоналу. – Даже под местной анестезией легко добраться до концов основных пекторальных мышц под ними, расширить пространство и вставить протезы. Затем, выдвинув вперед соски, увеличить объем груди до размеров, которые предпочитает иметь пациентка.

– Если ты сможешь починить их так же, как ее лицо, – сказал Петри, – девочке не придется даже носить лифчик.

– Ей придется его носить, иначе она получит от меня нагоняй. – Майк взглянул на фотографа, который только что закончил делать предварительные снимки. – Готов, Джо?

– Как скажете, доктор.

– Все в порядке, – подтвердила старшая медсестра, – у нас есть два набора стерилизованных протезов разных размеров, как вы приказали, доктор Кернз.

…Когда Майк наконец отошел от операционного стола, галерея огласилась восторженными возгласами, а фотограф приблизился, чтобы запечатлеть крупным планом замечательный окончательный результат.

– Это действительно произведение искусства, и какой прекрасный финал! – воскликнул доктор Петри. – Одно можно сказать точно: независимо от того, понравится ли ей новое лицо или нет, она никогда не подаст на тебя в суд за результаты последней операции.

16

Джордж Стенфилд и Джеральд Хатчинсон ждали в палате Жанет.

– С ней все в порядке, – сообщил Майк. – Она будет находиться в реанимационной, пока не придет в сознание. Но это только предосторожность.

– И тогда она будет в полном порядке? – спросил Стенфилд.

– Несомненно. Доктор Себастьян наблюдал за операцией с галереи и полностью одобрил всю процедуру. Он даже намерен дать описание использованного мной метода подъема раздробленных скуловых костей в новом издании своего учебника.

– Прекрасно, Майк, – сказал Джордж Стенфилд.

– Маммопластика ее тоже совершенно не утомила, – добавил Майк.

Джеральд Хатчинсон глядел в окно и не участвовал в разговоре, пока Майк не упомянул об операции на груди. Тогда он резко обернулся и спросил:

– Какого черта! Что вы имеете в виду под маммопластикой?

– Это операция по увеличению размера груди…

– Я знаю, что такое маммопластика – это подленький способ воспользоваться женским тщеславием. Кто, черт возьми, дал вам право на это?

– Вчера во время вечернего обхода мисс Берк спросила меня, могу ли я сделать увеличивающую маммопластику после того, как закончу операцию на лице, – объяснил Майк. – Она мотивировала это тем, что если я намерен сделать из нее богиню, то должен дать ей соответствующую грудь.

– Я слышу об этом впервые, – удивился Стенфилд.

– Во сколько вы оба были здесь вчера? – спросил Майк.

– Я был примерно в три, – сказал Стенфилд.

– Я находился здесь примерно до четырех, – уточнил Хатчинсон, – вчера вечером у меня была лекция.

– По всей видимости, мисс Берк приняла решение относительно маммопластики после того, как вы ушли, – сказал Майк. – Она подписала согласие на операцию, она знала, что делает. Кроме того, операция совсем незначительная. Многие хирурги делают ее сейчас даже в своих приемных. Мисс Берк была в хорошем состоянии, когда я закончил восстановление лица, поэтому я сразу же приступил к маммопластике. Сожалею, что вы об этом не знали.

– Жанет часто шутила по поводу фальшивых грудей, – сказал Стенфилд, – но я не предполагал, что она относится к этому так серьезно. Наверное, после нашего ухода ей пришло в голову, что вы можете исправить сразу же и это.

– Не прикидывайтесь простаком, Джордж, – сказал Джеральд Хатчинсон тоном старшего наставника. – Жанет, наверное, сказала Кернзу, что мы с вами вечером уже не появимся, поэтому он, зная, что его никто не остановит, и пользуясь ее не вполне рациональным состоянием, уговорил ее на еще одну дорогостоящую операцию, чтобы набить себе карманы. – Он резко повернулся к Майку. – Вы не посмеете утверждать, что сотрясение мозга не сказалось на ее сознании.

– Она действительно показалась мне возбужденной и немного не в себе, – врожденная честность заставила Майка признаться, – даже ее голос звучал как-то странно, когда она просила сделать эту операцию.

– Что вы имеете в виду. Она говорила не своим голосом? – спросил Стенфилд.

– Именно. Я объяснил все это смущением при такого рода просьбе, однако другие странные вещи также имели место.

Майк рассказал о странных волнах на экране энцефалографа, что заставило его обратиться за консультацией к доктору Рандалу Маккарти.

– Маккарти? – нахмурился Джеральд Хатчинсон. – Были какие-то сообщения о скандале, связанном с ним, когда он прибыл сюда в университет преподавать?

– Не могу знать, – сказал Майк, – в это время я работал в Нью-Йорке.

– Я проверю, когда вернусь в издательство, – сказал Джордж Стенфилд, – но я не помню этого скандала.

Вдруг Майку пришла неожиданная мысль:

– Вы говорили, что ФБР отдало вам копии пленок, которые были в чемоданчике Жанет, те, с интервью Лин Толман?

– У меня оригиналы, – сказал Стенфилд, – ФБР сняло копии и оставило их у себя.

– Можно послушать некоторые из них?

– Конечно. – Стенфилд с любопытством взглянул на него. – Приходите ко мне в кабинет к пяти часам. К этому времени я постараюсь отыскать и эту историю о докторе Маккарти.

– Еще один шарлатан? – усмехнулся Джеральд Хатчинсон. – Неудивительно, что вы убедили его подтвердить нормальное состояние Жанет, когда она явно была не в себе.

Майк проигнорировал этот выпад. В противном случае ему пришлось бы просто ударить Хатчинсона.

17

– Мы можем прослушать пленки в нашей звуковой лаборатории, – сказал Джордж Стенфилд, когда Майк во второй половине дня пришел в кабинет газетчика. – Между тем я нашел кое-какие материалы о докторе Маккарти, которые могут вас заинтересовать.

Джеральд Хатчинсон тоже был в комнате, но не произнес ни слова, когда Майк вошел.

Материал о докторе Маккарти был посвящен его довольно загадочным экспериментам в области парапсихологии, и Майк вспомнил, что доктор Себастьян явно был под большим впечатлением от способностей психиатра. Он едва закончил чтение, когда зазвонил телефон и Стенфилд поднял трубку.

– В лаборатории все готово. Майк, вы закончили? – спросил он, положив трубку.

– Да, но мне еще нужно провести вечерний обход в больнице.

В лаборатории они устроились в удобных креслах.

– Запускайте пленки, – сказал Стенфилд механику.

Раздался щелчок, и из динамика донесся голос Жанет Берк.

– Пленка номер три, интервью Лин Толман… Ну, хорошо, Лин, расскажи мне, как ты сошлась с людьми, которые устраивали взрывы?

Из динамика вырвался поток ругательств, и Майк замер от неожиданности. Почти с первых слов он узнал этот хрипловато-наглый голос. Он слышал его вчера вечером в палате Жанет Берк, когда она просила сделать ей маммопластику, и еще раз сегодня утром, когда Хал Петри начал делать ей анестезию.

– Что-нибудь случилось, доктор? – спросил Джордж Стенфилд.

– Нет. А что?

– У вас вид, как будто вы увидели призрака.

– Услышал, а не увидел. – Майк быстро пришел в себя. – Первый и последний раз я видел Лин Толман, когда она лежала мертвая на полу в аэропорту. Слышать ее голос сейчас довольно странно.

Майк не сказал газетчику и Джеральду Хатчинсону, который подозрительно смотрел на него, что слышал этот голос из уст Жанет Берк уже дважды за прошедшие сутки. Но был еще и третий случай, когда охваченный ужасом перед катастрофой женский голос прокричал: «Спаси меня, мой Господин!»

Силой, которую Толман призывала спасти ее, мог быть не кто иной, как сам Сатана. Из этого следовал лишь один вывод, дошло до сознания Майка, тот, который он тщетно пытался отбросить с того самого момента, когда впервые увидел странные вспышки тета-волн на мониторе энцефалографа, соединенного с мозгом Жанет Берк.

Хотя труп Лин Толман находился в холодильнике морга, злой дух, или, точнее сказать, демон, который заставил Лин Толман устроить террор, унесший более пятидесяти жизней, все еще здравствовал.

Более того, в этой дьявольской игре демоническая сущность Лин Толман завладела телом Жанет Берк. Все это, несомненно, произошло в момент катастрофы самолета. Самое худшее, однако, заключалось в том, что, превращенная талантливыми руками Майка в одну из самых прекрасных женщин мира, Жанет сама теперь могла творить невиданное зло. И это для него теперь стало неоспоримой истиной.