Текст книги "Веяние тихого ветра [A Voice in the Wind]"
Автор книги: Франсин Риверс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 26 (всего у книги 40 страниц)
Пришла служанка, которая принесла бальзам.
– Я сама позабочусь о ней, – сказала Калаба рабыне, закрыв за ней дверь. – Сними наряд, Юлия, и ложись на мою кровать, лицом вниз. Я постараюсь действовать как можно осторожнее.
При первом прикосновении Юлия вздрогнула. Бальзам жег, как огонь. Затем ощущения стали приятнее, она расслабилась и дала Калабе возможность обработать раны.
– Что бы я без тебя делала, Калаба?
– Разве я не говорила об этом с самого начала? Я всегда рядом. Тебе нет нужды до всего доходить самой. – Глаза Калабы сверкнули при этом черным огнем. – Когда все неприятности пройдут, тебе надо будет выбросить их из головы, забыть, что они вообще когда–то с тобой происходили. Только тогда ты сможешь обрести истинное счастье. Я покажу тебе путь к нему. – Калаба медленно водила рукой по спине Юлии. – Тебе еще многому предстоит научиться. Жизнь похожа на спектакль, Юлия, и наша задача в том, чтобы самим его написать. Думай обо всем, как об очередном акте… небольшом акте, за которым последуют и многие другие…
23
Хадасса проснулась от того, что кто–то прикоснулся к ее лбу.
– Она вся в поту, – сказала Юлия.
– У нее жар, моя госпожа. Это не опасно. Мы за ней смотрим, – робко сказала Элишива.
Хадасса открыла глаза и увидела, что лежит лицом вниз на каком–то соломенном тюфяке. Пол был каменным, каким он был в небольших помещениях, прилегающих к извилистым коридорам в подвалах виллы, где хранились домашние продукты. Кто–то приподнял ее одеяло, затем вновь заботливо накрыл ее.
– Раны еще не зажили, – сказала Юлия.
– Мы обработали их солью, чтобы не было заражения, моя госпожа, – сказала Лавиния таким испуганным тоном, по которому Хадасса поняла, что что–то произошло. Она попыталась повернуться и тут же вздрогнула – все ее тело охватила тупая боль, от которой она едва снова не потеряла сознание.
– Постарайся не шевелиться, Хадасса, – прошептала Юлия, положив руку ей на трясущееся плечо. – А то тебе будет только больнее, и раны снова откроются. Я пришла проведать тебя и посмотреть, как здесь о тебе заботятся.
Хадасса услышала голос Юлии и поняла, что та больше говорит не с ней, а с Лавинией, той самой служанкой, которая пыталась остановить Хадассу, когда она собиралась войти в покои Юлии и стать на пути Урбана. Значит, теперь Лавиния заботилась о ней. Элишива стояла в стороне и плакала, и Юлия приказала ей замолчать.
Юлия встала, и Хадасса услышала мягкий шелест ее одежды. Юлия приказала принести еды и вина, и побыстрее. Превозмогая боль, Хадасса привстала и постаралась сесть. Она была очень слаба; ее онемевшая, покрытая ранами спина ныла и, казалось, протестовала против малейшего движения. Лицо Юлии находилось в тени, и его нельзя было разглядеть как следует. Неужели Урбан изуродовал ей лицо? Когда Юлия повернулась, Хадасса увидела, что на лице ее госпожи нет никаких ран, и облегченно вздохнула.
– С тобой все в порядке, – сказала она, обрадовавшись.
Лицо Юлии смягчилось. Она опустилась на колени и взяла Хадассу за руку.
– Несколько ссадин, не более. Если бы не ты, Кай убил бы меня. – Юлия взяла Хадассу за руку и приложила ее к своей щеке, и когда она посмотрела Хадассе в глаза, ее собственные покраснели от слез. – Что я буду делать без тебя?
– Значит, меня отсылают, – грустно сказала Хадасса. Урбан мог приказать убить ее за невыполнение его повелений, даже если эти повеления сулили смерть ее хозяйке.
Юлия отвела взгляд. Ей не хотелось расставаться с Хадассой даже на короткое время. Ей было трудно сделать без своей верной служанки все то, на что ее настраивала Калаба.
– Здесь тебе оставаться опасно, – сказала Юлия, и в этих словах была изрядная доля истины. – Если Кай доберется до тебя, он тебя убьет. Поэтому я отошлю тебя к матери. Когда ситуация изменится, я пришлю за тобой.
Когда ситуация изменится? Хадассу насторожили эти слова, Урбан всегда презирал ее. Странно, но Хадасса с самого начала испытывала к нему отвращение. Возможно, Кай заметил это и в ответ возненавидел ее. Она терялась в догадках.
– А как же ты, моя госпожа? – спросила Хадасса, опасаясь за Юлию. Урбан был жестоким и беспринципным, одержимым темными страстями. – Он же сказал, что убьет тебя. – Хадасса не сомневалась, что он может это сделать, как только в следующий раз разозлится до такой степени.
Ресницы Юлии задрожали, но она оставалась твердой в своем решении.
– Ему меня не достать. Я остаюсь с Калабой. Сейчас она говорит с ним. Она может воздействовать на него и заставить его пожалеть о том, что он со мной сделал. К тому времени, когда она закончит с ним говорить, все уже будет не так опасно, и Кай начнет просить у меня прощения и умолять меня вернуться.
Хадасса внимательно изучала лицо Юлии и не увидела в нем ни капли сострадания или надежды. Но в глазах Юлии сверкало что–то пугающее, страшное. Она жаждала мести.
– Моя госпожа… – произнесла Хадасса, протянув руку к щеке своей хозяйки.
Юлия отпрянула от руки Хадассы и быстро встала. Иногда Хадасса заставляла ее испытывать сильную неловкость. Казалось, что эта юная рабыня глядела прямо в ее душу и знала все ее мысли.
– Все будет хорошо, – сказала Юлия и выдавила из себя улыбку. Ей очень не хотелось, чтобы Хадасса догадалась о ее намерениях, иначе Хадасса сделает все возможное, чтобы отговорить ее, а Юлия не знала, хватит ли ей сил устоять против вразумлений своей служанки. Юлия вспомнила Калабу и почувствовала, что ее решимость возросла. Кай угрожал ее жизни, и он должен умереть. Она ничем не заслужила такого жестокого и бесчеловечного обращения.
Лавиния вошла в помещение, неся перед собой поднос с хлебом, фруктами, нарезанным мясом и кувшином с вином. Опуская поднос перед Хадассой, рабыня сильно дрожала. При этом она смотрели на Хадассу умоляющим взглядом.
– Оставь нас, – презрительно приказала Юлия, и Лавиния вышла.
Когда они остались одни, Юлия стала вести себя по–другому. Она подошла к Хадассе и снова опустилась перед ней на колени.
– Ничего не говори матери, отцу и Марку о том, что здесь произошло. Это лишь еще больше осложнит ситуацию с Каем. Я сама должна решить все проблемы в наших отношениях и вернуться на виллу. Если Марк узнает о том, что Кай сделал со мной, я боюсь, как бы он не натворил бед, пытаясь отомстить.
Об этом даже не хотелось думать.
– Я понимаю, моя госпожа.
Юлия закусила губу, и казалось, что она хотела сказать что–то еще, но когда она заговорила, то ничего нового Хадасса не услышала.
– У меня и без Марка хватает проблем, – сказала Юлия. Хадасса никогда еще не видела ее такой встревоженной. – Мне надо идти. – Глаза Юлии снова повлажнели. – Мне будет тебя не хватать, – прошептала она и наклонилась, чтобы поцеловать Хадассу и щеку. – Ты даже не представляешь, как мне тебя будет не хватать.
Хадасса обхватила ладонями ее руку, испытывая сильные опасения за Юлию и не желая с ней расставаться.
– Пожалуйста, не отсылай меня!
В какое–то мгновение Юлия была готова согласиться на эту просьбу. Но в следующий миг она сощурила глаза в еще большей решимости пойти по уже выбранному пути.
– Если ты не хочешь, чтобы мои дела стали еще хуже, тебе нужно уйти, и чем скорее, тем лучше.
Хадасса покраснела от стыда. Урбан никогда не скрывал своей неприязни к ней. Вероятно, ее присутствие в его доме в последние месяцы только способствовало росту напряженности в отношениях и без того не идеальных.
– Тогда я буду молиться за тебя, моя госпожа. Я буду молиться о том, чтобы Бог защитил тебя.
– Я сама могу себя защитить, – сказала Юлия, вставая и решительно освобождая руку от объятий Хадассы. В дверях она остановилась. – Я приказала им служить тебе и помогать, как только ты того пожелаешь.
Поправляясь, Хадасса узнавала от Лавинии и Элишивы обо всем, что происходит в доме. После разговора с Калабой хозяин пришел домой и приказал принести ему вина. Он выпил весь кувшин вина, уставившись в пустоту, а его лицо было таким мрачным, что слугам стало страшно. На следующее утро пришел Марк, чтобы повидаться с сестрой, и ему сказали, что Юлия ушла в гости к друзьям.
– Тогда он захотел поговорить с тобой, – сказала ей Элишива, – но мы сказали ему, что ты ушла вместе со своей госпожой.
При одном только упоминании о Марке сердце Хадассы почему–то забилось чаще.
– Как он выглядел?
– О, прекрасно, – сказала Лавиния, мечтательно улыбаясь. – Если бы мне посчастливилось быть рабыней такого господина, я бы охотно выполняла все его приказания.
В конце недели Юлия вернулась вместе с Калабой, и у всех троих был обстоятельный разговор. Элишива принесла им вино, после чего ее отпустили. Спустя час женщины ушли. Элишива рассказала об этом визите Хадассе.
– Госпожа Калаба сказала: «Завтра, во второй половине дня, мы вернемся, так что у тебя, Кай, еще будет достаточно времени обо всем как следует подумать. Надеюсь, что теперь ты образумишься».
– Сегодня утром ему было плохо, – сказала Лавиния.
– Неудивительно. Всю неделю он пил.
Элишива принесла Хадассе новую тунику, но даже эта чистая и мягкая шерсть вызывала у нее на спине неприятные и болезненные ощущения.
– Лучше бы тебе побыть здесь еще несколько дней, – сказала Лавиния.
– Госпожа Юлия хотела, чтобы я ушла как можно скорее, – сказала Хадасса. Если Юлия придет завтра, то присутствие в доме Хадассы подвергнет Юлию опасности, как только Урбан узнает, что Хадасса до сих пор здесь. Хадасса медленно обвязала вокруг пояса еврейский кушак, как можно осторожнее завязывая его.
По пути к вилле Валериана ей несколько раз пришлось останавливаться. Вилла Урбана располагалась в богатом районе Рима, а Валерианы жили в старой части, с другой стороны Палентины. Хадасса не торопилась, останавливаясь, чтобы купить что–нибудь по пути. Ослабевшая и уставшая, она присела отдохнуть возле фонтана. Звук плещущей воды действовал на нее успокаивающе, и ей приятно было греться на солнышке. Поев фрукты и хлеб, которые она купила, она почувствовала прилив сил.
Енох весьма удивился, увидев ее.
– Хозяин сейчас на Тибре, а госпожа Феба в саду. Пойдем, провожу тебя к ней, – он не стал спрашивать, почему Юлия отослала Хадассу домой. Он просто обрадовался тому, что она снова здесь. – Моя госпожа, – сказал он, подойдя к Фебе, сидящей на скамье под увитой розами решеткой, – Хадасса снова вернулась к тебе.
Феба повернулась к Хадассе, и ее лицо, спокойное и равнодушное, тут же осветилось улыбкой. Феба встала, и Хадасса увидела, что Феба собирается обнять ее. Но прежде чем Феба успела сделать этот жест, неприемлемый с точки зрения Еноха, Хадасса быстро опустилась на колени и наклонилась вперед, чтобы коснуться ног Фебы в знак смиренного послушания.
– Моя госпожа Юлия вернула меня сюда, чтобы служить вам.
– Встань, детка. – Феба взяла в ладони лицо Хадассы и смотрела на нее с нескрываемой радостью. – Пусть же боги возрадуются. Мне и твоему господину так не хватало в эти месяцы твоих песен и историй, – она взяла Хадассу за руку и пошла с ней по садовой дорожке. – Но расскажи мне о моей дочери! В последнее время мы почти ничего о ней не слышали.
Хадасса отвечала на вопросы, стараясь не вдаваться в подробности и в то же время создавать у Фебы впечатление, что с Юлией все в порядке. Судя по всему, ответы Хадассы устраивали Фебу, поскольку та не стала подробно останавливаться на этой теме, а Хадасса осталась довольна тем, что ей не пришлось лгать.
– Сегодня вечером, Хадасса, ты будешь свободна, – сказала Феба. – Мы с господином Децимом встречаемся с нашими деловыми партнерами.
* * *
Марк пришел на виллу, когда день клонился к вечеру. Он устал и пребывал в невеселом настроении. Енох сказал ему, что родители ушли в гости, и от этого Марку стало еще более одиноко. Когда ему предложили поесть, он отказался. Ему даже не хотелось вина. Сегодня ему сообщили невеселые новости, и он пока не знал, как решать возникшие проблемы.
Марк вышел в сад, чтобы на свежем воздухе постараться собраться с мыслями, но тягостные мысли оказались сильнее того покоя, который он надеялся найти среди деревьев и цветов своей матери. И вдруг его сердце забилось сильнее, когда он увидел, что кто–то сидит на скамье, в дальнем конце садовой дорожки.
– Хадасса?
Она медленно встала, движения ее были какими–то скованными, и повернулась к нему.
– Да, мой господин.
Тот взрыв эмоций, который Марк почувствовал, увидев ее, почему–то заставил его насторожиться.
– Что ты здесь делаешь?
– Госпожа Юлия снова прислала меня сюда.
– Почему?
Хадасса вздрогнула от этого краткого вопроса.
– Ее муж хочет, чтобы ей прислуживала какая–нибудь другая служанка, мой господин.
Марк скрестил руки на груди и прислонился плечом к мраморной колонне. Получив сегодня днем новости, от которых у него голова пошла кругом, а теперь неожиданно встретив Хадассу, он пытался сохранять спокойствие, но чувствовал, как его сердце бьется все сильнее и сильнее.
– И это все, что моей сестре нужно в последнее время? – Марк пытался разглядеть лицо Хадассы в лунном свете, но она держала голову опущенной. – Слухи ходят самые нелепые, – сказал он после долгого молчания. – А сейчас вот говорят, что моя сестра провела час в покоях Аницета и вернулась оттуда с подписанными документами о том, что долги ее мужа прощены.
Хадасса ничего не сказала.
– Я знаю несколько человек, которые должны Аницету. Все они боятся закончить жизнь в Тибре, если не заплатят ему в отведенное время. Ну а теперь расскажи мне все, Хадасса. Каким образом моя сестра уговорила Аницета простить долги Кая?
Хадасса и на этот раз ничего не сказала, но он видел, как она вся напряглась.
Марк выпрямился и подошел к ней.
– Я хочу знать правду, и хочу знать ее немедленно!
– Я не знаю ничего из того, о чем ты сейчас говоришь, мой господин.
– Ты не знаешь? – повторил Марк и схватил Хадассу за руку, когда она попыталась отступить назад. – А может быть, не хочешь говорить? – Марк притянул ее к себе, и тут она посмотрела на него взглядом, исполненным физической боли, и упала. Удивленный, Марк подхватил ее, не дав удариться о землю. – Хадасса! – произнес он, растерявшись от такого поворота. Она обмякла в его руках.
Встревоженный обмороком Хадассы, Марк поспешно принес ее на виллу. Он сердился на самого себя за то, что все свои эмоции выплеснул на нее. Енох смотрел на него с нескрываемым удивлением.
– Принеси мне немного вина, Енох. У нее обморок. – Енох поспешил выполнять приказание, а Марк положил Хадассу на диван. Когда он убрал руку из–под ее спины, она застонала. Марк нахмурился. На белой шерсти ее туники показались пятна крови. Повернув Хадассу на бок, он стал внимательно рассматривать ее одежду. Увидев красный рубец на ее плече, он выругался.
– Вернувшись сегодня днем, она плохо выглядела, – сказал Енох, войдя в комнату с подносом. – Я посмотрю за ней, мой господин.
– Оставь вино и уходи, – сказал Марк, – и закрой дверь.
– Хорошо, мой господин, – удивленно сказал Енох.
Марк разодрал тунику Хадассы на спине от шеи до талии. Увидев ее спину, он почувствовал, как у него затряслись руки. Как можно так избить такую маленькую и хрупкую девочку? И чем она заслужила это? Он неотрывно смотрел на следы кнута, которые разрезали ее плоть. Их насчиталось не менее десятка, и нанесены они были сильной, тяжелой рукой. Юлия даже в самом яростном гневе не была способна на подобную жестокость. Такое мог сделать только Урбан.
Хадасса приподнялась. Еще ничего не соображая, она села, и разорванная туника стала сползать с ее плеч. В ужасе раскрыв глаза, Хадасса прикрыла ею грудь и в страхе уставилась на Марка. Ее бледные щеки моментально покраснели.
– Это Кай так тебя располосовал? – Никогда в жизни Марк еще не испытывал такой ненависти и такого жгучего желания отомстить.
Хадасса снова побледнела и готова была опять потерять сознание.
– Это я была виновата.
– Ты?! – воскликнул Марк, сердясь на нее за то, что она его выгораживает. – Что такого ужасного ты сделала, чтобы он так избил тебя?
Хадасса крепче вцепилась в свою тунику и опустила голову.
– Я не послушалась его.
Марк знал, что многие бьют своих рабов за малейшую провинность, например за медлительность или неуклюжесть. Но непослушание – совсем другое дело. Если бы Хадасса действительно не послушалась Урбана, он бы имел полное право убить ее. И в то же время Марк знал, что Хадасса просто так ничего не делает.
– А какова в этой истории роль Юлии?
Хадасса посмотрела на него взглядом, полным смятения.
– Она остановила бы это избиение, если бы смогла, мой господин. Потом она проследила за тем, чтобы меня там выходили, после чего послала сюда, для моей же безопасности.
Юлия никогда не была такой доброй, если это не отвечало ее собственным интересам. Кроме того, Хадасса ответила на его вопрос столь быстро, что создавалось впечатление, будто она заранее знала, что с этим вопросом ей придется столкнуться, и поэтому к нему подготовилась. Было ясно, что она сказала Марку далеко не все и что в этой ситуации Юлия сыграла отнюдь не последнюю роль. Он не стал устраивать Хадассе допрос, зная, что, храня верность Юлии, она будет молчать.
Отправившись на следующий день к Юлии, Марк был готов к тому, что ему снова скажут, что она ушла к друзьям, но она оказалась дома и выглядела привлекательнее, чем когда–либо.
– Голубой цвет тебе очень идет.
– Да, мне все это говорят, – сказала Юлия, радуясь такому комплименту. – Я люблю цвета, вообще все разноцветное. Этот наряд я сама придумала, – сказала она, повернувшись вокруг, чтобы Марк мог оценить изысканную одежду голубого цвета, с ярко–красной и желтой оторочкой. Роза среди диких цветов. Широкий кожаный пояс, отделанный медью, напоминал о том, что носит Аррия. От этой мысли Марку стало не по себе.
– Каю нездоровится, – сказала Юлия. – Пойдем в сад, не будем ему мешать. – Она взяла брата за руку. – Я так скучала по тебе, Марк. Ну расскажи мне, как у тебя дела. Расскажи мне все. Я ведь не видела тебя несколько недель.
– А я сколько раз хотел навестить тебя, дорогая сестрица. Но каждый раз, когда захожу сюда, ты уходишь к своим друзьям.
Юлия засмеялась, но ее смех прозвучал нарочито весело, что выдавало перемену в ее настроении. Затем она начала рассказывать Марку о зрелищах, на которые она ходит с какой–то подругой, а также о пирах, на которых она побывала. Ни слова об Аницете и почти ничего о Кае. Тогда Марк решил говорить открыто.
– Ходят слухи о твоей связи с Аницетом, – сказал он и тут же увидел, как у сестры покраснели щеки.
– И что это за слухи? – напряженно спросила она, избегая его взгляда.
– О том, что ты позволила ему пользоваться тобой, чтобы долги Кая были прощены, – жестко сказал Марк.
Юлия сверкнула глазами.
– На самом деле все было наоборот. Не он пользовался мной, а я пользовалась им.
– За несколько сестерциев?
– За пятьдесят тысяч сестерциев, – ответила Юлия, вызывающе вздернув подбородок.
– Цена здесь не важна, дорогая сестрица. Аурей или золотой талант – ты торговала собой. Неужели Кай допустит, чтобы ты таким образом решала вопросы и с остальными его долгами?
– А кто ты такой, чтобы указывать мне? Что ты знаешь о моей жизни? Ты же не знаешь, что произошло на самом деле!
– Тогда расскажи мне, как ты докатилась до такого!
Юлия в гневе повернулась к нему спиной.
– Позволь мне самой решать, как обустраивать свою жизнь. Меня давно тошнит от людей, которые навязывают мне свою волю.
Марк схватил ее за плечи и повернул к себе.
– Я хочу знать, что произошло с Хадассой, – сказал он, не в силах больше сдерживать свои эмоции.
Юлия ехидно сощурила глаза.
– Так, значит, ты беспокоишься не обо мне, а о какой–то рабыне.
– То, что произошло с ней, касается и тебя, – сказал Марк, все больше раздражаясь.
– А что она сама тебе рассказала?
– Ничего.
– Тогда откуда тебе известно, что ее избили?
– Я видел ее спину.
Юлия снова улыбнулась своей ехидной усмешкой.
– Она что же, заменила тебе Витию?
Марк отпустил Юлию. Взглянув на нее снова, он вдруг почувствовал необъяснимое отвращение, видя, какой стала его сестра. Какое–то время они смотрели друг другу в глаза; взгляд Юлии был твердым и упрямым, но потом ее лицо расплылось в какой–то боязливой улыбке, и Марк снова увидел свою любимую маленькую сестренку.
– Прости, я не хотела тебя обидеть. Я же знаю, что Хадасса не такая, как Вития, – сказала Юлия, приложив руки к вискам. Она посмотрела на него умоляющим взглядом. – Мне пришлось отправить ее обратно, Марк. Если бы она осталась здесь, Кай убил бы ее. А она мне так дорога, что я это и объяснить не могу. Не знаю, почему…
Марк, кажется, догадывался, почему. Вероятно, Хадасса оказывала на других людей такое же влияние, как и на него. Одно ее присутствие становилось для всех вокруг чем–то важным.
– Что произошло? – спросил он уже гораздо мягче.
Юлия вздохнула.
– Каю, как и тебе, не понравилось, каким образом я решила проблему с его долгами. Он потерял рассудок. Хадасса вмешалась и пострадала от того наказания, которое Кай приготовил для меня.
Марку показалось, что внутри у него все горит, – так у него все закипело от злости.
– А тебя он хоть раз ударил?
– Разве я похожа на побитую? – Когда он повернулся, чтобы уходить, Юлия положила ему руку на плечо. – Только не замышляй никакой мести, Марк. Поклянись мне, что не будешь делать ничего такого. Вообще, не вмешивайся в эту ситуацию. Поверь мне, ты сделаешь только хуже. – Опустив руку и подбоченясь, Юлия добавила: – К тому же, все неприятности уже позади. Когда Кай болен, он не представляет для меня никакой опасности.
– Не думай, что я буду о нем плакать.
Юлия посмотрела на брата взглядом, выражения которого ему было не постичь, – тут были удовлетворение, боль, неопределенность, смирение, – казалось, все это умещалось в глубине ее глаз. Она снова отвернулась.
– Как бы мне хотелось все тебе рассказать, – она пошла по дорожке. Остановились, она наклонилась и сорвала цветок.
– Ты по–прежнему любишь его?
– Я ничего не могу с собой поделать, – сказала Юлия и взглянула на Марка, печально улыбнувшись. – Наверное, я – как Аррия. Она никогда не перестанет тебя любить, ты же знаешь.
Марк сардонически улыбнулся.
– Она так и говорит?
Юлия оторвала с цветка белый лепесток и пустила его парить в воздухе.
– А тебе никогда не приходило в голову, что ее распущенность от одиночества? Или от отчаяния?
О ком она говорила – об Аррии или о самой себе? Она отрывала лепестки до тех пор, пока от цветка ничего не осталось.
– У меня были такие надежды, Марк. Жизнь так несправедлива.
– Жизнь такова, какой ты сама ее делаешь.
Юлия взглянула на брата с едва заметной улыбкой.
– Наверное, ты прав. До сегодняшнего момента я позволяла другим управлять моей жизнью. Отцу, Клавдию, Каю. Но больше никому не позволю. Я буду делать все, чтобы быть счастливой, – она посмотрела на цветочную пыльцу, оставшуюся на ее ладонях, и стряхнула ее на землю. – Мне надо проведать Кая. – Она обеими руками пожала руку Марка и направилась в дом. – Может быть, если я дам ему немного вина, ему станет лучше.
