Текст книги "Веяние тихого ветра [A Voice in the Wind]"

Автор книги: Франсин Риверс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 25 (всего у книги 40 страниц)

Она посмотрела на то, что у нее осталось, и задумчиво взяла в руки один из сосудов.

– Аницет влюблен в меня, – сказала она, и ее пальцы, сжимавшие сосуд, побелели. – Кай всегда ревновал меня, если судить по его взгляду. Он всегда говорил, что, если Аницет только возьмет меня за руку, он перережет ему глотку. – Она провела пальцами по сосуду, и ее губы тронула едва заметная ухмылка. – Принеси мне красный наряд с золотыми и жемчужными узорами. Кай говорит, что когда этот наряд на мне, я похожа на богиню. И сегодня вечером я буду богиней. Принеси мне еще ту золотую брошь, которую он подарил мне на свадьбу.

– Что ты намерена делать, моя госпожа? – спросила Хадасса, не на шутку испугавшись за Юлию.

Юлия запустила руку в красный сосуд.

– Кай хочет, чтобы сегодня вечером я была очаровательна и прекрасна, – сказала она, проведя содержимым красного сосуда по нижней губе. Сжав губы, она посмотрела на свое отражение. – Вот я и дам ему то, что он хочет, и даже больше того.

К тому времени, когда Кай вернулся, Юлия была такой ослепительной, какой Хадасса никогда ее не видела. Увидев ее, Кай сразу подобрел. Он смотрел на жену с нескрываемым восторгом.

– Значит, ты все же решила помочь мне, как и подобает всякой порядочной жене, – сказал он, нежно взяв ее за руку.

Юлия кокетливо повернулась перед ним.

– Как ты думаешь, Аницет будет в восторге?

– Да он просто с ума сойдет, – взяв Юлию за плечи, Кай поцеловал ее. – Если бы у нас было время, я бы не выходил из твоих покоев всю ночь…

– Как когда–то, – промурлыкала Юлия и тут же отпрянула от него, когда он захотел ее поцеловать. – Осторожно, ты испортишь мне всю косметику.

– Хорошо, потом. Появимся у Аницета, ты очаруешь его своей красотой, и мы вернемся домой.

Кай слегка поцеловал Юлию в шею. Ее губы напоминали кровавое пятно. Вырвавшись из его объятий, она встала и подошла к Хадассе, чтобы та еще раз расправила складки на ее одежде и как следует закрепила золотую брошь. Хадасса посмотрела ей в глаза, и ей снова стало страшно за свою госпожу. Конечно, Хадасса знала, что если Юлия задумала отомстить Урбану, он неизбежно ответит ей тем же.

Молясь, Хадасса смотрела, как они спускаются по лестнице. Потом она вернулась в покои Юлии. Быстро навела там порядок, убрав разбитые сосуды. Открыв дверь в перистиль, она проветрила помещение и смыла ароматическую смолу с мраморного пола. Сделав всю свою работу, Хадасса накрыла голову шалью и вышла в ночь, чтобы найти тот дом, в котором собирались верующие в Иисуса.

Улицы Рима напоминали лабиринт, который в темноте казался еще более запутанным. Хадасса хорошо знала многие улицы, поскольку ей часто доводилось сопровождать Юлию на рынок. Нужный дом Хадасса нашла без особого труда. Она с интересом отметила, что дом этот находился рядом с храмом Марса, римского бога войны.

Она постучала один раз, потом еще трижды. Дверь приоткрылась.

– Как тебя зовут?

– Хадасса, рабыня Юлии Валериан, жены Кая Полония Урбана.

Женщина улыбнулась и открыла дверь, чтобы впустить гостью.

– Добро пожаловать. Трофим со своей семьей уже здесь. Он сказал, чтобы мы ждали тебя. Входи, – с этими словами она проводила Хадассу в помещение, наполненное людьми самых разных возрастов и самого разного социального положения. Среди них Хадасса увидела и торговца. Улыбнувшись, он подошел к ней, обнял за плечи и в знак приветствия поцеловал в обе щеки.

– Садись рядом со мной и моей женой, дорогая сестра, – сказал он. Он взял ее за руку и повел мимо других любопытствующих собравшихся к своей семье. – Евника, это та девушка, о которой я тебе говорил. – Евника улыбнулась и также поцеловала Хадассу в знак приветствия. – Братья и сестры, – обратился тем временем Трофим к собравшимся, – это Хадасса, о которой я уже говорил.

Остальные поприветствовали ее. Гета, Баземат, Фульвия, Каллист, Асинкрит, Лидия, Флегон, Агикам… имена всех собравшихся с первого раза запомнить было невозможно. Хадасса почувствовала, какая любовь исходит от этих людей.

Собрание проводил Асинкрит.

– Тише, пожалуйста, братья и сестры. Наше время общения, к сожалению, скоротечно. Давайте же начнем его с пения хвалы нашему Господу.

Хадасса закрыла глаза, и слова незнакомого ей гимна стали проникать в ее душу, наполняя ее теплом и обновляя. В гимне пелось о тяготах и вере, о Божьем избавлении от зла. Хадасса ощущала в себе духовное пробуждение, и неспокойная жизнь Децима и Фебы, Марка и Юлии показалась ей чем–то далеким. Оказавшись в трясине своих богов и богинь, в поисках счастья и удовлетворения своих амбиций, эти люди умирали. И вот теперь, в этом маленьком и скромном помещении, среди этих людей, Хадасса в полной мере почувствовала Божий мир.

Хадасса видела свободных людей среди рабов, богатых людей, сидящих рядом с бедными, стариков рядом с маленькими детьми, и все пели в едином порыве. Она улыбнулась, и ей захотелось смеяться от радости. Ее сердце было преисполнено такого счастья, а чувство родного дома было таким сильным, что она не могла испытывать никаких других чувств, кроме радости.

Один из тех гимнов, которые исполняли верующие, был ей знаком – этот псалом Давида она часто пела Дециму и Фебе в тот короткий период, пока служила им. Закрыв глаза и подняв руки ладонями вверх, славя Бога, Хадасса пела от всего сердца, не заметив, что другие остановились и стали слушать ее. Она поняла это только тогда, когда сама перестала петь. Покраснев, она опустила голову, смутившись тем, что привлекла к себе внимание.

– Бог благословил нас сестрой, которая так прекрасно поет, – весело сказал Трофим, и другие засмеялись. Евника взяла Хадассу за руку и слегка сжала ее в своей.

Асинкрит простер руки.

– «Воскликните Господу, вся земля! – произнес он с неподдельной радостью, и остальные подхватили: – Служите Господу с веселием; идите пред лицо Его с восклицанием! Познайте, что Господь есть Бог, что Он сотворил нас, и мы – Его, Его народ и овцы паствы Его…»

Хадасса снова подняла голову и произнесла так хорошо знакомые ей слова из псалма Давида:

– «Входите во врата Его со славословием, во дворы Его – с хвалою. Славьте Его, благословляйте имя Его! Ибо благ Господь: милость Его вовек, и истина Его в род и род».

Кто–то из старейшин церкви развернул старый свиток.

– Сегодня мы продолжим чтение воспоминаний Матфея.

Хадасса раньше никогда не слышала ни о каких воспоминаниях апостолов, за всю свою жизнь она только читала иудейские свитки и слушала воспоминания отца об Иисусе. И теперь, слушая изложенные в свитке слова Матфея, который три года ходил с Господом, Хадасса испытывала самый настоящий трепет. Она вслушивалась в Слово и чувствовала, как оно придает ей силы.

После чтения свиток снова свернули и бережно передали в руки другого старейшины. Среди собравшихся стали раздавать вино и пресный хлеб. Передавая друг другу эти атрибуты хлебопреломления, люди шептали слова Иисуса: «Сие есть Тело Мое… Сия чаша есть новый завет в Моей Крови… сие творите в Мое воспоминание…». Когда служение закончилось, все спели гимн об искупительной любви Христа, Избавителя.

– Есть ли сегодня среди нас новые верующие, которые хотели бы поделиться своим свидетельством?

Хадасса почувствовала, как люди обернулись к ней, и снова покраснела, опустила голову, сердце ее забилось сильно и часто. Трофим наклонился к ней и по–отечески похлопал по плечу.

– Давай, давай, – подбадривал он ее, – никакого ораторского умения здесь не требуется. Скажи просто приветственное слово от лица нового верующего, который теперь среди нас.

– Ладно, Трофим, оставь ее в покое, – сказала Евника в ее защиту. – Мы ведь для нее новые люди. Ты тоже целый год ничего здесь не говорил.

– Я вообще говорить не умею.

– Я хочу сказать несколько слов, – сказала Хадасса и встала. Она смущенно оглядела всех, кто был в помещении. – Простите меня, если я не смогу складно все сказать. Просто я уже давно не выступала среди людей, знающих Бога. – Тут у нее от волнения перехватило дыхание, и она молча помолилась Богу о том, чтобы Он дал ей смелость и нужные слова.

– Я вовсе не новый человек в вере. Мой отец рассказывал мне об Иисусе с самого моего рождения. Он знал Писание и учил мена всему, что сам помнил из Торы и об исполнении пророчеств и Божьих обетований об Иисусе. Когда я была еще совсем маленькой, отец привел меня к реке Иордан и крестил на том самом месте, где Иоанн видел, как голубь сел на плечо Иисусу, и слышал голос Божий: «Сей есть Сын Мой Возлюбленный, в Котором Мое благоволение».

– Слава Господу, – сказал кто–то.

Асинкрит медленно сел.

– Твой отец знал Господа, когда Он жил на земле?

Поверят ли они ей, если она расскажет им все? Хадасса снова оглядела всех присутствующих и увидела, какими открытыми были у всех лица, с каким интересом все ее слушали. Может ли она не рассказать им обо всем, если они так жадно ловят каждое слово воскресшего Господа?

– Мой отец был единственным сыном одной вдовы, жившей в Иерусалиме. Когда он был еще совсем юным, у него была лихорадка, и он умер. И вот Господь услышал рыдания его матери и воскресил его из Шеола.

– Слава Богу, – воскликнуло в восхищении несколько человек. По помещению пронесся трепетный шепот, а один из присутствовавших, сидевший недалеко от Хадассы, встал и удивленно спросил ее:

– А как звали твоего отца?

– Анания Бар – Иона, из колена Вениамина.

– Я слышал о нем! – сказал этот человек остальным, после чего повернулся к Хадассе и добавил: – У него еще была горшечная лавка в Галилее.

Не в силах говорить, Хадасса кивнула.

– Тот человек, который привел меня к Господу, знал его много лет назад, – сказал еще один верующий.

– А где твой отец сейчас? – спросил еще кто–то.

– Он с Господом.

Наступила многозначительная тишина, после чего Хадасса стала рассказывать о себе дальше:

– Мы всегда приходили в Иерусалим на Пасху, встречались там с другими верующими. Каждый год мы собирались в верхней комнате, и отец рассказывал о том, как Иисус исполнил Пасху. Но в последний раз, когда мы там оказались, начался бунт, и в городе творилось что–то страшное. Многие наши друзья ушли из города, потому что оставаться было опасно. Отец уходить не захотел. А когда зилоты заперли городские ворота, тысячи людей оказались в ловушке. И вот однажды отец пошел в город, к людям. Больше его никто не видел.

– А твоя семья, сестра? – спросила Евника, взяв Хадассу за руку. – Что стало с ними?

Когда Хадасса рассказывала о своей семье, ее голос дрожал. Она опустила голову, испытывая невольный стыд, оттого что она единственная из всей своей семьи осталась в живых, хотя считала, что меньше всего этого заслуживала.

– Я даже не знаю, для чего Господь сохранил мне жизнь.

– В свое время Господь все нам откроет, – торжественно сказал ей Асинкрит. – Твои слова стали для меня ободрением в этот период сомнений. – Его глаза были полны слез. – Бог отвечает на наши нужды по–разному.

Хадасса села, а остальные верующие тем временем начали свидетельствовать об ответах Бога на молитвы, об удивительных переменах в жизни многих людей. Потом стали говорить молитвенные просьбы и называть при этом имена братьев и сестер, которые находились в заточении или которым угрожала опасность.

Хадасса снова встала.

– Можно мне попросить помолиться? – Все с готовностью согласились. – Прошу вас, пожалуйста, помолитесь за моих хозяев, Децима Виндация Валериана, его жену, Фебу, и их сына, Марка Люциана. Они подобны потерянным людям в пустыне. Но больше всего я прошу вас помолиться за мою госпожу, Юлию. Она на пути к вечной гибели.

22

Хадасса возвращалась на виллу, испытывая необычайный духовный подъем и не зная еще, что ее ожидает.

Уже входя в перистиль, она услышала крик Юлии. Поспешив в триклиний, она побежала по открытому коридору, ведущему в покои ее госпожи. Одна из служанок кричала в истерике, стоя у двери покоев Юлии.

– Он хочет забить ее до смерти. Что нам делать?

Крики Юлии заставили Хадассу действовать, не задумываясь о последствиях. Когда она схватилась за дверную ручку, другая служанка бросилась к ней.

– Не входи! Он убьет тебя!

Хадасса оттолкнула ее, полная решимости войти к своей госпоже. Войдя в покои, она увидела, что Юлия лежит на полу и пытается подняться, чтобы убежать от Урбана, который бьет ее каким–то кнутом. Юлия кричала от боли, а кнут разрывал ее красный наряд и оставлял на ее коже кровавые полосы.

– Остановись, мой господин! – закричала Хадасса, но Урбан, ослепленный яростью, продолжал бить Юлию. Хадасса попыталась преградить ему путь, но он отшвырнул ее в сторону. Хадасса поднялась, чтобы снова встать у него на пути и дать уйти Юлии. На этот раз Кай нанес Хадассе оглушительный удар, сбив ее с ног.

– Убирайся! – заорал он, пнув ее ногой в бок, после чего снова повернулся к Юлии. – Я убью тебя, грязная ведьма! Клянусь всеми богами.

Он загнал Юлию в угол, она съежилась и закрыла руками голову, в то время как кнут снова со всей силы опустился ей на спину.

Шатаясь, Хадасса встала, едва соображая, что происходит. Воздух в помещении, казалось, был наполнен жестокостью и насилием Урбана; до сознания Хадассы дошли крики ужаса и боли Юлии. С трудом передвигая ноги, Хадасса все же нашла в себе силы броситься к своей хозяйке, чтобы защитить ее. Удар кнута заставил Хадассу вздрогнуть. Всхлипывая в истерике, Юлия сжалась за ее спиной в дрожащий комок.

Теперь всю свою злобу Урбан обрушил на Хадассу. Исхлестав ее кнутом и не удовлетворившись этим, он перевернул стол в покоях, опрокинул какую–то статую и разбил зеркало.

– Я еще с тобой разделаюсь, Юлия, – произнес он и вышел. Спустя какое–то время Юлия успокоилась.

– Он ушел. Помоги мне встать. – Хадасса не шевелилась. – Помоги мне встать, пока он не вернулся! – Юлия толкнула ее, и Хадасса повернулась на бок. Юлия увидела ее лицо, израненное и неподвижное. Испугавшись, Юлия приложила ухо к иссеченным губам Хадассы. Та едва дышала. Обняв свою служанку, Юлия заплакала. – Ты спасла меня от него, – прошептала она, покачивая ее. Убрав волосы с бледного лица Хадассы, она поцеловала ее в лоб. – С тобой все будет хорошо. Непременно. – Она крепко сжимала Хадассу и покачивала в своих объятиях, при этом чувство гнева все еще не покидало ее.

Хватит. С меня хватит, Урбан!

В этот момент медленно открылась дверь и на порог боязливо ступила служанка. Юлия уставилась на нее.

– Где мой муж? – холодно спросила она. Одна служанка стояла в дверях, две остальные – за ее спиной.

– Господин Кай покинул виллу, – ответила первая.

– И только после этого ты пришла ко мне на помощь, – горестным голосом сказала Юлия. – Трусливая тварь. Все вы трусы! – Она увидела страх в глазах служанки. Они правильно делают, что боятся ее. Все рабы в этом доме только и ждут, чтобы оставить ее на съедение Каю. Она теснее прижала к себе Хадассу, убирая ей волосы с бледного лица. Все рабы такие, кроме той, что бросилась ее защищать. Юлия чувствовала, как теплая кровь Хадассы стекала на рукав ее наряда.

Подняв голову, Юлия снова посмотрела на рабов, столпившихся в дверях и ожидавших ее указаний. Трусы! Идиоты! Они заслуживают смерти. Она ненавидела их всех.

– Помогите ей, – приказала она, и две рабыни устремились в комнату и наклонились, чтобы взять Хадассу. – Посолите ей раны, перевяжите и спрячьте ее от моего мужа. – Впившись ногтями в руку одной из них, Юлия добавила: – Если она умрет, шкуру спущу. Поняли?

– Да, моя госпожа, – ответили они в страхе.

– Быстрее! – Юлия знала, что ей надо покинуть виллу еще до того, как вернется Кай. Пока Кай не уймется и не образумится, ее жизнь в опасности. Если он не найдет ее, у него будет время, чтобы подумать и снова взять себя в руки. Не тратя времени на то, чтобы переодеться, Юлия обернулась в просторный плащ и ушла в ночь.

Всю дорогу до Калабы она бежала, и вот теперь стучалась в ее дверь. Прекрасно сложенный раб греческого происхождения узнал ее.

– Доложи Калабе, что я здесь, – сказала Юлия, переступив порог. Он не сделал ни малейшего движения, чтобы выполнить ее приказание, и она оттолкнула его в сторону в вошла в просторное помещение, в котором Калаба проводила свои собрания, – Скажи Калабе, что я здесь, – повторила она, сверкая глазами.

– Госпожа Калаба занята.

Юлия повернулась и уставилась на него.

– Это вопрос жизни и смерти.

– Но она приказала не беспокоить ее.

– Она поймет! – сказала Юлия, чувствуя, что теряет терпение. – Не стой здесь и не смотри на меня, а делай, что я тебе сказала.

Раб вышел, и Юлия стала в волнении шагать по комнате. Она накинула на голову плотный капюшон, но все равно не могла избавиться от холода, который пробирал ее до костей. Раб вернулся через несколько минут.

– Госпожа Калаба через несколько минут ждет тебя в своих покоях, моя госпожа.

– Я хочу видеть ее сейчас! – Юлия в нетерпении проскочила мимо него. Она вошла в открытую дверь и увидела, как служанка держит легкое одеяние, а Калаба стоит неодетая возле кровати. – О! – только и произнесла Юлия, покраснев. Калаба взглянула на нее своим загадочным взглядом. Ее, казалось, подобная ситуация нисколько не смущала, и она стояла, расставив руки слегка в стороны, чтобы служанка могла надеть на нее тогу.

– Опять какое–нибудь происшествие, Юлия? – удрученно спросила Калаба, и в ее голосе промелькнул оттенок досады.

Юлия растерялась от такого холодного приема. Она никогда не думала, что Калаба рассердится на нее за такой неожиданный визит.

– Извини, Калаба, что я не пошла на зрелища. Но Кай заставил меня идти с ним. И я просто не могла ничего…

– Хватит молоть чепуху, – сказала Калаба. – Я уже устала от твоих сцен, Юлия, – добавила она, выходя из себя. – Что такого случилось у тебя на этот раз, что ты врываешься ко мне и считаешь, что имеешь право портить мне вечер?

Юлия вошла в комнату и сбросила с себя тяжелый плащ, повернувшись так, чтобы Калаба могла видеть изорванный наряд и раны на спине. Она с удовлетворением увидела, как у Калабы перехватило дыхание.

– Это Кай так с тобой поступил?

– Да, – ответила Юлия. – Сегодня он просто с ума сошел, Калаба. Он убил бы меня, если бы не Хадасса.

– Твоя служанка?

– Она бросилась ко мне, и все остальные удары обрушились на нее, – Юлия заплакала, – я боюсь, что он убил ее. Она…

– Плюнь ты на свою рабыню. Сядь, посиди и возьми себя в руки. – Калаба подошла к ней и отвела ее к кровати. Положив руки на трясущиеся плечи Юлии, она усадила ее. – Сейчас прикажу принести тебе мазь для спины. – Сделав распоряжения одной из своих рабынь, Калаба закрыла дверь и снова вернулась к Юлии. – Ну, а теперь расскажи, что же случилось, почему Кай настолько озверел?

Юлия в волнении вскочила.

– Нерей вчера сказал мне, сколько тысяч сестерциев Кай задолжал Аницету. Он сказал, что Кай пытался продать часть того состояния, которое Марк оставил на мое имя, но не смог.

– Не смог?

– Очевидно, Марк сделал так, чтобы ему сразу стало известно, что часть имущества оказалось на рынке, – сказала Юлия, принявшись беспокойно расхаживать по комнате. – Кай знал, что Марк сообщит мне о том, что происходит. Значит, ему ничего не оставалось, как попытаться выиграть время, чтобы достать ту сумму, которую надо вернуть Аницету.

Юлия внимательно посмотрела на Калабу.

– Аницет сегодня вечером праздновал день рождения, и Кай заставил меня пойти туда, – она остановилась и передернула плечами. – Мне холодно, Калаба. – Калаба взяла плащ Юлии и накинула ей на плечи. Юлия почувствовала себя совершенно несчастной.

– Я нравлюсь Аницету, – сказала она. – И своих чувств ко мне он уже давно не скрывает. Кай всегда ревновал меня и говорил, чтобы я сидела как можно дальше от Аницета, чтобы не подавать ему никаких поводов. Но сегодня вечером Кай пожелал, чтобы я улыбалась этому жалкому идиоту и флиртовала с ним. Он сказал, что Аницет очень огорчится, если я не приду к нему на день рождения. Конечно, после того как Нерей сказал мне правду, я знала, почему Кай так на этом настаивал. Он хотел, чтобы Аницет был в прекрасном расположении духа, когда Кай будет умолять его об отсрочке долга.

Она села, и ее лицо стало каменным.

– Аницет простил Каю долг.

– Простил… – глухим голосом повторила Калаба и отвернулась. Тяжело вздохнув, она спросила: – И как это тебе удалось?

– Мне удалось договориться с Аницетом.

– Как именно?

– Провела с ним часок в его покоях, – ответила Юлия, стараясь преодолеть чувство стыда, которое нахлынуло на нее при этих словах. Она встала и снова начала прохаживаться по комнате. – Кай мне очень часто изменял! – сказала она в свое оправдание. – Вот и пусть сам теперь поймет, каково мне было в это время.

Калаба выглядела сокрушенной.

– Тебе самой это доставило удовольствие?

– Да, мне доставило удовольствие видеть лицо Кая, когда я улыбалась и флиртовала с Аницетом, как он и просил меня. Да, мне доставило удовольствие видеть лицо Кая, когда я уходила с пира без него. Да, мне доставило удовольствие думать о том, что он испытывает, пока меня нет. Да, я наслаждалась каждой минутой.

– И тебе не приходило тогда в голову, что Кай с тобой сделает потом?

– Мне было все равно! – сказала Юлия и отвернулась, когда ее глаза наполнились слезами. – Но я никогда не видела его таким разъяренным, Калаба. Он просто потерял разум.

– Ты унизила его перед всеми гостями.

Юлия гневно взглянула на нее.

– Ты его защищаешь? После всех тех страданий, которые он мне причинил?

– Я и не думаю его защищать. За все страдания, которые он тебе причинил ради собственного удовольствия, я могу его только презирать. Но подумай сама, Юлия! Ты же знаешь Кая. Ты знаешь, какой он гордый. Ты знаешь, каким он может быть в гневе. Да он убьет тебя после этого.

Юлия побледнела.

– Тогда я не вернусь.

– Тебе придется вернуться, или ты все потеряешь. – Калаба села рядом и взяла Юлию за руку. Глубоко вздохнув, она сжала руку Юлии в своей. – Тебе необходимо защищать себя.

– Но как? – спросила Юлия, и ее глаза снова наполнились слезами страха.

Калаба повернула лицо Юлии к себе за подбородок и внимательно посмотрела ей в глаза.

– Я тебе скажу кое–что. Этого я еще никогда и никому не говорила. Могу я быть уверена в том, что и ты этого никому не расскажешь?

Юлия заморгала, глядя в бездонно–глубокие темные глаза Калабы. Они казались такими мистическими, полными неизведанной тайны.

– Да, – ответила Юлия, слегка вздрогнув.

Калаба наклонилась к ней и поцеловала ее в губы.

– Я в этом и не сомневалась. – Она дотронулась ладонью до щеки Юлии и полюбовалась ее красивыми глазами. – Я с самого начала знала, что мы с тобой будем близкими друзьями. – Она задержала свою ладонь на щеке Юлии, а потом быстро убрала, оставив у Юлии странное ощущение беспокойства.

Калаба встала и грациозно отошла от Юлии.

– Все убеждены, что мой муж, Аурий, умер от апоплексического удара, – она повернулась к Юлии, чтобы изучить ее реакцию. – Но на самом деле я его отравила. – Она всматривалась в округлившиеся от удивления глаза Юлии, в которых, однако, не было видно осуждения. Юлию раздирало любопытство, она ждала подробных объяснений, и Калаба продолжила.

– Брак с ним стал невыносимым. Когда я выходила за него, он был старым и отвратительным, но я оставалась ему верной женой.

Я ведала его финансовыми делами, его хозяйством, его общественными отношениями. Я давала ему мудрые политические советы. Практически, вся его недолгая карьера была плодом моих усилий. Но однажды, после одного неосторожного поступка с моей стороны, Аурий стал угрожать мне разводом.

Калаба цинично улыбнулась.

– Мы живем в мире мужчин, Юлия. Наши мужья могут прелюбодействовать столько, сколько им заблагорассудится, но одна–единственная обида со стороны женщины может стоить ей жизни. Аурий тоже мог бы угрожать мне смертью. Однако он не только ненавидел меня, он меня боялся. Он всегда говорил, что полюбил меня прежде всего за мой ум, а уж потом за мою привлекательную внешность. Позднее и то и другое погубило его. – Калаба тихо и холодно засмеялась. – И он сказал, что снова хочет быть свободным. Но в таком случае он просто уничтожил бы все то, что я создала. Он ничем не вознаградил бы меня за мои усилия, и римский закон даже в этом случае был бы полностью на его стороне.

Калаба посмотрела на Юлию.

– Его смерть была быстрой и легкой. Мне не хотелось, чтобы он страдал от боли. Я задумала веселый пир. И те, кто был у нас в гостях в тот вечер, когда Аурий умер, были убеждены в том, что у него был апоплексический удар. – Ее губы скривились. – С одним врачом я договорилась о том, чтобы он подтвердил это, если, конечно, у кого–то позднее возникнут вопросы. Но вопросов не возникло.

Калаба снова села возле Юлии.

– Конечно, у тебя совсем другая ситуация. Кай молод. И чтобы его смерть выглядела естественной, тебе надо действовать более тонко. Есть малоизвестные средства, которые вызывают сильнейшую лихорадку, похожую на ту, что возникает в Риме, когда наступает половодье. – Калаба взяла Юлию за руку. Рука была холодной и потной. – Тебе страшно. Я тебя понимаю. Но поверь мне, после всего того, что он с тобой сделал, и после всех этих угроз есть ли у тебя какой–нибудь другой выход? Я знаю одну пожилую женщину, которая служила жене кесаря Августа, Ливии. У нее большие познания в этой области, и она могла бы нам помочь.

– Но зачем же убивать его? – растерянно спросила Юлия, вырвавшись из объятий Калабы и вскочив на ноги. Ей хотелось убежать отсюда.

– Разве это убийство, если ты вынуждена защищаться? Разве ты не знаешь, что становится с женщиной, которая остается без семьи и связей? Она становится обездоленной, брошенной на милость этого жестокого мира. Аурий занес меч над моей головой, и мне пришлось нанести ответный удар.

Юлия чувствовала себя бесконечно уставшей.

– Неужели нет другого выхода? – сказала она, уронив голову на руки и качая головой, ощущая, как холодный пот течет с нее градом.

Калаба промолчала, и комната на какое–то время наполнилась гнетущей тишиной. Калаба знала все слабости Юлии, и теперь настало время воспользоваться ими.

– Можешь пойти к матери и отцу и рассказать им, что с тобой случилось.

– Нет, я не могу этого сделать, – тут же сказала в ответ Юлия.

– У твоего отца есть власть и связи. Расскажи ему, как Кай избивал тебя, и пусть Децим Валериан сотрет его в порошок.

– Как ты не понимаешь, Калаба? Ведь отец потребует рассказать, почему Кай избивал меня. Он и так считает меня виноватой в смерти Клавдия. Если он узнает об Аницете, то не станет меня защищать.

Удовлетворенная, Калаба заговорила об еще одном союзнике Юлии:

– А твоя мать?

– Нет, – ответила Юлия, качая головой. – Я не хочу, чтобы она вообще знала об этом. Я не хочу, чтобы она плохо обо мне думала.

Калаба довольно улыбнулась. Гордость у Юлии оказалась такой же, как и у Кая.

– А как насчет Марка? – спросила она, собираясь лишить Юлию последнего союзника.

– Марк дал бы Каю немного своего лекарства, а потом пригрозил бы как следует, – сказала Юлия, находя для себя некоторое утешение в таком решении.

– И все это подвергло бы тебя еще большей опасности, – сказала Калаба холодным рассудительным голосом. – Однако есть и еще один выход. Попроси Марка уничтожить Кая финансово. Поскольку твоих денег уже не осталось, Кай, несомненно, согласится на развод, – спокойно сказала Калаба, отметив, что Юлия реагирует на ее слова так, как она и ожидала.

– И с чем я после этого останусь? Нет, это не решение, Калаба. Я останусь без аурея за душой, снова в доме отца, который будет контролировать каждый мой шаг. А я уже поклялась, что больше этого никогда в моей жизни не будет. Калаба молчала, зная, что Юлия в конце концов согласится с ней относительно того, что должно случиться. С самого начала, наблюдая за тем, какими страстными становились отношения между Юлией и Каем, Калаба знала, что все неизбежно кончится именно этим.

Юлия ходила из стороны в сторону, стараясь успокоиться и найти разумные обоснования. И она находила их, чувствуя одновременно прилив жестокости и каких–то неизвестных ей прежде чувств.

– Как мерзко он пользовался мной. Постоянно мне изменял. Транжирил мои деньги на развлечения и на женщин. После этого он пользуется похотью Аницета в своих интересах. Я спасла его, и где его благодарность за то, что его долг прощен? Ее нет! Он избивает меня и клянется меня убить. – Вся дрожа, Юлия снова села и закрыла лицо руками. – Он заслуживает смерти!

Калаба обняла ее за плечи.

– Успокойся, Юлия. Пусть Кай терзается после всего содеянного, – сказала она, определенно давая понять, что лично Юлия в этом невиновна.

– Но как мне это исполнить? Мне придется снова жить с ним, а я даже подумать не могу о том, чтобы вернуться туда.

– Я еще могу повлиять на Кая. В ближайшие дни я поговорю с ним и заставлю его понять, что его оскорбления обернутся бедой и для него самого. Он ведь не законченный глупец, Юлия. Он будет стараться все проверить, чтобы защититься от твоего брата и твоего отца. Мы обе знаем Кая. Он будет думать о том, как причинить тебе боль, и время покажет, насколько он умеет держать себя в руках. Не пугайся ничего. Доверься мне. Всего несколько доз в течение недели, и его здоровье заметно ослабнет. В течение нескольких последующих недель он уже не будет представлять для тебя никакой угрозы.

Сердце Юлии забилось, как попавшаяся в ловушку птичка.

– А если он что–то заподозрит?

– Юлия, дорогая моя, прости, что я говорю тебе это, но Кай никогда и мысли не допустит, что ты способна на такое. Он никогда не был высокого мнения о твоем интеллекте. Он не ценит тебя столь высоко, как я. Его свела с ума лишь плотская похоть. Так что можешь не волноваться о том, что он что–то заподозрит. Ему и в голову не придет, что ты можешь начать спасаться от него. – В этот момент Калаба слегка сжала руку Юлии в своей. – Но ты должна действовать разумно.

– Что ты хочешь сказать? – осторожно спросила Юлия.

– Будь с ним заботливой. Плачь о нем. Приноси богам жертвы за него. Проконсультируйся с врачами. Могу тебе назвать нескольких из них, которым ты можешь доверять. Но самое главное, Юлия, – что бы ни случилось, какие бы проклятия в твой адрес он ни произносил, не отвечай ему той же монетой. Никогда не теряй головы, иначе все пропало. Поняла? Пусть все вокруг думают, что ты любящая и верная жена. И наконец, Юлия, когда придет время, похорони его со всеми почестями.

Юлия медленно кивала головой, и ее лицо стало серым, как пепел. Когда она подняла голову, ее щеки были изборождены следами слез.

– Не печалься так, моя дорогая и милая подруга. Нет в мире никакого добра и зла, ничего черного или белого. Жизнь полна серых красок. А самый сильный инстинкт – это инстинкт выживания. Очень сильный инстинкт. И для этого не обязательно иметь сильное тело – нужно иметь сильный ум. И ты пройдешь через это.