Текст книги "Королева легионов Афины"

Автор книги: Филип Гриффин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 28 страниц)

VI

Вернувшись в Могонциак, Урсула дала день отдыха всему Легиону. По предложению Рустика они всем составом направились в огромные купальни под открытым небом, находившиеся недалеко от военного комплекса гарнизона в подножье Таунуса, в местечке, называемом Аква Матика. Для старших офицеров был отведен отдельный грот, в центре которого находилась огромная ванна, natatio, украшенная мозаикой темно-синего, красного и золотого цветов. За ванной и чуть возвышаясь над ней, располагались laconica и caldaria, ванны с горячей и прохладной водой. Ванны были скрыты густым темным пологом из листьев и свисающих ветвей деревьев, которые задерживали исходивший от источника густой, практически осязаемый пар. Ржаво-красная горячая вода медленно вытекала из источника в большой расселине, из-под корней двух огромных вековых дубов. Струнки пара плыли от деревьев над источником к открытым ваннам с холодной водой, frigidaria, подпитываемых кристально-чистой водой горных источников.

Рядом с купальнями находилась площадка, на которой делали массаж. В той же стороне был выход к конюшням и на дорогу, ведущую к Могонциаку. Урсула и Бриттола укрылись тут, оставив остальных в купальнях в компании с Рустиком, который вновь ощутил себя в своей родной стихии, нежа свое обнаженное тело в теплой воде, наслаждаясь любимым вином и созерцанием прелестей двадцати молодых женщин.

Бриттола и Урсула лежали ничком на деревянных массажных столах. Слуги втирали ароматные масла им в шеи, плечи и спины. До них доносился смех Марты, Саулы и Кордулы, игравших в купальне. Время от времени слышался и заразительный смех Пинносы, который чаще всего сопровождался оглушительным плеском воды.

– Если бы здесь была часовня, – произнесла Бриттола, – это место можно было бы считать идеальным.

– Оно было бы идеальным, если бы находилось в наших западных землях, – сонно ответила Урсула.

– Госпожа? – Голос Олеандры как-то странно звенел от напряжения.

– Что такое?

– Я думаю, вам нужно встать, Госпожа. К вам пришли. – Нервозность служанки передалась Урсуле и Бриттоле. Не произнеся ни слова, они обе встали и, насторожившись, посмотрели туда, куда им указала Олеандра.

Как только Урсула узнала знакомый силуэт, ее сердце похолодело. На входе стоял, отбрасывая длинную тень, Морган. Он замер, давая глазам привыкнуть к полумраку после яркого солнечного света. Он выглядел напряженным, и это было плохим знаком. Он явно привез плохие новости.

Страх сковал грудь Урсулы, и она задрожала, даже не осознавая этого. Как в полусне, она накинула халат и пошла встречать гонца. Она смотрела только на Моргана и не слышала, как Бриттола послала слуг за остальными командующими и за Кордулой.

Морган сделал шаг навстречу Урсуле, и в этот момент она поняла, какую именно весть он ей принес. Как будто само присутствие Моргана и его известие жили своей собственной жизнью, и эта жизнь была вечной. А слова, которые он должен будет произнести, были всего лишь ритуалом.

Сначала Морган ничего не говорил. Он низко поклонился и выпрямился, мрачно заглянув ей в глаза, и эта тяжесть и грусть во взгляде сообщили ей больше, чем могло сказать любое слово. Теперь в ее снах будет снова и снова появляться именно такое его лицо и такие глаза. Он взял ее за правую руку и осторожно положил в нее маленький деревянный предмет.

Ей не нужно было смотреть на него. Она и так знала, что это такое.

Пока публика смеялась шутке Константина, Урсула решительно спустилась по ступеням, подошла к Константу, взяла его лицо в свои руки и поцеловала в губы. Одобрительные возгласы «Еще!» почти оглушили ее. Урсула не заставила себя упрашивать и просто сделала то, о чем ей кричали. На этот раз Констант ее крепко обнял. Не обращая внимания на рев публики, она немного отстранилась и подала ему маленький кисет, который вышивала все последнее время.

– Что это? – Константу пришлось кричать.

– В нем мой маленький портрет, который написала Бриттола. Мы сделали для него рамку из дерева и серебра. Я украсила ее сама. Это для того, чтобы тебе легче было меня вспоминать. – Рассказывая ему об этом, Урсула осторожно надевала кисет на шею возлюбленному. Повиснув, тот ударился о панцирь. Увидев, как глупо это выглядит, Урсула улыбнулась и заправила кисет внутрь, под доспехи. Потом она посмотрела Константу в глаза.

– Он всегда будет со мной. Я не сниму его даже во время купанья. – Он крепко обнял Урсулу за плечи и вгляделся в ее глаза. – И запомни: только в твоем голосе я слышу зов семьи. Только в твоих глазах отражается мой дом.

– Было большое сражение, Ваше Высочество, – когда к ним молча стали подходить остальные девушки, голос Моргана, наконец, прервал ледяное и уже как бы загустевшее молчание. – У Константа оставалось только две тысячи человек, его авангард да отделение кавалерии батавов. Все остальные его бросили, поверив слухам о скором свержении Константина. В это время много говорилось о том, что со стороны Италии к ним двигалось большое войско, посланное для выполнения приказов Гонория, которое, возможно, он сам и вел. И только тем, кто встанет под его знамена, была обещана жизнь или даже награда. Констант твердо решил прорваться к отцу, чтобы вместе сокрушить армию Геронтиуса, но перебежчики знали слишком много его секретов: все известные ему горные тропы и пещеры, места походных лагерей. Геронтиус сумел расставить ему ловушку. А когда Констант попытался уйти от врага по узкому ущелью, его самого и его людей встретило целое шеститысячное войско, и еще четыре тысячи уже закрывали им отход назад. Но даже…

–  Нет!Этого не может быть! – вскрикнула одна из девушек. Кто-то из них заплакал.

Морган продолжал:

– Но даже поняв, что силы противника значительно превосходят их собственные в пять раз, они не сдались. К окончанию сражения противник потерял больше половины своих солдат. Констант погиб одним из последних. Его тело нашли коленопреклоненным среди многих свевов, павших от его меча. Штандарт Первой Конной был зажат у него под правой рукой: он использовал его как костыль после того, как получил первые раны. Правая его рука так сильно сжимала вот это, – он кивнул на предмет, который Урсула все еще сжимала в своих руках, – что тем, кто его нашел, пришлось его вырезать.

– Не было ли… – Урсула замолчала, потом сделала глубокий вдох и снова заговорила. – Я хочу сказать, не было ли предсмертной записки?

Морган покачал головой и снова указал взглядом на ее руки, словно бы говоря: «Все, что есть, ты держишь в руках». Потом он повернулся к остальным и заговорил уже громче.

– Но это не все. Будто бы такой трагедии не хватает с лихвой, судьба обрушила на меня еще одно бремя. У меня есть для вас еще одна новость, страшнее прежней, и, боюсь, она повлияет не только на нас, но и на весь мир в целом.

– Продолжай, – решительно сказала Пинноса, подойдя к Урсуле и обняв ее за плечи.

– Когда я прибыл в Могонциак в поисках командующих Первого Легиона Афины, из-за Альп пришло срочное и самое ужасное известие. – Он опустил глаза, явно собираясь с духом, чтобы сказать следующие слова. Медленно подняв голову, он провозгласил: – Вечный город был атакован, взят и разграблен проклятьем всех западных земель: Алариком и его вестготами!

Кто-то из женщин зарыдал в голос.

– Ты хочешь сказать… – воскликнул Рустик.

– Да, Рим, мать городов. Пал и все еще исходит дымом от пожарищ, словно от жертвенных костров.

VII

Урсула металась по маленькой белой часовне, которую Бриттола построила в Кельне за казармами. Прошло несколько месяцев с тех пор, как Морган привез весть о гибели Константа, и все это время Урсула провела взаперти, строго приказав ее не беспокоить. Устав ходить, она села на пол, скрестив ноги, и стала бездумно смотреть на алтарь. Прошло некоторое время, и она снова вскочила на ноги и принялась ходить взад и вперед. Ее руки сами по себе то теребили волосы, то цеплялись за складки одежды.

– Милостивый Господь! – вдруг громко закричала она Небесам. – Где Ты?Где же Твой свет? Прошу Тебя, даруй мне свет, ибо я не вижу. Я задыхаюсь во мраке! – Она остановилась и бросилась на колени. – Теперь я знаю, Господь, что самым моим большим грехом был эгоизм! Все, что я делала, – делалось потому, что это было нужно мне. Я сформировала Первый Легион, оторвала двадцать тысяч лучших британских женщин от дома, лишив их возможности жить своей жизнью. Я повела их сюда… в этот проклятый поход – и все потому, что сама хотела обрести дом и семью. И Ты решил наказать меня, лишив того, к чему я так стремилась! Господи, я прошу тебя лишь об одном: наказывай одну меня. Покарай меня, но пощади остальных!

– Аминь, – раздался голос Бриттолы.

Урсула вздрогнула. Бриттола нерешительно мялась в дверях, не зная, стоит ли ей входить.

– Зачем ты меня беспокоишь? Чего ты хочешь? – спросила Урсула, не вставая с колен.

Бриттола с натянутой улыбкой нерешительно приблизилась к алтарю и опустилась на колени.

– Можно, я помолюсь с тобой?

Урсула просто кивнула в ответ и вернулась к своей, теперь уже мысленной молитве.

Бриттола достала свой крест из-под туники. Зажмурившись, она начала свою молитву вслух.

– Господи, принцесса Урсула Коринфская, добрая дочь короля Дионота и Легат Первого и Второго Легиона Афины считает себя рукой, сотворившей женскую армию и направившей ее на сложную миссию. Господь, будь же милостив и покажи ей, что все это время Тыруководил ею, она служила Тебеи ставила перед собой Твоицели. Дай ей понять, что это по Твоей воле мы покинули свои дома и семьи и с Твоей миссией отправились на чужой берег. Но само важное, Господь, покажи ей, что без нее, без того, чтобы Ты руководил нами через нее, Первый Легион Афины не сможет продолжить свой Великий поход, в котором народ Британии и всего Рима сейчас нуждаются больше, чем когда бы то ни было. – Бриттола открыла глаза и взглянула на Урсулу, которая по-прежнему оставалась без движения и смотрела вперед ничего не видящими глазами. – Аминь.

Урсула чуть повернула голову в ее сторону, на лице отчетливо читалось раздражение. Бриттола улыбнулась.

– Ну вот, опять ты на меня так смотришь.

– Как? – чуть слышно спросила Урсула.

– Как ты всегда смотрела, если хотела, чтобы я помолчала, еще когда мы были маленькими Помнишь?

Урсула улыбнулась в ответ, слабо и равнодушно.

– Да, я могла быть шумной тогда, правда? – не унималась Бриттола. – Если мне не удавалось получить того, чего я хотела, я начинала хныкать и жаловаться…

– Хныкать? Скорее уж вопить. – Урсула встала и подошла к маленькому окошку за алтарем. Не успела она произнести эти слова, как ее лицо опять приняло отсутствующее выражение. Казалось, она уже потеряла интерес к разговору.

– Да, наверное, ты права, – осторожно продолжала Бриттола. – Я только хотела сказать, что когда бы ты ни была чем-то занята, каким бы незначительным делом ты бы ни занималась, самое главное для тебя было не отвлекаться. Ты терпеть не могла, когда тебя отвлекали. Помнишь, как ты однажды спорила с епископом Патроклом, когда он получил письмо об этой старой лисе, Пелагии, о долге человека перед человеком и перед Богом? Помнишь? Ты очень настойчиво требовала пройтись по каждому пункту, чтобы не оставить камня на камне от его рассуждений. Я вопила что есть мочи о том, что ты должна успеть закончить все приготовления к пиру моего отца вовремя, но ты…

– Меня нельзя было отвлекать? – повторила Урсула как во сне.

«Боже мой, только не это! Действительно, если человек посмеет отвлечься от Тебя и исказить Твои намерения, – он допустит худший из грехов, и Ты…»

Урсула резко развернулась.

– Бриттола. Ты мне очень помогла. Ты права, я не что иное, как инструмент в руках Бога. И именно я совершила самый страшный из грехов… я отвлеклась!

Страстная решимость, горевшая в ее глазах, подсказала Бриттоле, что Урсула, наконец, вернулась к жизни.

– Теперь я знаю не только то, в чем заключается Божья воля, но и то, как именно Он хочет, чтобы я ее исполнила… И я больше не стану отвлекаться!

Урсула снова выглянула в окно. На этот раз она смотрела на вечернее небо в поисках Полярной звезды, которая указала бы ей местонахождение Малой Медведицы.

– Констант был и по-прежнему остается моей единственной любовью. Я бы посвятила всю свою жизнь ему и нашей семье. Но Господь в Своей мудрости отказал мне в исполнении моей мечты. – Она улыбнулась, найдя свою звезду. – Потому что мое настоящее предназначение, ради которого меня создал Господь, – вести вперед Первый Легион Афины, выполняя Его волю. – Она понизила голос и заговорила так, будто бы делилась с кем-то своим секретом. – Я думала, шторм и наш отход в глубь Германии и были тем, что отвлекло нас от выполнения задачи, поставленной перед нами, а этой задачей был Великий поход, но я ошибалась. Нашей настоящей задачей, той самой, ради которой нас, Первый Легион Афины, Господь создал и послал на эти опустошенные земли, – патрулировать и охранять границу. И теперь мне кажется, что Великий поход и был тем самым миражом, который заставил нас отвлечься.

Урсула повернулась к Бриттоле, которая с улыбкой радости смотрела на то, как в ее глазах снова разгорался огонь жизни. Урсула встала перед ней на колени и взяла за руки.

– Ты всегда мне говорила, подруга, что наше истинное предназначение – исполнять волю Божью, делать то, что Он нам велит. Ни больше, ни меньше. И теперь я поняла, что лично мое предназначение заключается в том, чтобы служить Ему, ведя Первый Легион Афины по пути, который Им нам уготован. И служить с полной отдачей, изо всех сил, что у меня есть, служить только Ему… одному. – Урсула подняла глаза к небу. – Больше я не позволю себе отвлечься от служения Тебе и своего долга по отношению к своему Легиону. Единственный мужчина, достойный того, чтобы стать оправданием моей слабости, – мертв. Мне остается лишь один способ избежать оков честолюбивых замыслов другого мужчины, не попасться на привязь к какому-нибудь… принцу или будущему императору, – Урсула крепко схватила Бриттолу за плечи. – Да, лишь один – надеть белые одежды!

Бриттола вскрикнула.

– Больше я никогда не отвлекусь от своего служения! Завтра же я пойду к епископу Клематию и попрошу его засвидетельствовать мой обет целомудрия.

– Я бы тоже хотела дать этот обет вместе с тобой, – тихо, но уверенно сказала Бриттола. – Если ты, конечно, не будешь против.

Урсула пристально посмотрела на подругу, будто увидев ее в первый раз. Потом улыбнулась и кивнула.

– Более того, я знаю многих других девушек, которые захотят последовать твоему примеру, и… – Бриттола замялась, – и одну, которая не сможет этого сделать.

Урсула выглядела озадаченно. Бриттола встала и подвела подругу к алтарю, прежде чем поделиться с ней новостями.

– Я должна тебе кое-что сказать. Поэтому я к тебе и пришла… чтобы сказать тебе…

– Что такое? – спросила Урсула.

– Кордула тоже пойдет завтра к епископу Клематию. Только она пойдет с покаянием и с просьбой о милосердии и прощении.

– Почему?

– Она беременна.

VIII

От Августа Константина Третьего, Императора Западных Провинций и Главнокомандующего Армии – Принцессе Урсуле, Легату Первого и Второго Легионов Афины.

Приветствую тебя, Принцесса и Легат!

Utinam magni Martis venti spirent tibi omina fausta bonamque fortunam in vitae viam. Пусть сильные мартовские ветры станут добрыми предзнаменованиями на твоем пути.

Прошу тебя, прими мои извинения за то, что я не написал тебе раньше. Я воздержусь от выражения своего горя по поводу смерти Константа, потому что знаю, что мы оба испытываем одинаковые страдания, оплакиваем одну и ту же утрату. Лишь позволю себе выразить надежду, что скоро придет время, когда мы сможем утешить и поддержать друг друга лично, чтобы облегчить наши страдания.

К сожалению, мы должны не только оплакивать его смерть, но и горевать из-за его поражения, которое значительно отбросило нас назад в деле противостояния Геронтиусу и его своре (потому что это сборище не достойно названия «армия»). Как уже доложил тебе Морган, я воспользовался прикрытием зимних месяцев, чтобы незаметно выскользнуть из Арелата и самому оценить ситуацию с помощью наших ангелов возмездия, бургундов. Не менее пятнадцати различных племен теперь бродят вдоль верховья Рейна и Роны, стягивая на себя все силы моей армии! Я только что вернулся, чтобы завершить приготовления для грядущего сезона, который, не боюсь в этом признаться, внушает мне ужас.

Ситуация здесь, в Южной Галлии, становится все опаснее. Вернувшись после рекогносцировки с бургундами, я обнаружил, что еще пять сотен моих легионеров перебежали на сторону Геронтиуса, явно теша себя надеждами о получении вознаграждения. С потерей дивизиона Константа и сокращением основного контингента из-за постоянных стычек с бургундами в моем распоряжении осталось всего двенадцать тысяч верных мне солдат. Из них кавалерия составляет всего лишь пять тысяч бойцов.

Больше всего я боюсь того, что может прийти из-за Альп. Одержав победу над Римом, готы ведут себя как настоящие завоеватели и могут предпринять попытку экспансии в Галлию. Но, что еще хуже, Гонорий, вместо того чтобы соединить свои войска с моими для избавления Италии от этого бедствия, ожидает подкрепления из Константинополя. У меня есть все основания подозревать, что он может использовать эту силу против меня.

О, трагедия, постигшая Рим, и нелепость нашей жажды власти! Когда же мы поймем, что, в конечном счете, наши сограждане римляне являются не только нашими злейшими врагами, но и могут стать нашими надежнейшими союзниками?

Вернемся же к вопросам, касающимся тебя и Первого Легиона Афины. Самое главное: во время своего разведывательного похода я обнаружил, что операция «Великий Обман», которую ты так эффективно применила для образования союза с алеманами, теперь начала работать против тебя. Сразу несколько наших информаторов донесли: бургунды убеждены в том, что пограничные валы патрулирует великая армия численностью более тридцати тысяч. Также я получил депеши из Италии, говорящие о том, что и туда дошли схожие слухи. Будь осторожна! Можешь не сомневаться в том, что Гонорий и Феодосий Второй внимательно наблюдают за твоими действиями в приграничной зоне. Если они сочтут тебя опасным противником, более того, хранящим мне преданность, то непременно начнут строить козни.

Думая о самой большой опасности, я хочу призвать тебя быть начеку и наблюдать за Мундзуком и его постоянно увеличивающейся ордой. Они зимуют на берегу Дуная к западу от Виндобоны. Феодосий расположил их там, чтобы разделить силы Гонория. Теперь же, когда готы покорили Италию и полностью заняли мысли и силы Гонория, гунны Феодосию больше не нужны. Мундзук и его головорезы могут вскоре заскучать и станут искать сражения. В этом случае соблазн испытать на прочность маневренную боевую единицу, состоящую из римских женщин, может оказаться слишком велик!

Это подводит меня к очень деликатной теме: стоит ли Первому Легиону Афины покидать Континент. Я более не питаю оптимизма по поводу возобновления Великого похода. Я не считаю, что на этом этапе войска Первого Легиона могут продвигаться вдоль Рейна, или, раз уж на то пошло, вообще по территории Континента, поскольку вы рискуете наткнуться на враждебно настроенного противника, такого как орда Мундзука. Я пока воздержусь от приказа Первому Легиону Афины отправляться назад, в Британию, но хотел бы узнать о твоих мыслях на этот счет. Я должен принять окончательное решение до того, как начнется следующий военный сезон.

И наконец я хотел бы высказаться о твоем решении дать Обет безбрачия. Должен признаться, что в моем представлении ты все еще подросток, полный радости, надежды и счастья. Ты так увлекательно играла со своими друзьями и близкими, когда я видел тебя на пирах! Иногда мне сложно объединить этот образ со статусом удивительно находчивого и уважаемого Легата, которым ты теперь стала. Но я еще помню и решительную девятнадцатилетнюю девушку, которая отважилась спорить со мной возле казарм за две ночи до нашего отправления в эту кампанию. Затем, всего через два дня во время прощания со своим возлюбленным женихом Константом, ты держала себя с таким достоинством и грацией! Я всегда знал, что ты сочетаешь в себе доброту и сострадательность своего отца со страстной и решительной натурой матери. И именно эти качества я больше всего хотел видеть в невесте своего сына! Теперь я понимаю, что Господь наделил тебя чем-то еще, чтобы ты смогла преодолеть суровые испытания, которые тебе предстояло пройти. И я не в силах найти этому определение, потому что никогда не сталкивался с подобными качествами в женщине. Может быть, именно оно, это качество, и подтолкнуло тебя к принятию такого важного решения.

Как твой Император, я его уважаю и принимаю. В моих глазах Обет безбрачия никак не ухудшит твои качества командира и Легата. Напротив, он может сделать тебя даже сильнее! Как отец Константа, я бы хотел только сказать, что такая любовь, как ваша, была рождена на Небесах, и я верю, что, умирая, он забрал твое сердце с собой. И ты больше не видишь смысла в отношениях с другими мужчинами. Это помогает мне понять, почему ты отказалась от них на всю оставшуюся тебе на этой земле жизнь. Я знаю, что Констант поддержал бы тебя в таком решении и сам тебя никогда не покинет. Более того, лишь один Констант может принять и оценить его и то, что оно для тебя значит. Да пребудет с тобою Господь!

Август Константин Третий.

P. S. Я не удивился решению Бриттолы присоединиться к тебе в твоем Обете. Но мне стало любопытно, почему Марта дала такой же Обет, а Саула – нет. Разве эти две подруги не делают все вместе?

Доклад Его Императорскому Величеству, Августу Константину Третьему, Главнокомандующему Войск Западной Провинции, от Принцессы Урсулы, дочери короля Дионота Коринского, Легата Первого и Второго Легионов Афины.

Приветствую тебя, Константин! Spero fore, ut magni mensis Martis venti spirent tibi omina fausta bonainque fortunam in vitae viam, et ut dulcedo Aprilis animos leonis commoveat ad relinquendum denique cubule hibernum. Надеюсь, что сильные мартовские ветры принесут на твой путь добрые предзнаменования и удачу, что теплое прикосновение апреля пробудит дух льва и он покинет свое зимнее логово.

Благодарю тебя за добрые слова о Константе. Я тоже с нетерпением жду дня, когда мы сможем оплакать его вместе. Именно поэтому мне грустно было читать о твоем предложении вывести Первый Легион Афины из прилегающих к Рейну земель и отправить его назад, в Британию. Я не разделяю пессимизма относительно нашего положения и перспективы завершения Великого похода. Пусть численность войска уменьшилась до двенадцати тысяч, бургунды по-прежнему оттягивают твои силы в провинции Галлии, и Геронтиус оказался более серьезной угрозой, чем кто-либо ожидал, но я уверена в том, что фортуна скоро повернется к нам лицом. Позволь мне освежить в твоей памяти некоторые позитивные аспекты нашей ситуации. В первую очередь, границы вдоль Рейна теперь на замке. Франки и алеманы оказались верными союзниками и исполняют свой долг, выдерживая оборону против своих соплеменников. Во-вторых, Йовин, после долгих переговоров с Рустиком, епископом Клематием и со мной, решил, наконец, воспользоваться восстановленной безопасностью границ и укрепит оборону нескольких северных городов Галлии, чтобы они могли направить свои регулярные силы на юг, на помощь тебе. Все этапы этого плана он собирается проделать самостоятельно и к июлю месяцу, времени выхода на юг, должен будет собрать не менее семи тысяч человек, включая три тысячи кавалерии. В-третьих, все доклады из Италии, которые мы получаем, свидетельствуют, что готы и Гонорий настолько заняты друг другом, что шансы пересечения Альп кем-либо из них, чтобы нанести удар по тебе, либо ничтожно малы, либо близки к нулю. Во всяком случае, они не успеют сделать этого до того времени, когда Йовин дойдет до тебя с подкреплением. И, наконец, теперь, когда границы стали непроницаемыми, бургунды должны поселиться на тех землях, которые ты им отвел, в долинах возле Рейна и Роны. Это освободит твои основные силы и даст возможность снять осаду Геронтиуса примерно в то время, когда Йовин отправится на юг.

Я позволяю себе смотреть на ситуацию с оптимизмом потому, что Первый Легион Афины нашел хорошее употребление восстановленным военным дорогам, которые ты построил четыре года назад. Благодаря им мы сохраняем присутствие значительной военной силы, кавалеристских и пеших патрулей. Это позволяет держать франков и алеманов в узде.

Я бы хотела предложить твоему вниманию наши рекомендации относительно развертывания легиона, о котором мы уже много говорили. Во-первых, теперь, когда твоя численность уменьшена до двенадцати тысяч, мы не видим необходимости держать на Континенте больше женщин, чем потребуется для совершения усеченного варианта Великого похода. Поэтому мы рекомендуем вернуть в Британию около шести тысяч велитов и пяти тысяч кавалеристов для усиления Второго Легиона Афины. В этом году силам Второго Легиона может оказаться нелегко, если слухи о возникновении Великого Альянса между ирландцами, пиктами и саксами окажутся правдой. Юлия вызвалась вести эту когорту, и я настоятельно рекомендую ее кандидатуру на пост Легата обоих Легионов. Такой способный командующий принесет Второму Легиону огромную пользу. Я также просила бы тебя отправить в Британию и Баэтику, поставив ее во главе кавалерии. Кроме Пинносы, лишь она и Вивенция пользуются необходимым для командования уважением командиров Второго Легиона.

Вторая причина, почему я считаю полезным отправить часть женщин обратно в Британию, заключается в необходимости ободрить дух тех, кто останется здесь. Около трети находящихся на материке женщин считают выполнение своего долга сложным, а пребывание здесь неприятным. Я не могу избавиться от ощущения, что, позволив этим женщинам вернуться в Британию, мы значительно улучшим моральный дух остающихся на Континенте двух третей Легиона.

Следующие рекомендации касаются обязанностей остающегося здесь контингента Первого Легиона. Я предлагаю сохранить за нами патрулирование приграничной территории, каждый месяц направляя к валу кавалерию в две тысячи всадников для сохранения присутствия силы. К тому же я буду направлять по две меньших по размеру когорты, около тысячи пеших и пятисот кавалеристов, в Северную Галлию, чтобы города и села не сомневались в нашем покровительстве. Планы начнут воплощаться в жизнь через двадцать дней после составления этого доклада в том случае, если мы не получим от тебя приказа иного содержания.

Благодарю тебя за добрые слова о моей «новой униформе». Она сидит хорошо, и благодаря ей я чувствую себя гораздо лучше. Как жаль, что ты не можешь принять подобного решения! Иначе я бы очень это тебе советовала!

Кстати, у жены твоего посланника все в порядке. Ребенок должен родиться в июле. Она вышла из состава Легиона, но отказывается расстаться со своими подругами, несмотря на просьбы Моргана вернуться в Британию. Мы выделили для нее отдельный домик на дворе посланников, откуда она присматривает за боеприпасами и провиантом. Тетушки Рустика навещают ее и суетятся вокруг нее, будто она – настоящая императрица!

И в завершение хочу объяснить одно событие, связанное с фактом, которого и не мог упомнить погруженный в государственные заботы император: жених Марты, Блуссус из Глостера, погиб вместе с Константом. А жених Саулы, Люциус Бригионис, по-прежнему служит под твоим началом. Ты всегда в моих молитвах.

Верная тебе Урсула.