Текст книги "Королева легионов Афины"

Автор книги: Филип Гриффин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 28 страниц)

III

– Задолго до вашего рождения, когда я была всего лишь на несколько лет старше, чем вы сейчас, царили сложные времена, когда, казалось, вся Римская империя пришла в упадок. Племена воинственных готов своими набегами приводили страну в ужас и даже угрожали самому Риму. Они вынудили императора Гонория [3]3
  Гонорий, Флавий – в 393–423 годах император Западной Римской империи.


[Закрыть]укрыться в крепости Ровенны. Там, вместе с полководцем Стилихоном, он, пожалуй, не столько думал о спасении Рима, сколько плел заговоры против своих недоброжелателей. В это же время на севере, по другую сторону от Альп, племена варваров тоже страдали от междоусобных войн. Целые народы поднимались с обжитых мест и двигались на поиски нового дома и лучшей доли. Многие из них, стремясь к безопасности и плодородным землям, направились в сторону римских территорий, где и без того истощенные воинские силы не могли ни сдержать их, ни оттеснить.

Примерно в это же время – мне тогда было около восемнадцати – многие германские племена, и особенности свевы [4]4
  Свевы – название кочевых германских племен в отличие от оседлых. Еще в I веке до Рождества Христова они считались самым сильным и воинственным германским племенем.


[Закрыть]и бургунды, [5]5
  Бургунды – племя восточных германцев.


[Закрыть]пересекли оставшиеся без присмотра границы, расположенные в междуречье Рейна и Дуная. Они нападали на северные и западные провинции, особенно на города и земли славной Галлии. Оставшаяся без солдат совершенно беззащитной, для захватчиков Галлия представляла собой лакомый кусок.

В Британии тоже было небезопасно. Примерно в это время здесь стали высаживаться саксы, к тому же набеги ирландцев и пиктов [6]6
  Пикты – название группы племен, составлявших древнее население Шотландии. Пикты постоянно совершали набеги на римскую Британию.


[Закрыть]представляли собой постоянную угрозу. В это неспокойное время наши мужчины должны были покинуть нас и отправиться на границы, чтобы охранять наши земли от вражеских набегов, а еще лучше, отогнать варваров подальше в южные провинции. А когда в Британии не осталось боеспособных мужчин, люди почувствовали себя беззащитными.

И тут до нас, находившихся до этого в блаженном неведении, донеслась весть о новом враге. Ужас катился волной перед ним, а он уже шел к нам из далеких восточных земель. Это было самое жестокое из известных воинствующих племен, самый страшный враг, самая неотвратимая угроза, и имя ему было – гунны. [7]7
  Гунны – кочевой народ, сформировавшийся во II–IV веках в Приуралье из тюркоязычных хунну, прикочевавших во II веке из Центральной Азии, и местных угров и сарматов.


[Закрыть]

Бриттола вскрикнула, услышав это слово. Дети уже давно замерли от страха, сидя на кровати, и напряженно смотрели на Кордулу. Она улыбнулась и протянула им руки. Детям не понадобилось повторного приглашения, и они нырнули под защиту материнских объятий.

– Тише, тише, – заговорила она успокаивающе. – Здесь нет никаких гуннов. Во всей Британии сейчас нет гуннов. Не бойтесь, здесь вам ничего не грозит.

– А Урсула? – приглушенный голос сына звучал откуда-то из-под рукава.

– Да, мама, а тетушка Урсула? – Лицо Бриттолы появилось из-под одеяла, которое она обвила вокруг себя. – Когда начнется история про нее?

Кордула посмотрела на выражение лица девочки и, не удержавшись, рассмеялась. Дети засмеялись вместе с ней, тут же забыв о холодных тисках страха, только что сжимавших их сердца.

– Когда начнется история про тетушку Урсулу? Вот уж действительно хороший вопрос. Гм, что ж, посмотрим. Пожалуй, я расскажу вам ее так, как она сама рассказывала ее мне долгими осенними вечерами, пока мы ждали новостей об этом чудовище, Мундзуке. [8]8
  Мундзук – правитель гуннов, отец Атиллы.


[Закрыть]

«Должно быть, она знала, что однажды эту историю придется пересказывать, и рассказчиком буду я».

Дети, почувствовав, что все это было только присказкой и сейчас начнется настоящая история, завозились, стараясь устроиться поудобнее. Бриттола нырнула под руку матери, а ее брат лег набок, подперев голову рукой.

– На самом деле все началось одним жарким майским днем, в Коринии… [9]9
  Кориний – название римского города, который находился на месте современного Сиренсестера. Кориний был вторым по величине городом римской Британии, стоял на пересечении основных дорог.


[Закрыть]

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
БРИТАНИЯ

ГЛАВА ПЕРВАЯ
МУЖЧИНЫ УХОДЯТ

I

«Шаг, шаг, шаг», – бесконечный ритм шагающих ног. Солдаты шли по городу мимо дворца, и их шаг был так тяжел, что маленькие культовые статуэтки, изображавшие ларов, [10]10
  Лары – в римской мифологии божества, оберегающие дом.


[Закрыть]дрожали и покачивались в своем уголке на женской половине. Одна из самых старых фигур домашнего божества наклонилась и неуклюже привалилась к краю святилища. Топот ног марширующих, резкие звуки рога, пронзительный зов труб, рокот барабанов и рев толпы вынуждал молодых женщин кричать изо всех сил, чтобы расслышать друг друга.

Марта и Саула, которые были ближе всех к балкону, прикладывали ладони к уху друг друга и орали во все легкие. Они пытались разглядеть, что происходит на улице, и в то же время боялись быть замеченными взрослыми, которые там находились. Стройные и гибкие, с прямыми длинными волосами, сестры походили на двух длинношеих лебедей, выглядывающих из-за тростника.

Темные локоны Кордулы были убраны в длинный, по пояс, хвост. Она в одиночестве стояла у другой стороны окна. Она знала, что не сможет первой увидеть самое главное событие парада – выход военачальников, но зато ей была хорошо видна Лондонская дорога, которая перед входом в ворота образовывала небольшой подъем. Так она первой заметит своего драгоценного Моргана на черном жеребце по кличке Гермес.

Слуги хлопотали над приготовлением Великого пира, устраиваемого в честь возвращения военачальников. Кто-то выбирал скатерти и украшения для праздничных столов, другие бегали на кухню, передавая важные указания от своих хозяек. Воспользовавшись перерывом в приготовлениях, Урсула со всей тщательностью занималась выбором вечернего наряда в дальнем углу комнаты. Она сидела возле огромного дубового сундука спиной к окну и перебирала свои платья и тоги. Олеандра, старшая служанка, уже причесала белокурые волосы своей хозяйки, взбив их пушистым облаком, напоминавшим бороду старого жреца-предсказателя.

Бриттола мялась в нерешительности возле Урсулы. Ей отчаянно хотелось принять участие в событиях, но в то же время она старалась никому не мешать. Ее густые черные вьющиеся волосы, уже заплетенные в две косы и уложенные вокруг ушей, подчеркивали миловидность юного личика. Яркие светло-карие, чуть отливающие зеленым глаза девушки блестели от возбуждения.

– Какую прическу ты сделаешь сегодня, Урсула? Уберешь волосы назад или зачешешь на пробор?

– Я еще не решила, но, думаю… – Она замолчала и украдкой бросила взгляд на молодую женщину.

– Что? – оживились Бриттола, тут же наклонившись вперед.

– Наверное, я разделю их на пробор.

Бриттола засветилась от радости. Повернувшись к ней, Урсула не смогла сдержать широкой улыбки. Ее темно-голубые глаза светились радостью.

– Это значит, что мне не понадобится мой золотой с ониксом гребень. Хочешь заколоть им волосы, Бриттола?

– Ой, а можно? – Девушка радостно захлопала в ладоши, но потом заставила взять себя в руки. – Ну только если он никому не понадобится.

Урсула взяла Бриттолу за руки. Будучи шестнадцати лет от роду, Бриттола оставалась самой младшей из девушек, на полных три года младше Урсулы и Пинносы.

– Ох, ну где же авангард? – пробурчала Саула, когда какофония звуков с улицы на мгновение затихла. – И где Константин? [11]11
  Константин III (Флавий Клавдий Константин) – в 407–411 годах полномочный наместник западных провинций Римской империи.


[Закрыть]Почему он пропустил вперед солдат? Почему он не шествует впереди, как римские полководцы?

– Его солдаты – это его слава, вот он ими и гордится, – отозвалась Урсула с другого конца залы, рассматривая отрез тонкой ткани. – Он всегда говорит: «Кто больше всех работал, имеет больше прав на отдых». Это его убеждение, и поэтому он всегда выводит на парад своих солдат, а потом идет сам. Они идут за ним только на поле боя. И, кроме того… – Она обернулась и перехватила задумчивый взгляд Саулы. – Он же британско-римский полководец.

– Да не Константина она хочет увидеть, Урсула! – закричала в ответ Марта. – Она не может дождаться авангарда, а особенно одного молодого центуриона по имени…

–  Марта! – крикнула Саула и дернула сестру за рукав, требуя, чтобы та замолчала. В ответ Марта взъерошила ее соломенного цвета волосы. Тогда Саула, схватив гобеленовое покрывало, набросилась на Марту, грозясь ее придушить. Девушки так расшумелись, что Урсуле пришлось наградить их строгим предупреждающим взглядом. Только тогда они с неохотой утихомирились и, насупившись, словно дети, получившие суровый нагоняй, вернулись на свой наблюдательный пост.

После долгой паузы Марта наклонилась к Сауле и сказала:

– Обожаю парады. Мужчины на них всегда выглядят такими красавцами! Есть ли в империи другое зрелище, вселяющее в сердца такую гордость за нее?

– Особенно если учесть, что почти все эти молодцы не женаты и могут составить тебе прекрасную партию! – добавила Саула, легонько ткнув Марту в ребра. – Учти, не я одна так думаю!

Они захихикали. Марта оглянулась, чтобы посмотреть, не наблюдает ли за ними Урсула, и, увидев, что та полностью поглощена разговором с Олеандрой, приложила сложенные ладони к уху Саулы и прошептала: «Хотела бы я быть сегодня рабыней в банях!»

Они обе громко расхохотались.

– Ну, пожалуйста! – запротестовала Кордула. Марта и Саула обе показали Кордуле языки и снова выглянули в окно.

–  Смотрите! – крикнула вдруг Саула. – Знамена полководца!

Урсула вскочила, тут же забыв о том, чем только что занималась.

– А Конст…

Она запнулась, покраснела, но, быстро спохватившись, спросила:

– А Константин едет впереди?

Бриттола пробежала мимо Урсулы и встала в оконном проеме, тут же оказавшись на виду у шумевшей внизу толпы:

– Да, там Константин или кто-то другой, удостоенный не меньшего почета.

С места, где стояли Марта и Саула, было лучше всего видно, что происходило вдоль стены замка. Обе старательно тянули шеи, чтобы разглядеть все получше. Глазастей всех оказалась Марта:

– Я вижу голову ведущей лошади! Это… это…

– Геронтиус, [12]12
  Геронтиус – генерал Константина.


[Закрыть]– разочарованно протянули они в унисон, когда увидели крупного, коренастого мужчину.

– Вот ведь уродливый, толстый бык! – прошипела Саула.

– Постойте! Там, рядом с ним еще один человек! – крикнула Бриттола. – Нет, два! Они едут втроем, бок о бок! А в центре… Констант! [13]13
  Констант – сын императора Константина.


[Закрыть]Константу отдают больше всего почестей!

Урсула закрыла глаза и с облегчением вздохнула. И в это же мгновение толпа у стен замка увидела императора и взревела приветственными воплями.

– Так, так, так, – Кордула подошла к Бриттоле сзади и зашептала ей на ухо. – Констант становится оченьпопулярным.

– Это потому, что он – красавчик! – крикнула Бриттола через плечо.

– Правда, и Урсуле надо быть с ним очень осторожной! – Они засмеялись. – А Константин делает успехи. Приятно видеть, что его сын тоже возмужал. Ему нужны будут силы, чтобы завершить дело отца.

– Что ты имеешь в виду?

– Армию и ее реформу. Ты еще слишком мала и не помнишь, что, когда мы были беззащитны…

– Ох, Урсула! Иди скорее сюда и посмотри! – с восторгом перебила ее Бриттола. – Констант и Константин едут рука об руку, отец и сын, оба – настоящие герои, как Филипп и Александр! Твой Констант – в зените славы! Ну, посмотри же, Урсула, пожалуйста! Ты будешь так гордиться!

–  Урсула! – прозвучал густой, ясный и хорошо знакомый голос с улицы. Так мог говорить только их протектор, Константин. – Выйди на балкон, принцесса! Дай своему народу посмотреть на тебя! Выходи! И другие девушки тоже! Не надо прятаться! Отбрось неуместные приличия, выйди и поприветствуй нас вместе со своим отцом. Пусть Констант увидит свою возлюбленную невесту! И пусть все почувствуют, что мы наконец-то вернулись домой!

Марте и Сауле не нужно было повторять приглашение. Они откинули занавес, за которым прятались, и вывели Кордулу с Бриттолой на балкон. Толпа встретила их восторженными криками. Легионеры тоже приветствовали четырех благородных девушек одобрительными возгласами.

Бриттола занервничала от смущения.

Крики замерли, и все затихли в ожидании. На балкон медленно вышла Урсула. Она была выше остальных, ее голову окружал ореол белокурых волос, свободно спадавших на плечи. Казалось, что своим присутствием она освещает весь балкон. С тех пор как год назад армия ушла в поход, Урсула расцвела и сейчас представляла собой воплощение света и спокойствия. Уверенный взгляд темно-голубых глаз излучал достоинство власти – как у ее матери, любимой народом королевы Рабации. Как только она появилась, толпа взорвалась приветственными криками с удвоенным восторгом.

Урсула благодарно улыбнулась подданным и перевела внимательный взгляд на Константа. Ее возлюбленный изменился за время похода. Возмужав, он лишился мальчишеских черт и повадок. Его руки держали повод коня крепко и уверенно, а легкая поросль на скулах превратилась в густую черную бороду, как у отца. Обветрившаяся кожа потеряла юношескую нежность, придавая Константу вид закаленного сражениями воина. Теперь в его улыбке было больше знания и уверенности, чем вопросов.

Все собравшиеся стали свидетелями того, как юный герой и красавица принцесса обменялись влюбленными взглядами. Потом Константин медленно поднял руку, снял шлем и поклонился. Констант последовал его примеру. Геронтиус, после некоторой паузы и почти не скрывая недовольства, сделал то же самое.

– Смотрите же, люди Кориния! Смотрите, все жители Британии! – заговорил Константин, потом поднял руку своего сына в победном жесте и продолжил: – Вот ваше будущее! Констант и Урсула!

«Констант и Урсула! Констант и Урсула! Констант и Урсула!» – скандировала толпа, и этот крик, казалось, наполнил весь город. В это время наместник, его сын и полководец раскланялись, надели шлемы и вернулись на коней, чтобы продолжить парад.

Как только генеральские знамена исчезли из виду, Кордула схватила Урсулу за руку.

– Смотри! – Она показала на холм, вершина которого виднелась над замковой стеной и крышами домов. – Это Пинноса!

Они узнали бы ее на любом расстоянии. Она сидела на огромной черной кобыле, Артемиде, одетая в свой обычный наряд – костюм для охоты. Ярко-рыжие волосы были убраны назад, чтобы не застилать глаза. На правом плече у нее висел ремень, на котором была нанизана мелкая добыча, за спиной виднелся лук, а в левой руке она держала длинное охотничье копье. Поперек конского крупа лежал убитый ею олень. Пока девушки наблюдали за ней, Пинноса тронула поводья, и лошадь медленно ушла в тень.

– Наверное, она услышала шум и поняла, что парад уже в разгаре, – голос Бриттолы выдавал ее разочарование. – Почему она не присоединилась к нам?

– Она, скорее всего, увлеклась погоней, – отозвалась Марта. – Ты же знаешь, ничто не может оторвать ее от охоты, особенно если она погнала дичь.

– Наверное, Марта, ты права. Только я бы очень хотела, чтобы она хоть немного изменилась, – со вздохом произнесла Урсула. – Особенно сейчас, когда пришло время выполнять свой долг, как нам. Порой мне кажется, что она слишком сжилась с «дикой стариной» и относится к цивилизованной жизни в замке с излишним пренебрежением. Ох, Пинноса… – Она скорее говорила сама с собой, чем обращалась к девушкам, все еще не отрывая взгляда от опустевшей вершины холма. – Почему тебя так тянет в дикий мир? И почему ты так избегаешь мужчин?

– А по-моему, она им просто завидует, – весело сказала Марте Саула, когда они уходили с балкона. – Она – как волк, грезящий об орлиных крыльях!

Девушки засмеялись ее шутке, и даже Урсула, торопившаяся вернуться к своим приготовлениям к пиру, оглянулась на них с улыбкой.

II

Урсула наклонилась к Бриттоле, сидевшей рядом с нею за женской половиной стола.

– Где же наши мужчины?

Пир уже давно начался, за столом сидели знатные посланники Лондиния, и остальным мужчинам пора было появиться. Места во главе стола занимали король Дионот, посол Морган, епископ Патроклий и трое представителей местных знатных родов. Возле них оставалось шесть пустых сидений, предназначенных для Константина, Константа, Геронтиуса, отца Бриттолы Конана и еще двоих крупных военачальников. Жены знатных мужей сидели вместе с Урсулой, Бриттолой, Кордулой, Мартой и Саулой во главе другого стола. Столы для менее знатных гостей, за которыми должны были находиться и мужчины, и женщины, по-прежнему оставались полупустыми. Там были только жены, матери и сестры отсутствующих воинов. Из знатных дам отсутствовала только Пинноса.

Столы ломились от угощений, источавших умопомрачительные ароматы. Телята и поросята, зажаренные целиком на вертеле, горы жареной и тушеной дичи, раки и экзотические фрукты были разложены на серебряных блюдах. Благоуханное вино успело раздразнить аппетит гостей. Епископ Патроклий, полный и румяный, благословив пиршество, первым преломил хлеб и дал себе волю, знатно угостившись и набросав вокруг своей тарелки массу объедков.

Гостей тем временем развлекали вовсю. Глотатель огня, одетый в полосатую шкуру неизвестного животного, сумел так заинтриговать женщин своими трюками, что те, казалось, и думать забыли про своих мужчин.

Урсула воспользовалась моментом и подошла к королю.

– Отец, где они могут быть? – прошептала она ему на ухо. – Им уже давно пора появиться!

– Не волнуйся, дорогая. Нам ведь не трудно проявить каплю терпения по отношению к мужчинам, которым мы стольким обязаны?

– Но, отец! Они должны были закончить омовение еще задолго до заката. Чем они могут быть заняты?

Они же голодны и умирают от жажды! – И тут ей пришла в голову ужасная мысль.

Встревоженное лицо отца подтвердило ее опасения.

– Не надо так себя расстраивать, дорогая. Ты выполнила свою работу, пир великолепен. Будь же терпелива. Они скоро придут, я уверен, что…

– Они ведь у алтаря, да? – произнесла она свистящим шепотом. Взгляд, которым она пронзила отца, стер с его лица благостную улыбку.

– Тише! – Король Дионот быстро отвернулся от епископа Патроклия. Нет, он мог не волноваться на его счет: старый друг был всецело поглощен отбором самых сочных кусочков молодой куропатки. – Хороший вождь не должен покидать своих подданных. Чувство долга не позволит ему этого. Просто позволь им закончить свою работу.

– Вот я и положу конец их работе, а заодно и приведу сюда!

– Нет! Ты не должна этого делать! Не встревай в дела мужчин.

– Все, что касается мужчин, исключительно важно для женщин. Ты же знаешь, отец.

Он улыбнулся.

– Ты такая же смелая, как твоя мать. Я знаю, что если ты что-то решила, то мне тебя уже не переубедить. – Они обменялись понимающими взглядами, и Урсула ушла.

В этот момент в зале раздался резкий треск и полыхнула вспышка. Глотатель огня изрыгнул язык пламени, из которого выпорхнул белый голубь и полетел по залу. Кто-то из женщин вскрикнул от удивления, кто-то лишился дара речи. Кордула взвизгнула от восторга, и даже епископ Патроклий отвлекся от своей куропатки и присоединился к аплодисментам.

Ухода принцессы не заметил почти никто, кроме Бриттолы, которая внимательно наблюдала за тихой беседой Урсулы с отцом. Как только та выскользнула за шпалеры, девушка подхватила свой плащ и тихо отправилась следом. В то же самое время Олеандра, крадучись, проследовала за ними, исполненная решимости не оставлять хозяйку без присмотра. Она ведь нянчила Урсулу с рождения.

Кордула, сидя за столом и наблюдая, как эта троица ускользает с пиршества, воспользовалась тем, что место Бриттолы рядом с ней освободилось. Она уселась поудобнее, вытянула ноги, взяла гроздь темно-лилового винограда и с удовольствием приступила к трапезе.

III

Урсула быстро шла по пустой улице по направлению к казармам. Узкая улочка, наполненная неверными тенями в первой половине дня, сейчас переливалась теплым красноватым светом закатного солнца. Прохладный не по сезону ветер развевал светло-золотистые волосы девушки. Животные в соседних садах и сараях беспокоились: гуси гоготали, свиньи ворочались, собаки лаяли и выли. Но к этим звукам примешивался еще один: стук легких сандалий по старой мощеной мостовой.

– Подожди меня, – задыхаясь, окликнула ее Бриттола, бегом преодолевая остаток разделявшего их расстояния.

– Бриттола? – Урсула остановилась и повернула назад. – Тебе нельзя сюда, возвращайся на праздник. Я скоро приду, только позову Константа и его отца. Наверное, они чем-то увлеклись и забыли о времени.

– А я позову своего отца. Наверное, он тоже чем-то увлекся.

– Я позабочусь о том, чтобы он пошел с нами. А теперь – беги обратно.

– Нет, и пойду с тобой. Они ведь что-то затеяли, правда?

– Если они затеяли то, что я думаю, тебе туда идти нельзя. Твой отец точно не хотел бы, чтобы ты это видела. Во всяком случае, не в твоем нежном возрасте.

– Урсула! Как ты можешь так говорить! Мы обе еще молоды. Когда умерли наши матери, тебе тоже было шестнадцать лет, сколько мне сейчас. Разве ты переложила всю ответственность на одного отца? Разве ты тогда не была преисполнена желанием заботиться о нем и даже направлять его на верный путь, если он вдруг оступится?

Последние лучи заката осветили лица девушек, смотревших друг на друга в упор.

– Ты права, – сказала Урсула. – Когда умерла мама, отец стал для меня всем. А теперь еще и Констант – моя любовь.

– А у меня даже нет любви. Только отец. Урсула улыбнулась.

– Хорошо, пойдем, – сказала она. – Только будь готова, это…

Бриттола знала, что она скажет дальше. Она всегда так говорила, готовя себя и других к сложному или неприятному делу, поэтому конец этой фразы они произнесли в унисон: «Это будет нелегко».

Они засмеялись, обнялись и пошли дальше вместе.