Текст книги "Королева легионов Афины"

Автор книги: Филип Гриффин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 28 страниц)

– Ради любви к нашей земле, к нашим людям и нашим дорогим домам! Ради защиты провинции и прославления Господа! – она подняла меч, присоединившись к своим подругам. Слившись в едином стремительном жесте, издалека эти девушки с поднятыми над головами обнаженными мечами напоминали яркий стремительный луч света, отливающий сталью. – Женщины Британии готовы сражаться!

III

– Отец, я знаю, что они ушли всего неделю назад, но может, от них были какие-нибудь известия? – нетерпеливо спросила Урсула, когда Дионот, наконец, присоединился к ним на праздничном пиру, устроенном в честь их возвращения.

«Пожалуйста, скажи мне что-нибудь о Константе! Пожалуйста!»– эта мысль билась в ее мозгу, пока король усаживался поудобнее в своем кресле.

– Ну, достоверно нам пока известно лишь то, что и Констант и Константин ушли отсюда благополучно, – ответил король, как только выбрал удобное для себя положение. – Сегодня утром к нам пришел гонец из Рочестера. Он сказал, что отплытие Константина было великолепным зрелищем: более сотни галер на всех парусах шли по спокойному морю, направляясь прямо к северным побережьям Галлии. – Он посмотрел на дочь и многозначительно добавил: – С той стороны канала никаких вестей пока не было. – Король поднял бокал. – Итак, за успех кампании Константина! И пусть они вернутся домой целыми и невредимыми… и как можно скорее.

Все, кроме детей, присоединились к его тосту.

За праздничным столом сидели также десятилетний брат Марты Юрикал, младшая сестра Кордулы Дочилина, его ровесница, и шестилетняя сестра Саулы Трифоза.

– А почему все мужчины ушли, Ваше Величество? – спросила Дочилина после того, как взрослые опустошили бокалы.

– Чтобы победить германские племена, дурочка, – одернул ее Юрикал, ткнув двоюродную сестрицу в бок кулаком. – А где будет первая битва, Ваше Величество? В Трире? Или в Могонциаке?

– Ох уж эта мальчишечья любовь к хорошей схватке! Где бы мы без нее были? – улыбнулся король. – Да, Юрикал, ты прав. В некотором смысле они действительно ушли, чтобы сразиться с германскими племенами, но, к сожалению, все не так просто, как кажется. Давай, я попробую тебе это объяснить…

Он расчистил перед собой стол и положил на свободное место три ножа в одну линию. С одной стороны образовавшейся границы он поставил вазу с фруктами, а с другой – обглоданные кости, оставшиеся от угощения, которое им только что подавали.

– Подумай о своем доме и землях, которые его окружают. Вокруг твоей виллы прекрасные сады, цветы и деревья, плодоносящие и радующие глаз. Они предмет зависти твоих соседей. А за великолепными садами лежат засеянные поля, которые дают тебе хороший урожай, пастбища со сладкими травами, которые кормят твой скот, птичьи фермы и конюшни. Другими словами, ты окружен роскошью и благодатью, которыми тебя одарил Рим. Ты меня понимаешь? – зачарованные дети кивнули в ответ. – А за полями раскинулись густые леса, в которых много зверей. Кого них вы знаете?

– Медведей! – воскликнул Юрикал. – Больших медведей и волков!

– И еще лис, – добавила Дочилина.

– А еще есть ужасные чудовища, – пискнула Трифоза. – Такие, как драконы и большие змеи!

– Ну, пока мы этих чудовищ оставим за пределами нашей картинки, – с улыбкой сказал король. – И представим себе, скажем, лис и волков. Что им нужно от ваших земель? Что они стараются утащить в первую очередь?

– Ягнят! – громко крикнул Юрикал, вызвав этим неудовольствие Кордулы, которая сидела вместе с детьми. Именно она предложила взять детей за общий стол, пообещав, что они будут вести себя наилучшим образом.

– А еще телят и жеребят, – добавила Дочилина.

– И птенцов, – радостно сказала Трифоза. – И… и даже больших птиц.

– Правильно. Волки и лисы всегда стараются проникнуть в наши хозяйства и стащить что-нибудь вкусненькое. Теперь представь, что твой дом – это Рим. Провинции Римской империи – это большие имения, а большие города, такие как Кориний, – это виллы. А дикие звери – это варварские племена, окружающие наши границы. – Он посмотрел на Урсулу. – Эти звери могут быть очень страшными и опасными. Они все время ищут возможности прорваться сквозь нашу ослабевшую оборону и обокрасть нас. – Король снова переключил внимание на детей. – Здесь, в Британии, дикими зверями для нас кажутся пикты и ирландцы. В Галлии это германские племена. В Италии это готы…

–  Готы! – повторил Юрикал прерывающимся голосом, затем скорчил страшную гримасу и повернулся к Дочилине.

Она нахмурилась и повернулась к нему спиной, всем видом показывая свое неодобрение, будто говоря: «Прекрати дурачиться!»

Король тем временем продолжал свой рассказ.

– Но беда в том, что в последние годы пограничные отряды нужны были нам в других местах, а это значит, что у нас стало меньше солдат, которые могут охранять наши границы. В результате воры и бандиты, положившие глаз на богатства наших земель, чувствуют себя гораздо увереннее. Но что еще хуже, они все стали рваться на территорию Римской империи одновременно, выбирая самые разные места для перехода границы, от Галлии на западе до Фракии на востоке, изматывая и без того ослабленных пограничников.

– Поэтому Константин и отправился туда, чтобы призвать всех бандитов к ответу! – пришедший в восторг Юрикал вскочил и принялся крушить воображаемого врага таким же воображаемым мечом. – Получи, мерзкий гот! А это тебе, проклятый германец! Вот тебе! Вот тебе!

– Юрикал, – прикрикнула на него Кордула. – А ну-ка веди себя как следует! Твой король еще не закончил рассказ! Простите, Ваше Величество!

– Хотел бы я, чтобы все было так просто, Юрикал. Понимаешь, эти бандиты вроде как уже и не бандиты больше. Теперь им мало просто совершать набеги на наши земли и убираться восвояси, чтобы у себя дома порадоваться своей добыче, как возвращаются в свои берлоги и норы дикие звери. Нет, теперь они приходят большими группами, целыми семьями – мужчины, женщины и дети, как вы, вместе со своими стариками. Они привозят с собой телеги и повозки, даже скот. Целые племена перебираются к нам. Они прорываются на территорию Римской империи для того, чтобы поселиться на ней. Они хотят сделать наш дом своим домом.

– Варвары хотят отнять у нас наши дома? – спросила Дочилина. – Потому что они такие красивые?

– Да, я думаю, это одна из причин, по которым они, так поступают. Но самое главное, что их здесь привлекает, – это безопасность. Понимаешь, они хотят жить в Римской империи потому, что она охраняема и спокойна. Дело в том, что они сами боятся других, еще более диких варварских племен, которые населяют земли вдалеке от наших границ. Настоящих чудовищ дикого леса.

– Каких чудовищ? – спросила Трифоза дрогнувшим голоском.

– Ну, этого никто не знает точно, но последнее время я все чаще слышу одно и то же имя, особенно в сказах о том, что происходит на востоке. В них много говорится об одном воинственном безбожном племени, у людей которого большие головы и длинные страшные лица. Их называют… – он с мрачной многозначительностью наклонился вперед, – гунны!

Из глаз Трифозы брызнули слезы, она захныкала страха.

– Довольно, отец! – сказала Урсула. Она тоже почувствовала, как ледяная волна ужаса пронизала ее сердце, стоило ей услышать это страшное слово.

– Гунны! – повторил Юрикал завывающим голосом, скорчил страшную мину и набросился на Дочилину.

Она хорошенько ткнула его кулаком, намекая на то, что ему пора бы уже прекратить дурачиться. Мальчик схватился за руку, на которую пришелся удар, и постарался сделать ответный удар еще больнее.

– Ай! – вскрикнула девочка и вцепилась ему в волосы. Не прошло и секунды, как они уже катались по полу, схватившись не на шутку. Кордуле и Марте пришлось оттаскивать их друг от друга.

– У мальчика дух настоящего борца! – засмеялся король. – Когда подрастет, из него выйдет прекрасный воин!

– Из девочки тоже, – не удержалась Пинноса. – Ваше Величество, а как, по-вашему, обстоят дела на самом деле?

Король задумался, сделал глоток вина и выпрямился. Он явно относился к Пинносе с настороженностью.

– Я полагаю, что Константу будет сложно управиться с таким огромным количеством людей в Германии и Галлии. Императорский двор уже оставил Трир и, скорее всего, переехал к югу, в Арелат. Им пришлось уезжать поспешно, и они наверняка забрали с собой всю боеспособную пехоту и кавалерию Германии и Северной Галлии. У Константа остается одна надежда – создать регулярные войска из жителей селений и небольших городов и заманить к себе как можно больше отставных военных, оторвав их от насиженных мест в собственных имениях. Полагаю, кое-что из этого удастся сделать, и ему будет чем порадовать отца, когда они объединят свои силы в Трире. Это должно произойти через десять дней.

– А что происходит в Кельне и Могонциаке? – спросила Пинноса. – Там же могучие укрепления. Почему они не могут поддерживать неприкосновенность границ и отбивать атаки бандитов там?

– Ну, тут дело в том, что гарнизоны, как вы уже и сами знаете, основательно урезали и количестве. Их люди были переданы Стилихону, чтобы помочь справиться с готами в Италии и прилегающими к ней провинциями. До нас доходили вести, что после крупных сражений, в Могонциаке, например, потери были настолько велики, что армия составляла менее легиона солдат с жалким десятком центурионов. Когда я был в тех краях в последний раз, около двенадцати лет назад, в одном только Могонциаке, если мне не изменяет память, находилось более сотни центурионов и около трех легионов солдат. Мы не знаем точно, сколько было человек в Кельне, но нам известно, что значительную часть своего гарнизона, включая конницу, они отправили в Трир на встречу с Константином. Варвары уже успели прорваться через границу и теперь кочуют по всей Германии и Галлии, сея на своем пути смерть и разрушение.

– Когда мой папа вернется домой? – спросила Трифоза, все время внимательно прислушиваясь к разговору взрослых.

– Мы надеемся, что они все вернутся до наступления холодов, – мягко ответил король. Он наклонился вперед и постарался вернуть их разговору прежнее, душевное настроение. – Но для того, чтобы окончить свое важное дело, они могут задержаться и дольше. Так что может статься, что твой отец не вернется до следующего года.

– До следующего года! – вскрикнула девочка и расплакалась.

– Почему так долго? – спросила Кордула, утешая малышку.

– После того как границы будут укреплены против набегов германцев, ему, может быть, придется отправиться на юг Галлии. Сначала им нужно будет выпроводить германцев за испанские горы, туда, где они смогут найти больше пригодных для поселения земель. А потом… – Он очень внимательно взглянул на Урсулу, которая тоже внимательно его слушала. – Потом, возможно, им придется отправиться в Италию, чтобы помочь императору Гонорию справиться с готами.

– В Италию! – с негодованием повторила Пинноса. – Стилихону что, мало тех людей, которых он собрал на континенте?

Урсула хранила молчание.

– Я как-то встречался со Стилихоном. Было это много лет назад, – задумчиво произнес король. – Безо всякого сомнения, Гонорий рассчитывает на его помощь в борьбе с готами. Только было в глазах Стилихона что-то такое, что не внушило мне доверия. Он очень честолюбив… – Король замолчал и окинул взглядом собравшихся за столом. – Однако хватит! – воскликнул он, встряхнув головой, и подал сигнал слугам вносить новую перемену блюд. – Здесь не время и не место обсуждать такие вопросы. Скажу только одно: у Константина и его армии более чем достаточно причин отправиться по ту сторону Альп.

– Но, Ваше Величество, – вмешалась Кордула, однако король остановил ее, подняв руку.

– Хватит гадать о том, что может случиться, а что нет. Мы должны набраться терпения и ждать новостей, а теперь я желаю послушать рассказ наших юных героинь о том, что уже произошло. Мы все сгораем от желания услышать об их приключениях, правда? – Дети живо закивали головами. – И что это за «армия женщин», о которой недавно шла речь? Когда вы собираетесь приступить к исполнению своих планов?

– Мы начнем завтра же, – с готовностью отозвалась Пинноса. – Мы разошлем вестников по всем западным землям, чтобы крепкие телом женщины…

– Крепкие телом и духом христианки, – вмешалась Бриттола.

– Хорошо, крепкие телом и духом христианки, – с улыбкой приняла поправку Пинноса, – присоединились к нам, чтобы создать легион из пеших и конных воинов. Летом, в месяцы, когда мы наиболее уязвимы, этот легион будет патрулировать побережье и земли вдоль Вала. Мы будем проводить обучение и тренировки на приграничных территориях, за Магнисом. Затем, когда придет время урожая, мы отправимся в длительную кампанию, вдоль Вала до Эбурака. Обратно мы планируем вернуться до наступления месяца охоты.

– Да, отец, – неуверенно произнесла Урсула. – Как сказала Пинноса, мы бы хотели разослать гонцов уже завтра. – Она выглядела встревоженной. Все остальные, казалось, были удивлены, услышав непривычное смирение в ее голосе.

– Я знаю, мы не спрашивали твоего совета, отец, – поколебавшись, продолжила Урсула, – но скажи, можно ли нам будет воспользоваться… твоей печатью?

– Завтра, говоришь? Она кивнула.

– Как жаль, что твоя мать не видит такого воодушевления, – он улыбнулся Урсуле. – Знаешь, это качество ты унаследовала от нее. – Король отвел взгляд от лица дочери и посмотрел вперед, на дальнюю стену обеденной залы, где висела шпалера с изображением короля на охоте. – Вообще-то завтра я вместе со всеми моими охранниками планировал отправиться на охоту, – произнес он, наконец, почесывая подбородок.

Бриттола расстроилась было, услышав такие слова, но тут заметила, что Урсула расцвела в улыбке.

– А это значит, что печать будет лежать на моем столе от заката до рассвета, и за ней будет совершенно некому присматривать.

– О, папа! – Урсула с трудом выбралась из-за стола, обежала его и бросилась обнимать отца. – Спасибо!

– Благодарю вас, Ваше Величество! – Пинноса поцеловала руку своего короля.

Все остальные эхом повторили слова благодарности и поклонились.

Король освободился из объятий дочери и потянулся за бокалом с вином. Слуга бросился его наполнять.

– Да, то, что наши женщины готовы делать мужскую работу, – достойный ответ на отчаянные события итого страшного времени. Но я знаю, что вы – отважные женщины, и каждая из вас стоит более десятка стариков, таких как я. Несчастных стариков, пытающихся защитить свою землю от опасности. Я чувствую, как меняется ветер. И он предвещает бурю. Если мы хотим выжить, нам надо научиться гнуться, как деревья. – Он встал и протянул свой бокал навстречу юным девам. – Дочь моя, я пью за тебя, и за твоих доверенных подруг, и за остальных женщин Британии, которые помогут нам защитить завтрашний день, пока мужчины в походе.

И с этими словами он стукнул своим бокалом о бокал Урсулы.

– За завтрашний день. За наше будущее и за то, что оно нам принесет.

Присутствовавшие в зале подняли свои бокалы и присоединились к тосту.

– За завтрашний день!

IV

– Госпожа, проснитесь! – Олеандра вырвала Урсулу из объятий сна. Старая служанка явно была чем-то взволнована. – Простите, что бужу вас. Вы, должно быть, очень устали после вчерашнего пира! Я знаю, что солнце едва встало, только вам обязательно надо спуститься. Срочно. Госпожа Пинноса послала меня за вами. Она уже там, вместе с госпожами Кордулой и Бриттолой. За госпожами Мартой и Саулой уже послали. Мне сказали, что вы нужны им как можно скорее. Улицы-то забиты, того и гляди начнется давка!

Урсула тоже расслышала шум толпы за окнами замка. Она торопливо оделась и подбежала к окну. Представшая перед глазами картина потрясла ее. Олеандра была права: улица действительно была полна людьми, причем, насколько хватало глаз, только женщинами.

Урсула прибыла во внутренний двор дворца одновременно с Мартой и Саулой. Пинноса уже была поглощена работой с прибывшими. Женщины входили во дворец по одной и в сопровождении слуги подходили к длинному столу, где их опрашивали. Пинноса, Кордула и Бриттола, рядом с каждой из которых сидел писец, находились с одной стороны стола. С другой виднелись три пустых места и три подготовленных стула для писцов.

– А, вот и вы! – крикнула Пинноса, обернувшись через плечо. – Не стойте тут, разинув рты. Подходите и присоединяйтесь. Мы начали перепись еще до рассвета, а женщины все идут и идут. Правда, здорово? Наше слово разнеслось по округе, как лесной пожар!

– Что нам делать? – спросила Марта.

– Записывайте их имена и места, откуда они приехали, – ответила Пинноса.

– Есть ли у них мужья и дети, – добавила Кордула.

– И не забудьте спросить, исповедают ли они христианскую веру, – вставила Бриттола, даже не повернувшись в их сторону. – Это важно.

– А потом спрашивайте, хотят ли они к нам присоединиться, – продолжила Пинноса. – Пока разговариваете с ними, решайте, кого возьмете, а кого нет, только сразу о своем решении не говорите. Просто ставьте пометку напротив каждого имени после того, как они уходят. Позже мы вывесим списки. Давайте же, приступайте!

V

– Добра-и утр, Ваш Вели-ичст, – протянула Марта, имитируя тягучий сельский акцент, и неуклюжими шаркающими шагами направилась в сторону Урсулы. – Вазьмить мня в ваш армию!

Все рассмеялись. День, однако, выдался тяжелым. Только к полудню им удалось переговорить со всеми, кто заполонил улицу, и разослать десять гонцов с призывом короля еще до наступления вечера. В тот день к ним пришли триста женщин, но только семьдесят из них оказались пригодными для тех целей, которые перед ними стояли. Однако даже из этих семидесяти лишь несколько человек отвечали всем требованиям. После тяжелого дня Урсула и ее подруги отправились отдыхать в женские покои дворца. За плотным ужином они продолжали обсуждать последние события.

– Что? Не беременна ли я случаем? – продолжала Марта. – Да нет, откуда. – Потом она изобразила озадаченную гримасу. – Хотя, дайте-ка подумать… Какое сейчас время года? – Она почесала голову и погладила воображаемый выдающийся живот. – Опа! Очень может быть!

Девушки расхохотались.

– А про ту, со свиньями! – воскликнула Саула. Другие стонами отозвались на смешные воспоминания. – «Только свиней я беру с собой, госпожа. Если их не возьмут, я не пойду тоже!»

– А у меня была одна, – с трудом восстанавливая дыхание от хохота, добавила Кордула, – которая соглашалась идти в армию, только если туда возьмут ее мужа.

– А у меня, – простонала Саула, – одна требовала, чтобы мы дали ей разрешение бросить мужа, и только тогда она вступит в легион!

– Да, таких, похоже, было несколько у каждой, – голос Пинносы перекрыл общий хохот. – Боже милосердный, какие же люди разные, правда? К нам даже старушки приходили, одной было шестьдесят три! А помните девочку, которая говорила, что ей семнадцать? Да ей и двенадцати-то не было!

– А толстушки! Помните дочек мельника? – хихикнула Саула. Остальные взорвались хохотом.

Марта вытянула Саулу и Кордулу на середину комнаты, где те принялись изображать, как три толстушки бочком протискиваются в дверной проем возле дворцовых ворот и ковыляют к их столу. Потом они разыграли сценку, в которой одна из дочерей мельника привставала со скамейки, затем локтями расталкивала остальных, возвращая себе свое место и спихивая со скамьи ту из них, что сидела ближе краю.

Во время беседы несчастные девушки лишь ценой нечеловеческих усилий удерживались от смеха, зато сейчас могли дать выход веселью. Бриттола так хохотала, что свалилась на пол.

– Ой, я чуть не забыла, – очнулась Саула спустя несколько минут. – У меня была одна очень странная женщина, одержимая страстным желанием поохотиться на пасечников. Она заявила, что вступает в легион ради того, чтобы очистить родную Британию от зла в виде пасечников. – Саула скорчила рожицу и затянула на одном из диалектов: – «От них все зло, вот как. А значить, дьявольское они отродье, вот как».

– Кстати, о дьяволе, – проговорила Марта, внезапно ставшая серьезной. – Вы видели ту странную женщину, которая вышла вперед в самом конце приема? Ту, со злыми глазами?

– О да! – прошептала Бриттола со страхом, – уж зло во плоти. Я никогда ее не видела раньше, она такая?

– Ну, она назвалась Руной, и вот что она мне сказала. – Дальше Марта продолжала тонким и угрожающим голосом. – Я бы очень хотела вступить в ваш легион. Я с клинком сроднилась. Я могу доказать это, у меня есть шрамы. Есть люди, которые могли бы поручиться за мое умение владеть клинком, если бы их спросили, да вот только они не смогут… ничего уже не смогут, потому что… потому что мне пришлось с ними разобраться. А когда я разбираюсь с людьми, они…

– Похоже, что у нее была тяжелая жизнь, – Урсула поспешила прервать сценку Марты, потому что увидела, что Бриттола искренне испугалась. – У меня тоже был один запоминающийся разговор с женщиной, который меня тронул до глубины души.

– Кто же это был? – спросила Пинноса, уловив желание Урсулы сменить тему.

Смех смолк, и личико Бриттолы тут же стало выдавать усталость.

– Ей было около сорока, по-моему, – продолжила рассказ Урсула. – Она говорила, что хотела бы вступить в легион, чтобы получить шанс воссоединиться с мужем. Когда я попросила ее объяснить, что она имеет в виду, она сказала, что ее муж умер и ждет ее в раю. Он погиб во время последнего похода нашей армии на континент. Двое ее сыновей тоже участвовали в этом походе и пропали без вести. В отличие от смерти мужа, которую подтвердили центурионы, о ее сыновьях никто не мог сказать ничего конкретного. Она знала только, что они ушли из дома, да так и не вернулись обратно. Это произошло более пяти лет назад. Отца она потеряла давно, и поскольку братьев и сестер у нее не было, из всей семьи остались только она да ее мать. Потом умерла мать во время мора, который унес и наших матерей… – Тут она посмотрела на Бриттолу и Саулу. – Это было три года назад. С тех пор она жила совсем одна. Женщина сказала, что одиночество для нее невыносимо, но самой страшной мукой для нее стала никак не желающая умирать надежда на то, что ее сыновья все-таки вернутся домой. Она рассказывала, что уже дошла до предела и была готова свести счеты с жизнью, лишь бы прекратить свои страдания. Но вчера до нее дошли слухи об организации армии женщин. Эта новость вырвала ее из глубин кошмара, в который превратилась для нее жизнь, и она впервые за эти годы поняла, что может стать частью какого-то дела. Это дело способно снова наполнить ее жизнь смыслом, и ее не беспокоило, что оно может стоить самой этой жизни. Главное, она могла бы что-то сделать… что-то важное. «Если мне суждено будет погибнуть на поле битвы, – говорила она, – то это даже к лучшему. Я знаю, что так умер мой муж, и не хочу для себя лучшей доли».

– Мы ее возьмем? – тихо спросила Бриттола.

– Я думаю, что мы могли бы найти ей место в снабжении, или она может помогать как обслуга. Она слишком стара для боевых действий. Ей не хватает силы и выносливости, и она не сможет при необходимости двигаться быстро. Тело ее ослабло, как и ее дух… совсем как у вас, подруги! – В ответ на эти слова послышались усталые смешки. – Вы все выглядите так, будто сейчас свалитесь!

– Нам уже давным-давно пора спать, – сказала Пинноса, зевая и потягиваясь. – Мы должны хорошенько отдохнуть. Что-то мне подсказывает, что завтрашнее утро будет таким же сумасшедшим, как и это.

Она выпроводила девушек за дверь, и, пожелав друг другу спокойной ночи, они разошлись по своим комнатам. Перед уходом Пинноса остановилась и обернулась к Урсуле.

– Я спущусь во двор перед рассветом. Ты сможешь подняться и присоединиться ко мне?

– Присоединиться? – шутливо переспросила Урсула. – Смотри, как бы мне не пришлось тебя будить!

Пинноса рассмеялась и тоже отправилась в свою комнату. Когда шаги подруги стихли в гулкой тишине коридора, на лице Урсулы уже не было улыбки. Не милые черты исказились в горестной гримасе, которая заставила ее выглядеть куда старше своих лет. Она встала и в задумчивости прошлась по комнате. Подойдя к столу, она взяла в руки лампу, поднесла ее к лицу и стала вглядываться в зеркало из полированной бронзы, висевшее на стене. Она держала лампу так близко, что могла слышать треск и шипение фитиля и чувствовала щекой ее тепло.

– Я жду тебя, Констант. Я жду тебя любовь моя, где бы ты ни был. – Она смотрела на пляшущий язычок пламени и представляла себе знакомый силуэт возлюбленного. – Только где ты сейчас? Чем ты занят? Какие опасности тебя подстерегают и еще будут подстерегать? – Она закрыла глаза. – Думаешь ли ты обо мне? Я здесь. Я здесь. Ты меня слышишь? – Так и стояла она, зажмурившись и всем своим существом стараясь уловить малейший отклик на свой призыв. Но ее окружало лишь темное и холодное безмолвие, скрашенное только слабым теплом лампы. – Господи, умоляю Тебя, не дай ему погибнуть. Прошу Тебя, не дай мне такой жизни, какая была у той женщины. Некогда такой полной, а теперь… такой пустой и одинокой… Прошу милости Твоей, Господь, сохрани ему жизнь и воссоедини нас снова. Прошу Тебя, Господи… верни его домой!

Тихое покашливание, донесшееся откуда-то от дверей, заставило ее медленно открыть глаза.

– Госпожа, с вами все в порядке? – спросила Олеандра, озабоченно глядя на свою хозяйку.

– Да, все нормально, – тихо ответила она.

– Наггет пришел, Госпожа. Он ждет за дверью.

– Тогда зови. Не заставляй бедолагу долго ждать.

Олеандра пригласила в комнату низенького лысого коренастого мужчину. На нем был кожаный передник, закрывавший тело от шеи до колен. На пальцах рук, прокопченных и покрытых шрамами, недоставало лары фаланг. Это был лучший кузнец, литейщик и ювелир Кориния. Его род в течение пяти поколений мастерил украшения и все металлические изделия для царской семьи.

Глядя на него, Урсула подумала, что он выглядит нее так же, как и тогда, когда она была еще совсем девчонкой. От него исходил удушливый запах огня в горне и настоев, в которых он закаливал сталь. Принцесса знала его, как и остальных жителей города, только по имени Наггет.

– ВашСочество, – прохрипел он низким сиплым голосом. – Чем могу служить?

– Олеандра объяснила тебе, что я ищу, Наггет?

– Да, ВашСочество. Вы ищете сплав, который походил бы на золото, но был тверд как сталь. Вот, смотрите… – И он стал рыться в кармане своего фартука. Урсула слышала бряцанье кусков металла. – Я принес для вас вот это, – и он протянул ей маленькую коробочку.

Урсула взяла из его рук коробочку и поднесла ее к лампе, чтобы рассмотреть. В неверном свете фитиля она светилась желтоватым светом.

– Цвет более или менее подходит, и сплав определенно тяжелый, – задумчиво проговорила она, переворачивая ее в руках. – Только вот прочный ли он?

– О, да, ВашСочество. Это самый прочный сплав из тех, что у меня есть, а на глаз впрямь похож на золото.

Он взял у Урсулы коробочку, поставил ее на середину письменного стола. Затем он вытащил сзади из-за пояса молот и со всего размаха ударил им по коробочке. Раздался грохот. Урсула подошла, взяла коробочку и стала ее снова рассматривать. На поверхности остались отметины, но форму она так и не потеряла.

– Прекрасно, – произнесла Урсула. – Из этого можно выковать тонкое лезвие? Острое, как бритва, тонкое лезвие?

– Это золото бедняка, ВашСочество, – ответил старик с беззубой улыбкой. – Из него можно сделать все, что вам угодно.

– Вот и хорошо. Смотри, что я хочу, чтобы ты из этого сделал. – Она достала из ящика стола небольшой пергамент с рисунком и стала показывать, что замыслила.