Текст книги "Богатство Лас-Вегаса"
Автор книги: Ферн Майклз
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 21 страниц)
– Вы со мной флиртуете.
– Нет, – Салли улыбнулась. – Хотя вы бы хотели этого. Когда и если я этого захочу, вы сразу же поймете.
– А вы не исключаете такой возможности?
– Я же сказала вам: я замужем.
– Дядя рассказал мне о вашем браке. Считал, что я должен это знать. Все было в том письме. Не сердитесь, но поверенный должен знать о клиенте как можно больше, и не только хорошее. Тогда он сможет реально представлять его интересы и защищать их. Элвин не нарушил верности вам, он лишь передал мне свои выводы. Как и он, я тоже связан клятвой.
– Понятно, – Салли откинулась на спинку стула. – А теперь расскажите мне о том деле, которое вы хотели обсудить со мной.
– Год назад или около этого дядя позвонил мне и попросил навести справки относительно одной авиационной компании. Сама она небольшая, но получала очень выгодные правительственные заказы. Похоже было на то, что компания собиралась расширяться, но для этого ей требовался инвестиционный капитал. Элвин полагал, что неплохо было бы вложить в это дело приличные деньги. Прибыли могли бы составить миллионы. Самолеты – это будущее. Буду рад познакомить вас с моими наработками. Компания находится в городе Остине, штат Техас. Как я уже сказал, дело это пока новое, но так или иначе оно пойдет. Вопрос в том, пойдет ли оно с вами или без вас. Хозяин компании – твердый орешек. Я разговаривал с ним несколько раз. Лично мне он не понравился, но в бизнесе на это нельзя обращать внимания. Наверняка известно одно: вести бизнес с женщиной он не станет. По его мнению, все, что женщины умеют, это печь хлеб, солить огурцы и носить фартук.
– У меня нет фартука, – заметила Салли.
– Я так и понял. Сомнения вызывали огурцы, – Дэвин снова рассмеялся.
– Жизнь у вас была не больно веселая, верно?
– Веселая? – в ее устах это слово прозвучало, как нечто неприличное.
– Я только хочу сказать, что, вероятно, в детстве вы вряд ли много играли и смеялись. А это то же самое, что и…
– Мне не хотелось бы обсуждать свое детство, мистер Роллинз. Так вы рекомендуете сделать инвестиции в эту авиационную компанию?
– Учитывая то, что мне известно, я бы сказал «да». Не за горами то время, когда полеты станут доступны не только богатым. Помните, как вы сделали состояние на акциях железнодорожной компании? То же самое может произойти и здесь. Наверное, вам кажется, что я пытаюсь вынудить вас делать этот шаг? Я и сам планирую кое-что вложить.
– Сколько времени у меня есть на обдумывание?
– Времени нет. Не забывайте, что мы – воюющая страна. Правительственные заказы увеличатся, но, если у фирмы не будет денег на покупку сырья и материалов, она проиграет. Чем быстрее, тем лучше – вот вам мой совет. Кстати, не для протокола: я абсолютно ничего не смыслю в цыплятах.
– Значит, узнаете. Мне нужно, чтобы ранчо работало, давало прибыль, чтобы никто не мог отобрать его у Руби. То же касается и Бьюнел.
– Если мне заниматься всем этим, то где же я возьму время на свои дела? Когда мне видеть вас?
– У вас есть еще клиенты?
– Нет. Но это не значит, что их не будет в будущем.
– Значит, нет?
– Черт побери, я не знаю. Все клиенты моего дяди умерли. Их наследники, похоже, заняты своими собственными делами. А может, в этом штате просто не любят юристов или считают, что мы слишком много берем.
– Вот именно. Об этом я как раз и собиралась с вами поговорить.
– О Боже, – Дэвин застонал, – но ведь я же ничем не хуже дяди. Возможно, даже лучше, потому что хорошо знаком с последними законами. Нет, здесь и говорить не о чем.
– О'кей, – кивнула Салли. – Как получилось, что вы так и не женились?
– Ммм… А вам это откуда известно?
– Если вы думаете, что знаете обо мне все, что можно знать, то ведь и я должна знать все о вас. Говорите.
– Я женился, когда мне было двадцать три. Жена утонула, катаясь на лодке. Детей не было. Я в то время учился, но после несчастья взял годичный отпуск. Каждый день напивался до отключки. Вот тогда-то и появился дядя Элвин. Он приехал на Восток и отчитал меня по первое число. Заставил вернуться в университет. Больше я уже не женился. Жаль только, что нет детей. Хотелось бы иметь сына, чтобы кто-то носил мое имя. В общем, всю свою энергию я обратил на работу и за несколько лет приобрел хорошую репутацию на Boстоке. Деньги у меня есть, вполне платежеспособен, если вас это интересует: получил внушительную сумму от родителей, дядя Элвин оставил мне недвижимость, да и работаю уже давно, так что на счету у меня кое-что есть. А теперь, миссис Торнтон, расскажите о своих сыновьях.
– Вы прямо копия вашего дяди, – съязвила Салли. – Только что говорили об одном и вдруг ни с того ни с сего перескакиваете на другое. Но я не могу вспоминать сейчас ни Эша, ни Саймона. Мне так легко, так спокойно. И все так нравится.
– А что вы съели, миссис Торнтон? Нет, не смотрите на тарелку. Попытайтесь вспомнить. Ну?..
– О… Что я съела? Говядину, – уверенно сказала она.
– Ошибаетесь. Это был барашек с мятным желе.
– Вкус тот же.
– Нет. У барашка весьма своеобразный вкус, его трудно спутать. Вот так, миссис Торнтон. Вы пытаетесь решить, насколько я вписываюсь в вашу жизнь, и смущены тем, что чувствуете.
– Неправда. Спасибо за ланч. – Конечно, правда. Как легко он читает ее мысли, проникает в душу!Салли глубоко вздохнула и поднялась из-за стола.
– Моя мама всегда говорила, что лгать грешно, – весело заметил Дэвин.
– Моя тоже.
– Чего вы хотите от жизни, миссис Торнтон? – прошептал Дэвин, но не этот шепот, а его серые-серые глаза вызвали в ней непонятное волнение.
– Не знаю. Хотела бы, но не знаю. – Она отвернулась, чтобы он не заметил ее слез.
– Я сыт по горло этой ерундой! «Миссис Торнтон… мистер Роллинз». Поплачь, Салли, все в порядке. Если тебе легче от этого – плачь. Не беспокойся о том, что подумаю я или кто-то другой. Будь сама собой и не ошибешься. Пошли. Я дам тебе бумаги по авиационной компании и сегодня же займусь этим цыплячьим бизнесом. Чертовски повезло, что у меня нет других клиентов – времени потребуется немало. Не пришлось бы увеличить расценки!
Салли улыбнулась сквозь слезы.
– Знаете, миссис Торнтон, я ведь очень легко могу в вас влюбиться, – вырвалось у Дэвина, когда они возвращались в его офис.
– Пожалуйста, не надо. Я ведь сказала, что замужем.
– А я сказал, что знаю все о вашем браке. Какая была ваша первая мысль, когда вы увидели меня на кладбище? Только не лгите.
Всю жизнь ее учили говорить правду, так что Салли, не задумываясь, ответила:
– Я подумала, что вы моя судьба.
– Чудесно! Удивительно! То же самое подумал и я. Мой дядя считал, что мы отлично подходим друг другу. Он написал об этом в письме. Как можно оставаться замужем за человеком, которого вы не любите? Что же это за жизнь такая для вас обоих? Разве вы не хотите быть счастливой?
– Мы с Филипом друзья. Мы привязаны друг к другу. Я многим ему обязана. Наши отношения лишены страсти, но есть нечто, не менее прекрасное, – дружба. Я знаю, что могу положиться на него, а он на меня. Не думаю, что вы сможете это понять. Так получилось. Понимаете, виновата во всем я сама. Я вышла за Филипа, не любя его. Наверное, потому что не хотела терять лучшего, как мне казалось, друга, а он собирался возвращаться в Бостон. Я сказала ему правду, и Филип принял ее.
А от жизни мне хотелось немногого: не мерзнуть зимой, не страдать от жары летом и иметь приличное платье, чтобы пойти в церковь. Мне хотелось иметь семью, о каких пишут в книжках. Когда на меня свалилось громадное состояние, я не была к этому готова. Потом все пошло наперекосяк. Деньги, мистер Роллинз, не дают человеку счастья. Комфорт, безопасность – да, но не счастье. Деньги дают возможность помогать другим. Я обновила этот город. Я считаю его своим, но на самом деле он не мой.
Салли помолчала, перевела дыхание.
– А что вы понимаете под счастьем, мистер Роллинз?
– Это чувство, которое возникает утром, когда вы просыпаетесь, зная, что должно случиться нечто замечательное, что вам хочется сделать для кого-нибудь что-то хорошее, доброе. Вроде того, что вы сделали для мисс Руби. Так что счастливых искать не надо.
– Но я содействую проституции.
– Не будь вас, был бы кто-то другой. В городе, который вот-вот взорвется бумом, эта профессия может легко выйти из-под контроля. Вы пытаетесь решить проблему, выводя ее за пределы города. Никаких денежных выгод это вам не обещает. Надо смириться с фактом, что в мире есть вещи, которые не исчезают по вашему желанию. В ваших силах что-то изменить, но не отменить. Условимся на ланч завтра? Прочитаете все сегодня вечером, хорошо?
– Хорошо. А на ланч приходите ко мне. И обещаю, что по такому случаю я обязательно открою банку огурцов.
– Зайдете в офис или подождете здесь, пока я принесу папку?
– Я пройду до почты. Знаю, что шансов мало, но, может быть, есть что-нибудь от сыновей. Не забудьте письмо Элвина.
– Я буду тот парень, у которого в руке вы увидите пакет.
– Я и так вас узнаю.
– Как это?
– Вы же моя судьба. – Салли подмигнула остолбеневшему адвокату.
* * *
Придя домой, Салли разрезала плотный конверт и достала сложенный вдвое листок. Строчки задрожали, расплылись, ей вспомнилось, как давным-давно она получила письмо и как радовалась, что оно написано печатными буквами. Салли улыбнулась.
Моя дорогая Салли.
Вы свет моей жизни. Я хочу поблагодарить вас за то, что вы доставили мне столько маленьких радостей. Надеюсь, что и у вас остались обо мне приятные воспоминания и после моей смерти найдется для меня доброе слово.
Хотел бы изложить на бумаге то, над чем немало думал в последнее время. Первое: есть новая компания, инвестирование в которую я бы вам рекомендовал. Мой племянник получил задание провести расследование. Если его доклад удовлетворит вас, настоятельно советую вложить в нее столько, сколько окажется возможным.
Второе: я хотел бы обратиться к вам по поводу Дэвина. Простите глупого старика, но мне кажется, что вы двое созданы друг для друга. Жизнь не баловала его. О чем-то он расскажет вам сам, что-то не хочет обсуждать даже со мной. Он добрый и заботливый мужчина, способный на любовь и привязанность, это свойственно и вам. Вам, дорогая Салли, необходимо предоставить свободу Филипу и снять с себя ту вину, которая терзает вас. Если вы не сделаете этого, то никогда не будете счастливой. Ваш брак – это не то, чего желал для вас Коттон. Вы до некоторой степени предали своего благодетеля. Давно пора обдумать это самым серьезным образом.
Вот и все, что я хотел сказать. Надеюсь, что хорошо послужил вам в последние годы. Хочу оставить вам свое пожелание. Пусть ваша жизнь будет полна, пусть звучат в ней чудесные слова, прекрасная музыка, пусть льется на вас теплый солнечный свет. Протяните руки и возьмите то, что предлагает вам жизнь. Ваш преданный слуга
Элвин Уоринг.
Салли трижды прочитала письмо и лишь затем предалась горю. Плакала она долго.
Было уже за полночь, когда, просмотрев последний листок, Салли убрала папку с отчетом по авиационной компании. В глазах ее застыло изумление. Плечи напряглись.
– Филип, ты не спишь? – крикнула она, надеясь, что он ответит.
– Дремлю. Книга оказалась такой скучной, что я чуть не уснул. Что случилось? Ты… сердита? Кто-нибудь звонил? Плохие новости? – Он вошел в комнату и так испуганно посмотрел на нее, что Салли и самой стало страшно.
– Нет, ничего такого. Ты знаешь, речь идет об одной авиационной компании. Мистер Уоринг и мистер Роллинз хотят, чтобы я инвестировала ее. Я уже решила это сделать. А теперь угадай, кто ею владеет. Не угадаешь, Филип.
– Боже мой, и кто же?
– Мой брат, Сет Коулмэн.
– Но… может быть, это кто-то другой с таким же именем.
– На последней странице есть некоторая биографическая информация. Это мой брат. Я знаю. Я чувствую. Там сказано, что у него есть ранчо неподалеку от Остина, штат Техас. Он женат, у него сын и дочь. Сейчас его сын служит на флоте, летчик-истребитель. Ранчо у Сета довольно большое, 250 тысяч акров. Он разводит скот, а недавно основал авиационную компанию. Мой брат богат.
– Тогда зачем ему деньги? – спросил Филип.
– Не знаю. Если бы здесь был мистер Уоринг, он сказал бы, что первое правило бизнеса состоит в том, чтобы не пользоваться собственными деньгами, если ты на плаву. Его ранчо называется Сан-бридж. Мне достался дом, который назвали Санрайз. Разве это не странно, Филип? Говорят, что он самый богатый человек в Техасе. Если это так, то почему он не вернулся за семьей? Почему не сделал для них ничего? Ушел и даже не оглянулся. Как ты думаешь, есть ли у меня шансы скупить пятьдесят один процент его акций?
– Боже мой, Салли, неужели ты хочешь подмять под себя собственного брата? В тебе просто говорит злость. Подумай хорошенько, прежде чем сделать нечто такое, о чем впоследствии можешь пожалеть.
– Ты хочешь сказать, что мне следует лететь туда и убить этого мерзавца? Да, именно это я бы и сделала. Из-за него умерла мать, он разбил ей сердце. Пэгги рассказывала, что, умирая, мама повторяла его имя. Только о Сете она и думала, а…
– Подожди, Салли, твоя мать умерла потому, что была больна. Я не отрицаю, ее состояние могло ухудшиться из-за него, но…
– Никаких «но», Филип. Если бы он хоть раз наведался домой, если бы хоть раз прислал денег, то, возможно, мама и не заболела бы. Могу поспорить на последний пенни, что он и не знает о смерти родителей. Не смей защищать его, Филип.
– Салли…
– Хватит, Филип, не дергай меня. Я сердита. Ты не знал мою маму. Пэгги рассказывала мне, какой она стала напоследок. Мои сестры буквально умирали с голода, а мама мечтала только об одном: вот вернется ее первенец, Сет, и проводит в последний путь, на небеса. Хотя бы немножко денег, Филип. Хотя бы пять долларов в месяц. Достаточно было бы и этого. Мама могла бы остаться в живых. А еще меня беспокоит Джош. Я сделаю все, чтобы отыскать его, и найду обязательно.
– Но ведь агентство Пинкертона не смогло его обнаружить. Ты потратила кучу денег, а результата нет.
– Я пыталась, Филип. Это мой долг. У тебя была чудесная семья, Филип. У тебя было детство, радость и смех. Я была лишена этого. Помню, меня беспокоило только одно: как бы не замерзнуть зимой и как бы наполнить чем-нибудь желудок. Слышишь, Филип, у меня не было детства! Этого не поправишь.
– Но в этом виноват не только Сет. У тебя же был отец. Он должен был позаботиться о детях, о жене.
– Когда мой отец потерял работу, Сет должен был заменить его, взять на себя ответственность за семью. Вместо этого он убежал из дому а потом его примеру последовал Джош. Ты пытаешься вступиться за него, потому что он мужчина. Но дело не только в этом, – Салли уже бушевала вовсю. – Наш сын Эш поступил бы точно так же, и ты прекрасно это знаешь.
– Я не хочу в это верить. Ты не в себе. Не знаешь, что говоришь. Успокойся, Салли. Обсудим это позже.
– Черт возьми, ты сам в это скоро поверишь. Я же замечала в нем эту струнку еще в детстве: он подыгрывает и нашим и вашим. Откуда-то взялось же в нем это. От меня? Нет. Ты тоже не такой. Похоже, у меня роман намечается, Филип, – без всякого перехода сообщила Салли, словно говорила нечто банальное, вроде – «Похоже, сегодня будет дождь».
– Ты хочешь обсудить это со мной? – спросил Филип.
– Да. Нет. И могу, и не могу. Я никогда тебя не обманывала. И не хочу говорить об этом больше. А обсудить с тобой мне нужно нечто другое. Знаю, уже поздно, но я так решила.
– Тогда я сделаю горячего какао, и мы посидим на кухне. Кстати, ты не будешь возражать против яичницы с кетчупом?
В конце концов, жизнь еще продолжается, она же ничего не сказала о разводе. А роман… ну, с этим можно смириться, перетерпеть…
– С удовольствием, но мне положи еще ветчины.
– Заказ принят.
Салли закурила сигарету. Когда Филип вернулся, она рассказала ему обо всем, что произошло в офисе Роллинза и за ланчем, за исключением частностей личного характера.
– Да… Держу пари, у Руби волосы встали дыбом. Очень неплохо, Салли. В этом есть смысл.
– Филип, а не думаешь ли ты о том же в отношении себя? Может, бросишь преподавание и займешься разведением скота?
– Но я ничего не знаю о цыплятах. Еще меньше о коровах. Коровы дают молоко, а… а мясо?
– Тоже.
– Полагаю, поучиться можно. Ты ведь, наверное, имеешь в виду много цыплят и коров?
– Сотни, если не тысячи. Вместо зарплаты у тебя будет доля от дохода.
– Звучит заманчиво.
– Займешься? Если ты согласишься, то снимешь непосильную ношу с мистера Роллинза. Он тоже не разбирается в цыплятах. А теперь скажи, Филип, что мне делать с братом? – спросила Салли, переключаясь на то, что действительно волновало ее больше всего.
– Вариант с убийством не в счет? Салли, ты никогда не страдала мстительностью. Прошлое принадлежит прошлому. Как бы ты не хотела, как бы ты не старалась, ничего уже не изменить. Если ты ищешь способа расквитаться с ним, то не вижу ничего лучшего, чем прибрать к рукам его компанию и до поры не говорить, кто ты такая на самом деле. Такой момент рано или поздно придет. Тебе надо учиться выдержке и терпению. Подумай обо всем хорошенько, а уж потом делай. Это лучший совет, который я могу тебе дать.
– О'кей, Филип, я подумаю. Чудесная у тебя получилась яичница. Увидимся утром. Спокойной ночи! – Салли мимоходом поцеловала его в макушку, как делала каждый вечер, когда они расставались, расходясь по своим спальням.
В комнате она опустилась на стул, достала из плотного конверта документы и отчеты адвоката об авиационной компании, собранные Роллинзом. Потом подняла трубку телефона и попросила соединить с адвокатом. Через несколько секунд ей ответил заспанный голос Дэвина.
– Мистер Роллинз, вы спите. – Не вопрос, а утверждение звучало в ее голосе.
– Два часа ночи. Надеюсь, вы звоните мне для того, чтобы прошептать милые глупости, а не вести разговор о цыплятах.
– Я звоню по делу, а что касается милых глупостей, то у меня нет привычки шептать их в чье-либо ухо, если только я не в кровати. Нет, я не флиртую. Только что прочитала собранную вами информацию. Послушайте меня внимательно. Или хотите сначала выпить чашечку кофе? Я могу перезвонить попозже.
– Я уже проснулся, Салли, и держу в руке карандаш. А вы часто звоните по ночам?
– Только поверенным, которым плачу немыслимые гонорары. Я называю это «отрабатыванием денег». Так вот, я хочу купить эту компанию. Есть ли какой-нибудь способ получить контрольный пакет? Если не сейчас, то позже? Если контрольный пакет приобрести нельзя, то необходимо выработать иные подходы. Мне нужно, чтобы вы выторговали как можно более выгодные условия. Очень хорошо, если я получу право решающего голоса. Вы умеете вести переговоры? О, совсем забыла… Акции приобретете на имя С.П. Торнтон. П. – Паулина. Ни в коем случае не упоминайте о том, что я женщина. Подозреваю, что мистер Сет Коулмэн – это мой брат. Наверное, ваш дядя тоже так думал. Брат не догадывается о моем существовании. Не буду утомлять вас рассказом о нем, скажу только, что давным-давно он сбежал из дому, оставив всю семью на произвол судьбы. После этого мы не имели от него никаких известий, не получили ни пенни. Он даже не поинтересовался ни разу, живы ли его родители. Картина ясна, мистер Роллинз?
– Сделаю, что смогу, Салли. Только не ожидайте чуда. Я разговаривал с ним несколько раз, и он мне не понравился. Сначала вообще пытался меня одурачить. Но ему так хочется поднять эту фирму с земли и запустить в полет, что ради этого он готов почти на все. По неизвестным мне причинам ему никак не удается привлечь инвесторов из своего штата. О какой сумме может идти речь?
– Я вас не ограничиваю. Главное – получить то, что мне нужно. Обещайте наличные. Если возникнет такая необходимость, то вы же ему их и доставите. – Салли прищелкнула языком. – Спокойной ночи, мистер Роллинз.
Последнее, что сделала Салли, перед тем как лечь в постель, это опустилась на колени и произнесла свою обычную молитву: «Пожалуйста, Боже, позаботься о моих сыновьях. Не дай им погибнуть. Благослови этот дом и всех, кто дорог мне. Скажи маме и Коттону, что у меня все хорошо, и прости за мстительность, вкравшуюся в мое сердце».
* * *
Три важнейших события произошли в жизни Салли в последние два месяца 1942 года. Первым был неожиданный телефонный звонок от Саймона, просившего прощения и обещавшего звонить по возможности раз в месяц. Вслед за этим начался ее роман с Дэвином Роллинзом, растянувшийся на двадцать лет. Наконец, еще одно было связано с человеком, явившимся в ее дом ранним утром.
Занятая приготовлением к уик-энду с Дэвином, Салли поначалу не обратила внимания на звонок. Тули нигде видно не было. Она открыла дверь.
– Да, чем могу помочь?
– Если вы миссис Торнтон, то да, вы можете мне помочь. Я Бенджамин Балле. Хотелось бы поговорить с вами, если можно, по одному делу.
Салли смерила взглядом стоящего перед ней мужчину. Типичный двубортный пиджак, цветная рубашка с пестрым галстуком и серая фетровая шляпа. Гангстер? По крайней мере все отличительные признаки этой породы людей налицо.Во внутреннем кармане пиджака лежало нечто объемное, что только усилило ее подозрения.
– Вам нужно поговорить с моим поверенным, мистер Валле. Вы пришли не совсем в удобное время. Я как раз собираюсь на уик-энд, и меня долго не будет дома.
Посетитель протянул визитную карточку.
– Тогда я просто скажу вам в чем дело, вы поговорите с поверенным, а когда вернетесь, позвоните мне. Я буду в городе три-четыре недели. Меня интересует кое-что из вашей недвижимости. Я хотел бы купить это по справедливой цене.
– Что вы считаете справедливой ценой?
– Я дам вдвое больше против того, что вы заплатали, миссис Торнтон.
– Мы живем в пустыне, но это вовсе не означает, что здесь все дешево. Ведь если бы вам не было нужно, вы бы не решились покупать, верно? Скажу вам так: я не намерена что-то продавать, а вот об аренде разговор может идти. Долгосрочной аренде. Даже очень долгосрочной. Почему бы вам не подумать об этом, пока меня не будет? Приходите ко мне или моему поверенному в начале следующей недели. Не исключено, что именно аренда окажется более выгодной, потому что часть моей собственности связана трастовым договором. В общем, мой поверенный объяснит это лучше, чем я.
– Не хотите ли вы сказать, что вся собственность, указанная в судебных реестрах, входит в трастовый договор? Да ведь тогда вам принадлежит почти вся пустыня!
– Не совсем так, мистер Валле. Мне принадлежит вся пустыня. А то, что мне не принадлежит, ничего не стоит. Вы обескуражены? Так вот, я вовсе не трепещу от восторга, полагая, что мне предстоит иметь дело с гангстером. А вы ведь гангстер, не трудитесь отрицать. Я смотрю на это так: бизнес есть бизнес. Будьте справедливы, и я буду справедлива. Вы ищете свой интерес, а я плачу людям, чтобы защищали мой. Это мой поверенный, заместитель губернатора, за которого вскоре выходит замуж моя сестра, сами горожане. Так что вы просто не можете прийти в мой город – а это мои город – и попытаться запугать меня. Я этого не потерплю. И пистолет, который вы с собой таскаете, меня тоже не пугает.
– Я вернусь. Тогда и поговорим. Значит, аренда?
– Да, аренда.
– До свидания, миссис Торнтон.
Закрыв дверь, она прислонилась к стене, с трудом переводя дыхание. С Дэвином случится припадок, когда он узнает, что здесь только что произошло.
* * *
– Куда мы едем, Дэвин? Почему ты не говоришь? Готовишь мне сюрприз? – спрашивала Салли, усаживаясь в машину.
– Если скажу, то какой же это будет сюрприз. Скучала по мне, Салли? Мы же не виделись целых три дня.
– Ужасно скучала, Дэвин. В городском доме так пусто. Не знаю почему, но в «Бинго Пэлас» идти совсем не хочется. Сижу в кресле и думаю о тебе. Где ты был?
Наклонившись, он погладил ее по руке.
– Далеко. В Аризоне. Как ты знаешь, дядя оставил мне свою усадьбу. За последние годы ранчо совсем захирело, требовался ремонт, так что этим я и занимался. Как раз в эти дни строители заканчивали отделочные работы, и я хотел убедиться, что все идет как надо. Туда мы и едем. Собираюсь перенести тебя через порог. Не важно, что мы не женаты, для меня это не имеет значения. По пути расскажешь, каким был Лас-Вегас в далекие годы. Сам я ни за что не смогу этого представить.
– Что тебе рассказать? Когда я приехала сюда, здесь не было ничего, кроме палаток. Боже, как я испугалась! Не знаю, чего я ожидала. Куда ни посмотришь – палатки, песок, кактусы и скважины, из которых сочится вода. Повсюду ужасный запах. Везде салуны, где подают разбавленное водой виски. Все на что-нибудь играют. На каждом углу. Поначалу играть на деньги запрещалось, но полиция всегда смотрела в сторону. Большинство заведений, где можно было просадить свои денежки, действовало подпольно. В открытую играли на выпивку и сигары. Расплачивались на улице, как считалось, суммы не превышали двух долларов с носа. На самом деле все было не так. Я видела, что творилось, потому что пела в салунах. Потом появились игровые автоматы, но они мало кого привлекали. Самые крутые добрались даже до подвала церкви. Конечно, владельцам заведений, где играли в бинго, нужно было иметь лицензии, платить за них, но этого почти никто не делал. Начались неприятности. Только позже, в 1931 году, законодательный орган штата Невада принял билль, разрешающий азартные игры. Сверни здесь, Дэвин. Когда-то на этом месте стоял «Оазис». Это был главный ресторан города. В него допускалась только элита. В официантках ходили миленькие девушки из мормонов. Вечерком отведать фруктового сока сюда заглядывали театралы.
Это перекресток Второй улицы и авеню Фремон. На углу была почта, на втором этаже размещались офисы. Кажется, этот дом называли «дом Гриффита». Поезжай вперед, Дэвин. Вон там – школа. Я частенько проходила мимо, сгорая от желания заглянуть внутрь, но так и не набралась смелости. Позднее ее превратили в среднюю школу Пятой улицы. Если проехать еще несколько кварталов, можно увидеть первую станцию техобслуживания. Как же ее называли? По-моему, Башня. Вон она, между Фремон и Карсон-стрит. Вначале там ничего не было, кроме кранов и цилиндров. Теперь перед нами Восьмая и Огден-стрит, прежде там была больница, потом доктор Мартин построил новую. Знаешь, раньше, когда здесь делали операцию, то размахивали веерами над кусками льда.
– Где ты жила, Салли?
– В пансионате. Меблированные комнаты, если по-нынешнему. У меня была комната… тогда она казалась мне самой большой в мире. Тепло, уютно, а главное, она принадлежала мне, я платила за нее каждую неделю. Я и сейчас нередко скучаю по этой маленькой квадратной комнатке. Единственное место, куда можно было прийти и закрыться на ключ. До этого у меня ничего подобного никогда не было. Понимаешь! Ни дюйма собственного пространства…
– А теперь тебе принадлежит целый город. Мне трудно поверить, что почти все здания здесь – твои. Или стоят на арендованной у тебя земле. Кажется, теперь я лучше тебя понимаю. Салли, мы когда-нибудь поговорим с Филипом?
– Нет, Дэвин… Что ты запланировал? Хотя бы намекни. Пожалуйста.
Иногда она, как ребенок. С ней так легко разговаривать, ее так легко любить.
– Хорошее приходит только к тем, кто умеет ждать.
И она ждала, целых полтора часа, пока наконец Дэвин не притормозил, чтобы свернуть на посыпанную гравием дорогу. Они проехали еще с полмили, и вдали показался окруженный невысоким кустарником дом.
– Как красиво, Дэвин! Тебе здесь хорошо?
– Даже очень. Было бы совсем хорошо, если бы кто-то ждал меня там вечерами. – Видя, как напряглись желваки на ее скулах, добавил: – Снаружи никаких изменений, мне нравится этот камень. Дядя рассказывал, что сам возил его сюда на тележке от Черной Горы. Мне нравится представлять, что это мой замок. Я люблю подниматься по узким винтовым лестницам, выглядывать в эти зарешеченные оконца. А с крыши можно даже увидеть Лас-Вегас.
– Как твой дядя называл это место?
– Насколько я знаю, никак.
– У каждого дома должно быть имя. Мой зовется Санрайз. Ранчо моего брата – Санбридж. Разве это не странно, Дэвин?
– Нет, если перестать об этом думать. Похоже, вы оба, каждый по-своему, искали в жизни солнца. Удивительно другое – что вы его нашли. Как оно к вам пришло, по завещанию или за деньги, не имеет значения. Главное, что вы оба достигли цели.
– И все-таки у дома должно быть имя.
– Тогда давай назовем его домом счастья Салли и Дэвина. Потому что… мы будем приезжать сюда за счастьем.
– Пусть будет по-твоему.
Дэвин обнял ее за плечи, прижал к себе.
– Даже если бы я обошел весь мир, то не нашел бы другой, которую мог бы полюбить, как тебя.
– Я чувствую то же, Дэвин.
– Позволь, я проведу тебя по дому. Это парадный вход. Обрати внимание на дверь: ручная работа. Витражные стекла, резьба… Это все мой дядя. Руки у него были золотые. – Не успела Салли и слова сказать, как он подхватил ее на руки и перенес через порог. От удивления она даже вскрикнула.
– Итак, что ты об этом думаешь?
– О Дэвин, прекрасно! – Она огляделась: кружевные занавески на окнах, резная мебель, не громоздкая, не тяжеловесная, цветные подушки и под стать им плетеные коврики на сосновом полу. На всех стенах акварели – яркие брызги в серебряных рамках. А над камином, сложенным из крупных камней, писанный маслом портрет.
– Да это же я?!
– Да. Мой дядя нанял одного местного художника, тот ходил каждый вечер в «Бинго Пэлас», когда ты там пела. Сначала сделал набросок, а потом уже положил краски. Дядя был околдован твоими глазами. Однажды он сказал мне, что глаза – это зеркало души, и клялся, что видел твою душу, чистую и добрую. На мой взгляд, художник со своей задачей справился и уловил то, что заметил дядя.
– Силы небесные, Дэвин, ты говоришь так, словно я ангел.
– Именно так и считал мой дядя. Так же думал и мистер Истер, и Снежок, и все его друзья. Наверное, с этим согласится и мисс Руби. Должно быть, это правда.
– Эта мебель такая же удобная на самом деле, какой кажется с виду? – спросила Салли, бросаясь в ближайшее кресло. – Но больше всего мне нравится камин.
– Проведешь здесь со мной следующее Рождество? Знаю, до него еще далеко, но я бы хотел заполнить дом цветами и быть с тобой.
– Да, да!
– Я хочу заниматься с тобой любовью перед камином. Сегодня. Поверишь ли, вечерами, когда заходит солнце, здесь становится очень холодно. Вон в том комоде есть стопка индейских одеял. Они мягче, чем пух.
– Какой вы безнравственный человек, мистер Роллинз!
– Только в отношении вас! Пойдем, я хочу показать тебе все остальное. Вот столовая. На случай, если у меня когда-то будут гости. Мебель куплена со склада. Ковры и портьеры тоже. Посмотри на эти кружевные занавески. Дядя говорил, что больше всего ты любишь смотреть, как развеваются на ветру занавески. Он повесил их, надеясь, что ты когда-либо приедешь сюда.
