Текст книги "Богатство Лас-Вегаса"

Автор книги: Ферн Майклз

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 21 страниц)

– Я знаю, что должна благодарить за это тебя.

– Добро пожаловать в Санрайз, Амелия, – сказала Салли, делая шаг навстречу хрупкой молодой женщине. На глазах Амелии показались слезы, она упала в объятия миссис Торнтон.

– Да, идея принадлежит Билли. Как ни стыдно мне признать, но я об этом не подумала. Вы слишком худы. Прежде чем уедете отсюда, вам придется набрать вес. Улыбнитесь, вы среди тех, кто вас любит всей душой, хочу, чтобы вы знали об этом. А теперь представьте меня этому юному джентльмену.

– Я Рэнд Нельсон, а это дражайшая Салли, – сказал мальчик, протягивая руку.

– Замечательная кошка!

– Она очень… драгоценная, – объяснил Рэнд. – А Санта Клаус знает, что я здесь? Он уже приходил?

– Еще нет и не придет, пока ты не поешь и не поспишь. А когда проснешься, найдешь подарки. Санта Клаус следовал за тобой из самой Англии. – Салли улыбнулась и пригласила всех к столу…

– Думаю, ему пора в постель, если вы не против, – сказал Дэвин, заметив, что мальчик клюет носом в мороженое. – Где он будет спать, Салли?

– Амелия, вы не будете возражать, если он поспит в одной комнате с вами на раскладушке?

– Разумеется, нет. Бедняжка, его часто посещают кошмары. Я хочу быть поближе к нему.

– После ванны и чашечки чая с несколькими каплями бренди вы, Амелия, почувствуете себя совсем другим человеком.

В следующую секунду и саму Амелию подхватили сильные руки и понесли наверх. Дэвин опустил ее на пол у дверей ванной.

– Полагаю, что вы, леди, собираетесь еще почирикать, поэтому, если в моих услугах больше надобности нет, я ухожу на отдых. Позовите, если что.

– Кто этот удивительный мужчина? – устало спросила Амелия.

– Тот, ради кого я живу, – тихо ответила Салли.

– Он напоминает мне Джеффа. Едва увидев его, я успокоилась и почувствовала, что все будет хорошо. Мне нравится его голос: в нем улыбка. Он добрый, хороший человек – это читается у него в глазах. Мне хотелось бы узнать о нем побольше.

– Можно прямо сейчас. – Салли присела на край ванны. – Он мой любовник, тот человек, ради которого я просыпаюсь утром. Из-за него я смеюсь и плачу. Он заботится обо всех и обо всем. Вы правы – в его голосе всегда улыбка. Если бы я сказала, что хочу луну, он постарался бы достать ее и обернуть звездами. Дэвин всегда рядом, на него во всем можно положиться. Он никогда не судит, а принимает человека таким, каков он есть. Я никогда не говорила этого вслух, но хочу, чтобы все об этом знали. Все в городе в курсе наших отношений. Ради Филипа я стараюсь их не афишировать, хотя ему, разумеется, все известно. Я никогда не разведусь с Филипом, и они оба, Филип и Дэвин, это знают…

Зазвонил телефон. Кто бы это посреди ночи?Женщины испуганно уставились друг на друга. Салли вскочила первой и бросилась в свою комнату. Фанни помчалась за ней. Неужто что-то с Эшем или Саймоном?

– Ничего, Фанни, ничего. Я знаю, что ничего страшного не случилось. Вероятно, набрали неправильно номер. – Прежде чем взять трубку, Салли нервно вытерла руки, облизала губы. – Алло, – сдавленно произнесла она и подняла голову: в дверном проеме стоял Дэвин. – Алло, – повторила Салли уже увереннее.

– Мама, это Эш. Веселого Рождества!

– Эш. О Эш, как я рада, что слышу твой голос! С Рождеством тебя, сынок. Папы здесь нет, ему пришлось уехать в Бостон, умер его брат. Фанни стоит рядом, сейчас я передам ей трубку. – Салли тактично вышла из комнаты…

– Эш просил передать, что он всех вас любит, – сдержанно сообщила Фанни.

– Думаю, пора нам спасать Амелию, – сказала Салли, делая вид, что не замечает, как огорчена невестка. – Боюсь, как бы бедняжка не уснула в ванне.

Она протянула молодой женщине длинный фланелевый халат и мягкие тапочки.

– Давайте-ка поближе к огню, дорогая. Ки только что принесла чай. Я так рада, что вы здесь! – сказала она, обнимая племянницу.

…Вниз по ступенькам сошел маленький мальчик, прижимая к груди свою драгоценную кошку. При виде рождественского дерева, подпирающего потолок и сияющего разноцветными огнями, он замер с выпученными от изумления глазами.

– Где ваш красный костюм? – обратился он к Сету. – Или вы испачкали его, спускаясь по каменной трубе?

Мосс тоже задавал этот вопрос. Когда-то. Давным-давно.

– Я его стираю, – пробурчал Сет. – Почему ты не в постели?

– Потому что проснулся. Боялся, что вы меня не найдете. А вы умеете делать чудеса? А где ваши сани и олени? Вы уже съели бисквит, который я вам оставил? а молоко?

– Олени… завтракают.

– О! А вы скоро уезжаете? До Северного полюса далеко?

– Да, почти как до Техаса. А где твой папа?

– Он в раю. Его самолет сбили, и он умер. Я тоже буду летать на самолете. Как папа. А вы знаете моего папу?

– Нет, не знаю. – Сет покачал головой. – А что случилось с твоей мамой?

– Ее убила бомба. Она закрыла меня. А потом меня нашла Амелия. Санта Клаус, а вы любите Амелию? Можно я посижу у вас на коленях? – Не успел Сет ответить ни «да», ни «нет», как Рэнд уже забрался к нему на колени. На какое-то мгновение Сет подался назад, но только на мгновение. Потом его большая ладонь коснулась головы мальчика, прошлась по темным волосам, почти таким же, как у Мосса, когда тот был маленьким. Его блеклые голубые глаза замутились слезами. Сет качнулся, прижимая к себе ребенка, и стал баюкать. Через минуту Рэнд уже спал у него на руках. Раз или два мальчик напрягся во сне, и Сет крепче прижал его к себе.

– Ну что, Сет, вчера – это так давно, да? – мягко спросила Салли. – Ты вспоминаешь Мосса, вспоминаешь, как держал его когда-то на коленях. Ты злишься, что я привезла их сюда?

– Ты не имеешь права вмешиваться в мои семейные дела.

– У меня есть такое право. Мы все – семья.

– Он принял меня за Санта Клауса. Как Мосс когда-то.

– Что-то мне кажется, Сет, ты переменишь свои взгляды на кой-какие вещи. Знаешь, чудеса все-таки случаются! Мосс обязательно вернется домой, я это душой чувствую. И ты тоже чувствуешь, только боишься, что если скажешь об этом вслух, то что-нибудь обязательно случится. Не бойся, Сет, и верь. Сейчас я приготовлю нам кофе. А ты посиди здесь и подумай, что скажешь этому мальчику, когда он проснется и поймет, что ты не Санта Клаус.

– Похоже, он уже понял. Мы, техасцы, не такие уж тупые, только кажемся такими.

– Думаю, – улыбнулась Салли, – что ты самый настоящий мошенник. И к тому же сентиментальный.

Он издал какой-то невнятный звук. Мальчик заворочался и пробормотал: «Не беспокойся, Санта, Амелия постирает тебе костюм».

– Возьми-ка ты его, Салли. Я пойду наверх и сбрею бороду. Не к чему огорчать паренька.

– О Сет…

– Ну, теперь ты собираешься расхныкаться? Не люблю, когда женщины скулят.

Глава 14

Майор Эшфорд Торнтон оглядел своих подчиненных и вскинул руку к козырьку. Если слезы и затуманили его глаза, то никто этого не заметил.

– А теперь запомните: встречаемся ровно через год в «Серебряном долларе» в Лас-Вегасе. Это приказ, ребята! О размещении я позабочусь. Вот так! Слушай мою команду: к чертовой матери отсюда, по домам! Вас ждут семьи.

Было 10 сентября 1945 года. Прошло восемь дней после того, как японцы официально признали свое поражение, подписав на борту «Миссури» акт о капитуляции.

Наконец-то он отправлялся домой. В белой летней форме без единого пятнышка и лишней складки, сдвинув щегольски фуражку, Эш сошел на берег, где его поджидали красавица жена и дети. Близнецы, одетые в бело-голубые матросские костюмы, робко улыбались папе. Он обнял мальчиков, а затем подхватил малютку Санни.

– Сейчас мы немного подзаправимся хот-догами и апельсиновым соком и тронемся. Скажите: «Есть, сэр».

– Есть, сэр! – раскатились в воздухе счастливые детские голоса, а малышка Санни закурлыкала от удовольствия.

* * *

Саймон Торнтон, он же капитан Адам Джессап, также безукоризненно одетый, вышел за ворота военно-морской базы Сан-Диего. Он не стал оглядываться по сторонам, зная, что никто не ждет его с распростертыми объятиями. Пять часов спустя он уже стучал в дверь настоящего Адама Джессапа. Ему открыли, и Саймон недоуменно замигал. Кто этот потрепанный молодой человек с торчащими волосами и трехдневной щетиной?

– Я Саймон Торнтон, у меня к вам небольшое дело.

– За электричество я вчера заплатил. Журналов мне никаких не надо. Пива хотите?

– Нет, спасибо. Вы не возражаете, если я войду?

– Только я же сказал, что ничего не покупаю.

– А я не продаю, – сказал Саймон. – Вы меня не помните?

– Не припоминаю. Я немного выпил.

– Я друг вашего двоюродного брата Джерри. Несколько лет назад вы продали мне свои документы. Приехал, чтобы вернуть.

– А, вот оно что. Только не думайте, что я верну вам деньги. Я их давным-давно потратил.

– Деньги мне не нужны. – Саймон открыл сумку и вытащил толстый конверт. – Это вам.

Джессап попятился.

– Что это?

– Демобилизационное удостоверение, приказы, несколько медалей. Это все ваше. Если вы не против, я хотел бы оставить и крылышки.

– Крылышки? О чем это вы толкуете?

Саймон вздохнул. Объясняя, он думал о том, вспомнит ли Джессап хоть что-нибудь, когда протрезвеет. Однако Джессап оказался не так прост. Плечи распрямились, в глазах появился живой блеск.

– Бог ты мой, так вы самый настоящий ас?! Черт возьми! Капитан, а?! А разве вы не должны заплатить мне за это? Я в том смысле, что без моего имени вы бы ничего этого не получили, верно? – В голосе его зазвучали хитрые нотки. – А правда, что пара золотых крылышек и белая форма действуют на женщин, как волшебная палочка? Что любая ляжет в постель? Стоящее дело!

Саймон вынул еще один пакет: жалованье за годы военной службы, за исключением долларов, потраченных на двухнедельный отпуск.

– Знаете, Джессап, вы правы. – Он бросил на стол конверт, закрыл сумку и поднялся. – Счастливо оставаться, приятель!

Дойдя до ближайшей аптеки, он позвонил своему другу Джерри.

– Вот что, Джерри. Сними все с моего счета в банке и гони сюда мою машину. Я собираюсь в Нью-Йорк. Если хочешь, можешь составить мне компанию. Буду у Говарда Джонсона, что недалеко от дома твоего двоюродного брата. У меня всего десять баксов, так что переставляй ноги побыстрее. Я позвоню сейчас в банк, тебе нужно иметь при себе какое-то удостоверение. Кодовое слово – «Ас». Все понял?

В начале девятого Джерри въехал на машине Саймона на парковку. Друзья довольно долго пристально смотрели друг на друга, потом Джерри завопил, как индеец, и бросился к Саймону. Они обнялись.

– Ах ты, сукин сын, обещал, что будешь писать. Я так о тебе беспокоился!

– Но я же писал.

– Ах да, одно письмо на полстранички. Я тысячу раз звонил твоей матери. И каждый раз она плакала. На следующей неделе город будет чествовать Эша с малышами. Один из мальчишек точь-в-точь ты. Подумать только, трое детей!

– Ладно, как ты смотришь на то, чтобы я скинул эту форму? Мы немного погуляем, а завтра – в Нью-Йорк. Кстати, ты со мной или нет?

Джерри посмотрел в упор на Саймона.

– Ты не хочешь сказать мне, почему не идешь домой? Если считаешь, что это не мое дело…

– Чтобы какой-нибудь газетчик раскопал, что я воевал под чужим именем? Я знаю, что сделал, а это самое главное. Эш обо всем знает. Мы встречались пару раз, заключили мир. Эш дослужился до майора. Лихой получился пилот. Даже сбил одного японского аса. Насколько я знаю, он собирается стать управляющим «Серебряным долларом» и построить новое казино. Конечно, присматривать за всеми этими заведениями нелегко, потребуется много времени, но, на мой взгляд, Эш к этому готов. Пора ему осесть. А вот я… я только начинаю жить!

– И как ты собираешься жить на три тысячи баксов?

– Если прижмет, продам машину. Кроме того, у меня есть трастовый фонд, в который тоже можно залезть. Не хотелось бы, но приятно знать, что есть куда опустить голову.

* * *

В один из редких дождливых дней в начале августа 1946 года Эш впервые всерьез поругался с женой. Он метался по спальне, стуча ногами и исторгая ругательства.

– Черт возьми, что же это такое?! У тебя дома столько прислуги, а ты заявляешь, что не можешь пойти со мной на обед. Ты просто не хочешь идти! Тебе лучше сидеть здесь и болтать по телефону с твоей подружкой Билли в Техасе. Ты хоть знаешь, какие приходят счета? А если не треплешься с ней, то всегда под рукой эта Бесс, и вы часами чешете языки.

– Да потому что тебя здесь нет, Эш. Никогда нет! Ты уходишь в три пополудни и не приходишь домой раньше трех утра. До половины второго спишь, потом все повторяется. Ты ведешь себя… недостойно.

– Недостойно? Я знаю, откуда у тебя такое мнение обо мне. Ты слишком много времени проводишь с моей матерью.

– Чего ты хочешь от меня, Эш? Бэрч простудился. А у Саджа болит ухо, и Санни тоже лежит в постели. Я не могу оставить детей, когда им плохо. Это не какое-то важное мероприятие, а просто обед. Хочешь знать, что я думаю? Ты просто ненавидишь эту жизнь, ты постоянно сравниваешь ее с той, когда тебя все хвалили, считали асом. Жизнь на гражданке тебе скучна, бизнес тебя утомляет. Как, впрочем, и я, и дети.

– Что ты хочешь этим сказать? – насторожился Эш.

– Город у нас небольшой, Эш. Я знаю, что ты с кем-то встречаешься. Я чувствую ее запах на твоей одежде… – Он даже не отрицает? —Я не заслужила этого, Эш.

– Ты за мной шпионишь?

– Нет, Эш, не шпионю. Ты и сам все прекрасно понимаешь. Наш брак начинает разваливаться.

– Я одно понимаю, что ты, Фанни, зануда. Одно и то же каждый день! Когда ты в последний раз приводила себя в порядок? Приходила в «Серебряный доллар»? Да я и не помню! Посмотри на себя, какая ты кругленькая. А чего еще ждать, ты же только и знаешь, что просиживать задницу.

– Это не так, Эш. С тремя детьми особенно не посидишь. И я не позволю тебе ко мне так относиться. Я вижу тебя насквозь: ты сделал ночью непростительное и теперь добиваешься, чтобы я чувствовала себя виноватой. Я отказываюсь жить так дальше.

– Ну так беги к моей мамочке! Она купит тебе новый дом, новую машину, новых служанок, пожалеет, и вы вместе обсудите, какие у вас никуда не годные мужья.

– Это только доказывает, Эш, что ты совсем меня не знаешь. У меня и в мыслях не было идти к твоей матери. Я вернусь в Пенсильванию. Папа будет только рад.

– Фанни, подожди. Все не так! Мы оба чересчур упрямы. О'кей, сегодня вечером я останусь дома. Мы поговорим. Но, Фанни, и тебе нужно кое-что сделать. Нельзя сидеть в доме, как в консервной банке! Иногда я думаю, что ты не та девушка, на которой я женился. Что с ней произошло, Фанни?

– Она исчезла, когда ее муж потерял к ней интерес. Скажи, Эш, когда в последний раз ты занимался со мной любовью?

– Не так давно, – бросил он.

– Шесть недель назад.

– Потому что ты всегда спишь, когда я возвращаюсь, а будить тебя мне не хочется.

– Да? А разве не было такого, что я пыталась разбудить тебя? И что?!. Как ты это объяснишь?

– Наверное, я был очень уставшим. Ты же знаешь, Фанни, иногда мне хочется влезть в кабину самолета и улететь куда-нибудь, где нет проблем. Бывают дни, когда меня тошнит от этого казино. Меня выворачивает от дыма, запаха спиртного, от всего. Даже спать мне приходится днем. Я ненавижу эту жизнь без солнечного света!

– Ты сам всегда хотел этого. Или не ты говорил, что думал об этом с самого детства, и даже там, на войне? Теперь ты говоришь, что не хочешь этим заниматься. Не уверена, что ты вообще знаешь, что тебе нужно для счастья.

Оба услышали, как захныкала дочка.

– Подожди, Фанни, мы разговариваем. Пусть о ней позаботится Мун.

– Нет, Эш, Санни больна. Маленькие, когда болеют, хотят быть со своими мамами.

– Ты слишком с ними нянчишься. Тебе надо бы потолковать об этом с моей мамой. Уж я-то точно знаю, что она… она во всю эту чушь не верила.

Чуть позже Фанни сообщила:

– У Санни температура, Саджа тоже что-то беспокоит. Мы с Мун попытаемся сделать ингаляцию.

– И как долго это будет продолжаться? – раздраженно спросил Эш.

– Возможно, всю ночь. Эш, тебе никогда не приходило в голову, что ты мог бы помочь мне? Ты же их отец. Или тебя это не волнует?

– Ради Бога, Фанни, не создавай проблем! У малышей болят животы, уши, текут носы, у них постоянно что-нибудь не так. Ничего страшного! Просто им надо больше играть на воздухе, больше есть фруктов и овощей. Ты же выводишь их не больше чем на час и даешь ореховое масло, потому что обычной пищи они не принимают. Мы оба знаем, Фанни, что мать из тебя получилась никудышняя. – Эш так хлопнул дверью, выходя из комнаты, что задрожали стекла.

В полночь Санни стало хуже, и Фанни поняла, что это не просто простуда. Передав девочку Мун, она набрала номер Бесс.

– Понимаешь, Бесс, она вся горит. Мы натираем ее спиртом, но это не помогает. Она… она совсем вялая. Пожалуйста, пусть Джон посмотрит ее. И пусть поторопится.

Джону Ноблу достаточно было одного взгляда на потемневшее личико девочки. Он тут же позвонил в Медицинский центр и попросил зарезервировать отдельную палату в педиатрическом отделении. Фанни слышала, как он сказал «Нам будет нужен кислород. Да, я привезу ее сам».

– Давно это у нее, Фанни?

– Она капризничала весь день, ничего не ела, но температура резко пошла вверх примерно час назад. Что с ней, Джон?

– Похоже, пневмония.

– Она поправится?

– Конечно, поправится! Здоровая, крепкая девочка. Укутайте ее получше. Ночной воздух прохладный, не надо ей дышать им.

По дороге в Медицинский центр Фанни, прижимая дочку к груди, спросила:

– Джон, на твой взгляд, я хорошая мать?

– Такая же, как и Бесс. Это комплимент, Фанни. А почему ты об этом спрашиваешь?

– Мы с Эшем поругались сегодня вечером. Он сказал, что в роли матери я потерпела полный провал. По его мнению, я неправильно их кормлю, мало бываю с ними на свежем воздухе. Были и другие упреки… Удивительно, человек говорит тебе всего несколько слов, но жизнь твоя вдруг меняется коренным образом. Я иногда думаю, что, может быть, он прав.

– Нет, не прав. Фанни, тебе давно пора поднять голову и посмотреть чуть дальше кончика собственного носа.

– Это не все, Джон. Я знаю о других его женщинах. Мне было так плохо, что хотелось умереть. Боже, у меня больной ребенок, а я говорю о такой ерунде… Объясни, Джон, что со мной происходит?

– Нервная реакция. Если хочешь, позвони Бесс; она могла бы посидеть с тобой.

– Нет, все в порядке. Спасибо тебе, что приехал так поздно.

– Я бы огорчился, если бы ты позвонила кому-то другому. Для чего же тогда друзья? Ну вот, мы и приехали. Я возьму Санни. После того как закончишь оформление бумаг, поднимайся в педиатрическое отделение. И не волнуйся, она в надежных руках.

Фанни клевала носом, сидя у кровати дочери, когда в палату вошла Салли.

– Фанни, почему ты мне не позвонила? Тебе не следует быть здесь самой. Где Эш?

– Вчера вечером мы немного поругались, и он ушел. Может, даже не знает, что мы здесь. Час назад у Санни спала температура. Салли, я так испугалась. А как вы узнали, что мы здесь?

– Мне позвонила Бесс. Я успела еще заехать к тебе домой. Мальчики чувствуют себя хорошо. Мун сказала, что они проспали всю ночь. Эша не было. Шесть часов утра, а «Серебряный доллар» закрывается в три. И прошлой ночью его там не видели. Так где же он, Фанни?

– Он хотел, чтобы я пошла с ним на обед в Торговую палату, но я отказалась. Присутствовал ли Эш на этом обеде, я не знаю.

– Все эти обеды заканчиваются самое позднее в десять. И давно это у вас, Фанни?

– Пока Санни спит, я хочу съездить домой и принять душ. Вернусь скоро, – как бы не расслышав вопроса, сказала Фанни.

– Я отвезу тебя. О Санни не беспокойся. Посмотри на меня. – Салли коснулась ладонью ее щеки. – Ты ни в чем не виновата. Дети все время чем-то болеют. Конечно, такая температура – явление ненормальное, но и такое бывает. Ты правильно сделала, что позвонила Джону и приехала сюда.

– Знаю, – вздохнула Фанни.

– Ты чудесная мать, я не была такой.

Они почти дошли до дверей фойе, когда Фанни заметила длинную тень на полу из теннессийского мрамора. Она отшатнулась, но Салли удержала ее за руку. Фанни закусила нижнюю губу, чтобы не вскрикнуть.

– Вот как, да это же обе миссис Торнтон, старшая и младшая, – сказал Эш.

Небритый, с налитыми кровью глазами, галстук сбит набок, рубашка вылезла из-под брюк. Фанни опустила взгляд и тут же подняла голову.

– Эш, а где твои носки?

Обе женщины ждали, что же он скажет. Эш взглянул на искаженное гримасой недовольства лицо матери и скрестил руки на груди. От его ухмылки Фанни замутило.

– Я нагоню вас на улице, – пробормотала она. Впору сгореть со стыда! Лучше бы провалиться под землю! Чего она только не делала, лишь бы не вовлекать Салли. И вот Эш разом все перечеркнул…

– Я очень устала, Эш. Мне все равно, где ты был прошлой ночью и что делал. Только, черт возьми, уберись с дороги! Дай мне пройти!

Оттолкнув мужа плечом, Фанни выскочила из двери и побежала к стоянке, где Салли ждала ее в машине. Ехали молча. Только уже у подъезда Фанни наклонилась к свекрови и поцеловала в щеку.

– Знаю, выглядит все это ужасно… Спасибо, что… Спасибо, что заехали в больницу!

– Если будет нужно, Фанни, звони мне в любое время дня и ночи. Дай знать, как дела у Санни. До свидания.

Фанни направилась к дому, глотая по пути слезы. Чтоб тебе провалиться, Эш! Лучше бы я тебя никогда не встречала.

* * *

Эш зашел в мужской туалет, чтобы привести себя в порядок. В палате Санни он опустился в кресло-качалку. Мысли неслись, как табун лошадей! Что же это он делает со своей жизнью?У него сжалось сердце при виде спящей в кроватке дочери. Настоящий ангел!Он почему-то ожидал, что Санни будет похожа на Фанни или даже на его мать, но нет. Санни была его копией, и это казалось просто невероятным. Он вздохнул, вспомнив, что своим появлением на свет дочка обязана встрече родителей в День благодарения. Не очень-то приятной получилась та встреча!А Санни ее назвали потому, что она напоминала лучик солнца.

Пальцы Эша коснулись золотистых колечек на детской головке. Санни шевельнулась, поднесла ко рту свой крохотный кулачок. Эш широко улыбнулся ей.

– Я тоже сосал палец. И твой дядя Саймон грешил этим. Он тебе понравится, отличный парень. Я долгое время не знал этого. Оказывается, твой папа не такой уж и молодец. Сегодня вот заставил мучиться маму. Причинил беспокойство бабушке. Сам не знаю, почему так. Правда, и у мамы характер тот еще… Ты прелестная девочка! Придется мне потолковать с твоими братьями, когда они малость подрастут, чтобы не вздумали подкладывать тебе в постель лягушек и не устраивали какие-нибудь другие пакости. Вероятно, они не возьмут тебя играть с собой в том большом дупле, но ничего. Я построю для тебя игрушечный домик на заднем дворе. Мама повесит занавески на окна, а к двери приделаем звонок, чтобы мальчики могли приходить к тебе в гости.

Есть еще кое-что, чего ты не знаешь. Пока твоя мама носила тебя, она шила тебе одежду. Я ничего не смыслю в платьях для маленькой девочки, но твоя бабушка знает в этом толк, и она сказала, что наряды у тебя просто потрясающие. И на всей твоей одежде есть ярлычки, а на них написано: «Одежда Санни».

Через четыре дня Фанни и Эш забрали дочь из больницы. «Санни возвращается! Санни возвращается!» – радостно кричали мальчики.

– Что здесь происходит? – удивилась Фанни, увидев украшенные плакатами стены центра.

– Завтра здесь начнется компания по сбору средств. Администрация надеется, что сможет купить новое медицинское оборудование и кое-что еще. Мама хочет привлечь к этому делу как можно больше народа. Она уже разослала приглашения на субботний аукцион. Как ты думаешь, что мы могли бы предложить?

– Что-нибудь придумаем.

– Посоветуйся с мамой, – предложил Эш, усаживая сыновей на заднее сиденье. – Фанни, я тут все думал… Давай съездим на недельку в Санрайз. Я уже пообещал мальчикам построить шалаш. Да и Санни там будет хорошо. Не беспокойся, все будет в порядке. Ну, что скажешь, Фанни?

Как он старается загладить свою вину.

– Неплохо придумано, Эш. – Как это хорошо, когда вся семья вместе!

Эш вывел машину на дорогу, ведущую к дому.

– Чего я всегда хотел, так это увидеть их вот так, – сказал он, указывая на родителей, стоящих у ступенек. – Они были вместе только по праздникам, но и тогда все дышало таким напряжением, что это ощущали даже мы с Саймоном. Не хотелось бы, чтобы это случилось и с нами, Фанни. Видит Бог, я этого не желаю…

– Какая она у тебя красавица, Фанни! – заметил Филип, протягивая руки, чтобы взять внучку.

– Филип сказал, что вы собираетесь в Санрайз? – спросила Салли, когда они с Фанни остались вдвоем. – Хочешь знать мое мнение? Прекрасная идея! А на аукционе вы собираетесь чем-нибудь пожертвовать?

– Эш предложил второй комплект для новорожденного, тот что я приготовила на случай, если будет мальчик. Как вы думаете, Салли? Если его никто не купит, купите сами. Для меня. Обещаете?

– Обещаю. – Салли обняла невестку. – Как у вас с Эшем? Все о'кей?

– Кажется, да, Салли.

– Женщины все-таки бывают иногда глупыми, – рассмеялась Салли. Они вошли в дом.

– Сейчас я приготовлю комплект.

– У тебя на всем есть ярлычки?

– Да. Но спороть их недолго, несколько минут.

– Не надо. Ярлычки помогут поднять цену. Хотела у тебя спросить, где ты нашла этот рисунок, который на всех платьишках Санни?

– Это можно назвать подписью, – улыбнулась Фанни. – В детстве, когда мы с братьями играли, мы рисовали себе собственные деньги. Дэниэлу больше всего нравилось такое вот солнышко. Это были его рисунки, каждый хоть чуточку отличается от других. У меня в альбоме их было несколько сотен. Я просто выбрала те, что показались мне получше, и скопировала их. Я подумала об этом, когда Эш сказал, что хочет назвать девочку Санни. Я еще сшила комбинезончик для сына Бесс. Хотите посмотреть все остальное?

– С удовольствием. Боже, а это что такое, Эш?

– Все для детей, – весело ответил Эш, загружая два ящика с вещами и игрушками. – Фанни, боюсь, тебе придется сидеть на крыше.

Мальчики захихикали:

– Мама поедет на крыше!

Эш подхватил Саджа и посадил на крышу.

– Ну что, мама там поместится?

– Да, да!

– Ну уж нет. Мама поедет со мной. Я только пошутил.

– Слышал, Бэрч? Папа пошутил.

– Папа, подбрось и меня, – завопил Бэрч.

– О'кей, держись.

Салли закрыла дверь.

– Эш ведет себя как настоящий отец.

– Он старается.

– Покажи мне все, – сказала Салли, подходя к комоду из кедра. – Дорогая, да этому просто цены нет! Санни будет самой большой модницей во всей Неваде. Боже, сколько же времени у тебя на все это ушло?! Никогда не видела такого шитья.

– Всему этому меня научила миссис Келли. Мне было тогда девять лет. Да, вначале работа идет медленно, но потом приноравливаешься. Вот и комплект. Думаете, этого хватит?

– Хватит? Фанни… у меня нет слов. Да такого не найдешь ни в одном магазине. Я понятия не имела, что у тебя такой талант!.. Мы разложим комплект так, чтобы все его видели. Ну, ладно, я ухожу. Желаю вам хорошо провести время в Санрайзе. Позвоню попозже, после аукциона.

* * *

– В саду так тихо и спокойно. Наверное, ребенком ты был счастлив здесь?

– Временами. Иногда – наоборот, – спокойно ответил Эш.

Фанни наблюдала за сыновьями: мальчики играли на лужайке. Сердце ее переполнялось блаженством. За всю жизнь у нее не было более спокойных дней. Господи, не дай этому закончиться!

– Это наши семейные каникулы, Фанни. Они будут прекрасны, как те, что мы провели на Гавайях. Думаю, тебе лучше остаться подольше здесь, а я буду приезжать на уик-энды. И мама была бы этому рада, и папа приезжал бы чаще проведать внуков. Понимаю, тебе может не понравиться, что мы станем меньше видеться, но это всего лишь предложение, не более того. Не усматривай в нем злого умысла. На недельку пригласи Бесс с ребятишками. Билли тоже вроде бы собиралась приехать, верно? Вы обе явно что-то замышляете, так что тут у вас будет возможность договориться окончательно.

– Ты подслушал?

– Ну, я же не глухой, чтобы не слышать, как ты завизжала, когда мама сообщила, что твой комплект ушел за три сотни баксов. Потом ты стала шептаться с Билли.

– О'кей! Только пообещай, что уик-энды эти оставляешь мне и детям.

Театральным жестом Эш прижал руку к груди.

– Торжественно клянусь, что так и будет! Нам нужно завести здесь собаку и пару кошек для детишек. Через неделю кто-нибудь приведет сюда твою машину, о'кей?

– Хорошо. Ты уже уезжаешь? А если я скажу «нет»?

– Тогда я никуда не поеду, – рассмеялся Эш. – Ну, иди же сюда, поцелуй меня. И я еще хотел спросить, Фанни: как ты отнесешься к тому, чтобы построить казино на той земле, которую мама не захотела сдать в аренду? Назвали бы его «Фламинго». Мы могли бы опередить всех. А остальное, в том числе и «Серебряный доллар», продать.

– Но зачем это делать, Эш? Салли нравятся те старые заведения, она с них начинала. Ей нравится петь иногда в «Серебряном долларе». Это ее жизнь, Эш.

– Но они уже не приносят большого дохода. Я хочу, чтобы ты, Фанни, поговорила с матерью. Тебя она послушает.

У Фанни резко испортилось настроение. Так и есть! Эш разыгрывал из себя примерного мужа и отца, чтобы обратиться к ней с этой вот просьбой.

– Я не могу, Эш. И, честно говоря, не хочу. Поговори с ней сам.

– Что-то я не понимаю!.. Ты берешь у нее деньги, чтобы начать свой бизнес с этой детской одеждой, но не хочешь попросить о помощи в деле, которое уже стоит на ногах.

– С чего ты это взял? Откуда у меня время, чтобы заниматься собственным бизнесом?

– Я слышал, как ты говорила об этом с Билли. Она должна привезти тебе какие-то образцы. Что это за «кукурузно-желтый», «соломенно-бежевый»?

– Мы с Билли иногда обсуждаем разные фантастические планы. Просто я хотела пошить для Санни новую одежду, годика на три. И все эти цвета… Не пытайся обвинять меня в чем-то, Эш. Это недостойно, да я и не позволю.

– Так ты не станешь разговаривать с мамой?

– Нет. Это твоя забота, Эш.

– Черт побери! – Он вскочил. – Ты об этом еще пожалеешь! Беззаботная жизнь не может длиться вечно, и я не позволю тебе брать деньги у моей матери. Будем обходиться тем, что я зарабатываю. Хватит! Вернешься в город и займешься домом, как это делают другие жены. Придется урезать личные расходы, питаться поскромнее и оплачивать все самим. Подумай и над тем, как обходиться без служанок. Мы также не можем позволить себе содержать две машины, так что с твоей нужно будет расстаться.

Сердце у нее заколотилось.

– О чем ты говоришь? Ты же хорошо зарабатываешь. Перестань проматывать деньги.

– Видишь, ты даже не пожелала выслушать меня до конца. Все эти заведения, включая «Серебряный доллар», не окупают затрат на их содержание. Мама каждый месяц вносит свои деньги, иначе нечем было бы платить людям зарплату. Она знает всех лично и не хочет, чтобы они уходили, потому что другого такого места им не найти. Она и нас субсидирует, но сумма на чеках бывает разной: иногда мама проявляет щедрость, а иногда скупится. Я не могу рассчитывать, потому что нет определенности. Я работаю не покладая рук, Фанни. Формально я управляющий, но только формально. Управляет всем мама. Каждый раз, когда я принимаю какое-то решение, она его отменяет. Я уже подумываю о том, не поискать ли другую работу, может быть, уйти к отцу. Не знаю. Но он обещает платить вдвое больше, чем платит мама.